Текст книги "Леший"

От моего дома до склада, где будет загружена автолавка, около десяти километров, и если я пойду туда сейчас, то к утру доберусь. В квартиру решил не заходить. Нечего там делать. Там нет даже воды и электричества. Разорвал в клочья, на мелкие кусочки, и выбросил все счета ЖКХ и рекламу очередных депутатов, рвущихся к власти, чтобы бесконечно хлебать из бюджетного корыта.

Вышел из подъезда, присел на лавочку – передохнуть. Путь от больницы до дома отнял много сил, а мне нужно еще долго идти по ночному городу.

Сидя на лавке, прислонившись спиной к дереву, я незаметно провалился в глубокий сон. Проснулся от холода и голода. Сколько было времени, я не знал. Во многих окнах дома напротив не горел свет. Значит, наступала ночь, и мне нужно срочно отправляться в путь.

Проходя мимо мусорных баков, увидел ворону, клевавшую буханку хлеба. Я бросил в нее камень, и она с недовольным карканьем взлетела на дерево. «А это моя добыча!» – подумал я, подобрав исклеванный кусок. Не обращая внимания на зеленую плесень, стал жадно есть. Говорят, что в плесени есть пенициллин. А мне антибиотик не помешает, горько усмехнулся я. Почему кто-то хлеб буханками на помойку выбрасывает, а кто-то от голода этот хлеб подбирает? Видимо, те, кто его выбрасывает, не знают истинную цену хлебу. Придет, наверное, время, когда и их засунут головой вниз в этот самый контейнер.

Тут подъехала милицейская машина. Из нее с трудом вылез тучный сержант с заплывшим лицом. Он посмотрел на меня, на контейнер и пошел ко мне. Не говоря ни слова, ударил меня резиновой дубинкой – «демократизатором» – по спине. Я, как подкошенный, рухнул в грязь и услышал, как сержант с презрением сказал:

– Когда вы, мрази, все передохнете! Даже ночью от вас покоя нет! – и ударил меня ногой в живот. Попал именно в то место, где еще вчера были швы.

Когда пришел в себя, милицейской машины уже не было. С трудом встал на колени, еле-еле выпрямился. Дотронулся до живота – мокро. Наверное, в лужу упал. Но это была кровь – шов разошелся.

Новая власть ненавидит нас, называя мразью и швалью. А мы, с недавних пор, стали называть ее представителей ублюдками и ворами, – подумал я, продолжая свой путь к смерти. А может, и к спасению.

На рассвете пошел мелкий моросящий дождь. Он приятно освежал, но промочил до нитки всю одежду.

Наконец я дошел до складских помещений РАЙПО – районного потребительского общества. Автолавка еще не приехала, и я устроился на каком-то ящике под раскидистой березой, спасаясь от дождя. Есть уже не хотелось то ли от усталости, то ли от давешнего хлеба с пенициллином. Зато ужасно хотелось курить, видимо, от стресса после встречи с милицией. Где-то через час приехала автолавка. Сергей не сразу меня признал.

– Лёша, это ты? А говорили, что ты погиб при заготовке леса!

– Серега, дорогой, отвези меня на родину! Я тебя очень прошу! И если есть сигареты, то одолжи мне, хотя бы пачку и коробок спичек.

– Сейчас загружусь, и сразу поедем. Твой Туман тебя заждался, – и он протянул мне сигареты и спички.

Забравшись в кабину машины, я снова провалился в сон. Проснулся только в деревне, куда Сергей привез продукты. Пока подтягивался народ за покупками, я коротко рассказал ему историю об операции и днях, проведенных в больнице.

Вдруг я увидел, что к нашей машине бежит Туман. Он, словно извиняясь за свое опоздание, лег на землю и пополз ко мне навстречу, радостно повизгивая. Я встал на колени и заплакал. Туман слизывал мои слезы бархатистым и теплым языком.

Мы так соскучились друг по другу! Ведь у нас обоих в этой жизни не было больше близких живых существ.

– Как ты пойдешь в Кузнечную Гору? Там же никого нет. Как ты дойдешь в таком состоянии? Ты же еле стоишь на ногах! – спросил Сергей.

– Самое страшное позади, – ответил я ему. – Дай, пожалуйста, в долг немного продуктов и, главное, сигарет и спичек. Ты же знаешь, я долги всегда возвращаю.

– Конечно, конечно. Бери все, что хочешь. Только я не понимаю, как в таком состоянии ты сможешь все донести? Ведь тебе придется пройти по лесу почти десять километров.

– Если что, то Туман мне поможет, – ответил я ему.

– Мне иногда кажется, что он гораздо умнее некоторых людей.

Мешок с продуктами оказался тяжелым, никак не меньше десяти килограммов. Основной вес был от пяти буханок ржаного хлеба и десяти пачек соли, без чего я не мог обойтись в первое время. В доме у меня хранились еще кое-какие продукты, а самое главное – припрятанное на чердаке одноствольное ружье и парочка сетей.

С трудом взвалив на плечи мешок с продуктами, двинулся в путь. А ведь врач предупреждал меня при выписке, что нельзя поднимать тяжестей более трех килограммов – швы могут разойтись. Но тут уж не до рекомендаций врачей. Я уходил от людей надолго, может, и навсегда. Без еды – верная смерть от голода. В моем состоянии думать об охоте и рыбалке пока рано. Как только организм окрепнет, сразу начну ходить в лес, и он меня прокормит. На полпути я решил сделать остановку, хотя бы на час. Плечи ныли от врезавшихся в них веревок мешка.

«Перекур!» – скомандовал я себе. Достал из мешка буханку хлеба и пачку сигарет. Сейчас поем немного, полежу на теплой земле. Дальше дорога будет все труднее и труднее – сплошные затяжные подъемы. Отломил треть буханки и разделил ломоть на две части. Один кусок дал Туману, а второй стал есть сам. Хлеб был гораздо вкуснее того, что я отобрал у вороны. Не зря говорят, что хлеб – всему голова. Даже от этого небольшого куска хлеба чувство голода притупилось.

Туман устроился рядом и тоже с удовольствием начал уплетать причитавшийся ему паек. Он решил, что я нуждаюсь в его защите, и не отходил от меня ни на шаг. Вот если бы он был со мной этой ночью в городе, менты не осмелились бы даже подойти ко мне, а не то что избивать. Он бы этого сержанта изувечил. Пришлось бы этому сотруднику органов наложить даже больше швов, чем мне.

Предельно уставший организм требовал отдыха, и я опять провалился в яму забытья. На этот раз надолго.

Когда очнулся, на смену дню уже пришел вечер.

Туман по-прежнему лежал рядом, прижавшись ко мне теплой спиной. Пошевелившись, почувствовал острую боль в животе. Дождя не было, а одежда была мокрой. Задрав рубашку, увидел, что нижнее белье пропиталось кровью. Возвращаться назад не было смысла, а впереди еще долгий и нелегкий путь.

Только вперед, к своему убежищу! Если смогу дойти, то обязательно выживу, вопреки прогнозам врачей. Лес и чистый воздух должны спасти меня. Дома и стены помогают, а эта лачуга и станет моим домом. Главное, собрать все оставшиеся силы на последний рывок. С трудом встав на ноги, попытался взвалить на себя мешок с продуктами. С первой попытки это не удалось – острая боль пронзила меня, как молния. Почувствовал, что кровотечение усилилось.

Вторая попытка получилась удачной. Поставив мешок на пенек, подполз к веревочным лямкам, просунул в них руки и медленно встал на ноги. Лямки врезались в натруженные плечи, груз давил к земле, но нужно было идти дальше во что бы то ни стало. Подобрал с земли длинную палку и, опираясь на нее, медленно побрел навстречу судьбе. Оставалось пройти всего полтора километра, но впереди эта проклятая гора Jääpää, «ледяная голова», как ее прозвали еще далекие предки. Силы покидали меня, нужен был хотя бы кратковременный отдых. Приближалась ночь, и до дома необходимо было дойти засветло, а там попытаться как-то остановить кровотечение, которое с каждым часом только усиливалось. Кратковременного отдыха не получилось. То ли от усталости, то ли от потери крови, я начал терять сознание и отключился.

Начались галлюцинации: опять падаю в какой-то глубокий колодец, стены которого в крови. Кажется, я это уже когда-то видел. Хватаюсь руками за уступ, остановив бесконечное падение вниз. Снова вижу своих родителей, опускающих ко мне спасительную веревку. Рядом с ними – Туман, который оглушительно лает.

Пришел в себя от злобного лая Тумана. Так он лаял только на крупного зверя – медведя или волка, предупреждая об опасности. А опасность была вполне реальной. Я весь в крови, а этот запах всегда привлекает волков, суля им легкую добычу. И этой добычей вполне могу стать и я, и Туман, который будет биться насмерть, защищая меня. А то, что волков несколько, я и не сомневался. Именно в это время года волчья семья учит своих уже окрепших волчат навыкам выживания. Приглядевшись, увидел в сумерках двух крупных волков. Один из них лежал на земле, второй молча скалился на Тумана. Они чего-то выжидали, не решаясь нападать. Стоит мне вновь потерять сознание, и они это сразу почувствуют и вцепятся мне в горло острыми клыками.

Из нагрудного кармана рубашки я достал сигареты и спички. Нужно закурить, это должно сработать. Как только вспыхнула зажженная спичка, волки отпрянули и бросились наутек. Иногда курение бывает полезно для здоровья. Туман продолжал оглушительно лаять, но меня не покидал.

Как же мне нести мешок с продуктами? Стоит мне только водрузить его на плечи – кровотечение усилится, и я умру от потери крови. Если его оставить здесь, то смерть наступит от голода. В этом мешке основной запас еды на ближайшие две-три недели. А что, если из лямок сделать петлю и накинуть ее на Тумана? Для него эти десять килограммов, как слону дробина. Вот только согласится ли он тащить мешок за собой? Сделал петлю, подозвал к себе Тумана, накинул ее на шею – ниже горла, ближе к груди. Туман меня понял и, кажется, даже благодарил за оказанное доверие, о чем свидетельствовал его повиливающий хвост.

Без мешка идти было намного легче, а свободные руки позволяли ладонями прикрывать раны. Так, вроде бы, кровь меньше текла. Остаток пути мы с Туманом прошли за час с небольшим. Мне только изредка приходилось нагибаться и освобождать зацепившийся за камень или корягу мешок, который продолжал упорно тянуть за собой мой верный друг.

Для поднятия духа я даже пытался напевать песню из любимого кинофильма «Последний дюйм»:

– … Какое мне дело до всех до вас, а вам до меня!..

И вот наконец-то мы дома. Убрана палка от входной двери, продукты – на кухне, и можно лечь на кровать и забыть все, что пришлось пережить за последние сутки.

Когда пришел в себя после изнурительной «дороги жизни», сразу даже не понял, сколько я находился в забытьи, так как это был не сон, а какой-то провал в памяти, бессознательное состояние. Мешок с продуктами лежал на полу в кухне. Туман отсутствовал. Он умел самостоятельно открывать и закрывать двери. Наверное, ушел в лес на охоту. А вот мне, похоже, не скоро удастся выйти из дома.

Осторожно сполз с кровати и попытался встать на трясущиеся ноги. Это мне удалось, несмотря на тупую боль в паху. Рубашка с нижним бельем напоминала панцирь, кровь запеклась и уже не текла.

Последний раз я был здесь примерно два месяца назад. Перед уходом, как всегда, заложил в топки печей дрова и принес два ведра воды. Вода из моего колодца никогда не застаивалась – бывало, что и через полгода была совершенно свежей.

Какая хорошая традиция у деревенских людей: уходя из нежилой охотничьей избы, оставлять все в таком состоянии, чтобы любой человек мог воспользоваться запасом сухих дров, воды и продуктов. В лесу бывает всякое. Может застать непогода, или возникнут проблемы со здоровьем. Заходишь в избу, а там тебя как будто ждали. Остается только спичку чиркнуть. Съестное подвешивалось под потолком, дабы уберечь от мышей и мелких хищников. В «сухой паек» обязательно входят сухари, соль, сахар, чай, сухая рыба, консервы, сгущенное молоко, макароны, спички и пара стеариновых свечей. Расходовать эти запасы желательно по минимуму. А уходя из такой избы, человек должен, по возможности, восполнить их. Это неписаный закон тайги.

У меня в доме тоже были запасы, и, с учетом продуктов в мешке, который помог дотащить Туман, я, даже без режима жесткой экономии, мог протянуть три недели, а то и месяц. А через месяц, с Божьей помощью, я и сам смогу добыть дичь и наловить рыбы.

От зажженной спички вспыхнула сухая береста, распространяя огонь на заложенные в печи дрова. Медленно передвигаясь по кухне, я смог наполнить водой чайник и кастрюлю. Нужно было обязательно поесть чего-нибудь горячего. За последнее время я довольствовался только двумя кусками хлеба, и один из них был сильно поклеванный. От голода кружилась голова. В паху не прекращались боли. Если не поем, то совсем ослабну, думал я, ставя чайник и кастрюлю на горячую плиту.

Из старых запасов были макароны и мясные консервы. Для чая у меня были еще в прошлом году заготовлены травы: зверобой, иван-чай, мята, ромашка с добавлением ягод шиповника, малины, черники, земляники. Этот «лесной коктейль» хорошо утолял жажду и придавал силы, был полезным и вкусным. Чаем в пакетиках, который в народе называют «пыль индийских дорог», никогда не пользовался.

Вскоре тушенка была готова, и я с удовольствием съел полкастрюли, запивая горячим чаем. Во время моей трапезы вдруг приоткрылась дверь, и в образовавшейся щели появилась вначале голова Тумана, а затем и он сам.

По его довольной морде было видно, что жизнь удалась. Есть не просил, он – в родной стихии и перекусил в лесу не хуже меня, а может и лучше.

После еды боли в животе усилились. Необходимо было снять с себя одежду и осмотреть рану. Это оказалось не просто. Кровь запеклась в толстую корку. Чтобы снять одежду, необходимо сначала ее хорошенько размочить. Вода в чайнике была еще горячей, и я, намочив полотенце, стал прикладывать его к одежде.

Примерно через полчаса мокрая одежда стала отделяться от тела, но, как я ни старался быть осторожным, все равно рана открылась и кровотечение возобновилось. Стал думать, как его остановить. Бинтов у меня в доме не было, да если бы и были, то не смогли бы ничем помочь, так как, набухнув от крови, они тоже превратились бы в корку, и их бы пришлось отмачивать снова и снова. Оставалось одно – самостоятельно наложить швы. И делать это придется без наркоза, глядя в зеркало. Иголка и суровая нитка у меня в доме были для ремонта валенок и одежды. Нашелся и тройной одеколон, которым можно обработать иголку и нитку, чтобы не было заражения. Я, конечно, не хирург, но шить умею. Будет больно, но другого выхода я не видел.

Обработал одеколоном «инструмент» и приступил к операции на себе. Боли были адские, но я справился. «Ассистентом» был Туман, который внимательно следил за ходом операции. Затянув узелком нитку, рухнул на кровать. Если кровотечение не остановится, то я погиб. Обратный путь до больницы мне уже не осилить, а помощи ждать не приходится… И потерял сознание.

В себя пришел спустя несколько часов. Очень хотелось пить. Сделав несколько глотков уже остывшей воды из стоящего рядом чайника, вновь погрузился в беспамятство.

Так продолжалось несколько раз. Я пил из чайника воду и терял сознание. Сколько прошло часов или суток, я не осознавал. Очнувшись в очередной раз, понял, что у меня жар. Волосы были мокрыми от пота. Это поднялась температура, и начался озноб. Наверное, заражение крови, но тогда это конец. С трудом сев на край кровати, посмотрел на свои швы и увидел, что кровотечение почти прекратилось, но раны начали нагнаиваться. Иголка, обработанная одеколоном, оказалась недостаточно стерильной. Голова закружилась, и я в очередной раз потерял сознание, рухнув на пол.

Медленно приходя в себя, почувствовал, что меня кто-то лижет языком. Это Туман слизывал капли пота с моего лица. Затем он принялся лизать мой живот. Я вспомнил, что во время войны в прифронтовых лазаретах содержали специально обученных собак, которые облизывали солдатам послеоперационные раны, не давая им загноиться. В слюне собак имеется какое-то вещество, содержащее антисептик. Недаром говорят, что заживет, как на собаке.

Туман увидел, что я пришел в себя, и начал тихо скулить, как бы приободряя меня.

– Молодец, Туман, – прохрипел я и заснул.

Это уже был самый настоящий сон, а не какой-то бред.

Проснувшись, увидел, что Тумана рядом нет. Я все еще лежал на полу, но озноб пропал, и мне удалось снова вскарабкаться на кровать. Есть не хотелось. Только сильно хотелось пить. А еще появилась острая потребность справить естественную нужду, то есть «сходить по маленькому». Но я только-только устроился на кровати, не смогу снова встать. Пришлось все сделать прямо на кровати, как это делают маленькие дети. Но что поделаешь, если я сейчас хуже маленького ребенка. Но самочувствие улучшилось, а значит, появилась, хоть маленькая, но надежда на выздоровление.

Примерно через неделю раны затянулись. Туман перестал их зализывать, и я начал потихоньку ходить. В сенях нашел лыжную палку и, опираясь на нее, стал выходить на улицу. За неделю сгрыз всего несколько ржаных сухарей, и вот теперь захотелось поесть чего-то основательного. Но для этого нужно было принести дров из поленницы, которая находилась в хозяйственном сарае. Помня про трехкилограммовое ограничение нагрузки, стал заносить на кухню по одному полену, пока не заполнил печной топливник. На топящейся плите еда приготовилась быстро. Опять это были макароны с мясными консервами, запасы которых уже заканчивались.

Утолив голод, вышел на улицу и закурил первую сигарету с того дня, как пришел сюда. Сидя на крыльце, стал думать, что мне делать дальше. Кризис вроде миновал, но впереди осень, а затем и зима. Дров нет, и продукты скоро закончатся. Если оправлюсь, то что мне делать?

В город возвращаться или пытаться перезимовать здесь?

Мои мысли прервал Туман, который вернулся из леса, лег у моих ног и сделал вид, что спит. Без Тумана я никуда. Он дважды спас меня от неминуемой смерти. В городе он жить не сможет, да и я тоже. Работы и для здоровых людей нет, а для меня, инвалида, тем более. Долгов за квартиру накопилось десятки тысяч рублей, а у меня за душой нет ни копейки. Вода, газ и электричество отключены. Остается один вариант – зимовать здесь, а там видно будет. Легко сказать, а как пережить в этой развалюхе длинную северную зиму?

Допустим, что с едой у меня проблем не будет. Есть ружье и сети, а в лесу к осени будет полно грибов и ягод. Можно сделать заготовки. Слава Богу, что я купил много соли. Оставшиеся четыре буханки хлеба нужно нарезать и высушить. Два-три ржаных сухаря в день и плюс макароны – надолго хватит. С питанием Тумана возникнут проблемы только в глухозимье, когда снега навалит целый метр, и он не сможет самостоятельно охотиться. А вот как быть с обогревом жилища? Дров мне хватит только до ноября, а там уже наступят холода, и топить придется обе печи. Я ведь ни разу здесь раньше не зимовал. И в этом году не собирался. У меня в хозяйственном сарае есть старая бензопила «Дружба» и канистра с бензином. Цепи тупые, но есть напильник, можно подточить. Но после операции я долго еще не смогу ее поднять, очень тяжелая.

Доктор говорил, что осталось мне жить не больше трех месяцев. Так не лучше ли умереть здесь, рядом с предками?

А вдруг он ошибся? Если я протяну до зимы, то появится шанс на полное выздоровление. Я ведь выполняю все рекомендации врача: алкоголя здесь нет, питание, наверное, диетическое, а тяжести больше поднимать не буду, пока окончательно все не заживет.

Вот так, сидя на крылечке своей хижины, я принял окончательное решение зимовать здесь вместе со своим другом Туманом.

Осень выдалась теплой. Бабье лето было в полном разгаре, и мне удалось за несколько дней засолить сто литров желтых груздей, которые я собирал всего в пятидесяти метрах от дома. Немногим дальше, в сосновом бору, нарезал несколько десятков корзин белых грибов, которые сначала нанизывал на ветки деревьев. Когда они высохли, я собрал урожай в мешок, но часть грибов оставил на ветках. Я и раньше так делал, когда ходил по лесу. Увидев гриб, я накалывал его на сухие ветки на высоте полутора метров от земли. Мне не тяжело, а они все равно на земле сгниют и никому не достанутся. А так они пригодятся зайцам и белкам, а те помогут мне выжить зимой в этой суровой тайге.

Завершив заготовку грибов, принялся за сбор ягод, за которыми тоже не приходилось далеко ходить. Малинник почти упирался в стену дома. Черника давно созрела, малина покрывала землю густым слоем веток, согнувшихся под тяжестью спелых ягод. Между делом собирал лечебные травы на давно заброшенных лугах.

Эх, какое было молоко у коров, которые раньше паслись здесь! Теперь на этих лугах пасусь я один.

Наши предки с таким трудом корчевали здесь лес, вручную лопатами перекапывали поля. И ведь делали это не столько для себя, сколько для потомков. А потомки взяли все и бросили, совершенно не подумав о том, что и сами когда-то уйдут в мир иной, а что останется их детям, внукам, правнукам – их вроде как и не касается. Одним словом – запад нам поможет не сдохнуть от голода. Если что, подкинет «ножки Буша» или еще что-то в этом роде.

В конце сентября стал ставить на озере сети. Рыбу покрупнее брал себе, а мелочь выпускал в пруд. В нем всегда была рыба, но я как-то случайно запустил туда щуку, и рыбное стадо стало резко сокращаться. Пришлось ее срочно выловить. Пойманную на озере рыбу я заготавливал впрок. Впереди холодная снежная зима, а тут, в бочке сто-сто пятьдесят килограммов соленой рыбы. До самой весны хватит.

В начале октября пошли первые серьезные заморозки. За два последних месяца организм окреп уже настолько, что я смог помаленьку начать заготовку дров. Вокруг было полно заброшенных полуразрушенных домов. Бревна уже успели поседеть от старости, но горели великолепно. В целях экономии бензина я пилил чурки размером более одного метра. Топки печей были рассчитаны именно на такую длину, и бревна спокойно влезали целиком. А в плиту-лежанку влезали даже двухметровые чурки-бревна. Достаточно двух таких чурок и нескольких досок для розжига, и печь будет топиться в течение нескольких часов. За октябрь заготовил необходимый для зимовки запас топлива.

Осталось дождаться снегопадов и на санях-волокушах оттрелеровать их к дому. До наступления зимы я планировал хорошенько подготовиться к жизни в условиях отшельничества. Как только смог твердо стоять на ногах, то сразу приступил к охоте. Одними грибами и рыбой, конечно, можно прокормиться, но необходимо какое-то разнообразие.

Интересно было наблюдать за Туманом, который при виде ружья понимал, зачем мы идем в лес, и начинал работать на меня – облаивал сидящую на деревьях боровую птицу, глухаря или тетерева. Без дичи я не возвращался никогда, в радиусе десяти километров охотников не было из-за труднодоступности местности, и вся дичь доставалась мне. Крупного глухаря нам с Туманом хватало на целую неделю. А если ему было мало, то он уходил на самостоятельную охоту.

Незаметно прошли три месяца. К моему великому удивлению и радости организм окреп настолько, что я даже не обращал внимания на легкий дискомфорт в области печени. Врачи ошиблись, прогноз не подтвердился. После всех мучений и страданий, которые мне пришлось испытать, я стал чувствовать себя едва ли не лучше, чем до операции. Вот что значит свежий воздух, чистая вода и натуральные продукты вкупе с чаем из лечебных трав. Самое страшное позади! Главное, что я выжил и не чувствовал себя убогим инвалидом.

В лесу во всем уже ощущалось приближение зимы.

По ночам морозило, и лужи, а затем и озера, стали покрываться тонким хрупким ледком.

И вот, наконец, настоящий первый снегопад, который позволил мне на санях подвезти к дому заготовленные в октябре дрова. Печи приходилось топить каждый день, но к утру в доме все равно становилось прохладно, а это еще не зима с ее трескучими морозами. Собрав всю ветошь, какая была в доме, законопатил щели в окнах и дверях. Уже на следующий день почувствовал, что стало теплей. В целях экономии дров усиленно топил печь на кухне, а печь-лежанку в другой комнате решил вообще пока не топить и даже закрыл двери, ведущие туда. Так мне удалось создать относительно комфортные условия для зимовки.

В лесу, поблизости от дома, мне постоянно попадались на глаза дикие животные: лоси, медведи. Я их до поры до времени не трогал, и они чувствовали себя спокойно. Мне нужны были большие запасы мяса, но время сильных холодов еще не наступило и без холодильника пока приходилось довольствоваться птицей.

В начале декабря на поля бывшей деревни, где обитал один я, стали выходить лоси, группами по шесть-восемь особей с телятами. Они поедали траву, торчащую из-под тонкого слоя снега, и ветки ивняка, который покрывал некогда разработанные и удобренные сельхозугодия.

Однажды ранним утром я, закрыв Тумана на кухне, осторожно подкрался к кормящемуся стаду лосей. Выбрал молодого быка и выстрелил. Попал прямо под лопатку. Тот упал на колени, а затем стал заваливаться на бок.

Остальное стадо рвануло в спасительный лес. Тут я увидел мчавшегося к лосю Тумана.

– Нельзя! – крикнул я, но почувствовав запах крови, пес кинулся на раненого лося и вцепился ему в горло. Я даже не успел перезарядить свою одностволку. Увидел, как лось из последних сил вскочил, сбросил Тумана с себя и ударил его копытом. Мне показалось, что я даже услышал треск ломающихся костей. Сделав несколько последних скачков в сторону леса, лось рухнул замертво.

Что с Туманом? Насмерть? Или смертельно ранен? Если так, то это еще хуже, придется облегчить его страдания. Если сломан хребет, то придется застрелить. Ходить он уже не сможет, и любое движение будет причинять ему адские боли. Удар копытом пришелся моему псу в заднюю часть туловища. И одна из лап безжизненно болталась. Возможно, сломано несколько ребер. Пес встать не мог и только жалобно поскуливал.

Застрелить моего верного друга не хватит сил, но и обречь его на медленную смерть я тоже не мог. Быстро сбегал к дому и вернулся с санями-волокушами. Очень осторожно положил на них несчастную собаку. Туман не издал ни звука, только в его взгляде я видел мольбу и надежду на чудо. Он не хотел уходить от меня навсегда…