Текст книги "Истинная для Дикого"

То есть вначале угнали, а теперь возвращают? Бред какой-то! Если украли тачку – зачем ее хозяину назад подгонять? А если не крали – зачем на ней куда-то уехали?

Дикий прогуливался туда-сюда и гадал. Вообще не было вариантов. Но любопытство прямо глодало.

Спустя минут двадцать перед вербером остановился его внедорожник. Из машины вылез один из амбалов, которых оборотень раскидал в виде медведя.

Дикий даже слегка опешил. Неужели те утырки как-то распознали в нем двусущего? Они же люди на сто процентов! В этом Дикий не сомневался…

Вот это уже очень и очень плохо! Одно дело – скрываться от ПОН или полиции и совсем другое – от ОПО. Те всех поднимут на уши, начнут носом землю рыть, лишь бы найти двусущего, который угрожает конспирации всего вида.

Дикий напрягся. Э-эх! Вот так бездарно сдохнуть в застенках ОПО и больше ее не увидеть…

Вербер невесело усмехнулся. Тут такое… Ему грозит вечное заточение, новый суд и еще бог знает что, учитывая все его «подвиги»… А мысли только о ней…

Дикий молчал и ждал, когда бандюга сам заведет разговор.

Тот выглядел слегка обескураженным, взлохмаченным и немного испуганным. Тоже ничего хорошего. Людям свойственно бояться оборотней. Неужели, правда, о Диком узнали? Холодок пробежался по коже, каждый волосок на теле вздыбился… Этого еще не хватало! Каких таких богов Дикий разгневал, что вначале ему, беглецу, без возможности иметь семью, подсунули истинную, словно нарочно поиздеваться, а теперь еще и вот это… Нет, явно высшие силы к нему слишком неровно дышат… Примерно, как отвергнутая любовница. Осталось только окончательно обрушить гильотину обстоятельств на голову вербера – и вся недолга.

– Прости, мужик. Ошибочка вышла, – амбал поднял руки вверх, словно сдавался. – Если нужна компенсация за временный угон тачки, назови сумму.

Дикий прямо выдохнул. Ага. Ничего эти бандиты не знают. Буквально от сердца отлегло. Но тогда зачем?.. Правильная мысль промелькнула в голове быстрее, чем угонщик открыл рот. Однако Дикий позволил тому самому высказаться.

– Думали к той телке любовничек приехал. Хотели напугать, наказать… Да и до нее самой может добраться… Устроила нам твоя знакомая баба то еще приключение…

Дикий вспомнил. Ну да. То еще приключение. Вот только не Ахсана им все устроила – сами «заказали» и «аниматоров» вызвали. Не хрен насиловать женщин. Можно и так найти согласных. Некоторые так вообще нынче по бандитам фанатеют. Их только пальчиком помани, пистолетом потряси – и они уже в экстазе. Знай, бери и стреляй в них из своего природного оружия.

Впрочем, Дикий понимал – эти мрази были в полном неадеквате. Пьяные, шальные, угарные. Шары выкатили – и ну себе гулять. Потом, наверняка, пожалели бы.

– В общем, мы выяснили, что ты мужик уважаемый… Так что прими извинения и нашу компенсацию. Если мало – знаешь где найти, скажешь сколько еще должны.

На капот машины Дикого легла пачка купюр.

– Слышь ты, борзый! – вербер спрятал руки в карманы и двинулся на бандита. Тот аж попятился. Мда… Похоже репутация в преступной среде у Дикого та еще. Так сказать – имидж не пропьешь. Хотя, чему удивляться? Он боец без правил, а большинство таких – те еще беспредельщики. Сломают человека об колено и даже не поморщатся. Выпьют кофе и еще раз сломают. Съедят печенье – и всю его семью туда же.

– Еще раз хотя бы посмотрите в сторону той женщины…

– Мы поняли, братан! Прости!

Бандит попятился и рванул на соседнюю улицу. Дикий смахнул купюры с капота, как грязный снег зимой… Пачка тяжело плюхнулась на землю.

А… впрочем…

Вербер поднял деньги и сел в машину. Отдаст Ахсане. Она точно заслужила компенсацию от этих ублюдков!

Вот завтра приедет к ней, пока мужа нет дома, и вручит.

Дикому очень понравилась эта затея. Прямо так и скажет – мол отморозки, что тебя тогда напугали, принесли материальные извинения.

Вот только почему-то от мысли о новой встрече с Ахсаной настроение у Дикого резко падало почти до минусовой отметки. И он сам не мог уяснить причину. Ему до ломоты во всем теле, до томления, до щемящей боли под ребрами хотелось ее увидеть. Поговорить, посмотреть на нее… Так хотелось, что руки едва руль сами не поворачивали – назад, в поселок.

Но ощущение складывалось какое-то гнетущее. Будто над их встречами и общением с Ахсаной сгущались тучи и Дикий не понимал – откуда ветер дует.

Неужели нэнги? Аурные драконы недолюбливали остальных оборотней, относились к ним как к низшим существам. А к людям относились еще хуже. Но Ахсана – не пара для Искандера. Это Дикий знал наверняка, чуял по реакции нэнги на женщину. Так зачем инструктору ссорить ее с Диким? Бред какой-то! Ну мог он высказать нечто про «блохастых» и что? Ахсана умница. Вряд ли она приняла бы эти слова к сведению.

Искандер не сотрудничает с ПОН, так что вряд ли он знал Дикого по разнарядкам на особо опасных преступников. Да и не узнал он его, это тоже вербер заметил сразу.

Так в чем же, мать вашу, дело?

Почему в груди тесно и печет, и хочется бросаться на деревья, вгрызаться в них, чтобы сбросить эмоции?

Причем Дикий отлично понимал – у его отношений с Ахсаной нет будущего. Он говорил себе это уже миллионы раз. Твердил, как мантру, безостановочно. Рано или поздно их пути навсегда разойдутся. Как только положение вербера станет угрожать его паре…

Как только его преступное прошлое уродливым побегом вылезет на почве их общения с нэнги.

Дикий знал – чем раньше оборвется эта хрупкая нить встреч, разговоров и взглядов, тем лучше. Тем меньше им обоим страдать. Тем легче будет перенести случившееся. Забыть или хотя бы попытаться. Но все равно раз из раза к ней приезжал. Словно привязанный.

Инстинкт пары, чтоб его!

* * *

Ахсана

Мы ночевали с Сергеем как будто подписали пакт о ненападении. Он отвернулся в одну сторону на кровати, я – в другую. Даже не знаю почему не перебралась на диван на первом этаже. Наверное, из вредности. Не нравится – пусть сам уходит. Никакой вины я за собой не ощущала. Но и обсуждать свои дела в сфере открывшихся фактов пока не хотела. Пусть все наладится и успокоится.

Утро выдалось хмурым. Солнца было мало, и я с трудом разлепила тяжелые веки. Сергей уже встал, так что я плеснула в лицо прохладной воды и отправилась варить кашу с кофе.

Завтракали мы с мужем почти в полной тишине.

Было слышно, как ложки бренчат в кружках с чаем и как чашки гулко встают на стол. Было в этой какофонии семейного разлада нечто прямо апокалиптическое. Даже не знаю. Я словно присутствовала при окончательном крахе нашей семьи.

Сергей не желал обсудить все нормально, по-человечески. А я не хотела говорить ему о том, что я оборотень и сынишка тоже. И это расставляло нас по разные стороны от стены, которая отгораживает настоящую семью от всего мира. Мы были порознь. Никто не собирался делиться своими мыслями и переживаниями, соображениями и планами. Нас словно разделила река под названием «недоверие и непонимание». Каждый сидел на своем берегу и на паром «разрешить все открытым и честным диалогом» не торопился. И у каждого на это находились собственные резоны.

Вот так и прошел наш семейный завтрак.

Но перед тем, как уйти на работу, Сергей все-таки расщедрился на несколько фраз.

– Ахсана. Я знаю твой упертый характер. Но я тебе очень советую сто раз подумать, прежде чем снова общаться с этим Диким…

Больше он не сказал ничего. Завел машину и уехал.

Часа два я бродила по комнатам как неприкаянная, не в силах взяться за очередной заказ по оформлению дома и меблировке. Я занималась дизайном интерьеров, участков и прочего как самозанятая.

Вдохновения не было, нервы оказались на пределе. Я все время думала о Диком и о тех фактах, которые рассказал мне Сергей. Неужели все правда? Я как на эмоциональных качелях – то верила, то не верила. То сомневалась, а то убеждалась. Меня буквально мотало из одной крайности в другую.

А потом вдруг на пороге появился и сам вербер. Как всегда, без стука и «объявления войны». Я аж шарахнулась в сторону, пока не «оцифровала» гостя уже окончательно.

Дикий притормозил и медленно приблизился. Будто давал мне время свыкнуться с внезапным визитом или выгнать его вон, если пожелаю.

Я не делала резких движений: наблюдала и ждала объяснений.

Наконец, Дикий подошел практически вплотную: взволнованный и какой-то потерянный. Ноздри вздрагивают, надуваются, желваки мечутся по скулам как заведенные, взгляд прямой и одновременно какой-то пронзающий. Нет, не пронзительный, именно пронзающий. Будто Дикий силился проникнуть в мои мысли, просверлить взглядом дырку в черепной коробке и прочитать все, что в этой шкатулке таится.

С минуту между нами повисла ватная тишина. И я даже не знала – напряженная ли она, как нынче утром с Сергеем или же растерянная или еще какая-то. У меня аж ладони вспотели, потому что Дикий молчал, изредка облизывал губы и смотрел. Смотрел, не отрываясь, словно не мог ни на секунду прервать наш зрительный контакт, будто от этого что-то зависело. И мне стало одновременно не по себе и даже где-то приятно. Не знаю почему, но тело вдруг стало более легким, а ход времени совершенно не чувствовался. Я бы не сказала – прошла ли секунда или час уже миновал. Все вдруг вокруг нас остановилось, остекленело вместе со мной и Диким.

Он потянулся рукой к моей талии и отдернул ее, будто обжегся. Потом спрятал руки в карманы светлых холщовых штанов, в тон к футболке и перекатился с носков на пятки.

Еще помолчал. Я уже собиралась хотя бы поздороваться – раз у нас не выходит ничего другого, но разговор-то надо начать. Потому, что оставаться вот так было невыносимым. Да, именно невыносимым. Хотя я опять же не могла определиться – приятным или же тягостным.

– Извини. Мне нужно было позвонить или сказать, что приду, – повинился вдруг вербер. Прокашлялся и продолжил: – Я тут вчера встретил одного из бандитов, что на тебя напали… Ну в тот день, помнишь. – он приподнял футболку, демонстрируя почти зажившую рану от пули, будто иллюстрировал собственные слова. Я кивнула. Еще бы не помнить! Я этот день уже никогда не забуду.

– В общем, тот бандит просил тебе передать… в качестве извинений…

Дикий сунул руку в задний карман и вдруг положил на кухонный стол конверт с внушительной пачкой евро. Я давно не держала в руках столько налички. В последнее время больше пользовалась картой, предпочитая платить ей и ничего не снимать.

А тут…

Я невольно пересчитала. Ого! Пятьдесят тысяч? Не много ли для компенсации морального ущерба? Нет, напугали меня тогда знатно. Да и в перестрелке я участвовала впервые. Вернее, присутствовала… Но, когда рядом стреляют, прямо скажем – ощущения зашкаливают. Но как-то удивительно, что у этих беспредельщиков вдруг прорезалась совесть. Я думала, она у них давно отсохла, как рудиментарная часть личности, которая не используется, в принципе.

Стоп! Но почему бандит вдруг отдал деньги Дикому?

И следующий вопрос вырвался изо рта сам.

– Бандит узнал тебя? Ты ведь был медведем? Он увидел, как ты обратился?

Я даже испугалась, что сейчас вербера схватят архаровцы из ОПО. Однако Дикий мотнул головой и мягко улыбнулся, отчего удивительные глаза его просияли.

– Нормально все. Не переживай. Он просто видел нас вместе, понял, что я к тебе приезжал и решил, что мы родственники. Я разубеждать не стал. Не его собачье дело. Ну вот бандит и передал через меня компенсацию.

Я прищурилась, глядя в лицо Дикого. Он явно что-то недоговаривал, темнил, юлил. И мысли крутанулись в другую сторону. Бандит встретился с Диким! А тут еще это досье!

Все нитки тянулись к клубку под названием «преступное прошлое вербера».

Я просто не могла искать нужные слова, подбирать правильные формулировки, стараться выражаться как можно осторожней. Хотя отлично осознавала, что не имею никаких прав расспрашивать Дикого или требовать у него отчета. Я ему, по сути, никто. Если вербер, действительно, скрывается от властей, он вряд ли заинтересован посвящать меня в собственные дела.

Все это пронеслось в голове ворохом предположений, вихрем вопросов. Но и смолчать, дальше думать о сведениях Сергея, гадать – где там правда, а где нет, я просто уже не могла.

На ум приходили даже такие гипотезы, о каких чаще смотришь фильмы или читаешь книги. Например, что вербера подставили или полицейские сфабриковали дело, чтобы свалить на него чью-то вину.

– Это правда, что ты уголовник? – выпалила я на едином дыхании. Потому что запнись я хоть на одном звуке – все, закончить уже не смогла бы. Слова застревали в горле и предательски прилипали к языку. Я смотрела в открытое, мужественное лицо Дикого, ища на нем ответы и объяснения.

А вербер нахмурился. Прогулялся по комнате: туда-сюда, скрестил руки на груди. По лицу его прошла тень. Казалось – Дикий решает для себя нечто несоизмеримо важное. Настолько, что я и представить себе не могла. Казалось, сейчас Дикий думает о вопросе, от которого зависит все его будущее.

Это путало меня, совершенно сбивало с панталыки. Я наблюдала, как вербер мерит широкими шагами мою гостиную, и не понимала его реакции. А может даже боялась ее?

Молчание повисло на руках гирями, и они плетьми легли вдоль тела.

Я смотрела на Дикого и не могла больше ничего сказать.

Вербер медленно притормозил, повернулся и поднял на меня глаза. Посмотрел так, словно я пытаю его, даже не так – исполняю приговор суда.

– Да. Я оборотень вне закона. Боец без правил. У меня проблемы с силами правопорядка. Я в розыске. Прости, что не предупредил сразу же. Я… не должен был тебя вообще в это втягивать. Не имел права, скорее всего.

Он хотел сказать что-то еще. Явно какое-то «но» или «однако» крутилось на языке и в голове Дикого. Он смотрел исподлобья, упрямым взглядом существа, для которого пройден последний рубеж. И – дальше – все, неважно – чем дело обернется. Так командуют собственным расстрелом. С достоинством и отчаянным порывом бесстрашия.

Это напугало меня, враз сломало все запреты и рамки, в которые я сама себя столь усиленно загоняла.

Я подскочила к Дикому и спросила, заглядывая в зеленые глаза вербера.

– Что случилось? Почему ты так? То есть… Я не понимаю…

Он поморщился, тяжело вздохнул, вдруг протянул руку, коснулся щеки – нежно-нежно. Меня прямо обсыпало мурашками. И захотелось прикрыть глаза, продлить эту ласку. Не знаю почему. Просто он так действовал…

– Ты… необыкновенная. Невероятная женщина. Ахсана. Не забывай об этом.

Дикий дернулся, будто собирался сгрести меня в охапку и унести. А затем вдруг обогнул и унесся прочь. Я выскочила из дома и успела уловить лишь как он перемахнул через наш забор.

Я его больше не увижу… Холодным вихрем пронеслось в голове, осело в мозгу. И мне стало совсем не по себе. Словно из моей жизни ушло нечто важное, ценное, хотя я и сама еще не понимала – насколько.

Я скорее упала на стул, чем села и несколько секунд просто дышала.

И несмотря на все слова Дикого, несмотря на его признание, я все равно не верила, что этот вербер – преступник. Обычный бандит, такой же как мрази, что передали мне деньги за моральный ущерб…

Ну не могла я в это поверить. Не могла – и все тут.

* * *

Дикий

Михей метался по лесу следом за Диким, пока тот бросался на деревья, драл когтями стволы, вгрызался в них и ревел, ревел, ревел…

Это было какое-то безумие. Дикий не мог остановиться, не мог тормознуть своего зверя. Адреналин и тестостерон шпарили так, что все тело взрывалось какой-то неуправляемой, бесноватой животной яростью. Вербер с огромным трудом держался в рамках порчи леса…

Когда он рухнул на землю бесформенной грудой мяса и перекинулся в человека, Михей лично дотащил Дикого до избушки – идти тот уже не мог.

Дикий просто вырубился – организм оборотня отключил сознание, чтобы восстановиться.

Очнулся он от призыва Михея.

– Эй! Давай уже герой-любовник! Я пожарил яичницу и чай заварил. Вставай!

Дикий поднялся, разминая затекшие конечности. Повел головой и двинулся на кухню.

Там пахло яичницей, листьями смородины и головомойкой. И она, разумеется, воспоследовала.

– Ты все это из-за бабы? – вскинул бровь Михей, придвигая другу еду.

Дикий мотнул головой.

– Из-за женщины. Она моя пара.

Михей вскинул брови и понимающе кивнул.

– Послала?

– Да нет. Спросила про мое богатое криминальное прошлое…

Дикий поморщился, ощущая, что снова просто сатанеет. От бессилия, от злобы на себя и на обстоятельства. Ну почему, почему он встретил ее сейчас? Именно сейчас, когда ему нечего ей предложить? Ведь в прошлой жизни Дикий был успешным хирургом и мог подарить Ахсане безбедную жизнь, уважение среди оборотней. Какого лешего?

Впрочем… Потом жизнь Дикого все равно рухнула бы. Лучше уж сейчас не позволять себе надеяться на счастье, чем потерять истинную в один момент. Легче… Возможно…

Дикий тряхнул головой и провел рукой по волосам.

– Почему ты не сказал ей всю правду?

– Я сказал! – возмутился Дикий. – Я ей все сказал!

– Да нет. Я не об этом. О том, что тебя сделали козлом отпущения. Отдали под суд просто потому, что надо было задобрить родственников старого нэнги, который почти дохлым поступил в твою клинику?

Дикий рыкнул.

– Ну и что это изменит? Все эти подробности? Все эти детали? К чему они? Я перестану быть преступником? Вне закона? Бойцом без правил? Что изменит для нее эта правда?

Михей покачал головой.

– Нет, но здесь…

– Неверно расставляешь слова в предложении, – хрипло произнес Дикий, сам не узнавая собственный голос. – Правильно сказать – «Но» здесь нет. Потому что какое еще «но»? Откуда взяться этому «но»? Я в бегах. И этого не изменишь. У меня нет будущего. А у нее есть… Я вне закона! А она вполне может вписаться в общество оборотней как законопослушный его гражданин.

– Она оборотень? – вдруг сменил тему Михей.

Дикий кивнул и нехотя пояснил:

– Драконица. Серебряная. Красивая. Очень. Изящная такая… Я таких не видел еще.

– В тебе говорит инстинкт пары…

Дикий зарычал, и Михей поднял руки вверх.

– Молчу, молчу… Я ее не видел. Судить не берусь. Может, и правда, она невероятная красавица и умница…

– Вот именно! – рявкнул на друга Дикий. – И у нее есть муж, есть ребенок. Если бы я не был в бегах, если бы у меня было будущее, было что ей предложить… Я бы…

– Муж оборотень?

– Человек! – скривился Дикий.

– Во дела… а как так? – удивился Михей. – Такое еще случается? Я думал женщины нэнги очень разборчивы. Не на любого альфача посмотрят… А тут…

– Она была со спящей ипостасью. И наша встреча на трассе пробудила драконицу…

– Погоди! – Михей вскинул брови. – Это во время той аварии?

– Да, – нехотя признался Дикий. – Я лежал без сознания, а потом очнулся и увидел, что ее машина вот-вот рухнет в кювет.

– Вспомнил, что ты врач и должен спасать. Я понял. Теперь все встает на свои места, – покачал головой Михей.

Дикий молча отправил в рот кусок яичницы.

– Ну и что же ты собираешься делать? Так все и оставишь? – уточнил Михей. – И зачем вообще ты ей признался сейчас? Мало ли… Может еще что изменится…

– Это ее муж нарыл на меня целое досье, – снова зарычал зверем Дикий. – Я врать не стал.

– Погоди! Получается, вы с ее мужем знакомы? – еще больше удивился Михей.

Дикий развел руками.

– Как видишь! Сцена знакомства была та еще. Как в анекдоте. После ранения она оставила меня переночевать. Вышел из душа, а тут этот…

– Представляю, – хихикнул Михей.

– Нет! Не представляешь! – кажется Дикий разучился говорить не рычанием. Иначе у него сейчас просто не выходило. – Не представляешь каково это завтракать вместе с соперником, с тем, кто… в общем был с твоей парой близок…

Дикий замолчал, запил чаем горечь во рту, стараясь утихомирить бой сердца, которое словно пыталось вырваться из груди. От злости скрипели зубы и все тело гудело от напряжения.

– Ну он, небось, тоже заревновал, раз нарыл на тебя целое досье? И раз ревновал, значит был повод?

Дикий резко мотнул головой.

– Нет. Она вела себя безупречно. А муж просто дебил… Хотя… Если бы я застукал возле нее голого мужика… – Дикий усмехнулся. – Порвал бы на части. Не раздумывая порвал бы.

– И снова загремел бы под суд! – кивнул Михей. – Да ты рецидивист… Слушай. Мы с тобой не грабим, не убиваем. Участвуем в подпольных незаконных боях. Но ведь ничего по-настоящему преступного не делаем. Это своего рода реслинг. Тебе нечего стыдиться.

– Ну да… Кроме того, что я под судом, в розыске, вне закона. Поводов для гордости тоже не вижу.

– Ладно, успокойся. Как-нибудь все разрешится, – Михей похлопал Дикого по плечу.

– Иди ты! – дернулся тот. – Ни черта не разрешится!

Михей хотел сказать что-то еще, но Дикий резко сменил тему. Просто не мог… Не мог позволить себе надеяться, когда, на самом деле, никакой надежды нет и в помине. Уже позволил себе… Хватит! Встречался с ней, общался, влез в ее жизнь.

– Когда бой? – спросил Дикий.

– Нынче ночью. А ты готов, после того, что учудил недавно в лесу? – с сомнением уточнил Михей.

– Готов! – рыкнул Дикий. – Еще как готов!

Да, он был готов. Ему просто требовалось сбросить адреналин и выплеснуть эмоции. Так что соперникам своим Дикий ой как не завидовал.

Впрочем, он и не подозревал насколько неожиданно завершатся для всех очередные бои… Даже вообразить не мог…

Кажется, сюрпризы этого дня разговором с Ахсаной лишь начинались.

* * *

Ахсана

После беседы с Диким я вновь не находила себе места. Он прямо и в лицо признался, что все правда. Вербер – преступник, оборотень с бандитским прошлым. Но мне все равно казалось, что все не так однозначно.

То ли он, на самом деле, мне понравился как мужчина, что крайне осложняло мою семейную жизнь, то ли взыграла благодарность. Ведь именно Дикий дважды меня выручил из патовой ситуации… Однако я просто не могла вот так запросто плюнуть на вербера и заняться своими делами.

После тренировки с Искандером я вернулась домой, перекусила и позвонила старой подруге – журналистке.

– Юль, привет. Слушай, дело есть, – мы слишком долго друг друга знали, чтобы я начинала издалека, спрашивала о жизни и знакомых, прежде чем перейти к сути.

Юля не переживала из-за моей прямолинейности.

– Хотела что-то выяснить по моим каналам? – уточнила она.

– Да. Ты знаешь, я тут познакомилась с мужчиной…

– Ммм… Моя женатая и верная мужу козлу подруга все-таки познакомилась с другим мужчиной… – Юля усмехнулась. – Уже более чем интересно. Считай мое внимание тебе обеспечено.

– Да ты все не так поняла! – возмутилась я, внутренне понимая, что мой интерес к Дикому именно так и выглядит. Конечно, есть еще детали, которые никому нельзя знать или объяснить. То, что мы оба оборотни, у нас общая тайна. То, что Дикого ранили из-за меня. Да и на трассе он меня выручил…

Но все равно. Уж больно я хотела про него выведать. Да, я сама понимала, что это не совсем обычно и не совсем праздное любопытство. Да и при обычном приступе любопытства не потеют ладони и сердце не колотится в области горла… Однако анализировать это сейчас мне совсем не хотелось. Не время, совсем не время. Хотя я также прекрасно осознавала: сказать – когда наступит это время честно анализировать, что же связывает нас с Диким… я не могла.

– Короче, я тебе сейчас скину данные, которые для Сергея нарыл его друг полицейский. Да-да, коррупция на каждом шагу, – усмехнулась я на многозначительное «ого» Юли. – Так вот, я тебе сейчас скину файлы про этого самого моего знакомого. Но что-то там не вяжется…

– Оу… Он красивый, опасный и страстный? Эдакий альфа-мужчина? Может рисковать жизнью и одновременно заслонить женщину собой в случае необходимости? – Юля шутила, но почему-то я вдруг подумала, что с Диким она прямо попала в яблочко. Причем, с каждым термином, с каждым сравнением. И это было так… так сногсшибательно во всех смыслах слова… Я даже пару минут не могла ничего ответить.

Это почти выбило почву из-под ног.

Юля явно изучала пересланные по вотсапу данные. Потому что молчала и только сопела по громкой связи. Я включила ее и, пока подруга занята, потихоньку ваялась за проект.

Заботы заботами, а работы – работами. Так сказал кто-то из моих знакомых, и фраза прямо-таки въелась в мозг.

– Мда. Любопытный субъект. Красивый, явно умный, судя по внешности, и по виду интеллигентный… Но судимость, побег и прочее… Кхм… Погоди, я пороюсь по своим каналам. Перезвоню через пару часов. Мне уже самой стало интересно. У этого парня ученая степень прямо-таки на лбу написана.

Юля сказала мне ровно то, о чем я сама постоянно думала. Зачем мужчине с такими обширными знаниями: начитанному и умному, перебиваться боями без правил? Как-то это крайне нелогично. Плюс, когда Дикий говорил о тех мразях, что прислали «моральную компенсацию», он прямо морщился и супился. Было видно – вербер их, очень мягко говоря, не уважает. Неужели они одним миром мазаны? Это у меня в голове не укладывалось.

– Договорились!

Я занялась проектом, ушла в него с головой и, как ни удивительно, работа спорилась. Пожалуй, впервые за последние дни. Словно начав рыть про Дикого, ожидая, что вот-вот выясню про него нечто интересное, я выполнила какой-то свой внутренний заказ. И теперь спокойно приступила к тому заказу, который приносил деньги. Мысли летали, идеи сыпались буквально из воздуха, картинки в воображении выстраивались одна за другой.

Время пролетело незаметно. Спустя два часа я уже собиралась звонить Юле, когда подруга неожиданно вышла на связь.

– В общем! – в ее голосе слышался искренний интерес и одно это уже о многом мне говорило. – Этот парень крайне любопытен в целом. Короче! Он вообще-то врач. Хирург. Причем нерядовой! Был на хорошем счету, спас кучу жизней. Работал правда в одной спецклинике. Дорогой, очень хорошо оборудованной и явно не для простых смертных.

Уже на этих словах я догадалась – для каких не-простых-смертных была та самая клиника. Скорее всего, Дикий работал в больнице для оборотней.

– А дальше? – поторопила я Юлю.

– Ну погоди! Я тебе резюмирую все, что нашла у друзей журналистов. Сама понимаешь, сведения разрозненные. Причем, статьи крайне разного толка и очень полярные по своему настроению. Одни голосуют в пользу твоего знакомого, другие – жестко выступают против. И то как менялось мнение прессы… ну ты понимаешь… я имею в виду то, как менялись материалы под чьим-то давлением, тоже говорит мне о многом…

– Давай уже! – попросила я. – Заинтриговала так, что дальше некуда… Умеешь правильно подать тему. Никогда в тебе не сомневалась.

– А ты нетерпелива! – усмехнулась Юля, но все же продолжила: – Короче говоря, все было у парня отлично. Он работал, защитил диссертацию, был на хорошем счету в клинике. Да и вообще как врач. Проводил сложнейшие операции. И вот так оно все шло и ехало, пока в его больницу не привезли какую-то шишку. Он родственник кого-то в правительстве. Хотя точно нигде ничего не пишется. И вообще в более поздних статьях этот факт старательно замалчивается. Дедку на минуточку было за стольник! Как говорится – чтоб я так жила. В общем, у него оказался целый букет и полиорганная недостаточность. Но умер он в смену твоего знакомого, так что все повесили на него. Комиссию явно подкупили, потому что ее вывод противоречил выводу вскрытия. Первое говорило за то, что пациент был безнадежен с самого начала и ему оказали всестороннюю помощь, но, увы, ничего не сработало. Второй же отмечал, что лечение было назначено не самое эффективное и якобы пациента лишили малого шанса… Якобы был какой-то ничтожный процент остановить разрушительные процессы в теле больного, но врач этим шансом не воспользовался.

– Его подставили? Блатные родственники того старичка? – догадалась я.

– Бинго! – воскликнула Юля. – В общем, походу парень просто оказался не в том месте и не в то время. Однако, его осудили и приговорили к десяти годам лишения свободы за врачебную ошибку. Во время перевозки в тюрьму наш хирург сбежал и больше его особо никто не видел. Отмечают, что вроде как он связан с разными бандами. Но особых доказательств этому также нет. Ни в громких похищениях, ни в чем-то еще подобном, он не замечен. И вот тут еще одна неувязочка. Парень числится как особо опасный. Но он не убийца, не насильник, не грабитель с огромным стажем. С чего вдруг подобные «почести»? А где вы вообще познакомились?

– На трассе.

По связи пролетела такая очевидно-намекающая тишина, что я рассмеялась.

– Вот вы журналисты выдумщики! Тебе бы не статьи – книги писать. В жанре фэнтези. Я ехала домой с дачи приятельницы. Машина чуть не слетела в кювет, ну поворот там неудачный такой… Ну и он помог мне. А потом еще раз помог.

– Еще раз? – в вопросе Юли было еще больше намека, чем в предыдущем многозначительном молчании. Но я и тут разочаровала подругу.

– Опять мимо. Я тут набрела на компанию местных бандюганов. Ну помнишь, я тебе о них рассказывала? Живут на улице Лесная. Эти твари хотели изнасиловать стриптизершу, что приехала на их праздник. Я вмешалась. Ну а он меня спас…

– Ясненько… А как он вообще там очутился? На трассе ладно, шел мимо, мимо ехал… Но потом оказался в твоем поселке настолько вовремя… Он, что тебя искал?

– Да нет. Там целая история, – не моргнув глазом соврала я. – Он к другу на Лесной заходил. Ну сама понимаешь. Улица криминальных ребят. Кто-то типа моего знакомого, а кто-то – реально отморозок на всю голову.

– А-а-а… Ну да, понимаю…

Юлю мое объяснение устроило.

– И знаешь, что самое интересное?

– Думаю ты мне сейчас скажешь?

– Ну а для чего же еще друзья в прессе? Короче… Самое интересное, что пресса очень изменилась к твоему знакомому в процессе расследования. Поначалу все статьи были за него, даже отмечалось, что данные судмедэкспертизы явно кем-то сфабрикованы. Шли предположения, что кто-то лоббирует осуждение невиновного. Была куча комментариев тех, кого спас твой знакомый. Они самые положительные и даже душещипательные. В духе «он вытащил мою бабушку с того света…», «он собрал меня по кусочкам после аварии, и я полностью восстановился…», «он провел мне сложнейшую операцию, вытащив с того света…» В общем, парня любили и ценили. Все, включая прессу. Но потом отклики в газетах полярно поменялись. Пошли какие-то странные намеки, наезды на твоего парня. Якобы он уже допускал халатности в диагностике и лечении пациентов. Опаздывал на операции, вымогал деньги. И хотя ни один случай подтвержден не был, но намеки шли вполне откровенные. В первых статьях начальство и коллеги отзывались о подследственным самым приятным образом. Мол, трудоголик, умница, забота о пациентах на первом месте. Зато в последних нарыли каких-то санитаров, которые видели, как он якобы выпивал перед операцией или даже слышали, как он требовал у родственников больных доплатить за лечение. И в данном контексте фраза «наш источник среди среднего персонала больницы» меня совершенно не убеждает.