Текст книги "Истинная для Дикого"

* * *

Дикий

Дикий еще никогда так не брал след. Он вообще редко кого-то выслеживал – разве что мелких зверьков на охоте. Однако сейчас он работал как гончая, будь они прокляты! Верберы с гончими не в ладах еще со средних веков, когда оборотней затравливали и убивали как обычных медведей.

Дикий шел по следу нэнги и запаху крови Михея по канализация первым, рванул наружу, вылез через люк рядом с трассой и услышал возню.

– Парни. Да отпустите нас! Нас будут искать! Неужели вы не понимаете? – голос явно принадлежал Михею и Дикий двинулся на звук. В лес, рядом с трассой.

– А вот и дудки! Вы можете нас заложить и рассказать о нашем плане. Вы же явно его прочухали, когда сбежали. Хотя за вами пришли через пару часов. Хорошо хоть мы успели запах отравляющего газа из камеры выветрить. Никто ни о чем не догадался…

– Послушайте! Нам все равно до ваших дел! Мне нужно к сыну! У меня ребенок!

Ахсана! У Дикого в груди будто что-то взорвалось и – контрольным выстрелом – взорвалось снова.

Он двинулся быстрее, слыша, как сзади следуют остальные.

Феликс, Герман и Ратмир. Последним двигался Искандер.

– Это мои гаденыши! – рыкнул альбинос.

– Да все вы такие! – не сдержался Феликс.

– Я почти сто лет работаю в ОПО! Вот-вот должны были дать повышение. А теперь из-за одной неудачной операции отдуваться? – рычал один из «гаденышей». Дикий узнавал их по особенным тембрам голоса. С какими-то нотками, вроде мурлыкания.

– А если мы обратимся и зададим вам жару? – рыкнул Михей.

– А давайте! – уже совсем близко произнес другой верпантера. – Будет повод вас прибить официально. И трупы прятать не надо. Нарушители должны быть наказаны. А вы, получится, уже злостные нарушители. Можно сказать – вошедшие во вкус.

И в эту минуту Дикий выскочил из кустов. На него нацелились два ствола с ядом, прозвучал легкий щелчок. Вербер инстинктивно отклонился – дротик просвистел возле уха тонким комариным писком и шлепнулся куда-то в листву. Тут же на сцену выскочили остальные действующие лица. Герман, Феликс, Ратмир, Искандер.

И… верпантеры разом растеряли весь свой боевой дух…

Пока они что-то мямлили, пытались оправдаться под градом обвинений Ратмира, Дикий схватил нэнги, и принялся ее осматривать.

– Ты в порядке?

– Да.

– Точно?

– Все нормально.

Дикий продолжал исследовать хрупкое тело истинной, пока не убедился окончательно. Только потом поднял глаза на Михея. Тот устало прислонился к стволу и держался за живот. Видимо, разошлись швы, потому что по футболке и толстовке приятеля расползались кровавые пятна.

Дикий отреагировал мигом. Стянул с себя одежду, всучил другу и приказал: «Прижми!»

Герман и Искандер отправились с Ратмиром, а Феликс кивнул Дикому: мол пошли, довезу куда надо.

Дикий разместился на сидении рядом с водительским. Ахсана с Михеем сзади. И первой остановкой стала больница. Та самая клиника, где уже оперировали приятеля Дикого. Его сдали с рук на руки лечащему врачу, и Феликс приказал: «Чтобы латали как надо! Лично проверю!»

Дикий усмехнулся, глядя как оскалились и закатили глаза коллеги. В клиниках оборотней всегда лечили «как надо». Иначе тут просто не умели.

Но Феликс привык приказывать и тут не сдержался. Дикий сам сталкивался с многими альфами, которые вот также распоряжались: мол, вы у меня не балуйте! Тоже жутко раздражало!

Теперь Дикий и Ахсана ехали на заднем сидении синего внедорожника Феликса. Альфа рулил к дому нэнги.

Она еще какое-то время держалась, старалась выпрямить спину. Но очень скоро просто отключилась, устроившись на плече Дикого. Он осторожно расположил нэнги так, чтобы ей было удобней и старался не шевелиться. Даже шелохнуться боялся. Пусть отдыхает, маленькая. Устала, измучилась.

Такое тепло, такое счастье, такой непомерный глупый восторг разливались по венам вербера, что у него губы сами собой вытянулись в улыбку. Феликс засек в зеркало заднего вида, но промолчал. Хмыкнул и продолжил рулить.

* * *

Ахсана

Я проснулась на плече у Дикого. Машина Феликса уже стояла возле моего дома, но меня почему-то никто не будил. Верберы шепотом переговаривались. И когда я подняла голову, Дикий улыбнулся.

– Ты как?

Над поселком сгустились серые сумерки и звезды белесыми призраками уже маячили в небе. А мне почему-то было так спокойно, так хорошо, словно я заснула в своей кровати, защищенная от всех проблем мира.

– Нормально, – ответила я, потому что вербер, кажется, очень этого ждал.

Он хотел еще что-то спросить, но из нашей калитки выскочил Матвей, а следом за ним – и Фарида Фердинандовна.

– Мама! Ты в порядке! Я так волновался!

Сынишка рывком открыл дверцу машины, и я вышла к нему, обняв своего непоседу.

– Мамочка! Не пугай меня так! – он затих у меня в руках. Фарида Фердинандовна пояснила.

– Мы вам звонили, а вы недоступны. Матвей заставлял меня каждый час набирать.

– Все хорошо, малыш. Не волнуйся.

Какое-то время были только я и Матвей, мой маленький рыцарь, мой единственный мужчина, который никогда не станет чужим. Тепло разливалось по телу и щемяще-приятное ощущение появлялось внутри. Мой сынишка… Волновался… Переживал, маленький…

Наконец, я немного успокоилась, и Матвей юркнул обратно в калитку, заявив:

– Ну я подожду в доме.

– Долго вы ждали, пока я проснусь? – смущенно уточнила я у Феликса.

Тот развел руками.

– Не засекал. Да нормально все. Я понимаю.

– Нам, наверное, пора…

Дикий произнес это так, как преступник произносит прощальные слова перед смертельной инъекцией. С каким-то особенным надломом в голосе и в интонациях тоже.

Но я улыбнулась Давиду.

– Ну почему же пора? Я у тебя гостила. Настала и твоя очередь. Пойдем, поужинаем… Может переночуешь у нас. Чего таскаться по городу на ночь глядя.

– Вообще для вербера это не страшно, – честно признался Дикий. – Но я буду очень рад остаться… в смысле поужинать…

Я усмехнулась, Феликс хихикнул.

– Ну ладно, ребята. Тогда я поехал к жене. День не виделись, а уже жутко соскучился.

– Большое вам спасибо! – от всей души произнесла я.

– Да не за что! – Феликс повернулся к Дикому. – Но придется нам все же найти тех бандитов. У меня есть план. Но давай об это попозже. Они приходили к Михею. И что-то подсказывает мне – удовлетворения эти мрази так и не получили.

Дикий кивнул и произнес зло, сквозь рычание. Просто не смог сдержаться.

– Постараемся их удовлетворить по полной. Так, чтобы больше уже не хотелось! – он на минуту даже оскалился, лицо стало хищным и яростным. Но сразу же черты смягчились, а губы растянула улыбка, когда Дикий обернулся ко мне.

И мы вместе отправились ко мне домой. Я пригласила Дикого без особого плана. Мне просто не хотелось с ним расставаться, и я знала, что вербер чувствует также. Поэтому я положилась на обстоятельства. Пусть все идет своим чередом. Как получится – так и получится. В конце концов, с Сергеем мы уже давно разошлись, хотя и сами этого еще не понимали. У нас не осталось общих тем для общения, у нас не осталось точек соприкосновения. Да и обращался со мной муж в последнее время, скажем прямо, далеко не самым лучшим образом. А эти его сцены ревности к каждому, кто меня подвез или просто зашел в гости, уже начали откровенно подбешивать.

Поэтому я с чистой совестью готова была к любому развитию наших отношений, включая скорый развод.

Я определенно что-то испытывала к Дикому. И совершенно не хотела с этим бороться.

* * *

Дикий

Дикий боялся себя в этот вечер больше чем чего-либо в жизни. Она была так близко, такая доступная, открытая.

Ахсана больше не посматривала на вербера с непониманием и удивлением, когда он прижимал свою ногу к ее ноге под столом или накрывал ее руку своей. Все происходило так естественно и так будоражаще!

Дикий до ужаса боялся сорваться! В крови бродило хмельное вино возбуждения и надежды на то, что его чувства взаимны. Она так на него смотрела, так разговаривала! И – самое главное – она позволила ему свободно общаться со своим сыном.

До этого момента чудилось – стена отгораживает Дикого от семьи Ахсаны. Она инстинктивно защищала своих, потому что мало знала вербера и недостаточно еще ему доверяла. Естественная реакция драконицы. Восхитительная, природная и правильная.

Но не теперь. Нет!

Матвей азартно расспрашивал Дикого про все, что касалось оборотней. Как будто Искандер и сама Ахсана еще не просветили парнишку раньше. А Дикий вовсю, в наглую, взахлеб пользовался расположением и близостью пары. Ну как он теперь без нее? Без этих ярко-янтарных глаз: таких раскосых, драконьих. Ахсана останавливала на вербере взгляд и… весь мир вокруг останавливался. Останавливалось все внутри Дикого. Кроме желания, что жгучей отравой растекалось по телу и выворачивало наизнанку и этого тепла, нежности, до легких щемящих ощущений под ребрами.

Все остальное переставало вдруг и сразу иметь значение.

– Дядя Давид, а правда, что верберы могут спрыгнуть с десятиметровой высоты и совсем даже не повредиться? – интересовался мальчуган Ахсаны.

– Правда. Но вы-то круче. Вы можете полететь. Вам и прыгать никуда не потребуется. Взмахнул крыльями – и ты на другой стороне.

Дикий вдруг понял, что любит его и восхищается так, как любит и восхищается всем, что окружало Ахсану и было частью ее жизни. Всем, кроме Сергея. Мысль о том, что он существует и все еще имеет права на эту женщину, пусть формальные, исключительно на бумаге, заставляла вербера аж передергиваться от животного, первобытного желания вцепиться этому человечишке в глотку.

– А, правда, что верберы самые сильные? И самые ловкие среди оборотней? – не унимался Матвей.

Ахсана посмеивалась, глядя на его «почемучку» с Диким. И верберу это тоже ужасно нравилось.

– Правда. Верберы – самые сильные оборотни. Но я тебя научу кое-каким приемам, и ты будешь лучшим бойцом среди нэнги.

Слово за слово, они проболтали до позднего вечера и Ахсана внезапно опомнилась.

– Та-ак! Кое-кому срочно пора в кровать!

Матвей соскочил со стула и пошел в ванную чистить зубы. На какое-то время все словно забыли о присутствии Дикого. Ахсана помогала Матвею помыться, следила за тем, как он чистит зубы, затем укладывала и читала какие-то сказки.

Все это время Дикий просто пил чай на первом этаже дома. Но… ему было хорошо. Так хорошо… У-ух… Хотелось бежать, кричать во всю луженую медвежью глотку и крутить Ахсану на руках. Она считала его причастным к своей жизни – не чужим, близким себе существом. Оставила на ночь и спокойно отправилась заниматься своими делами. А это означало, что Дикий больше тут никакой не гость! При гостях не занимаются своими делами так, словно их тут и нет. Так ведут с себя только с близкими.

Во всяком случае, так ощущал Дикий и совершенно не хотел разубеждаться.

Наконец, Ахсана вернулась к нему.

– Ну как? Все нормально? Разложил себе постель? – уточнила она.

Дикий сглотнул. Она выглядела такой домашней, родной и… такой соблазнительной. Розовые шортики-лосины как влитые сидели на крутых бедрах нэнги. Короткая футболка не скрывала пышную грудь и позволяла увидеть немного живота. У нее даже попок был идеальным! Не выпуклым, такой аккуратной впадинкой.

Дикий выдохнул, схватил Ахсану и, ощутив, что она не вырывается, бережно поднял истинную на руки. Ему хватило нескольких шагов, чтобы внести нэнги в ее спальню и осторожно уложить на кровать. А потом целовать, целовать, целовать. До головокружения, до ощущения, что он сейчас просто взорвется, если они не займутся чем-то большим. Ахсана отвечала. С готовностью, с радостью, с пылом. То углубляла поцелуй в губы, то подставляла Дикому свое белое, сильное, гладкое тело.

Их языки сплелись в каком-то безумном, сладком и пьяном танце желания.

И от этого оборотень окончательно одурел. Буквально, одурел от ее близости, от ее доступности для него прямо сейчас… Все, пути назад уже не было.

Одежда жала, в паху наливался жгучий спазм, крутил и напоминал о неестественном для оборотня воздержании, когда пара так близко, буквально в его руках…

* * *

Ахсана

До этого момента муж оставался единственным моим мужчиной и первым, с кем я познала постельную страсть. Поэтому мне совсем не с кем было сравнивать Дикого… Но этого и не требовалось. Бывают мужчины, которых нет смысла с кем-либо сравнивать.

Дикий гладил меня и пальцы его вздрагивали, целовал, и губы его обжигали. Кажется, мы окончательно потерялись друг в друге. Утратили ощущение реальности, зато обрели нечто невероятное…

Я еще никогда так себя не чувствовала. Фейерверки рвались в груди, приятно сосало под ложечкой, и хотелось больше, еще больше и еще.

Дикий действовал медленно, осторожно, хотя в каждом его жесте: рваном и дерганом, ощущалось жуткое нетерпение. Вербер был просто каменным – мускулы бугрились, перекатывались под смуглой кожей оборотня. И то как он себя сдерживал, старался не спешить, не форсировать события, распаляло меня еще больше.

Я сама начала помогать Дикому избавиться от одежды. Брюки, боксеры… Футболку он сбросил чуть раньше. Вербер оказался шикарным образчиком. Ну правда, настолько насколько вообще может быть шикарен обнаженный мужчина без прикрас.

Дикий перехватил мой взгляд: оценивающий и бесстыдный. Даже не знаю почему я вот так в наглую пялилась на голого оборотня и совсем не пыталась скрыть этого. Но даже сейчас я не смутилась ни капли.

– Нравится? – с трудом выдохнул он. – Если да, то бери. Все твое, пользуйся.

– Воспользуюсь! – окончательно осмелела я.

Сама не понимаю – что со мной произошло за эти дни. Раньше в постели инициатива всегда исходила от Сергея, от мужчины. Я же лишь подчинялась. Теперь же я сама провела рукой по твердому стволу вербера. Дикий запрокинул голову и рыкнул.

Я потянула его за шею на себя и… дальше подталкивать оборотня уже смысла не было.

Он как с цепи сорвался.

И было так… улетно, так остро и сладко. Я словно ухала вниз с отвесной скалы и солдатиком входила в теплое, изнеженное на солнце чистое море. Волны охватывали, прорывались внутрь, массировали и доставляли невероятные ощущения. Я сама себя не узнавала. Шпорила Дикого, заставляя двигаться быстрее, подтягивала вербера на себя. Он подчинялся с готовностью и нетерпением. И мы дрожали, тряслись от наслаждения.

Замирали вместе, крепко обнявшись, чтобы испытать пик удовольствия. Весь мир рассыпался кусками пазла и заново собирался в тысячу раз более ярким, цветным и невероятным. А затем мы продолжали…

Дикий казался неутомимым, просто фантастически ненасытным. И это мне тоже ужасно нравилось. То, что он так меня хочет, все время, не переставая.

В итоге, мы устали настолько, что даже шевелиться сил уже не было.

Дикий поднял меня на руки, отнес в ванную и окатил нас обоих душем. Теплые, тугие струи обнимали тело, гладили, умиротворяли. Запах апельсинового мыла приятно щекотал ноздри.

Я так и вырубилась, прямо во время мытья и беспробудно проспала до рассвета.

* * *

Дикий

– Да, Михей! Я все понял! – Дикий нехотя встал из-за стола, где завтракал с Ахсаной и Матвеем так, словно они – его семья. Он именно так чувствовал, так воспринимал происходящее. Ахсана тоже не возражала. Вела себя естественно и время от времени улыбалась Дикому так, что ему становилось ясно – ночь понравилась нэнги. И это заставляло Дикого ликовать. Хотелось прыгать с десятиэтажных заборов, кричать и бить себя кулаками в грудь. Смешно, но факт. Ей понравилось! Вербер, конечно, наизнанку вывернулся. Старался изо всех сил забыть о собственном первобытном голоде по ее телу, отодвинуть на второй план жажду, наконец-то, избавиться от гнета желания. Он старался ей угодить.

И удалось ведь! Все получилось!

Тем сложнее было сейчас сказать то, что сказал вербер:

– Ахсана. Михей вышел на тех отморозков. Ну которые на вас напали. Назначил им встречу. У них с Михеем свои счеты. Как выяснилось, в бою он сильно поранил их главного. Лицо тому повредил, ухо. А этот дебил не читал Стивенсона и не знает, что шрамы ран украшают мужчину…

Ахсана усмехнулась – она то читала, и даже многое.

– В общем, он затаил злобу. Искал Михея, чтобы с ним поквитаться. На тех самых боях, где я встретил Феликса, увидел Михея и насадил на штырь. Собирался убедиться, чтобы наверняка… Но я очень вовремя подоспел. Поэтому гаденыш ждал, когда Михей вернется из больницы. Думал, что уж с раненым-то легко управится.

– Ага. И поэтому взял еще четырнадцать мордоворотов. Ну так, чтобы не бояться раненого Михея…

Дикий усмехнулся. Ахсана та еще язва и ему это жутко нравилось. Шутить вот так с ней, общаться. Да, мать твою! Что может не нравиться оборотню, когда пара рядом и так тепло к нему относится?

– Ну трус и есть трус. Вернее, конечно, не совсем трус – в боях все-таки участвовал. Но Михей с момента проигрыша внушал ему просто суеверный ужас. Поэтому он не мог прийти честно, один. Ну, а дальше ты знаешь.

– Знаю, – Ахсана слегка нахмурилась, и Дикий счел возможным обнять ее за плечи, прижать. Нэнги не сопротивлялась. Спряталась на груди Дикого, сложила ладошки и затихла. Успокаивалась. Вербер ощущал это каким-то шестым чувством.

А тут еще маленькие теплые ладошки неожиданно коснулись Дикого. Он даже удивился, пока не увидел, что и Матвей обнимает маму. Вербер не знал – отпустить Ахсану или же продолжить утешать ее таким способом. Она сама решила. Потрепала Матвея по макущке.

– Мам, – вдруг позвал паренек. – Если вы с папой разойдетесь, можно дядя Давид останется с нами?

Дикого аж проняло до самой глубины души, в груди словно конфетти взрывались. Ахсана молчала и ничего не отвечала. Вербер уже и забыл, куда собирался и зачем вообще туда шел. Весь превратился в слух – ждал, когда же она хоть что-то ответит.

Давно он так до дрожи, до ощущения, что все внутренности потряхивает, ничего не ждал.

Ахсана так ничего и не ответила по существу.

– Я подумаю, – сказала хитромудрая нэнги. Дикий вздохнул. Матвей вскинул на него взгляд и произнес:

– Ничего. Мама всегда такая. Основательная. Но раз не сказала нет, все уже неплохо.

Мальчик успокаивал Дикого? Вербер аж воздухом поперхнулся и ощутил, как тот застрял в горле. Вот бы присвоить этих женщину и ребенка! Дикий вдруг вспомнил былые традиции оборотней, давно ставшие древней историей. Причем, раньше он их высмеивал и даже называл нелепыми.

Оборотень мог забрать семью у другого двусущего или человека, если победит того в поединке, и, если семья не особенно против. В принципе, «да» от женщины было не обязательным. Достаточно лишь, чтобы та сильно не противилась. Обычно женщины так и поступали. Сильно не возражали, но и не соглашались. Чтобы не порождать слухи о своих изменах еще в момент прежнего супружества, из стеснения или чего-то еще. Э-эх! Сейчас бы Дикому в те времена! Он забрал бы Ахсану и Матвея себе. Тем более, что ребенок признал его. Только что!

Дикий еще раз тяжело вздохнул. Ахсана неловко высвободилась из его рук и резко сменила тему, явно давая понять, что к прежней пока еще не готова.

– Давид. Ты мне позвони, расскажи как и что. Я буду за вас волноваться и держать кулачки.

Дикий развел руками и усмехнулся.

– Два вербера во время ВОВ легко клали целые вооруженные немецкие полки. Так что не волнуйся. Уделаем мы тех дураков. Наша задача не покалечить. И так много шума вокруг предыдущей драки. Каким бы отморозком ни был тот или иной персонаж, у него есть те, кто о нем пекутся. Хотя бы родители. Сестры, братья. Друзья. Мало кто совершенно один и никто про него даже не вспомнит. Так что ребятам надо просто стереть память.

– А они не возьмутся снова искать Михея? Не повторится та ситуация…

– Не волнуйся. Наши гипнотизеры внушат, что бандиты отомстили по полной. А вместо образа Михея вложат какой-нибудь другой – так, для страховки.

– У вас настолько крутые гипнотизеры? – воскликнул Матвей.

– У нас, – поправил его Дикий. – Оборотни – это одно большое сообщество. Ты тоже его часть, ты же нэнги.

– Все равно позвони! – настаивала Ахсана и Дикому была жутко приятна ее забота.

Поэтому он картинно отдал честь и пообещал:

– Да, мой генерал! Я непременно позвоню и отчитаюсь!

* * *

Встречу бандиты назначили возле железнодорожной полосы. Дикий примерно понимал почему – все же он немало покрутился в кругах уголовников. Там тела можно сбросить под поезд, имитировав самоубийство.

Михей и Дикий едва появились, как на них набросились по шесть амбалов сразу – видимо, беглецы привлекли друзей.

– Нелюди проклятые! Мы вас уничтожим! – кричал один из мордоворотов. Наверное, тот самый, «заклятый друг» Михея.

Верберы молчали. Драка, как и полагал Дикий, переместилась поближе к рельсам.

Амбалы явно запланировали столкнуть верберов под поезд. Дрались они не особо усердно, скорее так, старались держать статус кво. Зато упорно двигались поближе к путям. Вскоре схватка переместилась и на них. Однако Дикий решительно не понимал, как бандиты собираются сами уйти, оставив верберов под составом. При нынешнем раскладе все попадали под удар.

Однако амбалы все же оказались не такими дебилами, как представлял их себе Дикий.

Вскоре послышался характерный размеренный стук колес и громыхнули гудки – машинист заметил драку, начал торможение. Но успеть к нужному времени остановить поезд не мог. Противники изо всех сил старались оставить Дикого и Михея на месте, навалились вшестером на каждого вебера.

А затем, в один момент, вдруг в лицо Дикому прыснула какая-то ядовитая влага. Глаза защипало и зрение моментально помутилось. Михей выругался так смачно, что стало ясно – ему досталось отравы не меньше. Следующим этапом, откуда ни возьмись, на тело Дикого обрушился вес бетонной плиты. Потом еще одной и еще. Вербера почти сплющило. Похоже, дюжина «заклятых друзей» Михея привела еще кого-то, кто сбросил на верберов строительные плиты.

Дикий слышал, как стучат колеса, движется поезд и начал выбираться. Пахло искрами и прогретым железом – торможение шло полным ходом. Впрочем, это уже ничего не решало. Ясно было – машинист не успеет.

Михея Дикий совсем не видел – перед глазами разлилась чернота. Поэтому ориентировался только на слух. Внезапно грохот раздался совсем рядом, ударил по ушам неприятным отзвуком. Дикий постарался утроить усилия. Но плиты не поддавались, давили и плющили. С одной-двумя он бы еще справился. Но на вербера навалили, как минимум, четыре…

Дикий выдохнул. Неужели все? Неужели люди все-таки одержали верх? Они хорошо все продумали, а верберы… положились на свою природу двусущих. Вот также прежде люди и истребляли оборотней, как чудовищ, нечисть, демонов из ада. Использовали хитрости, капканы, ловушки…

Поезд загудел над самым ухом. Дикий дернулся в последний раз и замер, ожидая худшего и неизбежного. Внезапно плиты, как бурным потоком смело, а сам вербер резко взмыл ввысь.

Дикий инстинктивно сгруппировался, откатился. Вокруг захрустели кусты, под телом начали ломаться ветки. Он не пытался препятствовать движению – потому что все еще ничего не видел. Только слышал, как удаляются колеса поезда. А еще какую-то странную возню.

Внезапно кто-то остановил вербера и в лицо прыснули еще раз. В глазах сразу же прояснилось. Дикий тряхнул головой. Веки еще щипало, глаза резало, слезы катились по лицу градом. Зато теперь он отлично все видел. Вербер вскочил на ноги и огляделся.

Феликс и еще несколько ребят из его отдела уже уводили в бронированную машину бандитов, что назначили «стрелку» верберам. Михей тряс головой неподалеку.

Когда мордоворотов заперли в бронированном внедорожнике, Феликс подошел к бойцам.

– Ну, что, герои? Пошли, отвезу куда надо!

Дикий хотел сказать: «К Ахсане!» Тем более, что у него теперь есть отличный предлог для новой встречи с нэнги, пока она «думает», как метко выразился утром Матвей. Он мог сообщить, что операция прошла удачно. Нэнги просила звонить, ну а Дикий мог возразить, что личный рассказ значительно лучше.

Однако он вовремя себя одернул. Вербер был весь в грязи, в крови, одежда порвана, кожа исцарапана. Вначале неплохо бы привести себя в порядок. Чего пугать бедную нэнги?

Так Дикий и решил поступить.

– Отвезешь к нам в дом? – спросил он у Феликса.

– Да куда скажешь! – усмехнулся тот. – Вы, конечно, зря назначили встречу без нас. Надо было скоординироваться. Но мы тоже не лыком шиты.

– Как вы нас нашли? – уточнил Дикий, садясь рядом с Феликсом в его внедорожник, пока Михей располагался на заднем сидении.

– Мы вживили в больнице Михею чип. Только не бесись! Это вас выручило!

Дикий отмахнулся.

– Что я, ПОН не знаю, что ли? Методы у вас те еще.

Феликс пихнул его в плечо.

– Зато вы живы. И целы. А бандиты пойманы и будут обезврежены. Не вспомнят ни про оборотней, ни про что-то другое.

– Нормально все! – подал голос Михей. – Я вам был очень рад. Так что ничего страшного. Но чип-то удалите?

– Рассосется через пару дней. Или не устраивает?

– Устраивает.

* * *

Ахсана

В ожидании звонка от Дикого я отправила Матвея с няней гулять на детскую площадку, а сама занялась проектом. Работа отвлекала, помогала не переживать так сильно. Я беспокоилась за Давида как за родного. Да и кого я обманывала? Он стал мне родным, близким… Я понимала, что вербер только и ждет моего ответа. Да и Матвей, похоже, проникся к нему. А дети очень хорошо чувствуют любую фальшь. Однако Дикий с моим сынишкой сразу нашли общий язык. Я бы даже сказала – спелись.

Я начала думать, что самый лучший выход из нашего странного любовного треугольника – развод с Сергеем и брак с Диким. Я привязалась к верберу. Полюбила? Наверное. Сердце замирало, когда он оказывался рядом. Я успокаивалась у него на груди так, как некогда успокаивалась на груди мужа, когда еще наши отношения были другими. Теплыми, нежными, пронзительными…

Внезапно мои размышления прервали шаги на первом этаже. Я почему-то подумала о плохом. Видимо, все эти драки, схватки, бои без правил совсем выбили меня из колеи. Поэтому я взяла первое, что подвернулось под руку – стул – и начала медленно спускаться по лестнице. Пока… не званый гость не появился в ее основании и не развел руками.

– А ты, смотрю, ко всему уже готова.

Сергей воззрился на меня и улыбался. Немного грустно, но как-то светло. Он уже очень давно так на меня не смотрел. Я спустилась, муж забрал стул и пригласил меня жестом к «пикнику». На кухонном столе дымились треугольники, которые я так обожала и свежий чай в термосе.

– Садись. Давай поговорим спокойно?

Я кивнула.

Было так непривычно сидеть напротив Сергея, когда он то и дело гладил мои пальцы руками и говорил мягко, проникновенно.

– Ахсана. Я много о нас думал. Я понимаю, что изрядно наломал дров. Да и будем честными. Наши отношения в последнее время совершенно не клеились. Не знаю кто больше виноват, но мы отдалились. Возникла какая-то стена между нами, которую мы лишь укрепляли невниманием друг к другу, отсутствием нормального, семейного общения. А помнишь, когда мы только начинали встречаться? Мы ведь могли взахлеб разговаривать часами? Помнишь?

Я кивнула. Воспоминания хлынули рекой: горячей и бурной. Даже слезы немного выступили на глазах. Не злые, не горькие, какие-то ностальгические.

…Я поругалась с мамой. Злая, растерянная… Мечусь по комнате. Приходит Сергей. Я ему прямо заявляю:

– Сереж. Ты очень не вовремя. Я злая и нервная… Давай встретимся в другой раз? А?

А Сергей смотрит так тепло, так ласково и отвечает:

– Нет. Я останусь.

И мне сразу становится легче. Так хорошо, когда у тебя есть некто, кто останется с тобой, даже если ты злая, даже если болеешь или здорово нервничаешь…

* * *

Мы идем по широкой дороге вдоль чужих дач на базу отдыха, где я жила с мамой и тетей. Дорога зовет вперед, а мы не спешим. Я читаю стихи, а Сергей слушает и просит: «Давай еще…»

И я начинаю новую балладу.

Над головами заливисто поют птицы, пахнет малиной, яблоками и викторией. С луга тянет мятой и полынью.

И так хорошо…В балладе не описать…

* * *

– Давай попробуем начать все заново? – врывается в мои мысли голос Сергей. Срывается, дрожит и вибрирует. И я понимаю, что муж волнуется, что ему, впервые за многое время, не все равно, что скажу, что отвечу…

Внезапно открывается дверь и входит Дикий.

Немного взбудораженный, какой-то вздыбленный.

Оглядывает кухню и останавливает взгляд на Сергее. Я никогда не забуду этого взгляда. Как выстрела из ружья: жгучего и ненавидящего. Сергей отвечает верберу в том же стиле. Дуэль взглядов, ни больше, ни меньше.

Дикий очерчивает взглядом кухню. Фокусируется на руках Сергея, которые сжимают мои ладони и лицо вербера резко меняется. Вытягивается, темнеет, скулы натягиваются до какой-то хищной, холодной остроты. Будто зверь рвется изнутри оборотня. Еще не прорывает человеческую оболочку или не вырывается из нее. Но уже заметно как неумолимо меняется Дикий.

Следующими он цепляет взглядом треугольники на тарелке, наши чашки чая и… понимающе кивает.

Сжимает ладонями виски, стискивает зубы, а затем резко убирает руки.

Я поднимаюсь, хочу что-то объяснить. Но Дикий отходит, словно боится, что я коснусь его или еще что. Буквально шарахается, отшатывается.

– Ахсана. Все решено. Можешь больше не волноваться. Счастья вам.

Последние слова он произносит с таким чувством, что я едва не плачу от наплыва эмоций. Да и я ведь ничего не решила. Я лишь ностальгировала, слушала Сергея. Растерялась, думала, прикидывала…

– Погоди. Давай все обсудим. Приходи вечером. Давид. Пожалуйста, зайди. Очень тебя прошу.

Краем глаза я вижу, как дергается Сергей. Боюсь очередной отвратительной сцены ревности.

Муж сжимает кулаки, бычится, Дикий разве что только не бросается…

Но, к счастью, драки все-таки не последовало.

Вербер тяжело, надсадно втянул воздух и сказал только:

– Нормально все. Не переживай.

– Ну ты же придешь? Давид? Я буду ждать тебя часов в семь. Хорошо?

Дикий кивнул, а затем выбежал из дома. Я обернулась к Сергею. Он все еще сидел, молчал, только сжал руками салфетку так, что та превратилась в жеваную бумажку.

Затем муж поднялся и произнес:

– В общем. Ахсана. Ты знаешь мой номер. Как только что-то решишь, позвони. Я готов начать все заново, с чистого листа. Мне все равно, что случилось пока, мы жили порознь. Я люблю тебя и хочу вернуть наше счастье, нашу семью и наше общее будущее.

Сергей подошел, коротко обнял меня, чмокнул в висок и ушел следующим.

А я осталась посреди кухни в полной растерянности и в полном шоке.

Я вообще не понимала – что произошло и как мне все это распутывать дальше. А еще мне было очень страшно за… Дикого.

И неожиданно для себя, запоздало, я осознала. Да, Сергей очень мне дорог. Но вот сейчас, после всего что случилось, я переживаю именно за вербера. Мое сердце и мои мысли были с Давидом.

И тут уже ничего не изменишь. Прошлое не вернешь. А мое будущее, увы, связано, не с Сергеем.