Текст книги "Летопись далёкой войны. Рассказы для детей о Русско-японской войне"

Чёрный дракон на тропе войны

1906 году писатель Александр Куприн опубликовал свой рассказ «Штабс-капитан Рыбников». В нём перед читателем раскрывалась драматическая атмосфера, дарящая в России в конце Русско-японской войны, а также изображён талантливый японский разведчик, маскирующийся под туповато-грубого русского штабс-капитана и легко собирающий в столице нужные ему сведения. Сюжет этого рассказа имел под собой реальную почву.

Готовиться к войне с Российской империей Япония начала, конечно, задолго до разрыва дипломатических отношений. В конце XIX века на волне национального подъёма и патриотизма в стране возникли два тайных общества: «Чёрный океан» и «Чёрный дракон». Вскоре они слились в единую организацию с названием «Чёрный дракон», которая и стала первой разведывательной службой Страны Восходящего Солнца.

Арестованный японский разведчик Кобояси под охраной русских солдат

Уже тогда разведка, осуществляемая в интересах родины, считалась в Японии почетным и благородным делом. Многие известные люди почитали за честь вступить в эту организацию. В неё входили не только кадровые офицеры армии и флота, но также члены правительства и даже представители императорской фамилии. Финансировали «Чёрный дракон» богатейшие кланы Японии.

Ещё в сентябре 1891 года японское правительство обратилось к России с просьбой разрешить японским артелям наниматься на работу в дальневосточный и сибирский регионы империи. Разрешение было дано. Конечно, этим сразу же воспользовалась разведка. Год спустя в Токио открылась школа по изучению русского языка. Вскоре подобные школы были открыты и в других городах. В результате к началу войны едва ли не каждый двадцатый японский офицер говорил на русском языке и читал нашу прессу в подлиннике.

Арест японских лазутчиков в Мукдене

Японские агенты проживали в России под видом торговцев, парикмахеров, прачек, фотографов, владельцев гостиниц и школ японской борьбы, содержателей домов с гейшами. За передвижением воинских эшелонов шпионы наблюдали на многих станциях Сибирской железной дороги. Отлажена была и система связи. Резидентуры имелись во многих крупных городах Дальнего Востока: Харбине, Порт-Артуре, Владивостоке, Хабаровске, Иркутске. А преданность своей стране и императору практически исключала перевербовку.

Руководителем всей агентурной сети на Дальнем Востоке был профессиональный разведчик Фуццо Хаттори. Успехи его деятельности были таковы, что японский Генеральный штаб имел всю необходимую информацию о русской армии и флоте в Сибирско-Тихоокеанском регионе. Впоследствии деятельность этого разведчика долгое время изучалась в японских разведшколах как образец для безусловного подражания.

Корейцы-шпионы, пойманные вблизи Новокиевска (Иркутская обл.) и доставленные военному губернатору в Никольск (ныне Уссурийск)

Свою разведывательную службу имел и военно-морской флот. Не удивительно, что ещё до нападения на Порт-Артур японское командование имело точную карту крепости, а также план гавани и рейда, на котором было помечено расположение каждого корабля.

В деле шпионажа японская разведка использовала абсолютно все возможности, в том числе европейскую и российскую прессу. Негласный подкуп иностранных органов печати на Дальнем Востоке у японцев вскоре вошёл в систему. Получали они информацию о русской армии и флоте и от офицеров иностранных государств. Денег на разведку страна не жалела. Только за три предвоенных года на эти цели японцы потратили почти 12 миллионов рублей золотом. Российская же смета на аналогичные цели за тот же период составила всего 56 тысяч.

Разведывательная деятельность Российского Генерального штаба против Японии велась бессистемно. Наша военная разведка проигрывала японской во всём. У России не было ни разведшкол, ни квалифицированных кадров, ни достаточного количества переводчиков, знающих японский язык. В начале войны у русской армии даже не оказалось надёжных карт предполагаемого театра военных действий.

Российские военные агенты в Токио службой себя особенно не обременяли. Японского языка они не знали. О создании какой-либо агентурной сети речи вообще не шло. В своих донесениях они чаще всего добросовестно сообщали то, что им удавалось узнать от своих коллег, немецких и французских офицеров, и даже не пытались определить, насколько эти сведения правдивы и не дезинформация ли это японской разведки. Вместе с тем даже на основании таких небогатых данных военный атташе в Японии полковник Владимир Самойлов сообщал в Петербург, что все европейские военные агенты убеждены, что русская армия будет разбита японцами ещё до подхода основных сухопутных подкреплений. Наш флот иностранцы также считали безусловно слабее японского.

Что можно сказать в заключение? В январе 1900 года в Петербурге в Морской академии прошла штабная игра. Её целью была проверка боеготовности вооружённых сил России на Дальнем Востоке. Результаты были неутешительны, но никаких выводов никто так и не сделал. Позднее некоторые военные эксперты предположили, что отчёт об этой игре, помеченный грифом «Совершенно секретно», оказался в руках вражеской разведки и был использован японским командованием в качестве сценария будущей войны.

«Желательно, чтобы не мы, а японцы открыли боевые действия. Поэтому, если они начнут боевые действия против нас, то вы не должны препятствовать их высадке в Южную Корею или на Восточный берег до Гензана включительно».

Из телеграммы Николая II наместнику на Дальнем Востоке адмиралу Алексееву

Господь да будет нам в помощь!

В столице российской империи бытовало мнение, что Россия прочно утвердилась в Маньчжурии. Из Петербурга царским сановникам Япония виделась маленьким и весьма отсталым государством. Многим не верилось, что эта небольшая страна может ввязаться в борьбу с таким исполином, как Россия. А если и ввяжется, то будет уничтожена одним щелчком российского колосса.

Немногочисленные же трезвые голоса специалистов всегда тонули в криках ура-патриотов. Так, полковник Самойлов, основательно изучивший японскую армию и флот, оценивал их как очень серьёзного противника. Более того, он предполагал, что при тех условиях, в которых находятся наши войска и эскадра на Дальнем Востоке, успешные боевые действия вести будет очень трудно. Одной из главных проблем он считал невысокую пропускную способность Сибирского пути, из-за которой снабжение армии всем необходимым было весьма затруднено.

Плакат времён Русско-японской войны

В январе 1902 года Япония и Англия подписали договор, который носил явную антироссийскую направленность. Теперь в случае войны дипломатическая поддержка Японии была обеспечена. Это окончательно развязывало руки Стране Восходящего Солнца. Год спустя в российском генеральном штабе уже никто не сомневался, что война с Японией начнётся в самое ближайшее время. Об этом было доложено Николаю II. Но никаких экстренных мер со стороны монарха не последовало.

В конце января 1904 года окончательно зашёл в тупик и переговорный процесс. На одном из приёмов российский император даже объявил японскому послу: «Япония кончит тем, что меня рассердит». Вкоре японское правительство объявило России, что прерывает с ней дипломатические отношения. В ответ русской дипломатической миссии был отдан приказ в полном составе покинуть Токио.

Всё указывало на то, что Япония желала воевать.

Адмирал Алексеев

Это понимали военные, но по-прежнему не хотели видеть царские сановники, которые пребывали в иллюзиях о несокрушимой мощи государства. О разрыве дипломатических отношений между двумя странами в Порт-Артуре знал только наместник царя на Дальнем Востоке адмирал Алексеев и близкие к нему люди. Командование эскадры в известность поставлено не было.

Незадолго до начала войны адмирал Степан Макаров в Петербурге подал в Морское министерство записку, где предупреждал об опасности расположения русского флота на внешнем рейде Порт-Артура. «Если японцы атакуют там наши корабли, то результат такой атаки будет для нас очень тяжёл», – подчёркивал он. Рекомендацией флотоводца пренебрегли, а его слова оказались пророческими.

Днем 26 января в Порт-Артур пришел английский пароход, на который в спешном порядке погрузились все проживающие в городе японцы. От них неприятель получил последние сведения о расположении в гавани русских кораблей.

Японский эсминец

Вечером того же дня на флагманском броненосце

«Петропавловск» прошло совещание высшего командования эскадры. Закончилось оно в 23–00. Обсуждали возможные мероприятия на случай нападения противника. Прощаясь с командирами, начальник морского штаба контр-адмирал Витгефт сказал: «Войны не будет».

Вражеская атака началась через полчаса. Десять японских миноносцев подошли к бухте с погашенными огнями и удачно миновали передовой дозор. Ориентируясь по маякам и прожекторам наших кораблей, освещавших подходы к рейду со стороны моря, они точно вышли на цель. На внешнем рейде Порт-Артура тогда стояло 16 кораблей. Противоторпедные сети броненосцев опущены не были.

Атака продолжалась чуть более часа. Вражеские миноносцы стреляли практически в упор. Всего неприятель выпустил 16 торпед, но попали в цель и взорвались только три. Из строя были выведены броненосцы «Ретвизан» и «Цесаревич», а также крейсер «Паллада». Как выяснилось позднее, японские моряки в спешке выпустили большинство торпед с невыдернутой чекой (не поставив их на боевой взвод). Иначе результаты нападения были бы более плачевными.

Броненосец «Ретвизан» после атаки японских миноносцев

Когда наконец-то объявили тревогу, и на суше, и на многих кораблях не поняли, боевая она или учебная. В море вышли крейсера и миноносцы для отражения возможной повторной атаки, но её не последовало. К тому времени уже вовсю шла высадка неприятельских войск в Корее, японские боевые корабли захватывали российские торговые суда в её территориальных водах и портах.

Утром 27 января адмирал Алексеев направил в Петербург телеграмму, где сообщал о нападении. Встревоженный случившимся, он отбыл в Порт-Артур. На следующий день Россия получила формальное объявление войны. В этот день в дневнике Николая II появилась запись: «Господь да будет нам в помощь!» Отношение российского императора к начавшейся войне продолжало оставаться легкомысленным. Когда у царя спросили, как он относится к успеху японцев, монарх небрежно ответил: «Ну, знаете, я вообще смотрю на это, как на укус блохи».

«Я никогда не забуду представившегося мне зрелища. Палуба залита кровью, всюду валяются трупы и части тел. Ничто не избегло разрушения: в местах, где разрывались снаряды, краска обуглилась, все железные части пробиты, вентиляторы сбиты, борта и койки обгорели. Там, где было проявлено столько геройства, всё было приведено в негодность, разбито на куски; плачевно висели остатки мостика. Дым шёл из всех отверстий на корме, и крен на левый борт всё увеличивался».

Из воспоминаний командира французского крейсера «Паскаль»

Последний парад «Варяга»

Ещё до нападения на Порт-Артур японское командование отправило отряд десантных сил к корейскому порту Чемульпо. Транспорты с войсками прикрывала целая эскадра, состоящая из броненосного крейсера, 5 легких крейсеров и 8 миноносцев. Командовал эскадрой контр-адмирал Урну. Задачей десанта было занять столицу Кореи Сеул.

Утром 26 января солдаты стали высаживаться в гавани. В то время здесь находилось два русских военных судна: канонерская лодка «Кореец» и крейсер «Варяг». Наместник царя на Дальнем Востоке адмирал Алексеев, имея всю информацию о начале войны в самое ближайшее время, во Владивосток их почему-то не отозвал. А вскоре телеграфное сообщение с Россией было прервано: телеграф захватили японцы.

Причём поступили они очень хитро. Телеграммы принимались, прочитывались, но не отправлялись. В результате положение наших кораблей оказалось гибельным.

Всеволод Руднев

Командир «Варяга» Всеволод Руднев узнал о разрыве дипломатических отношений не от своего командования, а от капитана французского крейсера «Паскаль», который вместе с российскими кораблями стоял на рейде Чемульпо. В бухте также находились английский крейсер «Тэлбот», итальянский «Эльба» и американский «Виксбург».

На следующий день командир «Варяга» получил от японского адмирала официальное уведомление о начале боевых действий и требование либо сдаться, либо покинуть рейд. В противном случае японцы грозили открыть огонь по русским кораблям прямо на стоянке. Чемульпо являлся нейтральным портом, и открытие огня явилось бы грубым нарушением международного права. Однако японцев такие «мелочи» уже не волновали.

Руднев собрал своих офицеров и объявил им об ультиматуме. Желание идти на прорыв было единодушным. Вопрос о сдаче даже не рассматривался. В случае неудачи корабли предполагалось взорвать. Построив команду, командир обратился к ней со словами: «Безусловно, мы идём на прорыв и вступим в бой с эскадрой, какой бы сильной она не была. Никаких вопросов о сдаче не может быть – мы не сдадим крейсер и самих себя и будем сражаться до последней возможности и до последней капли крови».

Крейсер «Варяг»

Слова командира матросы встретили с энтузиазмом. По русскому обычаю, все надели чистое бельё. Вскоре прозвучал сигнал «Все наверх, с якоря сниматься». Под звуки государственного гимна «Боже, царя храни» красавец крейсер пошел навстречу врагу. За ним двинулся «Кореец». Моряки иностранных кораблей приветствовали храбрость русских моряков. С борта итальянского крейсера звучал русский гимн, оркестр французов играл «Марсельезу».

Уже на выходе из бухты «Варяг» встретила японская эскадра. В 11 часов 45 минут с крейсера «Асама» грянул первый выстрел. За ним открыли огонь и другие корабли. С нашей стороны врагу отвечали только пушки «Варяга». Орудия «Корейца» до неприятеля достать не могли.

Один из первых вражеских снарядов попал в дальномерный пост крейсера. Убит был его командир мичман граф Нирод, а также почти весь персонал. Это не могло не сказаться на меткости огня орудий «Варяга». Огонь же неприятельских судов был и мощнее, и точнее. В результате короткого, но ожесточённого боя крейсер получил пять пробоин ниже ватерлинии и потерял больше половины своей артиллерии. Прорыв не удался. Продолжать сражение «Варяг» не мог. Серьёзные повреждения заставили его выйти из боя. Отстреливаясь, оба корабля вернулись на рейд. Практически все иностранные суда сразу прислали шлюпки с врачами и санитарами для перевязки раненых.

В результате на крейсере погиб 31 человек, 88 моряков получили серьезные ранения, раненных легко было более сотни. Контузию получил и командир. Согласно рапорту Руднева, огнём «Варяга» был потоплен один миноносец, два неприятельских крейсера получили серьёзные повреждения. В японских же источниках значилось, что «в том бою неприятельские снаряды ни разу не попали в наши суда и мы не понесли ни малейших потерь».

Экипажи «Варяга» и «Корейца» на Невском проспекте в Петербурге

Осмотрев корабль, командир и его офицеры признали, что с такими серьёзными повреждениями в новый бой вступать невозможно. Канонерскую лодку взорвали, а «Варяг» затопили, открыв кингстоны. Команды обоих кораблей были размещены на иностранных судах и через некоторое время вернулись на родину. В Одессе их встретили с триумфом. На специальном поезде моряков отправили в Петербург. По Невскому проспекту от Николаевского вокзала до Зимнего дворца экипажи «Варяги» и «Корейца» прошли торжественным маршем.

В резиденции российского монарха был устроен приём. Николай II обратился к героям Чемульпо с речью, в которой благодарил моряков за их мужество и героизм. Все были награждены Георгиевскими крестами и получили подарки. На торжественном приёме была впервые исполнена песня „Врагу не сдается наш гордый «Варяг»", ставшая впоследствии одним из маршей российского флота.

Мужество русских моряков оценил даже враг. В 1907 году японский император наградил командира «Варяга» орденом «Восходящего Солнца». Руднев принял награду, но никогда её не носил. Затопленный крейсер японцы подняли, отремонтировали и под названием «Сойя» он вошёл в состав императорского флота.

«Всеподданнейше доношу Вашему Императорскому Величеству: ночью была попытка японцев загородить вход в Порт-Артур коммерческими пароходами… Попытка не удалась. Оба парохода разбиты снарядами и лежат на берегу у Золотой горы и у Тигрового полуострова. Потерь нет».

Из донесения наместника на Дальнем Востоке

Неудавшаяся блокада

Уже в самом начале войны, нанеся урон русской эскадре, японский флот получил превосходство на море. Это дало противнику возможность свободно и беспрепятственно перебрасывать войска и снаряжение туда, где они были ему необходимы. Таким образом, в условиях нехватки русских частей в Маньчжурии Япония получала превосходство и на суше.

Однако результатов первой ночной атаки командующий японским флотом адмирал Того еще не знал. Утром следующего дня он послал на разведку отряд крейсеров. Те смогли подойти к рейду на довольно близкое расстояние – в море по-прежнему не было ни одного миноносца нашей дозорной службы. Более того, не имелось наблюдательных постов и на сопках, которые окружали Порт-Артур.

Получив сведения, что три или четыре крупных русских судна сильно повреждены, а остальные расположены в явном беспорядке, Того решил атаковать вновь.

Адмирал Того

Первоначально японский адмирал собирался выманить наши корабли из бухты и разгромить в морском сражении. Теперь же он решил рискнуть и ударить по ним на рейде, несмотря на то что мог оказаться под огнём береговых батарей.

На мачте флагмана взметнулся сигнал: «Победа или поражение». Японская эскадра пошла в атаку. В нашем штабе о ней стало известно, лишь когда противник начал стрельбу. Открыв ответный огонь, русские корабли стали сниматься с якорей. Некоторые из них уже получили первые попадания вражеских снарядов.

Несмотря на это броненосцы построились в кильватерную колонну и двинулись навстречу неприятелю. С некоторым запозданием открыли огонь и береговые батареи. Того сразу понял, что результаты ночной атаки он сильно переоценил. Более того, японский адмирал посчитал, что его флот может получить настоящее поражение. Он отдал приказ отвернуть, и через несколько минут его эскадра вышла из-под обстрела.

Японские броненосцы ведут огонь

Короткий бой не принес особого успеха ни одной из сторон. Наши корабли полупили 29 попаданий вражеских снарядов, на японских было зафиксировано 11. Свою роль сыграла плохая подготовка русских артиллеристов, которые никогда не стреляли на большие расстояния. Тем не менее, японский флот оказался в более выигрышном положении. Судостроительные и ремонтные мощности на его базах были развиты гораздо лучше. На многих из них имелись сухие доки. Ремонтные же возможности Порт-Артура были сильно ограничены.

Вернувшиеся корабли были переведены во внутреннюю гавань. Командующий русской эскадрой адмирал Старк, по существу, отказался от активных боевых действий. До ввода в строй повреждённых броненосцев основную задачу флота он видел в разведке в близлежащих водах и в поддержке огнём корабельных орудий частей на суше. Всё это играло на руку японцам.

Затонувший японский брандер

Для того, чтобы окончательно заблокировать русский флот в гавани Порт-Артура, Того решил затопить несколько судов в узком выходе из внутренней гавани. В ночь на 23 февраля пять вражеских брандеров при поддержке миноносцев попытались реализовать этот замысел. Однако наши сторожевики отбили атаку. Три вражеских судна сели на мель и были потоплены огнём береговых батарей, два затонули, не дойдя до фарватера. В результате выход остался свободен, и русские корабли продолжали угрожать вражеским коммуникациям.

Выбросившийся на берег миноносец «Сильный»

В марте неприятель предпринял ещё одну попытку закупорить выход из бухты.

Теперь японцы планировали затопить здесь четыре крупных коммерческих парохода.

Вступивший к тому времени в командование эскадрой адмирал Макаров эту атаку предполагал. Да и дозорная служба с прибытием нового командующего стала на высоте.

Василий Зверев

Первый брандер был повреждён торпедой, выпущенной из миноносца «Сильный». Затем наши моряки вступили в бой с шестью миноносцами врага, прикрывавшими операцию. Получив серьезные повреждения, но не пропустив неприятеля, наш эсминец, чтобы не затонуть, выбросился на берег в районе Золотой горы.

Во время этого боя совершил подвиг старший инженер-механик «Сильного» Василий Зверев. Своим телом он закрыл пробитый паропровод, чем обеспечил повреждённому кораблю ход и возможность выйти из-под вражеского огня. Позднее он посмертно был награждён Георгиевским крестом.

Слаженными действиями моряков и артиллеристов береговых батарей атака была сорвана. Ни одному вражескому судну пробиться к фарватеру так и не удалось. В дальнейшем японцы предприняли ещё несколько попыток заблокировать бухту, но ни одна из них успехом не увенчалась. Ворота Порт-Артура так и остались незапертыми.

«Если вы встретите слабейшее судно – нападайте; если равное себе – нападайте; и если сильнее себя – тоже нападайте».

Одно из правил адмирала Макарова