Текст книги "Непридуманные истории, рассказанные неутомимым странником сэром Энтони Джонсом. Том 1"

Любовь моя, Грузия

Это было время на перепутье. Я уже не шабашил по новостройкам с Юркой, но ещё не организовал свой маленький пошивочный с Мерином. Где-то в это время я и познакомился сразу с тремя яркими личностями: с Мишкой, Димой – ювелиром и Валеркой.

Был такой певец (или ещё есть?), Сергей Сахаров с ударением на второй слог. Красивый баритон, и все его очень любили. У него произошли неприятности, после которых ему пришлось долго гастролировать в азиатской части СССР. Причиной его неприятностей как раз и был Мишка. Он всю жизнь занимался организацией чьих-то гастролей, концертов, имел вредный характер, сам часто «выступал» не по делу и время от времени умудрялся «схлопотать»! От Сахарова тоже «схлопотал», но с перебором. У Сахарова из-за этого и случились неприятности. Мне был интересен круг знакомых Мишки, в этом круге я познакомился с Димой – ювелиром, с которым мы значительно позже очень продуктивно поработали, готовя меня к отъезду в Америку. Там же и с Валеркой познакомился.

Заниматься бизнесом в СССР, как известно, не разрешалось, как не разрешалось ещё очень многое, типа собираться больше трёх, говорить плохо о большевиках и их вождях, читать «неправилные» книжки, ещё хуже – писать «неправильные» книжки и совсем плохо – слушать «неправильное» радио. Слово бизнес не звучало вообще, а то, что мы делали и на чём зарабатывали, называлось «крутиться». Я «крутился» на чём только не «крутился»: халтуры, джинсы, часы, видео, ювелирка, картинки и т. д. Валерка халтурами не занимался, но в остальном мы по «профилю деятельности» совпадали.

Конечным результатом в любом бизнесе является прибыль. Бизнес создаёт продукт, его реализуют, и только тогда получается доход, из которого математическими способами сложения и вычитания образуется прибыль. Придумать продукт сложно, но их ежедневно создавалось и создаётся множество. А вот реализовать, по-простому, продать, – вы попробуйте! Что бы вы не придумали, какой бы продукт не создали, продажа – всегда проблема! К тому же, свободной торговле в уникальном рабоче крестьянском государстве всегда противостояли дружинники-добровольцы, бесстрашные милиционеры и хорошо образованные сотрудники Отделов Борьбы с Хищениями Социалистический Собственности (ОБХСС). Это сегодня вы даёте объявление: «Продаю видеомагнитофоны, кассеты, джинсы любого размера….», и ничего не происходит кроме того, что кто-то вдруг чего-нибудь да купит. А тогда, уже через пятнадцать минут после публикации подобного объявления, в подъезде вашего дома была бы толкучка из бравых и образованных ОБХССников, прибежавших вас немедленно арестовывать с пристрастием и всё конфисковывать.

Мы с Валеркой решили объединиться. У меня были каналы, где «доставалась» контрабанда: яркая, модная ювелирка и бижутерия, одежда, обувь, часы любые, женские и мужские. В обиход входило видео, и спрос на кассеты и аппаратуру зашкаливал. Особенно у представителей кавказских национальностей. Цены на кассеты с записью, чтобы вам проще было всё это представить, доходили до трёхсот пятидесяти рублей штука. И это при зарплате инженера сто рублей в месяц на каждого инженера. У Валерки же была разветвлённая сеть реализации любого товара. Всё очень просто. Девочки из ленинградского бюро путешествий на бывшей улице Желябова, с которыми Валерка, высоченный красавец, «дружил», звонили ему и сообщали, например, что завтра приезжает группа туристов из грузинского города Рустави. Они останавливаются в гостинице Советская. Главным в группе летит Зураб, он любит блондинок и коньяк. И всё. Мы едем с утра в Советскую, «вылавливаем» Зураба, знакомимся, предлагаем выпить коньяка, обсуждаем дела. Если вы думаете, что в Москву и Ленинград летали с Кавказа ради Третьяковки или Эрмитажа, то вы ошибаетесь. Они прилетали «затовариться» и самим приодеться (женщины), и погулять с блондинками (мужчины). Валерка был знаком с половиной грузинских групповодов и это всё упрощало до автоматизма. В назначенный день и время мы привозили в гостиницу две-три сумки с дефицитными товарами народного потребления, грузинские туристки по очереди заходили в номер групповода и… дальше понятно. Так образовывалась прибыль! Со временем мы расширили «предприятие» и не дожидаясь Магомета сами ездили к горе на Кавказ. Иногда самолётом, реже поездом, ещё реже автомобилем. С нами приключалось разное, грустное и смешное, второе чаще. Я ещё не решил, когда лучше об этом рассказать – в этом рассказе или в отдельном позже. Но про один смешной случай расскажу прямо сейчас. Вот уже начал.

Валерка и я на жёлтой «копейке» разъезжаем по Тбилиси. Красавец Тбилиси! Кто тебя таким создал?! Много бы я дал, чтобы хоть раз ещё погулять по твоим проспектам и улочкам, поесть хинкалей на набережной, выпить с простыми и очень наивными, по-доброму, людьми за дружбу, понимание и, «втихаря», за усатого. Отказываться выпить за «усатого» нельзя! Подняться на Нинацминда и оттуда увидеть тебя с высоты орлиного полёта. Нет! – Не увидимся мы с тобой, любимый мой Тбилиси! Никому не надо, чтобы мы любили друг друга. Им по душе ненавидеть! Ночуем и завтракаем в гостинице «Иверия». Две-три встречи, обмен дефицита на деньги, обедаем у Сулико. Ещё одна встреча. Coco пошёл в «захват» и никуда не отпускает, ужинаем у Coco. Поздно ночью возвращаемся в гостиницу. На завтра всё повторяется, только вместо Сулико – Тенгиз, а вместо Coco – весёлая осетинка Тамрико. Оглядываясь назад и вспоминая, не могу не согласиться, что это было самым интересным и насыщенным событиями временем моей заканчивающейся молодости. Я до такой степени «натренировался» за грузинским столом в течении двух лет, что однажды перепил самого Гито! – заместителя директора Мцхетского бюро путешествий! А в Мцхета… Стоп! Если рассказ и дальше пойдёт так, как сейчас, то я зацеплюсь после Мцхета за Рустави, потом за Кутаиси, потом за Гори и никогда рассказ не закончу. Давайте об остальной Грузии потом. Сейчас только Тбилиси.

Валеркина жена передаёт с групповодом небольшую сумку с парой – другой джинсов, кассетами и бижутерией. Встречаем самолёт в Тбилисском аэропорту, сумку забрали, всем спасибо, и едем обратно в город. Недалеко от аэропорта останавливают ГАИшники. Они в Грузии, так же как и ГАИшники в Ленинграде, очень похожи друг на друга. Только, если у наших фамилии типа: Мерзявко, Забухайло или Панасюк, и все с «животиками», то в грузинском варианте они, по смыслу и аналогии, должны носить фамилии: Жадапидзе, Пипия и Замамашвили, и все «пузатые». Ни тебе честь водителю отдать, ни тебе просто: «Здрасьте, главный старшина ГАИ Пипия, будьте любезны, предъявите, пожалуйста, водительские права, извините». Нет, не так: «Открывай багажник, дарагой, смотреть будем на огнетушитель с аптечкой…» – и всё тут. А в багажник сегодня нам Создатель уложил с десяток пар всё тех же джинсов, сапоги женские размеров 37–39 три пары, сумку, полученную только что от групповода в аэропорту и всякую мелочь типа кофточка, кроссовки Адидас и бижутерия. У ребят из автоинспекции день, похоже, удался, а у нас явно нет! Валера идёт «Ва-банк» и на голос, мол второму секретарю везём. Я до поры до времени молчал, решив не сопротивляться и отдаться обстоятельствам. Валерка вовремя понял, что неправ, и перестал «голосить» про второго секретаря. А я просто сказал: «Давайте договариваться», из чего они решили, что главный я, хотя Валерка был на восемь лет старше и на тридцать сантиметров выше. Кончилось тем, что за «по паре джинсов каждому» мы в конце концов подружились. Они нас отконвоировали в «Иверию»! Потом поехали сдавать смену, вернулись с домашним вином и сыром. Мы гуляли почти до утра и носились по городу под «прикрытием» этих тбилисских ковбоев. В конце оба пообещали – «мамой клянусь…» – дружить навсегда и вернуть джинсы. Больше мы никогда не виделись, но тёплые воспоминания до сих пор греют!

Сулико! Это был матёрый винодел и лакомый кусочек для Республиканского ОБХСС. Красавец! Жена Циури-красавица! Дочь-красавица! Когда мы приезжали в Тбилиси с подарками и «серьёзным» товаром для его женщин от полутора карат до, в среднем, двух в кольцах или серьгах каждой, Сулико выставлял стол и мы разговаривали сначала у него дома, потом на горе в ресторане. Часто заканчивали в гостинице, куда «подтягивались» многочисленные поклонницы его кошелька. Иногда «банкетировали» на природе! Он только что «отбился» какой-то немыслимой суммой от генерального прокурора республики и ждал нового назначения на должность или директора завода Шампанских вин (именно эту должность он хотел больше всего), или, на худой конец, директора плодово-сокового завода с цехом, производящим фруктово-ягодный шмурдяк. В конце концов он возглавил второе предприятие! Потом в течение года «заготовил» по некачественно слепленным документам столько плодов шиповника в окрестностях Тбилиси, сколько на всей земле не растёт, и попал под «раздачу» начатой Шеварнадзе кампанией по борьбе с хищениями в необъяснимых человеческим разумом размерах. Бедная Циури!

Coco Тоташвили был замдиректора Тбилисского краеведческого музея в Ваке – старом районе Тбилиси. Он долго держался, но однажды, не выдержав, рассказал вот такую историю. Писатель Алексей Толстой работал над историческим романом «Пётр 1-й». Изыскания привели его в архивы национальной Британской библиотеки, где он обнаружил письмо матери Петра своему любовнику-посланнику Грузинского царя Ираклия 1-го при дворе Романовых в Москве. Посланник был двоюродным братом Ираклия и носил то же имя. В письме, якобы, царица сообщала, что их чадо, Петруша, в порядке, хорошо кушает, тра-ля-ля и т. д. Толстой немедленно позвонил Иосифу Виссарионовичу, всё рассказал, на что последний после недолгого раздумья очень мудро ответил: «Оставьте русским хотя бы одного русского царя!». Конечно же эта история выдумка, типичная для кавказца. Ох, как они умеют преувеличивать, создавая вокруг Грузии ореол Великого Грузинского Государства с Великими же её правителями. Да, всё так! Но!.. Лично я сам видел в Тбилисском Краеведческом музее портрет Ираклия, двухметрового богатыря, чертами лица повторяющего Великого двухметрового Императора России!

Я могу рассказывать о Грузии бесконечно. О том, как ловил рыбу в Куре в окрестностях древней столицы Мцхета. О том, как не мог остановить приступ смеха во время похорон в маленькой грузинской деревеньке, о том, как «перепил» Гито и о храме Цвети Цховели с фресками тринадцатого века, на которых изображены люди в скафандрах, спускающиеся по трапу звездолёта. Кстати, фрагменты фресок вошли в фильм-бестселлер восьмидесятых «Воспоминание о будущем», снятый немецким режиссёром с давно забытой фамилией. Работы по «отмывке» фресок велись в храме ленинградскими реставраторами как раз в те дни, когда мы с Валеркой «завязывали» дружбу с Мцхетским бюро путешествий и экскурсий. Грузия восхищала своей красотой тогда и сейчас восхищает по-памяти. Грузинская кухня с тех пор стала моей второй национальной кухней: хинкали, сациви, чохохбили, чанахи и харчо, шашлык и лобио! Я в те годы уже начал говорить немного по-грузински, и сейчас ещё что-то помню… Но всё когда-нибудь кончается. Кончается и мой рассказ о любимой Грузии моей!

Коста Рика, 13.12.14.

Мерин

Андрюшка «зашёл» в мою жизнь почти одновременно с моим знакомством с будущей второй женой Иркой. Он был мужем близкой Иркиной подруги с довольно редкой фамилией Давалго с ударением на втором слоге. Вы можете представить, как её дразнили в школе, после школы и до сих пор? Он вместе с ней пришёл в квартиру на Малой Садовой, где моя будущая тогда жила с бабушкой. С таким типом людей, как он, я до этого, да пожалуй и после нашего знакомства, больше не встречался. Он был среднего роста, грузный, если не сказать полный, медлительный в движениях и очень к себе располагающий. Причём, сразу! В этом смысле Андрюшка и в самом деле был какой-то уникальный. У него всегда было много друзей и все оценивали его именно так, как я. Что особенно удивляло, так это то, что его присутствие в доме никогда не «напрягало». Он звонил в дверь, с порога просил кофейку: «а то замёрз», располагался в кресле и в течение часа рассказывал новые или старые байки про всё. Потом начинал кивать носом и незаметно засыпал. Это означало, что сегодня у него дел никаких нет, с женой он поцапался и значит домой пойдёт не скоро или совсем не пойдёт. Есть никогда не просил. Ждал, когда предложат. А если не предлагали, не обижался. Перебивался кофе. Так и сидел в кресле пока не наступала ночь. Иногда ночью раздавался крик ужаса – это моя жена пошла в туалет и споткнулась об андрюшкины ноги. То, что он никуда, уже вторые сутки заканчиваются, не уходит, она просто забыла. И только тогда она начинала сердиться, а так – никогда!

Наше знакомство продолжалось уже больше года. Он за свою медлительность, лень и бесконечную необязательность получил от меня прозвище Мерин, попытался обидеться, потом проанализировал и согласился. Это в последствии он оброс прилагательными и стал Толстым Мерином, Ленивым Мерином. Девчонки его любили, для них он был Любимым Мерином, но всё равно его уже никогда и никто не называл Андрей или Комар (от фамилии Комаренко). Он пожизненно стал Мерином! И вот этот ленивец и разгильдяй однажды проснулся у меня в кресле и неожиданно говорит:

– Только что приснились «навороченные» брюки. Здесь заклёпки, тут ремешок с пряжечкой, сзади кожаная нашлёпка в половину правой ягодицы и пять карманов, хочешь – нарисую?

– Ну, и… – говорю я, а он в это время уже заканчивает делать набросок штанов на пачке сигарет….

– У меня есть две классные портнихи Ленка с Ольгой, можем попросить – они сошьют! – Мерин любил хорошо приодеться, надо отдать ему должное, и сейчас просто обсуждал со мной придуманный фасон и вариант его воплощения в две пары штанов. Одни для меня.

Ещё не до конца с просонья «включившись» в утреннюю жизнь, я не сразу осознал, что сейчас услышал и увидел. Прозрение пришло за чашкой кофе. Напрягаюсь, чтобы не выдать волнения, и спрашиваю:

– Только две портнихи?

– Да сколько хочешь. Я это швейное ПТУ «перелюбил» всех! Портних десять найду точно. А нафига? – Он ещё сам не понял, к чему я клоню, но воспоминания о «перелюбленных» ПТУшницах явно добавило Мерину настроения и он стал Добрым Мерином. В моей голове мысли со скоростью мысли сооружали конструкцию бизнеса: «Модельер сидит передо мной и прямо на глазах создаёт…. рисунки красивые получились… У него есть десяток профессиональных портних, и судя по всему они ему не откажут. У него в коммуналке живёт гравёр, на ювелирной фабрике работает, звать Игорь, фамилии не помню. Значит штампы для заклёпок, пряжек и клейма для отжига задней кожаной нашлёпки будут! Тряпку из Польши завезём или здесь поищем. Что ещё? А, самое главное, вспомнил… Куда потом девать всё это? Надо же продать! Нужны покупатели – оптовики!». Задаю вопрос Мерину и получаю ответ:

– Найдём, у меня на галёре (галлерее Гостиного двора на Невском проспекте) знакомые ребята на джинсах и прочей ерунде «крутятся»: Буба, Юрка-спортсмен, Лохматый с Сеней, ещё кого-нибудь подтянем… Он только-только начал «въезжать». Ему и невдомёк было, что у его ног столько лет без толку «валялся» готовый бизнес. А даже если бы и «въехал», то что толку? Надо всех и всё организовать, всё закупить. В первую очередь, оверлоки. Потом материал и железо на заклёпки, со всеми договориться. Машину покупать надо! Нет, – не потянуть. А тут как раз я и образовался. И оказалось, что не так уж это и сложно на самом деле, когда со мной!

Через месяц подпольный пошивочный цех имени Великого Мерина заработал. Какие штаны!!! Скоро от заказов не было отбоя:

– Сто пар в Новосибирск к воскресенью?

– Пожалуйста.

– Пятьдесят в Тюмень завтра?

– Нет, не успеваем. Только сорок. Мы ещё на Барнаул заклёпки «клёпать» не закончили, – хотя ребята с Выборгской фабрики фурнитуры тут не причём, заклёпки делали классные! Задержки возникали редко и то только по причине, что не смогли протащить через проходную. Охранник был не тот. Это Вадик, наш штатный клёпальщик и друг, вечно подводил. Ещё более ленивая лошадина, чем Мерин в худшем варианте!

Среди общей тёмно-серой ситцевой массы штанов качеством от откровенного полубрака до хорошего первого сорта, были «брюки на экспорт». Слово штаны к ним не подходило. Это были именно брюки. Немного, но как это было важно, что они были. Показывая их заказчику во время переговоров о поставках, мы устанавливали цену, соответствующую качеству именно этих брюк. Потом они по этой цене получали немного этих брюк, а остальное штанами первого и второго сорта. Полубрак замешивали понемногу и аккуратно. Возвращаясь к «брюкам на экспорт», их шил и только он один, Дима! Навсегда лучший во всём, за что бы не брался его пытливый ум или золотые руки. Единственным его недостатком было увлечение горными лыжами и альпинизмом. Он часто ставил производство, что называется, «раком» из-за этих своих увлечений. Стало немного полегче, когда у них там упала в пропасть целая связка героев-покорителей вершин, и Дима решил после этого по горам не лазать. А один раз, когда был аврал, я приехал к нему домой якобы обсудить детали нового фасона, а сам втихаря открутил крепление с одной лыжи, которая стояла в прихожей. Он меня потом долго допрашивал, а я признался ему только через пятнадцать лет. Хорошо, что успел, потому что через три недели моего друга не стало.

Откровенно мешал развитию производственных связей, выполнению плана и наращиванию производства Отдел по Борьбе с Хищениями Социалистической Собственности (ОБХСС)! Была такая структура в министерстве внутренних дел СССР, призванная угнетать коммерческую инициативу и разрушать уже созданные модели экономически для всех выгодного производства типа нашего. Приходилось быть «начеку» постоянно, штаны перевозить партиями не больше, чем по пять в одной машине. Складировать в разных местах и встречатся с оптовиками в столовых самообслуживания или в общественных бесплатных туалетах. Время было Андроповское, и шуток не понимали. Ни они в ОБХССке, ни мы в подполье. Но мы были всё-таки изворотливее и удачливее, и нам повезло. Мы вместе со всем своим нелегальным цехом, лишённым основных признаков социалистического предприятия, а именно: парткома, комитета профсоюзов и комсомола, и носящего вместо Ленина имя Великого Мерина, – мы въехали в горбачёвскую перестройку без потерь. В течение буквально трёх дней перейдя на легальное положение.

Сразу стало неинтересно. Адреналин, за которым Дима ездил в горы, а я «хватал» его ртом, руками прямо здесь, испарился. Тратить жизнь на пошив мужской, а также и женской верхней одежды мне очень не хотелось. Можно было бы попробовать заняться для прикола нижним женским бельём, Мерин очень хотел, но насколько хватит сил и желания? Нет, – с этим покончено! Впереди непаханные поля и колосящиеся нивы. Прощай, Старый Мерин, мы здорово с тобой поработали, пора заняться серьёзными делами!

Коста Рика, 28.12.14.

Фок

Страна дышала! Вместе с ней задышали люди, дождавшиеся, наконец, пока ещё не совсем понятно чего! Появились и повылезали отовсюду демократы с интеллигентскими бородками, реформаторы, полудемократы и полуреформаторы. Вылез пьяница Ельцын, предварительно снеся Ипатьевский дом в Свердловске, болтун Собчак, впоследствии выпестовавший и давший путёвку в жизнь нынешнему Президенту России, Кашпировский и Жириновский! Тёща восхищалась Владимиром Вольфовичем, ходила на все его «концерты», а вечером за чаем подробно рассказывала о его проделках и изречениях, наполненных государственной мудростью. Я тоже не дремал и вместе со своим приятелем по прозвищу Мерин вылез из подполья, в котором мы до этого в течение трёх лет эксплуатировали труд полутора десятков портных и портних, создавая модели наимоднейших штанов и курток в оптовых количествах! Будучи почти монополистами до того и потеряв эту монополию сейчас, когда все бросились шить, варить, ваять и строить, мы смогли выстоять в конкурентной борьбе и понемногу богатели. Самым лучшим портным в нашем сначала подпольном, а впоследствии вполне официальном швейном цеху, был Дима – в прошлом золотой медалист и обладатель «Красного диплома» Гидрометеорологического института. Талантливый во всём Дима мало того, что был краснозолотым в юности, играл на гитаре и пел под гитару отрядно-походные, альпинистско-туристические песни, он ещё и шил (уже упоминалось), лазал по горам, а потом с них съезжал на настоящих горных лыжах. И это ещё не полный перечень того «чего умел Дима». Дела с пошивом верхней одежды в кооперативе «Петля и пуговица» при швейной фабрике «Красная нить» шли не плохо. Коллектив, расширившись до ста пятидесяти человеко-портных, план выполнял. К сбыту вопросов не возникало. В общем, мне опять стало скучно и я решил открыть свой собственный Физкультурно-оздоровительный комплекс – ФОК!

Я был хорошо знаком с директором ЦПКиО имени Кирова в Ленинграде, был знаком с его заместителями и заведующими аттракционов, биллиардной и прогулочных весельных лодок. Дело в том, что до открытия моего первого кооператива, я «подвисал» на аттракционах, пытаясь избежать судьбы Иосифа Бродского, объявленного тунеядцем и осуждённого по статье за тунеядство. Я числился там рабочим по ремонту аттракционов. Моя лояльность и порядочность не вызывали сомнений у директора с замами, поэтому договориться о переходе части спортивного павильона под моё управление не было сложной задачей. Тем более, что помимо диплома о высшем образовании у меня ещё было свидетельство гимнаста-перворазрядника и справка об окончании спортивных курсов, дающих право преподавать общефизическую подготовку! Переход оформили официально и «окропили» двумя ящиками «Столичной».

Нужен был партнёр! Мерин никак не подходил, потому что, во-первых, был толстым и ленивым, а во-вторых, никакого отношения к спорту не имел вообще! И тут меня осенило – Дима! У него тоже высшее, и мастер спорта по альпинизму. Долго уговаривать его не пришлось, и мы составили смету на строительство. По смете на каждого выходило по пять с половиной тысяч рублей. Это нас обоих устраивало. Но Дима должен был уже через месяц уехать покорять какую-то новую вершину, значит конкретно строить буду я один. Тогда с него компенсация. Скорректировав смету, мы пришли к тому, что Дима платит на тысячу больше.

Стройка началась, как и планировалось, в июне, чтобы к началу осени закончиться. Несложный проект и всего-то одиннадцать! согласующих инстанций меня не испугали. Прорвёмся! Прорваться-то я, конечно, прорвался, но чего мне это стоило? Мы, в первую очередь, и средства массовой информации поносим сегодняшних чиновников-коррупционеров, которых, якобы, породил Путинский режим, совершенно позабыв о «матёрых» взяточниках предпоследнего десятилетия двадцатого века. С позиции прожитых лет те, бывшие, мне кажутся намного «круче» сегодняшних. Я бы им палец в рот не положил! Самое смешное, что больше всего непредвиденных осложнений на мою голову вывалила именно сама администрация парка, решившая почти в полном составе на мне с Димой подзаработать. Начиная от директора и заканчивая рабочим по заточке коньков. Помните у Высоцкого: «Ну ничего, я им создам уют – быстро он квартиру поменяет! У них деньги куры не клюют, а у нас на водку не хватает!». У них на водку конкретно не хватало практически у всех! Одновременно им казалось, что у меня денег, как в курятнике из песни Владимира Семёновича. И они организовали рэкетирскую группировку. Сперва, когда директор определил сумму ежемесячных, лично ему, взносов от ФОКа в размере десяти процентов, я решил, что это всё и это нормально, и согласился! Его зам, алкаш и дурак, хотел столько же, но получив в качестве аванса бутылку водки, согласился на два, которые я ему пообещал только потому, что у него были какие-то там связи то ли в райкоме, то ли в горкоме. А я не хотел подставлять директора. Когда же главный инженер, Валерий Иванович, без предупреждения и собравшись в кулак вдруг ляпнул, не подумав и от этого сильно сам испугавшись, пятнадцать, меня охватило сомнение по поводу его адекватности и я обещал поразмыслить! Оставались ещё заместитель Валерия Ивановича, начальник ремонтно-строительных мастерских Кондратьев, его заместитель тоже Кондратьев, но не родственник:

– Кондратьев: «Насчёт молотка и гвоздей даже не думай обращаться, не дам всё равно! И цементу не дам тоже! Но можем обсудить…».

– Начальник планового отдела: «Будьте любезны, попробуй не дай, так я тебе, сука, такой план вкатаю. Свои докладывать будете!».

– Главный бухгалтер: «Ваш ФОК я быстро превращу в ФАК, если мы не поймём друг друга».

– Начальник отдела главного энергетика: «Свет отключу! Бизнесмены пархатые! Вы у меня в свой Израиль в темноте рысью поскачете!».

– Водопроводчик-сантехник по совместительству: «Воду перекрою, отток нечистот прекращу или направлю обратно в ваш грёбанный, бля… буржуйский унитаз, бля… про горячую воду вообще забудешь, буржуй! Бля!..».

– И, наконец, руководитель кочегарки: «Все, суки, перемёрзнете тут. Северный полюс Крымом покажется! Заморожу! Подонки! Или давай, как мужик с мужиком, договоримся прямо сейчас!».

Вся страна в едином порыве, воодушевлённая перестройкой и гласностью, захотела стать и коррупционером, и взяточником, и рэкетиром одновременно, по очереди получая друг с друга и обратно.

Пока руководители и рядовые представители администрации подсчитывали будущие прибыля, я постепенно достраивал! Разделив стеной в полтора кирпича, чтобы навсегда, спортивный павильон и разгородив оставшуюся площадь сухой штукатуркой на несколько помещений, я в августе приступил к отделке. Самое главное для спортсмена что?… Нет, не спортивный результат!.. Опять не угадали, – не рекорд!.. А вот теперь правильно – баня! Баня с водкой, мясом и бабами! Признаю и стыдно, что банально, но из песни слов, так же, как и быстро едешь, где-то встанешь, дело мастера боится!.. (Как-то так?!). В общем, не выкинешь! Первым освоенным объектом ФОКа, конечно, была баня – сауна на восемь посадочных мест. И это была ошибка. Баню надо было последней! Сразу потерялся смысл строить быстро. «Какой смысл строить быстро, если баня уже есть!» – думали строители – мои хорошие и не раз проверенные друзья и соратники по шабашкам в недалёком прошлом. Начались задержки на работе по вечерам, иногда до утра, прогулы и резкое падение качества. Ни уговоры, ни попытки как-то приструнить – это всё не работало. Больше не работало. Я уже не был для них ни бригадиром, ни даже просто старшим в паре на замесе бетона. Для них я тоже был буржуем, никчемной и лишённой всякого авторитета личностью! И меня надо, как в семнадцатом! Их жёны звонили и просили, потом угрожали, потом разъярённые врывались на объект… У одного дошло до развода. И всё из-за бани! На кону стояло быть или не быть моему ФОКу, и я их всех уволил, даже Бобовича! И набрал новых, но баню отключил до самого окончания строительства.

Следующей на очереди за всевозможными льготами стояла районная санэпидстанция, точнее, заместитель ею заведующего. Красивое звучное имя, какое – не помню. Произвела на меня очень хорошее впечатление скромными запросами и реальной готовностью помочь. За «удобные», т. е. в рабочее время, два часа в неделю посещения ФОКа клубного типа с названием «Бодрячок», Элеонора Владимировна…, ну вот и имя вспомнилось, помогла всё правильно оформить и пообещала с пожарниками договориться. Санэпидстанция и пожарники, как Шерочка с Машерочкой, – всегда и всюду вместе! Спасибо Элеонора Владимировна! Оставались только местные охранники, Малакин и непосредственно Денисов!

Не будем тратить бумагу и время на охранников и их начальника. Ничего выдающегося! Он не вызывал ни чувств, ни ощущений. Я его на самом деле совсем не помню. А вот смотрящий за Елагиным островом и дворцовым комплексом по фамилии Малакин ненавидел меня с самого начала откровенно и безпредвзято, то есть по-настоящему. Классовая ненависть его съедала, выплёвывала и снова съедала, тщательно пережёвывая! Он не делал ничего плохого за исключением того, что с завидной постоянностью выписывал мне штрафные квитанции за несоблюдения правил складирования и хранения строительного мусора в непосредственной близости от исторических памятников архитектуры, коим являлся Елагин дворец! Сначала я думал, что он тоже из этой преступной шайки рэкетиров – парковой администрации. Но оказалось, что он это принципиально! На моё предложение не ходить ко мне каждый день, а я за это десять рублей или «Столичную», он ответил таким бурным отказом, в контексте которого звучало: «Мы вас в семнадцатом… Я с вами на одной поляне никогда… Была бы моя воля, я бы вас всех…» – и очень-очень неодобрительно о коренных жителях государства Израиль, что я даже растерялся. Такого я ещё не слышал. Опять евреи виноваты, что русский Вова строит клубный спортивный «полупритон» с сопутствующими притону атрибутами: видеомагнитофон, а в нём кассеты, а там такое… Баня – это мы уже обсуждали, с чем бывает баня. Массажный кабинет! Это вообще что-то невиданное доныне! Нет, конечно, все слышали, что у сборной команды СССР по хоккею был свой массажист, но они же чемпионы Мира, Европы и Олимпийских игр! Третьяк, Мальцев, Кузькин, а никак не владельцы притона на Елагином! Отвлёкся, возвращаюсь к евреям. Я ему отвечаю: «Это не я еврей. Сколько можно повторять, что это Дима еврей, а он сейчас на Памире в связке с другими евреями по гребню ногами перебирает и может упасть, если Вы немедленно не прекратите обзываться!». Но оказалось, что слово Буржуй у этих людей ещё со времён первого прочтения «Мальчиша Кибальчиша», где все плохие дядьки непременно Буржуины, обязательно ассоциируется с избранным народом. Так вот ещё раз про Малакина. Проведя в борьбе со мной и с «притоном» почти два года и осознав, что в этой борьбе победителем будет не он, Малакин сначала несильно заболел, потом сильно, потом ушёл в православие, запутался в нём и «отдался» Евангелистам, потеряв комнату в коммуналке и велосипед с мотором. Во всяком случае, он был не из банды, а за штрафные квитанции я на него зла не держу.

Денисов! Беда и Денисов, несмотя на несовпадение корней и окончаний принадлежали к одной и той же по смыслу и содержанию группе слов. Он долго не выходил на авансцену, но настал день и пришла его очередь! Когда-то очень давно он был блестящим футболистом Ленинградского «Динамо», начав играть как раз тогда, когда заканчивали великие Дементьев и Федотов. «Зазвездел» очень быстро. Вскоре во время турне по дружественному Китаю, назабивав узкоглазым и «слёту», и «ножницами», и «пяточкой» пару дюжин голов, в конце концов «зацепился» за китайскую шёлковую юбку и отстал от поезда. Искать его в Китае остался сам великий Якушин, с которым меня чуть позже познакомил Денисов. Именно Якушин мне и поведал про Китай и этого несостоявшегося Пеле. Опять не верите? Напрасно. Якушин и Денисов на момент, когда я последними мазками художника-оформителя Витьки Загуляева заканчивал разрисовывать наш спортпритон, были знакомы без малого сорок лет. Великий Якушин, автор и творец незабываемых побед сборной СССР по футболу пятидесятых-шестидесятых и этот хулиган! Да, в свои почти что шестьдесят Денисов оставался заводным, нерациональным, каким-то несобранным и абсолютно искренним в дружбе! Не только с Якушиным. Денисов был начальником спортивного отдела ЦПКиО и хозяином павильона, от которого я «отрезал» половину стеной в полтора кирпича. Поэтому он имел все основания меня не любить. Да что там не любить! Зарезать меня он имел все основания. Поприсматривавшись ко мне по ходу строительства и пару раз раскрутив меня на поллитра, Денисов однажды предложил «посидеть», чтобы раз и навсегда разобраться! В результате мы пришли к соглашению о выручке и взаимопомощи. Причём, в разделе «мои обязанности» в договоре это было озвучено следующим образом: «Когда бы восточная сторона спортивного павильона не обратилась к западной по поводу оказания кратковременной материальной помощи, западная сторона обязана рассмотреть просьбу в течении пяти минут и оказать эту материальную помощь в случае признания этой просьбы имеющей основание! И никак иначе! Представьте себе, влетает Денисов и с порога: «Быстро, быстро, быстро, потом, потом, потом… Я тебе такое покажу, закачаешься… Не сомневайся и давай быстро, быстро, быстро десять рублей! Потом выяснялось, что это кто-то из зенитовцев образца шестьдесят второго или динамовцев пятьдесят восьмого мимо проходил, а Денисов его отловил и «дружить заставил», пригласив меня за компанию. Обычно я отказывался, но в случае с Якушиным я не только их напоил и в бане прогрел, но и сам в «зюзю» набрался. Это понятие «уметь дружить» у меня от него, то есть Денисова. Позже, когда случилась большая неприятность, только он и директор Коля от меня не отвернулись. Главной же положительной чертой была его непринадлежность к шайке.