Текст книги "Во льдах и подо льдами"

Эти трудности усугублялись осенними штормами и туманами.

Со всеми задачами экипаж «Щ-105» справился с честью, и лодка успешно возвратилась в базу, заслужив благодарность представителей советской науки.

Успехи тихоокеанских подводников в боевой учебе, награды, которые они заслужили, не смогли защитить их от политических репрессий 1937–1938 гг. «Железный каток» репрессий докатился и до берегов Тихого океана. Многие из командиров-подводников оказались за решеткой по обвинению в шпионаже, измене Родине, терроризме, вредительстве и других мнимых преступлениях. В том числе и те командиры-новаторы, которые первыми прокладывали для своих кораблей курсы во льдах и подо льдом: A.B. Бук, Н.С. Ивановский и другие. Не миновала эта горькая чаша и самого командира 5-й бригады Г.Н. Холостякова, осужденного ни мало ни много на 15 лет.

В ноябре 1939 г. Георгий Никитич писал своему брату из лагеря в бухте Ольга, где отбывал наказание, о предъявленных ему обвинениях (письмо чудом миновало гулагские кордоны): «Вменялось вредительство в боевой подготовке. Но в то время, в 1936, 1937 и 1938 (I квартал) гг., у меня была боевая подготовка лучше, чем у других, и сам комфлот Кузнецов в апреле 1938 г. отметил это в приказе…. Вредительство в плавании во льдах – ложное, так как теперь все бригады так плавают…»

К лету 1940 г. Г.Н. Холостяков и другие командиры из его бригады, обвиненные во вредительстве, по решению Военной коллегии Верховного суда СССР были освобождены.

В довоенные годы пришлось выходить тихоокеанским подводникам и в арктические воды. Осенью 1939 г. дивизион подводных лодок типа «Л» отправился на север. «Ленинцы» прошли Беринговым морем в бухту Эмма на северо-востоке Чукотки и поочередно ошвартовывались у стоявшего в порту Провидения транспорта. Команда судна по существующей у моряков традиции флотского гостеприимства предоставила возможность подводникам отдохнуть, помыться в бане, снабдила свежими продуктами, в том числе овощами.

Обогнув затем северо-восточную оконечность Азиатского материка, лодки вошли в Чукотское море и посетили поселок Уэлен. Одним из «ленинцев» – подводной лодкой «Л-12», участвовавшей в этом походе, – командовал капитан 2-го ранга СИ. Романенко. (22 августа 1945 г. во время войны с Японией эта лодка под командованием капитан-лейтенанта П.З. Шелганцева потопила японский фрегат.)

Совершенствовались и методы подледных плаваний, что диктовалось необходимостью усиливать боевую готовность в связи с осложнявшейся на Дальнем Востоке международной обстановкой.

На флот продолжали поступать новые корабли, в том числе и подводные лодки. В 1939 г. в составе Тихоокеанского флота имелись уже четыре бригады подводных лодок и несколько отдельных дивизионов[232]232
  К началу Великой Отечественной войны Тихоокеанский флот располагал 85 подводными лодкам, в том числе 13 кораблями типа «Л», 34 – типа «Щ», 1 – типа «С» и 37 – типа «М». Это были самые многочисленные подводные силы в ВМФ.


[Закрыть]. Осваивались новые районы базирования. Боевая подготовка подводников не ослабевала круглый год. От случайных «нырков» под лед, вызываемых необходимостью преодолевать ледовые преграды во время зимних походов, о которых рассказывалось выше, тихоокеанцы перешли к «проигрыванию» специально спланированных учений «Выход подо льдом из базы».

Одно из первых опытных плаваний подо льдом совершила подводная лодка «Л-13» под командованием капитан-лейтенанта Н.Ф. Школенко. Перед ее экипажем поставили задачу – проверить возможность выхода подводной лодки в море в условиях тяжелой ледовой обстановки, отсутствия сильных ледоколов и при противодействии противника. Иначе говоря, следовало выяснить, смогут ли подводные лодки во время военных действий принять участие в боях, если будут выведены из строя ледоколы.

Перед началом учения экипаж пополнил энергетические ресурсы, произведя зарядку аккумуляторной батареи, наполнил баллоны воздухом высокого давления. Были тщательно проверены лаг, электротахометры и соответствие их показаний числу оборотов гребных электродвигателей. Это вызывалось необходимостью особо точно определять скорость движения корабля и пройденное расстояние: ведь предстояло плавание только по счислению.

Учение проходило 25–26 января 1940 г. Еще утром портовый ледокол взломал лед, а потом в назначенное время вывел подводную лодку в точку погружения и развернул носом на выход из бухты.

На борту «Ленинца» находились командир дивизиона капитан 3-го ранга М.В. Федотов и дивизионный штурман старший лейтенант М.Т. Хрусталев. Затем лодка легла на грунт и два с половиной часа «оттаивала» – освобождалась ото льда, намерзшего на надстройке, после чего произвела по расчету дифферентовку. Закончив ее, начала движение со скоростью 2,5 узла по заранее рассчитанным курсам и глубинам. Основными ориентирами ее движения при плавании подо льдом, как говорится в отчете, служили «гирокомпас, эхолот и штурманское счисление».

Много лет спустя капитан 1-го ранга в отставке А.И. Чиликин рассказал, как родилась идея проведения этого опытового учения. В то время он был дивизионным механиком 43-го дивизиона 4-й бригады подводных лодок.

В один из зимних вечеров, которые обычно использовались для подготовки к занятиям, тренировкам и учениям, его и дивизионного штурмана пригласил командир дивизиона.

«– Как вы думаете, – спросил нас командир, – может ли подлодка, погрузившись в нашу бухту, пройти подо льдом – выйти на чистую воду в Японское море?

Прикинув наши возможности, мы заявили:

– Может.

Командир дивизиона посмотрел, подумал и сказал:

– Ну раз вы говорите, что эта задача по плечу, то подготовьте мне подробное обоснование: какие при выполнении задачи подледного плавания могут возникнуть трудности и как их избежать»[233]233
  Мы – тихоокеанцы. Владивосток, 1974. С. 92.


[Закрыть].

План учения был составлен, рассмотрен в штабе дивизиона, затем бригады и утвержден командующим флотом флагманом флота 2-го ранга И.С. Юмашевым.

За время подледного плавания «Л-13» прошла из бухты Улисс в пролив Босфор Восточный, миновала остров Скрыплев, пересекла Уссурийский залив и всплыла уже ночью южнее острова Аскольд в южной части залива Петра Великого.

Под полуметровым льдом подводная лодка находилась 19 ч 43 мин., преодолев за это время расстояние в 46,8 мили, установив, таким образом, новый рекорд подледного плавания. Напомним, что расстояние, пройденное 19 января того же года более чем за 11 ч балтийской подводной лодкой «Щ-324», составило 31,3 мили. Надо иметь в виду, что сравнение это носит чисто формальный характер: «Щ-324» действовала в боевых условиях и притом на значительном удалении от базы.

По окончании учения «Л-13» продолжила поход, приступив к отработке тактических и сложных аварийных задач. Всего в морозном январе лодка находилась в море 10 суток. Пройденное за это время расстояние было сравнительно небольшим – чуть больше 361 мили в надводном и 108,5 мили в подводном положении: не нужно забывать, что в море дрейфовали обширные ледяные поля. Но зато погружалась она в такой обстановке 24 (!) раза[234]234
  РГАВМФ. Ф. р-1090. Оп. 2. Д. 51-а. Л. 347


[Закрыть].

Контр-адмирал в отставке А.Т. Заостровнев, руководивший этим сложным учением (он тогда командовал 4-й бригадой подводных лодок, куда входила «Л-13»), вспоминая все перипетии плавания «Л-13», писал:

«Несмотря на то что учение было хорошо подготовлено, проиграно на карте, мне изрядно пришлось тогда поволноваться. Помню первое донесение, переданное на дежурную подводную лодку[235]235
  Связь с подводной лодкой осуществлялась до пределов слышимости средствами звукоподводной связи.


[Закрыть]: «Дал ход, вышел на середину бухты. Глубина 48 м. Все благополучно». Затем: «Произвел дифферентовку без хода, ложусь на курс 240°. Все хорошо»… Новое донесение: «Лег на створ пролива Босфор Восточный»… Через некоторое время пост СНиС (служба наблюдения и связи), находящийся на острове Скрыплев, передал по телефону: "Подводная лодка донесла: «Прошли остров Скрыплев. Происшествий нет. Все благополучно». Больше донесений с подводной лодки мы не получили. Прошло несколько тревожных часов… Волнения, ожидания: как проходит переход? И, наконец, сообщение: «Всплыл, широта… долгота… Все благополучно. Школенко». Радости нашей не было пределов. Наши расчеты полностью оправдались»[236]236
  Подлинник письма хранится в личном архиве автора.


[Закрыть].

Учение, проведенное «Ленинцем», показало реальную возможность выхода подводной лодки из базы подо льдом. В выводах по нему рекомендовалось ввести этот метод в наставление по боевой деятельности подводных лодок, разработать специальную задачу по борьбе за живучесть при плавании подо льдом.

Результаты учения позволили начальнику управления боевой подготовки ВМФ контр-адмиралу Ю.Ф. Раллю заявить, что возможность подледного плавания определенно доказана. Ставится вопрос о том, чтобы плавать подо льдом не отдельным лодкам, а группами[237]237
  РГАВМФ. Ф. р-1678. Оп. 1. Д. 182. Л. 78–79.


[Закрыть].

Проверка возможности группового выхода подводных лодок из бухты подо льдом также выпала на долю тихоокеанцев. На этот раз эта задача была поставлена перед «малюточниками» – экипажами подводных лодок типа «М» 2-й бригады, которой командовал капитан 2-го ранга А.Т. Чабаненко. Значительная часть службы адмирала Андрея Трофимовича Чабаненко связана с подводным флотом и Дальним Востоком. По окончании ВВМУ имени М.В. Фрунзе он стал вахтенным начальником подводной лодки «Политработник» Черноморского флота. С созданием Тихоокеанского флота его направили во Владивосток, он был помощником командира, командиром подводной лодки, командиром дивизиона и бригады. Принимал участие в 1945 г. в войне с милитаристской Японией. Будучи в 1952–1962 гг. командующим Северным флотом, организовывал походы дизель-электрических подводных лодок под кромку льда для испытания гидроакустической аппаратуры. И даже совершил подледное плавание на подводном атомоходе.

«На Дальнем Востоке мы научились самостоятельно действовать в ледовых условиях, – писал адмирал в отставке AT. Чабаненко. – Для зимнего плавания специально ставились дополнительные крепления в носу, снимались волнорезы торпедных аппаратов и устанавливалось ледовое ограждение перископа»[238]238
  Мы – тихоокеанцы. С. 85.


[Закрыть].

Подготовка учения по групповому выходу подводных лодок подо льдом началась заранее и связана с тем, что, в отличие от лодок других типов, на «малютках» не имелось тогда эхолотов. Это значительно осложняло положение, так как не позволяло осуществлять дополнительный контроль за местоположением корабля и путисчислением, «нащупывая» эхолотом характерные глубины.

Штурман бригады капитан-лейтенант М.П. Котухов составил маршрут, по которому, погрузившись у пирса, подводные лодки зимой, меняя курсы и ведя точный отсчет времени, могли выходить в море подо льдом. В мае – июле 1940 г. на бригаде провели тренировочные выходы, во время которых «малютки» выходили в намеченный район в подводном положении только по счислению.

В конце ноября 1940 г., уже в условиях раннего ледостава, командование провело пробный выход подводной лодки «М-23», которой командовал старший лейтенант В.М. Александров.

В заметке «Отличное слепое плавание», опубликованной в «Боевой вахте», говорилось: «Подводная лодка «Н» совершила сложное и длительное плавание в подводном положении без навигационных обсерваций. Лодка на глубине форсировала узкости, маневрировала в стесненных районах и, наконец, совершила продолжительный переход на прямом курсе в море…»[239]239
  Боевая вахта. 1940.27 ноября.


[Закрыть] По соображениям цензуры в газете не говорилось, где проходило плавание подо льдом.

3—4 декабря такое же плавание совершила подводная лодка «М-19» под командованием В.И. Авдашева[240]240
  Центральный военный архив (ЦВМА). Ф. 2570. Оп. 1. Д. 2. Л. 87


[Закрыть].

После неоднократных тренировок командование бригады не сомневалось, что учение пройдет успешно.

Позднее, когда залив полностью покрылся льдом, решили провести намеченный экспериментальный поход. В первом в истории групповом подледном плавании, состоявшемся 26 декабря 1940 г., участвовали подводные ложи «М-2» (командир старший лейтенант В.М. Михайлов), «М-19» (командир старший лейтенант В.И. Авдашев), «М-20» (командир старший лейтенант E.H. Алексеев) и «М-24» (командир старший лейтенант А.Г. Яйло).

На «М-24» находился командир дивизиона капитан-лейтенант A.M. Сушкин, который впоследствии, в годы войны, командуя «С-55», перешел на Север и там погиб в боевом походе.

Первые три «малютки» успешно справились с задачей, а вот «М-24» не повезло: она потеряла ориентировку и не смогла продолжить плавание. Лодке пришлось всплыть в полынье у одного из пирсов. И все же командование высоко оценило результаты учения.

Таким образом, следуя традициям, заложенным еще в начале века экипажами первых на Дальнем Востоке подводных лодок «Дельфин», «Сом» и «Кефаль», подводники-тихоокеанцы в предвоенные годы не только успешно отрабатывали задачи боевой подготовки в суровое зимнее время, но и осуществили первые, в том числе и групповое, подледные плавания. В дальнейшем они не ослабляли усилий для поддержания боевой готовности своих кораблей в зимнее время года. Как и раньше, подводные лодки, невзирая на все трудности в условиях ледостава, выходили в море и успешно отрабатывали учебные боевые задачи. Причем в курс боевой подготовки были внесены на этот счет соответствующие дополнения. Экипажи лодок 1-го отдельного дивизиона («Щ-125», «Щ-126», «Щ-127» и «Щ-128»), говорится, например, в годовом отчете за 1942 г., «за зимний период, помимо плавания в ледовых условиях, приобрели большую практику в использовании своего оружия, по уходу и сбережению материальной части зимой»[241]241
  РГАВМФ. Ф. 1713. Оп. 1. Д. Л. 110.


[Закрыть].

Глава 6
В годы суровых испытаний

Великая Отечественная война внесла много нового в методы использования подводных сил, как и других родов сил советского Военно-морского флота. Уже с самого начала боевых действий на Балтике, на Севере, на Черном море стало ясно, что первоначальные взгляды на характер войны на море претерпевают в связи с нападением Германии существенные изменения.

Основной задачей, которую решали подводные лодки Краснознаменного Балтийского флота в течение всей войны, явилась борьба на морских коммуникациях противника, нарушение его судоходства. С самого начала балтийские подводники стремились действовать активно, наступательно, хотя потеря уже в 1941 г. многих военно-морских баз поставила их в трудное положение и внесла значительные коррективы в организацию боевой деятельности подводных сил.

В 1941 г. подводные лодки КБФ совершили 79 боевых походов. Естественно, читатель может спросить: приходилось ли действовать балтийцам в ледовой обстановке, пригодился ли опыт, который был накоплен советскими подводниками в предвоенные годы, и в частности во время советско-финляндской войны[242]242
  К началу Великой Отечественной войны на Балтике имелись три бригады подводных лодок, две из которых базировались в Риге (Усть-Двинск), Либаве, Таллине и на Ханко. В сентябре их объединили в одну бригаду, базировавшуюся в Кронштадте и Ленинграде.


[Закрыть]

Ответ на поставленный вопрос неоднозначен. Балтийские подводники находились в течение длительного периода в таких условиях, когда не только зимой, но и в период летней кампании их действия были чрезвычайно стеснены, особенно с 1942 г., когда противник создал в Финском заливе мощный противолодочный рубеж. И все же, когда возникала необходимость, подводные лодки уверенно преодолевали ледовые преграды.

Первой подводной лодкой, которой еще в 1941 г. пришлось действовать во льдах, стал «Лембит»[243]243
  Подводная лодка «Лембит» построена в Англии в 1937 г. для эстонского флота. С вступлением Эстонии в Союз Советских Социалистических Республик включена в состав КБФ. Первым советским командиром ее был капитан 3-го ранга В.А. Полещук. Сейчас Краснознаменная подводная лодка «Лембит» – мемориальный корабль. В 1965 г. она стала на вечную стоянку к причалу в Таллине.


[Закрыть] (командир капитан-лейтенант A.M. Матиясевич). В ночь на 5 ноября 1941 г. подводная лодка вышла в свой третий с начала войны боевой поход. Предстояло заминировать фарватер в проливе Бьёркезунд, пользуясь которым противник мог выходить из шхер к нашим коммуникациям, ведущим к Кронштадту. Падал мокрый снег, густой пеленой скрывая идущую в молодом льду лодку. За Большим Кронштадтским рейдом лед кончился, «Лембит» погрузился и направился в назначенный район. Когда банка из двадцати мин была выставлена, лодка легла на обратный курс. У Толбухина маяка она снова вошла в уже окрепший лед, и движение ее замедлилось.

На следующие сутки командир получил приказание перебазироваться из Кронштадта в Ленинград. Невскую губу к этому времени полностью затянул лед. Свободных ледоколов и буксиров не оказалось, и «Лембиту» пришлось рассчитывать лишь на собственные силы.

Не успела подводная лодка развернуться для выхода из гавани, как начался артиллерийский обстрел. Медленно продвигавшийся во льду под покровом темноты корабль стал соблазнительной мишенью для вражеских артиллеристов[244]244
  Еще в сентябре 1941 г. вражеские войска вышли на побережье Невской губы от поселка Лигово до города Петергофа (Петродворец) и их артиллерия получила возможность вести огонь по кораблям и судам, следовавшим по Морскому каналу.


[Закрыть]. В дуэль, чтобы прикрыть лодку от огня противника, вступили батареи кронштадтских фортов. Однако немцы не унимались: уж очень был велик соблазн потопить идущую в надводном положении лодку. Снаряды рвались то по одному, то по другому борту. Один из них упал впереди по курсу, разбив преграждавшую ей путь крупную льдину: воистину нет худа без добра! «Лембит» стремительно рванулся вперед. Следующий снаряд разорвался на том месте, где еще несколько минут назад находилась лодка, но ее уже прикрыла гранитная стенка гавани.

Чтобы не попасть в артиллерийскую вилку, командир все время менял ход: корабль то силой натруженных дизелей так наваливался на лед, что из-под стального форштевня с грохотом вываливались обломки ледяного поля, то медленно продвигался вперед, пытаясь, словно ножом, разрезать ледяное покрывало.

Но вот стали глохнуть дизеля: кингстоны охлаждения забивала ледяная шуга. Под руководством командира электромеханической боевой части инженер-капитан-лейтенанта С.А. Моисеева мотористы и трюмные стали продувать их и очищать. От быстрого хода лед заползал на були и даже на палубу лодки, но сбрасывать его не было времени. Так с покрытой льдом надстройкой «Лембит» и вошел на рассвете 7 ноября в Неву. В ноябре 1941 г., а в это время на подходах к Кронштадту уже начался ледостав, действовали в море помимо «Лембита» и другие подводные лодки: с 9 ноября «Щ-311» (командир капитан-лейтенант П.А. Сидоренко), с 13 ноября «М-98» (командир капитан-лейтенант П.И. Беззубиков), и им пришлось при возвращении форсировать молодой лед.

Последними возвратились после несения службы на позиции в районе плавучего маяка Эландсрев к юго-востоку от острова Эланд 21 ноября подводная лодка «Щ-311» и 12 декабря «Щ-309» (командир капитан-лейтенант И.С. Кабо).

«Щ-309» направлялась в базу, когда в Финском заливе уже образовались большие скопления льда и даже неподвижные поля. Чтобы не повредить корпус, пришлось идти в позиционном положении. На подходе к Кронштадту и далее к устью Невы лодку вел за собой ледокол «Молотов».

С наступлением зимы боевые походы подводных лодок прекратились. Корабли, в том числе и подводные лодки, казалось, замерли у своих причалов. Но жизнь продолжалась.

В эти неимоверно трудные для ленинградцев недели и месяцы флот не раз приходил на помощь трудящимся осажденного города, выделяя из своих ресурсов продовольствие и топливо. Так, например, часть соляра, необходимого для работы одной из ленинградских ГРЭС, поручили доставить экипажу подводной лодки «П-2», которой командовал капитан-лейтенант 3-го ранга И.П. Попов. 21 декабря 1941 г. окрашенная для маскировки в белый цвет лодка под проводкой ледокола направилась в Кронштадт, где ей предстояло заполнить цистерны топливом. Маленький отряд, которым командовал капитан 1-го ранга Ф.Л. Юрковский, при выходе из огражденной части Морского канала подвергся артиллерийскому обстрелу. Осколки вражеских снарядов изрешетили легкий корпус, надстройку лодки, ранили несколько человек, шесть снарядов попали в ледокол. Но, несмотря на огневое противодействие врага, балтийские моряки благополучно достигли цели.

В Кронштадте с лодки сняли орудия, в балластные цистерны закачали топливо. Поздно вечером 30 декабря через льды Невской губы она в сопровождении ледокола двинулась обратно. В Морском канале конвой опять подвергся артиллерийскому налету. К счастью, дело обошлось без попаданий. Задание Ленинградского горкома ВКП(б) было выполнено: блокированный город получил 700 т соляра.

Особого рассказа требует попытка балтийских подводников все же выйти в море в конце 1941 г. Еще поздней осенью в Военном совете флота возник замысел подготовить подводную лодку типа «К» XIV серии[245]245
  Подводная лодка типа «К» XIV серии – крейсерская подводная лодка, проект ее разработали в середине 1930-х гг. конструкторы под руководством М.А. Рудницкого. Это был один из лучших в мире крупных подводных кораблей.


[Закрыть] для длительного (4–5 месяцев) автономного плавания.

«Мы исходили из того, – вспоминал впоследствии командовавший Краснознаменным Балтийским флотом в годы войны адмирал В.Ф. Трибун, – что даже одиночная подводная лодка, если она будет активно действовать на морских коммуникациях, сможет держать врага в напряжении, заставит его посылать суда с усиленными конвоями, что увеличит время их прохождения между портами[246]246
  Трибуц В.Ф. Балтийцы вступают в бой. Калининград, 1972. С. 315.


[Закрыть].

Выбор пал на «К-51». И не случайно: подводные лодки этого типа имели 10 торпедных аппаратов (6 в носу и 4 в корме), запас торпед – 24. Принимали на борт до 20 мин заграждения. У них было «солидное» артиллерийское вооружение: 2—100-мм и 2—45-мм орудия. Дальность плавания экономическим ходом при скорости 9,3 узла надводной и 3,0 узла подводной составляла соответственно 16 500 и 175 миль. Автономность подводного крейсера равнялась 50 суткам.

Некоторые подробности, связанные с предстоящим походом «К-51», осветил в своих воспоминаниях адмирал Ю.А. Пантелеев, который в звании контр-адмирала командовал в то время Ленинградской военно-морской базой:

«Как-то в середине декабря начальник штаба флота (вице-адмирал Ю.Ф. Ралль. – В.Р.) срочно вызвал меня к себе и сообщил:

– Готовьте лучший ледокол. Он должен вывести в море подводную лодку «К-51».

– А как же она зимой вернется, Юрий Федорович? – удивился я. Начальник штаба разъяснил, что новая большая крейсерская подводная лодка «К-51» только вступает в состав флота и по плану должна всю зиму действовать на коммуникациях противника в Балтийском море. Вернется же она в базу весной, как только уйдет лед. Лодку надо было вести с ледоколом почти до Гогланда. Руководство этой операцией возлагалось на опытного подводника капитана 2-го ранга Л.А. Курникова (начальник штаба бригады подводных лодок КБФ. – В.Р.).

С оперативной точки зрения замысел был очень интересным. Фашисты на весь мир орали об уничтожении нашего флота и заблокировании его остатков в Ленинграде. И в это самое время в Балтийском море появляется советская подводная лодка и топит фашистские корабли.

Вернувшись из штаба, я приказал удвоить число дозоров вдоль Морского канала. Для артиллерийского прикрытия перехода подводной лодки база выделила пять батарей, а Кронштадтская крепость – семь.

18 декабря мы провожали ледокол («Молотов». – Б.Р.) и с ним подводный крейсер. Лед в канале был очень тяжелым, корабли шли медленно и только к шести часам утра подошли к траверзу Петергофа.

Противник осветил их лучами шести своих прожекторов и открыл интенсивный артиллерийский ОГОНЬ»[247]247
  Пантелеев Ю.А. Морской фронт. М., 1965. С. 300.


[Закрыть].

Дополним рассказ Ю.А. Пантелеева. Командовать «К-51» в предстоящем необычном походе было поручено командиру дивизиона, куда вошла «Катюша» после постройки, капитану 2-го ранга В.А. Егорову. (Официальным же командиром «К-51» являлся капитан-лейтенант A.B. Лепешкин, назначенный на эту должность в начале декабря 1941 г.)

Для участия в походе к экипажу «К-51» прикомандировали с подводной лодки «К-52» командира электромеханической боевой части инженер-капитан-лейтенанта А.П. Барсукова, командира группы движения старшего инженер-лейтенанта Е.И. Семенова и старшину группы мотористов мичмана СЕ. Андреева. При выходе из Ленинграда на борт лодки поднялся также М. А. Рудницкий. Присутствие на корабле главного конструктора и строителя подводных крейсеров, конечно, досконально знающего устройство корабля и всех его систем, усиливало атмосферу спокойствия и уверенности, царившую среди личного состава «К-51», хотя боевое задание, которое выпало на его долю, как все отчетливо понимали, являлось чрезвычайно сложным и опасным.

Переход в Кронштадт под проводкой ледокола «Молотов» (им командовал Н.М. Николаев) осуществлялся в ночь на 15 декабря.

Враг не заметил идущую во льдах лодку и весь огонь сосредоточил на ледоколе. Снаряды рвались рядом с судном. Несколько человек, находившихся на верхней палубе, получили ранения.

Полтора часа длился обстрел. И только утром, когда маленький отряд подошел к острову Котлин, артиллерийские батареи противника смолкли.

В Кронштадте подводники завершили последние приготовления к походу, и в ночь на 22 декабря «К-51» вышла из гавани. На этот раз во льду ее вел ледокол «Ермак».

Обстановка сложилась тяжелая. Порывистый ветер, достигавший 7–6 баллов, вызвал подвижку ледяных полей. Канал между «Ермаком» и следовавшей за ним на расстоянии одного кабельтова лодкой быстро затягивало, ее корпус стали сдавливать крупные льдины. Во многих местах легкого корпуса сорвало листы обшивки. Дали течь некоторые расположенные здесь цистерны. Сдвинуло с креплений орудийные платформы. В левом борту, в районе носовых горизонтальных рулей образовалась пробоина размером 7 χ 1,5 м. Толщина льда, взгромоздившегося на палубу, достигала 3 м. На подводной лодке сыграли аварийную тревогу. Ледокол околол ее и запросил командира о дальнейших намерениях. Но подводники даже в такой обстановке отказались от мысли о возвращении, хотя полученные повреждения угрожали живучести корабля. В подходящей полынье решили провести вывеску и дифферентовку. Погружение показало, что от намерзшего льда избавиться не так-то просто. И все же последующий трезвый анализ создавшейся обстановки окончательно привел к неутешительному выводу: от выполнения боевой задачи следует отказаться, тем более что ледовые поля простирались до западного Голландского плеса, а Гогланд находился в руках противника. В воздухе периодически появлялись неопознанные самолеты.

Вечером 22 декабря «К-51» и ледокол прибыли к острову Лавенсари, где в течение двух суток их экипажи устраняли на лодке повреждения.

26 декабря поступило приказание от командования флота «К-51» вернуться в базу[248]248
  Центральный военно-морской музей. История подводной лодки «К-51» КБФ. № СФ/Р 223. Л. 4–5.


[Закрыть].

Так неудачно закончилась единственная в первые годы войны попытка использовать на Балтике накопленный в период боевых действий с Финляндией опыт подледных плаваний. В дальнейшем обстановка на Балтийском театре еще более осложнилась. Продолжая усиленно минировать Финский залив, противник оборудовал две противолодочные позиции – гогландскую и нарген-порккалауддскую, прорываться через которые было крайне рискованно.

И тем не менее балтийские подводники и в этих условиях продолжали вести борьбу с врагом. Прорываясь через устье Финского залива, подводные лодки в 1942 г. свыше тысячи раз пересекали линии минных заграждений, причем глубина залива местами не превышала 20 м. Само собою разумеется, что в зимнее время в такой обстановке действовать стало совершенно невозможно.

В 1943 г. положение еще более усугубилось в связи с тем, что в самом узком месте залива на линии нарген-порккалауддской позиции немцы установили двойное сетевое заграждение. На очень немногих глубоких отдельных участках под сетью, имевшей ширину от 40 до 70 м, где лодки могли бы пройти, подводников подстерегали донные магнитные мины. Вдобавок ко всему противник развернул на подходах к противолодочным позициям корабельные дозоры, усилил действия авиации.

В 1943 г. подводная лодка «Щ-ЗОЗ» (командир капитан 3-го ранга И.В. Травкин) предприняла попытку прорваться через противолодочный рубеж и с величайшим трудом вернулась обратно. Четыре другие лодки («Щ-406», «Щ-408», «С-9» и «С-12») погибли. Подводные лодки КБФ оказались наглухо блокированными, и от использования их для борьбы на коммуникациях противника в Балтийском море пришлось отказаться.

Боевые походы советских подводников возобновились лишь во второй половине 1944 г., когда представилась возможность часть подводных сил перебазировать в конце сентября – начале октября в предоставленные вышедшей из войны Финляндией порты Хельсинки, Турку (Або) и Ханко и оттуда производить развертывание подводных лодок, пользуясь безопасными фарватерами в финских шхерах.

Осенью 1944 г. подводные лодки снова стали выходить в боевые походы. Продолжали они активно действовать и с наступлением зимы – тогда, когда шхерные фарватеры сковал лед. На помощь лодкам при выходе из новых мест базирования приходили финские ледоколы.

Одной из первых в начале октября 1944 г. направилась в море подводная лодка «Щ-310» под командованием капитан-лейтенанта

С.Н. Богорада, а всего она совершила в осенне-зимних условиях 1944/1945 г. три боевых похода общей продолжительностью 110 суток.

Второй ее поход, пожалуй наиболее тяжелый, начался 1 декабря 1944 г. и закончился 15 января 1945 г. Трудности штормового плавания усугубились тогда сильными морозами: ртутный столбик опускался до отметки —20°. Подводники знали, как бороться с обмерзанием корпуса, механизмов, но от этого им не становилось легче. Непрерывные проверки и проворачивание механизмов, их прогревание, частые, непредусмотренные никакими боевыми обстоятельствами погружения, чтобы избавлять корпус и надстройку от ледяного панциря, выматывали силы и без того уставших людей. Иногда подобная процедура занимала довольно продолжительное время. По команде из центрального поста в уравнительную цистерну принимали до 4 τ воды и в течение нескольких часов производили одну поддиферентовку за другой, пока не оттают и не оторвутся от корпуса подводной лодки последние глыбы намерзшего льда.

«Щ-310» возвратилась в базу, умножив свой боевой счет. Ее командиру С.Н. Богораду было досрочно присвоено воинское звание капитана 3-го ранга. А по окончании войны Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1945 г. он удостоился звания Героя Советского Союза. Подводная лодка еще в марте 1945 г. стала Краснознаменной.

В аналогичных условиях действовали в море в начале 1945 г. экипажи и других подводных лодок. Многие из них совершили в трудное зимне-весеннее время по два похода: «Л-21» (командир капитан 2-го ранга С.С. Могилевский), «Л-3» (командир капитан 3-го ранга В.К. Коновалов), «К-52» (командир капитан 3-го ранга И.В. Травкин), «Лембит» (командир капитан 3-го ранга A.M. Матиясевич), «С-13» (командир капитан 3-го ранга А.И. Маринеско).

О некоторых из этих походов следует, мне кажется, рассказать подробнее.

Подводную лодку «К-52» новый, 1945 г. застал в Кронштадте у пирса береговой базы: заканчивался ремонт, и корабль готовился к походам. Военный совет флота принял решение направить ее в район банки Штольпе (Слупска), что на подходах к Данцигской

(Гданьском) бухте, где наблюдалось особенно оживленное движение вражеских боевых кораблей и транспортов. К Данцигу приближались советские войска. Началось массовое бегство гитлеровцев из города. Противник вывозил в Германию оборудование демонтированных в городе военных предприятий. Морской путь стал для него единственным: железная дорога постоянно находилась под массированными ударами советской авиации.

Подводники «К-52» рвались в море. Первый выход лодки на позицию в октябре 1944 г. был неудачным. При срочном погружении на ней произошла авария. Лодка вернулась в базу и стала в ремонт.

Но выйти на просторы Балтики в феврале было не так-то просто. Ледовая обстановка в Финском заливе в этот период особенно тяжелая. Нагромождения льда достигают порой высоты 3 м. Об этом балтийцы знали еще со времен Ледового похода 1918 г. Чтобы не повредить носовую часть корабля (форштевень, носовые горизонтальные рули и передние крышки торпедных аппаратов), на ней по инициативе командира электромеханической боевой части инженер-капитана 3-го ранга М. А. Крастелева установили прочный стальной щит – «намордник», как его назвали матросы.