Текст книги "Тайна затворника Камподиоса"

Однако по какой же причине? Нигде нет ни капли крови, ни шрама, ни увечья, ни пореза, даже никаких кровоподтеков на теле. Только этот безжизненный взгляд. Витус закрыл ему глаза, перевернул матроса на живот и сразу понял причину смерти: у него оказались переломаны шейные позвонки. Какой-то летящий предмет с острыми гранями нанес парню смертельный удар... Большущая, длиной примерно в четыре вершка, гематома под затылком свидетельствовала об этом.

– Он мертв, сэр? – спросил стоявший за спиной Витуса Фулхен.

– Да. Снимите его со стола и положите на пол вон там, в углу. И можете быть свободны. Наверху вы нужнее.

– Да, сэр! – Фулхен козырнул и исчез вместе с остальными матросами.

Витус подошел к Магистру. Раненый сидел, сгорбившись на стуле, с остекленевшими глазами, однако вызвано это было, скорее всего, не болью. Об этом говорил хотя бы тот факт, что за короткое время матрос выпил почти полбутылки бренди.

– Он сейчас не в себе, – заметил Магистр, укладывая перевязанную руку раненого на стол и закрепляя ее зажимными винтами. – Сейчас он мало что чувствует.

– Хорошо. Я сделаю два серповидных надреза на обрубке руки – один спереди, один сзади.

После того как Витус сделал это, он убрал скальпелем сосуды и мышцы. Потом завернул лоскуты, закрывая расщепленную предплечную кость. Однако кровь продолжала капать с обрубка. Коротышка подскочил и затянул винты крепче.

– Спасибо Энано, а теперь подними лоскуты кожи раневыми крюками. Магистр возьми острый каутер и прижги рану.

После того как и это было сделано, Витус взялся за пилу и отхватил приличный кусок плечевой кости.

– Энано, убери раневые крюки, чтобы я смог опустить лоскуты кожи вниз и сшить над костью.

Покончив и с этим, он услышал какой-то непонятный звон в ушах и не знал, чем это объяснить. Позже он понял причину: это умолкли пушки у него над головой.

– Буду краток, «соколы»! Вы храбро сражались! – Таггарт стоял у поперечного релинга и смотрел на собравшихся на верхней палубе матросов. – Доны поджали хвост и бросились наутек. Мы их преследовать не станем, «соколы»! Мы, как и положено цивилизованным людям, поможем сначала нашим товарищам, чтобы они не пошли ко дну, – и он мотнул головой в ту сторону, где в какой-то миле от них безвольно покачивался на волнах перегруженный «Аргонавт».

– В Карибском море испанцы никуда от нас не денутся, не сойти мне с этого места! И когда мы с ним столкнемся, я им не завидую![32]32
  Таггарт был прав. «Нуэстра Сеньора де ла Консепсьон», груженная золотом, серебром и драгоценностями, стала добычей Фрэнсиса Дрейка. Это произошло спустя несколько лет после описываемых событий, 3 марта 1579 года, вблизи побережья Панамы.


[Закрыть] На вас-то я могу положиться?

Раздались одобрительные крики.

– Да, сэр!

– В любое время, сэр!

– Накормим их горячим железом!

– Истинная правда! Да и золотишко ихнее отнимем!

Раздался всеобщий хохот.

– Хорошо! – Таггарт поднял руку, и матросы тотчас умолкли. – Значит так: еще дня два-три мы пробудем здесь. Я приказал Мак-Кворри и Дорси взять по десятку матросов из своих подразделений, перебраться на «Аргонавт» и помочь там починить судно. Они воспользуются нашей большой шлюпкой. А на малой туда же отправятся кирургик со своими помощниками, чтобы организовать там временный лазарет. Нам здесь тоже придется основательно попотеть. Руководить всеми работами поручаю первому офицеру. Всем все ясно?

– Да, сэр! – дружно ответили матросы.

Таггарт перевел дыхание и какое-то время разглядывал несуществующую складку на своей одежде.

– Хорошо. Хватит болтать! За работу!

– Слава Богу, что вы прибыли, сэр. У вас вид бомбардира, однако, я полагаю, вы врач? – стоявший на палубе «Аргонавта» улыбнулся и козырнул Витусу.

– Да, вы не ошиблись, – Витусу потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что на голове у него по прежнему косынка, которой он завязал уши, чтобы хоть как-то уберечь их при канонаде. Сорвать ее с себя сейчас было бы равносильно признанию собственной глупости, и он предпочел оставить все как есть.

– Меня зовут Витус из Камподиоса, однако вы можете называть меня просто кирургиком. С кем имею честь?

– Ричард Кэтфилд, сэр. Первый офицер этого корабля.

Кэтфилд был молодым человеком среднего роста. Его голубые глаза особенно выделялись на покрытом порохом лице.

– А это мои ассистенты – магистр Гарсия и малыш Энано.

– Добро пожаловать! – Если Кэтфилда и удивил вид помощников кирургика, то виду он не подал. Еще раз вежливо козырнул, как будто все было в совершеннейшем порядке. А ведь его окружали груды щепок, обломки мачт с оборванными парусами, лежавшие на боку пушки, искореженный такелаж и пробитые осколками ядер бочки, из которых что-то вытекало. Матросов на палубе почти не было видно, а те, что еще сновали туда-сюда, выглядели донельзя усталыми и унылыми. Над всем царил какой-то странный размеренный гул.

– Что это за звуки? – спросил Витус, оглядываясь вокруг.

– Это работают насосы, кирургик. У нас много пробоин в днище, и приходится все время откачивать воду. – Он направился на корму.

– Вот-вот здесь появятся Мак-Кворри и Дорси со своими людьми, а до тех пор вашим придется еще подержаться. Где я могу разместить лазарет?

– М-да, – Кэтфилд почесал затылок. – Я думаю, капитан, будь он жив, ничего не имел бы против того, чтобы разместились в его каюте. Она просторная, там вам будет удобно.

– Капитан Эванс погиб?

– Так точно. Получил аккуратную дырку в груди, бедняга. Мушкетный выстрел, откуда он не ожидал. Стрелок стоял наверху, на марсе грот-мачты, и палил оттуда вниз. Обычно мушкетеров на марсы не посылают – огнеопасно для парусов. Да... Ну, а минутой позже ваши бомбардиры повалили эту самую грот-мачту. Судьба...

– Понимаю. Велите доставить всех раненных, в том числе и тех, кого вы считаете безнадежными, в капитанскую каюту.

– Да, кирургик. Нужна будет еще какая-то помощь?

– Нет, я думаю, справимся. Выполняйте.

– Тут юная леди непременно хочет зайти к вам в каюту, кирургик, – доложил несколько погодя матрос. – Я ей уже несколько раз объяснял, что это зрелище не для дам, только она стоит на своем.

– Она ранена? Откуда она, вообще говоря, взялась? – Витус с Магистром как раз занимались зияющей раной на бедре старого моряка, в то время как Коротышка, успевший разложить на столе для географических карт все необходимые инструменты, разводил огонь в жаровне, чтобы позднее можно было вскипятить воду для дезинфекции. В каюте лежало немало моряков, которые стонали, корчась от боли.

– Она велела перевезти себя с «Феникса», сэр. Вместе с двумя или тремя ранеными.

– Ладно. Как ваше имя, матрос?

– Миллер, сэр, матрос-сигнальщик и посыльный.

– Благодарю. Можете быть свободны, Миллер. – Витус направился к двери каюты. Он как-нибудь объяснит этой даме, что посторонним здесь делать нечего. Скажет прямо и внятно, это всегда производит впечатление.

Сначала он ничего не увидел, кроме обращенной к двери спины и осиной талии дамы. Спина была обтянута платьем цвета зеленой саламандры, и этот цвет резко контрастировал с длинными блестящими ярко-рыжими волосами.

– Сеньорита, э-э... Леди... Мадам, я... – он стоял, прикусив губу, и не находил подходящих слов. Он не привык отказывать в чем-то представительницам прекрасного пола.

Но вот незнакомка повернулась к нему, одарив очаровательной улыбкой тонко очерченных красивых губ. Словно солнце взошло.

– У вас никак зубы болят, сэр? – серо-зеленые глаза незнакомки лукаво смотрели на него.

– Я, э-э-э... почему?

Проклятая косынка! И он решительным жестом сорвал ее с головы.

– Нет, я отлично себя чувствую, – он попытался как можно скорее взять себя в руки. Никогда прежде ему не доводилось видеть такую красивую молодую женщину. Он знал, что, если они обменяются взглядами, он обязательно покраснеет, как мальчишка. Только не это!..

– Послушайте, леди! – он старался смотреть в сторону. – То, что происходит в каюте, не для слабонервных. Вашим глазам предстанет жалкое зрелище: сломанные конечности, раздробленные кости и море крови.

– Мы, женщины, каждый месяц видим кровь.

– Э-э... что, простите?

– Вы понимаете, о чем я говорю. – Дама приподняла подол платья и переступила через порог. На какое-то время стали видны стройные обтянутые черными шелковыми чулками ноги.

– Почему это вы, мужчины, считаете что все на свете должны делать сами? Я хочу вам помочь – вот и все! Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы раненых с «Феникса» тоже доставили сюда, – и она скрылась в каюте...

– Дайте мне, пожалуйста, медовой мази с полевым хвощем, – Витус требовательно протянул руку, не сводя глаз с входного отверстия от пули в плече молодого матроса. – Этому парню еще повезло. Рана не слишком серьезная. Пуля кости не задела, вдобавок ее довольно быстро удалось вытащить. – За работой Витус забыл о своих заботах. Спокойно, ровным голосом он отдавал распоряжения незнакомке. – Мазь в голубой баночке.

– Вот!

– Спасибо. – Витус наблюдал искоса за ее руками, которые лежали сейчас на другом плече раненого. Узкие и хрупкие, они тем не менее действовали уверенно и точно. Витус вздохнул с облегчением. Слава Богу, этот матрос на сегодня их последний пациент. В углу каюты у жаровни Магистр с Энано готовили новый настой для раненых. Витус сильно устал, вдобавок у него болела спина. Он поймал себя на мысли о том, как себя чувствует незнакомка. Неужели ей все это нипочем? Ведь она всего лишь слабая женщина, причем ей никак не больше двадцати лет!

– Мы почти целый день проработали вместе, – начал он, – а вы даже не знаете, как меня зовут, – он закончил перевязку плеча раненого. – Я Витус из Камподиоса.

– Очень приятно.

Взгляды их встретились, и ему снова почудилось, что ее улыбка осветила каюту. Черт побрал! Он ощутил какую-то неуверенность в себе, непонятную робость. Почему Магистр и Коротышка разговаривают с ней совершенно свободно? Им что, безразлично, на кого смотреть – на раненого старого моряка или на молодую женщину? Вот чудаки! Как можно быть бесчувственным при виде столь прелестной юной леди!..

– Эй, Магистр, Энано, положите этого парня рядом с остальными ранеными! Только, пожалуйста, осторожнее поднимайте!

– Подождите, я помогу вам, – и незнакомка подхватила раненого под спину и вместе с ассистентами кирургика перенесла к противоположной стене. Витус остался один, и это отчуждение ему претило.

– Если разобраться, – неуверенно начал он, – то Камподиос это не моя фамилия, а название монастыря, в котором я рос и воспитывался. Камподиос находится в Северной Испании. Своего настоящего имени я не знаю, но надеюсь вскоре узнать.

– Что в них, в именах и фамилиях? – незнакомка впервые посмотрела на него без всякой иронии и вызова во взгляде. – Кто-то из древнего и славного рода, а свинья свиньей, другой из бедняков, а человек бесценный! Сказать по правде, мне второй больше по душе.

– Это вы замечательно сказали, леди! – Магистр схватил руку юной дамы и затряс ее. – Вы словно мои сокровенные мысли угадали!

– Уи, уи! – пропищал Коротышка.

– Поскольку вы, кирургик, назвали мне только свое имя, думаю, будет достаточно, если и я представлюсь только по имени, – снова в ее глазах эта насмешка!

– И как же прикажете вас называть? – Витус постарался произнести это с некоторой небрежностью.

– Арлетта.

Капитан Таггарт мрачно смотрел с мостика на верхнюю палубу «Фалькона», где собрались команды всех трех кораблей. Матросы образовали каре вокруг главной мачты, и вид у них был при этом чрезвычайно серьезный. Взгляд Таггарта задержался на офицерах, выстроившихся на правом фланге, потом перешел на первых матросов и боцманов, стоявших слева, скользнул по рядам матросов. Он насчитал всего сто семьдесят человек плюс леди с «Феникса». Она стояла рядом с кирургиком и в своем ярко-зеленом платье на фоне коричневых матросских роб казалась райской птицей. Он перевел дыхание. Таггарт привык относиться к красивым женщинам с прохладцей: он им не доверял. Однако стоявшая внизу молодая женщина отличалась не только редкостной красотой, но и, несомненно, была умна, да к тому же, как оказалось, образованна. По собственному опыту Таггарт знал, что такое совпадение – случай довольно редкий. Ну, это его не особенно интересует. Надо поскорее закончить ремонт «Феникса», чтобы тот мог отправиться своим путем, увозя прочь золотоволосую леди. Досадно только, что из-за этого придется расстаться с кирургиком, ведь нельзя же отправлять раненых на родину без врача. А ему, Таггарту, придется опять положиться на доктора Холла, который, слава Богу, пошел на поправку. Эх, сколько народа погибло! Не хотел бы он оказаться в шкуре Тимоти Эванса, который, представ перед Господом, должен был оправдываться за это. Таггарт заметил, что мысли его ушли слишком далеко. Ничего не поделаешь. Надо сказать матросам несколько слов и процитировать что-нибудь подходящее из Библии. И он начал так:

– Матросы с «Аргонавта», «Феникса» и «Фаль...» Клянусь всеми чудовищами морских глубин! – Его даже прошиб пот: как он мог забыть поставить на первое место леди? – Э-э... хм-м... и с «Фалькона». В последние дни все мы совершили невероятное, и я хотел бы среди первых назвать имя леди Арлетты, которой мы приносим сердечную благодарность! Без ее самоотверженной заботы многим из нас было бы сегодня куда хуже. Я возьму на себя нелегкий труд, матросы, и скажу несколько прощальных слов в память о наших погибших товарищах. Хочу процитировать Второе послание апостола Павла к Тимофею. Там, в главе 4, стих 6, сказано:

...и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем возлюбившим явление Его.

Таггарт поднял глаза и увидел, что слова эти поняты правильно. Он знал, что некоторые люди, особенно священнослужители, дойдя до этого места, пустились бы в пространные рассуждения, но ему это вовсе не по нраву. От отдал погибшим должное: сражались они, как подобает, – и довольно! Их жизненный путь завершен, они могут спокойно носить «венец правды». Этого вполне достаточно.

– Давайте же помолимся.

Отче наш, Иже еси на небесех, да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим...

Услышав ответное «амен» собравшихся, капитан вздохнул спокойнее.

– Приступайте к церемонии погребения.

Наступил черед других: музыкантов, почетного караула, Джона Фокса, отдававшего отрывистые приказы, и шести моряков, усилиями которых тела погибших матросов с привязанными к их ногам ядрами отправились на дно морское... Все, можно вернуться к нормальной корабельной жизни.

Неожиданно перед Таггартом предстал Болдуин:

– Сэр Ипполит, у меня к вам несколько слов, – он был невысокого роста с непомерно большой головой и неприятным смехом, которым сопровождал свои слова по делу и без дела. Пока он сохранял на лице приличествующую случаю постную мину.

– В чем дело? – настроение Таггарта, улучшившееся было, вновь омрачилось. Этот тип назвал его по имени! Есть, конечно, капитаны похуже, чем Гедеон Болдуин. Он всего лишь купец, а не воин, но сражался он храбро.

– Ну, сэр Ипполит...

– Зачем так официально, друг мой? Называйте меня просто Таггарт, ведь мы свои люди.

– Вот это по-нашему! – Болдуин расхохотался во весь голос. Таггарт уже сожалел, что перебил его, особенно когда купец доверительно положил ему руку на руку.

– Я хотел бы пригласить вас, Таггарт, в благодарность за то, что вы так нежданно пришли к нам на помощь! Приходите со всеми вашими офицерами. Если желаете, можете даже карлика прихватить. Ричард Кэтфилд тоже обещал быть. Он, к сожалению, единственный офицер среди оставшихся в живых членов экипажа «Аргонавта»...

– Ну, не знаю даже...

– Приходите, Таггарт! – Болдуин панибратски пихнул Таггарта в бок. – В брюхе моего корабля сохранилось несколько бутылок превосходного вина.

– А немецкого рейнвейнского случайно нет?

– Случайно и оно найдется.

Это и решило исход дела.

Витус не в силах был оторвать взгляд от леди Арлетты. На ней этим вечером было платье, отвечавшее всем капризам придворной моды, – с голубым отливом, с пышными широкими рукавами и низко спущенным узким корсажем. Пышная юбка обтягивала каркас из китового уса. На шее бусы из красных кораллов, а на среднем пальце правой руки – кольцо с гранатом. Она сидела прямо напротив Витуса и о чем-то весело переговаривалась с Кэтфилдом, которого Болдуин, рассаживавший гостей за столом, выбрал ей в соседи. Вообще все присутствующие были в наилучшем расположении духа. После некоторой чопорности первых минут знакомства настроение у всех постепенно поднималось, что не в последнюю очередь объяснялось количеством блюд и рейнвейнского.

– Как мореходы доны ничуть нас не лучше, – разглагольствовал подвыпивший Джон Фокс, поднося ко рту кусок сладкого манного пудинга. – Или, вы считаете, они по доброй воле выбрасываются на прибрежные рифы?

– Положим, нет, – ответил ему Магистр. – Однако и от мысли вот так взять и ни за что ни про что уступить свои богатства вам они тоже далеки. Скорее, они готовы озолотить рыб.

– Недурно сказано, – захихикал Болдуин. – Озолотить рыб! – он едва не поперхнулся, закашлялся. А потом жестом подозвал Типпертона, выполнявшего этим вечером роль главного распорядителя. – Налейте господину Магистру рейнвейнского. За эту остроту стоит выпить.

– Золото, золото, рыжие монетки, – воскликнул Коротышка.

– Еще раз вина всем! – Болдуин, язык которого ворочался уже с трудом, сделал рукой широкий жест.

– Мне не надо, благодарю! – Таггарт неожиданно для всех встал, взял со стола салфетку и вытер губы. – Мне пора на «Фалькон», завтра дел невпроворот. А там наши пути расходятся, Болдуин. Вы опять возьмете курс на Новый Свет, а нам нужно подумать, как быть с «Аргонавтом».

– Сэр, мы, разумеется, вас проводим, – офицеры «Фалькона» разом поднялись из-за стола.

Болдуин запротестовал:

– Да что вы, мы ведь только начали, не так ли? Таггарт, ваши люди могли бы...

– Ну, само собой, – Таггарт снисходительно махнул рукой. – Я вас, молодых, отлично понимаю... Ничего, продолжайте...

Офицеры «Фалькона» уселись на свои места. Таггарт перегнулся через стол и пожал руку Болдуина.

– Благодарю за утешение и успехов тебе, старая перечница!

– «Старая перечница»! Он сказал «старая перечница»! – захихикал Болдуин, он не хотел выпускать руку Таггарта. – Ну, ладно. – Купец вдруг принял абсолютно серьезный вид. – Я тебе за многое благодарен... корсар! Не будь тебя и твоего «Фалькона», нам пришлось бы совсем худо.

– Я все-таки провожу вас, сэр, – вызвался Фернандес. – Во мне молодого задора тоже совсем не осталось, – и он вежливо кивнул остальным.

– Согласен, – и Таггарт направился к двери. – Слушай, свистни-ка рулевому с моей шлюпки!

Когда они оба удалились, в каюте ненадолго возникла пауза, которую прервала леди Арлетта, взволнованно воскликнув:

– Боже правый, по-моему я забыла погасить свечу в своей каюте. Лучше, если я схожу и посмотрю... И вообще, джентльмены, час поздний, и я...

– Ну что вы, – мягко прервал ее Кэтфилд. – Позвольте мне сделать это за вас.

Не дожидаясь ее согласия, он вышел из-за стола и покинул каюту. Арлетта пожала плечами и поднесла бокал с вином к губам.

– Честно говоря, я хотела под благовидным предлогом удалиться, однако как же можно возражать кавалеру старой школы? – она с улыбкой посмотрела на Витуса. – Сегодня таких редко встретишь.

– Тысяча чертей! – Витус надеялся, что он хотя бы на сей раз не покраснел. – Возможно, вы правы, леди.

«Почему она меня все время поддразнивает. Я вроде бы не давал ей никакого повода!»

– Типпертон, – услышал он несколько хрипловатый голос Болдуина, – сейчас самое время выпить чего-нибудь хорошего. Принесите крепкого бренди, перейдем к самой приятной части вечера.

– Так точно, – Типпертон кивнул.

– Боюсь огорчить вас капитан Болдуин, однако бренди совсем не в моем вкусе, – обезоруживающе улыбнулась ему Арлетта, – поэтому позвольте мне удалиться, в том числе и по причине зажженной свечи, о которой я не перестаю думать. Мистера Кэтфилда по дороге наверняка кто-то отвлек, не то он давно бы уже вернулся, – она встала и грациозным жестом руки пресекла уговоры со стороны Болдуина.

– Загляните к нам попозже хотя бы на несколько минут, – умолял ее капитан «Феникса». – Клянусь грудью... нет, губами Афродиты, что мы угостим вас бокалом охлажденного рейнвейнского, леди Арлетта! Мы целую вечность не имели счастья видеть столь прекрасных женщин, как вы!

Сидевшие за столом дружно закивали головами.

– Ну, хорошо, – согласилась Арлетта, все это время не сводившая глаз с Витуса. – Я не в силах устоять, когда меня уговаривают так, как вы, капитан.

Ее платье зашуршало, когда она вышла из-за стола.

– Я еще вернусь, джентльмены.

– Уфф... – Болдуин вытер салфеткой взмокший затылок. За едой, особенно за такой обильной он быстро начинал потеть.

– Мне редко приходилось видеть такую породистую лошадку. Если ее обуздать, одно удовольствие будет! – и он скорее заблеял, чем засмеялся. Витус увидел его кривые нечищеные зубы с остатками пищи на них, и ему стало не по себе.

– Я нахожу это сравнение не вполне уместным, сэр, – голос кирургика звучал натянуто.

– Вы что влюбились в нее, да?

– Речь не об этом.

– Я вас хорошо понимаю, – Болдуин словно не услышал ответа Витуса. – У меня в молодости тоже была одна рыжеволосая, настоящая чертовка, доложу я вам! Грива у нее была будто из медной проволоки. Страшно вспомнить, как она измочаливала...

С упрямством подвыпившего человека он пустился в многословные рассуждения о женщинах вообще и о рыжеволосых в частности. Уже через несколько минут у Витуса пропало всякое желание выслушивать его треп, и он все с большим интересом поглядывал на дверь каюты. Арлетта вот-вот должна вернуться. Собственно говоря, ей давно пора быть здесь! А если она передумала и решила остаться у себя? Нет, на нее это мало похоже. Прошла еще минута-другая. Болдуин разговаривал сам с собой, все остальные, сидевшие за столом, как-то ушли в себя. Крепкий бренди после плотного обеда сделал свое дело.

– Пойду взгляну, что там к чему, – Витус решительно поднялся.

По палубе гулял холодный ветер. Волны были еще выше, чем вечером. «Феникс» покачивался на месте, стоя на якоре. Кормовые фонари на «Фальконе» и «Аргонавте» посылали ему привет. На кормовой палубе Витус увидел размытые контуры двух вахтенных матросов. Они сидели, пригнувшись, и, конечно, спали. На «Фальконе» подобное было невозможным. Но на этом судне капитаном был не Таггарт. В нескольких шагах от Витуса из рулевой рубки сочился свет и доносились звуки песенки, которую кто-то негромко напевал. По крайней мере рулевые исправно несут свою службу. Витус огляделся по сторонам. Лишь сейчас до него дошло, что он понятия не имеет, где каюта леди Арлетты. Сдавленный крик заставил его оглянуться. Вон там, у невысокой надстройки, где размещались каюты для пассажиров, – две тени! В несколько прыжков он оказался рядом и увидел, как две тени сплелись в борьбе. Вон тот, что сверху, несомненно Кэтфилд! А кто же другой? Арлетта!

Молодая женщина изо всех сил отбивалась от домогательств напавшего на нее, а тот, раздвинув ей ноги, грубо тискал ее, завалив на спину и пытаясь сломить ее сопротивление.

– На помощь! – услышал Витус ее голос. – Помогите! Помогите!..

Получив сильный удар под дых, она умолкла. Не раздумывая больше, Витус бросился к ним. Словно в тумане он разглядел ее маленькие кулачки, которые отчаянно молотили нападавшего по спине.

– Оставьте ее в покое, Кэтфилд! – крикнул он, изо всех сил ударив первого офицера «Аргонавта» по ноге.

Кэтфилд успел оглянуться: в глазах его еще не потухла радость по поводу такой близкой, казалось бы, победы. Витус не смог удержаться и изо всех сил ударил парня кулаком в лицо. А потом еще и еще раз. Треснул хрящ. Брызнула кровь. Кэтфилд, издав какой-то странный звук, беспомощно взмахнул руками и рухнул на палубу. Арлетта поднялась, пошатываясь, сделала два шага навстречу Витусу и, обняв его, вцепилась руками в его плащ. Дыхание ее было прерывистым. Он не знал, куда девать свои руки. Позволит ли она, чтобы он, пусть даже с самыми лучшими намерениями, обнял ее? Однако сделать этого он не осмелился.

Но вот она немного успокоилась и все еще стояла, приникнув к нему. Никто из вахтенных матросов этого происшествия не заметил.

– Этому господину, по-видимому, трудно обуздать свой темперамент, – сказала она, пытаясь вновь обрести свой насмешливый тон.

Витус молча кивнул. Ничего, кроме большого облегчения от того, что подоспел на помощь вовремя, он не ощущал. Вдруг она задрожала всем телом, и к своему удивлению он заметил, что по ее лицу текут слезы.

– Это чудовище! – всхлипывала она. – Низкий подлец! Он и впрямь задумал взять меня силой! – она плакала навзрыд. И ничего больше не осталось от самоуверенной ироничной леди, вызывающей поклонение. Только отчаяние и обида во всем ее облике.

– Не надо плакать, – бормотал он. – Прошу вас, не плачьте.

Она старалась овладеть собой, что в конце концов ей и удалось. Ее лицо было совсем близко от него, и он вдыхал одурманивающий запах ее кожи и волос.

– Спасибо, Витус, – она перевела дыхание. – У меня, наверное, ужасный вид.

И снова на ее губах заиграла очаровательная улыбка – сквозь слезы.

– Прошу вас, проводите меня до каюты.

Витус с Арлеттой сидели, обнявшись, на узкой койке и смотрели на затухающую свечу, стоявшую рядом на деревянной табуретке. Входя в каюту, он настолько осмелел, что обнял ее за талию и сильно удивился тому, что это прикосновение не было ей неприятно. Едва они сели, она снова приникла к нему, хотя сейчас для этого не было, казалось, никаких причин. Или все же какая-то причина была?

У него кружилась голова. Он знал, что другие мужчины на его месте начали бы сейчас распускать перед девушкой хвост, рассказывая всякие небылицы о собственных успехах и подвигах, но у него самого словно горло перехватило.

– Свеча скоро совсем догорит, – проговорил он и показался сам себе дураком.

– Знаю, – улыбнулась она, глядя на него. В темноте ее серо-зеленые глаза казались карими. – Но меня это вовсе не пугает, Витус из Камподиоса! Знаешь, мне кажется, я влюбилась в тебя.

Он подумал, что ослышался. Она нежно поцеловала его.

– Я поняла это в тот же миг, когда ты вышел из перевязочной.

– Но... но я ведь выглядел просто смешно с этой косынкой на голове...

Она тихонько рассмеялась:

– Как будто в этом дело?

– Похоже, я тоже влюбился в тебя, – поразительно, как легко эти слова сорвались с его губ. В этом чувстве он ни разу не признавался Тирзе... Он осторожно поцеловал ее в щеку, еще красную после удара Кэтфилда. Завтра от этой красноты ничего не останется, пройдет. Фитиль загнулся и погас в остатках воска, раздалось совсем легкое шипение и сделалось темно.

– Не уходи, – прошептала она...

Когда он проснулся, был ясный день. Одиночный удар склянок долетел в каюту. Значит, уже половина девятого. Он вздрогнул и огляделся. Где же Арлетта? Наверное, незадолго до этого вышла на палубу по какой-то нужде. Быстро встал и начал одеваться, повнимательнее оглядывая каюту. Оборачивая красную камчатую ткань вокруг тела, он обратил внимание на большой сундук, которого вчера не заметил. Сундук был закрыт, а на его крышке, украшенной чеканными металлическими пластинками, выделялась своими размерами одна, выпуклое изображение на которой показалось ему знакомым. Его герб! Не веря глазам своим, он подошел к сундуку поближе и, вглядевшись в этот герб, стал сравнивать каждую его деталь с изображением на камчатой ткани и пришел к выводу, что совпадает все до мелочей. Герб Коллинкортов! Здесь, на этом сундуке, на этом судне! Но какое отношение ко всему этому имеет Арлетта? Этот сундук, безусловно, принадлежит ей, а если это так, выходит они в родстве. Она из рода Коллинкортов!

Завершив свой туалет, он, несмотря на угрызения совести, решил открыть сундук. Арлетта, конечно, поймет его, когда он объяснит, что заставило его это сделать.

Крышка со скрипом поддалась. Сначала Витус увидел много платьев, а потом массивную металлическую шкатулку, наверняка с деньгами и драгоценностями, две три коробки со шляпами и целый ряд свернутых в рулоны и запечатанных пергаментных листов. Особенно бросался в глаза рулончик с красной сургучной печатью – на нем был герб Коллинкортов. Словно повинуясь какой-то неведомой силе, он протянул за ним руку.

– Что ты тут делаешь? – на пороге, сдвинув брови, стояла Арлетта.

– А-а, вот и ты, – Витус попытался скрыть некоторую неловкость. Ночь с ней была неописуемо прекрасной, подобной близости с женщиной он никогда прежде не испытывал, но сейчас же не ночь, и он рылся в ее сундуке!..

– Хотел посмотреть твой ли это сундук, – он сам заметил, до чего нелепо это прозвучало. – Знаешь, этот герб на крышке сундука, – снова начал оправдываться он, – точь-в-точь тот же, что и на моей пеленке.

– Это уже куда лучше.

Он улыбнулся и шагнул ей навстречу.

– Оставь это пожалуйста. Мне сейчас не до этого, – она прошла мимо него и наклонилась над сундуком. Перебрав почти все, убедилась, что ничего не похищено.

– Меня на этом корабле уже не раз обкрадывали. Не ты, конечно, но поневоле становишься подозрительной, – она слабо улыбнулась.

Витус облегченно вздохнул:

– Ты из семьи Коллинкортов, правда? Я, может быть, тоже Коллинкорт. Разве это не удивительное совпадение?

– Что ты сказал? – она перестала улыбаться и приняла совершенно серьезный вид.

– У меня такой же герб, как и у тебя. Покинув Камподиос, я всегда ношу ткань с его изображением при себе.

– Вот уж никогда бы не подумала... – еле слышно прошептала она.

– Но так оно и есть. У меня такой же герб как и у тебя.

– Ты лжец и мошенник! – она словно пронзила его взглядом. – Матерь Божья, мне это и в голову прийти не могло!

– В чем дело? Ты что, не веришь мне? – он рассмеялся, что ему самому показалось неумным. – Я подкидыш, меня нашел аббат Гардинус неподалеку от монастыря, и завернут я был в пеленку из камчатой ткани с гербом Коллинкортов. Она у меня всегда на теле...

– Убирайся отсюда! – перебила его она.

– Но, Арлетта, милая, мой герб точь-в-точь такой, как и твой! И действительно ли я Коллинкорт, может выясниться довольно скоро, я...

– Убирайся! – Всхлипывая, она подтолкнула его и, выставив за порог, захлопнула дверь.

Он стоял как оплеванный.

– Сэр?

– Э-э... что?

К нему подошел Миллер, отдал честь и пристукнул каблуками:

– Меня прислал за вами капитан Таггарт. Вы ведь вчера вечером не вернулись в каюту... – он многозначительно ухмыльнулся. – Переправить вас на «Фалькон» или на «Аргонавт»?

– М-да... – такое развитие событий поставило Витуса в тупик. Пытаться продолжить разговор с Арлеттой не имело смысла. Какое нелепое стечение событий! Ну, до полудня он постарается все исправить.