Текст книги "Тайный посол. Том 1"

4

После обеда, на котором Арсен больше слушал, чем говорил, Сафар-бей пригласил его в соседнюю комнату. Плотно закрыв за собою дверь и убедившись, что под окном никого нет, сказал:

– Дорогой Асан-ага, я воин, человек откровенный. У меня на языке всегда то же, что и на уме. Поэтому, думаю, не обидишься, если я выскажу еще одну просьбу.

– Пожалуйста, – поклонился Арсен, не понимая, что имеет в виду бюлюк-паша.

– Я хочу жениться. Слава Аллаху, падишах разрешил янычарам такую роскошь.

– Ну что ж, поздравляю! Кажется, я догадываюсь, кто она…

– Догадаться не трудно. Но не это я хотел сказать… Мне нужны деньги… И ты мне одолжишь… До тех пор, пока я их раздобуду.

«Наглец! Он собирается выжать все, что у меня есть… Знает, что я перед ним беззащитен», – подумал Арсен, а вслух произнес:

– Разве есть надежда, что раздобудешь?

– Не сегодня-завтра я иду в поход.

– Но это ведь небезопасно! – вырвалось у Арсена.

– Не думаешь ли, что меня убьют?

– На войне всякое бывает.

– Я верю в свою счастливую звезду и в милость Аллаха.

– Если так, то я молю Аллаха, чтобы сберег тебе жизнь!

– Ради меня или ради денег, которые мне одолжишь? – усмехнулся Сафар-бей. – Итак, я могу надеяться?

– Конечно. Сколько нужно?

– Кроме тех пяти сотен за Момчила Крайчева, еще пятьсот… Значит – всего тысячу курушей. Когда же я вернусь из похода на гайдуков и привезу твоего отца, считай, что мы – квиты.

– Хорошо, я согласен. Но зачем так много денег? Неужели чтобы внести такой выкуп за Адике?

– А почему бы и нет? Адике – красивая девушка. И хочет Якуб-ага или не хочет, но он станет моим тестем! Я не выпущу из своих рук эту пташку!

– Она и вправду красивая девушка, – согласился Арсен, мысленно поклявшись, что сделает все возможное и невозможное, чтобы Златка не попала в руки этого самовлюбленного жестокого янычара.

– Чудесная! – воскликнул Сафар-бей. – И я не хотел бы держать их под охраной, пока возвращусь из похода… Но придется.

– Ты боишься, что они сбегут? Разве Адике тебя не любит?.. – Арсен едва сумел скрыть радость.

– Это меня не беспокоит. Достаточно того, что я люблю ее!.. Поэтому и хочу заплатить выкуп за девушку теперь, чтобы обязать Якуба…

– Ничего с ними не случится, если посидят с недельку под надежным присмотром. Здесь так прекрасно!

– Ты прав. Спасибо, – сказал Сафар-бей, пряча деньги. – Куда доставить старика?

– Я остановился в хане Абди-аги. Буду признателен, если пришлешь с аскером туда… Я пойду, надо переодеться к обеду у паши.

– Значит, мы скоро встретимся.

Сафар-бей вызвал аскера и приказал проводить гостя из крепости.

Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, Арсен не расспрашивал дороги и долго петлял кривыми улочками, пока наконец выбрался к городской площади, а оттуда к хану. Еще издали заметил возле ворот сияющего от радости Драгана. Парень кинулся навстречу:

– Спасибо, Арсен! Не знаю, как тебе удалось это сделать, но дедусь Момчил только что прибыл живой и здоровый! Пошли скорее, – сам увидишь! Аскер не отходит от него. Твердит: «Велено передать купцу из рук в руки».

Во дворе и вправду стоял мрачный горбоносый янычар, держа конец веревки, которой был связан старик.

– Я купец, Асан-ага, – сказал Арсен и кинул воину куруш. – Развяжи веревку и ступай!

Тот схватил монету, разрезал ятаганом веревку и удалился со двора.

Арсен обнял Момчила:

– Я рад тебя видеть живым, отец! И на воле!.. Но задерживаться вам с Драганом здесь нельзя. Быстрее бегите отсюда. Драган, отведи дедуся в безопасное место, а сам возвращайся с друзьями. Жди меня, как договорились, в Синих Камнях, возле ручья. Ну, айда!

Драган с Момчилом поспешно покинули хан, а Арсен зашел в свою комнату.

За два часа до захода солнца он не спеша проследовал через городскую площадь. После дневной жары с гор начала опускаться на город прохлада. Дышалось легко и радостно. Пока все шло хорошо. Драган приведет людей, и они, как только Сафар-бей выступит в поход, нападут на его крепость и освободят Златку и Якуба.

На противоположной стороне площади расположился табором небольшой конный отряд. Спахии разводили костры, пристраивали над ними треноги с казанами. Ржали на привязи голодные уставшие кони. Воины носили им в торбах овес, ароматное горное сено.

Арсен не придал этому значения. Мало ли разных военных отрядов кочует по Османской империи? Он зашел в конак – резиденцию паши, – и заискивающий слуга повел его наверх, в зал, откуда доносились голоса многих людей.

Чей-то громкий надтреснутый голос показался ему очень знакомым. Но не успел он вспомнить, кому он принадлежит, как навстречу подкатился оживленный паша, взял под руку и повел к узкому окну с цветными стеклами, где стояла небольшая компания.

– Высокочтимые гости, позвольте познакомить вас с посетившим наш город купцом из Ляхистана Асаном-агой. Он хорошо знает тот край, где доблестным воинам падишаха придется вскоре прославить имя Аллаха. Я думаю, он с радостью поделится с вами своими наблюдениями за обычаями неверных.

– Я весь к вашим услугам, – поклонился Арсен и тут же вздрогнул: прямо перед ним стоял Гамид и вытаращенными от удивления глазами впился в своего бывшего невольника.

– Аллах экбер! – воскликнул Гамид. – Урус Арсен! Как ты здесь оказался?.. Сам Всевышний возвращает тебя в мои руки!

Он схватился за эфес сабли. Но вытащить ее не успел. Как молния сверкнул ятаган Арсена. Но острие лишь скользнуло по гладкой стали панциря, скрытого под верхней одеждой. Неудача!.. Понимая, что ударить еще раз не удастся, Арсен рванулся назад, чтобы, воспользовавшись общим замешательством, выскочить на площадь. А там – только бы вскочить на любого коня!..

Расталкивая оторопевших гостей, казак выбежал на середину зала. Чей-то отчаянный крик подстегнул его как кнутом. Перепуганный слуга, заглянувший было в дверь, увидев в руках беглеца обнаженный кинжал, шарахнулся в сторону. Путь был свободен.

Но в последний миг Сафар-бей успел ловко подставить ногу, и Арсен с разгона полетел на пол. Сафар-бей, словно дикая кошка, прыгнул на него, заломил руки за спину:

– Держите его! Вяжите!..

Несколько человек, в том числе и Гамид, ринулись вперед, навалились на распростертое тело казака. Арсен напряг все силы, стал вырываться, заметался, но врагов наседало все больше. Он уже не мог шевельнуть ни одним мускулом. Лежал, распластанный, как лист, под тяжестью множества тел. Кто-то связывал руки, заламывая их чуть ли не до лопаток.

– Крепче! Сильнее!..

– Вырвите у него ятаган!

– Поднимите гяура!..

Арсену стало легче дышать. Толпа расступилась. Сафар-бей с силой ударил его ногою в бок:

– Вставай, собака!

Арсен с трудом поднялся сперва на колени, потом на ноги. Сзади его держали за связанные руки, по обе стороны стояли с ятаганами два молодых дюжих янычара. Перепуганный Гамид и побледневший Сафар-бей еще не опомнились от случившегося и таращили глаза, тяжело дыша.

В зале наступила тишина. Со страхом и любопытством все смотрели на плененного. Обалдевший паша, подобно рыбе на берегу, беззвучно шлепал губами, пытаясь что-то произнести, но спазм сдавил ему горло. Многие не сводили глаз с пухлой руки паши, на которой так некстати поблескивал камешками драгоценный перстень, подарок «купца» из Ляхистана.

«Слава Аллаху, свой медальон я подарил Адике! – подумал Сафар-бей. – А то бы и я имел сейчас такой же дурацкий вид, как паша!.. Да, обвел нас вокруг пальца этот проклятый гяур!.. Нужно поскорей выпутываться из смешного положения, в котором мы оказались из-за глупости паши!»

– Дорогой Гамид-бей, как своевременно ты приехал! Твой приезд помог исправить ошибку, допущенную нашим уважаемым каймакам ом!

– П-позволь, как тебя п-понимать, Сафар-бей? – пробормотал Каладжи-бей, хлопая глазами.

– Очень просто. Ты принял у себя вражеского соглядатая. По его просьбе ты приказал отпустить гайдука Крайчева, которого должны было казнить…

– Бюлюк-паша, перед тобою старший! – возмутился сливенский управитель. – Как ты смеешь!

– Не я пригласил его в гости, кажется, а каймакам! И это могло закончиться трагически не только для Гамид-бея, но и для многих из нас! Я обязан доложить обо всем бейлер-бею!

Каладжи-бей побагровел:

– Какое нахальство! Почтенные гости, будьте свидетелями, подарок от этого гяура получил не только я, но и Сафар-бей!.. Я с омерзением возвращаю этот грязный перстень! – Он сорвал с пальца кольцо и швырнул на пол. – Гяур сумел обмануть не только меня, а всех нас!

– Конечно, конечно, – поддержали пашу городские чиновники. – Незачем спорить – кто виноват! Нужно допросить гяура! Заставить обо всем сказать! Пытать его огнем!

– Стойте! Стойте! – воскликнул Гамид. – Это мой раб! Беглец! Бунтовщик!.. Распоряжаться им – мое право! Отдайте его мне! Он с восставшими каратюрками сжег мой замок в Аксу, убил всех родных, разграбил имущество… О-о-о! Клянусь небом, он пожалеет, что остался живым, – так я его измордую!

– Нет, Гамид-бей, – возразил бюлюк-паша, – гяур принадлежит теперь не только тебе, но и мне! Он, без сомнений, связан с гайдуками… Мы допросим его вместе. И не будь я Сафар-беем, если не развяжу его лживый язык!

Сафар-бей подошел к Звенигоре и ударил его кулаком в лицо:

– Ступай, собака!

5

Его привели в крепость Сафар-бея и бросили в подземелье. Свет проникал сюда лишь через маленькую отдушину в потолке. Черными призраками обступали каменные стены. От затхлого воздуха перехватывало дыхание.

– Лежи, гяур! – крикнул Сафар-бей с порога, заметив, что узник пытается приподняться. – Скоро мы вернемся!..

Грохнули двери. Стало тихо.

Арсен поднялся, встал под отдушиной. На него глянуло пятнышко голубого предвечернего неба. Что ж, и это неплохо!.. В последние минуты жизни иметь над головой ясное, хотя и чужое небо.

Теперь только счастливый случай да собственная находчивость смогут спасти его. Арсен хорошо понимал это и решил не терять времени. Неужели не найдется здесь удобного камня или, на худой конец, дрючка, которым можно оглушить часового?

Осмотр не дал ничего. Стены выложены из больших глыб известняка. И думать нечего выковырнуть хоть одну! На земляном полу, кроме охапки трухлявой соломы, тоже ничегошеньки. Дело – труба!

Сжал связанные за спиной кулаки. Эх! Освободить бы руки да взять саблю или ятаган – тогда бы и сам черт не страшен был! Дорого продал бы свою жизнь!

Вдруг вверху что-то блеснуло. Арсен подошел ближе, присмотрелся. Железный крюк! Да не один, а целый ряд! Вот это находка!

Нужно скорее освободить руки!.. Он нашел острый выступ камня, повернулся спиной и начал тереть об него веревку. Время тянулось мучительно долго. Но вот путы ослабли, а затем и вовсе упали вниз. Размяв онемевшие руки, подошел к крюкам. Вот бы выломать, неплохое оружие получилось бы! Представил, как, зажатый в руке, этот кусок железа славно послужил бы ему в минуту, когда придется бороться за жизнь.

Но увы! Крюки так глубоко вмурованы в потолок, что ни один из них не поддавался его сильным рукам. Нет, без лома не вырвать! Пустая затея. А Сафар-бей в любую минуту может вернуться… Разве что попробовать на излом? Он обеими руками ухватился за крайний крюк, уперся ногами в стену и начал гнуть. Железо чуть-чуть подалось. Тогда он налег сильнее, так, что кровь застучала в висках, задрожали от напряжения ноги.

Ну, разом – у-ух!

Крюк подался еще немного. Теперь – в другую сторону! Ну, сильнее!.. Жми! Так!.. Иде-ет!.. Почти неощутимо, но сгибается…

Навалившись на крюк, Арсен весь дрожит от нечеловеческого напряжения, срывается и падает на земляной пол. Некоторое время лежит, переводя дух, а потом снова встает, хватается руками за крюк, подтягивается, упирается ногами в стену…

И снова срывается.

Становится жарко. Пот заливает глаза. Арсен сбрасывает одежду, остается в одной сорочке. И снова принимается за работу. Проходит час, второй… Крепкий кованый крюк поддается нехотя. Гнется с трудом… но гнется. Вперед – назад… Вперед – назад! С каждым усилием он подается все больше и, кажется, легче. Но сил уже не хватает, чтобы доломать до конца…

Стало совсем темно.

Уставший узник в изнеможении сползает на пол. Еще бы немного – и крюк сломался бы. Но сил совсем не осталось. В глазах – кровавый туман. Арсен прислонил голову к стене и не заметил, как полузабытье перешло в сон.

Крепок казацкий сон! Забылось все: и опасность, и Сафар-бей, и Гамид, и то, зачем прибыл сюда. Ничто до самого утра не нарушало его.

Только грохот окованных железом дверей разбудил Арсена. Он вскочил на ноги. Невольно зажмурился от яркого света, ворвавшегося со двора, прикрыл глаза рукою. В проеме двери стояли двое.

«Эх, проспал!» – до боли зашлось сердце.

Тускло блеснул согнутый крюк, словно укоряя за беспечность, что не успел доломать вчера.

Первым спускался Сафар-бей, за ним тяжело переваливался Гамид. Следом два аскера несли веревки, плети, ведро с водой.

– Ну, как себя чувствует пан купец? – злорадно усмехнулся Сафар-бей. – Будешь сам говорить или заставишь нас потрудиться для этого?

Арсен молчал.

– А-а, ты уже и руки успел освободить! Связать его! Да покрепче!

Янычары устремились к Арсену. Но увидев тяжеленные кулаки узника, заколебались, замешкались. Гамид, выхватив саблю, заспешил им на помощь, но Сафар-бей придержал его за руку:

– Нет, нет, нужно взять живьем!

Янычары вновь бросились на Арсена, повисли на нем, поднатужившись, свалили на землю, связали.

– Подтащите к крюку! – приказал, переводя дух, Сафар-бей. – Подвесьте!

Янычары перекинули веревку через крюк, потянули книзу повиснув на ней. Острая боль пронзила вывернутые плечи, вырвала глухой стон у Арсена…

– Ну, теперь ты у нас запоешь, гяур! – прошипел Гамид.

– Будь моя воля, ты у меня и заплясал бы! – через силу выдавил казак, желая лишь одного: быстрого конца.

– Слава Аллаху, не мы в твоих руках, а ты в наших! – замахнулся Гамид и с силой начал хлестать плетью, приговаривая: – Это тебе, раб, за побег! Это за мое разоренное гнездо! Это за то, что я тебя ненавижу!..

Плеть падала на плечи, на спину, на голову. После каждого удара на коже вздувались кровавые рубцы. Арсен стиснул зубы, чтобы не закричать, закрыл глаза.

– А это, раб, за моих домочадцев, убитых тобою!.. Гяур! Паршивая свинья!.. – неистовствовал Гамид, все больше зверея и тяжело дыша.

Сафар-бей стоял рядом. У него широко раздувались ноздри. Подрагивал в руке кнут. Запах крови опьянял его.

– Обожди, Гамид-бей! Не то – убьешь его! А мне тоже хочется потешить руку! – воскликнул Сафар-бей, заметив, как после сильного удара вздрогнул всем телом пытаемый.

Гамид опустил плеть, рукавом вытер пот с лица. Но прежде чем он успел что-либо ответить, наверху послышался топот ног. По выщербленным ступеням в темницу спустился запыхавшийся янычар.

– Письмо от бейлер-бея!

Сафар-бей разорвал шнурок с печатью, развернул свиток и подошел к светильнику. Сердце его постепенно успокаивалось.

– Иди! – приказал он янычару, а затем, когда тот захлопнул за собою дверь, повернулся к спахии. – Послушай, Гамид-бей, что пишется в этом послании…

И начал читать вслух: «Сафар-бею, бюлюк-паше отдельного военного отряда. Хранить в тайне. Вскоре непобедимые войска нашего наияснейшего падишаха будут по пути на Украину переходить через Балканы. Необходимо обеспечить полную безопасность на перевале Вратник. Приказываю по получении этого письма немедленно выступить в поход и уничтожить разбойника Младена с его гайдуками. На подкрепление высылаю вспомогательный отряд Исмаил-аги, а также передаю в твое, бюлюк-паша, распоряжение отряд спахиев Гамид-бея, о чем сообщи ему лично».

– Что ты скажешь на это, Гамид-бей?

Тот тут же ответил:

– Что у нас будет большая война с казаками и московским царем. Но это давно уже не тайна. Еще в Аксу, когда я получил приказание направиться в Стамбул, я понял, что речь идет о большой войне… Ну, что ж, – нам давно пора стать твердой ногой на северном берегу Черного моря. Украина даст нам хлеб, скот и рабов. Ради этого мы и поднимаем меч против Севера… Итак, как я понял, мы должны сегодня же выступить на Чернаводу!

– Без всяких сомнений!

– Тогда нечего терять время! Кончай этого! – И Гамид-бей кивнул в сторону подвешенного на веревках казака.

Арсен открыл глаза и будто сквозь кровавый туман смотрел на своих палачей. Оба приближались к нему. Сафар-бей начал не спеша закатывать рукава, обнажая до локтей руки и одновременно играя плетью. Зловещая улыбка исказила его красивое лицо.

– Ну, самозваный купец, рассказывай, с какой целью прибыл в Сливен! И поторапливайся! У нас нет времени: сейчас выступаем на разбойников Младена!.. Обещаю тебе легкую смерть, если во всем сознаешься!.. Ну, говори: откуда знаешь Момчила Крайчева? Кто надоумил спасать его? Кто подослал тебя сюда? Ну же!

Он схватил Арсена за чуб и запрокинул ему голову назад. Два взгляда скрестились, как два меча.

В это мгновение Арсен вдруг увидел на руке Сафар-бея давно зарубцевавшийся, но заметный шрам – три светлых луча, шедших от локтя к запястью. Его будто обожгло огнем. Вдруг куда-то отошла, исчезла боль, пронизывавшая все тело, задрожало сердце, а в мозгу сверкнула, как молния, безумная мысль: неужели это Ненко, сын Младена и Анки, брат Златки? О Боже, неужели это он?

Сафар-бей замахнулся плетью.

– Ну, отвечай, неверная собака!

И тогда Арсен простонал:

– Ненко! Неужели это ты, Ненко?

Сафар-бей отшатнулся, словно от удара по лицу.

– Как ты сказал? Ненко? – спросил он странным, будто деревянным голосом. – Откуда ты знаешь это имя? О Аллах экбер! Говори же!

Перемена, происшедшая с ним, была столь разительной, что Арсен понял: перед ним действительно Ненко, сын Младена… Он помнит свое прежнее детское имя!.. Но осталось ли что-нибудь в его памяти, кроме имени? Какие еще сохранил он воспоминания детских лет?..

– Развяжи меня, Сафар-бей… Я все объясню, если здесь не будет…

Он не успел досказать: «не будет Гамида». Прогремел выстрел – ему огнем обожгло висок. В глазах казака поплыли разноцветные круги, и он провалился в черный сумрак.

В подземелье медленно расходился едкий пороховой дым.

Арсен повис на веревках. Из упавшей на грудь головы закапала на пол кровь.

– Зачем ты стрелял, Гамид-бей? – закричал смертельно побледневший Сафар-бей. – Зачем ты убил его?

Он сжал кулаки, весь напрягся.

– А-а, чего возиться с собакой! – Обрюзгшее лицо Гамида передернулось, то ли от замешательства, то ли от злобы. – Туда ему и дорога! Паскудный раб!..

– Что ты наделал, Гамид-бей? Этот гяур знал какую-то тайну, которая меня преследует с тех пор, как я помню себя!

– Чепуха! Не обращай внимания на нелепые детские сны! Прикажи вынести и закопать эту падаль!

Сафар-бею было очень досадно. Он понимал, что это не детские сны преследуют его всю жизнь, а воспоминания о давно прошедшей жизни, о детстве, о родных, о родине, наконец. Кто он? Откуда? Кто его родители? Нет-нет, да и шевельнется, бывало, в голове эта мысль – узнать, кто он. Имя Ненко накрепко засело в памяти, и когда он услышал его из уст этого необычного пленника, то был просто ошеломлен этим, и, конечно же, ему захотелось сразу узнать тайну, которая мучила его всю жизнь. И вот – выстрел Гамида…

– Ах, Гамид-бей, Гамид-бей, что ты наделал! – еще раз воскликнул он и с досадой швырнул в темный угол подземелья ненужную теперь плеть.

Гамид взял его под руку – потянул к выходу.

– Успокойся, джаным! Нашел о чем горевать! Гяур уже мертв, а нам пора идти! Или забыл о приказе бейлер-бея?

– Нет, не забыл, – вяло согласился бюлюк-паша. – Нам действительно пора выступать!

Они вышли во двор.

– Ходжа, играй сбор! – приказал Сафар-бей аскеру с зурной на боку. – А ты, Джаббар, слушай: останешься в крепости, присмотришь за моими гостями. Вместе с Али. Он будет за старшего – я дал ему все указания. А сейчас спустись в подвал. Там на крюку висит мертвый гяур. Закопай его за стеной, в овраге. Ну, айда!

Тревожно заныла зурна. Из помещений с криками и руганью выскакивали янычары, на ходу прилаживая одежду и оружие.

Гамид поспешно выехал из крепости к своему отряду. Сафар-бей вернулся к себе: ему хотелось повидать Адике. С каждым днем он все больше влюблялся в девушку и не пропускал возможности лишний раз показаться ей на глаза. Несмотря на жестокий и холодный характер, перед Адике он чувствовал какую-то непонятную стеснительность, даже робость, и неодолимая сила все время влекла его к ней.

Возле калитки его нагнал запыхавшийся Джаббар. Его длинное морщинистое лицо покрывали капельки пота, в глазах светилось недоумение.

– Что случилось, Джаббар? – нахмурился Сафар-бей.

– Ага, там… внизу… совсем не мертвый… тот гяур… Глазами моргает. Как быть – добить его или живьем закопать?

– Что ты мелешь? Не мог он ожить! Тебе показалось спросонья!

– Аллах свидетель, я не спал. И не показалось мне, тот гяур живой!

Сафар-бей круто развернулся и почти бегом бросился назад в подземелье, Джаббар едва поспевал за ним.

Узник и вправду был жив. По его телу время от времени пробегала дрожь. Сафар-бей выхватил ятаган и рассек веревку. Отяжелевшее тело казака упало ему на руки. Бюлюк-паша положил его на пол и велел Джаббару принести охапку соломы и кусок полотна.

После перевязки Арсен задышал ровнее и медленно открыл глаза. Сафар-бей опустился возле него на колено.

– Ты слышишь меня, гяур? – спросил он, наклоняясь. – Очнись! Рана твоя неглубокая, пуля скользнула по черепу. Ты родился под счастливой звездой… Тебя только оглушило. Очнись!

Но Арсен, видно, совсем обессилел. Голова склонилась к плечу. Тяжелые веки опустились, глаза закрылись. Он опять потерял сознание.

Сафар-бей поднялся:

– Джаббар, оставляю этого узника на тебя. Ты отвечаешь за его жизнь! Слышишь? Он мне нужен только живой! Дашь ему есть, пить… Береги пуще глаз своих, пока не приеду. Понял?

– Понял, ага. Понял!

Сафар-бей еще немного постоял над пленником, сморщив в задумчивости лоб…

Какая тайна хранится в памяти этого гяура? Почему и как скрестились их судьбы? Почему имя Ненко всю жизнь преследует его, стучит в сердце? Не с этим ли связано его раннее детство, о котором нет-нет да и всплывают отдельные неясные воспоминания? Как бы хотелось проникнуть в то далекое прошлое! Может, и у него где-то есть родители? Братья и сестры? Он знал, что некоторые янычары находили своих родных. А ему хотя бы узнать, кто он и откуда…

В мрачном раздумье вышел Сафар-бей из подземелья.

Джаббар подсунул раненому пучок соломы под голову, поставил рядом на полу ведерко с водой и миску с пловом из баранины. Хмыкнул удивленно – с чего бы так заботиться бюлюк-паше об этом проклятом гяуре, и поплелся по ступеням наверх.

Через минуту снаружи послышалось звяканье засова. Затихли шаги часового. В подземелье воцарились глухая тишина и темень.