Текст книги "Непридуманные истории, рассказанные неутомимым странником сэром Энтони Джонсом. Том 1"

Либерия

Каждый день происходило что-то новое. Менялись премьеры и министры. Бандиты продолжали отбирать и делить между собой. «Силовики», как стало модно называть ментов и гэбэшников, возглавили список по скорости наращивания личных капиталов. Новые купцы и производители богатели и тут же разорялись. Но больше и быстрее всех всё-таки преуспевали чиновники всех мастей. Их отстрел ещё только должен был начаться, и они вели себя развязно и беспечно. В приёмных мэра и его заместителей толпился народишко, образовывая придворную свиту. Демократы о чём-то бесконечно спорили в своих собраниях. Народ упорно продолжал смотреть на запад с мыслями о смене постоянного места жительства. Шёл 1993! И в это время мне звонит приятель и предлагает обсудить вопрос о Либерии.

Государство Либерия находится в западной Африке, с севера граничит с Сьерра-Леоне, а на юге – с Берегом Слоновой кости. Там постоянно происходит что-то нехорошее. Один военный переворот за другим, гражданские войны и борьба за власть между кланами. Клан иссиня-чёрных борется с кланами тех, что посветлей! Бесконечные эпидемии. Именно там в начале 90-х образовался очаг страшной эболы, но быстро погас. Там же добывают золото и много всякого ценного, в прибрежных водах ловят креветок. Ну, и о чём тут разговаривать? Да, ещё, – столицу страны называют Монровия по имени пятого президента США Джеймса Монро. Это он придумал эту страну и название. Туда он хотел переселить обратно вывезенных до этого чёрных афроамериканцев. Не получилось! Они назад не захотели.

Суть разговора с приятелем: государство Либерия исторически соответствует своему названию «Свободная страна». Под её флагом бороздят моря и океаны корабли самой большой флотилии мира. Как бы, свободный флот свободной страны. Так же свободно, как и морские государственные флаги, нынешнее правительство Либерия решило раздавать паспорта своей страны с предоставлением гражданства Великой Либерии. Стоимость паспорта без всяких дополнительных затрат на адвокатов, билеты туда и обратно, всякие другие затраты, составляла шесть тысяч американских долларов. Платите деньги, господа, заполняйте анкету и через неделю получите новенький паспорт. Всё просто! Либерийский паспорт признаётся в Европе и других прогрессивных странах, многие из которых без всякой визы пускают к себе потусоваться или пожить обладателей этого документа. Прекрасная возможность переехать, куда заблагорассудится, и забыть про российских демократов, рэкетиров и чиновников – лучших друзей человека! Интересно, что во главе этой затеи стоит посол Ирана в Великобритании, представляющий Либерию в Европе. Ещё интереснее! – активным пособником является Ватикан. Ему то какая выгода? Но факт! Каким-то образом к этому причастен бывший гражданин России, а в данный момент – бизнесмен из Швеции Саша Бальмас. Солидный, образованный, явно не бедный, с развитым чувством юмора, лет сорока пяти. С ним хотелось работать! Он главный по раздаче паспортов в России, и ему нужен раздатчик в Санкт-Петербурге. Лучшей кандидатуры, чем я, он найти не смог. Кто-то наговорил ему про мои выдающиеся организаторские способности, хотя паспорта я ещё никогда не продавал. Автомобили, контейнеры с тряпьём и продуктами – это да, продавал, а паспорта нет! Но мне новые приключения всегда импонировали. Короче, в эту затею я влюбился со второго взгляда, потому что с первого засомневался. Через неделю на домашний адрес будущей жены Маруси из Ватикана пришло уведомление, что я, В. Антонов, со вчерашнего дня являюсь, хотите верьте – хотите нет, консулом государства Либерия в Санкт-Петербурге. Бумажку эту храню. Одно время она висела у меня на стене в кабинете под стеклом. Вы, вообще, много видели настоящих консулов? А я не просто видел – я им был! Правда, недолго.

С офисом проблемы не было – я занял под «консулат» одну из свободных комнат в бывшем салоне проката свадебных нарядов на Красногвардейском проспекте. Этот салон я с приятелем по прозвищу Ильич как раз недавно «акционировал» и перепрофилировал под магазин американских подержаных автомобилей. Приехал московский «консул» Саша Бальмас и привёз анкеты с печатью. Мы составили приемлемый текст объявления в газеты и обсудили стратегию на ближайшее. В планы шведского бизнесмена – авантюриста входила не только распродажа либерийского гражданства, но и привлечение капитала в золотодобычу, разработки железной руды, алмазы, отлов креветок, ценную древесину и натуральный каучук. Я «завёлся» и уже через две недели проинформировал Сашу, что лично я сам привлёк к этой затее компанию «Тамур-золото» в лице её вице президента, траулерную флотилию из пяти «краболовов» с возможностью перепрофилирования под отлов креветок, здесь за главного выступал хозяин флотилии, завод «Вулкан» – этих каучук сильно заинтересовал. Кто их представлял не помню, не отложилось. Сам по себе «выплыл» откуда-то бывший зампредседателя Госплана СССР, хоть и немолодой, но ещё о-го-го! Я его тоже привлёк, и он пообещал подтянуть таких же, как он, «динозавров». Компашка начинала складываться. Назначили первое собрание в Москве. Приехал консул из Лондона, я за переводчика. Три часа я занимался шифровкой на английский и обратно, и в конце концов очертания бизнес-проекта начали вырисовываться. Шестнадцать человек из присутствующих, в том числе и я с Марусей, сдали паспорта на простановку Либерийской визы. Через две недели ровно визы были готовы. Я съездил в Москву за паспортами. С моей помощью Бальмас собрал деньги на билеты в Монровию. Мы хорошо посидели в «Петров – Водкине», после чего он полетел в Стокгольм, а я в Питер собирать чемодан. Отлёт был запланирован на через неделю.

Девочка Света, моя секретарша в Питерском «консулате», позвонила и сказала, что к двум пополудни в офис приедут трое желающих приобрести африканский паспорт. Насчёт фотографий и аванса она им напомнила. Я надел соответствующий событию пиджак и рубашку с галстуком, Маруся погладила брюки, и выбритый до синевы я поехал на работу в «Консулат». Ровно в два в торговом зале автомобильного салона, он же – приёмная консула, появились трое, в которых я безошибочно через две секунды определил ментов, причём одного из них я знал. Он в прошлом году на улице бывшей Скороходова, а ныне Большой Монетной протаранил отцовскую старенькую «тройку» в зад, помяв оба бампера. Он оказался смертельно пьян и, в ответ на моё требование вызвать ГАИ, стал откровенно угрожать вплоть до применения табельного огнестрельного оружия в целях самообороны. Гаишника я всё-таки вызвал, но он посоветовал не связываться.

И вот наступает развязка и конец истории. В жизни неутомимого странника, и без того до краёв заполненной бесконечными приключениями, всевозможными недоразумениями и невероятными событиями, происходит ещё одно – завершающее! Он пытается объяснить ментам из Петроградского РУВД, что он, консул, фигура неприкосновенная, и на их дурацкие вопросы только в присутствии адвоката или другого консула, который сейчас в Швеции. Они говорят:

– Нет такого консула! – Я говорю:

– А бумажку гляньте, вот она в рамочке. Ватиканом, между прочим, подписанная. – Они говорят:

– Нам сам ВВП, зам. по иностранцам, из мэрии звонил и сказал ликвидировать! – Напрягаюсь… не меня ли они сейчас ликвидировать собираются? Нет! – морды хоть и с похмелья, но какие-то добрые и немного растерянные. Всё-таки не каждый день удаётся подпольный консулат «накрыть». Подпольный бордель или нелегальный разливочный по бутылкам вместе с ОМОНОМ – это у них чуть ли не каждый день. А консулат – нет! Я говорю:

– Если вопросы остались, звоните в Стокгольм, там объяснят. – Этим я загнал их в тупик окончательно, потому что для звонка в Стокгольм им надо, помимо ходатайства ВВП перед прокурором, ещё и кучу других инстанций задействовать. Вплоть до ой-ё-ёй! Они опять:

– Не умничай и сам звони, а то мы тебя сейчас по-серьёзному… – Ладно, соглашаюсь, звоню… и вот финал.

Саша Бальмас, удачливый авантюрист и бизнесмен, после нашего вчерашнего заключительного ужина в ресторане в Москве поутру поехал в Шереметьево не похмелившись. Первая ошибка! Приехав в аэропорт, он узнал, что самолёт задерживается и расстроился, но опять не выпил. Вторая ошибка! Через два часа, когда, наконец, посадку всё же объявили и он обрадовался, он настойчиво не выпил снова. Третья и последняя ошибка! Последовал «удар», то есть обширный инсульт… и Саши не стало! Менты, похоже, расстроились больше меня. Они вчера «взяли на грудь» как положено и сейчас после услышанного по телефону очень боялись инсультов. Поэтому тут же предложили помянуть, я согласился, и мы немедленно выпили. Потом они за отсутствием состава ушли, а я снял со стены Ватиканскую церковную грамоту. Вместе с Сашей Б. не стало и придуманного им авантюрного, но красивого бизнес-проекта Либерия!

Коста Рика, 14.12.14.

Сэр Энтони Джонс

Опять захотелось вспомнить о старом. Итак – 1994 год! Правитель Борис Первый – «Непьющий!» дружит с Блин Клинтоном, улыбчивым заокеанским президентом. При встрече радостно лупит по барабанам так, как это делают вожди – президенты полинезийских людоедских племён-государств. Средства массовой информации наполнены любовью к Америке. Только артист М. Задорнов в пику остальному обществу отчаянно её не любит и публично вымарывает американскую визу в заграничном паспорте прямо во время концерта. «Пропиарился» на пятёрку с плюсом! Учитесь, неудачники! Отдельная часть народа оценила! Потом, правда, он «пропиарился» в обратном направлении. Другая отдельная опять оценила. Одновременно с этим страну захлестнула лавина всевозможных товарно – денежных пирамид от МММ до Гербалайфа. Те же средства массовой информации словами Лёни Голубкова: «Мы тут сидим, а денежки идут!» – внедряли в массы психологию рантье – бездельника. В результате проспекты и улицы российских городов, вагоны загородных поездов и городской подземки, автобусы, троллейбусы и трамваи заполнили разнокалиберные дистрибьюторы. Дистрибьютор – слово для простого россиянина необычное, труднопроизносимое. Иногда его так коверкали, что без смеха и не расскажешь. Например, заходит в вагон метро девушка с котомкой, в котомке товары народного потребления, скажем, из Канады. Девушка прокашлялась и начинает говорить: «Я представляю канадскую кампанию «Канадский Колобок». Одновременно, я являюсь «дибустатором»! этой же кампании»… Вагон в покатуху… Надо же – дибустатором! Тогда я – тоже дибустатор! Ди-бустирую женскую одежду из любимой всеми Америки. Конкретнее, я развожу платья, оптом купленные в компании «Дрессес фор лесс» в Лонг Айлэнде, по питерским универмагам. Развожу партиями по сто платьев в больших картонных коробках, и к описываему времени мне это уже надоело до крайности. Что-то менять в свой жизни для меня, как праздник. В отличие от телом неподвижных, характером слабых и нерешительных, знаниями и умением невостребованных. Вот так я и решил создать свою собственную распределительную сеть. Я назвал её «Универсальный Маркетинговый Клуб», который, не смейтесь, возглавил неутомимый странник Сэр Энтони Джонс. Вы, наверное, догадались, кто это. Да, я пошёл на поводу у времени и обстоятельств. Мода на Америку была в самом разгаре, и имена типа Василий в качестве директора или, скажем, Тимофей, работали не эффективно! Ну что это такое: «Директор маркетинг – клуба Василий Бубукин! Или Тимофей Балякин!». Нет, – на ухо не ложится. А вот Энтони – от фамилии Антонов, – это другое дело. Что касается Джонса, так этим я обязан Тому Джонсу – моему любимиму, навсегда лучшему из лучших певцов современности, и ныне здравствующему. Приставка Сэр появилась позже. Я сам присвоил себе этот титул в день Пятидесятилетия. Жене и детям понравилось!

Я слетал в Чикаго. Выискал там фирму, занимающуюся мелкооптовой, от полудюжины, торговлей по каталогу на весь мир. Выкупил у них две дюжины каталогов. Договорился, что закажу этих журнальчиков ещё много при условии, что в титуле будет стоять название моего Универсального Клуба. Им, оказалось, без разницы, что там будет стоять, и мы обо всём в результате договорились. Я набрал образцов товаров и улетел в Нью-Йорк. В аэропорту Кеннеди на грузовом терминале Австрийских авиалиний работал заведующим перевозками мой знакомый Володя Душко, бывший комсомольский работник из Москвы. Мне удалось с ним договориться о хорошей скидке. Я докупил ещё немного образцов на оптовой базе в даунтауне Бруклина и позвонил Марусе в Питер, чтобы она дала объявление в газете о презентации новой пирамиды.

Первым делом по возвращении надо было решать вопрос с офисом. Я решил его с помощью моего старого друга – директора торгового колледжа на Зверинской улице. Колледж – это по старому ПТУ. У него на первом этаже пустовали две комнаты-кабинета. Их я и занял под приёмную и небольшой демонстрационный зал. О больших складских помещениях я пока не думал. В назначенный день была презентация! Я в смокинге, с тростью! Моя подагра, нехорошая женщина, «наехала» неожиданно за день до презентации, и я немного прихрамывал. Трость мне «шла» необыкновенно. Я был собой доволен и как в детстве перед выступлением на сцене, а потом в юности перед финальным подходом к гимнастическому снаряду, был собран, «натянут» как тетива. Я стоял на сцене концертного зала гостиницы Октябрьская, готовясь «завоевать» этот зал. Презентация удалась, после чего пирамида начала быстро расти вширь и вверх. Затем были будни, почти ежедневные презентации, поездки в Америку, очереди за «товаром» в приёмной и коридорах колледжа на Зверинской. У меня были прекрасные помощники: Шкляф, Софа и Ленушка. Шкляф делал всю чёрную работу, развозил наши безделушки по дистрибьютерским точкам, занимался растаможкой, транспортом и арендой. Его жена и «хозяйка» демонстрационного зала Софа, посменно с Ленушкой – сексбомбой и красавицей, опутывали своим обаянием новеньких. Во многом благодаря им сеть росла ещё быстрее. Всё было неплохо до тех пор, пока в офис с кратковременным визитом не зашёл старший оперуполномоченный капитан Возякин из хорошо мне знакомого ещё по истории с Либерийским консулатом Петроградского РУВД. Для тех, кто не знает или забыл, напомню, что эта история случилась незадолго до открытия Маркетинг – клуба не более года тому назад и заняла своё место среди наиболее ярких приключений неутомимого странника.

Мы узнали друг друга мгновенно. Его визита или кого-нибудь из его ментовской группы я ожидал рано или поздно. Для него же увидеть бывшего консула государства Либерия было полнейшей неожиданностью. Он разнервничался и предложил пойти выпить чего-нибудь крепкого. Как оказалось, он пришёл в офис не арестовывать, не допрашивать и не рэкетировать. Он пришёл подзаработать на продажах в моей разветвлённой сети дистрибьюторов!

– Так ты, вообще, кто? – спросил капитан Возякин, всё ещё не очухавшись от неожиданности, когда мы присели за столиком в ресторанчике «Пиросмани» недалеко от Зверинской.

– Ты же мой паспорт не так давно видел, – отвечаю. – Там всё правда и печать подлинная, и фотография, а что на двух таких разных должностях, – так это от неусидчивости, неуживчивости и любви к разнообразию.

– А кто такой Энтони Джонс в таком случае?

– Тоже я, только под псевдонимом.

– И что мне теперь, по-твоему, делать? Тебя же вместе с твоим Клубом, по-хорошему, закрывать надо прямо сейчас! Ты ж наверняка без разрешения и лицензии.

– Какая лицензия? О чём ты? У кого разрешения спрашивать? У тебя? Или твоего майора? И зачем тебе что-то делать. Мне и так всё это скоро надоест. Я от этих презентаций уже устал. Из-за них я до позднего вечера «ни капли». А без апперетива в триста грамм я в себе аппетит вызвать не могу, так и до язвы допрыгаться можно. Или ваши душить начнут. Ты лучше пиши заявление, вступай в наши ряды, иди на склад и набирай заморских товаров пока всё без тебя не разобрали. И зарабатывай сколько захочешь!

– А что ты потом будешь делать, когда закроешься? Ты же не остановишься. Куда тебя в следующий раз занесёт?

– Пока не думал. Я вообще дальше, чем до послезавтра не думаю. Но давай договоримся – если ты через неделю узнаешь, что рядом на Малой Монетной открылся вербовочный пункт в голландский или британский легион, по образцу французского, а ты придёшь со своими и увидишь меня, то ты не удивляешься и не пристаёшь с дурацкими вопросами типа: «кто разрешил?». И если в составе Папской делегации католических священников меня заметишь, то тоже не удивляешься…

– А может ты в Выборгский район переберёшься. Зачем на Малой Монетной пакостить? Да ещё и рядом с РУВД? Или в Купчино?

– Нет, я из Петроградского никуда. У меня здесь все свои, я здесь ЛЭТИ заканчивал, сейчас там у меня склад у Павловича и полректората друзей. Слышал про такой институт? Я вот тебя знаю, например, и уже который год удивляю! На футбол тоже здесь хожу, на Петровский! Недавно половине старого «Зенита» проставлялся. Ты не представляешь, с кем я теперь «дружу»! Пол ЦПКиО знаю! А ты говоришь – Купчино! Нет, не пойду в Выборгский и в Купчино не поеду.

Вот так ни о чём и поговорили. Капитану хотелось немного подзаработать. Зарплата у ментов и взаправду была смешная, и мешать он не собирался. Но через какое-то время дал понять, что пора сворачиваться. Тучки, знаете-ли, сгущаться начали! Я продержался ещё три месяца, сменив за это время два офиса, и, наконец, решил Клуб ликвидировать. От греха подальше. Он просуществовал чуть больше года. В Клубе помимо ментов из петроградского РУВД я «пригрел» и немного подкормил артистов из труппы театра на Лиговке около Московского вокзала. Их привёл Серёга, один из главных персонажей бессмертной и великолепной комедии «Особенности национальной охоты». Были учителя и врачи, научные работники из ЛЭТИ и таксисты.

Универсальный Маркетинговый Клуб – это приключение, весёлая придумка, театральная постановка, если хотите. Со мной в главной роли. В моей труппе играли превосходные… нет! – великолепные актёры, ведомые примадонной Марусей. Мне кажется, нас помнят. Помнят наш Клуб, помнят клубные вечеринки и Сэра Энтони Джонса!

Коста Рика, 15.12.14.

Леший

Я часто ездил в Голландию. Там покупал машины, перегонял в Санкт Петербург и продавал, обеспечивая себе сытую и беззаботную жизнь. Этим занимались тогда многие, гордо называя себя дилерами. Я же никогда себя так не называл и горжусь этим. Ещё я горжусь тем, что никогда никого не обманывал. Ну, разве что совсем чуть-чуть. Продать машину, не преукрасив, не добавив «лошадей», не рассказав, как этот «Жеребец!» или… Нет, – этот «Мустанг!» входит в поворот или: «Вчера лихо обогнал Порша», не легко. Вот и преукрашивал! Вообще-то в этом виде деятельности много разных тонкостей, много криминала и конечно же много невероятных историй! Вот одна из них!

Ноябрь 1996 года. В Питере на редкость тепло и в Европе тепло. Налегке собираюсь в Голландию, где живёт мой старый приятель. Он продаёт машины нашим и у него есть из чего выбрать. Мне нужен конкретный автомобиль – «Фольксваген-Транспортер». На газу или дизель. Приятель говорит, что у него их много. Я полетел в Амстердам. Какой же ты красивый – Амстердам! Необычный, спокойный и в то же время весёлый, какой-то очень добрый. Каналы, музеи, фонари красные! Сыр! Приятель не обманул. Я выбрал себе отличного «Транспортера» на газу (или газе?).

– Дальше всё просто, – говорит приятель. – Доедешь до Гамбурга, возьмёшь у Финнов визу и в Любек. Оттуда паромом в Хельсинки, и ты почти дома.

– Спасибо, друг, до встречи, друг, звони, друг! – И поехал в Гамбург. На мне лёгкий свитерок, курточка.

Ближе к вечеру въезжаю в Германию. Здесь сразу похолодало, пошёл снег. Радио в машине что-то очень настойчиво пытается донести до своих слушателей, голос диктора взволнован. Заезжаю на заправку, а там чудо – заправщик говорит немного по-английски. Потому что не немец. Мало немцев говорят по-английски. Им свой родной, лающий нравится больше. «Не надо туда ехать! – говорит заправщик и машет на север в направлении Гамбурга. – Там ураган!!! Там жопа!». – Я поверил и не поехал на север, поехал на восток. Быстро поехал, пытаясь опередить наваливающийся на меня со всех сторон снежный буран. Передо мной в пятидесяти метрах перевернулась фура. Её сильным порывом ветра сбросило с дороги. Меня тоже стало сносить, а я увеличивал скорость – надо прорываться к дому. В первый раз по этому маршруту, без подготовки, без опыта, без спец. знаний про таможню и границу. Авантюра в чистом виде! Но начатое надо заканчивать! И вот, опередив буран, я въезжаю в Польшу. Погода немного улучшилась, но стало холоднее. Подъезжаю к переходу (переезду, пересечению) границы в Бресте. Очередь! – я такой давно не видел. С километр! Подъезжает Браток: «Стоять будешь или платить будешь?». Прошу разъяснений, получаю разъяснения: «Очередь на три дня. По сто долларов за день. Если согласен, вечером будешь в Бресте». Я согласился, а Браток не обманул, «до кучи» выдав мне «пропуск» по Белоруссии. Там было написано: «Этот заплатил, – и подпись: – Гунявый». А дальше разочарование и неизвестность. Меня не впустил в Белоруссию их пограничник, сославшись на то, что я не могу ввести машину на своё имя и по доверенности не могу, потому что «прописан» в США, а паспорт гражданина россии ни на что не влияет.

На обдумывание ситуации ушло время, которое я потратил заодно на поиск лавки, где продаются телефонные карточки. А решил я вот что. Я звоню жене в Питер. Она, захватив с собой толстый свитер, шерстяные носки, шапку, перчатки, нижнее бельё, выезжает в Калининград. Там сидит на вокзале до тех пор, пока там же не нарисуюсь я собственной персоной. Связь через подружку! Которая в Питере на телефоне. А на улице всё холоднее и холоднее, уже минус 15! Жена информирует, что телевизор сказал: «Через три дня в Питере будет минус 30!» – значит здесь, в Польше, уже завтра-послезавтра! Буран с морозом так и идут по пятам от самой Голландии! А пока я, купив на заправке карту Польши, прокладываю маршрут на север в Калининград! Решил срезать около 200 км, передвигаясь не по шоссейным, а по просёлочным дорогам. Я думал, – это только у нас в России дороги нестандартные, мягко говоря! Времени в обрез, моя-то уже в дороге. Подремав часик, беру направление на север. По дороге надышался польской зимней глубинкой, зарывался в снег, перебирался через раскачивающийся над рекой мост. Искал, где поесть, где машину заправить. Проезжал мимо Треблинки – какая-то гнетущая, жуткая природа – такая же, как и история этих мест. В бывшей Пруссии дороги стали лучше, температура упала до минус 20. Пошёл снег. Я устал. Начались глюки. Передо мной стали падать на дорогу деревья, некоторые деревья летали. Краем глаза уловил название населённого пункта «Добре място» (Доброе место!), автобусная остановка. Всё! Остановился. Сплю, спокойной ночи, и уснул. Сколько проспал – не знаю. Проснулся от того, что в боковое стекло, залепленое снегом, кто-то настойчиво стучится. Опускаю стекло, стоит пьяный молодой поляк и спрашивает:

– Ты русский?

– Ну, русский, – отвечаю.

– Тогда у тебя должна быть водка! – не вопрос, а утверждение.

– Нет! – и пытаюсь закрыть окно! Он же засмеялся и продолжает:

– Если ты русский, то у тебя есть водка, а если нет водки, то ты не русский или тебя просто нет, ты мне мерещишься! Давай разберёмся! – Но я отбился! Он ушёл. А я опять уснул. Но не тут-то было. В этот раз я проснулся от того, что в дверь машины скреблась мышь. Опустив стекло, я никого не увидел и уже хотел опять закрыться, как услышал звук, похожий на стон. Звук шел окуда-то снизу. Я выглянул в окно. Рядом с машиной на снегу лежал тот самый поляк!.. Он полз ко мне долго. У него была цель доползти, поэтому и дополз. Поляки упёртые! Было так холодно, наверное, минус 25, что ещё немного и он должен был замёрзнуть! Я не дал этому случиться и затащил Збигнева, так звали поляка, в машину. Говорить он уже не мог, только мычал, и промычал в направлении домов в метрах ста от нас. Я подъехал, он промычал, что надо остановиться здесь. Остановились. Я помог Збигневу добраться до двери дома и подняться на второй этаж, а там он взял себя в руки. Было видно, что ему очень страшно. Он открыл дверь комнаты, в которой кроме кровати ничего не было, а на кровати лежали подушки и одеяла, одеяла, одеяла. Я всё понял. И не раздеваясь, сняв только кроссовки, я зарылся в эти одеяла. А Збигнев ушел, и я стёрся из его памяти навсегда. Вы, наверное, догадались, что комната не отапливалась, а на улице было минус 30!

Не помню, во сколько я проснулся, но впервые за последние трое суток я выспался! Как спится на морозе вы знаете! Я был не брит и от усталости выглядел, как леший. Колорита добавлял красный, замёрзший нос, который я должен был высунуть из-под одеяла, чтобы не задохнуться. Потянувшись, я вспомнил вчерашнего Збигнева. Настроение стало очень хорошим! Надо было встать и как минимум добраться до туалета. Жаль, что я не видел себя в зеркале. Бедная Илона! Я вышел на площадку, где вчера расстался со Збигневым, и постучал в единственную оставшуюся дверь. Мне ответил женский голос. Я не понял, что он мне ответил, но интонация приглашала зайти. И я зашёл… очень неудачно зашёл. Молодая женщина (Илона) закричала так, как кричат в киноужастиках жертвы Эдди Крюгера! Она выронила сковородку с яичницей и продолжала кричать не останавливаясь. Так ужасно кричала! А маленькая очень красивая девочка (Малгожата) скакала вокруг сковородки и, указывая пальцем на меня, припевала: «Леший, Леший…» и ещё что-то непонятное по-польски. На лестнице был слышен тяжёлый топот. На крик, вооружившись саблей и ружьём, бежал отец Збигнева. Убегать и отступать было поздно – я прижался к стенке и поднял руки вверх.

Семья Збигнева была достаточно образованная и все говорили немного по-русски. Это обнадёживало. Я твердил, что я его друг и не надо меня саблей тыкать! Очаровательная Малгожата (Малгоша!) совсем меня не испугалась. В её представлении я был настоящий леший. Она стала уговаривать дедушку меня не убивать, а оставить ей, чтобы было с кем поиграть. Представляете, нааастоящий Леший! Ни у кого нет, а у неё есть! «Збигнев, падла, алкаш примороженный, ты где?» – хотелось закричать, но я опасался отрицательной реакции Пана. Я так и стоял с поднятыми руками, когда появилось «что-то» и это «что-то» звалось Збигнев! Он выглядел не лучше меня и тоже испугался. Он не знал меня и не помнил. Всё, что я рассказывал Пану, выглядело чистой ложью! Пан же, хорошо зная своего сына, наконец, начал о чём-то догадываться и сомневаться. Я спросил, можно ли опустить руки, хотя бы одну. Мне разрешили. Потом очень подробно я долго рассказывал о происшедшем вчера, после чего мне, наконец, поверили. И в туалет пустили. Потом яичница и чай. Збигнев предложил «поправиться», я поддержал и вдруг вспомнил, что в сорока километрах отсюда меня ждёт моя половина. На вокзале в Калининграде! Давно ждёт.

На горе моему новому другу, «поправку» здоровья пришлось отложить. Я тут же за чаем рассказал о ситуации с женой, машиной и белорусским пограничником. Машина мёрзла под окнами, подтверждая правдивость моих слов. Я предложил Збигневу заработать – вывести из Кенигсберга-Калининграда мою жену сюда в Польшу. Он поначалу, ещё не до конца протрезвев, пытался отказаться, но тут на сцену вышел Пан-отец этого алкаша. Он голосом, не терпящим возражений, фактически приказал делать то, что этот русский американец скажет. Чувствовалось, что ему было стыдно за то, что сначала хотел меня насмерть застрелить, а потом ещё и саблей на куски! Хотя я его понимаю – ему и его семье от русских ох как досталось, и сейчас был упущен шанс отомстить. Пан был красавец – отдельный сюжет! Выглядел молодо, пшеничные усы ниже подбородка, торс богатырский. Сабля, ружьё! В его облике просматривался образ Тараса Бульбы или сподвижника и продолжателя дел пана Пилсудского! Его потомок Збигнев даже отдалённо ничем его не отображал – ни внешностью, ни характером! Этакий червеселёдочно-образный! Хотя тоже с усиками. У него был свой типично приграничный простой бизнес, и моё появление в его доме было как нельзя кстати: «А если ещё и жену этого небритого (это про меня) через границу в Польшу протащить, то вообще…!». – У него был «Фольксваген-Рэббит» (Кролик). Еще меньше, чем горбатый «Запорожец» с одним существенным отличием, что потреблял столько же масла, сколько и бензина. Мой «Транспортёр» – однофамилец Кролика, завёлся в минус 27 почти сразу, после чего минут двадцать таскал на верёвке этого зайчика по двору, пока тот не задымил и не завёлся тоже. На всякий случай (вдруг любимая не узнает или пограничник опять не пустит) побрился. Первый раз за всё время путешествия, чем очень расстроил красавицу Малгошу – внучку Пилсудского. Я перестал быть похожим на Лешего, потерял шарм и теперь был ей неинтересен.

Три раза до границы мы останавливались и из 20-ти литровой канистры доливали в двигатель масло. Без проблем выехали из Польши и также без проблем въехали в эту отдельную часть России. Збигнева знали абсолютно все и никто не хотел чинить ему препятствий – ни поляки, ни наши. А что? – молодец! Хорошо бизнес поставил! Я же, купив за 20 долларов ваучер, также без проблем въехал в Кенигсбергскую область. (Или уже тогда Губернию? – не помню). Ещё тридцать километров, и мы подъехали к вокзалу. Моё счастье в тёплой шубке сидело в зале ожидания и читало книжку про любовь! Меня она, хоть и выбритого, признала не сразу. Уже забывать начала (а говорила люблю, никогда не забуду!). Первое, что я сделал – переоделся, а потом представил ей своего нового друга. Она долго смотрела мне в глаза и не веря своим, спросила: «Это что?». Выглядел Збигнев… как бы это лучше описать… ага, придумал – наши питерские бомжы, оказывается, неплохо одеваются! А ему по бизнесу именно так и надо! Мы поехали обратно в Добре Място, совершенно не представляя, какой праздник ждёт нас уже через полтора часа.

Не доезжая до границы где-то метров сто, мы подъехали к ларькам. Обычные в то время ларьки с очень однообразным ассортиментом – водка «Абсолют», один литр. Один американский доллар бутылка! И больше ничего! Вообще ничего. Ни сигарет, ни Сникерсов. Збигнев, уже всё просчитав и заняв у меня двадцать долларов, немедленно покупает двадцать шесть бутылок. Потом, не обращая внимание ни на кого, – ни на наших, ни на его таможенников – «За всё уплочено!» – лезет под машину и в течение пяти минут распихивает куда-то двадцать бутылок. А шесть оставшихся можно не прятать! На въезде в Добре Място стоит Вино-водочный. Збигнев сдаёт туда товар под рассчёт по цене 10 долларов бутылка. 1000 % прибыли! Неплохо. С учётом того, что моторное масло (20 литров) и бензин (20 литров) были оплачены мной, водка (20 бутылок) куплены на мои деньги, у него «отличный выдался денёк!».