Текст книги "Чюрлёнис"

Юрий Шенявский
Чюрлёнис

© Шенявский Ю. Л., Желтов В. Г., 2023

© Издательство АО «Молодая гвардия», художественное оформление, 2023

* * *

Почитай отца твоего и матерь твою, как повелел тебе Господь, Бог твой, чтобы продлились дни твои и чтобы хорошо тебе было на той земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе.

Ветхий Завет. Второзаконие (5:16)

До чего же прекрасна наша Литва! Прекрасна своей печалью, прекрасна простотой и сердечностью. Нет здесь ни гор, подпирающих облака, ни каскадов грохочущих… Поле, словно огромный шелковый ковер в темно– и светло-зеленую клетку; по полю смешно петляет дорога, пропадая где-то в оврагах; у дороги крест, а рядом береза стоит и плачет. Далеко на горизонте синеет лес. Приблизься к нему – и он таинственным шепотом поведает тебе старую-престарую легенду…

Микалоюс Константинас Чюрлёнис

Просто невозможно выразить, как я взволнован этим поистине магическим искусством, которое обогатило не только живопись, но и расширило наш кругозор в области полифонии и музыкальной ритмики. Каким плодотворным могло бы быть развитие этого открытия в живописи больших пространств, в монументальной фреске! Это новый духовный континент…

Ромен Роллан

Он прожил недолго и тяжело, но оставил нам удивительные картины. На них присутствует небывалый, похожий и непохожий на наш мир с нездешними красками и формами. Мир тонкий и прозрачный. В нем нежно и зазывающе, как будто перезвон хрустальных колокольчиков, звучала странная музыка, несущая в себе тайну мироздания…

Елена Рерих

Вместо предисловия – от авторов

В этой книге мы не имели целью делать профессиональный разбор музыкальных, живописных, поэтических произведений Микалоюса Константинаса Чюрлёниса[1]1
  Mikalojus Konstantinas Čiurlionis (лит.); Mikołaj Konstanty Czurlanis (польск.).


[Закрыть]. Заинтересовавшимся читателям мы рекомендуем следующие издания на русском языке: «Воспоминания о М. К. Чюрлёнисе» Ядвиги Чюрлёните, «Соната весны» и «Творчество Чюрлёниса» Витаутаса Ландсбергиса, «Мир как большая симфония» Марка Эткинда, «Гимн солнцу: Чюрлёнис» и «Искусство Чюрлёниса» Феликса Розинера.

Наша задача – рассказать о жизни и творчестве литовского гения, его сложной судьбе, о его признании во всем мире.

В книге не единожды будет фигурировать написание фамилии – Чурлянис – под такой фамилией Микалоюс Константинас был известен при жизни и несколько десятилетий позже, до начала 1960-х годов. При жизни он будет и Николай Константинович Чурленис – русская форма имени. И только с середины 60-х годов ХХ века установилось написание в русскоязычных текстах Микалоюс Константинас Чюрлёнис.

Микалоюс Константинас Чюрлёнис – превосходный композитор, классик литовской национальной музыки, удивительный, уникальный художник, сделавший попытку слить воедино два вида искусства – музыку и живопись. Поэтому его называют живописцем в музыке и музыкантом в живописи.

В своем творчестве Чюрлёнис гениально выразил романтику, мечту и фантазию. Он обращался к темам вселенной, природы и человеческого бытия, выбрав в искусстве новый, нехоженый путь, и стал «вестником иных миров».

Оригинальность его творчества таится в способности смотреть на окружающий мир глазами философа, поэта и музыканта. Он не имел предшественников и не оставил последователей – его жизнь трагически оборвалась в расцвете таланта – в 35 лет. Из них всего шесть лет были посвящены живописи, но за этот короткий период Чюрлёнис, став художником-новатором, успел создать около трехсот неповторимо своеобразных произведений, пронизанных музыкой, страстью и напряженными исканиями.

Пролог. В «укромном местечке Дайнавского края»

Чем дальше от нас уходит время, когда творил Микалоюс Константинас Чюрлёнис, тем с большим вниманием, интересом, пониманием мы относимся к его творчеству.

Нельзя оставаться равнодушным, стоя перед его картинами. Каждый человек, каждое поколение открывает и будет открывать для себя вновь и вновь творения Чюрлёниса. Видеть и слышать в них только свое, понимать их по-своему. В этом его вечность, в этом тайна всё возрастающего интереса к нему и его творчеству, в этом ценность его искусства. Творчество Чюрлёниса совершенно неповторимо, оно иногда непревычно, и в этом тоже его прелесть. Счастливы те люди, которые знакомятся с ним впервые – перед ними открывается нечто новое! Он художник мысли, символа, философии, фантазии, его работы музыкальны, сказочны. Можно по-разному относиться к его творчеству, но одно неоспоримо – нельзя оставаться равнодушным перед его картинами, слушая его музыку. Он соединил музыку и живопись и внес туда поэзию. Он впервые открыл нам космизм в живописи. Он создавал не просто музыкальные симфонии, он создавал симфонические поэмы. Это были поэмы пробуждающегося леса, моря спокойного, но вдруг поднимающего огромные волны. Он создавал музыку на своем мольберте. Его живописные сонаты Солнца, Весны, Моря звучали красками, в них жила музыка. Уже в наше время один пианист, впервые увидев Allegro «Сонаты звезд», воскликнул: я обязательно это сыграю! Но как могло случиться, что, выросший в крестьянской среде, он достиг философских вершин в своем творчестве, стал родоначальником литовской симфонической музыки, стал первым космистом в живописи? И все это за свои короткие 35 лет жизни, за девять лет творческой жизни.

Биография человека начинаться должна задолго до его рождения. Насколько «задолго»? Это уж как кому повезет – либо с родословной, либо с потомками, интересующимися своим родословием. К сожалению, в большинстве случаев многие из нас знают своих предков в лучшем случае на уровне дедов или прадедов. Такое впечатление, что деды и прадеды появились на свет божий от Адама и Евы. Причин тому может быть много, и не только то, что мы «ленивы и нелюбопытны».

В случае с гением не только литовского народа Микалоюсом Константинасом Чюрлёнисом на сегодняшний день ситуация обстоит примерно так же… Вот поэтому мы хотим, прежде всего, познакомить читателя с его корнями.

Немного предыстории

Отец Микалоюса Константинаса Чюрлёниса Константинас родился в 1846 году (по другим источникам около 1846 года) в большой литовской деревне Гуобиняй Лишкявского прихода Гродненского уезда Гродненской губернии[2]2
  Ныне Лишкява и близлежащие деревни относятся к Варенскому району Алитусского уезда Литвы.


[Закрыть] в многодетной семье вольного крестьянина Стасиса Чюрлёниса.

Согласно семейным преданиям, Стасис Чюрлёнис – человек был трудолюбивый, строгий, скупой и неразговорчивый, что не помешало ему в третий раз жениться в возрасте восьмидесяти лет. Можно предположить, что сына Константинаса родила не последняя его жена.

Мать свою Константинас (отец нашего героя) не помнил; вероятно, она умерла вскоре после его рождения. Родился Константинас в поле, во время уборки урожая. Домой младенца привезли на телеге не то с сеном, не то со снопами.

До революции 1917 года записи гражданского состояния (рождения, браки, смерти) у населения, исповедующего христианство, велись церковнослужителями в метрических книгах церковных приходов, прихожанами которого являлись жители населенного места.

Католические метрические книги состояли из трех томов: «О родившихся» (на латыни «Liber Natorum») или «О крещёных» («Liber Baptisatorum»); «О бракосочетавшихся» («Liber Matrimonium», «Liber Copulatorum») и «Об умерших» («Liber Mortuorum», «Liber Defunctorum») или «О погребённых» («Liber Sepultorum»).

Чюрлёнисы были католиками.

Поскольку Литва входила тогда в состав Российской империи и все официальные документы оформлялись на русском языке, Константинас, вероятно, в метрической книге был записан как Константин. Мы же будем называть отца нашего героя так, как его называли при жизни. Вероятно, записан он был под фамилией Чурленис. Согласно правилам орфографии русского языка после ж, ч, ш, щ не пишутся ю, я, ы, а пишутся у, а, и; исключение иноязычные слова и имена собственные.

Известны разные варианты написания фамилии: Чурлёнис, Чюрлионис, Чурлянис. В 1909 году в официальных документах, в частности, при заключении брака фамилия нашего героя писалась через «я» – Чурлянис.

Ко времени окончания начальной школы Константинас свободно говорил и писал по-русски, что в имперском государстве, конечно же, приветствовалось. К тому же он мастерски овладел каллиграфическим почерком. (И то и другое ему пригодится во взрослой жизни.)

«Ну-с, малый!»

Константинас, родившийся в крестьянской семье, сызмальства к сельскохозяйственному труду, к делам по хозяйству интереса не проявлял; в отрочестве и вовсе ошарашил отца с матерью, заявив, что мечтает стать органистом. (Родители знали, что сын много времени проводит в костеле, где орган, по его словам, «поет сразу на несколько голосов».)

Константинас постигал умение играть на полюбившемся инструменте у местного органиста. Впоследствии своим детям он частенько рассказывал о нем – первом и единственном в его жизни учителе музыки. Имя органиста не сохранилось, воспоминания же отца Ядвига Чюрлёните приводит дословно, как прямую речь:

– Это был толстый, медлительный в движениях старик. Перед каждым уроком он вынимал из кармана большой синий носовой платок, с его помощью прочищал свой большой красный нос, после чего, складывая платок и возвращая его в карман, говорил, обращаясь ко мне по-польски: «Ну-с, малый!» И хотя слух у меня был отменный, мне слышалось: «Нос малый». Я не понимал, зачем он обращает мое внимание на свой нос и почему говорит неправду: это у него-то нос малый?!

То, что органист даже с «малым» учеником говорил по-польски, не значило, что он поляк; мог быть и литовец. Говорить по-польски считалось правилом хорошего тона; русский язык был официальным, а литовский считался «мужицким». Константинас же овладел и тем, и другим, и третьим.

Исследователь жизни и творчества нашего героя Феликс Розинер в книге «Искусство Чюрлёниса» пишет, что происходило это в местечке Лишкява, что северо-восточнее курортного городка Друскеники[3]3
  Ныне Друскининкай, Литва.


[Закрыть]. Возможно. И в настоящее время главная достопримечательность Лишкявы – барочный ансамбль костела Пресвятой Троицы и доминиканского монастыря (вторая половина XVIII века). Конечно же, в костеле был орган.

Можно предположить, что Константинас мог стать большим музыкантом и даже композитором, но отсутствие средств на обучение не позволило ему получить настоящее музыкальное образование.

Уже будучи отцом семейства, Константинас упражнялся в игре на пианино. Ядвига Чюрлёните вспоминет нотную тетрадь отца – старую, истрепанную, с клавирами оперных увертюр, фантазиями и попурри, маршем из оперы Беллини «Норма»; дома он обычно исполнял марш по разным торжественным случаям. Придет время, и старший сын, Микалоюс Константинас, специально для отца будет сочинять органные прелюдии.

«Моим сватом стал орга́н!»

Наверное, не без протекции своего учителя Константинас начал свою трудовую деятельность органистом в Лишкяве. По свидетельству современников, был он замечательным органистом.

Его исполнительское искусство покорило юную прихожанку по имени Аделе. Аделе Радманайте. Была она из семейства евангелистов, эмигрировавших из баварского Регенсбурга, где евангельские христиане подвергались гонениям со стороны католической церкви.

По каким причинам именно в городишке Сейрияй образовалась колония «беглых» евангелистов, историкам еще предстоит установить. Известно, что немецкими поселенцами в Сейрияе была выстроена не только евангелическая церковь, но и начальная школа. Прижились в «укромном местечке Дайнавского края[4]4
  Дайнавское (Дайновское) удельное княжество (XIII–XIV века) в составе Великого княжества Литовского занимало территорию между реками Неманом и Вилией.


[Закрыть]» (определение поэта Антанаса Венцловы) и предки Аделе. Немецкая фамилия Радман обрела традиционные литовские суффиксы, и представительницы женского пола именовались Радманайте.

Аделе родилась в 1854 году. При крещении девочка получила сразу четыре имени – Аделе Она Мария Магдалена.

Отец Аделе (дед М. К. Чюрлёниса; имя неизвестно, предположительно, Радманас) был народным художником, изготавливал статуэтки из дерева и янтаря и продавал их во время праздников и ярмарок. Был он силач, к тому же из тех, что любят силушку свою показать.

Семейная легенда гласила: однажды Радманас поспорил с мужиками, что вырвет из земли дерево с корнями. (Вероятно, не дерево – деревце, однако и это редко, кому под силу.) Спор он выиграл да тут же упал на землю, кровь горлом хлынула. Вскоре Радманас умер. Было ему лет сорок. Без отца остались пятеро деток. (О супруге Радманаса мы, к сожалению, ничего не знаем.) Аделе исполнилось всего четырнадцать. Ее забрал к себе в дом, в город Олиту[5]5
  Ныне Алитус, Литва.


[Закрыть], кузен Шмитас. Аделе помогала кузену и его жене по хозяйству. Шмитас занялся и ее образованием. Девочка оказалась способной к языкам. Свободно овладела русским, польским, литовским. Знала немецкий. Шмитас пристроил Аделе (в подростковом возрасте) воспитательницей детей графа Опермана в поместье Анишкяй. Воспитательнице приходилось выполнять всякую работу. Позднее – до самого замужества – служила в гардеробной. Оперманы относили к ней хорошо и даже несколько раз брали с собой в Гродно и Вильну[6]6
  С 1939 года Вильнюс, Литва.


[Закрыть], где она вместе с ними побывала в драматическом театре и «даже слушала итальянскую оперу».

– Вы знаете, была я евангеличка, но при первой возможности в Лишкяве посещала католический костел, обычно с семейством графа, – делилась воспоминаниями со своими детьми Аделе годы спустя. – Я не очень разбиралась в католическом богослужении, да и не из любопытства туда ходила, а из-за чарующей органной музыки, которую понимала, как вы понимаете, без переводчика и принимала всем сердцем. Возвращаясь из костела домой, мне казалось, я продолжаю ее слышать!

Это было чем-то вроде предисловия к повествованию о знакомстве с будущим мужем. Рассказ Аделе либо начинала, либо завершала одной и той же фразой:

– Моим сватом стал орга́н! С органистом мы случайно встретились во дворе костела. Я не сдержалась и высказала Константинасу свое восхищение его игрой.

Супруг пояснял:

– Я давно уже приметил молодую красивую темноволосую девушку, своим обликом и поведением выделявшуюся среди остальных прихожан.

– Это, вероятно, потому, что во время богослужения я то и дело невольно оглядывалась, задирала голову и смотрела на хоры – там был орган, – посмеивалась Аделе. И признавалась: – Во дворе костела я обратила внимание, что и органист хорош собой.

Константинас был статным молодцем среднего роста; орлиный нос с небольшой горбинкой, глаза – голубые, волосы – русые, расчесанные на пробор, весьма внушительные усы, придающие лицу солидность.

Хороша ли была собой Аделе? Ядвига Чюрлёните пишет: «Не осталось ни одного ее портрета дней юности, но Кастукас рассказывал нам, что мама была очень хороша собой. “Ни одна из вас не может сравниться по красоте с мамой”, – говорил он. Я же помню ее уже поседевшей. Но лицо у нее было еще совсем гладкое, без морщин, глаза карие, цвет лица матовый – в этом Кастукас походил на нее».

Сохранился фотографический, значительно более позднего времени, парный портрет Аделе и Константинаса. Их облики полностью совпадают с приведенными словесными портретами – с поправкой на возраст, разумеется.

«Ее движения и походка и с возрастом остались живыми, энергичными. Особенно вспоминается ее добрый взгляд и ласковая, словно бы утешающая улыбка, в которой порой искрилось веселое лукавство», – добавляет Ядвига Чюрлёните, характеризуя мать.

Как отнеслись к возможной женитьбе сына родители Константинаса, неизвестно.

Аделе привела жениха в дом Оперманов – знакомить. Едва ли он произвел на них негативное впечатление. Но, понятно, Оперманам не хотелось лишиться воспитательницы (читайте – служанки), каких днем с огнем во всей Литве не найдешь. «Аделе собралась замуж – за кого? За какого-то органиста?!»

Графиня стала в самых нелестных словах рисовать девушке ее будущую жизнь. Все пустое! Для влюбленного сердечка разве сыщется уздечка?!

Константинас Чюрлёнис и Аделе Радманайте обвенчались в Лишкяве.

Во время венчания жених не удержался, попросил органиста уступить ему ненадолго место за пультом (рабочее место органиста) и исполнил марш из оперы Беллини «Норма».

Случилось это в 1873 году.

Глава первая. «Как некогда, когда я был еще ребенком…» (1875–1889 годы). Ораны – Друскеники

Молодые поселились в маленьком городке Ораны, что на юге Литвы. Именно там 22 сентября 1875 года[7]7
  Здесь и далее даты приводятся по новому стилю.


[Закрыть] у супругов Чюрлёнис родился первенец – герой нашего повествования.

Ораны – таково до 1917 года официальное (польское) название современной Варены – упоминаются впервые в 1413 году. После открытия в 1862 году железной дороги Санкт-Петербург – Варшава появилось поселение Варена-2 с железнодорожной станцией, а прежняя Варена (в пяти километрах от железной дороги) стала называться Старая Варена (Senoji Varena). В 1946 году Варена получила статус города.

Варена, по непонятным нам причинам, часто «выпадает» из биографии Чюрлёниса. Иногда, даже в солидных изданиях, местом его рождения называют Друскининкай. А экскурсионные туры «По местам Чюрлёниса» редко включают Варену в свои планы. И напрасно.

Всего у Константинаса и Аделе Чюрлёнис было девять детей: пятеро сыновей и четыре дочери.

В 1879-м родилась Мария, в 1881-м – Повилас, в 1883-м – Юзе, в 1887-м – Стасис, в 1890-м – Пятрас, в 1893-м – Йонас, в 1896-м – Валерия, в 1899-м – Ядвига.

Ядвига Чюрлёните – музыковед, профессор Вильнюсской консерватории, автор «Воспоминаний о М. К. Чюрлёнисе». Мемуары написаны хорошим литературным языком, что говорит о ней как о мастере художественного слова (в прямом, а не в переносном значении). Книга, переведенная на русский язык Алисой Берман, издана в Вильнюсе в 1975 году. Она служит наиболее полным источником, из которого практически все авторы, пишущие о Чюрлёнисе, черпают информацию о его детстве, взаимоотношениях в семье. Но и в этой книге есть неточности, аберрации.

Итак, 1875 год. Имя первенцу дали двойное – Микалоюс Константинас. Константинас – по отцу.

Ядвига Чюрлёните объясняла: «…у нас в семье бытовала традиция крестить детей двумя, а иногда и больше именами, пришла она от родных матушки».

Аделе считала неправильным употребление только одного, первого, имени – Микалоюс, так как «в будущем этого может внести путаницу в его биографию». К сожалению, «путаницу» вносит то обстоятельство, что отец и сын носили одно имя – Константинас. В тех случаях, когда они в тексте фигурируют одновременно, старшего будем называть Константинас (отец).

В семье, дома, Микалоюса Константинаса называли Константом, уменьшительно-ласкательно – Костеком. Когда подрос – Кастукасом. Константом будут называть Чюрлёниса и его варшавские друзья, а еще – на польский манер – Кастусем. Жена София – по-жематийски – Каститисом. (Это читателю необходимо помнить и иметь в виду.)

В России, позднее – в Советском Союзе Чюрлёнис имел русское имя и даже «обрел» отчество – Николай Константинович. Только к середине 1950-х «выяснили», что у Чюрлёниса двойное имя. Отчества же у литовцев появились после насильственного присоединения прибалтийских государств к Советскому Союзу; младшие сестры Чюрлёниса Ядвига и Валерия стали Константиновнами.

«Литовский Баден-Баден»

В 1878 году, когда Кастукасу (в семье он еще единственный ребенок) было три года, семья Чюрлёнисов переехала в курортный городок Друскеники.

В книгах мемуарного жанра, в исследовательских работах, в различных публикациях в прессе, в книге Ядвиги Чюрлёните «Воспоминания о М. К. Чюрлёнисе», Друскеники фигурируют под современным названием Друскининкай, даже когда она приводит фрагменты писем брата.

Друскеники (со 2 ноября 1939 года до 6 ноября 1940 года входившие в состав Белорусской ССР) с образованием Литовской ССР и включением ее в состав СССР вместе с окрестными деревнями были переданы новой советской социалистической республике. Тогда-то, в 1940-м, название города видоизменилось – за счет литовского суффикса «кай», означающего место.

Происходит же оно от литовского druskininkas, означающего «занимающийся соляным промыслом», которое в свою очередь производное от слова druska – «соль».

Первое упоминание деревни Друскеники в исторических источниках относится к 1563 году.

Курортом Друскеники фактически становятся в конце XVIII века, когда личным врачом последнего польского короля и великого князя Литовского Станислава Августа Понятовского были экспериментально подтверждены целебные свойства минеральных источников.

Профессор химии Виленского университета Игнатий Фонберг, и сам проводивший исследование минеральных вод в Друскениках, свидетельствует: в 1830 году Румелл впервые произвел химический анализ воды одного минерального источника в деревне Друскеники и установил наличие солей натрия и кальция, а также гипса и сульфатов магния. На основании этих данных Гродненское общество врачей впервые дало бальнеологические указания для посетителей минеральных источников Друскеник.

В 1835 году Фонберг представил на Высочайшее имя доклад о лечебных свойствах минеральных источников, после чего в декабре 1837 года Высочайшим повелением государя Николая I официально был основан курорт Друскеники.

В 1861 году в городе зафиксировано девять минеральных источников, а в 1884 году их было уже шестнадцать.

В 1837 году в городе начинается строительство водолечебницы, гостиниц. Открывается курзал. Город становится не только местом лечения, но и местом развлечений. Спектакли, концерты, танцы – в Друскениках не соскучишься!

В теплое время года сюда «на воды» стекались, прежде всего, конечно, состоятельные обыватели. Курортники пили целебную воду, прогуливались по парку и в курзале, купались в Немане и в озерах – Друсконис, Виюнелес и Мяргялю Акис, окружённом лесом. Еще три пруда – на реке Ратничеле, на юго-восточной границе города.

Уже в первой половине XIX века во время курортных сезонов Друскеники становятся «летней столицей» Литвы, поскольку в Европе распространилась мода пребывать летом «на водах», а польско-литовская знать и интеллигенция своим патриотическим долгом полагали пребывание на своем, литовском, курорте.

В конце XIX века в Друскеники приезжают из Варшавы и Санкт-Петербурга, из Москвы и Киева.

Расположен город на берегах могучего Немана в районе впадения в него маленькой бурной речки Ратничеле, на равном расстоянии (порядка 130 километров) от обеих литовских столиц: современной – Вильнюса и Каунаса, являвшегося столицей Литовской республики с 1919 по 1940 год.

Во времена, когда между выездом за рубеж большинства советских граждан и космическим полетом можно было ставить знак равенства, Друскининкай называли «литовским или нашим Баден-Баденом». Впрочем, так его именовали разве что реже, и в царской России. Ныне это – бальнеологический, грязевой и климатический курорт. Один из красивейших в Европе.

В Друскининкае курортникам и туристам непременно расскажут легенду о том, что долина рядом с городом поглотила город Райгардас – он ушел под землю с башнями, замками, костелами и колокольнями, и что и в наше время по ночам можно услышать крики людей, взывающих о милосердии, звон колоколов и волшебную музыку. Выход из подземного города по легенде перекрыт на краю долины Чёртовым камнем. Слезы заточенных жителей собираются в подземное озеро – отсюда и соленые воды Друскининкая.

И по сей день в долине, окруженной вековым лесом, не растут деревья!

Долина Райгардас – одно из излюбленных мест Чюрлёниса. Он напишет пейзаж-триптих «Райгардас», в котором найдет отражение легенда о трагедии города, такая же легенда, как об «острове любви» на Немане. «Остров любви» подвигнет его к написанию одной из самых загадочных картин – «Покой».

В 1963 году в Друскининкае в «родительском доме» Чюрлёниса создан его мемориальный музей[8]8
  Дом-музей М. К. Чюрлёниса; современный адрес: Друскининкай, ул. Чюрлёниса, 35.


[Закрыть]. Все правильно. Именно – в «родительском доме». Но даже в официальных изданиях можно встретить следующее: «Дом, в котором прошли детство и юность М. К. Чюрлёниса…» А вот это неверно. Поскольку усадьбу с двумя домами на Надозерной улице Чюрлёнисы приобрели в 1896 году, когда Кастукасу был уже 21 год, да и бывал он в Друскениках только наездами.

«Родительский дом» в Друскениках. Рисунок М. К. Чюрлёниса. 1905 (?) г.

В Доме-музее М. К. Чюрлёниса в Друскининкае. Современный вид

До 1896 года Чюрлёнисы жилье снимали. Но вот что интересно (можно сказать – мистическая история!): сразу после переезда в Друскеники они поселились и какое-то недолгое время жили в одном из тех домов, где сейчас музей.

Потом снимали жилье у известного скряги, «достойного пера Мольера» (определение Ядвиги Чюрлёните), хорошо известного всему городу не по фамилии, а по прозвищу, являющемуся точной его характеристикой, – Крисюкас. Вообще-то крыса по-литовски žiurkė, но жители Друскеник в большинстве своем владели русским языком и при желании могли трактовать и «говорящую» фамилию, как им угодно.

Жил Крисюкас на берегу озера Друсконис, при въезде в город со стороны Гродно, на улице, которая так и называлась – Гродненская. В его доме, «скромном, побеленном», и поселились Чюрлёнисы, здесь у Константинаса и Аделе родились шестеро детей – исключение Константинас, Юзе и Ядвига.