Текст книги "Социология"

Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770–1831) – один из наиболее крупных представителей немецкой классической философии. Родился в Штуттгарте, в семье крупного чиновника. Окончил Тюбингенский теологический институт. Был домашним учителем в Берне, редактором газеты в Бамберге, директором гимназии в Нюрнберге, профессором философии в Гейдельбергском и Берлинском университетах. Основные сочинения: «Феноменология духа» (1807), «Наука логики» (1812–1816), «Энциклопедия философских наук» (1817), «Основоположения философии права» (1821), «Философия права» (1826) и др. Посмертно изданы «Лекции по философии истории» (1837), «Лекции по истории философии» (1833–1836), «Лекции по эстетике» (1835–1838).

У всемирной истории имеется своя цель, и это, по мнению Гегеля, свобода. Если в государствах Древнего Востока свободен был только один человек – правитель-деспот, в античных государствах Европы имела место свобода немногих, то в государствах христианского мира присутствует стремление к осуществлению свободы всех. В осуществлении идеала свободы Гегель видел оправдание того зла, которым переполнена социальная жизнь народов. Индивиды ввергаются в водовороты исторических событий, независимо от того, хотят они этого или нет; им кажется, что они преследуют свои собственные, частные или групповые, интересы и цели, но на самом деле их деятельность целиком подчинена стратегическим планам Абсолютного Духа. Наибольшей значимостью при этом обладают действия тех людей, чьи усилия целиком совпадают с замыслами Мирового Разума, который предоставляет им наибольшую свободу в начинаниях и осуществлении задуманных планов.

Право как одна из важнейших социокультурных форм имеет самое непосредственное отношение к свободе, помогая индивидам обретать в практической и духовной жизни необходимый простор для социального самоутверждения. Для Гегеля идея права – это идея свободы, или «наличное бытие свободной воли». Как и всему сущему, праву свойственна своя логика диалектического развития, в ходе которого оно проходит несколько фаз. Первую из них Гегель называет абстрактным правом. На этой ступени свобода человека проявляется как его право владеть собственностью. Именно собственность делает его личностью, субъектом правосознания и правоотношений, способным уважать личность в любом другом человеке. На уровне абстрактного права учитываются только внешние предпосылки правоспособности субъекта. Что же касается внутренних, мотивационных аспектов его правосознания, то здесь речь о них пока не идет. Следующую после абстрактного права ступень Гегель называет моральностью. Здесь речь идет уже о том, что субъекты права должны не только обладать частной собственностью, но и иметь развитое правосознание, с уважением относиться к требованиям правопорядка, уметь оценивать свои и чужие поступки с точки зрения добра и зла, законности и справедливости, иметь соответствующие представления о субъективной, мотивационной стороне преступлений. На этом уровне от личности требуется способность критически анализировать свои отношения с морально-правовой реальностью. В целом моральность трактуется Гегелем как образ мыслей, совесть и воля частных лиц, воплощающиеся в их действиях. А ее недостатком он считает то, что она заставляет индивидов расточать «скучные жалобы» на несовершенства мира, на жестокость истории и злонравие людей. Морализирование для Гегеля – пустое и бессмысленное занятие, которое выглядит смешным на фоне тех грандиозных исторических задач, которые решает Мировой Дух. Эти недостатки преодолеваются на третьей, высшей, ступени, именуемой нравственностью и предполагающей развитие у индивидов созидательных способностей к жизнестроительству и правотворчеству. Здесь они выказывают способность к созданию различных форм цивилизованного общежития, включая семью, гражданское общество и государственность. Во всем, что при этом создается, присутствуют особенности народного духа и религиозных воззрений народных масс.

Гегель одним из первых в истории европейской социальной мысли развел в разные стороны понятия гражданского общества и государства. В его понимании гражданское общество – это социальная целостность, состоящая из трех основных элементов-сословий: 1) субстанциального (земледельцев и крестьян);

2) промышленного (фабрикантов, торговцев, ремесленников);

3) всеобщего (чиновников). Этой трехкомпонентной целостности сопутствует совокупная система материальных интересов индивидов, представляющих все эти сословия. В сфере гражданского общества индивиды выступают как частные лица, преследующие в первую очередь свои личные жизненные цели и стремящиеся к удовлетворению своих разнообразных потребностей. Последнее обстоятельство заставляет Гегеля включить в систему гражданского общества следующие компоненты: а) многообразие потребностей граждан и производство средств по их удовлетворению; б) совокупность корпораций граждан, защищающих интересы последних; в) ценности свободы, нравственности, культуры, защищаемые и развиваемые гражданами как частными лицами.

Наиглавнейшим результатом правотворческих усилий людей Гегель считает государство, поскольку только в нем человек обретает максимальную свободу. Существование государства – это «шествие Бога в мире», высшее выражение разумности, воплощение идей права и свободы, истинно триумфальное самообнаружение благой премудрости Абсолютного Духа («мир, созданный духом для себя»), реализация Божественной воли. Гегель сравнивает государство с произведением искусства, говорит о его архитектонике, соразмерности частей, строгости пропорций, сравнивает его элементы с колоннами, арками, контрфорсами. В основании этого творения лежат принципы порядка, дисциплины, законности, а наилучшей из всех форм государства является для Гегеля наследственная конституционная монархия. Предназначение человека состоит в том, чтобы жить в государстве, поскольку только оно способно дать каждому возможность вести жизнь цивилизованного субъекта, обладающего правовым и нравственным сознанием. Государство преодолевает и снимает противоречия всех предыдущих социальных форм, всех ранних ступеней исторического развития. Покровительствуя человеку, оно требует от него взамен служения, полной самоотдачи, а при необходимости и самопожертвования. И гражданин обязан всегда быть готовым к тому, чтобы пренебречь своими личными интересами во имя интересов государства. Государство несет в себе самоцель своего развития, каковой является его собственное могущество, а индивиды для него – всего лишь средства достижения и сохранения этого могущества. Они не вправе рассчитывать на счастье и тем более требовать его; государству и стоящему за ним Мировому Духу нет до их желаний никакого дела. Главная обязанность, моральный долг гражданина состоит в том, чтобы быть покорным воле государства и с готовностью приносить свои силы, способности, таланты и даже саму жизнь на жертвенный алтарь во имя процветания и могущества «земного бога». В этом пункте обнаруживается глубокое внутреннее противоречие гегелевской концепции: начав с утверждения идеи свободы, он приходит к ее отрицанию. Для того чтобы Мировой Дух, воплотившийся в социальном теле государства, успешно восходил по ступеням прогресса, ему нужны жертвы: человеческие несчастья и страдания, растоптанные судьбы и погубленные жизни переплавляются, перегорают в топке гигантской сверхмашины и дают энергию, необходимую для поступательного движения.

Гегель ввел в философско-теоретический оборот категорию неправа, обозначив с ее помощью особенную волю, демонстрирующую произвол и свою отдельность от всеобщей воли и всеобщего права, под которым подразумевается естественное право. Данное понятие обнаружило не меньшую содержательность, чем противостоящая ей фундаментальная категория права. Право и неправо, являясь в филологическом отношении антонимами, стоят, однако, рядом, подобно тому, как в одних и тех же смысловых рядах пребывают понятия света и тьмы, добра и зла, истины и лжи. Пользование каким-либо одним из них предполагает непременный ценностно-смысловой фон, создаваемый его противоположностью, поэтому совершенно очевидно, что поскольку существует положительное (позитивное) право, то есть все основания говорить и об отрицательном (негативном) праве или неправе. Гегель указывает на три формы неправа. Первая – это непреднамеренное, или гражданское, неправо. Оно имеет место среди субъектов с наивным, неразвитым правосознанием, не видящим разницы между правом и его противоположностью. Здесь воля не свободна от своих частных интересов, отстаивая которые индивиды считают правом все то, чего они желают, к чему стремится их воля. За это им не полагается наказания, ибо они в своем ослеплении полагают, что не хотят ничего из того, что противоречит праву. Вторая форма неправа – обман, позволяющий одним субъектам создавать видимость права для других с тем, чтобы те не замечали подмены, в которой всеобщее заменено особенным, а действительное – кажущимся. В условиях преобладания этой разновидности неправа индивиды готовы с уважением относиться к требованиям стоящей над ними особенной воли, пренебрегая при этом императивами всеобщего, естественного права. Обманутые, они верят в то, что власти обходятся с ними соответственно праву. Третья форма – преступление. Здесь субъект сам желает неправа, даже не пытаясь прибегать к видимости права и не стараясь интерпретировать неправо как право. В преступлении не уважается ни право само по себе, ни право, каким оно кажется человеку, т. е. равно отрицаются его объективная и субъективная стороны. Гегель говорит о таком проявлении неправа, как насилие, которое изначально неправомерно, поскольку в качестве изъявления воли, нацеленной на другую свободную волю, оно разрушает и самое себя. Более того, оно никогда не достигает своей конечной цели – полного, абсолютного подчинения чьей-либо воле. Если человека как живое существо можно насильно принудить к чему-либо, подчинить физическую, внешнюю сторону его жизни власти других людей, то его автономная воля, бессмертная свободная душа не могут быть принуждены. Социум, в котором господствуют антагонизмы, является средоточием всех видов неправа. В нем существует стихия массового сознания с его бессознательной склонностью к непреднамеренному неправу. В нем могут сознательно культивироваться различные виды идеологической лжи и всегда существуют социальные механизмы по воспроизводству преступлений. Наиболее опасным неправо становится в условиях, когда вся государственная машина начинает работать в режиме аристотелевской неправосудности, когда она, движимая пафосом отрицательности, использует любые средства ради достижения своих политических целей, когда законодательная, исполнительная и судебная власть позволяют себе произвол, функции правового механизма становятся дисфункциями, законы перестают отвечать критериям справедливости, а понятия гуманности, законности, справедливости становятся юридическими фикциями.

Неправо заявляет о себе, если государственное принуждение превышает пределы, допустимые в цивилизованном обществе, и превращается в насилие. Неправом становится то, чему произвол сообщает силу права. «То обстоятельство, что насилие и тирания могут быть элементом позитивного права, является для него чем-то случайным и не затрагивает его природу» (Гегель Г. В. Философия права. М., 1990. С. 62). Неправо равнодушно к проблемам свободы и законности, цинично игнорирует коренные интересы граждан и потому может существовать только в условиях отсутствия гражданского общества. Таким образом, встав на путь самоотрицания, право превращается в собственную противоположность. Право, ставшее неправом, не выполнившее своих функций, не справившееся с задачей воспрепятствования превращению мира в ад, допускает чудовищную по масштабам и низости подмену, а с нею и роковую метаморфозу, в результате которых социальный мир начинает проваливаться в «адское» состояние.

Гегель достаточно свободно пользовался категорией неправа, демонстрируя ее семантическую гибкость. Так, в предисловии к «Философии права» он писал о том, что у человека есть возвышенное божественное право мыслить свободно в поисках глубинных оснований предметов, но если он станет понимать свободу мышления как произвол, как возможность отступлений от общезначимого и изобретений чего-то особенного, его право не замедлит обратиться в неправо.

Фридрих Карл Савиньи (1779–1861) – германский исследователь, глава исторической школы права. Был профессором университетов Марбурга и Берлина. В тридцать один год стал ректором Берлинского университета. Занимал пост прусского министра. Основные сочинения: «О призвании нашего времени к законодательству и к правоведению» (1815), «История римского права в средние века» (в 6 т.; 1815–1831), «Система современного римского права» (в 8 т.; 1840–1849) и др.

Теоретическая позиция Савиньи проявилась в своих основных чертах как реакция на идею создания общегерманского Гражданского кодекса. Он выступил с утверждением о том, что создание системы права представляет собой процесс самообнаружения национального духа, или «духа народа». Этот процесс совершается в соответствии с логикой естественного развития, напоминающей стихийную эволюцию живого организма.

Основание нормативности составляет некая нематериальная субстанция, которую невозможно описать при помощи обычных понятийных и образных средств и потому приходится довольствоваться поверхностными сравнениями и метафорами. Эта субстанция представляет собой нечто вроде зерна, пребывающего в почве национального духа. Его прорастание, развитие проходит два основных этапа и дает, соответственно, два исторических плода: 1) стихийно сложившуюся систему обычного права; 2) систему положительного права, прошедшего специальную обработку теоретическим сознанием правоведов, но продолжающего сохранять связь с обычным правом и народным духом.

Джон Остин (1790–1859) – английский правовед. Учился в университетах Геттингена и Берлина. Был профессором Лондонского университета, возглавлял кафедру юриспруденции. В XIX в. концепция Остина пользовалась авторитетом среди европейских правоведов позитивистской ориентации. В его «Лекциях о юриспруденции, или Философии позитивного закона» право рассматривалось в традиционном для англичан эмпирико-фактографическом, утилитаристском ключе, при полном отсутствии какой бы то ни было метафизики. Право трактовалось как совокупность нормативных предписаний, исходящих от лиц или учреждений, обладающих властью, и адресованных лицам, находящимся в положении подчинения, руководствующимся привычкой к повиновению.

Источником позитивного права выступает суверенная светская власть, располагающая реальной силой и способная гарантировать исполнение своих требований. Наличие санкций, предполагающих наказание за неповиновение, придает праву принудительный характер. Остин утверждал, что существует право в строгом смысле слова, устанавливаемое одними разумными существами для других разумных существ, но к нему нельзя относить нормативные требования, устанавливаемые социальными субъектами, не обладающими статусом суверенов, а также предписания общественного мнения, нормы международных соглашений, правила этикета и моды, нравственные нормы защиты чести. Для обозначения всей совокупности этих требований Остин ввел понятие «позитивной морали». Позитивное право должно быть совершенно свободным от воздействий позитивной морали и не позволять ей оказывать на него регулятивное воздействие. Равным образом оно должно относиться и к религиозным нормам. Проблемы этики и религиозного воспитания имеют право на существование, но в практически функционирующей юриспруденции им нет места. Рассуждая в духе традиций английского прецедентного права, Остин признавал ведущую роль судов в правовом нормотворчестве.

Артур Шопенгауэр (1788–1860) – немецкий мыслитель. Учился в Геттингенском и Берлинском университетах. Его главный труд – книга «Мир как воля и представление» (1819) привлекла к себе внимание научной общественности лишь спустя двадцать лет после своего выхода.

В основе концепции Шопенгауэра лежит идея мировой воли как первосущности, первопричины всего того, что происходит с природой, обществом и человеком. Согласно его учению, миропорядок лишен разумного содержания, а жизнь не имеет ни цели, ни смысла. Миром правит не благой и мудрый Абсолютный Разум, как у Гегеля, а неразумная, иррациональная, слепая и злая мировая воля, выступающая источником всевозможных бед, несчастий, катастроф, выпадающих на долю человека и человечества. Мировая воля виновна в том, что в мире нет справедливости, а злом он переполнен сверх всякой меры. Она подталкивает людей к активным действиям, которые легко оборачиваются преступлениями. Наделенные жаждой жизни и эгоистическими инстинктами, люди чаще причиняют друг другу страдания, чем достигают истинного счастья. Жизнь большинства из них похожа на сущий ад. Когда Данте во время сочинения «Божественной комедии» брал материал для своего «Ада» из реальной жизни, то в результате у него, по мнению Шопенгауэра, получился «весьма порядочный ад». Человеку приходится мириться с онтологической предзаданностью того, что из-за всевластия мировой воли история с ее преступлениями и войнами предстает подобием хаоса.

Шопенгауэр полемизирует с Руссо, утверждавшим, будто человек от природы добр, а во всех его нравственных изъянах виновна цивилизация. Сам он утверждает, что человек – это страшное подобие дикого животного, которое не смогли укротить цивилизация и культура. В периоды социальных потрясений, когда ослабевает законопорядок, истинная природа человека, движимая зовом мировой воли, прорывается, и тогда обнаруживается, что своей свирепостью люди не уступают тиграм и гиенам. Лишь охранительные функции государства и права позволяют предотвращать значительную часть столкновений между гражданами и сдерживать до известных пределов злой напор мировой воли.

Людвиг Фейербах (1804–1872) – немецкий мыслитель. Сын известного юриста А. Фейербаха. Учился в Гейдельбергском и Берлинском университетах. Был приват-доцентом Эрлангенского университета. За публикацию сочинения «Мысли о смерти и бессмертии» был лишен права преподавания. Многие годы провел в сельском уединении, посвятив себя творчеству. Его основные сочинения: «История новой философии» (в 3 т.; 1833–1838), «К критике гегелевской философии» (1839), «Сущность христианства» (1841), «Предварительные тезисы к реформе философии» (1842), «Основные положения философии будущего» (1843), «Сущность религии» (1945), «Теогония» (1957).

Фейербах рассматривал религию не с теологических, а сугубо светских позиций. Его секуляризм предписывал видеть в ней социокультурное, психологическое явление. Истоки религиозности следует искать не в Боге, а в самом человеке, в особенностях его психики, в способности испытывать страх и бессилие, страдать от одиночества и угрозы приближающейся смерти. Эти чувства и породили в человеческом сознании образ всемогущего существа, способного утешить и спасти от страха. Затем этот образ незаметно для самих людей отделился от их сознания, и они начали воспринимать его как некоего самостоятельно существующего субъекта – Бога.

Антропология Фейербаха пронизана духом эвдемонизма. Главным стремлением человека, заложенным в него самой природой, является стремление к счастью, соотносимое с нормативными предписаниями разума. Важным фактором нормативности выступает общение между людьми, взаимодействие «я» и «ты», создающее предпосылки для существования нравственности. Желая счастья для себя, человек стремится, чтобы и окружающие его люди тоже были счастливы, возводя это стремление в свой нравственный долг. Руководящим началом, предопределяющим направленность индивидуального нормативного поведения, является воля, которую Фейербах понимал не как функцию человеческого духа, но как атрибут всего человека в целом с его телесностью и духовностью. Отсюда – зависимость воли от многих, в том числе характерологических и возрастных, особенностей индивидов. Иными словами, на деле воля не свободна, хотя и стремится быть свободной. Абсолютно свободные волеизъявления человеку недоступны. Над внешней природой и собственной телесностью он может господствовать только одним способом – повинуясь им, вписывая свою активность в рамки естественной необходимости.

Фейербах практически воспроизводит спинозовскую концепцию свободы как познанной необходимости. Он вводит понятие свободной необходимости в качестве связующего начала между естественными склонностями и нравственным долгом человека, но это не смягчает жесткую детерминистскую направленность его концепции.