Текст книги "Кто я?"

Накрыв всё на столе полотенцем, я, не раздеваясь, рухнул на кровать и тут же уснул богатырским сном.

Завтра наступило моментально.

Не до конца проснувшись, я добрёл до туалетной комнаты и, взглянув на своё отражение в зеркале, неодобрительно качая головой, прокомментировал, увидев там небритого, неопрятно одетого в помятую одежду, человека: «Надо же так опуститься за короткое время, даже сплю не раздеваясь. С таким примитивным образом жизни пора кончать однозначно!»

Солнце в окно хлестало, как летом, поднимая настроение. Лопата, подпирающая дверь, стояла на месте, окно не раскурочено, значит, ночь прошла спокойно, без неожиданностей.

Приняв душ и наскоро перекусив, я вышел во двор покурить на свежем воздухе и, случайно бросив взгляд на верх забора, увидел в одном месте несколько загнутых не так лепестков колючей проволоки, которой был обнесён весь забор. Явно кто-то ночью всё же хотел проникнуть ко мне на территорию, но ему помешала «егоза».

«Воры? Менты? Может, тот, кто до моего появления шурудил тут?»

Поправив проволоку как надо с помощью плоскогубцев, я обошёл здание вокруг. Больше следов преступления нигде обнаружено не было, значит, можно без волнения, неторопливо, заниматься своими делами.

Забытая мною, тетрадь открыто лежала на столе.

«Если идёт охота за ней, то неизвестному в этот раз не удалось перебраться через забор, значит, следует ждать очередного визита. Полиция не может так грубо действовать, звякнули бы, кнопка звонка на калитке. Скорее всего, воры. Видят, дом добротный, почему бы не поживиться», – так порешил я.

Ещё раз, для успокоения, осмотрев все закоулки дома, я уселся в мягкое кресло бывших хозяев, взял тетрадь с записями и погрузился в чтение. Пора разобраться, что к чему.

Дневник

Я пишу эти строки для самого себя, то есть для себя другого, который не ведает, кем он (я) является на самом деле. Так пусть будет тебе известно, ты – это я, только ты, на данный момент, живёшь не своей жизнью, не своим сознанием и ничего не знаешь и не помнишь не только обо мне (о себе) настоящем, но и обо всей своей прошлой жизни! Пойми это правильно и не прими мои откровения к тебе за бред умалишённого человека.

Я хочу, чтобы ты, после прочтения написанного мною, узнал всё про себя, всё понял и сделал правильные выводы, за которыми последуют соответствующие поступки, решающие в дальнейшем твою (мою) судьбу. Но я однозначно, безоговорочно хочу с твоей помощью возвратить своё реальное «Я».

Как бы там, в дальнейшем, ни сложилось, тем не менее выбор остаётся за тобой, и мне придётся предстать перед фактом, который окажется в итоге, и смириться с ним. Я же не знаю, может быть, ты весьма доволен существующим положением вещей, счастлив в настоящей своей жизни и ничего в ней менять не намерен, не знаю, но всё-таки учти моё осознанное, будучи в здравом уме и трезвой памяти, принятое решение вернуться в себя настоящего.

Отнесись серьёзно к этим моим записям, если ты их нашёл, и если даже они тебе сразу не понравятся, не выбрасывай их, а дочитай до конца, хотя бы из-за уважения ко мне, читай, к себе, только к себе иному, не похожему на тебя теперешнего.

Мне нелегко и опасно доходчиво, втайне от своих хозяев, писать эти строки, но надо, чтобы я, в твоём обличии, узнал, что предшествовало изменению моего сознания и памяти, как и почему это произошло. А также горю желанием подсказать тебе, что делать дальше, если ты, конечно, захочешь вылезти из шкуры раба, управляемого чужими людьми, и превратиться в настоящего человека.

Я уверен, прошлое иногда будет прорываться к тебе, ко мне, из другой твоей, моей, жизни в существующую твою реальность. И ты, то есть я, в эти редкие минуты или часы прозрения, знаю наверняка, не сочтя умопомрачительные, не всегда понятные, видения за бред воспалённого разума, сумел разобраться и перебороть себя, сконцентрировав внимание на приходящем, а значит, воспользовался этим. Пусть не с первого раза у тебя всё получилось, раз тетрадь в твоих руках, но ты нашёл мои записи, и это первый шаг к освобождению себя из чуждого плена.

Повторяюсь, сочтёшь своё возвращение разумным или останешься тем, что из тебя сделали и к чему ты, может быть, привык – решать тебе. Но всю подноготную о себе, как мне видится сейчас, ты должен знать обязательно. Это я так решил и даю указание себе – найди эти записи и прочти обязательно!

А твоя моя жизнь, в сознательном возрасте, началась с выбора одной из дорог, которые предстали передо мной: быть обывателем или с головой погрузиться в авантюрную, полную непредсказуемых ситуаций, жизнь. Аналогичный выбор и сейчас стоит перед тобой. Тогда я выбрал второе, о чём не сожалею, но поплатился за это. Осознай: есть шанс кардинально изменить существующее положение вещей.

У меня, по всей видимости, далее писанина будет получаться несколько сумбурной, извини, но, действительно, сейчас положение моё незавидное, приходится прятаться и писать урывками, поэтому возможностей на соблюдение литературного стиля особо нет.

Так вот, кто же ты всё-таки такой и что из себя представляешь.

Ты, неординарно мыслящий, как многие пели мне (тебе) дифирамбы, молодой учёный в сфере высоких технологий, и твоим коньком в университете, где ты работал и преподавал, в этих вопросах были электроника, робототехника, программирование и многое другое, представляющее собой передовой рубеж развития науки и техники.

Без проблем, как суперхакер, ты мог взломать любую электронную систему, изменить программу и прочее подобное было тебе подвластно. Не буду вдаваться в подробности спец. языка, так как сейчас не поймёшь его, пока не вернёшься в самого себя.

И всё, вроде бы, складывалось нормально и достаточно увлекательно, но даже в такой безгранично интересной области деятельности мне (тебе) не хватало адреналина.

Да, преподавание в универе, неограниченные возможности научных изысканий в информационно-коммуникационном пространстве, уважение коллег благосклонно влияло на твоё интеллектуальное развитие, принося ощутимую пользу не только в становлении в качестве серьёзного учёного, но и в материальном отношении сопутствовало безоблачному существованию в этом, не весьма добропорядочном, мире. Однако, несмотря на все плюсы спокойной, состоявшейся во всех отношениях, в том числе профессиональной, жизни, твоя натура бурной страсти не давала покоя и рвалась наружу. Хотелось ещё чего-то эдакого, чего – сам не знал, пока не предложили поработать в ФСБ. Надеюсь, данную аббревиатуру тебе расшифровывать нет надобности. Она каждому смертному понятна и без конкретизации.

Выбор был сделан. Такие приглашения и такой набор тем по моей специфике, предложенных к разработке, случаются один раз в жизни.

«Твою мать!.. Не хватало ещё, чтобы здесь были замешаны эфэсбэшники».

Я нервно вскочил с кресла и, положив раскрытую тетрадь на стол, решил ещё раз заварить себе чаю. Надо было как-то унять возбуждение, полученное от прочтения первых страниц записей. И так нервы ни к чёрту в связи с тайнами вокруг дома и возможной охотой за мной всемогущей жены, а тут ещё эфэсбэшники какие-то и чудная нелепица.

Да и Ларисе надо бы позвонить.

Нет, не сейчас, потом. Ничего, пусть немного попереживает, а то думает, наверное, что уже захомутала меня. Нет, дорогуша, я ещё сам в себе не разобрался. Потом, всё потом, когда буду готов к активным действиям во всех направлениях, если, конечно, судьба будет благоволить мне.

А автор дневника – парнишка-то, по всей видимости, изначально был не хилый, раз им заинтересовалось ФСБ, если не сочиняет. Правда создаётся впечатление, что с головой он не весьма в ладу, раз пишет про своё второе «я». Такое творчество проявляется обычно, когда происходит сдвиг по фазе. И свою писанину, зачем-то, замуровал так, что не отыщешь.

Чайник зафыркал, сообщая о готовности превратить мелкие чёрные катышки сухого чая в распустившуюся ароматную взвесь чудесного напитка.

Машинально проделав манипуляции по приготовлению к чаепитию, я невольно осознал, что меня тянет к дальнейшему чтению тетради и жуть как хочется узнать: а что будет дальше с героем данного повествования в той чудесной организации. Что там с ним произошло сверхъестественного, раз наваял такие, непохожие на правду, откровения о раздвоении личности, которые решил запрятать? И почему именно здесь?

Не торопясь, с чашкой чая в одной руке и тетрадью в другой, я занял прежнее положение в удобном кресле и продолжил чтение.

Дневник

Возможности и обеспечение там, в ФСБ, действительно оказались астрономическими, о которых даже и не мечталось. Ограничений в деятельности вообще не существовало, но основными направлениями безоговорочно являлись: антитеррористические организации, разведка, компроматы, мудрые подставы, новые виды вооружений, разработка передовых технологий, не имеющих аналогов в мире. В общем, вся самая секретнейшая информация, где требуется человеческий гений, способный творить чудеса и выдавать фантастические, неподвластные даже суперразумному человеку, идеи и воплощать их в жизнь.

Работа настолько увлекла, что поначалу я сутками не выходил за пределы своей лаборатории, забывая зачастую о еде и сне. Я ни в чём не нуждался. Любое новое слово в области компьютерных технологий тут же материализовывалось у меня по первому моему требованию. Это была наивысшая степень сочетания предела моих желаний с возможностями сильных мира сего.

Естественно, я занимался и своей личной научной деятельностью, которой никто не руководил, и я находился в свободном полёте собственной фантазии, как мне виделось, в пробивании бреши в умопомрачающее технологическое будущее. Но в то же время, по первому требованию, отстраняясь от своих научных изысканий, доводилось исполнять и конкретные задачи руководства, которое обеспечивало мне идеальные условия для работы.

Исходя из перечня моих основных обязанностей, мне ставились задачи и по линии поиска, нахождения и контроля за боевиками и главарями террористических организаций, и по сбору данных, и по созданию и сбросу в нужном направлении на разные носители и в цифровое пространство дезинформации. Самым тягостным, из всего этого, являлось содействие в организации ликвидации экстремистов и неугодных власти личностей.

Многое входило в зону моей ответственности и многое позволялось, без оглядки на кого-либо, ваять, зато в случае необходимости всегда безукоснительно требовалось приостановить любые, даже самые перспективные научные разработки в сфере высоких технологий, даже те, которые и на секунду нельзя было бросить, и приступать к тому, что прикажут. А после на «отлично» выполненных заданий ты мог дерзать дальше и вести свои научные изыскания, не зная ни в чём отказа.

Работа по всем направлениям была плодотворной. Ни одного нарекания в мой адрес ни разу не поступало.

Через меня вынужден был проходить огромный объём сверхсекретной информации, часть из которой я и сам создавал, и он хранился на подведомственных мне носителях, из-за чего ко мне даже охрану приставляли, когда я выходил во внешний мир или ехал домой.

Но именно эту деятельность я считал побочной и не держал её в голове и, тем более, не собирался где-то её озвучивать. Основное – это мои научные разработки, считал я.

Деньгам счет не вёл, суперсовременную квартиру выдали. Что мне ещё по жизни надо? Всего в достатке. Родных нет, но об этом потом всё узнаешь, когда вспомнишь себя.

До поры до времени всё было замечательно и круто, пока не пришло осознание, что мир не так уж прост, как нам кажется с первого взгляда. Особенно это коснулось той особой сферы деятельности, куда я влез и где мне, в результате, определили место. Я и сам был пособником и участником при создании многих античеловеческих схем по людям, утратившим доверие нашей системы, по специалистам, зачисленным в списки отработанного материала, криминальным субъектам, террористам и прочим, думая, что меня это не затронет никоим образом. Но я, неопытный и самоуверенный, глубоко ошибался, а скорее не думал об этом, считая себя центром вселенной, незаменимым специалистом.

Где предел человеческих возможностей – никто толком не знает, а тот, кто на грани, зачастую не осознаёт, что подошёл к роковой черте, которую переступать не следует. Вот и я, иногда сутками не вылезая из своего бункера-лаборатории, в какой-то момент понял, что от перегрузки начал сходить с ума. Это стали замечать, в том числе, и, шефствующие надо мной, лица, о которых я мало что знал. Неадекватность в некоторых моих поступках зародило, по всей видимости, у руководства некоторые подозрения к моей личности. Не слишком вдаваясь в причины изменения моего поведения, местечковое начальство стало уделять мне более серьёзное внимание, как позже до меня дошло, вначале в плане наблюдения за мной.

В скором времени ко мне прикрепили симпатичную лаборантку, которая стала не только помогать мне по работе, оказавшись очень умной и продвинутой девицей, но и окружила меня заботой, став моим единомышленником во всех моих делах.

Естественно, у нас завязался роман, и довольно-таки часто я ночевал у неё дома. Можно сказать, её дом стал и моим. Так близко мы сошлись. Она стала мне как бы женой, но без регистрации.

В один из дней я обнаружил за собой не то слежку, не то видоизменённую усиленную охрану. Этой информацией поделился с Эммой – так звали мою любовь-лаборантку. Она совершенно не удивилась, спокойно высказав свою версию происходящего:

– Тобой, наверное, очень дорожат и считают ценным сотрудником, и поэтому усилили охрану.

Фраза прозвучала коротко, ясно, но несколько фальшиво, как будто до этого я был не ценным.

Через пару недель, явно получив от руководства разрешение, об этом я опять же потом догадался, Эмма мне, вроде бы по секрету, сообщила, якобы где-то ненароком услышала, что у нас в компании завёлся «крот», и часть информации вышла за пределы нашей лаборатории.

Я взволновался:

– Они что, считают меня «кротом»?

Эмма поняла, что неправильно построила информационный выплеск и, не очень умело оправдываясь, выдала мне, что на самом деле всё наоборот. Что в объёме спущенной информации упор делается на мою персону.

Смысл, в общем, заключался в следующем: будто этот неизвестный «крот» слил всю подноготную и обо мне, акцентируя внимание на то, что главным действующим лицом, мозгом в изобличении и раскрытии террористических организаций, в подготовке проведения операции по ликвидации бандформирований, в нахождении преступных лидеров являюсь я. Я – носитель очень серьёзной, суперсекретной информации. И следствием этого, с чужих слов, получены достоверные данные, что за мою голову объявлено игиловцами[1]1
  Террористическая организация, запрещённая в России. – Прим. ред.


[Закрыть], или другими террористическими сектами, вознаграждение, огромные деньги. Вот потому-то для меня и решили усилить охрану.

В тот момент, совершенно не понимая к чему всё идёт, и для чего мне пудрят мозги, по наивности принимая вымысел за действительность, я себе вообразил, что меня реально заказали. Боевики – дело серьёзное, раз решили ликвидировать, то это рано или поздно произойдёт.

По поручению руководства неумело выданное Эммой оправдание слежки за мной дало диаметрально противоположный результат, вместо ожидаемого.

Расчёт на то, что я закроюсь в своей скорлупе, никуда не буду рыпаться и не буду обращать внимания ни на слежку их сотрудников, ни на какие другие внешние изменения вокруг себя, не оправдался. Они мыслили утихомирить меня, сделав абсолютным податливым паинькой, полностью доверившимся силовой структуре.

Если раньше я совершенно не вникал в суть полученной информации и тупо выполнял свою работу, не думая о серьёзности и, тем более, каких-либо последствиях свершённого мною, будучи увлечённым решением других научных задач, не связанных с ФСБ, – наука для меня была превыше всего, то после столь ошеломительного сообщения начал для себя анализировать и делать выводы, куда, к какому итогу может привести моё легковесное отношение к поручаемым заданиям.

Дрожь охватила меня. Теперь придётся ходить и озираться по сторонам. Оружие вряд ли мне, ботану, выдадут. Мой покой, моя довольная жизнь моментально были нарушены.

От испуга, предполагая исход и последствия содеянного, я не мог сосредоточиться ни на своей научной, многообещающей, тематике, ни на своих прямых обязанностях. То есть, говоря простым языком, стал очень плохо работать.

В голове стали зарождаться дурные мысли типа того, что надо бежать. Тайно бежать подальше из этого опасного места.

Уже не в радость было и полное техническое и материальное обеспечение в моих научных исследованиях, и в бытовом плане.

В помещениях нашего офиса я передвигался совершенно свободно, не обращая внимания ни на работу сотрудников, изолированно сидящих друг от друга, ни на то, что меня окружало. Моё помещение, напичканное сверхсовременным оборудованием, было самым большим. Я был удовлетворён, и поэтому меня не интересовало, что вокруг происходит. Теперь же я наконец-то открыл глаза.

Оказывается, за всеми моими действиями и передвижениями неотрывно следили видеокамеры, фиксируя всё, что я делаю и куда иду. Единственное, ни одна из камер не была направлена на монитор моего компьютера, во избежание утечки информации и случайного оглашения, какими делами я тут занимаюсь.

Воспользовавшись этим привилегированным положением, я без труда, никем не замеченный, влез в базу данных сбора видеоматериала с камер наблюдения – и точно, всё записывается, в том числе и последние мои растерянные телодвижения, и животный страх.

В связи с нехорошими для себя открытиями, с каждым днем моё состояние всё значительнее негативно отражалось на моей основной работе, что очень скоро стало понятно и руководству.

Любое направление, которыми я занимался по приказу, не терпело ни промедлений, ни брака, и вскоре у меня появились данные, что по некоторым из них действует, ещё не совсем, по моим понятиям, умелый дублёр. Но, судя по его потенциалу, в ближайшее время он сумеет превзойти меня, из чего, своим больным воображением, я сделал вывод – мне подготавливают замену.

А что со мной? Что станется со мной? Я решил выяснить этот вопрос и, не напрягаясь, обойдя электронные заморочки службы безопасности по контролю за сохранностью банка данных сотрудников, залез в информационные блоки о предшественниках, работавших здесь до меня и списанных за ненадобностью. Кто-то из них проштрафился, кто-то не оправдал доверия, кто-то по возрасту был уволен, или прочие причины повлияли на их отстранение от работы. Это меня мало беспокоило. Я хотел узнать, что с ними стало в дальнейшем.

Всё стало ясно: чтобы их никто не нашёл и не воспользовался их знаниями и возможностями, им меняли внешность, блокировали разум, очищая его от всего, чем и кем они являлись до этого. Вливали в голову другую прошлую жизнь и отправляли в тихие места коротать остаток дней в чужом обличии, о чём те даже и не догадывались, счастливо живя на задворках настоящей жизни. А для тех, кто ещё мог в перспективе пригодиться, способ кодировки был несколько иной, который отличался тем, что там существовала прореха в виртуозном изменении личности.

У этих людей, при определённых условиях, иногда случались мимолётные прорывы пришлого сознания или какие-то вещи наталкивали их на кратковременные вспышки воспоминаний, а затем вновь туман и возврат в чужую жизнь.

Вся эта информация о переделанных людях тщательно фиксировалась в документах ФСБ, куда я сумел забраться.

Некоторых, более ценных бывших членов команды, возможных для дальнейшего использования, далеко от себя не отпускали и постоянно держали под наблюдением, поселив в свободное житьё-бытьё, где-то рядом со своим куратором.

Я понял, что и мне грозит нечто подобное.

Немного спустя, занимаясь только своими вопросами и перспективами моего будущего, из рук вон плохо выполняя поставленные руководством задачи и забросив науку окончательно, я уже точно знал, что мне предстоят операция смены внешности и манипуляции по частичному изменению сознания по схеме номер два. То есть с возможностью возврата в себя. А осуществление кураторства и наблюдения за мной должно было лечь на плечи моей помощницы Эммы, для чего её заранее внедрили ко мне в качестве лаборантки и будущей псевдо-жены. Требовалось, чтобы у меня выработалась привычка к человеку, постоянно находящемуся рядом, и в послеоперационный период преждевременно не проснулись сомнения в реальности происходящего вокруг.

В процессе переживаний родилась мысль: нужно подготовить себе отступные варианты, типа побега, что вряд ли сумею реализовать, или как-то по-другому вернуться в свою настоящую жизнь. Овощем быть не хочу.

Для начала взялся за изготовление для себя новых документов на другое имя, в чём проблем у меня не возникло, поскольку обладал такой техникой и данными по всем базам и основательными познаниями в этой области. Я ведь по подобным вопросам для других неоднократно работал.

На время отвлёкшись, чтобы отхлебнуть уже полуостывшего чая, я подумал: «Бывает же такое. Ну, прям как я. И документы-то он справил практически так же, чтобы испариться в неизвестность, и первым-то хозяином этого дома, скорее всего, был он, раз здесь свою баночку заныкал, и прятался, наверное, как и я, в красивеньком особнячке, для чего и я приобрел его, правда, последним, в чём наше отличие».

На редкость странное совпадение, такого по жизни не может быть априори. И надо же, хоть и косвенно, но именно здесь и именно мы перехлестнулись. Чудеса, да и только.

Почитаем дальше, может пойму, что у него могло пойти не так, раз я наткнулся на его секрет, а он не отыскал. Буду надеяться, что с ним всё в порядке, с собратом по несчастью.

Дневник

Следующим шагом было создание материальной базы в виде открытия банковских вкладов, доступных только мне, без засвечивания личности хозяина вклада. И этими возможностями я владел идеально.

А как увести приличную сумму из бюджета нашей конторы и частично получить наличку, мне не составляло труда. Но и на моём настоящем счету, как у хорошо оплачиваемого работника, также лежало немалое количество денег.

Зная, что ко мне относятся как к гению, но и в то же время и как к не совсем адекватному человеку, я решился играть по-взрослому.

Однажды на международном аукционе, через компьютерную сеть, за бешеные деньги, я приобрел картину известного фламандского художника прошлого в подарок своей Эмме на день рождения. Она была в шоке, но от подарка не отказалась. Картина, минуя меня, прибыла непосредственно к ней в назначенный день и час.

Ей сказал, что замечательное произведение живописи я приобрел по случаю, даже практически не видя его, зная только, что картина очень ценная. А почему так щедро оплатил, да потому, что нужно во что-то вкладывать деньги, в то, что не обесценивается, а наоборот, со временем, только растёт в цене. А с ней, со своей, по сути, женой, расставаться я не собираюсь. Значит, это просто сохранение и приумножение нашего семейного капитала.

На самом деле, я, таким образом, готовил пути отхода, выбрав картину, где ярко выделялась входная группа изображённого на картине дома. Кто бы ни смотрел на этот шедевр, в первую очередь обращал внимание именно на порог красиво выписанного здания, а затем начинал воспринимать всю картину в целом.

Достаточно хорошо изучив Эмму, я не сомневался в том, что она не выбросит эту, столь дорогую вещь, а так как, якобы, картину я практически не видел, то обязательно вывесит её там, где она будет наблюдать за мной после операций по замене меня на другую личность. Психология. В своей предыдущей служебной квартире без присмотра вряд ли её оставит. Даже и у них, безупречных служак, дорогие предметы имеют свойства безвозвратно и бесследно исчезать. К сожалению, и в рядах ФСБ не всё так гладко и радужно.

То, что меня неминуемо подвергнут бездушной операции, я уже ощущал всеми фибрами своей души. Поэтому я сделал всё, чтобы ты (я) в редкие мгновения, непонятных для себя, прозрения и сомнений, – а своей ли ты (я) жизнью живёшь, которая на тот момент вокруг тебя, – невзначай наткнулся на какую-нибудь из моих подсказок. Одна, основная из них, это картина с домом, который существует в реальности, и я должен буду отыскать его в своей новой жизни и понять, зачем моя подсказка привела тебя к нему. Там, в порожке, я и запрячу тетрадь с записями, расшифровывающими твою сущность, твоё «я».

Ты читаешь это, значит, ты нашёл тетрадь, на что я очень надеюсь. Я и спрятал-то её, можно сказать, на видном месте, на что тебе указывала картина, якобы случайно купленная в преддверии ухода меня в другое измерение.

Риск того, что эта картина в новой моей жизни может и не попасться на глаза, разумеется, существует, но ещё раз выражу надежду, что Эмма не посмеет выбросить или убрать её с глаз долой, так как она реально хороша и в прошлом, как она думает, не была засвечена передо мной.

И ещё, перед самой-самой операцией я утащил у Эммы золотой мужской перстень с огромным бриллиантом и горсть золотых монет, хранившихся у неё в укромном месте, возможно, предназначенных на чёрный день, как в случае и со мной. Кто её знает.

А может быть, у неё есть любимый покровитель из высоких чинов, раз перстень мужской, который ей более нужен, чем я, с кем она живёт не по своей воле. Любящий её какой-нибудь генерал, временами сбегáющий от своей постаревшей жены, но понимающий положение вещей, не претендующий на большее, и способствующий их общему чекистскому делу.

Это я проделал не из-за корыстных побуждений, а в надежде на то, что когда Эмма будет переезжать на новое место дислокации, то обнаружит ценную пропажу и, памятуя о моей выходке с приобретением дорогостоящей картины, случайно проговорится: а не на эти ли средства она была куплена? Жалко же терять добытое трудом и пóтом в бесчеловечной борьбе за, более-менее, нормальное существование в будущем. Тем самым укажет мне, на что следует обратить внимание, и простимулирует меня покопаться в своих мозгах.

Там, на картине, я немного масляными красками тайно подправил крыльцо дома, более выделив его, особенно ту часть, где будет запрятана важная коробочка, если ты заметил.

Я задумался. Вот бы увидеть эту картину и оценить, реально ли догадаться по поводу порога.

Так значит точно, это он, автор этих строк, наводил и наводит беспорядок, выискивая чего-то, не зная чего, смутно представляя, зачем он здесь, но навязчивая идея, наверняка, не даёт ему покоя.

А может, всё-таки, это и не он, а кто-то другой рыскает по дому и порождает ужас у жителей не только дома, но и всего поселения?

Дневник

Подобные незаметные подсказки я создавал и при помощи других предметов, с которыми, я предполагал, Эмма не пожелала бы расстаться, и которые в дальнейшем могли бы во мне всколыхнуть вспышки памяти. Но раз ты нашёл это моё бумаготворчество, то перечислять их уже не буду. Незачем тратить время и силы на уже бессмысленную информацию.

Главное был дом!

Рассудив, что нужно действовать более активно, с опережением, пока меня не взяли в оборот, я тайно, в обход всех блоков вокруг меня, так же дистанционно заказал и очень быстро построил дом в посёлке, на том месте, где ещё стояла развалюха, оставшаяся от моих родителей.

На историю с домом меня натолкнули документы на землю и хибару, оформленные по завещанию на меня, случайно обнаруженные мною в своей старой квартире, когда я освобождал её от ненужного хлама.

Вначале я переоформил старый дом на свои поддельные документы. А для того чтобы не засекли, чем я занимаюсь на работе, куда лазаю, с какими документами работаю, что набиваю на компьютере, я сделал очень просто – на камеры наблюдения за мной на квартире и в офисе пускал ранее отснятый материал с моими действиями, который хранился у нас в архиве. Естественно, и этот материал был мне доступен, как и всё в этом мире.

Я обеспечил себе полную свободу и независимость от службы собственной безопасности. Сиди, занимайся своими делами. Никто же не будет вспоминать или сравнивать, как я вёл себя тогда и почему веду себя опять также, что характерно для моей работы.

Сделав свои дела, я вновь запускал камеры слежения в существующий режим.

Дом получился на славу. Спасибо подрядчикам. Точь-в-точь, как на картине. Да и его местоположение, может быть, всколыхнёт потом во мне какие-то утраченные чувства, пахнув чем-то родным и знакомым.

Когда мне станет известна точная дата моего заточения в клинику, я накануне вмонтирую коробочку-кирпич с этими записями в порог дома, и ты найдёшь его и, прочтя, сделаешь так, как сочтёшь нужным. В любом случае, как я уже писал, выбор за тобой.

Как провернуть операцию с закладкой, я уже придумал. Нужно только понять, как дальше будут развиваться события.

Прошло не так много времени, и я вновь берусь за записи, потому что активность вокруг меня начинает возрастать.

Сначала мне, практически в открытую, стали намекать, что из-за «крота» в нашей конторе, которого никак не могут обнаружить, я нахожусь в очень серьёзной ситуации. Затем напрямую сказали, что в связи со сложившимися обстоятельствами мне необходимо изменить внешность, чтобы не подвергать себя опасности.

Как бы красиво ни пели мои коллеги, что это не только в моих, но и в государственных интересах – сохранить мою жизнь, и самопожертвование, даже во благо Отечества, они не одобрят, если я откажусь от вынужденной меры, однако в их, «заботливых» обо мне, речах откровенно читалось: отказ не принимается при всех раскладах. Отвертеться было невозможно.

Понимая, чем всё может закончиться, когда многое знаешь не только теоретически, но и на практике, начинаешь задумываться. А я сталкивался с данными сведениями по долгу своей службы: людям нашей структуры, тем более с объёмом такой сверхсекретной информации, как у меня, без альтернатив, предоставляются только два пути выхода. Первый – через трубу, имеется в виду крематорий, или соглашаться на то, что тебе предложат. Нюансы полной процедуры изменения человека, конечно же, не оглашаются.

В полной мере отдавая себе отчёт, что я являюсь уже отработанным материалом, ещё к тому же вынужденным готовить себе замену, разумеется, я и занялся вышеописанными делами по будущему вызволению себя из сложившихся обстоятельств.

Понятное дело, возникает закономерный вопрос: почему меня сразу не уничтожили? И почему я с такой уверенностью думаю, что пойду под нож по схеме номер два?

Отвечаю, хотя я, вроде, об этом уже писал.

Просто для завершения некоторых проектов и расшифровки многих программ, подвластных только мне, смогу ещё пригодиться, если новоиспечённому сотруднику, заменившему меня, я не до конца всё передал, как подозревает моё руководство. Или решили оставить, на всякий случай, про запас. В перспективе будет видно.