Текст книги "Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы"

В 1931 г. по решению РВС СССР была создана Комиссия по использованию опыта командированных в Германию групп. Ее возглавил М. Н. Тухачевский, только что назначенный на должность заместителя председателя РВС и замнаркомвоенмора. На основе докладов руководителей групп были изданы обобщающие работы о маневрах германской армии в 1927 г. и о летней учебе германской армии в 1928 г., работа о тактической подготовке германской армии в 1928–1930 гг., большой труд об оперативной подготовке германской армии; выпущено пять брошюр (1928–1929) по тактическим, оперативным и снабженческим играм рейхсвера. Все эти публикации использовались в различных лекционных курсах Военной академии.

В специальную комиссию РВС СССР по изучению немецкого опыта вошли: Тухачевский, Егоров, Триандофиллов, Эйдеман, Уборевич, Ефимов, Путна и Аппога. На первом заседании этой комиссии были заслушаны основные доклады руководителей групп.

«Путна: Климент Ефремович, последние годы наши группы ездили за границу со специальными установками… Лучше всего после сегодняшнего заслушивания отчетов каждой группы поручить каждой из групп точно сформулировать конкретные предложения по своей отрасли вопросов. Ворошилов: После этого весь материал, в том числе и объединенный, может быть – в виде приказа»[252]252
  РГВА Ф. 4. Оп. 14. Д. № 393(1). Стенограмма заседания РВС РСФСР от Л. 6.


[Закрыть].

«Егоров: Свою работу мы начали с задачи проработки основ построения академического плана, существа этого плана, а также системы и метода работы самой Академии. Этим кончается вся задача, возложенная на мою группу. На втором курсе группа была на протяжении полутора месяцев. В последующем группа перешла на третий курс в Берлине. Работа продолжалась в течение двух месяцев»[253]253
  Там же. Л. 8.


[Закрыть].

Егоров уточнил, что изучал общеорганизационное построение сети учебных заведений и их иерархию. (Войсковая часть – военные школы – окружные комиссии – Академия.) Отметил, что в Германии готовят командиров с «такой крепкой базой и мастерскими навыками в работе, которые позволили бы им организовать какой угодно сложный бой». Функциональная квалификация отрабатывается на всех служебных ступенях не только практическим путем, но и строго систематическим. Даже военная история служит делу развития оперативного мышления»[254]254
  РГВА Ф. 4. Оп. 14. Д. № 393(1). Стенограмма заседания РВС РСФСР от Л. 8-10.


[Закрыть], – считал он.

В результате участники заседания РВС РСФСР на основе выводов специальной комиссии констатировали: «Немецкая школа может быть отнесена к числу первоклассных»[255]255
  Там же. Л. 18.


[Закрыть].

В 1932 г. курсы по хозяйственной мобилизационной работе в Берлине продолжительностью в 50 дней закончили 6 представителей НКВМ. 20 июня 1932 г., на основе доклада изучавших опыт военной мобилизации промышленности в Германии тт. Ефимова и Петренко, РВС СССР принял Постановление «Об использовании опыта подготовки промышленной мобилизации в Германии»[256]256
  Захаров В. В. Военные аспекты взаимоотношений СССР и Германии: 1921 – июнь 1941 г. – М.: ГА ВС, 1992. – С. 58.


[Закрыть].

1932 г. был последним, когда состоялся обмен учебными теоретическими и практическими программами. В сентябре прошли осенние маневры во Франкфурте-на-Одере, где присутствовали 15 иностранных военных делегаций, включая советскую. Цель учений состояла в разработке способов вооруженной борьбы в случае войны с Польшей, которая, «используя незащищенную границу с Силезией», имела, по условиям франкфуртской игры, возможность вторгнуться в Германию большими силами по широкому фронту и создать непосредственную угрозу Берлину. Этим маневрам придавалось большое политическое значение, и в них было задействовано все руководство рейхсвера. Их посетил даже лично Президент Германии фельдмаршал П. фон Гинденбург, давший «вводную» участникам.

В 1933 г. на учебе в Германии находилась последняя группа советских офицеров, которую возглавлял М. К. Левандовский. Она обучалась на курсах германского генерального штаба в Штутгарте. Во время учебы краскомы осмотрели ряд военно-учебных заведений рейхсвера, включая военно-спортивную школу в Вюнсдорфе, а также военные заводы в Рурской области[257]257
  Там же. – С. 59.


[Закрыть]. Поездками краскомов интересовался штаб рейхсвера; в частности, с группой советских офицеров-стажеров встречался начальник отдела подготовки полковник В. фон Браухич. Позднее лично приезжал и начальник немецкого Генштаба генерал Адам.

§ 6. «Русская картина мира»: немецкий акцент

Советско-германское военное сотрудничество имело еще одну сторону: обмен разведывательной информацией о третьих странах (в первую очередь о Польше, Румынии и Прибалтийских государствах) между рейхсвером и РККА, налаженный с середины 20-х гг. Разведуправление штаба РККА и Разведотдел рейхсвера интенсивно обменивались сведениями. Советское полпредство в Берлине предлагало рецепты дальнейшего взаимодействия: «Устраиваем совместные обсуждения оперативных вопросов (напр, «возможный план стратегического развертывания Прибалтийских государств и Польши»); этих разговоров бояться нечего, если к ним хорошо подготовиться и сговориться по линии разведывательной и дезинформационной»[258]258
  АВП РФ. Ф. 0165. Оп. 5. П. 123. Д. 146. Докладная записка, январь 1927 года. Л. 168.


[Закрыть].

При этом сбор сведений военного и военно-политического характера о стране-партнере оставался одной из главных задач на всем протяжении сотрудничества в «рапалльское десятилетие». Однако высокопоставленные представители рейхсвера категорически отрицали реализацию ими разведывательных задач. Так, например, один из главных немецких кураторов сотрудничества в военной сфере Нидермайер утверждал, что не получал от немецкого Генштаба заданий добывать военные и экономические данные об СССР. По его словам, Берлин строго предупредил его о том, что он категорически не должен заниматься сбором каких бы то ни было сведений о Советском Союзе, во избежание компрометации[259]259
  ЦА ФСБ РФ. Протокол допроса арестованного Нидермайера О. Ф. от 17 мая 1945 года. Л. 15об.


[Закрыть].

С начала 20-х гг., как уже отмечалось выше, Нидермайер возглавлял «Московский центр» («Ц-Мо») – службу немецкого Генштаба по русским вопросам. Он ежедневно направлял в «Ц-Б» («Zentrale – Berlin» – германское управление Генштаба по русским делам) информацию, содержащуюся в материалах советской военной прессы и сведения, основанные на результатах личных наблюдений – присутствия на парадах, маневрах РККА, осмотрах и посещениях предприятий, переговорах с представителями Генштаба РККА, запросов по тем или иным проблемам. Получение сведений, утверждал Нидермайер, строилось на принципе взаимности, так как и работники Генштаба РККА иногда официально запрашивали немецких коллег по военной проблематике. Информацию он пересылал в Берлин через дипкурьеров немецкого посольства[260]260
  ЦА ФСБ РФ. Протокол допроса арестованного Нидермайера О. Ф. от 28 августа 1945 года. Л. 27об. – 28.


[Закрыть].

По сути речь идет о сборе разведывательной информации. При этом ее качество нередко пропорционально количеству информаторов, – поскольку из фрагментарных отрывков составляется относительно подробное и целостное представление по интересующей теме.

Нидермайер общался с представителями ВВС П. И. Барановым и Я. И. Алкснисом, начальником военно-химического управления Я. М. Фишманом, начальником морского управления Р. А. Муклевичем и руководителем Разведупра Я. К. Берзиным, через которого решались все вопросы работы «Ц-Mo». Постоянные контакты он имел с задействованными в процессе организации, строительства и контроля над деятельностью советско-геманских военных предприятий и школ советскими военными и партийными руководителями: М. Н. Тухачевским, И. П. Уборевичем, И. Э. Якиром, А. И. Корком, В. К. Блюхером, К. Радеком. Вел переговоры с Л. Д. Троцким, А. И. Рыковым, Г. В. Чичериным, Л. М. Караханом, В. Коппом, H. Н. Крестинским и другими[261]261
  Там же. Л. 29об.


[Закрыть].

Возможности для сбора немцами разведывательной информации были относительно широкими: в описываемый период офицеры рейхсвера и инженеры часто посещали Советский Союз и имели доступ к промышленным и военным секретам, и вряд ли была необходимость в создании специальной тайной разведывательной службы силами дипломатов. Портить репутацию посольства в глазах советского руководства немецкому Генштабу было не выгодно. При штабе советских ВВС существовала немецкая группа специалистов – консультантов по тем проблемам, которые в то время решались в области авиации. Они производили опыты и испытания и, конечно, знали многие секреты развития авиации в СССР.

В промышленности, включая военную, также было много немецких специалистов. Все эти лица выезжали в Германию и могли давать там самые подробные сведения о состоянии советской промышленности.

О том, что немцы имели на территории Советского Союза относительно большие возможности для сбора информации, свидетельствует и следующий факт. В 1930 г. начальник министерского управления, впоследствии рейхсканцлер К. фон Шляйхер захотел получить сведения о развивающейся индустрии СССР. С этой целью в Москву был прислан офицер генштаба В. Мюллер. По согласованию с представителем советского Генштаба, руководителем Разведупра Берзиным Мюллер в сопровождении Нидермайера совершил поездку по промышленным районам СССР, где имел доступ к осмотру предприятий Горького, Сталинграда, Ростова и ДнепроГЭС. Их сопровождал представитель Красной Армии (попутно немецкие «гости» посетили совместные военные предприятия). Добытые Мюллером сведения об СССР получили одобрительную оценку со стороны Шляйхера[262]262
  ЦА ФСБ РФ. Протокол допроса арестованного Нидермайера О. Ф. от 28 августа 1945 года. Л. 28–29.


[Закрыть].

В немецком посольстве «Ц-Mo» числился как хозяйственно-административное управление. Но почти все сотрудники дипмиссии знали о характере его деятельности. Нидермайер поддерживал тесную связь с послом – Г. фон Дирксеном, советниками – Ф. фон Твардовским и Г. Хильгером. Из отчетов немецкого МИДа Нидермайер брал информацию для германского Геншатаба о заседаниях ЦИК, о судебных процессах по делу вредителей, решениях исполкома Коминтерна. В 1931 г. Нидермайер вернулся в Германию. С 1932 г. круг деятельности «Ц-Mo» резко сократился – с этого периода он занимался только школами и был ликвидирован одновременно с ними[263]263
  Там же. Л. 30.


[Закрыть].

В январе 1931 года руководство III разведывательного отдела немецкого Генерального штаба назначило на должность постоянного сопровождающего офицера командиров Красной Армии, прибывавших в Германию на учебу и маневры, К. Шпальке. Шпальке, тогда капитан, имевший кстати и диплом переводчика, собирал в отношении иностранных армий следующие разведывательные данные: их структура, организация и оснащение, дислокация войск, замыслы генштабов и мобилизационные планы, состояние военной промышленности и потенциальные возможности.

Кроме получения вышеназванной информации от германских военных атташе, аккредитованных в различных странах, использованием официальных источников, III отдел в своей работе поддерживал контакт с германской военной разведкой[264]264
  ЦА ФСБ РФ. Протокол допроса арестованного Шпальке К. А. от 16 сентября 1946 года. Т. 1. Л. 15.


[Закрыть].

«Наряду с обслуживанием в качестве переводчика групп командиров Красной Армии, прибывших в Германию на маневры и для обучения в академии Генерального штаба, на меня возлагались и разведывательные задачи, а именно: в беседах с командирами Красной Армии собирать интересующие генштаб разведывательные сведения о структуре, организации и оснащении советских вооруженных сил, дислокации частей и военной промышленности; изучение политических настроений и деловых качеств командиров Красной Армии и составление характеристик на последних»[265]265
  Там же. Л. 16.


[Закрыть], – сообщал Шпальке.

В процессе общения с советскими офицерами он выяснял ряд данных тактического характера. В то время германский Генеральный штаб имел уставы Красной Армии, но некоторые пункты этих документов были непонятны немецким военным. Разбирая с краскомами ту или иную тактическую задачу в академии Генерального штаба, Шпальке уточнял неясные для немцев положения уставов РККА об использовании танков, артиллерии в боевой обстановке[266]266
  ЦА ФСБ РФ. Протокол допроса арестованного Шпальке К. А. от 22 августа 1947 года. Т. 1. Л. 46.


[Закрыть].

Большое внимание немецкий Генштаб в целом и разведка в частности придавали изучению личностных особенностей советских офицеров. Рейхсвер интересовался их политическими убеждениями, образованием, социальным происхождением, доминирующими чертами характера, пристрастиями. Характеристики составлялись по заданию разведотдела[267]267
  Там же. Л. 47.


[Закрыть].

С 1929 по 1933 г. Шпальке в соответствии с заданиями полковника Фишера, а потом сменившего его на посту начальника III разведывательного отдела Генштаба генерала Штюльпнагеля, составил политические и деловые характеристики на всех командиров Красной Армии, которых сопровождал. В их основу были положены материалы, собранные путем изучения в ходе повседневного общения и бесед с командирами Красной Армии их политических настроений, отношения к Германии и деловых качеств[268]268
  ЦА ФСБ РФ. Протокол допроса арестованного Шпальке К. А. от 16 сентября 1946 года. Т. 1. Л. 21.


[Закрыть].

Шпальке с 1931 по 1933 г. составил «психологические портреты» Урицкого, Егорова, Дубового, Дыбенко, Левандовского, Белова, Примакова и Тимошенко.

«Я указал в характеристиках, что это преданные советской власти командиры… В 1936 г. также будучи в СССР, я в Москве встречался на частной квартире с Урицким и Беловым. В 1936 г. я приезжал в Москву для бесед с рядом высших командиров Красной Армии, в целях укрепления и лучшей взаимосвязи между германской и Красной Армией»[269]269
  ЦА ФСБ РФ. Протокол допроса арестованного Шпальке К. А. от 27 августа 1947 года. Т. 1. Л. 59.


[Закрыть].

«Должен указать, что руководство III отдела большой интерес проявляло к Егорову, Якиру, Белову, Дыбенко, Дубовому, Левандовскому и Тимошенко, поскольку они занимали видное положение в Красной Армии, в отношении которых в связи с этим я проявил особую внимательность при изучении их. Мне известно, что подполковник Миршински вел картотеку учета руководящего состава Красной Армии, куда он заносил все добытые мною характеризующие их данные…»[270]270
  Там же.


[Закрыть]

Разведывательный отдел немецкого Генштаба пытался получить данные по вопросам структуры РККА, ее вооружения, дислокации отдельных частей, военной промышленности, а также изучить вопросы тактического взаимодействия отдельных родов войск в боевой обстановке[271]271
  ЦА ФСБ РФ. Протокол допроса арестованного Шпальке К. А. от 28 августа 1951 года. Т. 1. Л. 191.


[Закрыть].

В частности, Разведотдел германского Генштаба получил информацию, что высшее командование Красной Армии серьезно занимается вопросами высадки во время войны танковых и пехотных десантов в тыл армии противника. На основании бесед с командирами Красной Армии Шпальке указал:

«удалось установить, что они особо интересуются вопросами развития артиллерии и, в частности, установления огневых артиллерийских точек противника при помощи звукоулавливателей и светоулавливателей… Создалось впечатление, что в России имеются специальные научные учреждения, которые изучают эти вопросы. По поводу использования артиллерии в бою я установил что русские, в противоположность немцам, создавшим смешанные артиллерийские группы из батарей дальнего и ближнего действия, – считают более целесообразным использовать по отдельности артиллерию дальнего боя и артиллерию ближнего боя, хотя в принципе не отказываются и от создания смешанных артиллерийских групп. По вопросам противотанковой артиллерии в разговорах с командирами Красной Армии я установил, что имеющаяся на вооружении Красной Армии 35 мм противотанковая пушка уже не удовлетворяет их, и они занимаются созданием более мощной 45 мм противотанковой пушки»[272]272
  ЦА ФСБ РФ. Протокол допроса арестованного Шпальке К. А. от 28 августа 1951 года. Т. 1. Л. 191.


[Закрыть].

Особый интерес Разведывательный отдел Генштаба проявлял к вопросам использования Красной Армией танков. В связи с этим немецкой стороне удалось выяснить, что Красная Армия создает и в случае возникновения войны намерена использовать танковые подразделения двояко: для поддержания танками наступающей пехоты и для прорыва фронтов и действия танков в глубоком тылу противника[273]273
  Там же. Л. 193.


[Закрыть].

Столь пристальное внимание к закрытым сферам «друзей» трудно объяснить лишь добросовестным стремлением максимально эффективно сотрудничать. Вероятнее другое: априори действуя в системе двойных стандартов в обход действующих Версальских соглашений, немецкая сторона не отказывалась и от двойных стандартов с советскими партнерами. Получая выгоды, хоть и не вполне оправдавшие первоначальные надежды, от деятельности совместных школ и военно-промышленных предприятий, рейхсвер предпочитал получать и закрытую информацию.

Свои взаимоотношения с командирами Красной Армии, которых он сопровождал на маневрах в Германии, Шпальке называл дружескими[274]274
  ЦА ФСБ РФ. Протокол допроса арестованного Шпальке К.А. от 16 сентября 1946 года. Т. 1. Л. 17.


[Закрыть]. Неоднократно он выезжал с ними в свободные от занятий дни на различные экскурсии, бывал на квартире у Егорова, Левандовского и их коллег. В Берлине у него в доме бывали Тимошенко, Меженинов и другие. Во время общения с командирами Красной Армии и бесед с ними на деловые темы он пытался «прозондировать» вопросы, интересовавшие немецкий Генштаб. В связи с этим любопытен такой эпизод: используя свои связи с указанными командирами Красной Армии, Шпальке пытался получить в 1926 г. сведения о дислокации советский войск у одного командира. «Моя попытка не увенчалась успехом, так как во время беседы он перевел разговор на другую тему… Вторично я пытался получить в 1931 г. сведения о номерах дивизий, входивших в состав корпуса, дислоцировавшегося в Средней Азии, от начальника штаба корпуса, находившегося в группе Егорова… Начальник штаба корпуса ответил, что номеров дивизий он не знает»[275]275
  ЦА ФСБ РФ. Протокол допроса арестованного Шпальке. К. А. от 16 сентября 1946 года. Т. 1. Л. 18.


[Закрыть].

Помимо уже упомянутых, Шпальке назвал следующие вопросы, интересовавшие германский Генштаб: обучение кадров Красной Армии, структура высших военных органов – военного министерства, Генштаба РККА, штабов военных округов и армий. Кроме того – мобилизационные планы Генштаба РККА, состояние военной промышленности СССР и потенциальные экономические возможности СССР.

Для сбора информации применялись и детальные опросы немецких специалистов, выезжавших в СССР для монтажа на фабриках и заводах купленного в Германии оборудования. Они сообщали ценные сведения о развитии в Советском Союзе промышленности. Шпальке упоминает, что и в беседах с приезжавшими в Германию советскими офицерами работники разведотдела немецкого Генштаба также пытались выяснить интересующие их вопросы[276]276
  ЦА ФСБ РФ. Протокол допроса арестованного Шпальке К. А. от 29 августа 1951 года. Т. 1. Л. 208–210.


[Закрыть].

Заместитель Бломберга полковник X. фон Миттельбергер в ходе своей поездки в СССР в 1928 г. специально занимался оценкой способностей и политических взглядов советских командиров. В отчете он особое внимание уделил Тухачевскому: «Самым значительным военным представителем Красной Армии является шеф генерального Штаба Михаил Тухачевский. На него возлагаются большие надежды… Очень умен и очень тщеславен»[277]277
  Groehler Olaf. Selbstmörderische Allianz. Deutsch-russische Militerbeziehungen 1920–1941. – Berlin, 1992. – S. 53.


[Закрыть]. В Германии его называли одним из выдающихся талантов Красной Армии, коммунистом исключительно по соображениям карьеры. «Он может переходить с одной стороны на другую, если это будет отвечать его интересам»[278]278
  Ахтамзян A. A. Военное сотрудничество СССР и Германии 1920–1933 // Новая и новейшая история. – 1990. – № 5. – С. 16.


[Закрыть].

Об общем впечатлении от Красной Армии Бломберг писал:

«вполне удовлетворительно… Красная армия располагает превосходным солдатским материалом. Русский солдат обладает, как и ранее, отличными военными качествами, которыми он отличался в течение столетий. В высшей степени закаленный, выносливый, привыкший к физическим нагрузкам, волевой и непритязательный, он дает командованию возможность добиваться от войск поразительных результатов».

Как особо выдающиеся качества он отметил твердую внутреннюю сплоченность, прогресс, достигнутый в последние годы, стремление устранить известные недостатки и при широком использовании немецких образцов добиться производительности, соответствующей западным требованиям, усилия по созданию современных вооружений (авиация, химическое оружие), крепкую связь с народом[279]279
  Blomberg’s P. Privates Archiv. Reise des Chefs des Truppenamts nach Russland. (August/September, 1928). – S. 46.


[Закрыть].

Таким образом, к 1933 г. в германском Генштабе был накоплен достаточно обширный материал об РККА, полученный за период рапалльского сотрудничества.

Советская сторона также последовательно решала задачи легальной разведки. Всем офицерам, выезжавшим на маневры в Германию, стажировавшимся в Академии немецкого Генштаба или участвовавшим в проведении исследований на совместных предприятиях на территории СССР, вменялось в обязанность изучение военного потенциала страны-партнера, тенденций ее военного развития и социально-политической обстановки. Перед Уборевичем, стажировавшимся в генштабе Германии 13 месяцев, нарком обороны Ворошилов поставил конкретные задачи:

«Штаб послал Вам задание. Я дополнительно прошу Вас собрать материал по следующим вопросам:

1. Взаимодействие родов войск, а также сухопутной армии и флота. Вам известно, что немцы критиковали, и не без основания, наши одесские маневры[280]280
  Речь идет о маневрах Украинского военного округа, проводившихся в 1926 г. Цель маневров – отработка взаимодействия военно-морского флота и сухопутных родов войск при проведении боевой операции.


[Закрыть], особенно совместные действия с флотом. Надо изучить постановку этого дела у немцев.

2. Организация, вооружение и применение кавалерии в бою. Мы знаем приблизительно взгляды немцев на конницу. Надо детально изучить, как они думают оперировать конницей на восточных театрах – наших условиях (скажем, в Польше). Вообще, надо по возможности основательно исследовать этот вопрос.

3. Об укрепленных районах. Как немцы к ним относятся, как думают их организовать. Вы помните, что снос укреплений в Восточной Пруссии (по требованию союзной комиссии) вызвал бурные протесты Р. В. (рейхсвера. – Ю. К.)

4. Организация тылов и снабжение в мирное и военное время. Надо изучить методы войскового снабжения, а также постановку этого дела в государственном масштабе (как немцы думают мобилизовать промышленность, с[ельское] хозяйство и т. д.)

5. Изучите быт немецкой армии. Мы имеем уставы, но не знаем, как живет немецкая армия и ее солдаты»[281]281
  Письмо народного комиссара по военным и морским делам К. Е. Ворошилова командующему войсками Северо-Кавказского округа И. П. Уборевичу с постановкой задач по изучению Рейхсвера // Рейхсвер и Красная Армия. Документы из военных архивов Германии и России 1925–1931, 1995. – С. 95.


[Закрыть].

Помимо профессиональных задач по изучению рейхсвера, советским офицерам ставились также и этические.

«Я хочу обратить Ваше внимание на еще одно обстоятельство, – инструктировал Ворошилов. – Конечно, иногда поужинать с немцами необходимо, но число всяких раутов и обедов надо свести к минимуму. Об этом есть твердое решение инстанции. Вы должны демонстрировать немцам облик нашего командира-коммуниста»[282]282
  Там же.


[Закрыть].

Помимо сугубо военной разведывательной информации, накапливавшейся обеими сторонами, серьезное значение имели и «неформальные» наблюдения немецких военных, живших в СССР и работавших на совместных военных предприятиях. Они легли в основу зарождавшегося тогда «остфоршунга» – изучения востока, игравшего существенную политическую роль после прихода к власти Гитлера, сделавшего «остфоршунг» одним из опорных пунктов своей антироссийской пропаганды и «пути на восток».

В докладах немецких военных в Генштаб описанию «русской картины мира» придавалось порой не меньшее значение, чем собственно военно-профессиональной стороне поездки. Типичным по построению и подробности является отчет подполковника Вильберга и ротмистра Ешонека о поездке в Москву и Липецк в 1926 г.

Авторы документа делают следующие выводы. Москва стала лучше, вновь построены большие здания, развился транспорт. Тем не менее, общее впечатление разочаровывающее. Для трехлетних «планомерных» работ достигнутый прогресс в столице крайне ограничен. Вне Москвы это ощущение усиливается – насчитывающий 23 тыс. жителей Липецк «производит впечатление полностью запущенного, предельно убогого города. Ни о каком-либо строительстве, о какой-либо заботе государства нет и речи. Брошенные и разрушившиеся дома, замусоренные улицы, убого одетые люди и нищие. Наиболее сильным это впечатление становится, когда при пересечении финской границы севернее Ленинграда попадаешь в страну с образцовым порядком и чистотой»[283]283
  Доклад подполковника Вильберга и ротмистра Ешонека о командировке в Москву и Липецк в сентябре 1926 г. // Рейхсвер и Красная Армия: Документы из военных архивов Германии и России 1926–1931, 1995. – С. 39.


[Закрыть].

Текст отчета изобилует описанием сугубо бытовых подробностей.

«Два раза в год мы приглашались к русскому коменданту: на летний праздник под открытым небом, на опушке леса и зимой на «круговую чарку» в «русском бараке», откуда многие уходили качаясь. Кофе «Мокко» и коньяк были гораздо опаснее русской водки. Взаимоотношения с нашими партнерами были хорошими, и если русский сотрудник принимал участие на многих этапах периода испытаний немецкого коллеги, могли возникнуть дружеские отношения. Политических тем не касались обе стороны, этим обеспечивался мир. Русская заинтересованность в нашей работе была на первом месте, мы среди прочих принимали генерала Тухачевского и генерала Фишмана, который якобы изучал химию в Неаполе»[284]284
  ВА-МА Hergectellt im Bundesarchiv-Militärarchiv-Bestand MSg2 Aktenband 782 Tomka. – S. 27.


[Закрыть].

Звучат даже нотки ностальгии – при воспоминаниях о русских праздниках. Текст в этом разделе отчета – скорее эссе, нежели военный доклад.

«Рождество было большим событием периода испытаний. Украшенная елка, на каждом месте любовно накрытого праздничного стола – кухонные тарелки со сдобной аппетитной выпечкой, наряженные русские девушки в своих лучших гражданских одеждах, – все создавало праздничную картину. Лишь раз в году приходил близкий нам мир в это совершенно иным образом сложившееся окружение. Советская молодежь была давно насильственно отделена от религии. Но теперь, побежденные волшебством этого события, глаза девушек увлажнялись. Что-то совершенно новое для них, известное только их родителям, внезапно трогало их, они укутывались в теплое пальто, задумчивость овладевала нами всеми»[285]285
  Vom BA-MA Hergectellt im Bundesarchiv-Militärarchiv-Bestand MSg2 Aktenband 782 Tomka. – S. 35.


[Закрыть].

Бломберг, смещенный перед Второй мировой войной со всех постов, также оставил в мемуарах колоритные наблюдения о «русской жизни». Они были сделаны им во время инспекционных поездок по России. И выводы немецкого военачальника, стоявшего у истоков советско-германского сотрудничества, а затем – строительства гитлеровского вермахта[286]286
  Так назывались вооруженные силы Третьего рейха после прихода Гитлера к власти.


[Закрыть], интересны в социально-политическом аспекте: они дают впечатление о «подлинной» жизни людей государства-партнера.

«Народ, передвигающийся на поездах и на пароходах, мало кого заботил. Днями толкались они на вокзалах и пристанях в ожидании, когда в переполненных поездах или пароходах обнаружится свободное место. Нужно было наблюдать эту сидящую на корточках массу с одеялами, матрацами, котелками и припасами, чтобы узнать в русских азиатский народ… Поскольку европейски-ориентированный господствующий слой был вычищен, все вернулось к первоначальному состоянию орды.

Мы видели множество крестьян, которые еще тогда могли сидеть перед иконой Богоматери на Красной площади, и городской пролетариат, которому не пристало так себя вести, ибо он стал господствующим классом. В театре мы смотрели прекрасный балет, искусно исполненный и наполненный красной чепухой. Театральная публика выглядела мелкобуржуазно. Я сомневаюсь, чтобы среди зрителей находились рабочие. Мы посетили также рабочую коммуну, квартиры в которой не оставляли желать лучшего. Сопровождающий меня знаток России сказал, что нам покажут только тщательно просеянные исключения… Русский всегда хочет разделить содержание своего узелка с ближним. Чувство коллективизма у них врожденное. Большевизм ленинско-сталинского типа долго существовать может только в России»[287]287
  Bundesarchiv Militërarchiv Freiburg № 52/2 Blomberg: Lebenerinnerungen – handschriftlich Bd III. S. 133–134.


[Закрыть].

Бломберг подытоживал:

«На меня Россия произвела очень серьезное впечатление, одновременно и непостижимое. Это была чужая страна. Я сказал себе, что мы должны либо стать ей другом, поскольку у нас общие интересы в укреплении позиций против западного мира, или же нам нужно планомерно готовить борьбу против наших восточных соседей, которая должна будет вестись при благоприятных обстоятельствах, то есть с собранной в кулак силой. Недооценка этого противника была безусловно большой ошибкой. Уже после 1933 года и потом во Второй Мировой все пошло по-другому»[288]288
  Ibid. – S. 139–140.


[Закрыть].

* * *

В так называемый «рапалльский период» между двумя странами осуществлялось достаточно тесное военно-политическое сотрудничество в различных формах, были реализованы некоторые совместные военные и военно-экономические проекты. Одновременно политика Германии совершала постепенный дрейф в сторону западных держав. Если в начале 20-х гг. Германия оценивалась советской стороной как «дружественное» с военно-политической точки зрения государство, то в начале 30-х гг. советскому внешнеполитическому ведомству уже ставилась задача «не дать втянуть Германию в русло антисоветской политики Запада». Соответственно постепенно «затухали» и военные контакты двух государств. Этот период завершился в 1933 г. после прихода к власти в Германии нацистов.

С учетом своеобразия политической ситуации в Советской России 20–30-х гг. значимость этого сотрудничества для нее выходит далеко за рамки утилитарных интересов военного ведомства. С точки зрения наращивания военного потенциала и повышения боевой мощи РККА эффективность контактов очевидна (обучение руководящего комсостава РККА в германской Военной академии и советских военных специалистов в военно-учебных центрах (школах) рейхсвера на территории СССР, помощь в становлении советской военной промышленности и передача передовой по тем временам технологии, поездки военных делегаций и наблюдателей на учения, получение разведданных по согласованной проблематике на основе взаимности и т. д.).

Во многом благодаря советско-германскому военно-техническому сотрудничеству были заложены основы ВПК СССР. В качестве примера необходимо упомянуть завод в Филях (Москва), ныне – завод им. Хруничева, на котором производится ракетное оружие. Химзавод в Чапаевске берет свое начало от «Берсоли».

Полигон в Шиханах (Саратовская область) и по сей день используется в военных целях, а на полигоне в Тоцком (Оренбургская область) в послевоенные годы совершенствовалось советское атомное оружие. Фактически с предоставления концессий «Юнкерсу» началось становление советской авиационной промышленности и воздушных перевозок внутри страны.

В значительной степени благодаря именно немецкой помощи была в целом успешно проведена начатая в СССР в 1925 г. военная реформа. Тухачевский, Уборевич, Якир, Фельдман, Егоров, Левандовский, Тимошенко, Мерецков, Василевский, Тодорский и другие руководители Красной Армии повысили профессиональный уровень изучая германский военный опыт. И хотя результаты этого сотрудничества едва ли поддаются точному учету (количество обученных советских и германских летчиков и танкистов, отработанных пособий и наставлений по ведению химической войны, танкового и воздушного боя, взаимодействию родов войск, число созданных моделей различных вооружений, запасы химоружия и отравляющих веществ), тем не менее они весьма значительны.

Движущей силой военных контактов было желание советских лидеров укрепить оборонную мощь нашего государства. Наращивая при помощи Германии военные мускулы и косвенно подпитывая там реваншистские настроения, Москва после неудач Коминтерна взяла по сути на вооружение «стратегию политического измора» Запада, сделав ставку не на экспорт революции, а на очередную мировую войну. Военно-промышленный аспект сотрудничества положительным образом сказался на развитии советской экономики. Германские специалисты участвовали в становлении и других специализированных отраслей советской военной промышленности. Помимо утилитарного значения, военно-технические контакты оказывали непосредственное влияние на внешнеполитическую ситуацию. Созданное за «годы Рапалло» лобби в обеих странах содействовало укреплению тесных отношений между СССР и Веймарской Германией, помогало преодолевать критические фазы их развития. Так, прогерманское лобби в СССР довольно длительное время, примерно с 1927 г. и вплоть до начала мая 1933 г., то есть и в первые месяцы после прихода Гитлера к власти, успешно удерживало руководство СССР «в русле Рапалло».

Лидеры СССР рассматривали военное сотрудничество как основу «рапалльской политики», но очевидно и то, что Германия использовала его в качестве сильнейшего козыря для оказания давления на Францию и Англию. Опираясь на «особые отношения» с Москвой, Берлин последовательно восстанавливал свой статус великой державы, постепенно добившись отмены всех ограничений Версальского договора и вступления на равных в Лигу Наций. За счет тех же отношений с Берлином крепла и усиливалась Москва, дружбы с которой со временем стали искать и другие державы. Таким образом, именно военно-политическое сотрудничество, начавшееся еще в период польско-советской войны, явилось основной опорой «рапалльской политики», вокруг которой группировались все политические и экономические взаимоотношения СССР и Германии.