Текст книги "Леший"

Вдоволь напарившись, мы выскочили на улицу и с головой нырнули в глубокий сугроб.

– А вот и рай! – выдохнул я.

Было совершенно не холодно, но хотелось вновь вернуться в парилку и наслаждаться ласковым паром. Когда еще удастся сходить в такую баню. Мне за свою жизнь не раз приходилось бывать в бане по-черному. Но эта подкупала какой-то особой экзотикой и даже романтикой. Сейчас такие бани – большая редкость. Чаще всего встречаются сауны финского типа, в которых люди сидят и потеют. Веником не пользуются, чтобы не забрызгать стены, покрытые белоснежной вагонкой. Здесь же стены были абсолютно черными от сажи. Прикоснешься – потом эту копоть не сразу и отмоешь.

Для помывки мы получили брусок хозяйственного мыла. В предбаннике на гвозде нас ждали два льняных полотенца. Лёша остался в бане наводить порядок, а мы пошли в сторону дома.

На полу у печи уже пыхтел кипящий самовар. Когда хозяин успел его поставить, мы даже не заметили. Он вообще все делал как-то незаметно для нас. Наверху самовара стоял медный заварной чайник. От него веяло ароматом свежезаваренного чая из трав и лесных ягод. После такой бани очень хотелось пить, но мы решили подождать хозяина.

– Даже только ради такой бани был смысл ехать сюда, – сказал я.

– И ради такой рыбалки, – добавил Валера.

– Давай хотя бы сервируем стол до прихода Лёши.

Мы разложили на столе пластиковую одноразовую посуду: тарелки, стаканчики, вилки, ножи. Рядом расстелили бумажные салфетки, вскрыли две банки тушенки с гречневой кашей, нарезали копченой колбасы и хлеба. В центре поставили фляжку с остатками водки. Короче говоря, попытались навести уют.

Вскоре появился Лёша:

– Почему чай не пьете? Из самовара, да еще и на сосновых шишках – самый лучший напиток после бани.

Отодвинув фляжку с водкой, ловко поставил на ее место пятилитровый медный самовар. Я заметил, что в нескольких местах стенки помяты. Видимо, лет за сто, а может и больше, этому самовару много пришлось переезжать с места на место.

Лёша разлил по солдатским кружкам заварку, а затем разбавил ее кипятком из фыркающего самовара.

По всей кухне разошелся восхитительный аромат земляники и малины. Когда-то в Финляндии я пробовал что-то похожее, с кусочками сушеных лесных ягод. Но это было совсем не то.

После бани, Валера, д. Кузнечная Гора, январь 2009 года

Из какого-то старого и мятого бумажного пакета Лёша высыпал в глубокую миску сушки, которые и сейчас продаются в сельских магазинах. Чтобы их разгрызть, требуются здоровые зубы. А если у вас таковых в силу возраста не имеется, то сушки предварительно смачивают в горячем чае. В таком виде даже шамкающие беззубые бабушки могут ими лакомиться. Учитывая наш возраст и состояние зубных протезов, мы с Валерой сушки макали в чай.

Чай был жгучий, почти кипящий, его приходилось пить маленькими глотками, вприкуску с этими самыми сушками. Пот тек градом, и бумажные салфетки, разложенные на столе, быстро закончились. После выпитого чая разыгрался аппетит. Как-никак мы с утра ничего, кроме бутербродов, не ели.

– Где можно разогреть кашу с тушенкой? – спросил я.

– Вы хотите есть эти консервы? Может, отведаете медвежатину? – доставая чугунок из печки, предложил он. – Не беспокойтесь, мясо проверено. Здесь больных медведей не бывает. Если уж не понравится, то ешьте свою кашу. Разогреть ее можно на сковороде. Поставьте в горячую духовку на десять-двадцать минут.

Вчера вечером мы уже пробовали медвежатину, и она мне показалась жестковатой. Не слушая наших возражений, Лёша извлек из чугуна два увесистых куска мяса и выложил их в две миски, игнорируя одноразовую посуду. То ли потому, что такой кусок мяса в ней не поместился бы, то ли он так выражал свое отношение к пластику.

– Лёша, ты как хочешь, а мы с Володей выпьем водки после бани, – сказал Валера, отвинчивая пробку у фляжки.

– Подождите разливать свою водку, – остановил его Лёша и вытащил из шкафчика десятилитровую бутыль из толстого зеленого стекла, заткнутую стеклянной пробкой. Бутыль была на две трети наполнена янтарной жидкостью. Так это же самая настоящая брага, догадался я.

Этот напиток в первый и, как я думал, в последний раз мне пришлось попробовать полвека назад, когда мне едва исполнилось восемь лет.

А было это так.

Моя семья родом из деревни Афанасьева Гора. Мне было восемь лет, когда мы с родителями приехали туда погостить. Именно в деревне Афанасьева Гора ежегодно отмечали всеми любимый праздник – Иванов день. Народ собирался со всей округи: все приходили нарядные, в национальных костюмах. Угощения собирали в складчину: каждый приносил какую-то закуску, рыбу, грибы, моченую ягоду, калитки, ватрушки с творогом, пироги с толокном и брусникой. Посреди деревни прямо на улице выставляли столы, застилали их льняными скатертями. Наскоро сколоченные для такого случая лавки накрывали домоткаными половиками. Гармонисты обеспечивали веселье, взрослые плясали на поляне, а дети могли купаться вдоволь, хоть до посинения.

Мы с моим другом, Ванькой Мошниковым, лежали на песчаном берегу реки и наблюдали за ходом праздника.

– Все взрослые дядьки то и дело ходят к тебе домой, – заметил я.

– У нас в сенях стоит бочка с квасом. Им жарко, вот они и ходят его пить.

Нам тоже было жарко. Улучив момент, мы незаметно пробрались в дом. В сенях стояла большая деревянная бочка. Рядом на лавке лежал ковш литра на два. Он был мокрый, а значит, именно этим ковшом мужики черпали квас. Мы зачерпнули полный ковш и выпили весь, хлебая из него по очереди. Когда в каждом из нас уже плескалось по литру «кваса», закружилась голова, стало двоиться в глазах, ноги подкосились…

В себя я пришел на улице. Вокруг суетились взрослые, обливали нас холодной водой, засовывали нам пальцы в рот, вызывая рвоту… Когда желудок опустел, стало немного лучше, но сильно болела голова.

Отец Ваньки отлупил его ремнем по голой заднице, а мой отец отхлестал меня по тому же месту крапивой. Так нам объяснили, что это был не квас, а брага, и предназначалась она только для взрослых. Вот так закончилось наше первое знакомство с алкоголем.

(Об этих и других событиях читайте в книге «Невыдуманные истории из детства», рассказ «Иванов день»)

Чего только не пришлось пить в жизни: и самогон, и спирт, и виски. А вот брагу пил только один раз. Но мне уже не 8 лет, можно снова попробовать.

– Не бойтесь, не отравитесь. Она уже давно перебродила. Сюда добавлен мед диких пчел, вкусно получилось. Но я не настаиваю. Если брезгуете, то пейте свою поганую водку.

– Мед диких пчел? – удивился я, – откуда он? Я всего один раз встречал.

– В лесу есть все для человека, в том числе и мед. Нужно только знать, где и как его взять. Дикие пчелы очень не любят расставаться со своим медом, – сказал Лёша.

– Да, я однажды полез в такое дупло, потом больше километра пришлось бежать. До сих пор помню их укусы, очень долго болели, – подтвердил я.

– Ну ладно, наливай свою брагу, – сказал Валера, подставляя кружки. Лёша налил всем по полной.

– Ты же вчера говорил, что не употребляешь алкоголь, – напомнил я Лёше.

– Это не алкоголь, а лекарство, – подмигнул он. – В малых дозах даже полезно.

– Ну тогда – «с легким паром»!

Мы чокнулись и отпили из кружки на треть. Вкусно, но, как по мне, так слишком сладко. Но буквально через несколько секунд возникло то самое послевкусие, которое знают ценители элитных вин!

– Да, действительно, вкусно, – подтвердил я.

Вдобавок он оказался еще и хмельным. Мы с Валерой смеялись, вспоминая события сегодняшнего дня, особенно рыбалку на пруду. Выпитая брага не дурманила голову, а просто веселила.

– Лёша, – спросил я, – а этот пруд естественный или искусственный?

– Думаю, что он – рукотворный. Его, похоже, выкопали еще в старину староверы, которые первыми поселились здесь. Обратили внимание, что он расположен на склоне горы? Родники наполняют пруд чистой и холодной водой. Излишки воды уходят через край под гору. Сейчас все под снегом. Летом хорошо видно, как вода прибывает в пруд и уходит из него. Для этого даже сделаны специальные водотоки из бревен. Вода проточная, никогда не застаивается и не нагревается. Купаться летом невозможно – ноги сводит.

– А откуда здесь рыба и чем она питается? – продолжал спрашивать я.

– У меня на озерах стоят рыболовные сети. Сильно поврежденную рыбу беру себе и собакам на еду, а живую кладу в ведро с водой. Придя домой, выпускаю в пруд, где она с успехом размножается. А питается она тем же, чем и в озере. Летом, раз в неделю, я копаю навозных и дождевых червей и кидаю в пруд. Вы бы видели, что тут творится. Окуни такие наглые, что хватают у меня червяков прямо из руки. Зимой иногда опускаю в прорубь пойманных ручейников и даже комбикорм.

Раньше удавалось достать так называемый корм «куколка», но сейчас его не стало – совхозы позакрывались. Пруд довольно глубокий. В центре около 6 метров будет. На дне сплошные водоросли, полно мальков, которых взрослые особи особо не жалеют и зазевавшихся заглатывают молниеносно.

– А много в пруду рыбы? – спросил я.

– Не считал, но думаю ровно столько, сколько может прокормиться. Естественный процесс – выживает сильнейший! Только щуку не запускаю – она быстро растет и поедает всех подряд.

– А для себя ты не ловишь из пруда?

– Никогда. Мне достаточно той, что попадает в сети.

– Вот бы мне такой пруд, – подумал я. Но, к сожалению, это исключено, поскольку мой загородный дом стоит на краю болота, а родников поблизости нет.

Так, попивая бражку и закусывая ее медвежатиной, мы постепенно разговорились. Лёша повеселел, стал более откровенным.

– Слушай, Лёша, ты в разговоре упомянул староверов, которые вроде как основали эту деревню. Это такая легенда или все так и было?

– Похоже, что все так и было на самом деле. Вы же сами убедились, насколько трудно сюда добраться.

– Да уж! – подтвердил Валера.

– А представьте, как можно было попасть сюда эдак лет триста назад. Именно в таких местах прятались староверы, чтобы не служить в царской армии и не платить подать. Еще мой прадед говаривал, что хорошо наши предки упрятались и даже послабление какое-то получили за освоение труднодоступных территорий. Но я тогда совсем маленький был и плохо все помню. Знаю только, что вера здесь совершенно ни при чем. Карелы, кажется, всегда были православными.

– А бывают здесь родственники тех, кто похоронен на кладбище?

– Бывают, но все реже и реже. Я их всех знаю, да и они меня. «Лешим» меня прозвали. А мне нет разницы – Лёша или леший. Совсем не обидно. Леший – защитник леса. Этим я и занимаюсь последние годы.

– Лёша, – я опять стал приставать к нему с расспросами, – у тебя здесь нет электричества. Ты оторван от внешнего мира. Как можно обходиться без телевизора, радио, интернета, холодильника? Ты хоть знаешь, кто сейчас президент России?

– Отвечаю по порядку. Вся эта бытовая техника мне не нужна, особенно телевизор, там говорят и показывают чужую жизнь, навязывают свое мнение, с которым я не согласен. Это у них там проблемы, а у меня их нет. Холодильник мне не нужен, даже если бы было электричество. Я ем только свежее, то, что сам добываю в лесу каждый день. А зимой здесь везде холодильник, ничего не испортится. Обходились же наши предки без всех этих благ цивилизации. Иногда думаю, что эта цивилизация нас когда-нибудь и погубит. А что такое интернет, я понятия не имею. Мне некогда заниматься всякой ерундой. Даже болеть некогда. Я как перебрался сюда из города – так ни разу не болел.

– По-твоему получается, что в каменном веке люди жили лучше, чем сейчас, – возразил я.

– В чем-то, может быть, и да. Но все должно быть в меру. Я же не предлагаю всем жить в пещерах. Нужно жить просто, в гармонии с природой, и тогда многих проблем можно избежать. А самое страшное зло – деньги. Зачем их придумали? Они развращают людей, толкают на преступления и на войны. А президент у нас, если мне память не изменяет, то ли Ельцин, то ли кто-то другой, точно не знаю.

Давненько, однако, ты здесь живешь, подумал я. Брага в кружках незаметно закончилась, и Валера потянулся за заветной фляжкой.

– А вот водку после браги я вам не советую пить, – сказал Лёша. – Утром так будет болеть голова, что и уехать не сможете, а я еще и виноватым окажусь. Если брага не понравилась, то попробуйте вот это, – и поставил на стол три трехлитровые банки. – Вот в этой – настойка морошки, в этой – малиновка, а здесь – клюковка. Я ее готовлю по особому старинному рецепту. Если понемножку выпить, то утром встанете без похмелья.

Из любопытства мы решили попробовать эту экзотику. Прислушались к совету Лёши и фляжку с водкой убрали со стола. Начали с морошковой настойки, которую Лёша разлил в два граненых стакана. Себе плеснул немного браги из бутыли. Отпив немного настойки, я определил, что по вкусу это морошковый ликер – любимый алкогольный напиток финнов. Как ему удалось? Бывая в Финляндии, я всегда увозил домой пару бутылок такого ликера. Неоднократно пытался делать его сам, но ничего подобного не получалось. После морошки приступили к малиновке, затем к клюковке. И так помаленьку наклюкались.

– Как вам напитки? – спросил нас Лёша.

– Никогда не думал, что алкоголь бывает вкусным, – ответил я. – Но, пожалуй, хватит уже, завтра в дорогу.

– Тогда перейдем к десертам, – сказал Лёша и ушел в сени.

Мы с Валерой переглянулись. Интересно, какие у него здесь могут быть десерты? Через пару минут хозяин вернулся с двумя мисками. В одной была морошка, присыпанная сахарным песком, в другой – брусника с толокном.

– Ты что, вот так каждый день ужинаешь? – невольно вырвалось у меня.

– Нет, конечно, – ответил Лёша. – Иногда после баньки балуюсь. Вот сегодня у нас получился банный день.

Решил вас угостить, чтобы не думали, что я живу здесь впроголодь. Дома вы, наверное, такого не пробовали, все из магазина тащите.

Ужин с разносолами

– Да, в магазинах все есть, но какое это г… по сравнению с тем, что мы только что отведали, – сказал я. – Россияне закупают эти настойки, наливки, думая, что это настоящий экологически чистый продукт. А это спирт, разведенный какими-то сиропами со вкусом той же морошки или другой северной ягоды. Финны сами у нас не покупают, зная, из чего это все сделано.

Неужели так сложно сделать в промышленных масштабах продукты и те же напитки по старинным проверенным рецептам, как это делает Лёша, подумал я.

– Ну что, понравились вам мои разносолы? – спросил Лёша.

– Давно не ел ничего подобного, – ответил я. – Еще подростком бывал на родине в этих краях и помню, как меня угощала тетя Паша блюдами карельской кухни. (Об этих и других событиях читайте в книге «Невыдуманные истории из детства», рассказ «Тетя Паша».) Но ты же мужчина, а готовишь не хуже любой стряпухи. Где научился?

– Здесь все просто, – ответил Лёша. – Я делаю так, как делали наши предки много лет назад. Раньше выбора особого не было – ели то, что приносили из леса. А значит, все было свежее. Вот и весь секрет. Давайте еще чайку и спать.

Мы с радостью согласились. За чаем можно продолжить разговор, расспросить, почему он стал отшельником.

Пока Лёша подбрасывал угли в уже подостывший самовар, я продолжал задавать ему вопросы:

– Лёша, у тебя есть жена, дети?

– Был женат три раза. У меня есть сын, он живет в Санкт-Петербурге, и дочь – в Мурманске. С первой женой мы прожили всего год и, как говорится, не сошлись характерами. Детей не было.

А вот со второй женой произошла такая история.

Я с ней познакомился на дискотеке и сразу влюбился. Мне было двадцать два года, а она выглядела лет на восемнадцать-девятнадцать, никак не меньше. И только когда мы стали жить вместе, я узнал от ее родителей, что моей будущей жене всего шестнадцать лет. Назревал скандал – ну как же, сожительствую с несовершеннолетней. Ко мне стали приходить из инспекции по делам несовершеннолетних, угрожали возбудить уголовное дело за совращение. Я решил прекратить наше сожительство. Пообещал, что до наступления ее совершеннолетия мы не вступим в интимные отношения. Но она ни в какую не хотела жить у родителей, почти каждую ночь через окно сбегала ко мне, и мы до утра отдавались любви.

Несмотря на свой юный возраст, она была страстной любовницей, требовала от меня все больше и больше. Бывало, что утром я, совершенно не выспавшись, едва брел на работу. Так продолжалось до ее семнадцатилетия, и от нас наконец отстали и ее родители, и милиция. Вскоре мы официально зарегистрировали наши отношения. Она к тому времени успела залететь и вот-вот должна была родить.

После рождения первого ребенка мне на работе выделили так называемую служебную двухкомнатную квартиру на окраине города. Спустя полтора года родился второй ребенок. Мне удалось приватизировать эту квартиру. Работал я в лесной отрасли бульдозеристом, экскаваторщиком, вальщиком леса. Получал приличную по тем временам зарплату. Дети выучились, создали свои семьи и разъехались в разные города.

И вот стал я замечать, что жена стала поздно возвращаться с работы, а иногда вообще не ночевала дома. По натуре она была очень темпераментная. Постоянно требовала «этого». Я понял, что она завела себе кого-то. Когда она однажды сбежала от меня, я ничуть не расстроился. На квартиру и имущество она не претендовала, дети выросли. Нас быстро развели, и я остался один.

После перестройки страна начала разваливаться. Предприятия закрывались. Началось повальное пьянство и мужчин, и женщин. Спирт «Роял» лился рекой. Так я познакомился со своей третьей женой. Один за другим стали уходить в мир иной мои друзья. Я понимал, что вскоре наступит и моя очередь. Решил «завязать». Попытался наставить на путь истинный свою супругу, с которой мы не состояли в официальном браке. Но нужно знать, что такое женский алкоголизм! Если мужчина еще и может как-то справиться с этой проблемой, то женщина практически никогда. Я пытался вылечить жену – неоднократно возил в наркодиспансер, где ей вшивали «торпеды».

Предупреждали, что если будет и дальше употреблять алкоголь, то неизбежно скончается. Какое-то время она сдерживала себя как могла. Но через месяц или два все начиналось сначала. Она плакала, умоляла не бросать ее, обещала взять себя в руки, понимая, что оставшись одна, опустится окончательно. Я обещал, что не брошу ее в беде и сделаю все возможное, чтобы сохранить семью.

Но болезнь взяла свое.

Однажды, вернувшись с работы, я обнаружил ее лежащей на полу. Приехавшая по вызову фельдшер «Скорой помощи» констатировала смерть. Экспертиза показала смертельную дозу алкоголя. Рядом лежала опрокинутая бутыль из-под спирта «Роял».

Я повторно дал клятву себе, что навсегда брошу пить.

Снова оставшись один, я стал на выходные уезжать в деревню Кузнечная Гора. Она была давно заброшена, но там сохранился дом моего дяди. Все свободное время проводил здесь – охотился, рыбачил. Дом мне удалось немного подлатать. Он стал моим «Приютом убогого карела», как я стал мысленно его называть. Одиночество меня не тяготило. Очень хотел собаку, а лучше несколько. Но я не жил здесь постоянно. Кто бы собак тут кормил в мое отсутствие?

Лёша замолчал и замкнулся.

Я понял, что хватит уже лезть в душу к человеку. Если пожелает, то сам еще чего-нибудь расскажет.

* * *

Что они ко мне пристали со своими вопросами? Неужели моя жизнь может кого-то интересовать? Столько лет прошло, уже и забывать стал, а тут меня понесло. Бражка, наверно, подействовала, да и поговорить иногда хочется не только с собаками, но и с приличными людьми. Эти вроде культурные, ведут себя просто, без высокомерия. Говорят, что офицеры, до выхода на пенсию служили в МВД.

Эх, как вспомню, что творилось в девяностые годы! «Паленка» двадцать четыре часа в сутки, спирт «Роял» в пластиковых емкостях в свободном доступе. Пей, сколько хочешь. И ведь пили, чтобы заглушить горечь от потерянной работы, семьи. Власти говорили, что это переходный период от социализма к капитализму.

Как дорого обошелся простым людям этот переходный период с его шоковой терапией. Сколько молодежи умерло, даже не создав семьи. Кто все это разрешил? Кто за это ответит? Это же самый настоящий геноцид по отношению к своему народу. У северян, говорят, особый генетический код – они быстро становятся алкоголиками. Ведь не зря же наши предки только по большим праздникам позволяли себе слабоалкогольную бражку, и уже на следующий день шли на работу без всякого похмелья.

Как хорошо, что я ушел от этой беды сюда. В городе давно бы спился и умер вслед за третьей женой и друзьями-собутыльниками. Не знаю, что бы было со мной и здесь, не подготовь я на всякий случай эту развалюху к круглогодичному проживанию. Этот единственный на всю деревню дом я использовал как дачу только летом. Кровля сгнила и во многих местах начала подтекать. В оконных проемах были такие щели, что видно улицу. Запаса дров было всего на две-три недели. Как хорошо, что я не пропивал заработанные деньги, а использовал их для ремонта этой развалюхи. Как чувствовал, что это пригодится, и дом на какое-то время удастся сохранить. И ведь сохранил! Уже столько лет прошло, а он так и стоит.

– Самовар вскипел – давайте перед сном выпьем по кружке чая, – прервал молчание Лёша.

Через какие-то полчаса, укутавшись в пуховые спальники, мы с Валерой уже крепко спали. Сквозь сон я снова слышал, как сам с собой разговаривал Лёша, но уже не обращал на это внимания.

Посреди ночи мы проснулись от грохота. Первая мысль была, что это рушится наш дом. Глядя в наши испуганные лица, Лёша успокоил:

– Это развалился соседний дом. Когда я пилил днем дрова, то нарушил конструкцию сруба, и тот обвалился. Раньше так часто бывало, – сказал он. – Так умирали дома, в которых жили наши предки. Они давно умерли, дома их пережили и только теперь и им пришел конец. На всю деревню остался один дом и я в нем. Когда я уйду в мир иной, и этот дом разрушится, тогда окончательно умрет деревня…