Текст книги "Проклятие Кукуя. Тайны и были Немецкой слободы и её обитателей"

«Повреждение нравов в России» Екатериной и Меншиковым

Пётр I и Екатерина I

В 1858 году А. И. Герценом было напечатано прелюбопытнейшее сочинение князя Михаила Михайловича Щербатова (1733 – 1790 годы) «О повреждении нравов в России», из которого широкие массы русских и европейских обывателей впервые с изумлением узнали о череде российских дворцовых переворотов восемнадцатого столетия.

Первые из них начались во Дворце на Яузе.

Не всё и не всегда было радужно в отношениях Петра со своим другом и соратником «Алексашкой». А за несколько месяцев до смерти императора ситуация изменилась в корне.

Меншиков был отдалён от царского двора и снят с поста руководителя военного ведомства за очередное воровство. Он в ужасе, и не без основания, ждал царской расправы.

Не могла Александру Даниловичу помочь и его надежная покровительница и заступница – императрица Екатерина, покои которой в это время украшала заспиртованная в стеклянном сосуде голова её казненного любовника Монса. А другая заспиртованная голова – Марии Гамильтон, бывшей петровской любовницы, хранилась в Кунсткамере и сейчас напоминала Екатерине о том, что её супруг делает с неверными женщинами.

Мария Гамильтон перед казнью. Худ. П. Сведомский

9 ноября 1724 года тридцатишестилетний камергер Виллим Монс был арестован по анонимному доносу о любовной связи с Екатериной и о их предстоящем свидании, которое состоялось и подтвердило факт измены.

Говорили, что император лично приходил к Монсу в узницу, и тот, под страхом пыток, рассказал всё в красках и подробностях об их преступной связи. После этого Екатерина в слезах на коленях долго вымаливала сохранить ей жизнь.

26 ноября Монсу отрубили голову перед зданием Сената в Петербурге. На следующий день царь провёз жену мимо эшафота, на котором лежало тело её любовника.

Конечно, официально Монса обвинили в мздоимстве и казнокрадстве, чем он тоже любил заниматься.

Императрица могла только гадать, какую участь приготовил для неё Пётр: смерть, подобно казни фаворитки Марии Гамильтон или арест и заточение в стенах Шлиссельбургской крепости, где томилась первая жена императора – Евдокия Лопухина.

Вот как историк С. М. Соловьев описывает последние эти дни императора: «К неприятностям от Монсовой истории присоединились неприятности от неисправимого Меншикова, у которого Пётр принужден был отнять президентство в Военной коллегии; президентом её был назначен князь Репнин. Макаров и члены Вышнего суда были также обвинены во взятках.

Казнь Виллима Монса. Гравюра

Всё это действовало на здоровье Петра. Он доживал только 53-й год своей жизни.

Несмотря на частые припадки болезни и на то, что уже давно сам себя называл стариком, император мог надеяться жить ещё долго и иметь возможность распорядиться великим наследством согласно с интересами государства. Но дни его уже были сочтены; никакая натура не могла долго выдерживать такой деятельности.

Когда в марте 1723 года Пётр приехал в Петербург по возвращении из Персии, то его нашли гораздо здоровее, чем как он был перед походом.

Летом 1724 года он сильно занемог, но во второй половине сентября начал, видимо, поправляться, гулял по временам в своих садах, плавал по Неве.

22 сентября у него сделался сильный припадок, говорят, он пришёл от него в такое раздражение, что прибил медиков, браня их ослами; потом опять оправился; 29 сентября присутствовал при спуске фрегата, хотя сказал голландскому резиденту Вильду, что всё чувствует себя немного слабым. Несмотря на то, в начале октября он отправился осматривать Ладожский канал, вопреки советам своего медика Блюментроста, потом поехал на Олонецкие железные заводы, выковал там собственными руками полосу железа весом в три пуда, оттуда отправился в Старую Руссу для осмотра солеварень, в первых числах ноября поехал водою в Петербург, но тут, у местечка Лахты, увидав, что плывший из Кронштадта бот с солдатами сел на мель, не утерпел, сам поехал к нему и помогал стаскивать судно с мели и спасать людей, причем стоял по пояс в воде.

Смерть Петра Великого. Худ. Б. Чориков

Припадки немедленно возобновились; Пётр приехал в Петербург больной и не мог уже оправиться; дело Монса также не могло содействовать выздоровлению. Пётр уже мало занимался делами, хотя и показывался публично по обыкновению. 17 января 1725 года болезнь усилилась; Пётр велел близ спальни своей поставить подвижную церковь и 22 числа исповедался и приобщился; силы начали оставлять больного, он уже не кричал, как прежде, от жестокой боли, но только стонал.

26 числа ему стало ещё хуже; освобождены были от каторги все преступники, невиновные против первых двух пунктов и в смертоубийствах; в тот же день над больным совершено елеосвящение. На другой день, 27 числа, прощены все те, которые были осуждены на смерть или на каторгу по военным артикулам, исключая виновных против первых двух пунктов, смертоубийц и уличенных в неоднократном разбое; также прощены те дворяне, которые не явились к смотру в назначенные сроки.

Петр I на смертном ложе 1725 г. Худ. И. Никитин

В этот же день, в исходе второго часа, Пётр потребовал бумаги, начал было писать, но перо выпало из рук его, из написанного могли разобрать только слова «отдайте все… потом велел позвать дочь Анну Петровну, чтоб она написала под его диктовку, но когда она подошла к нему, то он не мог сказать ни слова. На другой день, 28 января, в начале шестого часа пополуночи, Петра Великого не стало. Екатерина находилась при нем почти безотлучно; она закрыла ему глаза.».

В результате отравления продажной супругой или обострения воспалительных процессов в мочевом пузыре, в следствии запущенного венерического заболевания, император скончался 8 февраля (28 января) 1725 года.

Казалось бы, отмучился. Но не тут-то было! Оказалось, что он продумал в мелочах своё прощание с земной жизнью. Величественное и ужасное. Гроб с забальзамированным «чернокнижником» Яковом Брюсом телом Петра расположили в обитой чёрным сукном Печальной зале Зимнего дворца в окружении деревянных скульптур и государственной символики. Православных икон не было. Ещё живым царь настоял, чтобы гроб простоял 42 дня в этом странном помещении. Лишь 10 марта, в сопровождении почти одиннадцатитысячного траурного караула, тело Петра и его шестилетней дочери Натальи, умершей накануне, перенесли в недостроенный Петропавловский собор, но не погребли, а лишь бросили горсть земли на гроб, оставленный во временной деревянной часовне. И только его племянница – императрица Анна Иоанновна решится предать земле тело Петра Великого, уже вместе с его супругой Екатериной. Между смертью Петра и его погребением пройдёт шесть лет и 123 дня!

Покровитель и император умер, но, надо полагать, счастью жены Екатерины и соратника «Алексашки» не было придела! С тех пор бытует мнение, что они, спасая свои жизни, сообща отравили Петра.

Хотя завещание Петра Первого не нашли, но по логике императором должен был стать его внук Пётр или старшая и любимая дочь Анна. Однако, на российский престол взошла безграмотная развратная «портымойка» с малоизвестным происхождением! Такое, вот, наказание за самодурство Петра для страны!

«Чухонская» императрица Екатерина I

Парадный портрет Екатерины I. Худ. Г. Бухгольц

Сумасбродство Петра Первого в личной жизни, так не оставившего завещания, привело на русский престол «чухонскою» императрицу Екатерину Первую – урождённая Марту Самуиловну Скавронскую, бывшую «походную жену» петровских солдат и генералов.

Доподлинно не известно ни её дата рождения, ни место, ни точное происхождение. Считается, что Екатерина родилась 5 апреля 1684 года.

Сам Пётр в переписке именовал свою вторую жену «Веселовской». Можно предположить, что, как он любил, фамилия была им же придуманной, характеризующей весёлый нрав супруги. Но под этой фамилией в некоторых источниках мелькает имя её тетки – Анны-Марии Веселовской.

Екатерина I в пеньюаре. Худ. Л. Каравак. 1720 г.

По наиболее распространённой версии, Марта родилась в окрестностях Кегумса в семье латышских крестьян Скавронских из Виндземе, что в Лифляндской губернии, нынешней Латвии.

По другой версии Скавронские происходили из-под Минска, входившего тогда в Великое княжество Литовское. А именовались они крепостными польского помещика Скаврощуками. И будто Самуил Скаврощук сбежал от хозяина в ливонские земли, принадлежащие шведам, которые беглых считали свободными людьми. Там и родилась Марта. Отсюда и приписывают будущей императрице родство с Скавронскими.

Екатерина, взойдя на престол, учинила сыск своих родственников в Прибалтике. Тогда-то и нашлись две её сестры – Анна и Христина, и два брата – Карл и Фридрих. Карл Скавронский к тому времени уже жил в Петербурге, семьи остальных перевезли в столицу в 1726 году.

Их поисками руководил Первый генерал-губернатор Рижской губернии Аникита Иванович Репнин. Он считал, что Христина Скавронская и её муж «врут», оба они «люди глупые и пьяные». Репнин предлагал отправить их «куда в другое место, дабы от них больших врак не было». Но в январе 1727 года Екатерина присвоила графское достоинство Карлу и Фридриху, при этом не называя их своими братьями. В её завещании Скавронские неопределённо названы «ближними сродственниками ея собственной фамилии».

Уже в царствование дочери Екатерины – Елизаветы Петровны, в 1741 году, в графское достоинство были возведены также дети Христины (Гендриковой, по мужу – литовскому крестьянину Симону Гендрику – Симону Леонтьевичу Гендрикову – прим. автора) и сыновья Иван и Андрей Анны (Ефимовской, по мужу – литовцу Михаэлю Иоахиму, в православии Михаилу Ефимовичу Ефимовскому – прим. автора). В дальнейшем официальной версией стало, что Христина, Анна, Карл и Фридрих – родные сёстры и братья Екатерины I, дети того самого Самуила Скавронского. Но в 19 веке предлагались иные версии происхождения Екатерины, согласно которым она двоюродная, а не родная сестра, объявившихся в 1726 году Скавронских.

Однако, многие исследователи указывают, что Пётр Первый в 1710 году, после взятия Риги, в письме Репнину называл совсем иные имена «сродственникам Катерины моей» – «Яган-Ионус Василевски, Анна-Доротея, также их дети».

Но, тогда почему Пётр разбил сад Катрин – Кадриорг парк в честь жены Екатерины в Таллине? Может он точно знал, что Марта родилась в семье эстонских крестьян в Юрьеве – Дерпте, нынешнем Тарту? Есть и такая версия.

Екатерина I. Худ. Карела де Моора. 1717 г.

В связи с Екатериной Первой фигурирует ещё одна фамилия – Рабе. По одним сведениям, именно Рабе – её девичья фамилия, а настоящим её отцом был некто Иоганн Рабе. Историк Николай Иванович Павленко приводит запись шведского придворного проповедника Нордберга, взятого в плен в 1709 году под Полтавой, который считал, что Иоганн Рабе – это имя отца Марты, шведского полковника квартермейстера. По другой версии – это фамилия её первого мужа, который был до драгуна Иоганна Крузе.

Так литовка она или латышка, а может эстонка? Или ещё какого рода, племени? Доподлинно не известно!

Вот такая безродная барышня, с лёгкой руки Петра «Великого», уселась на трон, чтобы единолично править Российской империей!

В год рождения Марты её родители умерли от чумы и девочка оказалась в семье немца, лютеранского пастора Глюка, в лифляндском городе Мариенбурге, которым владели шведы. Но, по другой версии, девочка попала в услужение к Глюку в возрасте 12 лет из семьи её тетки Анны-Марии Веселовской. Немец кормил восемь своих детей и не очень заботился о воспитании и развитии прислуги, поэтому образования Марта не получила, читать и писать не умела.

Считается, что 6 июля 1702 года пастор Глюк дал приданное восемнадцатилетней сироте Марте и выдал её замуж за королевского драгуна Иоганна Крузе. Через неделю после свадьбы русские войска осадили крепость Мариенбург, в гарнизоне которой он служил. По легенде, когда шведы капитулировали, Марта сама посоветовала мужу бежать. 25 августа Иоганн с двумя шведскими солдатами переплыл через озеро, отделявшее крепость от русских. Он спасся и долго служил в шведской армии, и даже пережил свою жену, скончавшись в 1733 году.

Француз Никита Петрович Вильбоа (Франсуа Гиймо де Вильбуа – прим. автора), принятый на русскую военно-морскую службу Петром Первым в 1697 году в Англии, будучи женатым на дочери пастора Елизавете Ивановне Глюк, в 1712 году был шафером на свадьбе царя Петра с Мартой. Именно он рассказал в своей книге наиболее принятую версию событий в жизни будущей императрицы: « [Жена пастора Глюка] оставила её у себя в качестве служанки, пока той не исполнилось 16 лет.

Пастор Глюк представляет фельдмаршалу Шереметьеву шведскую пленную Марту Скавронскую. Худ. А. Васильев, 1851г.

Когда та достигла этого возраста, хозяйка решила, судя по поведению девушки, что ей скоро наскучит её положение (примечание Вильбуа: «Предполагают, что суперинтендант заметил, что, с одной стороны, его старший сын смотрел на эту служанку слишком благосклонно, чему не подобало быть в доме священника, а с другой стороны, девушка была не безразлична к тем взглядам, которые бросал на неё молодой человек, если эта игра уже не зашла дальше»). Вот почему её хозяева, боясь, что, несмотря на хорошее воспитание, которое они ей дали, природа может в самый неожиданный момент взять верх над рассудком, решили, что пришла пора быстро выдать её замуж за одного молодого брабанта – солдата, который находился в Мариенбургском гарнизоне. Девушка показалась ему приятной, и он попросил её руки. Не существовало никаких препятствий для выполнения церемониальных формальностей совершения брака, и если они не были выполнены с большой пышностью, то, тем не менее, было большое стечение народа, любопытствующего увидеть новобрачных. Можно найти не одного свидетеля, заслуживающего доверия, который помнит эту свадьбу… Этот человек, поступив на службу к шведскому королю Карлу XII в качестве простого кавалериста, был вынужден через два дня после свадьбы покинуть свою жену, чтобы уйти со своим отрядом догонять войска шведского короля. Он прибыл в Польшу, где этот король вёл войну с польским королём Августом. Екатерина в ожидании мужа осталась у Глюков.».

Выходит, что Марта сходила первый раз замуж ещё в шестнадцать лет!

Граф Б. Шереметьев. Худ. И. Аргунов. 1768 г.

Согласно Вильбоа, старший сын Глюка принудил Марту к сожительству. Пастор, прикрывая беременность служанки, решил выдать Марту за муж. За деньги он договорился с солдатом провести обряд бракосочетания, после которого солдат исчез, а Марта родила сына. Нежданно свалившегося на голову «внука» Глюк забрал к себе на воспитание. Кстати, солдатом и мог быть упоминаемый ранее Рабе.

Когда войска графа Бориса Шереметьева вошли в Мариенбург и захватил в плен 400 граждан города, пастор Глюк, прихватив с собой Марту, пришёл в стан русских поинтересоваться судьбою пленных. Пятидесятилетнему Шереметьеву приглянулась дамочка и он оставил её при себе на год, отправив остальных пленных в Москву.

А в августе 1703 года Марту Крузе у Шереметьева заприметил Меншиков и «воспользовавшись служебным положением» забрал её себе.

Хотя считается, что первым из русских у Марты был солдат, взявший её как «трофей» ещё при штурме Мариенбурга.

Ещё один «птенец гнезда Петрова» Питер Генри Брюс, родственник «колдуна» Якова Брюса, рассказывает другую историю, что после взятия города, Марта сразу оказалась в услужении у драгунского полковника Боура. О её весёлости и домовитости узнал Меншиков и попросил поделиться домработницей.

Пётр забирает Марту себе. Неизв. худ. Егорьевский музей

«В январе 1710 года Пётр устроил триумфальное шествие в Москву по случаю Полтавской победы, на параде провели тысячи шведских пленных, среди которых по рассказу Франца Вильбуа был и первый муж Марты – Иоганн Крузе. Иоганн признался о своей жене, рожавшей одного за другим детей российскому царю, и был немедленно сослан в отдалённый уголок Сибири, где скончался в 1721 году. Со слов Франца Вильбуа существование живого законного мужа Екатерины в годы рождения Анны (1708 г.) и Елизаветы (1709 г.) позднее использовалось противоборствующими фракциями в спорах о праве на престол после смерти Екатерины I. По запискам из ольденбургского герцогства шведский драгун Крузе погиб в 1705 году, однако надо иметь в виду заинтересованность немецких герцогов в легитимности рождения дочерей Петра, Анны и Елизаветы, которым подыскивали женихов среди немецких удельных правителей. Так или иначе, но в 1703-м в петербургском дворце Меншикова разбитную служанку заметил Пётр I. Уже в следующем году Марта родила от царя первенца Петра, в 1705-м второго мальчика – Павла. Оба умерли в младенчестве,» – писал в мемуарах Геннинг-Фридрих фон Бассевич, президент тайного совета Карла-Фридриха, герцога Шлезвиг-Голштинского.

Три года Марта жила в доме Меншикова, пребывая в его с Петром совместном «гареме» вместе с Анисьей Толстой и с сестрами Варварой и Дарьей Арсентьевыми. Здесь её впервые стали называть Екатериной Трубачевой, (может за её голос?) или Катериной Василевской, в честь Васильевского острова, на котором стоял дворец Меншикова.

Только в 1708 году её крестили в православие и официально нарекли Екатериной Алексеевной. Отчество она получила от имени петровского сына царевича Алексея, который стал её крестным отцом.

Вновь наречённую Екатерину подселили в Преображенском, к сестре Петра царевне Наталье Алексеевне, которая взялась за воспитание и образование царской фаворитки. В результате, со временем Екатерина с трудом, но научилась ставить свою подпись.

Пётр Великий перевозит в ботике через Неву императрицу Екатерину Алексеевну, князя Меншикова, адмирала Головина и Макарова. Художник А. П. Рябушкин

С 1709 года Пётр уже не расставался с Екатериной и перед выступлением в Прутский поход 1711 года объявил о своём желании жениться на фаворитке. «Вечером незадолго перед своим отъездом царь позвал их, сестру свою Наталью Алексеевну в один дом в Преображенскую слободу. Там он взял за руку и поставил перед ними свою любовницу Екатерину Алексеевну. На будущее, сказал царь, они должны считать её законною его женой и русскою царицей. Так как сейчас ввиду безотлагательной необходимости ехать в армию он обвенчаться с нею не может, то увозит её с собою, чтобы совершить это при случае в более свободное время. При этом царь дал понять, что если он умрёт прежде, чем успеет жениться, то всё же после его смерти они должны будут смотреть на неё как на законную его супругу. После этого все они поздравили (Екатерину Алексеевну – прим. автора) и поцеловали у неё руку», – из записок датского посланника Юст Юлья.

Пётр и Екатерина бракосочетались 19 февраля 1712 года.

Свадьба Петра и Екатерины. Гравюра А. Ф. Зубова

И только в 1721 году Екатерина была объявлена императрицей, а в мае 1724 года её короновали этим титулом.

Екатерина родила Петру одиннадцать детей, которые в большинстве своём умерли в младенчестве. Выжили только две дочери – Анна и Елизавета.

И, действительно, жизнь во власти после кончины императора Петра Великого становилась все веселей, а нравы все повреждались и повреждались.

Князь Михаил Михайлович Щербатов в своей книге «О повреждении нравов в России» писал коротко и беспощадно: «После смерти Петра I очень остро встал вопрос о наследовании престола. Император завещания не оставил, никакого соответствующего данной ситуации закона в империи не существовало, так что высшие сановники империи были в растерянности. Пока перебирались различные кандидатуры, князь Меншиков начал действовать, решив продвинуть к власти императрицу Екатерину Алексеевну. Он привлёк вначале графа Петра Андреевича Толстого, опасавшегося репрессий за участие в расправе над царевичем Алексеем, а потом и ещё нескольких вельмож. Они обратились к подполковнику гвардии Ивану Ильичу Мамонову и получили его одобрение, а также заверения в том, что гвардия поддержит эту кандидатуру. Так и произошло. Перед собранными полками Екатерина Алексеевна была провозглашена императрицей Екатериной I. К немалому удивлению жителей империи.».

Портрет Екатерины I. Худ. Ж.-М. Натье. 1717 г.

Но всё было гораздо драматичнее! «После смерти этого великого государя все сенаторы и сановники империи согласились возвести на престол великого князя Петра Алексеевича, внука императора, – вспоминал в своих записках российский генерал-фельдмаршал граф Бурхард Кристоф фон Мюнних, более известный, как Христофор Антонович Миних, – На другой день рано, прежде нежели прибыл князь Меншиков, они собрались в императорском дворце. Все вообще ненавидели князя, и в особенности генерал-прокурор Ягужинский (первый в истории Российского государства генерал-прокурор граф Павел Иванович Ягужинский – прим. автора). Перед залой, где собрались сенаторы, была поставлена стража. Князь Меншиков явился туда, но его не впустили; тогда он, не делая никакого шума, возвратился в свой дворец, в котором ныне помещается кадетский корпус, позвал к себе Ивана Ивановича Бутурлина, подполковника гвардейского Преображенского полка, и попросил его привести поскорее роту гвардейцев. Когда это было исполнено, князь Меншиков пошёл с ротою прямо к императорскому дворцу, выломал дверь комнаты, где находились сенаторы и генералы, и объявил императрицею и законную русскою государыней Екатерину, коронованную императором в Москве в мае месяце предшествующего года. Никто не ожидал такого смелого поступка от князя Меншикова, и никто не решился воспротивиться объявлению Екатерины императрицей, которой в тот же день принесли присягу на верность гвардия, полевые полки и гарнизон, а равно сенаторы, министры, высшее дворянство, наконец коллегии и проч., проч.».

При помощи А. Д. Меншикова, И. И. Бутурлина и гвардейских полков Марта Самуиловна Скавронская совершила первый удавшийся дворцовый переворот в России и, впервые женщина, если забыть Московскую самозванку-царицу Марину Мнишек, взошла на русский престол под именем Екатерины Первой.

По этому случаю мастером Самсоном Ларионовым даже была сделана первая корона европейского образца по примеру византийских.

Вознеся на престол Скавронскую, хозяин Дворца на Яузе Александр Данилович Меншиков приобрел огромную власть. По уговору с Меншиковым, императрица практически не занималась государственными делами, а 8 февраля 1726 года передала управление страной Верховному тайному совету, в котором верховодил старый друг Алексашка.

Звезда Меншикова в зените. Он богат и могущественен. Даже будущая императрица, а пока цесаревна Анна Иоанновна, униженно обращается к нему в письмах: «Вашей светлости многие милости ко всем людям показаны и как прежде, так и ныне чрез вашу светлость получили многие милости; так же и государыня моя матушка, и все мы много от вашей светлости одержаны. И с покорностью прошу вашу светлость… милости и протекции.».

Меншиков теперь Светлейший князь Римской и Российской империй, герцог Ижорский и Козельский, наследный господин Ораниенбурга и Ямбурга, генералиссимус всех российских сухопутных войск, от флота Адмирал, действительный тайный советник, член Верховного тайного совета, Российского государства Правитель, Генерал-губернатор Санкт-Петербурга, Полковник Преображенского полка, полковник трех других полков и так далее и так далее. Выше только Господь и государыня-матушка! Ну, так с ней всегда можно договориться! И потом, она ж не вечна.

Светлейший князь, герцог Ижорский, генералиссимус, сенатор, президент Военной коллегии, член Верховного тайного Совета Александр Данилович Меншиков

Князь Михаил Щербатов сообщает: «Князь Меншиков хоть и был фактическим правителем Империи, и стоял вплотную к престолу, но никаких шансов взойти на вожделенный престол у него не было. Не позволяло его низкое происхождение. Тогда светлейший князь задумал интригу, целью которой было стать тестем Государя. А для этого надо было объявить наследником престола Петра Алексеевича (внука Петра Первого от его сына от первого брака царевича Алексея Петровича – прим. автора). Но с этой кандидатурой далеко не все вельможи империи были согласны, так как опасались мести с его стороны за умерщвленного отца, царевича Алексея. Меншиков решил действовать на свой страх и риск, но вначале он решил прозондировать настроения венского двора. Князь вступил в контакт с императорским послом графом Вратиславом, и поинтересовался мнением Вены о том, как австрийцы отнесутся к кандидатуре Петра Алексеевича как наследника на российский престол, об управлении Меншикова до совершеннолетия императора, и о том, чтобы женить наследника на своей дочери. Вскоре из Вены были получены утвердительные ответы по всем интересовавшим князя ответам. Более того, Вена прислала 70 000 рублей серебром некой госпоже Крамер, которая была камер-фрау у императрицы Екатерины Алексеевны. Эти деньги должны были склонить императрицу к тому, чтобы объявить наследником престола князя Петра Алексеевича.

Семейный портрет Петра с внуком. Худ. Г. Мусикийский, 1720-е г.

Так и произошло.».

Субботним днём 6 мая 1727 года внезапно умирает Екатерина Первая.

Российский престол опять освободился!

На следующий день собрались члены императорской фамилии, Верховного тайного совета, Синода, Сената, генералитет. Меншиков объявил им о существовании «Тестамента» – завещания императрицы и вскрыл конверт. Секретарь Верховного совета В. П. Степанов зачитал текст завещания в присутствии великого князя Петра Алексеевича и цесаревен Анны Петровны, Елизаветы Петровны, Наталии Алексеевны и сановников.

Как и планировал Меншиков, императором стал последний представитель рода Романовых по прямой мужской линии Пётр Второй (сын Цесаревича и Великого князя Алексея Петровича Романова и Кронпринцессы Шарлоты Христины Софии Брауншвейг-Вольфенбюттельской – прим. автора), которому к тому времени исполнилось всего 11 лет!

Однако вступить на престол он мог по достижении неизвестного возраста – здесь в завещании стоял… пробел! Поэтому, пока управлять государством должен Совет, в который входят «обе цесаревны, герцог и прочие члены Верховного совета». В совете мог принимать участие, конечно, и юный Пётр. На случай если он умрёт, в восьмом пункте завещания предусматривалось: если великий князь умирает без наследников, то после него наследство переходит к Анне Петровне и её потомкам; если и эта ветвь отомрёт, то наследницей становится сестра императора – Наталья Алексеевна.

А главный пункт завещания предписывал императору жениться на одной из дочерей Меншикова! Ну, и чтобы никому не было обидно, каждой из царевен полагалось по одному миллиону рублей сразу и по 100 тысяч рублей ежегодно на содержание их дворов.

Позже выяснилось, что первоначальный текст завещания Екатерины Первой подготовили на немецком языке голштинские министры Бассевич и Штамбке ещё в конце 1726 года. Но императрица померла до завершения его перевода на русский язык. Таким образом, публике был представлен некий перевод завещания, который был подписан цесаревной Елизаветой Петровной уже после смерти матери её именем – «Екатерина».

Спустя годы, воцарившись, Елизавета Первая безуспешно пыталась найти подлинный «немецкий» текст завещания Екатерины.