Текст книги "Кто я?"

– Знаю. Сталкивались.

Про найденный дневник и свои версии о таинственном искателе спрятанной коробочки распространяться не стал.

– И реально вас кто-то мучал? Извините за бестактность.

– Вы про дом?

Я кивнул, глубоко затянувшись.

– Не то слово. С чего бы это всё началось?

В глазах Михаила Семёновича моментально появился огонёк. Видно было, как мучающие его мысли желали вырваться из него наружу, а тут и я, оказавшийся рядом, единственный гражданский человек в теме, кому бы он мог излить всё, что наболело и о чём не хотели слушать и правильно воспринимать люди, пытающиеся обвинить порядочного семьянина в злодеянии.

– Мне нужно было бы сразу, после первых же странных прецедентов, эвакуировать свою семью в более безопасное место, не дожидаясь обострения ситуации. В дальнейшем-то дело дошло до того, что мне приходилось ночью с ружьём дежурить у окна. И, чего и следовало ожидать, однажды, поздно вечером, когда в посёлке, через дом, молодежь развлекалась запуском петард, засёк, как под шумок кто-то ко мне в дом намеревается пробраться. Ну, я злой и весь на нервах в сердцах и шарахнул в сторону нарушителя спокойствия. Тот вроде бы как убежал. А утром жена обнаружила следы крови на траве, и я понял, что, возможно, кого-то подстрелил.

– Вдруг это был случайный прохожий или кто-нибудь из молодёжной тусовки?

– Ну что вы. Про этих молва по посёлку разлетелась бы сразу, а тут тишина. Значит, был кто-то чужой.

– По рассказам соседей, вашей семье много пришлось вытерпеть от так называемого привидения.

– Когда первый раз к нам забрались, подумал – наглые воры охренели совсем, уже при живых хозяевах по дому рыскают. Неприятно, конечно, но разочек пережить можно. Однако на этом, как вы понимаете, история не закончилась. Наоборот, стала повторяться всё чаще и чаще, доведя моих до истерик. Какой-то гад ночью, когда все спали, периодически стал пробираться в дом, ковырялся в вещах, выламывал доски на стенах и на полу. Видимо, искал чего-то.

– Полицию вызывали?

– И не раз. Только от них толку, как от козла молока. Приедут, деловито поводят носом и укатят восвояси, оставив тебя самостоятельно решать свои проблемы. В итоге результат налицо.

– Удивляюсь мужеству вашей семьи. Не каждому дано с таким столкнуться.

– Какое там. Знали бы вы, чего мне стоило удерживать своих от эмоциональных срывов. Всё покатилось кувырком. Хозяйство было заброшено напрочь. Жена ничего не желала делать, а просто насела на меня, требуя немедленно продать этот осточертелый дом хоть за бесценок и бежать отсюда. Что мы в спешке и сделали.

– Я в курсе. После покупки дома прослышал про вашу историю.

– Ну и как? Не побоялись в него заселяться?

– Честно, по первой не очень обращал внимание на сплетни вокруг вашего дома, но опасение само собой зародилось, чего скрывать. Особенно после того, как в первые дни пребывания у дома замаячила тёмная фигура явно с нехорошими намерениями.

– Клянусь, это был не я.

– Не сомневаюсь. Капитан меня уверил, что это не вы. Непонятно тогда, кто это мог быть, раз считают ваш выстрел роковым для назойливого неизвестного. Останки-то, найденные в лесу, полиция приписывает ему. Значит, он больше появляться не должен.

– Не знаю, может, это менты своего засылали после моих обращений к ним? Хотя вряд ли. Мои дела им были неинтересны, пока труп не нашли. Теперь-то у них есть на кого свалить и поставить галочку в раскрытии преступления.

– Ничего хорошего по этому поводу в ваш адрес сказать не могу. Фактов против вас действительно предостаточно. Но, может, обойдётся? Они же не изверги какие, чтобы засудить нормального человека. Вы защищали свою семью, и это должно учитываться.

– Прям, учтут они. Припаяют превышение обороны, если докажут, что человек погиб по моей вине. Эх, если бы не забытое на чердаке ружьё.

В кармане у меня зазвонил телефон, прервав беседу.

– Извините, я отвечу. Алло?

Звонил, недавно упомянутый в разговоре, капитан Волков.

– Александр Георгиевич?

– Да, я вас слушаю.

– Это капитан Волков из районного отделения беспокоит вас. Добрый день. Не могли бы вы завтра к нам приехать в любое, удобное для вас, время? Требуется подписать кое-какие бумаги по известному вам делу. Я буду весь день на месте.

Я отошёл в сторону, чтобы не смущать Михаила Семёновича.

– Добрый день. Как удачно вы позвонили. А я как раз нахожусь недалеко от вас, на вокзале. Можно, товарищ капитан, я сейчас к вам заскочу, чтобы завтра не обременять ни вас, ни себя?

– Отлично, Александр Георгиевич, это даже лучше. Жду вас у себя.

– Спасибо. До встречи.

Прекратив разговор, я повернулся к Михаилу Семёновичу. Тот, поняв, кто мне позвонил, обречённо произнёс:

– И за вас взялись. Шагайте. Удачи. У вас более предпочтительное положение, чем у меня.

– Не отчаивайтесь, Михаил Семёнович, всё будет хорошо. Всего доброго, ни пуха!

С этими словами я проверил, на месте ли мои маскировочные очки, собрал коробки в охапку и пошёл в направлении отделения полиции.

Исписанные листы бумаги на столе, усталое лицо Волкова, гора окурков в пепельнице – всё говорило о долгой кабинетной работе капитана. Оторвавшись от своей писанины, он поднял на меня покрасневшие глаза.

– А, это вы, здравствуйте.

– Добрый день. Прибыл, как договорились.

– Спасибо. Ну что ж, давайте подпишем кой-чего – и дело с концом. Читать будете?

Я поправил на носу очки.

– Нет. Вам я доверяю полностью. Только коротко осветите, к чему, к какому выводу пришло следствие. Если можно.

Вздохнув, Волков пододвинул ко мне бумаги и ручку.

– Вкратце это будет звучать так:

– подозреваемый специально съехал и продал свой дом, предполагая, что кого-то застрелил;

– убегая, в спешке забыл своё орудие убийства на чердаке дома, где жил;

– когда из местной прессы узнал, что недалеко от его бывшего дома был обнаружен в лесу труп, испугался и вспомнил про своё ружьё;

– дождался, когда наши сотрудники прекратят следственные действия у вас в посёлке, решил втихаря избавиться от ружья, чтобы на него не пало подозрение, но был задержан доблестными правоохранительными органами. А конкретно, что и как происходило, вы уже знаете. Вопросы ещё есть?

– Так доказано или нет, что именно бывший хозяин моего дома убил того несчастного из леса?

– Материал собран и по запросу будет передан в вышестоящую инстанцию. Какие выводы сделают там, мы не знаем. Но всё работает против него. Вам-то что до этого? Переживаете за Михаила Семёновича?

– Конечно, человек натерпелся такого, никому не пожелаешь. А потом с испугу чего только не натворишь. Он мне рассказал, как его семью терроризировала тёмная личность, а полиция никаких мер не предпринимала.

– Это когда это вы с ним пересеклись? Почему не знаю?

– Да только что, у вокзала в курилке. Я ждал автобуса, а он от вас вышел.

Волков хмыкнул, но, видимо, от усталости не стал раскручивать тему дальше.

– Подозревать вас в пособничестве подследственному пока нет оснований, но будьте осмотрительнее. Нужно понимать, когда и с кем контактировать во время проведения следствия.

– Понятно. А чей труп нашли, удалось выяснить? – задал я последний вопрос, подмахивая бумаги.

– Мы – нет, не успели. Теперь это уже не наше дело. Наверх забрали, в управление. Баба с возу – кобыле легче. Там будут морочиться.

Трясясь в автобусе по дороге домой, я сопоставлял и анализировал полученную сегодня информацию.

Получается так, что нарушителем моего спокойствия был Михаил Семёнович, и если ко мне никто больше не полезет в дом, то убитый является тем самым человеком, который искал в доме свои записи, сводя с ума бедное семейство.

Про найденную шкатулку умолчу во избежание лишних хлопот с дознавателями уже, наверное, городского ранга. Что из себя они будут представлять, неизвестно. Нарвёшься на каких-нибудь рвачей, что скорее всего, и поминай как звали. А те возьми да и начнут копать ещё и мою подноготную, и тогда совсем пипец, окажусь в весьма незавидном положении. Нам этого не надо. К тому же, как пить дать, заставят отчитываться и за потраченные из клада деньги, которые я начал расходовать по своему усмотрению, всё больше удостоверяясь, что их хозяин вряд ли выплывет из небытия. На данный момент они мне нужнее, чем им, не всегда чистым на руку, служителям правосудия. На своей шкуре испытал.

Внезапно вспомнилась выдержка из найденного дневника о предостережении автором неких коллег из ФСБ, в случае его гибели.

«Точно! Что-то там говорилось, по-моему о каком-то враче, что если тот его выдаст в чём-то или ещё какую пакость сделает, там, отравит что ли, не помню, то какие-то разоблачительные документы на того врача попадут его руководству и, кажется, даже в прессу, и тому будет кабздец. Приеду, почитаю ещё разок волшебные записи. Авось реально я прав, и лесной труп – мой герой. Тогда в интернете должны быть отголоски на тему врача или, как его, служаки ФСБ».

Дом, как я и предполагал, был в порядке, никто на него не покушался.

Быстро разгрузившись и приготовив рабочее место, я начал комплектовать свою компьютерную станцию, для начала удостоверившись, что сеть интернет здесь присутствует, а войти в неё, как оказалось, для меня особого труда не составило.

На интуитивной основе я конструировал супер-агрегат, способный творить чудеса на никчёмных бытовых устройствах. Словно слыша подсказки свыше, руки повиновались движению до конца не осознанной мысли, выдавая потрясающие результаты моих возможностей в плане модернизации и совершенствовании IT-технологий.

То ковыряясь в недрах ноутбука, то выскакивая на улицу для установки антенн, мини-локаторов и усилителей сигналов, я увлёкся до такой степени, что совершенно забыл и про Ларису, и про все неприятности, которые мне могли грозить от внешнего мира, куда я так рьяно стремился прорубить окно посредством бездушных микросхем, способных приобщить человека к всемирной паутине информационных потоков, открывая бескрайние возможности сбора любых данных на любую тему.

Завершив технологически-творческий процесс, я наконец-то включил, созданное своими руками и проснувшимися мозгами, своё ноу-хау. Эффект был потрясающий. Компьютер, как трактор, без проблем, мог перепахать информационное поле вдоль и поперёк, нигде не сбиваясь с межи. Вот только излучение, исходящее не то от экрана, не то от установленных мною дополнительных усилителей сигнала, сильно отражалось болью в голове и, непонятной мне, вибрацией в нижней части затылка.

Быстро уставал от непривычных неприятных ощущений, приходилось часто отрываться от всецело поглотившего меня занятия по восполнению знаний о положении в стране, включая местные сплетни, и вообще обо всём происходящем в мире. Видно, основательно соскучился по благам цивилизации.

Отстраняясь от компьютера и углубившись в кресло, отодвинутое подальше от стола, я перемалывал в мозгах прочитанное и увиденное, пытаясь осознать своё «я» в этом мире: кто я и зачем присутствую в неспокойном, интересном и конфликтном пространстве планеты под названием Земля? Я же здесь никто, и звать меня никак, в прямом и переносном смысле.

«Что за ересь начинает лезть в голову? – вскопошился я. – Я что, пуп Земли, чтобы якать бесконечно и искать себе оправдание своей никчёмности? Есть же люди, которым в тысячу раз хуже, чем мне. Например, автору найденной тетради и дома, где я сейчас дурью маюсь».

Озарение отбросило глупые мысли в сторону. Вспомнил: «Так я же хотел что-то найти в записях про врача-эфэсбэшника, чтобы удостовериться, что найденный труп и есть и привидение, и хозяин тетради, в одном лице. И никто никого теперь больше не должен пугать, если это так. Не нужно будет бояться неизвестно кого и запираться на все замки».

Я вскочил, вынул из загашника спрятанную тетрадь-дневник и начал перелистывать страницы: «Так, где оно? Ах, вот! О чём тут говорится?»

Выдержка из дневника

Схему принуждения врача по возврату тебя я продумал, проработал и, подробно описав, так же оставил на флешке.

Там есть нечто такое про моего, на данный момент, коллегу, что при любых раскладах он не посмеет отказать тебе в проведении операции по реабилитации и не решится доложить начальству о твоих намерениях.

В случае попытки, с его стороны, обнародовать задуманное тобою, он тут же подпишет себе приговор, о чём знает и чего боится.

Я так закрутил дело с врачом, что если даже тебя кто-то и уничтожит, пусть и без участия нашего доктора, то первым будет стёрт с лица земли именно он, уважаемый монстр.

Что в моих силах, сделано по максимуму, чтобы с твоей головы ни один волосок не упал.

Удачи тебе и не бойся, верши свою судьбу не торопясь.

Прочитав нужный абзац, я тут же, несмотря на недомогания, доставляемые мне пребыванием рядом с ноутбуком, полез в интернет искать подтверждения своих предположений, чтобы окончательно убедиться в правильности мыслительных выводов, для чего потребуется, всего-навсего, проверить: произошли ли, за последнее время, какие-либо громкие изменения в структурах ФСБ.

Флешку оставил на потом. Там, должно быть, инструкция с рекомендациями, как общаться с врачом-садистом, который должен будет успешно завершить операцию по возвращению жертвы секретной структуры в реальность.

В закрытые сайты пробраться нелегко, на это требуется много времени и умение манипулировать, полученными обходными путями, минимальными данными.

И вот однажды, поздно вечером, мне удалось влезть на ресурс с ограниченным доступом извне, и прошерстить его по интересующему меня вопросу.

Как и следовало ожидать, на одном из информационных порталов нашлась небольшая заметка об отстранении от должностей серьёзных чинов ведомства без объяснения причин их увольнения.

Связав всё воедино, я сделал окончательный вывод – это он! Погиб автор тетради, что меня весьма, не на шутку расстроило.

«Значит, мой дом точно теперь будет без привидений. Это, в какой-то степени, хорошо, но вот парня жалко. Так и сгинул по недоразумению, не познав себя».

Голова буквально вскипала от долгого сидения за компьютером. Стали появляться даже какие-то видения в раскалённых мозгах, провоцируемые непонятными вибрированиями в затылке.

Из-за всё нарастающих, невыносимых изменений в ощущении мною окружающей действительности, я сорвался. Дошло дело до того, что не в силах сдерживать, вылезшие неизвестно откуда, навязчивые мысли, я выскочил на улицу и со злобы саданул подвернувшейся под руку палкой по установленному мною усилителю сигнала. Казалось, что во всём виноват именно он. Немного отпустило.

Приходя в себя от внезапно нахлынувшей агрессии и выместив злобу на бездушном устройстве, я огляделся вокруг в надежде, что никто не стал свидетелем моего безумия. Но, как назло, чья-то тень маячила недалеко от забора и, поняв, что её заметили, тут же растворилась во тьме.

«Привиделось, – констатировал я, – бред, спровоцированный непривычной усталостью. Не может же из тленных останков возродиться привидение этого дома».

Боясь, что не выдержу повторения атаки невидимых волн на организм, вдруг они продолжают действовать, и, не обращая внимания на расстройства в голове, вместо того, чтобы завалиться в постель и немного отдохнуть, я, почему-то, решил, что будет лучше вначале принять душ, привести себя в порядок, а уж затем поспать и, набравшись сил, начать разбираться с источником мучительного излучения.

За окном светало.

В процессе рытья в своих скудных вещах в поисках чистого белья, из затуманенного сознания выплыл образ Ларисы. Подумалось, что если бы мы жили вместе, то вопросов о том, где взять и что надеть, надеюсь, не возникало бы. Нужно всё-таки ей звякнуть. А то что-то я совсем, со своими компьютерными заскоками, девушку подзабыл. Она, наверное, в недоумении, почему я так скверно себя веду. Да и обиделась серьёзно, не иначе, раз перестала звонить. Ладно, сейчас в душ, а там видно будет: поспать, дома остаться или сразу в город поехать.

Уютная душевая комната, с любовью отделанная предыдущим хозяином, мне нравилась своим безупречным стилевым решением: чёрный керамический пол граничил с белизной настенной плитки, и два огромных зеркала, вывешенные под углом друг к другу, удваивали объём незначительного помещения.

Закончив водные процедуры и смотрясь в запотевшее зеркало, я начал зачёсывать волосы не как всегда ношу, на пробор, а назад. Ведь нужно окончательно поменять свой имидж, чтобы жена не нашла сбежавшего мужа.

Тонкая расчёска, из-за моей неловкости, своими густыми острыми зубчиками, на лбу, у самых корней волос, расцарапала, разопревшую от горячей воды и шампуня, кожу. Сощурившись по инерции от пустяковой боли, я приник к своему отражению, пытаясь оценить нанесённый ущерб внешности и обнаружил, едва заметный, практически невидимый, продолговатый шрам, о который и споткнулась моя расчёска. Руки затряслись.

«Отчего это? Раньше не замечал!»

Вспомнив часть признаков переделанного человека, отражённых в найденной тетради, я пальцами начал ощупывать за ушами. Там, кажется, тоже что-то ощущалось, похожее на зажившие порезы. На висках, среди ямочек от юношеских прыщей, были также какие-то метки.

«Ё-моё, если сейчас ещё обнаружу и под волосами бугорок в районе темечка, то это будет означать…» – заволновался я, но бугорка, на счастье, как и раньше, не обнаружилось.

Не до конца понимая, что со мной происходит, и откуда вылезла подозрительность в свой адрес, я, обмотавшись полотенцем, выскочил из душевой.

«Нужно выяснить всё досконально. Действительно ли я – это я, или от одиночества у меня тупо крыша поехала, или это влияние, с ошибками собранного, компьютера? А может, ещё есть что-то в тетрадке эдакое, о чём я забыл и что убедит меня, что я не совсем ку-ку?»

На всякий случай, опять вытащил тетрадь и начал её листать.

Выдержка из дневника

Для более полной картины и для подтверждения того, что вышеописанное мною не бред, и ты действительно подвергся изуверской процедуре, перечислю основные заметные признаки и метки на твоём теле, говорящие о проделанных с тобой хирургических манипуляциях.

Наощупь, желательно у зеркала, ты без труда обнаружишь шрамы под волосами, в районе тыльной стороны ушей и чуть выше начала волосяного покрова надо лбом. Увидишь отметки проколов в районе височных областей в виде ямочек от возрастных прыщей.

Самый основной элемент твоего перевоплощения – бугорок, который ты отыщешь близь темечка. Там будет находиться, вживленный в твоё тело, чип – новая прогрессивная технология зомбирования человека. Именно он будет играть главную роль в изменении самосознания и поведения твоей личности.

По этим следам ты сможешь удостовериться, что ты – это не ты.

Кроме признаков возможной работы со мной пластических хирургов, что исключено, больше на мне ничего не нашлось: никаких чипов, ни другой ерунды. Значит, всё нормально.

Припоминаю, правда, как-то раз лежал в больнице, но по другой теме. Жена приносила гостинцы, приходили коллеги по работе, которых я с трудом узнавал после автоаварии и временной амнезии. Как мне говорили, головой сильно саданулся о переднюю стойку, погнул её хорошенько, но это пустое, не очень серьёзно.

Так, может быть, оттуда и появились эти шрамы, а я вдарился в панику?

– Всё хорошо, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо! – успокоившись и подбадривая себя, запел я весёленькую песенку и вернулся обратно в душевую для завершения утренней процедуры.

Головные боли исчезли, словно их и не было. На своё отражение смотрел уже без подозрений и, благодаря двум зеркалам, мог себя рассматривать не только в профиль, но и удавалось лицезреть новую причёску немного сзади. Ни наощупь, ни визуально под волосами на затылке, ничего обнаружено не было, не было даже лёгкого покраснения.

«Гад компьютер! Всё из-за тебя. Нервы ни к черту. Чтобы я ещё раз с тобой связался, да ни в жизнь! Лучше заведу новую семью, например с Ларисой, и утону в размеренной бытовухе без хлопот и неразберихи в мозгах».

Недолго посомневавшись, позвонил Ларисе. Несколько томительных гудков – и она ответила. Я скромно что-то пробубнил в своё оправдание по поводу внезапного исчезновения, она, якобы с неохотой, согласилась встретиться. Чувствовалось, что Лариса ожидала моего звонка, но предпочла немного поломаться передо мной.

– Приезжай, я как раз буду дома к обеду, – пролепетала в трубку моя прелестница.

– Йес! – воспрянул я и бросился прихорашиваться.

Подойдя к дому своей квартиры, я взглянул на него несколько другими глазами, чем прежде.

Возможно, здесь состоится моё новое семейное гнёздышко, а дом за городом тогда пускай останется дачей. За городом жить городскому человеку сложно, если не сказать невыносимо. Для меня теперешнего это стало ясно как божий день.

Помявшись в нерешительности у подъезда, до меня дошло, что с пустыми руками как-то неприлично заявляться в гости к женщине, которая нравится.

Развернувшись, побежал к цветочной лавке у дороги, которую засёк ещё в прошлый заезд в город. Там пришлось немного подождать, пока группа молодых людей, как я понял из их разговоров, аспирантов соседнего НИИ, выберет цветы своей физичке, руководителю проекта. Сегодня днём, наконец-то, состоится у них, насколько они между собой решили, удачное без вопросов, испытание их детища.

Я купил красные розы – с ними не прогадаешь – и заскочил за тортом.

Обворожительная и таинственная Лариса открыла дверь.

– Здравствуйте, Александр.

– Привет, Ларис.

Между нами повисло неловкое молчание. Я первым отважился заговорить.

– Ну что, мы так и будем дуться друг на друга у порога? Может, впустишь? Я приехал к тебе не просто так, а с серьёзным предложением. И предлагаю общаться, как прежде, на ты.

– Проходи, – сказала Лариса, посторонившись, и не спросив, что за предложение собираюсь выдать на-гора, углубилась в коридор.

– Цветы – это тебе.

Лариса молча приняла букет.

– Может, попьём чайку и попробуем наладить дипломатические отношения? – попытался сострить я, протягивая коробку торта, украшенную красивым бантом.

– Как скажешь, давай попробуем.

Чайник шумел, Лариса накрывала на стол.

Курсируя от кухни к столу и обратно, она, вроде бы, начала постепенно смягчаться. Появилась незаметная улыбка на лице. Я уже стал предполагать, что у нас все страсти закрутятся по новой, красиво и надолго, как неожиданно что-то перещёлкнуло в моём мозгу и сильнейшая боль в затылочной части головы отключила сознание.

Боль была сродни той, что я испытал сегодня ночью в своём доме, но гораздо мощнее. Я обхватил руками затылок, вскочил со стула, со стоном прокрутился по комнате и, практически без чувств, упал на кушетку. Перед внутренним взором, словно на старой, заезженной киноплёнке в кинотеатре, со скоростью экспресса замелькали обрывки неведомых мне сюжетов.

Туманные всполохи памяти выдавали картинки, где я, то в огромном зале серьёзного учреждения с множеством солидных деловых людей, озираясь по сторонам, со свёртком в руке, прохожу сквозь толпу, то привязанный к кровати что-то кричу окружившим меня врачам и медсёстрам, одетым, как инопланетяне, в серебристые комбинезоны, то голый, в каком-то сумрачном грязном помещении, поскользнувшись, падаю на, поросший слизью, бетон и не могу подняться. И всегда в своей голове вижу колючие мозги, выпирающие наружу.

Лариса, не ожидая такой метаморфозы, произошедшей со мной, и не понимая, что случилось, дико испугалась. Увидев мои мучения и думая, что я умираю, едва не разбив, поставила на стол чайные чашки, в нервной растерянности схватила телефон и непослушными пальцами стала набирать чей-то номер.

Всплеск шокирующего безумия прошёл внезапно, как и начался, унеся с собой и странные видения, и выглянувших из пелены знакомых незнакомцев, и размытый, не родной, вызывающий лик жены. Я потихонечку оживал, приходя в свою естественную форму, а Лариса, не замечая этого, чуть ли не рыдая, кому-то кричала в трубку:

– С ним что-то случилось, кажется, он умирает! Я не знаю, что делать! Врача вызывать или приедете сами? Он хрипит, из него лезут какие-то воспоминания. Это, наверно, ваше устройство в нём не так сработало. Я больше не могу и не хочу с ним…

Пришедший в себя, я поднялся на ноги и, держась за затылок, навис над Ларисой, сидящей в кресле. Она, от неожидаемого моего просветления, ойкнув, отняла трубку от уха. Я забрал у неё мобильник и, свернув его в пропеллер, отбросил в сторону. Лариса со страхом сжалась в комок.

Схватив её одной рукой за ворот платья в районе груди, другую руку подняв с угрозой ударить, злобно прошипел сквозь зубы:

– Я не понял, о чём это вы? Что ты задумала? Говори, тварь!

– Я ничего не задумала, я не виновата, – завыла Лариса, по-девичьи загораживаясь от меня руками, – мне было велено.

– Что тебе было велено?

– Следить за вами.

– Что за устройство во мне?

– Не знаю, мне лишь сказали, что в вас вмонтирован какой-то чип, и что нужно побыть какое-то время с вами.

– Кто сказал?

– Одна женщина.

– Кто такая? Откуда она?

– Из какого-то секретного научного учреждения, как зовут её – не знаю.

– Хоть знаешь, что за чип у меня, и где он находится? Почему я его не нашёл?

– Она говорила, что он создан по новым технологиям, какой-то жидкий, а куда его вам ввели, не сказала.

– Так что за женщина? Кто она? Как её зовут?

– Я же вам сказала, не знаю, она не называлась, только заставила меня подписать какие-то бумаги при приёме на работу.

– И ты, как полная дура, конечно же, подмахнула их не глядя? Даже не посмотрела, с какой организацией имеешь дело? Или врёшь?

– Нет, не вру.

Я опустил кулак.

– Как ты оказалась рядом со мной?

– Мне выдали документы на аренду вашей квартирки, и адрес с условием, чтобы я сюда переехала и познакомилась с вами.

– С какой целю?

– Сказали, что вы должны быть под наблюдением.

– Кто сказал?

– Всё та же серьёзная женщина, с кем я общалась в самом начале. Которая наняла меня.

– И что от тебя требовалось? Захомутать меня и затащить в постель? Создать видимость любви и тэ дэ. То есть, никаких симпатий, как я думал? Зачем ты это сделала?

– Когда нет хорошей работы, согласишься на всё. А тут предложили приличные деньги, вот я и согласилась.

– Может, ты и не Лариса совсем? – прошептал я, играя желваками. – Как женщина узнала, где у меня квартира?

– Та женщина знает про все ваши передвижения, благодаря вашему чипу. Они всегда знают, где вы. Отслеживают.

– Кто они?

– Ну не знаю, кто они, не знаю, – хныча, лепетала Лариса.

– И про дом, понятное дело, им тоже известно.

– Да. Вчера посылали меня туда посмотреть, куда вы делись, на месте ли. Сигнал у них исчез.

– Ах, это ты тогда ошивалась у забора в темноте. Понятно. И до этого, соответственно, от неё кто-то засветился у дома. Не ты?

– Если давно, то я. Я у вас там была всего два раза.

– По прихоти всё той же бабы? Я понял, кто это. А кто та Катя, подруга твоя?

– Она не подруга. Видя, что вы не решаетесь со мной долго контактировать, попытались подсунуть вам альтернативу.

– А выгнали, чтобы я сделал выбор, кто за мной останется следить?

– Где-то так.

У меня скривилось лицо.

– Ой, ой, ой! Не убивайте меня! – отчаянно запричитала искажёнными губами, когда-то достойно выглядевшая, девушка.

Боль в голове вновь взорвалась с невыносимой силой. Пальцы разжались, отпустив платье Ларисы. Я схватился за виски и ломанувшись в ванную, сунул голову под холодную воду. Боль отступила. Видно, её возникновение было связано с испытаниями в соседнем НИИ, влияющими на мой чип.

Остудив пылающий затылок, я взглянул на себя в зеркало. Вода стекала по щекам как слёзы. В прихожей хлопнула дверь. Это, наверное, Лариса убежала, спасаясь от разъярённого меня.

– Вот идиот, губы раскатал, – горестно прошептал я.

Из глубины отражения на меня смотрел совершенно несчастный человек.

«Так она всё знала, отслеживала каждый мой шаг. Получается, я всегда был под колпаком. Вот почему жена не подняла кипиш, когда увёл у неё деньги. И выходит, она мне вовсе не жена, а кто-то. Также подставная. Куратор?»

На запотевшем стекле зеркала, обессиленный своим открытием, я написал:

ТЫ НЕ ПЕРВЫЙ И, ТОЧНО, НЕ ПОСЛЕДНИЙ!

«Тогда кто же ты?» – задал я себе вопрос.

«Кто я? Кто я? Кто я?» – беспрерывно пульсируя, звенело в голове, повторяя одно и то же:

КТО Я?

Эпилог

 
Накрыв сознание туманом,
Видений призраков нагнав,
Незримо духом управляет
Иное, истину поправ.
 
 
Разрушив прежние устои,
Забвенье властвует, глумясь,
Нещадно поглощая волю,
Стирает временнýю связь.
 
 
Безликий – ужаса творенье,
Украдкой забирает суть,
Вершит, по своему смотренью,
Без сущности дальнейший путь.