Электронная библиотека » Владимир Дайнес » » онлайн чтение - страница 21

Текст книги "Чапаев"


  • Текст добавлен: 18 апреля 2017, 20:16


Автор книги: Владимир Дайнес


Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава IX
Уральская операция

После поражения в Уфимской операции адмирал А.В. Колчак решил сохранить за собой стратегическую инициативу на левом крыле, где Южной армии, образованной 23 мая 1919 г. из Оренбургской казачьей армии генерала А.И. Дутова и Южной армейской группы генерала Г.А. Белова, удалось выйти на подступы к Николаевску и Бугульме. С целью улучшить управление войсками адмирал Колчак издал приказ о создании единой Российской (Русской) армии, которая включала Сибирскую (в июле 1919 г. разделена на 1-ю и 2-ю Сибирские армии), Западную (вскоре переименована в 3-ю армию), Южную отдельную (с сентября 1919 г. – Оренбургская) армии, Дальневосточную и Семиреченскую группы войск, отдельный Сибирский казачий корпус, три сводные пехотные и одну кадровую кавалерийскую бригады[216]216
  РГВА. Ф. 39597. Оп. 1. Д. 64. Л. 12-12об.


[Закрыть]
. В оперативном отношении главнокомандующему Российской армией подчинялась Уральская отдельная армия. Западная (3-я) армия должна была удерживать направление Златоуст, Челябинск, закрепившись на линии реки Уфы. Сибирская армия имела задачей прикрытие направления Пермь, Екатеринбург, обороняясь по линии реки Камы.

Генерал А.Н. Пепеляев, командовавший в то время Северной группой войск, оценивая положение, сложившееся на фронте к концу июня, писал:

«Блестяще начавшееся наступление Западной армии окрыляло многих надеждой, что близок час окончательной победы над врагом. Но шло время, и не только высшим начальникам, но и младшим строевым офицерам становилось ясно, что Западная армия „зарвалась“ и, будучи малочисленной, не сможет выдержать контрнаступление противника, если таковое будет им сорганизовано. Между тем стремительное движение вперед Западной армии вызвало и преждевременное наступление Южной группы Сибирской армии. Результат теперь ясен: наступление сорвалось и дало большевикам видимое доказательство хрупкости создаваемого нами дела».

В то время как войска Российской армии на своем правом крыле и в центре терпели поражения, на ее левом крыле Уральская отдельная армия создала серьезную угрозу Уральску. Армией с апреля 1919 г. командовал генерал В.С. Толстов, который еще в марте был избран войсковым атаманом Уральского казачьего войска. В.С. Толстову еще не было 35 лет. Он окончил Николаевское кавалерийское училище, участвовал в Первой мировой войне, командовал 6-м Уральским казачьим полком. В январе 1918 г. Толстов поднял восстание против большевиков в Астрахани, затем в Гурьеве, с марта командовал Гурьевской группой войск. В январе – феврале 1920 г., после разгрома Уральской армии, совершил с остатками своих войск так называемый «марш смерти» по безлюдной Казахско-Туркменской степи до форта Александровский. В апреле того же года вышел к Красноводску, а затем перешел в Персию. После этого выехал во Францию, затем в Австралию, где умер в 1956 г.

В.С. Толстов, возглавив Уральскую армию, жестоко расправлялся с теми, кто поддерживал большевиков. В концентрационных лагерях находилось более 10 тыс. раненых и больных красноармейцев. В июле – августе 1919 г. казачьи части, отступавшие под ударами красных войск, расстреляли в Лбищенске 4 тыс. красноармейцев, в Бударине – 1,5 тыс. человек. А. Михайлов, вспоминая об этом, писал:

«Вообще техника пыток и расстрела попадающих в руки белоказаков и чехоучредиловцев коммунистов и красногвардейцев была доведена до совершенства. Расстреливаемому давали лопатку, он рыл сам себе могилу, и когда она была готова, жертву ставили на край ямы, в которую и падало расстрелянное тело.

Уральские белоказаки заставляли пленных ложиться плашмя и грызть землю, потом принимались пороть плетьми и шомполами. Дальше обычно начиналось шкуродерство, в буквальном смысле слова. Вырывали глаза, отрезали уши и нос, на спине вырезали различные советские и царские вензеля, а то просто длинные ремни. Пытали до тех пор, пока от человека оставался бездыханный кровавый обрубок. В Уральске и посейчас в музее хранится перчатка человеческой кожи, снятая с руки пленного красноармейца белым казачьим офицером».

Все это нисколько не оправдывает генерала Толстова и тех, кто выполнял его приказания. Но, невольно возникает вопрос: чем же были обусловлены все жестокости? Основной причиной их стала так называемая политика «расказачивания», начатая еще в январе 1919 г. на Дону. Тогда Оргбюро ЦК РКП(б) направило 24 января в партийные организации циркулярное письмо ЦК об отношении к казакам. «Необходимо, учитывая опыт гражданской войны с казачеством, – говорилось в письме, – признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления»[217]217
  Цит. по: Известия ЦК КПСС. 1989. № 6. С. 178.


[Закрыть]
. Авторы письма требовали «провести массовый террор против богатых казаков» и «беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью». Предписывалось конфисковать хлеб, переселить «пришлую бедноту» на казачьи земли, уравнять пришлых «иногородних» с казаками в земельном отношении, провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после указанного срока его сдачи. Под письмом стояли подписи членов ЦК Я.М. Свердлова, Н.Н. Крестинского и М.Ф. Владимирского. Впоследствии ряд репрессивных мер в отношении казачества был отменен, но на практика политика «расказачивания» продолжалась.

Вот что писал по этому поводу командир советского Донского корпуса бывший войсковой старшина Ф.К. Миронов в своем приказе-воззвании от 22 августа 1919 г.:

«…Теперь установлено, что восстания в казачьих областях вызывают искусственно, чтобы под видом подавления истребить казачье население.

Дон, если бы он не восстал, ждала та же участь, что и Урал.

В газете „Известия“ от 10 августа 1919 года в № 176 мы читаем: „Помимо указанной выше причины нашей задержки у Оренбурга, нужно отметить также на редкость яростное сопротивление, оказываемое нам уральскими казаками. Отступая, казаки сжигают станицы, зажигают степь, портят воду и т. д.“.

Спросим: что же заставляет уральских казаков ожесточенно драться и умирать, сжигая при отступлении свои родные станицы и хутора?

На это отвечает нам телеграмма некоего Ружейникова, посланного Казачьим отделом ВЦИК на Урал строить Советскую власть. Он раз доносил, а над ним посмеялись. В отчаянии он телеграфирует вторично следующее:

„Москва. Кремль. Президиум ВЦИК. Совет Народной Рабоче-Крестьянской Обороны. Казачий Отдел.

Снова довожу до сведения о линии поведения Уральского областного ревкома. Его большинство ведет к окончательному срыву Советской власти в области. Большинство членов ревкома слепо проводит крайнюю политику тов. Ермоленко – самое беспощадное истребление казачества. Город и область разграблены. Возвращающиеся беженцы не находят своего имущества, часто не впускаются в свои дома. Началось самочинное переселение в дома беженцев крестьян пограничных уездов, захватывающих живой и мертвый инвентарь.

В подтверждение всего вышеуказанного привожу инструкцию советам:

§ 1. Все оставшиеся в рядах казачьей армии после первого марта объявляются вне закона и подлежат беспощадному истреблению.

§ 2. Все перебежчики, перешедшие на сторону Красной Армии после первого марта, подлежат безусловному аресту.

§ 3. Все семьи, оставшихся в рядах казачьей армии после первого марта, объявляются арестованными и заложниками.

§ 4. В случае самовольного ухода одного из семейств, объявленных заложниками, подлежат расстрелу все семьи, состоящие на учете данного Совета, и т. д…“.

Что остается делать казаку, объявленному вне закона и подлежащему беспощадному истреблению? Только умирать с ожесточением.

Что остается делать казаку, когда он знает, что его хата передана другому, его хозяйство захватывается чужими людьми, а семья выгнана в степь, на выгон? Только сжигать свои станицы и хутора.

Таким образом, в лице всего казачества мы видим жестоких мстителей коммунистам за поруганную правду, за поруганную справедливость, что в связи с общим недовольством трудящегося крестьянства России, вызванным теми коммунистами, – грозит окончательною гибелью революционным завоеваниям и новым тяжким рабствам народу.

Чтобы спасти революционные завоевания, остается единственный путь: свалить партию коммунистов…»[218]218
  Цит. по: Лосев Е. Миронов. М.: Молодая гвардия, 1991. С. 349–350.


[Закрыть]
.

Ф.К. Миронов, осмелившийся рассказать правду о «расказачивании», был объявлен «врагом народа», арестован, приговорен к расстрелу, затем помилован. В последующем он командовал 2-й конной армией, отличился при разгроме Русской армии генерала П.Н. Врангеля, снова был арестован чекистами и в 1921 г. убит при невыясненных (возможно, и не пытались выяснить) обстоятельствах в тюрьме.

Ружейников, упоминавшийся в письме Миронова, в конце 1920 г. направил в Оргбюро ЦК РКП(б) докладную записку, содержание которой наглядно показывает отношение руководства партии большевиков к уральскому казачеству. Воспользуемся этой запиской:

«По своему экономическому положению уральские казаки малым чем отличаются от других казачьих войск, а тем более и от своих соседей оренбуржцев (казаков). Так что корень всего не только в экономике.

Большую роль в деле продления самой ожесточенной борьбы с уральскими казаками сыграли, помимо всего прочего, приемы „насаждения“ Советской власти среди уральских казаков…

Совершенно иным путем в деле строительства Советской власти среди уральских казаков пошел Уральский ревком первого назначения (председатель П.Г. Петровский. – Авт.). Составленный из людей пришлых, к тому же малоопытных в Советском строительстве, совершенно незнающих края, экономического положения уральских казаков, их быта, совершенно своеобразного уклада их жизни, сильно развитого среди уральских казаков религиозного фанатизма на почве беспросветной темноты, он с первых шагов вступил на неправильный путь.

1) Все уральское казачество огульно было признано им контрреволюционным – кулаческим, и не замедлили, разумеется, последовать соответствующие лица воздействия на него и борьбы с ним. 2) Был издан целый ряд „карающих“ циркуляров, инструкций сельским и волостным советам, и без того не скупящимся на „решительные“ меры воздействия, окончательно терроризовавших казачество… 3) Возвращающиеся беженцы, напуганные распространяемыми среди них белогвардейской сволочью разной масти всякими нелепыми слухами о „зверской“ жестокости большевиков, часто не впускались в свои станицы и дома. 4) Домашнее имущество их, сельскохозяйственный живой и мертвый инвентарь расхищался. 5) Началась полоса „агитации“ и „насаждения“ принудительным путем „коммунии“. 6) В самом городе Уральске с первых же дней были закрыты все „обжорки“ на толкучем рынке, где питалась беднота городская, все дешевые чайные и столовые, мелкие лавчонки съестных припасов, мелкие торговые ларьки, киоски и пр. мелочь – все замерло. Через неделю беднота городская взвыла от голода, так как ничего в замен разрушенного не было организовано. Разумеется, это нисколько не отозвалось на тех, у кого были запасы продуктов. 7) Указания местных людей более трезво и серьезно смотрящих на вещи, на всю нелепость подобной „политики“ не обращалось никакого внимания. 8) Предложение созвать съезд трудового казачества и организовать, хотя бы временно, Казачий Отдел, чтобы привлечь к строительству Советской власти трудовое казачество Обревкомом были решительно отвергнуты. 9) Наоборот разрабатывались проекты о выселении „кулацкого казачества“, а таковым оно считалось на ⅔, и переселении на его место крестьянской бедноты центральных губерний, прямолинейность подобной политики послужила лучшей агитацией для контрреволюции. Белогвардейские агенты очень умело использовали эти головотяпские приемы строительства Советской власти. И хотя два месяца спустя, после моего доклада центральной власти, был изменен курс политики в Уральской области, вновь назначенным предревкома тов. Ульяновым (И.И. Ульянов, в марте – мае 1919 г. председатель Уральского областного ревкома. – Авт.), но было уже поздно. Агенты генерала Толстова уже успели сделать свое подлое дело. Путем посылки в тыл вооруженных отрядов они принудительно мобилизовали снова перешедшее было на нашу сторону казачество и подняли в тылу у нас восстания. 10) Мы своевременно не успели мобилизовать уральского трудового казачества и влить его в ряды нашей Красной армии, несмотря на то, что само трудовое казачество хотело это, чтобы противопоставить его белогвардейскому – офицерство-кулацкому казачеству.

За три месяца осады города Уральска военно-политическими работниками было сделано все, чтобы окончательно подорвать всякое доверие к Советской власти…

Как на яркий пример укажу: в ночь на 6–7 мая 1919 г. из содержащихся в уральской тюрьме 350–400 человек 9-го Уральского казачьего полка, перешедшего на нашу сторону еще в марте месяце 1919 года с оружием в руках, было расстреляно 100–120 человек – две камеры – без всякого разбора и суда и брошено в Урал лишь потому, что в случае эвакуации города Уральска у нас не было в то время достаточного количества конвоя.

Только мой категорический протест с заявлением Ревтрибуналу непременно сообщить Центру об этой возмутительной расправе с людьми, совершенно непричастными к вспыхнувшему восстанию среди уральских казаков, спасли оставшихся от расстрела. Через неделю по моему настоянию из них и добровольцев трудовых казаков города Уральска был сформирован казачий дивизион под командой вахмистра тов. Почиталина, который своими боевыми подвигами сыграл немалую роль в защите красного Уральска и вскоре сделался примерной во всех отношениях боевой частью 22-й дивизии… Примеров массового огульного, ничем не оправдываемого, расстрела можно было бы привести очень много…»[219]219
  Архив автора.


[Закрыть]
.

Первый председатель Уральского областного ревкома П.Г. Петровский родился в 1899 г. В марте – мае 1918 г. был председателем Городского райкома РКП(б) в Москве, в июне – декабре – комиссаром штаба 4-й армии, председателем Самарской губернской ЧК, в январе – феврале 1919 г. – военкомом, начальником политотдела 22-й стрелковой дивизии, а в апреле – июле – председателем Уральского горкома РКП(б), ревкома и одновременно руководителем обороны Уральска. Естественно, что 20-летний бывший гимназист, человек пришлый, понятия не имел ни об укладе жизни казаков, ни о традициях, ни о том, какую политику необходимо проводить в Уральской области.

Командование Уральской казачьей армии умело использовало в своих целях недовольство казаков теми мерами, которые проводил в жизнь Уральский ревком. Генерал Толстов сформировал Уральскую группу войск (4,5 тыс. штыков, 7 тыс. сабель), которая в середине апреля нанесла поражение 22-й стрелковой дивизии 4-й армии под Лбищенском. Часть сил дивизии отошла к железнодорожной станции Шипово, Деркул, а часть – на Уральск. 20 апреля город был объявлен на военном положении. К 25 апреля казачьи части блокировали Уральск, а 9 мая полностью окружили город. Связь Уральска со штабом 4-й армии и Южной группой армий осуществлялась с помощью радиостанции и самолета. Под руководством военного инженера Д.М. Карбышева (впоследствии генерал-лейтенанта, Героя Советского Союза, замученного фашистами в лагере Маутхаузен) была создана система инженерных сооружений Уральска.

За оборону Уральска отвечал командующий 4-й армией К.А. Авксентьевский. Он был выдвиженцем Фрунзе, который знал его в свою бытность военкомом Ярославского военного округа. К.А. Авксентьевскому было всего 29 лет. Он окончил военное училище, воевал на фронтах Первой мировой войны, дослужился до подпоручика. В начале 1918 г. Константин Алексеевич вступил в Красную Армию, был Вологодским губернским военным комиссаром, затем по рекомендации Фрунзе был назначен военкомом Ярославского военного округа, а 8 мая 1919 г. – командующим 4-й армией. В последующем Авксентьевский стал членом РВС Туркестанского фронта, 1-й армии, командовал войсками Заволжского военного округа, 2-й Революционной армией труда, 6-й армией. После Гражданской войны занимал ряд высоких должностей, в том числе был военным министром и главкомом Народно-революционной армии Дальневосточной республики, командующим войсками Среднеазиатского военного округа. В 1941 г. Константин Алексеевич попал под сталинский нож репрессий.

К 23 июня 1919 г. в Уральском районе, охваченном казачьими восстаниями, противник имел до 6 тыс. штыков и 15 тыс. сабель. 4-я армия, оборонявшаяся на Уральском направлении, насчитывала 11 500 штыков и 1500 сабель[220]220
  РГВА. Ф. 6. Оп. 4. Д. 105. Л. 38.


[Закрыть]
. Гарнизон Уральска состоял из частей 22-й стрелковой дивизии, боевой дружины, сформированной рабочими города, бронепоезда и бронелодки. Защитники города отразили несколько штурмов казаков 13, 17, 25 мая и 1 июня. К началу июня уральский гарнизон имел всего 400 штыков, 118 сабель при 19 пулеметах и 19 орудиях[221]221
  См.: Гражданская война в СССР. Т. 2. М.: Воениздат, 1986. С. 83.


[Закрыть]
. Он испытывал большие затруднения с боеприпасами, продовольствием и фуражом. Командующий Восточным фронтом С.С. Каменев, оценивая 4-ю армию, в своем докладе, главкому И.И. Вацетису от 22 июня отмечал:

«…Основу этой армии составляют давно расшатанная 22 дивизия, остальные же войска представляют собой молодые части, введенные в дело в силу необходимости в недоформированном виде. В настоящее время 4 армия переживает особенно острый кризис, так как противник на последних днях нанес поражение одной из групп ее войск, действовавшей в районе Шипова, другая же крупная группа скована обороной Уральска»[222]222
  Цит. по: Директивы командования фронтов Красной Армии (1917–1922 гг.). Т. 2. М.: Воениздат, 1972. С. 710.


[Закрыть]
.

Этот вывод дополняет доклад командующего армией К.А. Авксентьевского от 2 июля в Реввоенсовет Южной группы войск[223]223
  Цит. по: Чапаева Е.А. Мой неизвестный Чапаев С. 389390.


[Закрыть]
:

«Главным недостатком IV армии является ее партизанский характер. До сих пор многие части армии имеют склонность к выборному началу. Против командиров, бывших офицеров, ведется злостная, разлагающая дисциплину агитация. Зачастую целые полки выносят резолюцию недоверия не только своему ближайшему командному составу, но даже штарму-IV, штабу Южной группы, обвиняя их в предательстве и измене.

Для примера можно указать выступление в этом духе полка „Красной звезды“ в Пугачеве, также непрекращающуюся провокацию в полках Плясунковской группы. До сих пор в армии гуляют безнаказанно убийцы Линдова и Майорова. Куриловский полк, принимавший активное участие в этом убийстве, продолжает терроризировать высшее командование. В армии очень часты случаи неисполнения боевых приказов, самовольного оставления позиций и прочее. Отдельные демагоги и провокаторы пользуются в армии колоссальным влиянием. Одним словом, можно сказать, что значительная часть наших неудач на Уральском фронте объясняется партизанщиной, которой пропитана IV армия.

Реввоенсовет-IV приступил к самым энергичным мерам по очистке армии от провокаторско-партизанских элементов. С этой целью в первую очередь изымаются главари и вдохновители контрреволюционных выступлений. Уже арестован командир бронепоезда Богданов – инициатор убийства Линдова. Принимаются меры к аресту других демагогов. Наряду с этим Реввоенсовет-IV будет постепенно устранять из армии всех ответственных, тем более популярных лиц, хотя и не замешанных ни в каких преступлениях, но являющихся вождями партизанщины. Но борьба с разложением IV армии будет действенной только тогда, когда в этом направлении одинаково будут работать все заинтересованные инстанции…»

Необходимо было срочно оказать помощь осажденному Уральску. М.В. Фрунзе планировал перебросить на Уральское направление часть сил, высвободившихся после занятия Уфы. Однако осуществить свой замысел ему сразу не удалось, так как 11 июня командующий Восточным фронтом С.С. Каменев приказал выделить из состава Туркестанской армии 2-ю стрелковую дивизию для спешной переброски ее на другой фронт. В ночь на 14 июня штаб Туркестанской армии получил еще одно приказание о выделении из состава армии и переброске на другой фронт дополнительно 31-й стрелковой дивизии. Фрунзе был обеспокоен ослаблением войск Туркестанской армии, о чем сообщил 15 июня Каменеву. Приведем выдержку из доклада командующего Туркестанской армией:

«…Увод с фронта Туркестанской армии двух дивизий в разгаре операции, помимо необходимости прекратить наступление и выпустить инициативу из рук, чрезвычайно невыгодно отразится на моральном состоянии войск, не могущих себе достаточно обоснованно уяснить необходимость такого ослабления фронта. При содействии соседей со времени взятия Уфы я мог бы поручиться за окончание операции в течение ближайших 10 дней, то есть к 20 июня. Разгром противника, находящегося в районе Уфы, развязал бы руки высшему командованию, причем я считаю, что, успешно закончивши Уфимскую операцию, можно было бы выделить хотя бы те же самые две дивизии без всякого ущерба для устойчивости нашего расположения на путях к Златоусту.

Мною уже давно было предположено после Уфимской операции перебросить 25-ю дивизию на уральский фронт, требующий немедленной поддержки значительными силами, так как состояние 4-й армии совершенно не гарантирует не только обладания за нами Уральским районом, но грозит полной неустойкой, в результате каковой чрезвычайно усложнится положение на всем фронте Южной группы, и это поставит в безвыходное положение 1-ю армию. Снявши с фронта Туркестанской армии две дивизии для переброски на другие фронты, не представится возможным перебросить к Уральску 25-ю дивизию, что в свою очередь может создать чрезвычайные осложнения. Помимо этого, оценивая важность различных фронтов Советской России, не может быть сомнения, что наиболее важным врагом является Колчак, решительный успех над которым даст возможность в ближайшее время изменить общее стратегическое положение, невзирая на серьезные неудачи на других фронтах.

Исходя из этих соображений, я считаю долгом ходатайствовать об отмене полученного приказания и ограничиться переброской на другой фронт лишь одной бригады 2-й дивизии, фактически приступившей к посадке, и, во всяком случае, не трогать ни одной другой дивизии с тем, чтобы всеми оставшимися силами продолжить решительное наступление, не останавливаясь впредь до достижения серьезных результатов. В случае отклонения моего ходатайства доношу, что части могут быть вынуждены перейти к пассивной обороне с оттяжкой всех сил на левый берег реки Белая, с оставлением, быть может, и самой Уфы. При такой обстановке чрезвычайно растянутым расположением левого фланга 1-й армии, не могущего надлежаще обеспечить районы Уфы, с юга нельзя будет оказать должное сопротивление недобитому противнику, который будет иметь полную возможность, собрав ударный кулак, решительно изменить обстановку в свою пользу. Наконец, переброска в район Уральска 25-й дивизии ныне необходима более чем когда-либо, в связи с неудачами 4-й армии и серьезной угрозой уничтожения последних ее сил. Переброску 25-й дивизии предполагаю начать примерно с 18 июня»[224]224
  Цит. по: М.В. Фрунзе на фронтах гражданской войны. М.: Воениздат, 1941. С. 170–172.


[Закрыть]
.

Вопрос о переброске частей и соединений с Восточного фронта на другие фронты не решался единолично С.С. Каменевым. К этому вынуждала обстановка, сложившаяся на северо-западном и южном стратегических направлениях. Серьезная опасность нависла над Петроградом, к которому выходила Северо-Западной армии противника. Войска советского Южного фронта под напором Вооруженных сил Юга России оставили Донскую область, Донбасс и часть Украины. В этой связи В.И. Ленин 9 июня сообщал Реввоенсовету Восточного фронта:

«Сильное ухудшение под Питером и прорыв на юге заставляют нас еще и еще брать войска с вашего фронта. Иначе нельзя. Вам надо перейти к более революционной военной работе, разрывая привычное. Мобилизуйте в прифронтовой полосе поголовно от 18 до 45 лет, ставьте им задачей взятие ближайших больших заводов, вроде Мотовилихи, Миньяра, обещая отпустить, когда возьмут их, ставя по два и три человека на одну винтовку, призывая выгнать Колчака с Урала. Мобилизуйте 75 процентов членов партии и профсоюзов. Иного выхода нет, надо перейти к работе по-революционному. Обсудите частью вместе с Каменевым (командующий Восточным фронтом. – Авт.), как это провести, и отвечайте, что предпринимаете»[225]225
  Цит. по: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 343–344.


[Закрыть]
.

В соответствии с указанием Ленина главком Вацетис 10 июня приказал командующему Восточным фронтом в течение суток направить 2-ю стрелковую дивизию в составе двух бригад с артиллерией в распоряжение командующего Западным фронтом на Петроград, а одну бригаду 5-й стрелковой дивизии с дивизионом артиллерии – на Южный фронт[226]226
  См.: Директивы Главного командования Красной Армии (1917–1920). М.: Воениздат, 1969. С. 576.


[Закрыть]
. Это решение возмутило членов Реввоенсовета фронта С.И. Гусева и М.М. Лашевича. Однако их гнев быстро погасил В.И. Ленин, который 11 июня телеграфировал им:

«Взять дивизию приходится ввиду плохого и почти катастрофического положения под Питером и на Юге. Ничего не поделаешь. Будем надеяться, что ввиду взятия Уфы пятая армия сможет отдать дивизию, не отдавая Белой, и что, удесятеряя партийную энергию, мы вместе с вами осилим задачу не довести на Востфронте до поражения»[227]227
  Цит. по: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 345.


[Закрыть]
.

В связи с переброской войск на Южный и Западный фронты командующий Восточным фронтом вечером 15 июня подписал директиву о расформировании штаба Туркестанской армии и передаче ее войск в состав 5-й армии. Теперь настала очередь для возмущения Фрунзе, который немедленно связался по прямому проводу с командующим Восточным фронтом и сообщил:

«– Я сегодня собрался выехать на фронт Туркестанской армии для того, чтобы постараться добиться скорейшей развязки на уфимском направлении и приступить к переброске частей 25-й дивизии. Как раз в это время пришла ваша директива, вынудившая нас снова побеспокоить вас изложением некоторых соображений.

Довожу до вашего сведения, что на фронте 4-й армии положение, по сообщению командарма, чрезвычайно тяжелое. В настоящее время противник стянул все силы с разных участков и обрушился на наши Шиповскую и Деркульскую группы. В результате вчерашнего боя нами потеряно 4 орудия. Сегодня сведений не поступало, сейчас добились к аппарату Авксентьевского (командующий 4-й армией. – Авт.). По его мнению, придется для спасения остатков отходить, и он настойчиво требует удара с севера, утверждая, что в противном случае не только не спасти Уральск, но не спасти и остатков 4-й армии. Наряду с этим к нам стали поступать отчаянные донесения из уездов Саратовской губернии, наводняемых бандами дезертиров, с требованиями о немедленной помощи. Ввиду всего этого переброска 31-й дивизии на какой-либо участок фронта с нашего Восточного фронта совершенно немыслима. Я предполагал толкнуть ее в бой, коли понадобится подогреть дезертиров с сураханского и донского фронтов, коли понадобится поддержать частями 25-й дивизии, стараясь одновременно начать переброску ее в Бузулук. Ваша директива, отдавшая все дивизии и Туркестанскую армию в 5-ю армию и указывающая лишь на необходимость иметь в виду переброску в будущем и 25-й дивизии, создает для нас невозможное положение.

Посовещавшись между собою, мы решили просить вас: первое – несколько продлить срок передачи дивизии в 5-ю армию, дабы дать возможность разрешить Уфимскую операцию, сохраняя сильной 25-ю дивизию; второе – разрешить, если позволит обстановка, немедленно начать переброску частей 25-й дивизии в Бузулук; третье – наметить примерный срок, к которому дивизия должна быть переброшена; четвертое – во всяком случае, использование 25-й дивизии в Уфимской операции предоставить нам, ибо иначе бережного отношения к ней не будет.

315-й полк и 750 человек, предназначавшихся мною для 25-й дивизии, пришлось сегодня отправить в Покровск. 314-й полк приводим в порядок. 313-й абсолютно никуда не годится… Положение трудное, но с вашей помощью, надеюсь, справимся, надо лишь немедленно помочь 4-й армии с севера переброской 25-й дивизии.

– Михаил Васильевич, директива не препятствует вам сделать все то, что вы спрашиваете, – ответил Каменев. – После разговора с вами о том, что 25-я дивизия должна закончить сосредоточивание 26 июня, конечно, надо начать выделение этой дивизии теперь же. Все ваши директивы, которые вы отдадите сегодня и завтра 5-й армии, будут исполнены совершенно точно. Таким образом, вопрос остается разрешенным. Ваша мысль, что возможно справиться в короткий срок в районе Уфы, для чего использовать под вашим руководством 25-ю дивизию, по-моему, в корне неправильна. Надо окончательно решить, что в уфимском районе мы должны справиться без 2-й дивизии и 25-й и, вероятно, в силу этого операция примет некоторую затяжку, и решение вопроса ляжет всецело на 24-ю, 31-ю и частью 26-ю. Категорически настаиваю, чтобы 2-я дивизия, равно и та бригада, которая находится у Павловского, самым спешным порядком грузилась, тем более что два полка этой бригады находятся в резерве. О том, что надо спешить приступать к намеченной под Уральском операции, теперь никаких сомнений нет, почему и переброска 25-й дивизии уже вполне назрела. Я прошу вас очень отдать именно такую директиву, которая определенно наметит ту группировку, при которой 5-й армии придется принимать этот район. Понят ли я вами?

– Да, думаю, что понял, разрешите все-таки сказать, как мы вас понимаем: я сегодня же отдаю приказ, согласно с которым 25-я дивизия и 11-й и 12-й кавалерийские полки подлежат переброске в другой район. Причем переброска должна начаться немедленно, но с условием до завершения перевозки остающимся частям быть в готовности оказать немедленно поддержку 24-й. 2-я дивизия выводится немедленно, о чем я уже дважды подтверждал отсюда.

– Да, я согласен, – сказал Сергей Сергеевич, – только прошу – нельзя ли 11-й и 12-й кавалерийские полки не снимать сразу, дабы не ставить в очень тяжелые условия 24-ю дивизию, первое, и, второе, ознакомить с предположенной вами группировкой и сроками вывода частей 25-й дивизии командарма 5-й.

– Слушаюсь, будет исполнено. Разрешите сообщить следующую новость, передаваемую Авксентьевским: в район Уральской области прибыл целый ряд деникинских агентов, обещающих помощь и говорящих о формах соединения фронта. Я кончил, всего доброго. В Уфу все-таки съезжу, дабы лично поставить в известность начдивов о переменах и рассеять, таким образом, кривотолки.

– Таким образом, у нас пока недоразумений нет, – резюмировал Каменев. – По каждому вопросу, требующему нашего участия, не откажите вызывать».

Несмотря на низкий уровень морально-боевого духа войск 4-й армии, командующий Южной группой армий требовал от них стойко удерживать занимаемые позиции. Во второй половине 16 июня 1919 г. М.В. Фрунзе сообщил К.А. Авксентьевскому:

«Комфронта настаивает на необходимости удержания Уральска за нами до подхода подкреплений. Со своей стороны, полагаю более целесообразным напрячь всю энергию для достижения указанной цели, привести в порядок Шиповскую группу. Используйте уже посланные подкрепления. Сегодня в ночь или завтра утром в Покровск будут отправлены из Симбирска 750 пехотинцев и 120 кавалеристов, только без лошадей. Сосредоточение 25-й дивизии постараюсь ускорить всемерно»[228]228
  Цит. по: М.В. Фрунзе на Восточном фронте: Сб. документов / Сост. Т.Ф. Каряева (ответ. сост.), В.В. Боброва, Г. Краснов. Куйбышев: Кн. изд-во, 1985. С. 174–175.


[Закрыть]
.

Не успел Фрунзе отправить этот документ, как его снова вызвал к прямому проводу командующий Восточным фронтом. Передаем запись разговора по прямому проводу между ним и С.С. Каменевым:


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации