Текст книги "Чапаев"

А.И. Беляков писал:

«В эти памятные дни в боях под Уфой я впервые увидел Василия Ивановича. Когда 225-й полк подходил к р. Белая, на его правом фланге осталась деревня, занятая колчаковцами. Полк получил задачу выбить их из этого населенного пункта. И с приказанием Павлинова (командир артдивизиона. – Авт.) – поддержать нашей артиллерией атаку полка, я поскакал во 2-ю батарею. Местность была открытая, а деревушка с садами раскинулась на небольшой возвышенности.

С наблюдательного пункта батареи хорошо просматривались цепи бойцов, наступавших на деревню. Но, прижатые к земле пулеметным огнем противника, они залегли и продвигались крайне медленно.

Но вот недалеко от нас показалась группа всадников. Среди них батарейцы узнали начдива.

– Чапаев! Впереди на иноходце, видишь?…

Чапаев буквально врос в коня. Одет он был просто – солдатский китель, туго перетянутый ремнем с портупеями, револьвер, шашка через плечо и плетка в правой опущенной руке, на шее бинокль, Комдив скакал быстро, а за ним – командир бригады Потапов, комиссар Фурманов и ординарец. Вскоре вся группа перешла в галоп.

Мы выпустили несколько снарядов по деревне. Цепи бойцов поднялись и с криком „ура“ бросились вслед за Чапаевым на врага. В бинокль было видно, как с противоположного конца деревни убегали белые.

Таким и остался для меня в памяти на всю жизнь Василий Иванович Чапаев – бесстрашно летящим навстречу врагу…»

При форсировании реки Белой В.И. Чапаев получил ранение. «В ночном бою ранен пулей в голову с аэроплана начдив 25-й Чапаев, – отмечалось в оперативной сводке штаба Южной группы армий от 9 июня. – Во временное командование дивизией вступил комбриг 1-й т. Кутяков. Командюжгруппой т. Фрунзе, бывший все время в районе переправы 25-й стрелковой дивизии и далее с передовыми цепями у дер. Турбаслы Старые, на обратном пути в дер. Красный Яр был контужен в голову взрывом бомбы, брошенной с аэроплана противника. Бывший также в передовых цепях завполитотделом Туркестанской армии т. Тронин ранен пулей в грудь. Потери в частях 25-й дивизии значительны»[207]207
  Цит. по: М.В. Фрунзе на фронтах гражданской войны. С. 167, 168.


[Закрыть].

В.И. Чапаев, получив первую медицинскую помощь, после боя подошел к М.В. Фрунзе и резко сказал:

– Я здесь командир… Сами же утверждали. Я имею право арестовать любого за невыполнение приказа. Самого наркома. Пусть попробует кто-нибудь ослушаться, я его в бога мать… Я вам приказываю… Вы не имеете права рисковать собой…

По деревушке разносится слух: Фрунзе ранен. Фрунзе контужен.

Чапаевцы, иванововознесенцы не выдерживают. Начинается стрельба по аэроплану.

Фрунзе уступает напору Чапаева, поддержанному угрюмыми чапаевскими командирами. Они не допустят, чтобы командующий рисковал. Они привыкли рисковать, но только собой.

Усаживают в машину. Доставленный в момент суровым приказом Чапаева, дивизионный врач предупреждает улыбающегося командующего о необходимости абсолютного покоя. Грозит осложнением. Контузия штука хитрая.

Здесь сделаем небольшое отступление и посвятим несколько слов действиям авиации, от которой пострадали Фрунзе и Чапаев. Со стороны противника против красных частей была задействована почти вся авиация, носившая громкое название «Бронированный авиаурал». Командование Туркестанской армии использовало 11, 27, 30, 33 и 39-й авиационные отряды, которые массированными налетами на противника обеспечивали действия главных сил. Четверо красных летчиков И.Г. Савин, А.И. Томашевский, А.И. Коваленко и А.Д. Козенков за успешные действия при взятии Уфы были награждены орденами Красного Знамени.

По свидетельству Д.А. Фурманова, пуля пробила голову Чапаева, но застряла в кости. Ее вынимали – и шесть раз срывалась. Но Василий Иванович молча терпел. После того как пулю удалось вытащить, его увезли в Авдонь – местечко верстах в двадцати от Уфы.

Несмотря на ожесточенное сопротивление противника, части 25-й стрелковой дивизии заняли Уфу. «После трехдневного упорного боя нашими доблестными красными войсками занят с боем г. Уфа в 20 часов под командованием доблестного командира дивизии т. Чапаева, – отмечалось в донесении штаба 25-й стрелковой дивизии в штаб 5-й армии от 9 июня, – который, несмотря на свое ранение, не покинул фронта, а шел впереди. Противник отступает в панике»[208]208
  Цит. по: Легендарный начдив. Сб. документов. С. 176.


[Закрыть]. На следующий день части 31-й стрелковой дивизии перерезали железную дорогу Уфа – Челябинск в районе Уракова (18 км восточнее Уфы).

Более подробно о ходе боев за Уфу можно узнать из оперативной сводке штаба Южной группы армий от 10 июня:

«На участке 25 стрелковой дивизии утром 9 июня противник силою до 5 полков повел наступление на части 1 бригады, занимавшие позицию по линии дороги Благовещенский – Уфа, и потеснил наши части до линии Александровка, Н. Турбаслы. Быстро восстановив положение, врид начдива т. Кутяков отдал приказ о переходе в наступление 1 бригадой в общем направлении на Степанова, Курочкина и 2 бригадой – на Вотякеева. Противник под энергичным наступлением наших частей стал быстро отходить. Около 19 часов 9 июня 1 и 2 бригады достигли линии железной дороги в тылу г. Уфа на участке Черникова – Курочкина. Противник под угрозой с тыла спешно бежал от Уфы на северо-восток. Около 19 часов разведчики 3 бригады, стоящей у железнодорожного моста, пользуясь ослаблением огня противника, с пулеметами переправились через р. Белая и, двинувшись к городу, обнаружили спешный отход противника. После этого стали переправляться 223 и 225 полки и цепями двинулись на город. Батальон 219 полка, стоящий у Киржацкой, переплыл на лодках через р. Белая и цепями достиг окраины города. Подробности взятия города и трофеи выясняются.

Противник спешно отошел на северо-восток, местами на север. Некоторые части противника бежали в панике, обозы неслись карьерами по дорогам. Согласно захваченному приказу по 2 Уфимскому армейскому корпусу № 16/оп от 24 мая сего года, военная дорога противника назначена г. Уфа – Нов. Юрмаш – Новотроицкое – Теплый Ключ – зав. Симский и ст. Вязовая, по-видимому, на эту дорогу и уходит бегущий противник»[209]209
  Цит. по: Легендарный начдив. Сб. документов. С. 176–177.


[Закрыть].

Неудача войск Западной армии была обусловлена не только ожесточенным сопротивлением главных сил Туркестанской армии. По свидетельству участников тех событий, воевавших в составе Западной армии, отрицательную роль сыграло и то, что многие части, в том числе и в 1-м Волжском корпусе, получили в виде пополнения насильно мобилизованных сибиряков и пленных красноармейцев. При этом расчет делался на то, что они, испытав все «прелести коммунистического рая», будут верно служить белым. Однако этот расчет не оправдался. Один из командиров Волжского отдельного конно-егерского дивизиона в своем дневнике писал: «…Наши добровольцы-волжане были поставлены в ужасные условия. Мобилизованные сибиряки ненавидели их всей душой, считая добровольцев единственными, мешающими перейти к красным и заставляющих их драться за ненавистное им дело. Здесь, на Белой, развал Сибирской армии выявился во всем. До Белой были случаи перехода к красным, но массовый характер они не носили. На Белой наступило нечто вроде братания. Начали сперва перекликаться, а после – прямо уходили на другую сторону. Часто бывали такие случаи: стоит на берегу часовой, а сзади его, в шагах трех, подчасок. Первый – доброволец, второй – мобилизованный сибиряк. Пришедшая смена находила мертвого от удара штыком в спину часового и не находила подчаска, перешедшего на другую сторону. Бывали случаи и крупнее – уходила целая застава, в роту и больше, захватив с собой все и перебив офицеров».

В оперативной сводке штаба Южной группы армий зафиксировано, что в контратаке противника приняло участие до 5 полков. Ни о какой «психической атаке» ни в одном из документов нет и упоминания. Но это не смутило участников боев за Уфу и режиссеров фильма «Чапаев».

Д.А. Фурманов нарисовал «впечатляющую картину» психической атаки каппелевцев:

«Черными колоннами, тихо-тихо, без человеческого голоса, без лязга оружия шли в наступление офицерские батальоны с Каппелевским полком. Они раскинулись по полю и охватывали разом огромную площадь. Была, видимо, мысль – молча подойти вплотную к измученным, сонным цепям и внезапным ударом переколоть, перестрелять, поднять панику, уничтожить…

Эта встреча была ужасна… Батальоны подпустили вплотную, и разом, по команде, рявкнули десятки готовых пулеметов… Заработали, закосили… Положили ряды за рядами, уничтожали. Повскакали бойцы из окопов, маленьких ямок, рванулись вперед. Цепями лежали скошенные офицерские батальоны, мчались в панике каппелевцы – их преследовали несколько верст… Этот неожиданный успех окрылил полки самыми радужными надеждами».

Не менее красочную картину нарисовал и бывший командир 73-й стрелковой бригады И.С. Кутяков:

«Противник решил предупредить наше наступление и ночью подтянул к деревне Турбаслы отборные офицерские ударные батальоны с тем, чтобы опрокинуть чапаевские полки в реку Белую. Офицерские батальоны должны были нанести удар по Пугачевскому полку, отрезать остальные и уничтожить их при поддержке своих частей, находившихся севернее.

Командующий группой Кутяков узнал об этом замысле, грозившем сорвать всю операцию по освобождению Уфы, от одного рабочего, мобилизованного белыми и с опасностью для своей жизни пробравшегося через фронт. Чапаевцы были предупреждены. На место предполагавшегося удара белых были подтянуты пулеметы. Части подготовились для встречи врага. 9 июня ранним утром, на огромном поле высокой ржи, перед расположением Пугачевского полка показались ударные офицерские батальоны. Они шли взводными и ротными колоннами, размеренным парадным шагом. Над колоннами горделиво развевались знамена. Офицеры и юнкера были одеты в парадные черные мундиры с георгиевскими крестами на груди. Тихо, без лязга оружия, без голоса, шли черные колонны. Они вырастали в серых утренних сумерках, охватывая все поле. Было ясно, что они надеялись захватить красных бойцов сонными и переколоть, перестрелять их в окопах…

Вот перед ними уже показались холмики свежевзрытой земли… Окопы… Черные колонны невольно прибавили шаг. Но окопов достигнуть им не удалось. Чапаевцы подпустили колчаковцев вплотную и разом, по команде, открыли уничтожающий пулеметный огонь, буквально скосив, вместе с рожью, офицерские батальоны.

К 8 часам, т. е. через 3 часа после начала атаки, бой кончился».

В художественной литературе вымысел присутствует всегда. Он неизбежен и в кинофильмах. Но если для романистов и режиссеров это оправданно, то для историков такой подход не может быть оправданным. О так называемой «психической атаке» пишут, например, авторы второго тома труда «Гражданская война в СССР». Этот же эпизод нашел отражение и в кинофильме «Чапаев». Писатель В. Солоухин в своем эссе «Камешки на ладони», напечатанном в июне 1990 г. в журнале «Наш современник», пишет:

«Яркая сцена в кинофильме „Чапаев“, как полк каппелевцев идет в „психическую“ атаку и как Анка-пулеметчица из-под куста этот полк в упор расстреливает. Улюлюкаем, ликуем, аплодируем. И не приходит в голову, что Чапаев командовал дивизией, а шел против нее один офицерский русский полк. Приблизительно такое соотношение было и вообще на всех фронтах Гражданской войны».

Здесь необходимо некоторое уточнение. Историк М.И. Жохов отмечал, что «каппелевский полк шел не против всей Чапаевской дивизии, а атаку отражала реденькая цепь красноармейцев. Так было в фильме, на экране. А как в действительности?».

В письме военкома 220-го Иваново-Вознесенского стрелкового полка Е. Капустянского, опубликованном 2 июля 1919 г. в газете «Набат», отмечалось:

«9 июня в 10–11 часов неприятель двинулся восемью цепями на наш полк. Несмотря на то что не спали две ночи и не имели два дня ни крошки хлеба во рту, наши солдаты дрались как львы. После боя подтвердилось, что были уничтожены три неприятельских полка: 15-й Михайловский, 14-й и 16-й Уфимские во главе со всеми командирами – убитыми, ранеными и попавшими в плен, а также присланные на поддержку 29-й и 31-й полки, бежавшие в панике, несмотря на останавливающий их нагайками 5-й кавалерийский полк, который также в панике бежал».

Е. Капустянский ни слова не говорит о «каппелевцах», так как 1-й Волжский корпус генерала В.О. Каппеля находился тогда гораздо южнее, в районе Тюкунево-Утяганово. А «психическая» атака является вымыслом Д.А. Фурманова и создателей кинофильма «Чапаев».

Кинорежиссеру С.М. Эйзенштейну картина «Чапаев» очень понравилась. Особенно сцена с маршем офицерских батальонов. И неудивительно. На этой сцене видно влияние «потемкинской лестницы», недаром режиссеры Васильевы были учениками Сергея Михайловича. А ведь этих кадров могло бы и не быть.

Советской кинематографией в то время руководил Б.З. Шумяцкий. Он родился в 1886 г. семье ремесленника. В 1905–1907 гг. был одним из руководителей вооруженных восстаний в Красноярске и Владивостоке. После Октябрьского переворота 1917 г. заместитель председателя Красноярского совета, представитель ЦК РСДРП(б) в Сибири, затем председатель Центросибири, заместитель председателя Сибревкома и член Сибирского бюро ЦК РКП(б), председатель Совета Министров Дальневосточной республики. В 1923 г. Шумяцкий назначается полномочным представителем СССР в Персии, в 1926 г. – ректором Коммунистического университета трудящихся Востока. В 1930 г. Борис Захарович возглавил «Союзкино», а в 1933 г. – Главное управление кинопромышленности, одновременно он стал и заместителем председателя Комитета по делам искусств при Совнаркоме СССР. Жизненный путь Шумяцкого, как и тысячи других старых большевиков, оборвался в ходе репрессий в июле 1938 г.

Б.З. Шумяцкий считал, что сцену отражения «психической атаки» нужно было вырезать целиком как героизирующую белое офицерство. Васильевы на свой страх и риск сцену оставили, и спасло их только то, что на просмотре в Главке присутствовали активные участники Гражданской войны К.Е. Ворошилов и С.М. Буденный. Им сцена очень понравилась, впрочем, как и весь фильм.

Про эту же сцену спустя годы знаменитый историк кино Жорж Садуль напишет: «Такой же механический, геометрически построенный марш войны лирически описывала в том же 1934 году Лени Рифеншталь в фашистском фильме о большом параде в Нюрнберге. Угроза „грандиозной психической атаки“ нависла над Европой. Эпизод из „Чапаева“ раскрывал опасность, таившуюся в „парадах“ Нюрнберга, противопоставляя сознательного человека человеку-машине».

Победа войск Туркестанской армии была впечатляющей. Об этом можно судить не только из оперативных сводок и документов, но и по ряду публикаций в периодической печати и из воспоминаний непосредственных участников боевых действий. Активный участник Гражданской войны Н.Е. Какурин в своей книге «Как сражалась революция» подчеркивал, что «окончательным своим результатом, благоприятным для красного оружия, уфимская операция обязана 25-й стрелковой дивизии, на которую и пала вся тяжесть боев за Уфу». Однако плата за победу была слишком велика: дивизия за два дня боев потеряла около 2 тыс. человек. Потери противника составили 3 тыс. человек[210]210
  См.: Какурин Н.Е. Как сражалась революция. Т. 2. 2-е изд., уточн. М.: Политиздат, 1990. С. 238.


[Закрыть]. Он лишился больших запасов продовольствия (2 млн. пудов зерна, 200 тыс. гречневой крупы), заготовленных в уфимском районе.

Таким образом, большая роль 25-й стрелковой дивизии в достижении победы в Уфимской операции была очевидна. По заслугам была и честь, в первую очередь начальнику 25-й стрелковой дивизии В.И. Чапаеву. Позволим себе процитировать некоторые публикации и документы, свидетельствующие о том, что Василий Иванович не случайно носил ореол героя.

Вот что говорилось в телеграмме М.В. Фрунзе от 9 июня 1919 г., адресованной соединениям Туркестанской армии:

«За геройство и мужество, проявленное 8 июня 220 полком, который стремительным ударом выбил неприятеля из его позиций, не имея артиллерии и достаточного количества пулеметов, продвинулся, не взирая на понесенные в жестоком бою потери, вперед по правому берегу р. Белая на 23 версты, овладел рядом неприятельских позиций и взял пленных, пулеметы и оружие, лично убедившись в этом, находясь с частями 220 полка в передовых цепях, выражаю 220 полку благодарность, а также 217 и 218 полкам за их быструю и храбрую переправу через р. Белая и продвижение вперед.

Вместе с ним выражаю благодарность начдиву 25 т. Чапаеву, комбригу 73 т. Кутякову за их энергичное и умелое руководство боевыми операциями. Я уверен, что тот революционный дух и настроение, которое я нашел в частях 25 дивизии, передается и послужит примером для остальных войск Туркестанской армии, стоящей на левом берегу р. Белая, что дружным натиском удара на упорного врага колчаковских наймитов сломит и разобьет их окончательно»[211]211
  Цит. по: Легендарный начдив. Сб. документов. Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1986. С. 178–179.


[Закрыть].

Один из участников форсирования реки Белой и боев за Уфу А. Михайлов вспоминал, что красноармейцы 223-го стрелкового полка и других частей на своих собраниях обсудили подвиги В.И. Чапаева. В принятой по этому поводу резолюции говорилось:

«Выносим глубокую благодарность своему доблестному руководителю и герою товарищу Чепаеву, который умелой рукой ведет нас, красноармейцев, вперед, к победе. Память о нем никогда не умрет в наших сердцах. При взятии Уфы, находясь в цепи, он был ранен в голову и после ранения товарищ Чепаев не оставил нашей дорогой семьи, руководил нами. Мы, красноармейцы 25-й дивизии, с гордостью произносим имя нашего героя товарища Чепаева и гордимся им и представляем его к награде за указанную услугу Российской Социалистической Федеративной Советской Республике.

Председатель общего собрания Гуляев.

Тов. председателя Селянин.

Командир полка Ефремов».

Не забывал о своих подчиненных и В.И. Чапаев. Еще 3 мая, в период проведения Бугурусланской операции, он направил рапорт на имя командующего войсками Южной группы армий:

«В 1918 году председатель Военно-революционного совета РСФСР после взятия Самары, объезжая воинские части, участвовавшие в боях, на митинге объявил благодарность 1 советскому, ныне 217 стрелковому, и 2 советскому, ныне 218 стрелковому, полкам за геройские подвиги в боях и проявленную полками стойкость и храбрость, дал название полкам 217 стрелковому – Пугачевский и 218 стрелковому – Стеньки Разина и во всеуслышание всего командного состава и красноармейцев обещал от имени Республики за проявленную храбрость и геройство выслать названным полкам Красные знамена. Но с этого времени прошло уже 9 месяцев, а полки обещанных знамен не получили.

Ходатайствую о награждении указанных полков, покрывших свое имя славой при взятии Уральска, Сломихинской, Лбищенска и других оплотов контрреволюции, Революционными Красными знаменами, как вполне заслуженной полками наградой. Начдив Чапаев. Политком [Фурманов]. Начштаба Луговенко»[212]212
  Цит. по: Легендарный начдив. Сб. документов. С. 177–178.


[Закрыть].

Из Реввоенсовета Южной группы армий рапорт В.И. Чапаева был направлен в начале июня Реввоенсовету Восточного фронта. Командующий фронтом С.С. Каменев (29 мая 1919 г. он был восстановлен в должности) и члены Реввоенсовета, рассмотрев рапорт, 11 июня телеграфировали председателю ВЦИК М.И. Калинину:

«Реввоенсовет фронта присоединяется к ходатайству о даровании 218 и 217 полкам особых знамен революции и просит указания, в утвердительном случае, куда выслать приемщика».

Не прошло и месяца, как 9 июля Реввоенсовет Республики издал следующий приказ:

«Награждаются Почетными Революционными Красными знаменами:

217, 218, 219, 220, 221, 222, 223, 224, 225 стрелковые полки и кавалерийский дивизион 25 стрелковой дивизии.

Вышеозначенные полки и дивизион с самого возникновения Восточного фронта действовали в уральско-оренбургском направлении. С непоколебимой революционной верой в победу эти полки и дивизион в течение нескольких месяцев вели ожесточенные и кровопролитные бои, которые привели к разгрому Уральской казачьей армии генерала Савельева и частей Оренбургской армии генерала Дутова.

В дни катастрофического положения Самары, когда противник стоял от нее в двух переходах, полки были переброшены на бугурусланское направление, и здесь, проявляя боевую отвагу, они безостановочным решительным наступлением и яростными атаками овладели в течение полутора месяцев (май и июнь) Бугурусланом, Белебеем, Чишмой и Уфой и их районами; противнику здесь нанесено жестокое поражение, взято в плен много оружия, более 100 пулеметов и около 10 000 пленных. Таким образом, благодаря беззаветной храбрости и действиям доблестных полков и дивизиона были спасены Среднее Поволжье и хлебный Самаро-Уфимский район. Особую храбрость полки проявили при форсировании р. Белая и занятии г. Уфа, где противник, сосредоточив большие силы, пытался опрокинуть их обратно в реку. Под сильным ураганным ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем противника полки, преодолев несколько рядов проволочных заграждений и целую систему фортификационных укреплений, в течение одних суток бросались несколько раз в штыки, в результате чего и овладели г. Уфа»[213]213
  Цит. по: Боевые подвиги частей Красной Армии. 1918–1922. М.: Воениздат, 1957. С. 10–11.


[Закрыть].

К наградам были представлены и наиболее отличившиеся командиры 25-й стрелковой дивизии. 14 июня М.В. Фрунзе направил в Реввоенсовет Восточного фронта следующее представление:

«Ходатайствую о награждении орденом Красного Знамени начдива 25 стрелковой т. Чапаева за целый ряд одержанных побед частями вверенной ему дивизии, благодаря его умелому руководству и принятию непосредственного участия в боях в решающую минуту на фронтах Уральска и Уфы в течение полуторалетней гражданской войны; комбрига 73 т. Кутякова, разбившего неприятельскую 11 дивизию, взявшего на р. Боровка конной атакой неприятельскую батарею, овладение Лбищенском, разгром Ижевской бригады в районе Татарского Кандыза, взятие лихими ударами ст. Чишма и переход р. Белая, приведший к падению Уфы. Во всех перечисленных подвигах лично руководил боями и принимал в них участие»[214]214
  Цит. по: Легендарный начдив. Сб. документов. С. 180.


[Закрыть].

Представление было рассмотрено Реввоенсоветом Республики, который 14 июля издал следующий приказ:

«Награждается орденом Красного Знамени начальник 25 стрелковой дивизии Василий Иванович Чапаев за нижеследующие отличия:

Сорганизовав по революционному почину отряд, в течение мая, июня, июля, августа и сентября 1918 г. упорно оборонял Саратовско-Николаевский район с начала от нападения уральских казаков, а потом и чехословаков. 6 и 7 октября 1918 г., руководя отрядом (Николаевской дивизией), на подступах к Самаре, занятой чехословаками, одним из первых переправился через р. Самарка, воодушевляя тем свои и соседние части, что способствовало быстрой переправе частей и занятию Самары (В.И. Чапаев личного участия в занятии Самары не принимал. – Авт.). Всегда предводительствуя своими частями, он храбро и самоотверженно сражался в передовых цепях, неоднократно был ранен и контужен, но всегда оставался в строю. Благодаря его умелым маневрам Александрово-Гайской бригадой были разбиты казачьи банды генерала Толстова, что дало возможность овладеть Уральской областью. Назначенный начальником 25 стрелковой дивизии в дни катастрофического положения Самары, когда противник отстоял от нее в двух переходах, он с дивизией был выдвинут в центр наступающих сил противника под Бугуруслан. Настойчивыми стремительными ударами и искусными маневрами он остановил наступление противника и в течение полутора месяцев овладел городами Бугурусланом, Белебеем и Уфой, чем и спас Среднее Поволжье и возвратил Уфимско-Самарский хлебный район. В боях под Уфой (8 июня сего года) при форсировании р. Белая лично руководил операцией и был ранен в голову, но, несмотря на это, не оставил строя и провел операцию, закончившуюся взятием г. Уфа»[215]215
  Цит. по: Красный архив. 1940. № 1(98). С. 96.


[Закрыть].

Командование Южной группой армией 26 июля поздравило В.И. Чапаева с этой наградой:

«Поздравляю вас с награждением орденом Красного Знамени за боевые отличия в период боев под Уфой. Уверен в столь же блестящих боевых действиях наших и ваших полков здесь под Уральском. Искренне желаю дальнейших успехов для торжества оружия Красной Рабоче-Крестьянской Армии. № 1868. Вр. командующий Южгруппой В. Лазаревич. Член Реввоенсовета Ш. Элиава…»

Орден Красного Знамени Василий Иванович получил 18 августа 1919 г.

В.И. Чапаев после ранения был направлен на лечение, но уже 14 июня он снова вступил в командование дивизией. К этому времени Ударная группа Туркестанской армии, продвигаясь на Архангельское, Урман, во взаимодействии с 25-й и 31-й стрелковыми дивизиями создала угрозу окружения Волжской и Уфимской групп противника. Стремясь избежать этого, противник 19–20 июня отступил со значительными потерями. Уфимская операция была завершена. Ее главным итогом стало занятие Уфимского промышленного района и создание условий для овладения территорией Южного Урала.

Оценивая деятельность В.И. Чапаева во время Уфимской наступательной операции, Д.А. Фурманов писал:

«Чапаевская дивизия не знала поражений, и в этом немалая заслуга самого Чапаева. Слить ее, дивизию, в одном порыве, заставить поверить в свою непобедимость, приучиться относиться терпеливо и даже пренебрежительно к лишениям и трудностям походной жизни, дать командиров, подобрать их, закалить, пронизать и насытить своей стремительной волей, собрать их вокруг себя и сосредоточить всецело только на одной мысли, на одном стремлении – к победе, к победе, к победе – о, это великий героизм! Но не тот, который с именем Чапаева связывает народная молва. По молве этой чудится, будто „сам Чапаев“ непременно носился по фронту с обнаженной занесенной шашкой, сокрушал самолично врагов, кидался в самую кипучую схватку и решал ее исход. Ничего, однако, подобного не было. Чапаев был хорошим и чутким организатором того времени, в тех обстоятельствах и для той среды, с которою имел он дело, которая его и породила, которая его и вознесла! Во время хотя бы несколько иное и с иными людьми – не знали бы героя народного, Василия Ивановича Чапаева! Его славу, как пух, разносили по степям и за степями те сотни и тысячи бойцов, которые тоже слышали от других, верили этом, у услышанному, восторгались им, разукрашивали и дополняли от себя и своим вымыслом – несли дальше. А спросите их, этих глашатаев чапаевской славы, – и большинство не знает никаких дел его, не знает его самого, ни одного не знает достоверного факта.

Так-то складываются легенды о героях. Так сложились легенды и о Чапаеве.

Имя его войдет в историю гражданской войны блестящею звездой – и есть за что: таких, как он, было немного».

Столь высокую оценку В.И. Чапаеву предстояло оправдать в новой Уральской наступательной операции.