Текст книги "Птичка для принца"

Глава 31

Остаток ночи Ричард провел в кабинете, пытаясь выяснить, кто проник в его дом, подпилил стойки балдахина и не оставил следов. Это была именно диверсия: след тонкой пилки нашли на изломе столбика. Если бы горничная не налетела на массивное деревянное сооружение, балдахин стоял бы до… каких пор?

Вызванный следователь опросил всех слуг, что-то прикинул на листе бумаги, померил ширину столбиков и озвучил выводы:

– Ваше Высочество, убить хотели не только вас.

– Что? – у Ричарда заныл затылок, предвещая бурю и неприятности.

– Тот, кто это сделал, рассчитывал на то, что постель будет двигаться.

– Двигаться? – недоумевающе переспросил принц.

– Трястись, – зарозовел скулами молодой служака. И пояснил: – Столбики распилили полностью, в разных направлениях, но оставили на месте. Даже легкое качание заставило бы опоры разойтись, и вся масса украшений и рамы упали бы ровно в центр постели.

– То есть если бы я просто спал, мог бы ничего не заметить? – правильно понял намеки принц.

– Совершенно верно, Ваше Высочество! Крепления прочные, опоры широкие, без расшатывания они бы спокойно держались на месте несколько дней.

– Вы нашли исполнителя? – этот вопрос волновал Ричарда больше других. – Кто предатель?

– Нашли, – следователь нахмурился, – в вашей спальне натирали паркет. Полотер оставался один примерно на час, этого времени было достаточно, чтобы подпилить стойки.

– Где он?

– У врачей. Это ночной лакей, который не раз выполнял эту работу.

– Почему у врачей, а не у палача? – буркнул принц.

– Невменяем. Бормочет, плачет, смеется. Кухарка сказала, что два дня назад ему пришел конверт, якобы от дочери из пансиона. Письмо не нашли, я отправил людей в школу, чтобы все проверили.

– Благодарю за службу! Вы свободны!

Едва следователь ушел, Ричард сел за стол и негромко сказал:

– Выходи уже, Шелби! Что думаешь?

Великан появился из-за портьеры, мрачно выглянул в окно, за которым занимался рассвет, и ответил:

– То же, что на пристани. Убить хотели не только вас, но и мисс Валевски.

– Ее спальню проверили?

– Проверили. Там то же самое: тонкий подпил, практически незаметный. Гостевые комнаты готовили всего три дня назад.

Ричард выругался и стукнул ладонью по столу:

– Я не понимаю! – сказал он. – Кто и почему старается убить Иржину? Она известная личность в Мондане, однако ее там любили! Почему, стоило ей ступить на землю Андарры, начались серьезные покушения? Принцессу проверили?

– Да, Ваше Высочество! Наши люди сообщили соколиной почтой, что леди Эвелина чувствует себя лучше. Ее здоровью ничего не угрожает, но из комнат она не выходит. В газетах сообщают, что Ее Высочество больна, и в ближайшее время отправится на теплые источники в Кирейю.

Ричард перебрал стопку корреспонденции, отыскал письмо королевы Изабеллы. Перечел. Ее Величество в осторожных фразах сообщала, что все благополучно. По тону письма можно было понять, что принцесса на самом деле не смирилась с потерей престижного супруга, но королева лично будет сопровождать «заболевшую дочь» на воды и проконтролирует круг ее общения и поведение.

Можно ли доверять Мондану? Что если союзники мечтают убить Иржину и снова предложить выгодный политический союз Андарре? В конце концов ребенка нет, а с утраченной невинностью можно и смириться… Только слишком все изощренно для Мондана. Не банальное столкновение экипажей, не нападение на корабль в море – тонкая работа, что с крыльцом, что с балдахином. И ведь всех служащих в доме заменили! Он специально попросил мать прислать слуг из ее летнего дворца! Остались только дворецкий и экономка, чтобы жизнь в доме оставалась комфортной.

– Что же делать? – принц не заметил, как произнес это вслух. – Сменить дом? Перебраться на корабль? Уехать из столицы?

Каждый вариант он проговаривал медленно, видя их недостатки. Другой дом искать поздней осенью – непростое дело. Слуги и телохранители его проклянут. Наладить охрану и быт для одного неприхотливого мужчины это одно, а устроить сразу нескольких женщин с ребенком – совсем другое. Корабль имеет еще больше недостатков для Иржины и Агнешки, а судя по всему защищать нужно именно их. Уехать – чего бы проще? Но его так и не изгнали из дворца официально, да и обязанности «морского коршуна» по подготовке флотилии к долгой зимней стоянке никто не отменял.

Поразмышляв, принц все же сел за письмо родителям. Шелби понял, что работодатель занят, и ушел, чтобы проверить завтрак. И в тот самый момент, когда Ричард плавил над огоньком свечи сургуч, чтобы запечатать конверт, окно тихонько звякнуло. Отложив палочку сургуча, мужчина бесшумно поднялся с кресла и переместился к камину. Именно на каминной полке лежали его клинки, а выше, на специальной стойке располагались вычищенные и заряженные пистолеты.

Выстрел в утренней тишине прозвучал так громко и резко, что особняк вздрогнул. Залаяли собаки, закричали птицы, заплакала испуганная Агнешка. Телохранитель с перекошенным лицом ворвался в кабинет и застал своего принца изучающим останки какой-то твари.

– Что это? – от растерянности бухнул Шелби.

– Ты мне скажи, – невесело отозвался Ричард, – думал змея, но у этой твари есть лапы.

Верный слуга послушно склонился над разорванной метким выстрелом тушкой, сморщился, сдержал рвущиеся нецензурные слова.

– Так что это?

– Ядовитая ящерица с островов. Они стремятся к теплу и нередко заползают в постели.

– Кусают? – поморщился Ричард, глядя на плед и подушку, приготовленные для него на диване.

– Нет, мирные. Ядовитые железы покрывают их кожу на спине, – вздохнул Шелби, натягивая перчатки, чтобы убрать улику в пустую вазу.

– Значит это не случайность, – Его Высочество подошел к окну, чтобы рассмотреть слабо закрепленное стекло, которое предательски звякнуло, когда тварюшка забиралась в его кабинет по натянутой веревке. – Подкинули, да еще точно в мой кабинет. Куда стража смотрит?

Телохранитель взвесил останки в руках, взглянул на окно и уверенно ответил:

– С крыши спустили, мой принц. Закинуть не могли: высоко, да и стража ходит. Рядом колонны, значит путь один.

– Кто же это у нас такой умный и предусмотрительный? – проговорил в пространство Ричард. – А главное, где он взял такую ящерицу?

– Так цирк в столицу прибыл, с Юга как раз, – вспомнил Шелби. – Они под шатром и клетки в ряд поставили, показывают за деньги или за еду.

– Навести их, выясни, кто купил или украл ящерицу. А пока с мисс Валевски глаз не спускать!

– Слушаюсь!

⁂

Проснулась Иржина под веселый щебет Агнешки. Девочка старательно помогала сестре Нонне накрывать на стол и спрашивала, почему мама спит на диванчике? Монахиня терпеливо отвечала, что мама соскучилась по своей девочке, вот и пришла ночью. Теперь же маму нужно накормить и вместе с ней разучить новую песенку про осень.

Открыв глаза, певица радостно улыбнулась новому дню, а потом вспомнила, почему она спит на узком детском диванчике в кукольной гостиной дочери.

Выйти из комнат за одеждой и личным вещами ей не позволили – все принес знакомый по Мондану «Тихоня». Вежливо передал корзинку с бельем и коробку с личными вещами, попросил заранее заказать обед и … остался под дверью. Еду, принесенную лично дворецким, не разрешили сразу есть – сначала скормили по кусочку каждого блюда паре шустрых белых мышек, сидящих в маленькой клеточке.

Иржину напрягла такая пристальная забота, да и сестры начали шушукаться, но ради спокойствия Агнешки, она делала вид, что так и надо. Она действительно попросила телохранителя принести мандолину и пару часов пела с дочкой, разучивая новые песенки. Потом они перекусили молоком, свежим хлебом и яблоками. Выбор продуктов подсказал девушке, что охрана опасается отравления, и это понимание морозом прошлось по ее нежной коже.

Потом они еще немного поиграли, почитали книжку, однако сидеть взаперти с шустрым энергичным ребенком не было никакой возможности, так что, поколебавшись, Иржина сообщила, что они все желают выйти в парк, на прогулку.

«Тихоня» не возражал. Теплые пальто и плащи принесли с теми же предосторожностями. В парке остро пахло прелой листвой, сыростью и почему-то грибами. Агнешка весело носилась по дорожкам, приплясывала, пела, сестры улыбались проглянувшему среди туч солнцу. Иржина расслабилась. Погрузилась в светлую медь осеннего дня. Растворилась в кружении листвы, полете паутины, шуме ветра.

Они уже подмерзли и собирались обратно в дом, пить горячий чай, есть суп, хрустеть свежеподажерными гренками. Агнешка и сестры ушли вперед, а певица задержалась, собирая сбитые ветром ветки в красивый букет. Тут он и напал! Неизвестный мальчишка молча свалился ей на плечи, уронил на землю в стылую грязь, попытался вцепиться в глаза руками, а когда не вышло – впился зубами в ткань пальто, хрипя тянулся к ее горлу. От ужаса Иржина даже закричать не успела, но «Тихоня» не зря следил за ними. Примчался огромными прыжками, сдернул мальчишку, заломил руки и, не давая возможности опомниться, закричал в чумазое лицо:

– Кто послал? Зачем?

Подросток хрипел, бился до кровавой пены на губах, но кое-что сказал. От его слов кровь стыла в жилах, но певица расслышала:

– Сдохни, Черная герцогиня!

Через минуту подбежали еще люди. Они заслонили от девушки некрасивую сцену. Шелби поднял Иржину на руки, унес в дом. Она успела увидеть, как нападавший дернулся и затих, став удивительно тонким и длинным.

Глава 32

Принц был в ярости. Король и королева прилюдно отчитывали его за то, что он бросил невесту, а он готов был выпрыгнуть в окно, чтобы скорее добраться до особняка и узнать, цела ли Иржина. Короткое сообщение от Шелби застало Его Высочество в приемной короля, и только опыт дворцовой жизни и строгое воспитание не позволили принцу немедля нестись к певице. Телохранитель разумно сообщил, что все живы, а также намекнул на некие обстоятельства, которые могут пролить свет на череду странных покушений.

Его Величество заметил, что сын не обращает внимания на его слова и закругл «строгую речь». Матушка взглянула с тревогой, сжала руку супруга, и король, нахмурив брови, собрался объявить сыну опалу и высылку в ближайший город-порт, однако Ричард поклонился и негромко попросил:

– Отец, на пару слов…

Буркнув:

– Свое решение мы объявим позже! – король кивнул сыну на дверь и вышел.

За ним последовала королева. Принц выждал положенные протоколом три минуты и устремился в малый кабинет отца, где он предпочитал вести приватные разговоры с детьми. Родители ждали его, сидя в креслах у камина. Принц напряженно опустился на приготовленный для него стул и коротко доложил о покушениях и выводах следователя.

– Девушку пытаются убить? – возмутилась Ее Величество. – До того, как я уговорила ее петь в нашем театре?

– Ты уверен, что покушались не только на тебя? – уточнил король.

– В спальне мисс Валевски были сделаны такие же подпилы, – отозвался Ричард, – а сегодня утром на нее напали прямо в парке возле моего дома. Подробностей не знаю, Шелби доложил, что все живы, но появились новые обстоятельства. Я не могу увезти Иржину на корабль… У нее морская болезнь.

Принц не зря воспитывался в королевской семье. Он заметил, как переглянулись родители, и понял, что прокололся. Выдал свой личный интерес и заботу о певице. Теперь королевская чета знает, что «певчая птичка» дорога ему. Что они предпримут? Запретят? Отправят ее «для сохранения тайны» в монастырь или в каземат? А может, предложат ему отпустить Иржину обратно в Мондан, а взамен подарят давно желанную экспедицию к дальним берегам? Семья знает его слабости и умеет играть на них.

Отец скептично взглянул на сына, словно оценивал его по-новому, потом перевел взгляд на мать. Та тоже всмотрелась в свое дитя, улыбнулась уголками губ и лукаво произнесла:

– Я все же надеюсь, что мисс Валевски почтит сцену королевского театра своим пением.

Король помолчал, посмотрел в огонь, формулируя приказ и, наконец, сказал:

– Остаешься в столице. Выясни, кого моя служба безопасности должна взять за… гхм. В качестве опалы будешь появляться в приемной каждый четверг с отчетом, пусть шаркуны считают, что ты вымаливаешь прощение.

Ричард только кивал. План по изящному разрыву помолвки с принцессой полетел в тартарары, но принц не жалел. Едва отец отпустил его, он буквально скатился с лестницы, выбежал на крыльцо и закричал:

– Коня!

Охрана уже гарцевала поблизости. Такой поспешный отъезд многие приняли за опалу, и это было к лучшему. Приказ остаться в столице означал продолжение светской жизни. Лизоблюды не рискнут навещать опального принца, а вот друзья… Как им представить Иржину? Стоит ли вообще знакомить их с женщиной, которая забралась в его мысли?

Пока гнедой жеребец мчался по улицам к дому, принц принимал целый ряд важнейших решений в своей жизни. Ворота открывались непозволительно медленно, аллея, ведущая к дому, ложилась под ноги коня, вот и крыльцо! Бросив повод одному из охранников, Ричард ворвался в гостиную и остановился, увидев Иржину. Она сидела в кресле, зябко кутаясь в шаль. Ее тонкие пальцы едва выглядывали из повязок, на лице краснели царапины, но не было для него более прекрасной женщины на всей земле!

Сделав несколько шагов, он опустился на ковер, уронил тяжелую голову на колени, обтянутые светлой тканью платья, уткнулся лбом в жесткие пластинки корсета, жалея, что не может прижаться губами к ее нежной коже.

– Ваше Высочество, что с вами? – Иржина спрашивала, а ее руки уже гладили его голову, перебирали выбившиеся из бархатной ленты прядки, стирали с лица пот крохотным кружевным платочком…

– Ричард, – хрипло ответил принц.

– Ричард, с вами все в порядке?

– А с вами?

– Я… жива. Немного поцарапано лицо и ладони. Просто упала…

Про синяки она промолчала, но принц понял. Ему не раз случалось летать в грязь с высоты собственного роста. Кажется – пустяк, пока к ночи не начинали ныть отбитые ребра или ушибленные бедра.

– Кто посмел? – рыкнул он, сдерживая желание кинуться в кабинет, схватить охранника за горло и потрясти.

– Не знаю, – пожала плечами девушка, – какой-то мальчик. Он кричал и хрипел так, что я ничего не поняла.

– Вас уже осмотрел доктор?

– Нет, только сестры. Они умеют врачевать, – постаралась успокоить его Иржина.

Ричард мотнул головой. Если не пригласить лекаря сейчас, завтра его женщина не сможет встать с постели, а им необходимо появиться в свете. Но даже не это главное. Его птичке больно! А будет еще больнее!

– Врача! – принц не церемонился.

Его услышали, в гостиную протиснулся степенный старичок с потертым саквояжем в руках:

– Я здесь, Ваше Высочество!

– Почему до сих пор не осмотрели мисс Валевски?

– Дама возражала, – аккуратно ответил эскулап, не желая навлекать на себя сиятельный гнев.

– Осмотрите сейчас же! Я приказываю! – категорично заявил Ричард.

– Сию минуту! – одна из сестер тотчас появилась рядом, полила доктору на руки, подала полотенце, раздвинула ширму.

Принц не собирался никуда уходить. Пусть из-за шелковой расписной перегородки ничего не видно! Зато прекрасно слышно! И шелест шелка, и стук палочки из слоновой кости, которой доктор касался синяков, и тихие вскрики Иржины. Потом запахло мазью с арникой и тысячелистником, зашуршали бинты, которыми стягивали ребра, а напоследок звякнула склянка – целитель давал пациентке успокоительное и обезболивающее.

Вот теперь Ричард смог расслабиться и обратить внимание на знаки дворецкого. Оказывается, в столовой уже накрыли ужин, а в кабинете принца ждал старший охранник с отчетом о нападении.

– Сначала ужин, – решил принц. Он встал, подошел к ширме и проговорил: – Мисс Валевски, приглашаю вас на ужин. Вам необходимо поесть перед сном, чтобы завтра чувствовать себя лучше.

– Благодарю, Ваше Высочество, – ответила певица, – я сейчас буду!

⁂

Лорд Шератон тоже получил известие о нападении на мисс Валевски. Советник выслушал посланца, медленно кивнул, отпуская его, а потом вернулся в кабинет и открыл папку с досье, собранным на певицу. Он обратил внимание на девушку, когда проводил один любопытный обмен. Операция проходила в публичном месте. Лорд Васкес, немолодой, но элегантный вдовец отдавал Андарре одну старинную безделушку из собственной сокровищницы, попросив взамен убежища для своей любовницы и ее дочери.

Безделушка была когда-то частью королевских регалий и имела для короны Андарры большое значение. Поэтому лорду пообещали «открытую подорожную» на имя мисс Валевски и ее дочери.

Лорд, который весьма сдал после смерти второй супруги, явился на пикник в сопровождении молодой элегантной дамы весьма скромного и приятного поведения. Шератон даже залюбовался темными гладкими волосами, карими глазами и приятным выражением лица певицы. Она мило и незаметно ухаживала за Васкесом, и при этом наслаждалась свежим ветром, зеленью травы и густой тенью цветущих каштанов. Советник решил, что сделка весьма выгодна для его страны, и передал бумагу лорду, получив взамен искомую вещицу.

Позже, увидев список претенденток в любовницы Его Высочества, он понял замысел короля Мондана и решительно вмешался. Тогда девушка показалась ему идеальной кандидатурой в сиятельные любовницы: воспитанная, живая, талантливая. С ней средний принц мог бы оттаять и с большим интересом отнестись к женитьбе на знатной девице. Но теперь обычный светский скандал перерастал в нечто большее!

Немолодой лорд подошел к стене, открыл сейф и долго перебирал лежащие там папки. Наконец вытащил одну, увесистую, перечеркнутую черной полосой. Дернул завязки, уставился на стопку листов, поверх которых лежало два портрета: юная, черноволосая красавица в белом платье и немолодая суровая женщина в черном бархате и траурной мантилье. Донья Эухения Мария Изабо де Лас Гуэльес, герцогиня Мондилье и Каррэго, «Черная вдова» соседней Гишпании.

Сухие старческие пальцы чутко пробежались по пожелтевшим листам. Лорд Шератон сам собирал свои досье. Нет, конечно, информацию предоставляли его люди. Они подкупали лакеев и горничных, они заглядывали ночью в окна или крали бумаги из кабинетов, а он всего лишь собирал из обрывочных сведений мозаику.

Упомянутая нападавшим подростком «Черная герцогиня» в своей стране была легендой. Титул перешел к ней по наследству сразу с двух сторон: от матери и от сестры отца. Богатые земли, драгоценности, замки Мондилье могли наследовать только женщины по прямой линии. Если король считал такой переход наследства несправедливым и передавал земли другой семье или супругу наследницы, несчастный умирал в течение полугода. Причем смерть была страшной, если новый владелец изгонял герцогиню или причинял ей вред.

Семья Каррэго тоже позаботилась о своих землях, хотя и весьма своеобразно. Эту долину называли «землей невест», потому как у владельцев и всех живущих в этих краях рождались только девочки. Но чем дальше семья жила от главного замка, тем больше была вероятность рождения сына. Тетушка доньи Эухении оказалась слаба здоровьем, и ни одна из рожденных ею дочерей не дожила до трех лет. После пятого или шестого маленького гробика герцогиня Каррэго передала титул племяннице и удалилась в монастырь.

Неведомые звезды сошлись, и донья Эухения стала наследницей сразу двух «женских» титулов, да еще в весьма разумном возрасте. Женщина взяла управления землями в свои руки, оставив супругу дворцовые интриги и службу. Имея такой тыл, дон Пьермонто верно служил короне и в каждый свой приезд награждал супругу ребенком. И все в семье было хорошо, пока супруг герцогини не простудился на охоте. Банальный кашель перешел в лихорадку, и еще не старый мужчина скончался, не успев добраться домой.

Герцогиня Монтихо и Каррэго приспустила флаги, надела траур, а после чтения завещания покойного мужа… получила безобразный скандал от единственного сына. Молодой дон Пьермонто был оскорблен тем, что ему в наследство достался лишь титул графа и скромный майорат, которым его отец владел до свадьбы с будущей герцогиней. Напрасно друзья и советники уверяли его, что мать не в силах изменить древние правила наследования ее титулов. Все земли и богатства отойдут к двум выжившим дочерям доньи Эухении. Одна унаследует титул герцогини Мондилье, вторая станет именоваться герцогиней Каррэга. Но все это произойдет еще не скоро, ведь донья Эухения еще крепкая дама средних лет.

Разгневанный Филлип Пьермонто хлопнул дверью родового замка и уехал в свои земли. Матери он больше не писал, а поскольку она редко бывала в столице, они не виделись следующие несколько лет. Ровно до первого покушения на донью Эжени, старшую сестру графа. Девушка обручилась, готовилась к свадьбе, но жестокое нападение дикого животного погубило ее во цвете лет.

Сначала этой смерти не придали значение, на охоте такие происшествия не редкость, однако вскоре следователь, нанятый герцогиней, нашел ниточки, ведущие к молодому графу Пьермонто. Доказательств не было, король не мог наказать графа, однако донья Эухения не поленилась лично съездить к сыну.

Филлип нехотя впустил маменьку, и, по отзывам слуг, из гостиной доносились такие крики, что кровь стыла в жилах, а потом наступила тишина. Герцогиня вышла из комнаты и приказала подать ее карету. Испуганный дворецкий заглянул в гостиную, тайно ожидая найти там труп господина, но граф был жив и даже невредим. Просто нервно пил бренди прямо из хрустального графина. Мелочь.

Итогом этой беседы стал переезд герцогини в столицу вместе с младшей дочерью. Это не уберегло донью Инесс от смерти. Однажды она отправилась на прогулку и не вернулась, а через несколько дней в примыкающем к городу лесу нашли обезображенное тело, которое опознала герцогиня.

Потеряв по сути всех своих детей, герцогиня Мондилье и Каррэго занялась политикой. Она оказалась жесткой и сильной соперницей на политическом ринге. У нее не было слабостей, страстей или уязвимых мест. Она вызывала у людей только сильные чувства: либо безоговорочную любовь, либо столь же безоговорочную ненависть.

Дама сражалась за улучшение жизни населения, за предоставления шанса молодым и талантливым людям из низов. А самое странное, она ратовала за женское образование! Ее усилиями в Гишпании открылись школы для девочек, несколько благотворительных пансионов и больниц.

Несмотря на некоторые причуды, пришедшие в ее жизнь с возрастом, король прислушивался к словам доньи Эухении и весьма охотно гостил в ее многочисленных поместьях и замках, украшенных лучшими изделиями художников, скульпторов и прочих «изящных мастеров». Королева считала герцогиню подругой и нередко пользовалась ее советами в различных «дамских» делах от благотворительности до воспитания детей.

Граф Пьермонто потерялся в тени своей матери и не желал больше появляться в столице. Он женился на благородной девице, родил с нею детей и, казалось, выпал из политической жизни Гишпании, занимаясь выращиванием винограда и стрижкой коз.

Итог длинной и красивой жизни оказался печальным: герцогиня умерла больше десяти лет назад. Спокойно, в своей постели. Однажды горничная просто не добудилась ее. Сын до сих пор судится за наследство, требуя передать ему титулы и земли. Король не желает терять подданного, пока не подрастут его сыновья. Дочерей у графа нет, а значит, унаследовать титулы смогут только внучки, если они когда-нибудь появятся у дона Пьермонто.

Изучив все бумаги, лорд Шератон пришел в недоумение: как могут быть связаны гишпанская «Черная герцогиня» и монданская «певчая птичка»? Придется копать глубже!