Текст книги "Непридуманные истории, рассказанные неутомимым странником сэром Энтони Джонсом. Том 1"

Рыбачка Ирка как-то в мае…

Однажды в выходные мы с женой Иркой поехали на Финский залив на рыбалку. До этого я никогда с ней на рыбалку не ездил. Обычно мы ездили с братом и Ирку не брали, потому что не принимали всерьёз. В этот раз мы поехали втроём. Игорь в последний момент решил составить компанию. Вообще, в нашей семье рыбаков никогда не было. Поймать окушка или плотвичку всегда считалось достойным и логичным завершением предприятия под названием рыбалка, независимо от того, где мы сегодня ловили, на что ловили, сколько «приняли» и в каком составе. Только однажды до этого я наловил по-настоящему много. Это, когда мы прямо со дна речки Уилки в Казахстане руками собирали сомов, сазанов, жерехов и щук после того, как перекрыли её с двух сторон бульдозерами.

У нас была двухместная надувная лодка, но мы взгромоздились втроём и отплыли от берега в окрестностях посёлка Зелёная Роща на Карельском перешейке. Вскоре мы встали на якорь и, насадив червяков и поплевав, как и положено, на каждого, закинули снасти. Мы с братом – куда поглубже, Ирка – где помельче. Через какие-то буквально двадцать минут у нас уже был хороший улов – пятнадцать «калиброванных» по тридцать сантиметров окуней. Из них Ирка поймала всех, мы с братом – ни одного! Не говоря ни слова, мы поменяли позиции. Теперь она забрасывала, где глубже, а мы наоборот. От перемены мест слагаемых сумма не поменялась, а результат расклада по слагаемым поменялся не значительно. Ирка поймала опять много. Одну «полудохлую» плотвичку поймал брат. Я не смог поймать ничего. Оно, это ничего, даже не клюнуло ни разу!

Подобный результат удивил только в самый первый раз. Впоследствии я к этому привык и уже не реагировал так шумно и энергично на свои неудачи в качестве рыбака-любителя. Втихаря, я ею даже гордился, моей женой – рыбачкой, несмотря на то, что она постоянно меня унижала этими своими уловами. Даже в последний раз на родине, перед отъездом в Америку, пятого октября 1989 года она опять испортила мне заключительную рыбалку на Морозовском озере, наловив чего только не наловив. А я сидел в лодке и притворялся, что не ловлю вовсе не потому, что не клюёт, а потому, что просто расхотелось ловить, и все дела! Мог же я расхотеть в конце концов?

И вот мы на прекрасном «пятизвёздном» пляже в Вирджиния Бич! Пальмы, Атлантика, народу немного. По дороге на пляж заезжаем в супермаркет, где я покупаю Ирке «пионерскую» удочку полутораметровой длины с крючками, на которые можно поймать от силы десятисантиметровую сардинку. Расположившись на чистом песочке, начинаем осматриваться и отдыхать, как белые люди, то есть с пивом. Невдалеке замечаем рыбака, чуть дальше – другого. Удилища по шесть метров, инерционные катушки брендовых марок по триста долларов, леска какая-то многожильная, грузила заказные из журнала – каталога «Американский рыболов-спортсмен». Удилища вставлены в какие-то специальные устройства, подёргивающие, подтаскивающие, натягивающие и тут же ослабляющие натяжение лески. И колокольчик! Чтобы, когда клюёт, сразу было всем известно и слышно. У нас это называется ловить на донку, на которой много крючков. Несколько раз они вытаскивали свои суперснасти и закидывали по новой. Загляденье было смотреть, как леска с грузилом и со множеством крючков со всевозможной наживкой от белых пластиковых червяков до кусочков крабов и настоящих морских червей, взлетала и терялась вдали, только лишь всплеском воды указывая место, куда приводнились крючки метрах приблизительно в ста от берега. Ничего не происходило уже час или полтора, когда, отлежав на песке все бока, Ирка поднялась и пошла посмотреть, что там у этих рыбаков клюёт и клюёт ли вообще. Потом вступила в разговор, обрывки фраз которого я слышал. Рыбаки, молодые длинноволосые вирджинские бездельники, жаловались по-очереди, что уже который день не клюёт. Рыба ушла вся в Мексику, а им сегодня, кровь из носу, надо поймать для ресторана, на который они ловят по заказу, хотя бы четыре сибасика, десяток сардин и ещё хоть что-то! В глазах отчаяние. Поймать домой для себя никто и не мечтает. Это была их работа! Это был их заработок. И как раз его-то уже второй день не было. Ирка подозрительно-загадочно улыбнулась и пошла распаковывать свою «пионерскую» удочку. В качестве насадки она использовала недоеденный кусок варёной курицы. Подошла к берегу, ещё раз посмотрела в сторону рыбаков и «закинула» метра на два перед собой, туда, где едва по пояс.

Я приготовился к шоу. Я знал, что сейчас будет происходить и, наблюдая за снисходительными улыбками местных рыбаков, сам себе загадывал, что она поймает в первую очередь – сибаса или какую-нибудь кефаль, или скумбрию. Я в морских рыбах не силён! Не прошло и пяти минут, как она вытащила первого не сибасика, а хорошего сибаса сантиметров на пятьдесят, а то и больше! «Бывает, – подумали профессионалы – рыбаки. – Новичкам всегда везёт». И пока они сами себя уговаривали насчёт новичков, которым везёт, Ирка вытащила ещё одного! Эти двое, не веря своим глазам, подбежали и стали изучать волшебную снасть, потом наживку, потом опять снасть. И передвинулись на место, откуда она только что вытащила двух рыбин. Ирка пошла на их место и вытащила рыбу, название которой я не запомнил, не по-русски оно как-то звучало. Потом ещё одну. Ребята откровенно расстроились, а небольшая группа болельщиков начала что-то скандировать в поддержку моей рыбачки! Ирка никогда не шла ни на какие компромиссы, и в этот раз от переговоров отказалась. Рыбаки в отчаяньи обратились ко мне. Суть просьбы заключалась в следующем… точнее, это была не просьба, а бизнес предложение. Они забирают пойманную рыбу, оставляют в залог свои суперснасти и бегом в ресторан. Через пятнадцать минут возвращаются назад и честно, по-братски, делят вырученные от продажи рыбы деньги. Каждому по тридцать три процента. Меня это устроило, Ирку нет! «Пятьдесят! – сказала она, – и это «заднее» слово. Другого не будет!». Если бы они её знали, как я знал, они бы не теряли времени и не спорили, а она бы за это время ещё бы рыбки наловила. Она своего добивалась практически в девяноста случаях из ста. Они согласились, потому что не были исключением и в десятку счастливчиков не входили. Пока они бегали, а я охранял снасти, Ирка наловила и сардин, и атлантической селёдочки, и ещё чего-то… Отдала бесплатно, что было для неё нонсенс, половину вернувшимся рыбакам, я с них взял два пива за посредничество. Остальное мы забрали домой и поджарили на ужин.

Кому-то в руки рекой плывут деньги. Кто-то, пользуясь интуицией, угадывает завтра. За кем-то в очередь стоят самые красивые. А Ирка ловила и ловит рыбу, доказывая тезис «каждому своё» каждый раз, когда выходит порыбачить. Собственно говоря, на этом всё!

Коста Рика, 21.12.14.

Красивая погремушка

Со мной приключилась до безобразия, до невозможности банальная история более двадцати лет назад. Прожив во втором браке ровно столько же, сколько и в первом, не найдя в этом союзе, также как и в первом, ни любви, ни понимания, я неожиданно влюбился! Самозабвенно и бесконечно, как влюбляются в шестнадцать! Я знал её достаточно давно, хотя правильнее было бы сказать: «знал о её существовании» в качестве только что привезённой из какой-то провинции жены моего приятеля. Всерьёз ни я, да и никто из знакомых её не воспринимал. Тем более, что приятель вскоре с ней развёлся. Имя у неё достаточно распространённое, но для удобства для себя я ещё тогда назвал её «Погремушкой».

Прожив два года в Нью-Йорке, я как раз вернулся на рекогносцировку обратно в Ленинград (или уже Петербург?), чтобы посмотреть на открывающиеся для мелкого и среднего бизнеса возможности и встретиться с друзьями, с которыми два года уже не виделся. Тогда в сорок с небольшим мы всё ещё умели дружить и временами «подпитка» дружбой была просто необходима. Кто-то пригласил на день рождения. Там я её и увидел! Яркая, длинноногая «платиновая» блондинка! Идеализировав её мгновенно, как это и бывает у особей мужского пола в момент крайнего гормонального перевозбуждения, я вдохнул в неё образ моей самой любимой голливудской актрисы Ким Бессенджер и немедленно признался в охватившей меня страсти! Она, как оказалось, вовсе даже и не возражала какое-то время побыть предметом этой страсти, и по взаимному согласию мы решили «опустить» букетно-цветочный период. Вместо этого сразу после дня рождения поехали к ней провериться на «соответствие»! Незадолго до рассвета я был уверен не только в своих чувствах, но и в полном очень гармоничном соответствии предмету своего обожания!

Потом я переехал к ней на оставшееся время пребывания в Питере, где-то месяца на два, взяв её на полное содержание, естественно. Она же, любимая погремушечка и отечественный аналог бесподобной Ким Бессенджер, создавала мне уют, готовила, стирала и сопровождала везде. Производя эффект! Мне льстило! Её бывший молоденький бойфрэнд изредка звонил, не совсем понимая что к чему. Она его без обиняков отшивала.

Я и не подозревал, что за каждым моим шагом по обе стороны Атлантического океана наблюдали мои жёны. Настоящая и бывшая. Они отслеживали каждый мой шаг, ожидая развязки. Я же, закончив дела, заключив несколько контрактов и наметив планы, «намылился» домой в Нью-Йорк. Новую любовь я решил забрать с собой – эйфория всё ещё продолжалась и никак не заканчивалась. Заграничный паспорт у неё был, а визы в США тогда выдавали без проблем. С билетами проблем тоже не было. Оставив любимой перечень дел, которые ей надо было переделать как можно скорее, я улетел улаживать семейные дела и готовиться к новой жизни с новой женщиной.

Не успел я приземлиться в аэропорту Кеннеди, как к «Погремушке» заявилась моя первая с парочкой крепких бойцов для пущего эффекта и конфисковала у неё загранпаспорт с билетом. Помимо этого с неё взяли обязательство типа подписки о невыезде. На той стороне океана ситуация была ещё хуже. Я был там больше никому не нужен, кроме дочери. Вещи пока разрешили оставить. Так с самого начала попав под двойной колпак своих женщин, я остался один. Без любовницы и без жены. Я их ненавидел обеих – бывшую и нынешнюю вместе и по отдельности, считая их виноватыми в разрушении такого близкого счастья. Я изменил своё отношение к сыну на плохое, узнав, что он тоже сыграл свою роль в этой истории, организовав бойцов. Мне было плохо! Однажды идеализировав эту платиновую кимообразную красавицу-погремушку, я долго не мог выбраться из сетей, в которые она меня поймала с исскусством коварной соблазнительницы. Позже всё встало на свои места и объяснило поведение моих близких.

Встретив меня тогда на дне рождения и увидев, какой произвела эффект, она чуть позже придумала со своим бойфрэндом гениально простой план. Поймать в сеть, перебраться в Америку, использовать на 100 % и выбросить за ненадобностью. Этот план расскусила моя первая. Обсудила со второй. Подключили к операции сына и втроём они эту операцию и завершили! В результате я:

– потерял жену, которую уже давно не любил и которая не любила меня!

– приобрёл свободу!

– выбрался из сетей, расставленных коварной обманщицей – «Погремушкой»!

– понял, что у меня неплохая семья! Неважно, что жена была бывшая, а вторая стала бывшей!

– почти сразу нашёл свою единственную и настоящую!

Господа, берегитесь «Погремушек»! Будьте бдительны!!!

Коста Рика. 14.12.14.

На приеме у кардиолога

Мне было сорок два года. Я был еще женат, но фактически уже свободен, когда узнал, что у меня высокое давление. По утрам, когда я наклонялся над раковиной, чистя зубы, у меня шла кровь из носа. Надо было идти к врачу, а знакомого кардиолога нет. Стоматолог есть, гинеколог есть (на случай, если у какой-нибудь из моих девчонок возникнут проблемы из-за меня), уролог есть (это, когда у меня возникали проблемы из-за этих девчонок) и даже отоляринголог! Друг Фима дал телефон врача-заведующего кардиологическим отделением в очень хорошей петербургской больнице. Попробую вспомнить его имя позже, а пока я продолжаю. Так вот, я созвонился с заведующим, мы договорились о приеме, и в назначенный день я был в его кабинете. Не теряя время на лишние и пока ненужные разговоры о моем образе жизни, доктор…. пока имя так и не вспомнил… отправил меня на кардиограмму. За ней последовала еще какая-то грамма. Названия тоже не помню. Потом я сидел около кабинета в ожидании приема. Вспомнил! – Доктора звали Сергей Николаевич! «Ну. с, молодой человек, – сказал Сергей Николаевич, – паасмотрим, что тут у нас.» – Он углубился в кардиограмму, а потом, задумчиво почесав типично докторско-интеллигентскую бородку, начал задавать вопросы. Но сначала еще совсем немного о Сергее Николаевиче. Как выяснилось, он носил растительность на лице исключительно для того, чтобы выглядеть солиднее. Он был еще очень молод – этот доктор, моложе меня, но очень талантливым, и заведующим стал именно поэтому. И очень больным, потому что талантлив, а талантливые люди часто оказываются слабыми и подверженными всякого рода искушениям. Сергей Николаевич был алкоголиком.

– Итак, – начал наш доктор, кольнув меня испытующим, жестким взглядом, – Вы употребляете?

– В каком это смысле, употребляю? – Отбился я от первой короткой атаки заведующего. Хотя смысл вопроса конечно же был понятен. Просто не хотелось, чтобы мой друг Фима, познакомивший нас, знал, что я именно употребляю и сколько.

– В обыкновенном смысле, а в каком еще? – Как бы удивился доктор.

– А это имеет значение? – Я начал затягивать время. С удивлением посмотрев на меня, Сергей Николаевич ответил:

– Представьте себе, да! – Я был уверен, что Фима сказал ему насчет меня, что я в порядке и вполне адекватен, а я зачем-то здесь дурака разыгрываю. Почему-то с самого начала неправильно выбранная манера сопротивляться вопросам доктора, выработанная еще во времена допросов в известных кабинетах, меня не отпускала, и я слабым голосом спросил:

– Вы это серьезно? – И тут доктор, понемногу теряя терпение и все перепутав, вдруг резко сказал:

– Здесь вопросы задаю я! – И сам испугался. Нахлынули воспоминания про 37-й!.. Я уже сидел в ожидании, что он сейчас скажет, что мой друг не Фима, а тамбовский волк. Вместо этого заведующий, немного привстав, наклонился над столом в моем направлении, опасно прищурился и прошипел с нажимом:

– Так пьешь или не пьешь? – Потом, видимо, почувствовав, что я опять собираюсь «съехать» с прямого ответа встречным: «Что пью?», – с отвращением добавил: – Водку!.. – и закричал: – Наташа! – Вбежала медсестра Наташа с литровой банкой мутной микстуры. Она всё это время стояла за дверью и ждала именно этого момента. Подбежав к столу, она протянула банку доктору, который ее не отрываясь тут же и выпил. Ему было, конечно, передо мной неудобно, но с этим он быстро справился и, не вдаваясь в пояснения по поводу только что происшедшего, ехидным таким голосом спросил:

– Ну так что, любезнейший? – Можно было, конечно, опять попробовать дуркануть и вместо ответа сморозить типа: «Вы это о чём?», но я решил больше не рисковать и честно промолвил:

– Да. – Затем, опережая следующий очевидный вопрос, добавил: – Много!

– А что в вашем понимании есть много? – Последовал очередной вопрос от заведующего. К этому времени я окончательно утвердился в решении больше не увиливать от ответов и сказал, что в моем понимании много – это от 500 до 1000, в зависимости от настроения и закуски, граммов водки или текилы, или виски. А очень много – это от 1000 граммов и выше, независимо от закуски! Так, шаг за шагом, я рассказал Сергею Николаевичу о всех своих пагубных привычках и наклонностях. В процессе разговора он еще дважды звал Наташу с микстурой. Оказывается, он был болен, но не примитивно-стандартным алкоголизмом, когда организм требовал алкоголь беспрерывно, много и постоянно, а в той его форме, когда потребность выпить возникала только тогда, когда сам Сергей Николаевич провоцировал приступ, вынужденно или случайно произнеся одно из слов – табу! «Водка», например! Вот ведь талантливый человек! Даже в качестве алкоголика он оставался талантливым и своеобразным. Мне же он сказал, что мне никогда уже не будет 41, а будет 43, потом 44 и так далее. Что 1000 грамм – это много, и надо научиться останавливать себя хотя бы на отметке 800 граммов, постепенно снижая дозу так, чтобы к концу жизненного пути выйти на безопасный, традиционный для русского человека уровень в пол-литра! Что есть лекарство от давления в таблетках, называется Адельфан. Его можно с алкоголем! И множество других полезных советов бывалого и талантливого человека, нетрадиционного алкоголика, пытающегося отрегулировать кровяное давление у пьющей части человечества. Спасибо, Сергей Николаевич! Благодаря Вам я всё еще жив и давление у меня 120 на 80. И пить я бросил, наглядевшись на Ваши манипуляции с банкой!

Коста Рика, 16.11.14.

Судак

Я всё время что-то ей обещал. Она верила. Я не выполнял. Она расстраивалась. Я обещал, она верила… и так продолжалось долго, пока не наступил день «X». Завтра у неё День Рождения! Отступать было дальше некуда. Вопрос стоял, боюсь, что уже даже не ребром. Поэтому по дороге из Купчино, где были дела, домой на «Поклонку» я припарковался у Московского вокзала. Сбегал во внутрь. Узнал, что поезд на Симферополь отходит через час пятьдесят две минуты, шансы неплохие, и мы полетели домой за давно собранным чемоданом. Машину я бросил на стоянке недалеко от дома, поменял осеннюю куртку на летнюю, поймал такси и мы «полетели» обратно с чемоданом на Московский. Пробки, светофоры мы преодолевали один за другим, теряя время и терпение. Солнышко молчало и переживало стойко. За семь минут до отхода поезда я стоял в воинской кассе, потому что к обычной было не подобраться. Передо мной двое. Я отрекомендовался капитаном-танкистом, чтобы обойти стройбатовского старлея, стоящего передо мной. Номер не прошёл, но десять долларов в 1996 году решали вопросы и посложней! От воинской кассы до последнего вагона всего сто метров… надо купить, что съесть и выпить… три минуты до отхода… расплачиваюсь в ларьке… Солнышко стоит уже у поезда… гудок «по вагонам!». Успели! Поезд Санкт Петербург-Симферополь поехал к морю! Я, наконец, смог преодолеть непреодолимое – желание никуда не ехать, а Солнышко опять стало меня любить и согревать. В нашем плацкартном вагоне всё было хорошо: проводница молоденькая, вокруг чисто, соседи-молодожёны. Также как и мы, они ехали продлить счёт тёплым денькам на берегу Чёрного моря. Солнышко и я никогда не скучали вместе, куда бы мы не ехали, плыли или летели. Сейчас тоже не скучали, потому что купили достаточно! Через три часа будет первая остановка, кажется Дно, там мы ещё докупим… и газету, чтобы читать. Так постепенно закончился первый день. Поезд постукивал колёсами. Пассажиры спали усталые, но счастливые от мысли, что уже послезавтра будет море. Уснуло и Солнышко. На следующий день у него будет День Рождения. У нас есть, чем его отметить! На следующий день молодёжь оказалась непьющей. Поэтому отмечали вдвоём и угостили проводницу. Отмечали до те пор, пока не пришли сначала наши вежливые, а потом украинские совсем не вежливые пограничники за компанию с таможенниками. Поздравили, паспорта проверили, оценили запас портвейна как относительно безопасный с точки зрения экономической безопасности государства Украина в целом! С автоматами, но почему-то было не страшно! Было весело, я даже спел пару хитов акапелло! Солнышко подпевало, не попадая в «бемоль». Потом пришли спеть под гитару молодые ребята-баптисты из соседнего вагона. Пели заунывно и занудно. Тексты не соответствовали ни текущему моменту, ни настроению, и я попросил их либо замолчать, либо удалиться. Соседи тоже попросили. Они удалились, что-то бормоча про портвейн и нельзя так много, а то грех… и всё в таком роде. А День Рождения пошёл на убыль. Сразу два Солнышка перестали светить. Одно спряталось за горизонт, а второе под подушку. Становилось теплее и теплее, а море ближе и ближе. И вот, наконец, Симферополь! Четырнадцатое сентября, а жара, как в июле. «Ну что ж, куда дальше? – Говорю. – Пойдём карту посмотрим и вина выпьем, вон бочка стоит!». Чтобы не гадать, наугад ткнули в карту и попали в Судак. Я там не был, моё Солнышко там тоже ещё не светилось – поехали! На автобусе без кондиционера при +32.

Крым красив в любое время года, даже из пыльного окошка старенького автобуса. Место, в котором мы живём сейчас, городок Никойя в Коста Рике, очень похож на Крым в окресностях Судака. Не обращая внимания на накинувшихся на нас работников местного агенства по сдаче внаём объектов курортной недвижимости, мы потащили наш чемодан к морю. Там мы нашли домик почти на берегу, вокруг домика сарайчики, к сарайчикам «прилеплены» будочки. И всё это сдаётся или, точнее, только что сдавалось по цене два доллара комната в сутки. Сезон заканчивался, и хозяйка – суетливая женщина лет пятидесяти пяти, – сдала нам почти что апартаменты с видом на море за те же два доллара. Вчера сдавала за пять, но вчера! «Колокольчик» на столбе пел: «Осень, осень! Ну давай у листьев спросим…». Жизнь продолжается. Солнышки светят и греют. Ласковое Чёрное море навевает и предлагает выпить вкусного молодого крымского по цене двадцать центов стакан! Какие десять дней мы провели в сарайчике на втором этаже с видом на море! К тому же хозяйка предложила обедать у неё за ещё один американский доллар с носа. Значит с двоих два! Во дворе у хозяйки жил и бегал домашний зоопарк: гуси, утки, индюки, кролики, куры, поросята и козёл с козой! Украина! Сравните украинскую кухню, например, с голландской или лягушачьей французской. А немцы вообще сырой говяжий фарш за деликатес выдают. Брррр, гадость! А теперь представьте, как она нас кормила на это двухдолларовое состояние! Что она с нами делала! Как издевалась своими борщами и поджарочками с подливкой! «Ешьте, ешьте, доходяги», – приговаривала и подкладывала ещё вареничков! Моя набирала вес по часам. Взвешивалась, плакала и опять набирала, плохо вспоминая папу и маму, подаривших ей пожизненно отличный аппетит. Только «колокольчик» раздражал, не желая сменить репертуар с «осени и листьев» на что-нибудь другое. Да хоть на «Эх, дубинушка, ухнем!».

Пляж из чистой округлой галечки, прозрачное синее море, «бархатная» погода середины сентября, старинная крепость «Судак» на горе, напоминающая о том, что когда-то здесь проходил «шёлковый путь» от самой Великой Китайской Стены. Всё это создавало покой и размышления о вечном. На второй день из любопытства поднялись в крепость. В крепости шла подготовка к таинству премьеры шекспировского Гамлета или Короля Лир в естественных природных условиях и декорациях. Точно не помню, кого репетировали. Нечто подобное пятнадцать лет спустя мы видели в Дании, в окрестностях Копенгагена в «гамлетовском» замке восемнадцатого века. Там репетировала Гамлета труппа из Японии, и я это пока ещё помню! А мы спустились с другой стороны горки, где расположились на прибрежных камнях, полукругом выходящих в море и образующих очень уютную лагуну. Выпили молодого шипучего розового, и через три минуты я понял, что назад на горку забраться не смогу. Шипучее розовое, мало того, что было молодым, оно оказалось ещё и коварным! Эх жизнь моя! Обязательно так: – если молодая и красивая, значит коварная, если молодое и шипучее – сто процентов коварное! «Взять высоту» удалось только через три часа! По дороге фотографировались и восхищались! Обед у хозяйки восхитил ещё больше: традиционный борщ, жареная утка, грибы типа Портобелло, собранные с утра в соседнем лесочке, жареное сало «за гранью» вкусовых ощущений, вареники в ассортименте и компот из алычи с кизилом. После такого обеда я обычно впадал в состояние глубокой сиесты часов до трёх пополудни, а Солнышко держалось и ненавидело всех, в первую очередь саму себя, за съеденное тающее во рту нежное сало, за утку, вареники и компот. Это был последний обед «от Хозяйки». На завтра Солнышко взяло себя в руки и больше так не хулиганило за столом. А я из солидарности тоже перешёл на яблоки и капусту.

Так потихонечку и «закатилось» крымское лето вдогонку за нашим северным. Мы в поезде Симферополь-Санкт Петербург подъезжаем к последнему. Московский вокзал неприветлив. Невский проспект в какой-то позёмке, а вокруг противно и холодно. Ненавижу холод! Не-на-ви-жу! Наверное, именно тогда мне и пришла в голову мысль эмигрировать ещё дальше, чем Северная Америка. Я через десять лет перебрался в Центральную! Поближе к экватору и вечному лету.

Коста Рика, 06.11.14.