Текст книги "Божественная охота"

Эйран вопросительно выгнул бровь, герцог вздохнул и признался:

– Сюда валит Нрэн. Вряд ли он вознамерился добить меня, раз сам и отпустил. Значит, имеет что-то против тебя. Я, конечно, уважаю твое стремление не мешать естественной череде событий, но если у бога войны меч, значит все козыри у него на руках. Может, все-таки отправимся в Лиен или еще куда-нибудь? Кажется, принц не настроен на дружескую беседу.

– Нет, ты уходи, коли желаешь, а я остаюсь, – почти радостно, потому что завеса будущего наконец приоткрылась ему, ответил собеседник, занимая кресло.

Элегор демонстративно плюхнулся в соседнее и с вызовом глянул на приятеля, дескать, не дождешься, я никуда не уйду! Маг пожал плечами, а герцог задумчиво, со слабой надеждой протянул, взлохматив и без того растрепанную шевелюру:

– Может он еще в болоте завязнет, или его грайшила укусит, а может, чердовник сожрет… Сдохнуть все одно не сдохнет, живучий, но вдруг домой лечиться отправится?

Эйран внимательно выслушал герцога, нахмурился и занялся какими-то манипуляциями с гранатовым перстнем, завершились действия тем, что маг нажал на центральный рубин и вновь приложил камень к оправе зеркала. Очень скоро Элегор заметил подозрительную вещь: паутина прекратила липнуть к Нрэну, призраки, сопровождавшие его в лесу, рассеялись, на заднем плане перестали подвывать чудовища и демоны.

– Ты открыл ему дорогу?! – возмутился герцог, аж подскочив от переполнявшего его изумления. Серые глаза удивленно расширились. – Зачем?!!

– Это целесообразно, – пояснил Эйран. – Бог войны пройдет сквозь любую мою защиту, как раскаленный нож сквозь масло. Чары не рассчитаны на соприкосновение с его силой, так зачем их портить понапрасну? Все, что они могут – лишь немного задержать его продвижение, рано или поздно Нрэн все равно будет здесь. А поскольку я не собираюсь бежать, путь лучше он будет «рано».

– Не знал, что ты, приятель, самоубийца, – хмыкнул Элегор, прикрывая беспечным трепом нарастающую тревогу. – Впрочем, если уж кончать с собой, то, твоя правда, от меча Нрэна оно и вернее, и быстрее, и со стопроцентной гарантией невозможности воскрешения. Кстати, завещание написать успел?

– Разумеется, – утешил Элегора маг, следя за тем, как громадный жеребец Нрэна штурмует болото. Сапоги и штаны всадника давно уже были бурыми от тины и жидкой грязи, но воин не обращал на это ни малейшего внимания. – Оно хранится в закрытой королевской юридической библиотеке Мэссленда. И в момент моей гибели заклятие, скрывающее текст, рассеется.

– Тогда все в порядке, – «утешился» герцог, гадая, что же все-таки задумал Эйран. Уж больно он был спокоен для бога, которому грозит неминуемая смерть. Вернее, даже не спокоен, а полон какого-то тщательно скрываемого возбуждения. Привычная ироничная улыбка никуда не исчезла, но голубые глаза сияли каким-то лихорадочным восторженным блеском. Словно он действительно долго ждал того, что должно было произойти, и даже жаждал этого.

– Как думаешь, долго он будет блуждать, пока до башни доберется? – полюбопытствовал Элегор, решив, что Эйран, таинственный любитель опасных секретов, держит в рукаве по меньшей мере козырного короля, если не туза или джокера, потому и дожидается Нрэна без дрожи в коленках и иных симптомов, характерных для тех, на кого вознамерился кинуться с мечом бог войны.

– Еще пару часов, – прикинул маг. – Он едет так, будто точно знает, куда направляется, значит, считаем время, нужное на прямую дорогу без остановок. Вряд ли Нрэн будет делать привал.

«Да уж, выспался он на славу», – мысленно хмыкнул герцог.

Эйран тем временем дважды хлопнул в ладоши. В комнате на уровне пояса сидящих мужчин возникла пара овальных черных плит. На первом гибриде подноса со столом наличествовали две запыленные, оплетенные паутиной фигурные бутылки синего и розового стекла, прозрачные бокалы и легкая закуска в мэсслендском стиле. Сделав вид, что изучает сургучные печати на бутылках, Элегор украдкой убедился в том, что ничего не порывается улететь, уползти или убежать с тарелок. Маленькие рулеты с фиолетовым мясом, корзиночки с багряно-серым содержимым, сыр и экзотические фрукты выглядели вполне съедобными. На втором столике поместилась хрустальная игра-головоломка с живыми фигурками: тридилами. Ее основные правила герцог уже знал. Партия в тридилами как раз занимала около полутора часов, так что количество еды, вина и развлечений маг отмерил вполне рационально.

– Бальзам «Курафу» и столовое вино «Ханубо»[5]5
  Столовое вино из одноименных ягод, экспортируемое из мира Шиафасс. Отличительная особенность – напиток меняет цвет в пределах всего спектра в зависимости от температуры воздуха.


[Закрыть], – торжественно, не без скрытой гордости представил хозяин напитки, слегка щелкнув пальцами по горлышкам. – Пробовал?

– Поставщик лорд Варогду из Шиафасса? – не менее безразлично, чем Эйран, поинтересовался герцог, стараясь не показать глубины произведенного впечатления. – Его виноградные вина я бы никому пить не советовал, но ягодные и настойки на травах у Варогду неплохи.

Маг взглядом бесшумно вынул пробку из бутылки, чтобы не взбаламутить драгоценного напитка. Элегор осторожно разлил вино и в ответ на приглашающий щедрый жест мага затемнил хрустальную поверхность, давая головоломке возможность самой выбрать режим вероятностей для свежей партии. Пока конфигурация игры и расположение фигур менялись в произвольной последовательности, маг сделал свой выбор, назвав цвет:

– Рубин.

– Значит, мне серебро, – отсалютовав приятелю бокалом, согласился герцог и, как только хрусталь посветлел, отобразив миниатюрный замок вместо горного перевала, сделал первый ход в тридилами. Старший серебряный стражник – крохотная изящная фигурка – отдал игроку честь и поднялся на один пролет лестницы.

Эйран кивнул, одобряя ход, и вывел своего стрелка на балкон, поставив его угрозой старшему стражнику и канцлеру, находящемуся на открытой галерее. Элегор злодейски ухмыльнулся, и на балкон этажом выше вышла младшая и зачастую совершенно бесполезная фигура – поломойка с ведром воды в руке… Маг искренне расхохотался, признавая оригинальность хода.

Боги, увлекшись игрой, на время оставили в стороне драматическую реальность, неумолимо приближающуюся к ним. Но реальность от этого не повернула вспять и даже не замедлила хода. Периодически то Элегор, то Эйран поглядывали в зеркало, проверяя, как поживает бог войны. После снятия магической защиты с владений ничего, кроме естественных препятствий, не мешало Нрэну. Теперь он ехал, вложив меч в ножны, но на общую мрачную неумолимость облика воителя это почти не влияло.

Глава 9
Покушение и искушения

Мужчины успели закончить партию, причем хитроумный Эйран сплел такую ловушку, что Элегор до последнего момента не сомневался в своей победе. Объединившись в звезду, фигуры мага – советницы и бродяги – решили исход игры.

– Хорошо, что мы не делаем ставок, – ухмыльнулся герцог, признавая поражение. – А то раздел бы ты меня до сорочки.

– Я же не принц Джей, – улыбнулся в ответ Эйран, допивая вино и закусывая его резким зеленовато-сизым сыром с ломтиком кисло-сладкого сумана. – Для меня прелесть игры не в ставках, а в самом ее ходе, возможности вступить в поединок с достойным противником, дать разминку интеллекту, рисковать и добиться победы.

– Боюсь только, наш тренированный интеллект ни хрена не сможет поделать со сверхтренированной вооруженной силой, – глядя, как Нрэн, без всякого ущерба для здоровья преодолев колючие заросли чердовника, движется через сад к башне, заключил Элегор и уточнил, впрочем, зная упрямство приятеля, без особой надежды:

– Не передумал?

Эйран молча покачал головой, хлопком ладоней убрал из комнаты головоломку и встал. Прошелся по кабинету, остановился у стола. Зеркало – неумолимый правдивый дозорный – показало, как бог войны спешился у башни и, оставив Грема смирно ждать у порога, с обнаженным мечом вошел в покорно открывшуюся дверь. Баррикадироваться маг не собирался. Стоило принцу оказаться внутри, как изображение выцвело и совсем исчезло. Как ни храбрились герцог и маг, но оба невольно повернулись к двери, словно думали, что Нрэн в сей же миг окажется у них за спиной. Однако прошло еще несколько томительных минут, прежде чем дверь в кабинет распахнулась, и явился воитель в паутине, болотной тине и ауре силы.

– Добро пожаловать в мое скромное убежище, ваше высочество, – вежливо, разыгрывая легкое недоумение застигнутого врасплох гостеприимного хозяина, приветствовал Нрэна маг, стараясь не смотреть на громадный острый клинок в руках воина. – Не будет ли нетактичным с моей стороны осведомиться о причине вашего визита?

– Ты опять здесь, – вероятно, имея в виду вездесущего Элегора, неприязненно бросил бог войны и, сдержанно кивнув Эйрану, признавая за ним право на информацию, ответил коротко и по существу:

– Я пришел убить тебя.

Элегор выругался сквозь зубы, малость ошарашенный такой прямой постановкой вопроса, а Эйран, по-прежнему сохраняя до странности холодное спокойствие, спросил, скрестив на груди руки:

– Могу ли я узнать причину, по какой вы вознамерились лишить меня жизни? Клянусь честью, никакими действиями своими я не причинял урона Лоуленду и вашей семье.

Нрэн мотнул головой, отметая любые оправдания, и упрямо повторил, приближаясь к жертве:

– Я должен тебя убить. Возьми меч и защищайся!

– Принц, но должен же быть у вашей неприязни повод?! – воззвал Эйран к богу войны, пытаясь уговорить неумолимого как смерть воина. – Чем я заслужил сию участь – гибель от вашего меча? Если по незнанию или недоразумению вам был причинен ущерб или нанесено оскорбление, я готов компенсировать его и принести все возможные извинения. Давайте обсудим условия.

– Не о чем говорить. Защищайся, – с маниакальным упрямством глухо повторил Нрэн и, дабы показать, что не шутит, воздел меч.

Глаза принца казались тусклыми угольями, вложенными в глазницы голема, движения, совершенные в своей точности, получались какими-то механическими. Походило на то, что пока тело говорило и действовало, рассудок и чувства пребывали в неких заоблачных далях, до которых кричи не кричи, не докричишься. И оттого становилось вдвойне, втройне страшнее. Заляпанный грязью Нрэн был глух к доводам разума и под маской своей спокойной сдержанности явно безумен. Грозный меч вздымался, грозя разделить Эйрана на две совершенно нежизнеспособные половинки.

Герцог, сообразив, что переговоры с сумасшедшим зашли в тупик, а дальнейший исход дела грозит стать весьма печальным, мигом сплел заклинание связи. Он готов был съесть сырыми свои сапоги, только бы не вызывать леди Ведьму, и никогда бы не позвал ее, если бы дело касалось его самого, однако сейчас опасность угрожала тому, кто был для Элегора почти другом. Злясь и стыдясь своих действий, герцог шипел:

– Леди Ведьма, черт тебя подери, ну отзовись же! Ну, давай! Почему ты никогда не приходишь вовремя?..

– Спорное утверждение, герцог, – с прохладцей откликнулась богиня, поворачивая голову к абоненту. На заднем плане Элегор разглядел кабинет, весьма напоминающий отдельные комнаты в «Эльфийском вкусе», и весьма сердитого парня, чрезвычайно походящего на Лейма (кажется, примирение с другом откладывалось на неопределенный срок). – Во что вы опять влипли?

– Не я, некогда объяснять, – отмахнулся Элегор и выпалил: – Пройди и глянь сама, пока не поздно!

Элия кивнула, и герцог услышал короткий разговор в «Эльфийском вкусе»:

– Извини, дорогой, мне нужно идти.

– Я с тобой?

– Нет, будет нужно, позову.

– За собой я знаю только одну вину, – безрезультатно взывал к разуму Нрэна маг и, кажется, до него начали доходить вся тщетность усилий и крайняя опасность ситуации. Голубые глаза Эйрана полыхнули не страхом, а каким-то фанатичным огнем. Следующие слова он почти выкрикнул, выплеснул на принца, как долго вынашиваемую тайну, гордость и боль: – Свою кровь! Мы родня по отцам, принц! А посему я не подниму руки на брата, не произнесу заклятия, не убегу и не возьму в руки меча! Если желаешь, бей! Пусть моя кровь будет на твоих руках! – воскликнул маг и распахнул ворот рубашки, подставляя шею.

Нарочитая патетика этого жеста пробилась даже сквозь туман безумия, окутывающий Нрэна, и заставила его слегка замешкаться. Как раз настолько, чтобы Элия успела перенестись в башню и, мгновенно оценив ситуацию, рявкнуть:

– Меч в ножны, Нрэн!

Несмотря на чрезвычайно женственный облик командира, наряженного в длинное черное платье с глубоким декольте и разрезами до уровня колен на юбке, тон приказа был самым безапелляционным.

Дивный голос! О, этому голосу Нрэн готов был подчиниться с восторгом, он сделал бы все, что тот ни повелел, даже вонзил бы меч в собственное сердце. Принц машинально повиновался и, повернувшись к принцессе, замер статуей, символизирующей одновременно немоту, боль, восторг и голод. Он не мог ни о чем думать, многие уровни сознания бога захватила одна-единственная мысль: Элия здесь. Нрэн пожирал глазами принцессу, словно пытался вобрать каждой порой тела облик любимой, раствориться в восторге созерцания, утопить в нем себя.

– Уф, – перевел дух Элегор, не скрывая изрядного облегчения, и чтобы принцесса не возомнила о себе чего-нибудь эдакого, насмешливо добавил:

– Знаешь, не думал, что у тебя получится.

– Так какого демона ты дернул меня на окраины Мэссленда, дал бы спокойно поужинать? – выгнула бровь Элия, оглядываясь по сторонам.

– Попробовать-то стоило, – беспечно признался дворянин, нахально ухмыльнувшись подруге, но все-таки сказал: – Спасибо!

– Примите мою благодарность, ваше высочество, – поклонился маг, с восхищенным любопытством разглядывая легендарную Розу Лоуленда, которую сподобился лицезреть воочию. – Мы не были представлены друг другу, но, полагаю, ситуация такова, что некоторое нарушение этикета вполне допустимо.

Богиня внимательно посмотрела на худощавого красивого мужчину. Мощь его магической силы ощущалась так же явственно, как прикосновение холодного шелка к коже. Такое случалось с могущественными, но недостаточно опытными магами или с теми, чья сила была столь велика, что просачивалась сквозь все преграды. Но внимательные глубокие глаза незнакомца, одновременно с физической реальностью созерцавшие несколько сотен тонких магических пластов, говорили об опыте и искушенности в незримых искусствах. Он не был неофитом. Странно, что маг не использовал свой талант, чтобы остановить Нрэна, во всяком случае, не попробовал это сделать.

– Эйран, это принцесса Элия – самая хитрая стерва в Лоуленде, будь осторожен, не дай ей вскружить тебе голову. Элия, этот полосатый парень – Эйран из Черной Башни, замечательный маг и философ-фаталист, – по-быстрому встрял герцог. Согласно этикету он имел право участвовать в представлении знатных особ, правда, нигде на страницах «Большого Свода» не говорилось, что представление должно проходить в такой своеобразной форме, но, с другой стороны, никто и не додумался запретить такого вопиющего безобразия.

– Я не чувствую действия магии, позвольте узнать, какое заклятие вы применили, дабы остановить грозный меч своего кузена? – заинтригованно и даже немного уязвленно (почему он не различил наведенных чар?) спросил Эйран богиню после ускоренной процедуры знакомства.

– Никакого, – пожала плечами Элия.

– Он что, в любой момент может снова кинуться на нас? – возмутился Элегор, метнув на принца настороженный взгляд.

– Пока я здесь – нет, – не вдаваясь в объяснения, ответила богиня, присаживаясь в одно из свободных кресел (мужчины с момента вторжения бога войны так и не присели). Нрэн, словно подсолнух за солнцем, повернулся за принцессой и снова замер. О том, что принц жив, говорило лишь взволнованное дыхание, вздымающее его грудь. – Так что, пока я не решила уйти, самое время признаться, мальчики, что вы такого натворили, чтобы заставить Нрэна обнажить меч – раз, и о каком это родстве тут шла речь – два?

– Не поверишь, но на сей раз я совершенно ни при чем! – кажется, искренне расстроился от такого поворота дел герцог и пожал плечами.

– Не поверю, – честно согласилась богиня. Уж слишком часто и слишком во многих грехах оказывался виноват сумасбродный бог, чтобы можно было легко поверить в непричастность герцога к драматическим событиям, происходившим при его непосредственном участии.

– Тем не менее Элегор прав, – вступил в разговор Эйран. – Ваш кузен, ворвавшись в мое скромное жилище и обнаружив присутствие Элегора, весьма недвусмысленно дал понять, что общество герцога его раздражает, но напал он лишь на меня. О причинах же этой внезапной агрессии мне ничего не ведомо. Вероятно, пролить свет на сию тайну сможет лишь сам принц Нрэн. Уверяю, ваше высочество, я и сам желал бы знать, почему бог войны Лоуленда воспылал желанием прервать мой жизненный путь, ведь прежде мы никогда не встречались.

– Пункт два, возможно, тут и кроется ответ, – выслушав ничего не объясняющие объяснения, проницательно напомнила богиня, постучав пальчиком по подлокотнику.

– Сомневаюсь, – покачал головой Эйран, – я хранил тайну своего рождения до сегодняшнего дня, а мать покинула эту инкарнацию более трехсот лет назад. При всем моем уважении к терпению принца Нрэна не думаю, что даже он стал бы ждать столь долго, чтобы нанести удар, если весть о нашем родстве ему столь противна.

– Не будешь возражать, если я потребую доказательств нашего родства, братец? – задумчиво выгнула бровь принцесса и поманила Эйрана пальчиком.

– Ни в коем случае, леди. – Маг подошел к Элии. – Какие заклятия вы желаете испытать на моей крови? Моя магическая комната и лаборатория в вашем распоряжении.

– Не будем углубляться в дебри, – отмахнулась богиня. – Уж половину-то нашей крови в жилах мэсслендца я смогу выявить и сама. Дай руку.

Элегор, учуяв, куда гнет Элия, нахмурился, но промолчал, понимая, что при столь громкой претензии на родство с семейкой Лимбера доказательства и в самом деле необходимы. Герцог умирал от любопытства. Эйран в легком недоумении протянул женщине ладонь, гадая, уж не достигла ли богиня таких высот в области хиромантии, что способна по начертанию линий проследить родословную до седьмого колена. Он, конечно, слышал, что Элия сильная колдунья, интересующаяся многими областями знаний, в том числе опасными и запретными, но о таком даже не подозревал. Богиня разрешила его сомнения – взяла за руку и, отвернув рукав, впилась в запястье неожиданно прорезавшимися острыми клыками.

Маг охнул от неожиданности, слабой боли и накатившей вслед за ней волны наслаждения. Он затрепетал, сладкая истома разлилась от места укуса по всему телу. Неистово захотелось еще боли и еще наслаждения. И вторично Эйран, считавший себя искушенным в играх с вампирами, застонал от горького разочарования, когда Элия отпустила его запястье, прервав сладчайший из поцелуев. Слегка омрачившееся при виде этой сцены чело Нрэна, по-прежнему пребывавшего в безумном созерцательном трансе, снова разгладилось.

– Ну что ж, здравствуй, брат, – выпустив его руку из тонких пальцев, довольно доброжелательно кивнула Элия магу, аккуратно слизнув кончиком язычка капельку крови с губы.

– Что это было? – с интересом, но не без скрытого страха завороженно глядя на принцессу, спросил Эйран, потирая запястье. – Я знаю, как чувствуют себя во время поцелуя жертвы вампира, а ты даже не использовала касания силы, подчиняя волю… Демоны Бездны, ты могла бы осушить меня без остатка, женщина, и я только молил бы тебя продолжать. За несколько капель такого блаженства не жалко отдать и душу…

– Обернись, погляди и еще раз обдумай свои слова, – посоветовал Элегор, имея в виду Нрэна. С одной стороны, герцог в очередной раз злился на леди Ведьму, опробовавшую свою силу на его приятеле, а с другой, принцесса наглядно продемонстрировала Эйрану, насколько она опасна, и если у него хватит мозгов, маг должен будет поостеречься и постараться держаться от богини подальше. «Вот только хватит ли? – засомневался Элегор, имевший немалый опыт созерцания обезумевших от любви к богине жертв. – Нет, Эйран мужик умный, должно хватить».

– Значит, дело у нас семейное, – решила богиня, проигнорировав вопрос свежеиспеченного брата. – Придется выяснить, с чего это Нрэн на тебя ополчился.

– Я польщен тем, что вы признали доказательства нашего родства убедительными, Элия, – чуть наклонил голову Эйран. Мужчина держался скромно, но глаза поблескивали от скрытого удовольствия.

– Кровь в венах не подделаешь, – усмехнулась принцесса. – Однако не могу не признать, ты поступил осмотрительно, не пытаясь одолеть Нрэна чарами. Почувствуй он агрессию с твоей стороны, я могла бы и не успеть на помощь, а если бы по какой-то шутке случая тебе удалось убить бога войны, никакие претензии на общую кровь не спасли бы мага из Мэссленда от мести королевской семьи Лоуленда.

– Так ты полагаешь, он все просчитал? – почти возмутился Элегор, вступаясь за приятеля. – Ну, знаешь ли, Элия, это уже слишком!

– Расчет и чувства в нашей семье перемешаны столь тонко, что грани стираются, герцог, – снисходительно пояснила богиня, поигрывая тяжелым браслетом на запястье. – Вот и еще одно неосязаемое доказательство родства.

– В Мэссленде действуют схожим образом, – задумчиво возразил Эйран, не усматривая в своих действиях инстинктивных корней.

– Схожим, но не идентичным, – поправила мага принцесса, цокнув языком. – Мэсслендцы, скрывая свои чувства или демонстрируя ложные, пытаются повернуть ход событий к вящей выгоде, лоулендцы зачастую используют открытую силу истинных чувств с теми же целями. Ты ведь и в самом деле не желал драться с Нрэном потому, что считаешь его родичем, и не постеснялся объявить об этом, а все практические соображения были приложением к выбранной инстинктивно, сообразно с чувствами, линии поведения. Кстати, на мой взгляд, мы поступаем более рационально, ибо чувства бога – сила ничуть не меньшая, чем его разум, и не следует пренебрегать дополнительным источником могущества из опасения обнаружить ложную слабость.

Эйран признал победу богини в споре восхищенным взглядом, даже Элегор задумчиво нахмурился, осознавая истинность четко сформулированного подругой постулата – основы всей базы поведения лоулендцев.

– Однако пора заняться Нрэном, – нехотя спохватилась Элия, прикусив губку. – Думаю, он достиг нужной кондиции.

– Нам удалиться? – уточнил Эйран, невольно метнув на живую статую настороженный взгляд.

– Ваше присутствие мне не помешает, – рассудила принцесса, сочтя необходимым как бы впрочем добавить: – Правда, когда Нрэн придет в себя, он может несколько нервно отреагировать на наличие живых свидетелей при процедуре лечения.

– Не будем расстраивать его высочество, – тактично и разумно решил хозяин башни. – Мой кабинет целиком и полностью в вашем распоряжении. Когда освободитесь, вызовите нас, принцесса, заклятием связи.

Даже рисковый герцог не стал спорить с принцессой из-за таких пустяков (что за радость наблюдать пять минут, как Нрэну вправляют мозги, а потом всю жизнь, причем жизнь недолгую, ждать вызова на поединок с однозначно смертельным исходом) и молча последовал за Эйраном из кабинета. Маг плотно прикрыл дверь. Через небольшой коридор, заворачивающийся половинкой хитроумной петли, он провел приятеля в другую комнату – овальный кабинет без окон, весьма похожий на предыдущий, с той лишь разницей, что тут из багрово-черного дерева были низкий столик, кресло, книжный шкаф у стены, софа и рамки нескольких абстрактных картин. Зеркало на стене само фактически являлось стеной, поскольку занимало почти всю поверхность.

Эйран поспешно махнул перед гладкой поверхностью рукой, сложив гибкие пальцы в странную щепоть, и зеркало стало окном в тот самый кабинет, который мужчины покинули несколько секунд назад.

– Будем подглядывать? – восторженно воскликнул герцог. – А Элия не пронюхает?

– Принцесса сказала, что наше присутствие ей не помеха и единственная причина удаления нас из кабинета – реакция принца Нрэна. Находясь здесь, мы не нервируем его высочество, – тонко улыбнулся Эйран. – Но если ты, мой друг, столь щепетилен, можешь отвернуться.

– Еще чего! – громко возмутился Элегор, отметая нелепые подозрения приятеля, и, развернув кресло, приготовился созерцать прелюбопытное шоу.

Маг, скрестив руки, остался стоять прямо перед зеркалом. Элия, по-прежнему сидя в кресле, задумчиво потерла подбородок, состроила тоскливую гримаску и, вздохнув, поманила Нрэна к себе. Статуя немого восторга ожила и, стронувшись с места, благоговейно приблизилась к богине. Женщина сделала рукой еще одни жест, весьма напомнивший Элегору дрессуру волкодавов, и воин упал перед богиней на колени. Теперь их глаза были на одном уровне. Элия долго смотрела в очи Нрэна, на лбу богини выступили мелкие капельки пота, наконец кузен разомкнул губы и с агрессивной мольбой прохрипел:

– Нет!

Принцесса скривилась, точно от боли, и прижала пальцы к вискам, а потом, словно что-то решив для себя, размахнулась и врезала Нрэну по лицу. Бог не тронулся с места, только в глазах его восторг созерцания сменился эротическим экстазом, а с губ сорвался довольный вздох. Принцесса ударила снова, продолжая пристально смотреть на жертву.

– Что она делает? – изумился герцог.

– Вероятно, выводит его из состояния прострации, – предположил Эйран, жадным взглядом впившийся в открывшуюся картину.

– Я видел, как она влюбленность снимает, но тогда леди Ведьма никого не била, – хмыкнул Элегор.

– Снимает влюбленность? – позволил себе проявить легкое любопытство маг, до которого доходили лишь смутные слухи, рожденные из еще более туманных сплетен о способности богини любви Лоуленда не только внушать любовь, но и забирать ее. Дар могущественный, не присущий ни одной из богинь Уровня. – Кажется, у ее высочества некоторые проблемы с принцем.

– Так он ведь упрям, как тысяча ослов, – ухмыльнулся герцог. – Попробуй, переупрямь. Неужто она считает, что с мордобоем что-то получится? Ему же такие удары, что дракону стрелы.

– Полагаю, ее высочество преследует иные цели, – возразил Эйран, начиная догадываться о тактике богини.

А Элия хлестала Нрэна напропалую, пощечина следовала за пощечиной, принц уже не вздыхал, а довольно постанывал, подставляя лицо богине, словно он получал не сильные удары, способные сбить с ног обычного человека, а нежнейшие поцелуи. Спустя пять минут женщина прервала процедуру и велела принцу:

– Расстегни рубашку.

Нрэн, не тратя времени на возню с пуговицами, разорвал свою одежду на две половинки, обнажив жилистую, с четко прорисованной мускулатурой грудь. Богиня размахнулась, и пять ее острых длинных ногтей прочертили по коже принца пять длинных полос, мгновенно набухших кровью. Воин запрокинул голову и издал громкий стон наслаждения. Элия ударила еще раз, оставила еще пять глубоких царапин, Нрэн не сдержался, закричал, содрогнувшись всем телом.

Элегор мотнул головой и удивленно пробормотал:

– Он и впрямь ненормальный, тащиться от такого.

Эйран ничего не ответил. Глянув на приятеля, герцог заметил, что тот учащенно дышит и не сводит глаз с зеркала.

– Да ты тоже псих, как и вся семейка Лимбера, – брякнул опешивший герцог. – Тебе это нравится. Хочешь оказаться на его месте?

– Не отказался бы, – задумчиво признал Эйран, проведя пальцем по губам.

– Она и тебя с ума свела, – посетовал Элегор, уж и не зная, может, приятелю лучше было бы погибнуть от меча Нрэна.

– Я в здравом рассудке, во всяком случае, не более безумен, чем обычно, – поправился маг и, подбирая слова, постарался объяснить герцогу то, что ему самому казалось элементарным: – Элия не только прекрасна, но и могущественна и своенравна. Находиться рядом с этой женщиной бесконечное удовольствие для сильного мужчины. Вечный поединок воль и радость любования непостижимой, желанной красотой – такое не может приесться и наскучить. Теперь я лучше понимаю, чем она держит нас. Тонкая грань между колкой шуткой, болью и блаженством… И, кстати, понимаю, что она делает с принцем. Смотри, он поглощен наслаждением, значит, защита души ослаблена, и богиня может воспользоваться своим даром, чтобы вернуть богу рассудок.

– Наслаждением? Да уж, вы точно чокнутые, – помотал головой Элегор.

– Болевой порог бога войны чрезвычайно высок, – пояснил Эйран, впившись жадными глазами в зеркало. – Для него такие пощечины и царапины лишь возбуждающая щекотка, любовная игра.

– Но ты-то бог магии, – напомнил герцог. – А не такой неуязвимый дуболом.

– Во мне кровь Мэссленда, – мягко напомнил приятелю мужчина. – Кровь демонов и темных богов, мало чувствительных к боли. Для меня такие игры тоже весьма притягательны, мой друг. Они чрезвычайно обостряют ощущения.

– Ну-ну, – даже не нашелся с ответом Элегор. Впрочем, спорить из-за предпочтений приятеля он больше не собирался. В конце концов, кто как развлекается – это его сугубо личное дело, ведь, в отличие от извращенца Энтиора, Эйран не тащил его к себе в постель. Ну тянет его к Элии, что ж с того, если уж принцесса и в самом деле так хороша, как говорят, это даже вполне нормально.

Тем временем богиня, исполосовав грудь принца, обессиленно свалившегося после пережитого экстаза к ее ногам, выждала несколько минут, заклятием починила рубашку кузена и позвала:

– Нрэн!

Он встрепенулся и, поднявшись на колени, потянулся к принцессе, как исстрадавшийся от жажды к воде, голодающий к хлебу, замерзший к огню. Элия резко отпихнула его ногой и надменно бросила:

– Не стоит прикасаться к подстилке для твари из Межуровнья. Осквернишь свою чистоту.

– Ага, так вот из-за чего они поцапались, – шепнул догадливый герцог приятелю.

Нрэн глянул на свою заляпанную кровью, паутиной и грязью одежду, и в голове всплыли эпизоды прошедших дней, казавшихся одним бесконечным, безнадежным бредом, начало которому положили несколько неосмотрительно брошенных слов. Бог обреченно понурил голову, но, собравшись с духом, воззрился на богиню с безнадежной тоской и, больше не делая попыток приблизиться, глухо промолвил:

– Умоляю, Элия, прости мое недостойное поведение, грубые, злые слова, оскорбившие тебя. Я не имел никакого права говорить такое. Скажи только сразу, мне надо знать, когда-нибудь ты сможешь простить меня?

Взгляд Нрэна, машинально скользнувший по любимому мечу, ясно говорил о том, что будет, если Элия ответит «нет». Правда, справедливости ради следует отметить, что воин даже не сознавал того, что его поведение попахивает элементарным шантажом. Приласкай меня, и все будет в порядке, прогони – и Лоуленд лишится своего Стража.

– Сложно судить, – с прохладцей ответила богиня. – Ты грязен и лыс, а я терпеть не могу мужчин с короткими волосами. Кроме того, сейчас нас ждут дела. Тебе придется ответить на несколько вопросов.