Текст книги "Летопись далёкой войны. Рассказы для детей о Русско-японской войне"

Бой в Жёлтом море

После гибели адмирала Макарова для Порт-Артурской эскадры наступили тяжёлые времена. Командование флотом взял на себя наместник царя на Дальнем Востоке адмирал Алексеев. Ни о каких активных действиях в открытом море он даже и не помышлял. Моряки говорили: «Этот только для видимости. Этот в бой не пойдет». И действительно, в последующие 8 месяцев русская эскадра выходила на внешний рейд лишь дважды. «У них Того, а у нас никого», – мрачно шутили матросы. На флоте царили растерянность и уныние.

Незадолго до начала блокады Порт-Артура адмирал покинул крепость, напоследок наказав: активных действий флоту не предпринимать и ограничиться рейдами крейсеров и миноносцев, при этом «не подвергая их риску». Распоряжение «Беречь и не рисковать» как нельзя лучше соответствовало планам японского командования.

Адмирал Витгефт

Бой у Цзиньчжоу коренным образом изменил ситуацию и для русского флота. В конце мая принявший командование эскадрой адмирал Витгефт собрал военный совет. Вопрос был один: что делать флоту? Рассматривались три варианта: первый – искать решительного сражения с противником; второй – оставаться в Порт-Артуре и защищать крепость; третий – прорываться во Владивосток. Многие офицеры были за выход в море, но большинством голосов совет постановил оставаться на базе.

Теперь эскадре предписывалось «всеми силами содействовать сухопутной обороне как людьми, так и вооружением». С кораблей стали снимать пушки и пулемёты и передавать их в сухо путные части, а из экипажей формировались отряды для боёв на суше.

Моряки отправляются на сухопутный фронт

Тем временем положение эскадры, запертой в гавани Порт-Артура, всё ухудшалось. В конце июля японцы установили на западных склонах Волчьих гор дальнобойные орудия и начали обстрел стоящих на рейде кораблей. Противнику ответили орудия броненосцев, но подавить вражеские батареи не удалось. Дальнейшее пребывание в Порт-Артуре для флота становилось губительным. Прямым повелением Николая II русской эскадре было приказано прорываться во Владивосток.

Поход был назначен на 28 июля. План прорыва даже не разрабатывался. На совещании флагманов адмирал Витгефт заявил: «Кто сможет – тот прорвётся». Свой флаг он держал на броненосце «Цесаревич».

Едва наши корабли вышли в море, на горизонте показалась вражеская эскадра. Вскоре раздались и первые залпы. Стрельбу вели только броненосцы. Из-за большой дистанции крейсера в сражении участия практически не принимали. С перерывами сражение в Жёлтом море длилось почти б часов.

В результате первой фазы боя русской эскадре удалось прорваться мимо японских главных сил. Повреждения на кораблях были незначительны. Казалось, всё получилось. Однако русские проигрывали неприятелю в скорости, и вскоре стало ясно, что до наступления темноты оторваться не удастся.

Японские матросы в бою

После пяти часов вечера начался второй этап сражения. Русским артиллеристам пришлось стрелять против заходящего солнца, которое их слепило. Теперь японские корабли сосредоточили свой огонь на флагмане, пытаясь вывести его из строя и тем нарушить управление эскадрой.

Вскоре неприятель пристрелялся, но адмирал Витгефт даже не попытался изменить курс. За время боя «Цесаревич» получил до 20 попаданий крупнокалиберных снарядов. Один из них разорвался на капитанском мостике броненосца. Командующий и весь его штаб погибли.

Как и планировали японцы, управление нашими кораблями оказалось нарушено. На исходе шестого часа боя в боевую рубку «Цесаревича» влетел ещё один снаряд. Был ранен командир броненосца, разрушены приборы ведения стрельбы, повреждено рулевое управление. Многие офицеры погибли или были ранены. Корабль стал описывать циркуляцию. Не зная о повреждениях, этот маневр за флагманом повторили все русские суда. Только через некоторое время их капитаны поняли, что «Цесаревич» неуправляем. Они попытались вернуться на прежний курс, но строй эскадры уже нарушился, корабли сбились в кучу. В наступивших сумерках артиллерийская дуэль прекратилась.

Разрушения на броненосце «Цесаревич»

Японская эскадра отвернула на север, преграждая путь к Владивостоку. Наши броненосцы в беспорядке стали отступать к Порт-Артуру и вернулись на его рейд. Прорыв не удался. Крейсерский отряд и часть миноносцев решили на базу не возвращаться. Однако полученные повреждения и недостаточное количество топлива не позволили им дойти до Владивостока. Крейсер «Диана» разоружился в Сайгоне, «Аскольд» – в Шанхае, «Новик» затопили у Корсаковского поста. Броненосец «Цесаревич» встал на ремонт в порту Циндао, который тогда принадлежал Германии. Новых попыток прорыва предпринято не было.

Большие потери понес и японский флот. По свидетельствам участников боя, не имелось ни одного корабля, не получившего повреждения.

«Для меня было честью сражаться с таким противником, как „Рюрик“».

Слова адмирала Камимуры, обращённые к спасённым русским морякам

«По боевому расписанию моё место было в лазарете. Но скоро там оказалось столько раненых, что не то что операции, а не было возможности сделать и перевязки. Сражались все самоотверженно. Я сам видел, как матрос с оторванной ногой руками пытался остановить кровотечение. „Батюшка – сказал он, – идите к другим, я и без перевязки обойдусь“. Немного спустя я видел, как этот самый матрос, опираясь на какую-то палку, выстрелил из орудия и сам повалился, как подкошенный сноп».

Из воспоминаний корабельного священника крейсера «Рюрик» иеромонаха А. Оконешникова

Брат «Варяга»

29 июля во Владивосток пришла телеграмма: «Эскадра вышла в море, сражается с неприятелем, вышлите крейсера в Корейский пролив». К тому времени сражение в Жёлтом море уже завершилось, прорыв не удался. Но о неудаче во Владивостокском отряде крейсеров не знали, как не знали и о том, что эта телеграмма перехвачена и адмирал Камимура уже вышел в море. Крейсерам был отдан приказ идти навстречу порт-артурской эскадре и поддержать её действия.

Утром следующего дня «Рюрик», «Громобой» и «Россия» в очередной раз вышли в море. Ни о чем не подозревая, корабли направлялись в расставленную им ловушку.

В точке рандеву встретить никого не удалось. Ранним утром 1 августа сигнальщики «России» обнаружили в предрассветной дымке силуэты четырёх кораблей, шедших с нашими параллельным курсом. Несмотря на то, что подход порт-артурской эскадры ожидался с юга, на наших судах надеялись, что это свои.

Ошибку поняли быстро. Это были японские крейсера «Идзумо», «Токива», «Ивате» и «Адзума», которые уже отрезали нашим судам обратный путь во Владивосток. Наконец-то японскому адмиралу Камимуре удалось поймать добычу, за которой он безуспешно охотился несколько месяцев. Враг стремился навязать бой, и теперь его было уже не избежать. Вот только «добыча» оказалась зубастой.

«Рюрик»

Русские и японские корабли принадлежали к одному типу, однако их характеристики и предназначение были разными. Броневая защита у японских крейсеров была сильнее. Наши создавались для борьбы с судоходством противника и не предназначались для эскадренного боя. Самым старым и слабым кораблём владивостокской эскадры считался «Рюрик».

Первыми открыли огонь японцы, но бой начался для русских удачно. Уже первые залпы «России» и «Громобоя» накрыли «Ивате» и «Адзума». На них раздались взрывы, выведшие из строя несколько орудий. Однако вскоре неприятель пристрелялся. На наших кораблях появились убитые и раненые. На четырнадцатой минуте боя от попадания вражеских снарядов возник пожар на «Рюрике». Его быстро потушили, но следующим попаданием на корабле было повреждено рулевое управление. Крейсер уже не мог держаться в строю и стал отставать.

Японский крейсер «Такачихо»

К тому времени к месту боя подоспели легкие японские крейсера «Нанива» и «Такачихо», обеспечив врагу ещё больший перевес. «Россия» и «Громобой» повернули к повреждённому «Рюрику» и почти два часа, едва ли не закрывая товарища своими бортами, вели бой. Надежда, что команде «Рюрика» удастся исправить повреждения, не сбылась. Стало очевидно, что следовать с отрядом он не сможет. Более того, появилась опасность потери и двух других крейсеров, которые за время сражения получили значительные повреждения.

Командующий отрядом отдал приказ повернуть к Владивостоку, надеясь, что японцы бросятся за нашими кораблями и оставят «Рюрик» в покое. Неприятель действительно кинулся в погоню, но добивать судно оставил легкие крейсера «Нанива» и «Такачихо». Однако преследование длилось недолго. Неожиданно флагман Камимуры прекратил огонь и повернул назад. За ним последовали и остальные корабли. Впоследствии выяснилось, что японский адмирал получил донесение, что на судах, сражавшихся с «Рюриком», заканчиваются снаряды. Камимура решил не преследовать наши крейсера, а добить уже повреждённый.

А «Рюрик» продолжал вести бой. Но постепенно его огонь ослабевал. Одно за другим выходили из строя орудия, падали убитые и раненые комендоры, погибли почти все офицеры и половина экипажа, ещё в самом начале сражения был убит капитан. К месту боя подтянулась вся японская эскадра – 14 кораблей.

Повреждения на крейсере «Ивате»

Превращённый в груду искорежённого металла, крейсер чудом держался на плаву. Чтобы судно не досталось врагу, принявший командование лейтенант Константин Иванов отдал приказ открыть кингстоны. На глазах у неприятеля «Рюрик» с не спущенным Андреевским флагом и поднятым сигналом «Погибаю, но не сдаюсь!» медленно скрылся под водой. Оставшихся в живых членов команды японцы подобрали.

Крейсер «Россия» после боя

Так закончился бой в Японском море. Победа далась неприятелю нелегко. Его корабли получили более 40 попаданий крупнокалиберных снарядов. Однако адмирал Камимура хвастливо доложил императору, что русский владивостокский отряд он уничтожил. Конечно, это было не так. Пока «Громобой» и «Россия» находились на ремонте, в набеговые операции продолжали выходить наши миноносцы. Угрозу своему судоходству у берегов Кореи японцы так и не устранили.

«Большое счастье для нас, что Куропаткин вчера или третьего дня нас не атаковал. Нашей удаче как-то даже трудно верится…»

Из разговора генерала Куроки с британским военным наблюдателем Гамильтоном

Чёрное солнце Ляояна

После того как наши части оставили рубеж на реке Ялу, русская армия продолжила отход. Добровольно сдавая позиции, русские войска отступали к Ляояну. Конечно, стычки с врагом были, но носили они локальный характер и какого-то значительного влияния на ход боевых действий не имели.

Сугубо оборонительная стратегия генерала Куропаткина на практике оказалась порочной. Он верил сам и убеждал Николая II, что войск в Маньчжурии недостаточно. По плану командующего наши части должны были отступить, «накапливая силы», а потом перейти в «безудержное наступление» и сбросить противника в море. Затем предполагалась высадка на японские острова. Император был в восторге и этот план одобрил.

Русская пехота проходит по Ляояну

Вторили главнокомандующему и многие генералы.

Вот донесение в штаб армии командира Восточной группы войск генерала А. А. Бильдерлинга: «Убедительно прошу разрешить мне снять утомлённые войска с позиций и без боя, в виде обыкновенного марш-манёвра, отвести их на указанные нам позиции под Ляояном. Поведу войска с музыкой, с песнями, весело, не торопясь, и надеюсь привести их бодрыми, сильными духом для решительного сражения».

Линия обороны русской армии под Ляояном была хорошо подготовлена и укреплена. Точнее, их было даже две: передовая и главная. Первая состояла из нескольких оборонительных узлов и имела все возможности для ведения маневренных боевых действий. Главная линия фактически являлась полевой крепостью, поскольку опиралась на старый китайский укрепрайон, дополненный развитой системой траншей, окопов, блиндажей и ходов сообщения. Эти позиции были едва ли не идеальными, чтобы измотать, обескровить неприятеля, а затем мощным контрударом его сокрушить.

Превосходили русские части японцев здесь и по численности, и по количеству артиллерии. К августу 1904 года под Ляояном было сосредоточено почти 180 тысяч человек и 644 орудия. Генерал Куропаткин даже имел неосторожность сообщить офицерам своего штаба: «От Ляояна я не уйду. Ляоян – моя могила!»

11 августа подошедшие передовые части маршала Оямы начали обстрел русских позиций, а затем стремительным броском захватили несколько господствующих высот. Командующий Первой японской армии генерал Куроки гордо заявил, что устроит русским «новый Седан».

Японская пехота в сражении под Ляояном

На следующий день японцы усилили натиск. Однако их Гвардейская дивизия сразу попала под фланговый удар резервов 3-го Сибирского корпуса. В штыковом бою русские опрокинули гвардейцев микадо и обратили их в бегство. Неприятель вводил и вводил в бой новые части. Ещё более яростным было сражение 13 августа. Однако новый штурм оказался для врага также неудачным. Его подразделения, наступавшие по местности, заранее пристрелянной нашей артиллерией, попали под губительный огонь и понесли значительные потери.

Бои на передовой позиции длились четыре дня. Атаки японцев были отбиты на всех направлениях. Всё говорило за то, что нужно продолжать держать здесь оборону и готовить войска для нанесения мощного флангового удара. Возможности для этого были. Почти треть наших войск ещё вообще не участвовала в сражении. Однако Куропаткин без какой-либо видимой причины отдал приказ отступить на главную позицию.

Через три дня японцы перешли в наступление и здесь. Успехом атаки вновь не увенчались. Одну из наступающих вражеских колонн буквально выкосила наша пулемётная рота. Меткий огонь вела и артиллерия. Только за один день сражения неприятель потерял убитыми и ранеными более пяти тысяч солдат.

Генерал Куроки и его офицеры во время битвы под Ляояном

Не принесли успеха врагу и последующие дни. Армия микадо, изначально уступавшая русской по численности, ощутимо ослабевала. Ни о каких фланговых охватах, которых так опасался Куропаткин, японский маршал и не думал. Он считал, что его войска выдохлись, а потери чрезмерны. К тому же Первая японская армия генерала Куроки оторвалась от основных сил, и только нерешительность наших генералов спасла её от полного разгрома.

Японское наступление на Ляоян закончилось полным провалом. Армия маршала Оямы была обескровлена. Общие потери составили почти 25 тысяч человек. В его штабе уже готовился приказ на отход. От полного поражения неприятеля спас… Куропаткин. Враг был совершенно ошеломлён, получив известие, что отступление начали русские. Некоторое время японский командующий считал, что это какой-то «хитрый» манёвр и ему готовится западня. Преследовать наши части он категорически запретил.

В оставленном русскими Ляояне японцы захватили большие запасы военного снаряжения, боеприпасов и продовольствия. Всё это с большим трудом доставлялось сюда за тысячи верст из центральной России для подготовки большого наступления к Порт-Артуру. Теперь надежда деблокировать крепость становилась совсем призрачной. Русские солдаты, сделавшие всё возможное для достижения победы и фактически её добившиеся, угрюмо брели на север, к Мукдену. Они проклинали судьбу и своих бездарных командиров. Многие считали, что их предали, как предали и находящийся за триста вёрст мужественно сражающийся Порт-Артур.

«Ваша боевая опытность, упроченная военными действиями в Маньчжурии, дает мне уверенность, что во главе моих доблестных армий Вы сломите упорство вражеских сил»

Из послания Николая II генералу Куропаткину

Стратегическая ничья

После Аяоянского сражения русская армия отошла к северу и остановилась недалеко от Мукдена в районе реки Шахэ. Сторонником новой битвы с японцами генерал Куропаткин не был. И хотя численность его войск достигла 210 тысяч человек, он считал, что нужно дождаться ещё большего перевеса над врагом. Подходили же резервы медленно.

Но из Петербурга требовали победы. Противиться такому давлению генерал не мог. К тому же он прекрасно понимал, что имеющееся преимущество необходимо использовать именно сейчас, пока 3-я армия генерала Ноги скована под Порт-Артуром.

В конце сентября наступление всё-таки началось. Его конечной целью по-прежнему оставалась деблокада Порт-Артура. Приказ, зачитанный перед сражением, гордо гласил: «Пришло для нас время заставить японцев повиноваться нашей воле». У бойцов он вызвал воодушевление.

Русские войска имели значительный численный перевес, но для нанесения главного удара Куропаткин выделил всего четверть имевшихся у него сил. Главная задача возлагалась на Восточный отряд генерала Штакельберга. Ему противостояли части генерала Куроки. Солдат у него было меньше, но они занимали сильные позиции на укреплённых сопках.

Западный отряд генерала Бильдерлинга должен был сдерживать армии генералов Оку и Нодзу и нанести вспомогательный удар вдоль железной дороги Ляоян – Мукден. Так началось двухнедельное кровопролитное сражение на реке Шахэ.

О готовящемся наступлении японцы, как всегда, узнали от своей китайской агентуры. Однако особого значения этим сведениям они не придали. В некоторой степени враг даже был застигнут врасплох и начал отходить по всему фронту.

К реке наши части вышли уже на второй день похода. Но верных сведений о расположении неприятеля у русского командования не было. По-прежнему не имелось и хороших карт местности. Вперёд продвигались медленно, осторожно. Войскам предписывалось останавливаться в пути для закрепления на достигнутых рубежах. По существу, удар наносили не по противнику, просто занимали территорию. Такое «ползучее» наступление длилось четыре дня. В результате все выгоды внезапного удара были утрачены.

Медленный и нерешительный характер движения наступающих частей подействовал на японцев ободряюще. Такой темп играл им на руку. Они составили полное представление о силах русских, успели укрепить свои позиции, подтянули свежие части. Жестокие и кровопролитные атаки в трудном для наступления гористом районе успеха нашим войскам не принесли. А скоро стратегическая инициатива и вообще оказалась в руках неприятеля. Через четыре дня упорных боев противник перешёл в контрнаступление.

Свой основной удар он нанес по Западному отряду. Утром 1 октября японцы прорвали фронт 10-го армейского корпуса. Опасаясь окружения, наши части стали отступать. 37-я пехотная дивизия не получила вовремя приказ на отход и была окружена. Ночью бойцы штыками пробили себе дорогу, но к своим удалось выйти едва ли не четверти её состава.

Потеряв 46 орудий, Западный отряд отошёл на северный берег Шахэ. В центре расположения русских войск оказались две захваченные неприятелем безымянные сопки. С их высот простреливалась вся долина реки, и обе они являлись прекрасной позицией для дальнейшего вражеского наступления.

Отбить сопки было возложено на солдат 22-й дивизии генерал-майора Новикова и бойцов 5-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерал-майора Путилова. В результате решительной ночной атаки обе высоты перешли в наши руки. Генерал Павел Путилов вёл в бой своих сибиряков лично. Под огнём неприятеля, без единого выстрела, с криком «ура» стрелки преодолели размытые дождём склоны и ворвались во вражеские траншеи. Дрались молча, пленных не брали.

В разведку

В этом бою была уничтожена целая пехотная бригада неприятеля. Нашим бойцам достались 14 вражеских орудий и пулемёт – первые русские трофеи с самого начала войны. За этот подвиг многих солдат и офицеров наградили Георгиевскими крестами, а взятую сибирскими стрелками сопку стали именовать Путиловской.

Генерал Путилов

Жестокие бои у реки Шахэ продолжались двенадцать дней. Потери противостоящих армий были весьма велики, но не принесли ни одной из сторон особых успехов. Японское наступление выдохлось так же быстро, как и русское. Боевые действия приняли затяжной характер позиционной войны. И русские, и японцы энергично занялись укреплением своих позиций.

Русские артиллеристы на Путиловской сопке

Трофейные японские горные орудия

Цель же русского наступления – деблокада Порт-Артура в очередной раз достигнута не была. Это ещё раз подорвало престиж России. Исследуя события и сражения той далекой войны, историки нашли множество причин нашего неуспеха. Это и направление главного удара по гористой местности, и недопустимая медлительность движения, и «недостаточно искусное командование», и плохая разведка, и лобовые атаки укреплённых сопок. Вот только отсутствие доблести у русских солдат сюда, конечно, не входило.

«История осады Порт-Артура – это от начала до конца трагедия японского оружия. Ни в области стратегии, ни в области военного искусства не было проявлено со стороны японцев ничего выдающегося или особенно замечательного. Всё ограничивалось тем, что тысячи людей размещались как можно ближе к неприятельским позициям и бросались в непрерывные атаки».

Эллис Бартлет, английский военный корреспондент при ставке японского командования