Текст книги "Триумвират. Творческие биографии писателей-фантастов Генри Лайон Олди, Андрея Валентинова, Марины и Сергея Дяченко"

Песни сказок

Ты будешь играть эту роль до конца! Только попробуй струсить!

С. и М. Дяченко, «Привратник»

Впрочем, подвиги подвигами, а за Сережей приходилось доглядывать и присматривать, в первую очередь из-за его весьма хлипкого здоровья: промочит ноги во время взятия корсарского брига – на следующий день уже мечется в горячке, температура, насморк и походный лазарет вместо крестового похода; чуть зазевается мама, не проследит, чтобы драгоценный сынуля застегнул на все пуговицы драповый камзол – а злобный сквознячок уже подскочил и нанес подлый удар, сваливший благородного идальго маяться с ознобом и кашлем. В результате друзья-приятели обрывают звонок в квартире, джентльмены удачи мнутся у вешалки в прихожей, переступая с ноги на ногу, мушкетеры и благородные рыцари клянчат хотя бы на одну минуту встретиться со своим предводителем. Тщетно! Закон больничного суров, и мама становится на пост у покоев маленького героя, потчует его горячим молоком с медом, тихо напевая или читая вслух. Голос у мамы дивный, за душу берет, не случайно отец ее как раз за голос полюбил…

 
Небо глибоке засіяне зорями,
Що то за божа краса
Зірки он миго тять по під тополями —
Так одбиває роса.
Зірки он миго тять по під тополями —
Так одбиває роса.
 

Сергей тоже любит, когда мама поет. Все ее песни давно выучены-развыучены, казалось бы, надоесть должны, а он слушает, наслушаться не может. И видится ему в этих песнях целый мир, бежит тонкая светлая тропка сквозь кусты лесной малины, мимо зарослей лопухов в дивный сон, что снился когда-то давно, и теперь Сергей нет-нет да и возвращается в заветный мир. Нежно нанизывая жемчужины на нитку, поет мама, разматывается светлой лентой тропка, нежно припекает солнышко, бежит по своим делам говорливый ручей.

Особенно запомнилась ему одна песня-легенда о сердце матери:

 
Дівчину вродливу юнак покохав;
Дорожче від неї у світі не мав.
І клявся, божився, що любить її
Над сонце, над місяць, над зорі ясні.
“Тебе я кохаю. За тебе умру…
Віддам за кохання і неньку стару!”
Та мила його не боялась гріха:
Була, як гадюка, зрадлива, лиха.
Всміхнулась лукаво і каже йому:
“Не вірю, козаче, коханню твому…”
“Як справді кохаєш, як вірний єси,
Мені серце неньки живе принеси”.
Юнак мов стерявся: не їв і не спав,
Три дні і три ночі він десь пропадав.
І стався опівночі лютий злочин:
Мов кат, витяв серце у матері син…
І знову до милої, з серцем в руках,
Побіг, і скажений гонив його жах.
Ось-ось добігає, не чуючи ніг…
Та раптом спіткнувся і впав на поріг.
І серденько неньчине кров’ю стекло,
І ніжно від жалю воно прорекло…
Востаннє озвалось до сина в ту мить:
“Мій любий, ти впав…
Чи тебе не болить?!”
 

(Вот один из вариантов русского текста этой притчи, Дмитрия Кедрина:

 
Девчину пытает казак у плетня:
«Когда ж ты, Оксана, полюбишь меня?
Я саблей добуду для крали своей
И светлых цехинов, и звонких рублей!»
 
 
Девчина в ответ, заплетая косу:
«Про то мне ворожка гадала в лесу.
Пророчит она: мне полюбится тот,
Кто матери сердце мне в дар принесет.
 
 
Не надо цехинов, не надо рублей,
Дай сердце мне матери старой твоей.
Я пепел его настою на хмелю,
Настоя напьюсь – и тебя полюблю!»
 
 
Казак с того дня замолчал, захмурел,
Борща не хлебал, саламаты не ел.
Клинком разрубил он у матери грудь
И с ношей заветной отправился в путь:
 
 
Он сердце ее на цветном рушнике
Коханой приносит в косматой руке.
В пути у него помутилось в глазах,
Всходя на крылечко, споткнулся казак.
 
 
И матери сердце, упав на порог,
Спросило его: «Не ушибся, сынок?»)
 

Маленького Сережу возмущало коварство гадюки-дивчины, дурость и предательство казака, но больше всего его поражала сила материнской любви… Он всегда знал, на протяжении всей жизни, что его мама способна пожертвовать собой, чтобы защитить своих детей. И отвечал нежностью и лаской на материнские чувства.

Сергей много болел в детстве, тяжело и часто. Но во время всех его недугов с ним неизменно была мама. День за днем, они проводили время дома, дожидаясь возвращения из школы сестренки Талочки и с работы отца. Вместе ходили по разным врачам, в свою районную поликлинику и еще куда-то далеко и муторно, ездили, стояли в нескончаемых очередях… сам бы Сергей ни за что не справился со всей этой морокой, отказался бы от борьбы, мама учила стойкости и милосердию.

Так получилось, что именно эти болезни, которые должны были бы, казалось, только досаждать мальчику, на самом деле еще больше сблизили его с матерью, с семьей, с домом. И еще самые теплые воспоминание Сергей сохранил к своей няне, Прасковье Степановне Писарцовой. Она жила в их семье и стала мальчику второй мамой. Прасковья Степановна не имела своих детей и души не чаяла в Сереже, и он отвечал ей полной взаимностью. Пройдут годы, и он опишет ее в своей первой изданной повести, чтобы хоть как-то воздать должное ее доброте и сердечности.

Школьные годы

Я – бабочка в душной сети Ритуалов.

Свободнорожденный, свободным я не был

Без тебя. Покажи мне, где небо.

Арм-Анн из книги «Ритуал» С. и М. Дяченко

Валяясь целыми днями с градусником, грелкой или принимая лекарства, Сережа много читал: Гоголь, Джек Лондон, Пушкин, Шевченко, без разбору сказки всех народов, мама знала множество старинных сказаний, былей и небылей, потом пошел длительный период историй про животных: Сетон Томпсон, Редьярд Киплинг, Джеральд Даррелл…

В школу № 87 пошел в 1952-м в возрасте семи лет. Маленький, веселый, любящий общество, Сергей быстро находил общий язык с еще вчера незнакомыми ребятами, становясь в любой компании первым заводилой и бесспорным креативным лидером. Возвращаясь из школы домой, он бросал портфель и, наскоро переодевшись, бежал во двор к ребятам, проводя все время до сна в веселых играх. Напрасно учебники и тетради дожидались, запертые в портфеле, когда же Сергей начнет черпать из них знания, домашнее задание он делал только на следующий день на переменках. Во многом спасала отличная память, помогающая ему с легкостью пересказывать уроки, выполняя сложное задание, буквально пробежавшись по незнакомому тексту глазами.

Подобный метод учебы озадачивал и поначалу даже пугал маму, она-то привыкла совсем к другому: скромная, трудолюбивая Талочка – круглая отличница и умница, каких поискать, всегда относилась к домашнему заданию со всей своей недетской серьезностью. И результат налицо – закончила школу с золотой медалью, будущий врач![54]54
  Сестра С. С. Дяченко Наталья Сергеевна Дяченко – доктор наук, академик, завотделом в институте микробиологии и вирусологии академии наук УСССР.


[Закрыть]

Сережа – совсем другое дело, его дома разве что на вожжах удержишь, да только где же в городских условиях эти самые вожжи сыскать? Целый день неведомо где носится точно угорелый, хотя и он меньше пятерки в дом не таскает, точно брезгует, как-то умудряясь оставаться круглым отличником. Так что Вера Ивановна повздыхала, поохала, да и отстала от мальца – учится, и слава Богу.

За все эти качества Сережу уважали одноклассники, нежно любили одноклассницы и считали вполне приемлемым экземпляром учителя.

Скорее всего, эта идиллия продолжалась бы и дальше вплоть до выпускного, но неожиданно в седьмом классе Сергей слег с гепатитом и провел целых три месяца в больнице. Хворать лежа дома, на любимом диване с хорошей книжкой и готовыми явиться по первому его зову сердобольными родственниками, которые и чай принесут, и подушку подоткнут, и лишний раз, чем побаловать бедненького, несчастненького придумают – одно, и совсем другое – чахнуть в государственном учреждении, в изолированном боксе инфекционного отделения. Больница – для всех тяжелое испытание, даже для такого неунывающего мальчика, каким был Сергей Дяченко.

– Ну, болеет человек и болеет, подумаешь невидаль, удивили. Все люди хворают, – скажет кто-нибудь из наших нетерпеливых читателей. – Заболел – лечись!

– А то он сам валяется в больнице и не знает, не ведает, что дальше делать? Чем бы себя занять? Время убить? Прекрасно понимаю, что читателю уже не терпится выскочить из душной больничной палаты и оказаться в том времени, когда Сергей Дяченко найдет своего соавтора и вместе они примутся за первый совместный роман. Только без этого гепатита весь наш рассказ о становлении характера писателя С. Дяченко будет бедным и обобранным, точно несчастный прохожий шайкой разбойников. Потому как болезнь и больница – явления сами по себе малоприятные, но, как говориться: «то-то будет впереди». А на горизонте у Сережи маячили выписка и школа, по которой мальчик уже порядком стосковался, хотелось снова увидеться с друзьями, побегать по рекреациям, обсудить недавно прочитанную книгу, но… едва перешагнув порог класса, Сергей понял, что недавняя болезнь – мошка в сравнении с поджидающими его в коридорах школы слонами настоящих неприятностей. Дело в том, что за время Сережиной болезни в соседской школе для трудных детей учинили ремонт, то есть, сначала эти самые детишки посреди учебного года что-то такое там учудили, после чего школа была признана непригодной, и устроившие беспредел в родной альма-матер «ангелочки» спешно перераспределились по соседним учебным заведениям «продолжать нести разумное, доброе, вечное». Несколько ветеранов учебы, повзрослевших и заматеревших повторными отсидками в предыдущих классах, встретили Дяченко пренебрежительными ухмылками, в которых даже такому оптимисту, как Сережа, не удалось увидеть ничего жизнеутверждающего или хотя бы положительного лично для себя.

Вскоре тревожные предчувствия подтвердились самым паскудным образом. Оказывается, класс вот уже несколько месяцев как играл на физкультуре в волейбол и баскетбол. Счастливый новыми возможностями Сергей, ринулся в игру, мечтая очень скоро догнать и перегнать, традиционно уже затмив всех вокруг, но… ни скорость, ни быстрота реакции, ни природная харизма… словом, ничто из обычного выручающего Дяченко арсенала не действовало. Волейбол и баскетбол требовали от игроков, прежде всего, высокого роста. Как мальчик ни старался, он не мог противостоять своим противникам ни у заветной корзины, ни у сетки, но и это не самое главное. Не всем же забивать, но как ни старался Сергей, он даже толком не мог подать мяча, чем вскоре начал раздражать ребят. Команда теряла время и очки, а он оставался слабым звеном.

Физкультура из главного, самого любимого предмета, сделалась ненавистнейшим уроком, постоянным унижением, пыткой.

Если бы он мог – провалился бы сквозь пол зала, пропал, выключил себя, как радиоприемник из розетки, лишь бы не подводить команду. «Все произошло молниеносно, я оказался на дне. Безжалостные послевоенные годы… травля…», – рассказывает Сергей Сергеевич.

В конце концов ситуация накалилась настолько, что Сергей начал подумывать об отступлении. Теперь его спасали ОРЗ и эпидемии гриппа, которых он ждал с надеждой человека, думающего: «хорошо бы заснуть и проснутся в изменившимся мире». Тщетно.

Каждый новый день нахождение в школе давался все большей и большей кровью, причем в буквальном смысле. На задворках школы верзилы стали устраивать кулачные бои, стравливая Сережу с такими же слабаками из соседних классов. Все труднее становилось объяснять родителям, откуда синяки… Издевательства теперь сыпались не только от пришлых, которые как-то незаметно влились в среду, подстроив ее под себя, теперь над Сергеем зло потешались его бывшие друзья, и, самое обидное, еще вчера обожавшие его девочки!

«Поглядите, у него уже глаза на мокром месте! – смеялась здоровенная девица в школьном платьишке, ставшем чрезмерно коротким за лето. – Сейчас к мамочке побежит. Ну же, беги!»

Сережина мама действительно работала учительницей физики, но стать ябедой?! Дяченко не мог даже помыслить о подобном исходе!

В полном одиночестве он бродил по городу, наблюдая, как темнеет небо и появляются первые звезды. Еще вариант – попросить, чтобы его под любым предлогом перевели в другую школу. Если как следует подумать, можно найти какой-нибудь совершенно невинный повод, например, как-то связать переход в другое учебное заведение с обязательными занятиями в бассейне. Мол, ездить далеко… не важно, что сказать, главное, что в этом случае он перестал бы встречаться со своими врагами, и в то же время никого бы не сдал.

Небо еще больше потемнело, за пару минут превратившись из темно-синего в черное. Ярко светились окна домов, а вот фонари почему-то до сих пор не зажглись ни один. Авария, что ли?.. зато звезд, звезд… будто кто-то шкатулку с прозрачными камнями вывалил.

Идея уйти с гордо поднятой головой выглядела разумно, но все равно попахивала позорным бегством, а Сергей во всех своих детских играх и мечтах давно привык побеждать. Сколько раз он был сражен злой магией болезни, бился с мучавшими его чарами, страдал от боли и одиночества… неужели теперь он покинет поле боя?

Одна из звезд задрожала на месте, точно теряя равновесие, и вдруг полетела вниз. Не задумываясь, мальчик торопливо протянул руку.

Звезда никогда бы не выбрала предателя.

В результате Сергей не пожаловался ни родителям, ни директору школы, не перевелся в безопасное место, а записался в секцию самбо, что на стадионе «Динамо». Ушел из дома, ничего никому не сказав, отыскал тренера и рассказал ему все как есть без утайки…

Разглядывая мальца, тренер Ярослав Иванович Волощук – Заслуженный тренер Украины – только и мог, что в затылке чесать: маленький, хилый, трясётся весь, едва не плачет… зачем ему такой боец? Тем не менее взял – и не пожалел.

Два года Сергей занимался каждый день в строжайшей тайне. Умудрившись не рассказать другу, сестренке приемчик крутой не показать, маме не похвастаться. Мало того, ни разу знания свои новые, которые любому мальчишке слаще меда, несмотря на все издевательства, даже не попытался выказать. Поставить негодяев на место, показать, кто здесь главный.

Для Сергея самбо не в радость, тренировки – тяжкий труд и в физическом смысле, и, что более важно, в эмоциональном. Он-то – открытая душа, всегда любил коллективные игры – чтобы народу много, чтобы все кричали и смеялись, чтобы щеки горели от восторга, а тут стоишь у стены и тупо тренируешь с чучелом какой-то бросок. Час, два…

Кроме того, быстро выяснилось, что у Сергея начисто отсутствует агрессия, то есть перед боем его было необходимо как следует разозлить. А как злят бойца? Берут на болевой прием – самое простое, шило в мягкое место, и дуй в зал…

Венцом карьеры самбо стало участие в городском соревновании, где Сергей Дяченко выступал в легчайшем весе до 52 кг, и получил второе место по городу. В отличие от большинства его новых друзей по секции, на трибунах болельщиков не было ни одного человека – родственника, друга, девушки с белым надушенным платочком, никого, кто бы болел за маленького бойца. Но он все равно выстоял.

Зная особенности доброй натуры своего ученика, тренер перед схваткой позвал одного из перворазрядников, чтобы тот провел с юношей разминку. Тот пару раз достаточно сильно бросил Сергея и под конец провел такой болевой прием, что на бой Дяченко вышел с желанием рвать и метать.

Только после того, как Сергей вышел победителем, Волощук отозвал его в сторону и тихо произнес: «Ты готов. Дальше – дело твое». Это означало, что Дяченко получил разрешение и благословение отомстить, но при этом останется ли он в спорте или бросит тренировки, должен решать сам.

Сергей был благодарен наставнику – но продолжать заниматься самбо?.. учитывая, что оно не приносило старшекласснику ни малейшей радости? Другое дело бассейн!!! Вода – вот истинная любовь Сергея Дяченко. Вот где он чувствовал себя в родной стихии!

Он изменился за эти два года, возмужал, сделался более привлекательным, впрочем – одиннадцатый класс, мало кто из его сверстников не повзрослел и не изменился.

Вскоре случился инцидент. На одной из переменок кто-то плюнул из стеклянной трубочки промокашечным снарядом в затылок здоровенному, как трансформаторная будка, и к тому же «дружелюбному» хулигану Юрке. Тот не стал разбираться и по старой привычке подошел к Сергею и влепил ему затрещину.

– Юра, это не я сделал, извинись. Пожалуйста, – тихо изрек Сергей.

Класс замер. Немая сцена.

– Что?.. – Забыв, что в этом месте пьесы ему, как отрицательному герою, лучше было бы разозлиться, переспросил агрессор.

– Извинись, Юра, – спокойно попросил Сергей.

– Что?! – в Юре просыпался берсерк.

– Закройте дверь, – показательно-устало попросил Дяченко, аккуратно снимая пиджак.

Дверь тотчас же заперли на стул.

– Иди сюда, – тоном взрослого, вынужденного иметь дело с нашкодившим пацаненком, позвал противника Сергей, – еще раз тебе говорю, извинись, пока не поздно.

Дальше Юру никто уже не мог бы остановить, да и, учитывая его прошлые подвиги, не пытались. Озверев, он ринулся убивать, чем невероятно удружил самбисту Дяченко. Ведь для самбо нет ничего лучше, как довести противника до такого состояния, чтобы тот Раму с мамой, да Кришну с Вишной перепутал. Самбо учит использовать вес и силу врага против него же самого.

Сделав пару удачных подсечек, Сергей поймал Юру на прием, именуемый у самбистов мельницей. Водрузил на плечи и определил головой в пол, придав для верности ускорение. Жесткий прием, даже жестокий. На тренировках партнера полагается страховать за плечо или за руку, да и падать на маты или на деревянный пол – не одно и то же. К счастью, травмы на этот раз не случилось.

А Сергей ловко поймал руку обидчика на болевой прием и заставил просить прощения. А что, сам допрыгался – будет знать, как маленьких обижать. Побрыкался, побрыкался супостат, да и извинился, и это на глазах у всего окаменевшего класса. Случись землетрясение – никто бы не заметил!

Минута – гробовое молчание, а потом шквал аплодисментов, поздравлений, вопросов: «что?» «как?»

«Да, разряд по самбо. Юношеский, но все же», – спокойно, без зазнайства проясняет ситуацию Дяченко.

И если вначале еще у кого-то шевельнулась предательская мыслишка встретить после школы да навалять всей кодлой, теперь совсем другая песня полилась: «Мы мирные люди, ведь наш бронепоезд застрял на запасном пути».

«Хотите, покажу приемы после занятий?»

После школы действительно все как один отправились с Серегой бороться. Всех победил, кроме одного – ну, этот уж очень здоровый попался, не считается. После победы над главным агрессором в классе и последующей демонстрации боевых навыков уже никто Дяченко не трогал, да и сам Сергей не дрался. Когда твердо знаешь, что можешь за себя постоять, внутри созревает нечто вроде спокойной уверенности. Как говорит сам о себе Сергей Сергеевич: «Спасибо нашим школьным неандертальцам, их травле. Мне пришлось перебороть не их, а себя. Хотя все это было ужасно, мое призвание – плавание, маска, ласты. Акваланг…»

Вода

Земля меня почему-то не волнует, а вот море я чувствую всеми фибрами души. Все, что связано с морем, все, что рождается в море – и дожди, и грозы – я люблю. И когда ты на вершине горы, у подножия которой бушует шторм, над головой – гроза, бьют молнии – это превосходно, восхитительно, это завораживает!

С. Дяченко

Водный мир поразил Сергея буквально с первой капли, так что он полюбил воду сразу же и на всю жизнь. Летом семья уезжала в деревню Украинка, на Днепре, там он и научился плавать. Он и там стал предводителем «местного дворянства», таких же пацанов из разных городов страны – не только Киева, но и Москвы, и Ленинграда. Потому что Украинка была потрясающе красива, а снять дачу на лето стоило не так уж дорого. Чистейшие золотистые пляжи, леса, и разлив гоголевски широкого Днепра… Он был в те времена еще быстрым, сбивал с ног течением – это позже его перерыли плотинами и превратили в каскад болотистых «морей». Днепр был не только стремительным, но и опасным – подводные ямы, водовороты, катера из-за поворотов реки… Лет в семь Сережа переплыл Днепр на глазах матери, которая чуть с ума не сошла от страха. Обратно смелого пловца доставили на лодке, и в наказание отец определил ему стояние на горохе. Но ничто не могло остановить авантюрность и изобретательность будущего покорителя морей и океанов. Вскоре у него была своя лодка, а потом, попозже, и подвесной мотор ЛМ-1 – мощностью аж в четыре конских силы, а весил 23 килограмма, эту драгоценность Сергей таскал по пескам и пляжам, не замечая ее тяжести. Моторка помогла Сергею и его друзьям – Вадику, Саше и другим – обследовать местные притоки и затоны. А какие красивые названия круч и сел – Девич-гора, Триполье, Халепье… Ночевки, костры, рыбная ловля… Потрясающая романтика и красота.

Постепенно пришел интерес к подводному плаванию, «…просто заболел, когда увидел кинофильм «В мире безмолвия». Мой герой по жизни – Кусто, изобретатель акваланга, исследователь океанов».

Лет с тринадцати начал заниматься в бассейне. В результате – первый разряд по плаванию через несколько лет, но дальше дело не пошло – скучно. Но в то время только зарождалось подводное многоборье, дело это было новое, неизведанное и донельзя увлекательное. Принимали туда, естественно, молодых людей, имеющих разряд по плаванию, так что Сергей сразу же записался в группу. Оказалось, что у него удивительное чувство подводного ориентирования – просто божий дар.

Всесоюзные соревнования. Лагерь подводников. Черное море, Симеиз, Кацивели. Сергей уже студент, свой в компании более старших и опытных. Четыре вида соревнований – плавание с маской и ластами на километр по поверхности моря, нырок под водой (40 метров в длину) на время. И два упражнения по подводному ориентированию, например, нужно было проплыть километр и по азимуту найти подводные врата. И еще – снять пять буйков, идя по курсу компаса. Все это тоже на время. Разумеется, первоначально все эти задания выглядели как подготовка военных диверсантов, но откуда в принципиально новом деле вдруг возьмутся специалисты? Вот и призывали в наставники том числе военных подводников.

Сергей, наверное мог бы стать отменным морским шпионом, даже без обязательных солнцезащитных очков, шляпы и плаща, так как каким-то непостижимым образом чувствовал в мутной воде расстояние и четко знал, куда следует плыть. За короткое время он достиг определенных высот, если так можно выразиться о подводном плавании, – заплыв на километровую дистанцию – третий в стране результат. Вкупе со всеми показателями – норматив мастера спорта. Впрочем, чистый спорт его не привлекал – куда больше подводные экспедиции, подобные знаменитым эпопеям Кусто. О них он мечтал и вскоре мечта осуществилась. Кроме того, сам спорт изменился – вскоре подводное плавание, как сказали бы наши предки, вошло в большой почет, то есть, стало модным и престижным, ребята участвовали в международных соревнованиях, в частности, в чемпионате Европы по подводному многоборью. Что сразу же привело в этот вид спорта свежие силы, сменилось поколение пловцов, поменялась техника плавания – например, появились моноласты, резко поднялись результаты. Даже закадычный друг Сережи, инженер и Чемпион Европы по подводному многоборью Жора Яковлев не мог скрыть удивления и зависти, глядя на салаг, с легкость ломающих и преодолевающих вчерашние рекорды. Мало кто из старожилов согласился начинать сначала, переучиваясь, меняя всю технику, а в результате они уже не могли соревноваться с новоприбывшими и выбывали.

Через много лет его жена Марина скажет: «Сережа научил нас плавать теперь уже с аквалангом, и мы научились парить в невесомости среди кораллов. Мы видели пустыни и джунгли, и везде мой друг мечтал повстречать живого дракона»[55]55
  Марина Дяченко «Эссе о счастье».


[Закрыть].

Тогда, в юности, он искал его и в Черном море, и в Японском, и в Баренцевом… Он знал, что там, в подводных безднах, скрывается много тайн. И однажды многолетняя мечта осуществилась! В Академии наук Украины было создано объединение подводной деятельности «Океания», оно-то и стало финансировать дорогостоящие подводные археологические и научные экспедиции. И, конечно, там нужны были хорошие спортсмены и энтузиасты. Сергей, вместе со своими друзьями Анатолием Мозжухиным. Жорой Яковлевым побывал в некоторых. Особенно запомнились экспедиции – высшей степени сложности! – на север Тихого океана, Командорские острова. Дело это было опасное, не случайно в таких экспедициях нередко гибли люди. В первой экспедиции, в 1969 году, команда изучала подводную жизнь морских львов, котиков и каланов, сняла фильм. А главное – спортсмены смогли спасти популяцию каланов. Эти животные уже тогда были внесены в Красную книгу.

«Каланы или морские бобры – удивительные существа, – рассказывает Сергей. – Из-за ценного меха их практически перебили еще в ХVIII – ХIХ веках. Знаменитая накидка Екатерины II была сделана из меха каланов, а Евгений Онегин в поэме Пушкина пользовался одеждой, вероятнее всего, из меха калана: «Морозной пылью серебрится его бобровый воротник»… Человеческая алчность не знала предела. Каланы удивительно дружелюбны, живут семьями, практически не дерутся между собой. Доверчивы к людям. Матери исключительно привязаны к детёнышам. В случае опасности мать в первую очередь проявляет заботу о малыше. Этим обстоятельством регулярно пользовались охотники на каланов во время их массового истребления: группы из матерей с новорожденными становились их легкой добычей.

Вот как описывает это исследователь Стеллер, в 1751 году: «Любовь их к потомству так велика, что они ради него готовы подвергнуться явной смертельной опасности; лишившись детенышей, они плачут во весь голос, точно маленькие дети, и убиваются до такой степени, что в течение десяти-четырнадцати дней, как мы наблюдали на ряде случаев, становятся худыми, как скелеты, болеют и слабеют и не желают уходить с берега в море. Во время бегства они держат сосунков зубами, а больших детенышей гонят впереди себя».

Но вернемся к рассказу Сергея. «Не случайно по северным приданиям каланы произошли от людей. Удивительно было наблюдать их любовные шалости, особенно под водой – нашим юношам бы поучиться так ухаживать за дамами. Не менее интересно было наблюдать, как мамы учат своих детенышей нырять, гурмански разделывать морских ежей… Лежит мама на спинке, спит, на груди посапывает малыш, и так они качаются на волнах. Совсем другое дело – морские львы или сивучи. Это гиганты Командорских островов. Самцы под тонну веса, размер в 3,5 метра… И о-о-о-чень агрессивны. Не дай Бог клыкастому случайно оказаться на территории соседнего гарема – что тут начинается! Бьются, ранят друг друга, а рев стоит, словно реактивный самолет взлетает. Нравы в гаремах суровые, и когда самка рождает детенышей – к ней тоже лучше не подходить, она очень нервная. Меня всегда поражало, как на лежбище, кишащее тысячами львов, мамы находят своих малышей – по голосу. То есть, у них абсолютный музыкальный слух. Не случайно в Японии, на острове Хонсю, живет морской лев, который поет, и голос у него нежный и мягкий. Слава Богу, нещадно истребляемые морские львы относятся к людям как к чудовищам, боятся их и, увидев, бросаются в море, даже с высоких скал».

В той экспедиции Сергей, может быть, впервые в мире плавал под водой, на глубине 30–40 метров, в районе лежбища морских львов – с этими грозными властителями бездны. Во всяком случае, в то время не было сведений, что кто-то, даже знаменитая команда Кусто, отважился плавать вместе с этими грозными властителями невесомости. На суше неповоротливые, там, под водой, они обретали грацию, скорость и силу. И совершенно было непонятно, как они поведут себя при встрече с человеком. Ведь достаточно случайно задеть пловца ластом – и пиши пропало. Не говоря уж о прямой агрессии.

«Это незабываемые впечатления жизни, – рассказывает Сергей. – Представьте себе джунгли из ламинарий, прозаической морской капусты. Но это на поверхности моря их это широкие безвольные листья, а внизу, на глубине, это настоящие деревья, мощные и стройные. Валуны, скалы, покрытые флюоресцирующим накипным лишайником – отчего все подсвечено фиолетовыми, бурыми, киноварными неоновыми красками… Полыхают актинии – морские цветы немыслимой красоты, куда-то спешат или медленно ползут морские звезды, готовится к схватке гигантский королевский краб с огромной боевой клешней, плывут по своим делам стаи рыб, копошатся десятки живых существ, которым и названия ты не знаешь… Там, наверху, немного штормит, видны кроны ламинарий и страховщик – Жора Яковлев, с которым я связан тонким канатом. В руках у меня кинокамера, и надо беречь кинопленку – ее так мало, а хочется ведь снять все, что видишь. И вот появляются морские львы – самки. Они гораздо меньше своих гаремных повелителей, стремительны и грациозны. Увидев меня, они застывают. Что я такое? На мне черно-желтый гидрокостюм «Садко», лицо закрывает маска, за спиной акваланг, и время от времени вырываются и медленно плывут ввысь ртутные шары выдыхаемого воздуха. Женскому любопытству просто нет предела! Окружили меня, затанцевали… И вдруг появляется султан. Он и так огромный, но под водой, где из-за преломления все увеличивается – так вообще размером с подводную лодку. Сивуч подплывает все ближе, ближе… И намерения у него явно недружелюбные – неслучайно одалисок словно рукой сдуло… Жора там, далеко, отчаянно сигналит, три раза дергая веревку – немедленно наверх! потом начинает вытягивать меня, одновременно стараясь плыть к шлюпке – но я ухватился за ствол ламинарии, грубо нарушая режим погружений. Конечно, сивуч не распознал меня как человека. А вот за кого он меня принял? Может, за инопланетянина? Он все ближе, и вот уже прямо передо мной огромная физиономия – усы, глаза как плошки, и в них застыло удивление и… детское любопытство. Он волнения он вдруг начал вертеться вокруг оси. Забыв о камере, и о Жоре, я взял да и погладил льва по голове. Тут он застыл, а глаза стали еще больше – и я ощутил его взгляд, взгляд разумного и доброго существа… Остановись, мгновение! Но Жора, как только я освободил захват ламинарии, стал тянуть меня вверх и тем самым прервав намечающийся Контакт двух цивилизаций… На берегу мне, конечно, влетело за нарушение инструкций безопасности, но я был так счастлив!»

Одним из интереснейших заданий для молодых подводных исследований стал поиск пушек Беринга, недалеко от Командорских островов и Америки, в том месте, где затонул его корабль. Это была интереснейшая экспедиция, но… мне придется прервать рассказ о подводных одиссеях капитана Дяченко, дабы не нарушить общий баланс повествования. Скажу лишь – пройдет время, и Сергей будет рассказывать о своих «подводных» снах Марине, в преддверии написания романа «Варан», наделяя мир новыми, невиданными прежде правилами, населяя его дивными существами: «Кручина ввинтилась в воду, ушла почти вертикально вниз. Варан мог видеть, как она несется под водой, обернутая, будто белым пламенем, миллионами крохотных пузырьков. Он едва успел схватить воздуха, как Журбина нырнула следом.