Текст книги "Птичка для принца"

Глава 40

Лорд Шератон нахмурился, распечатывая очередной конверт с пометками «срочно, секретно, лично в руки». Странно это, за агентом из Мондана не замечалось прежде такой торопливости! Внутри было сообщение о приезде мисс Валевски в старое поместье. Оказывается, добросовестный агент поселился в ближайшем городке, потихонечку познакомился с соседями, начал расспрашивать старичков и старушек о прошедших годах, и не успел закончить расследование, как нужная особа сама явилась в пограничье!

Советник оторвался от письма и задумчиво посмотрел в окно. Новость о том, что женщина, из-за которой средний принц потерял голову, уже второй месяц занимается домашним хозяйством в Мондане, может наделать шума в королевской семье.

Мало того, что сам принц ураганом снес все препятствия, собираясь сразу жениться на певице, как только ее найдет. Мало того, что король объявил сыну прощение за мирное урегулирование так и не случившегося военного конфликта, так еще и королева активно включилась в поиски будущей невестки, рассылая письма старым подругам их дочерям и племянницам. Вся эта суматоха естественно была замечена сопредельными государствами, и шпионские игры превратились в смертельную схватку.

Вернувшись к письму, лорд узнал, что мисс Валевски ведет спокойную деревенскую жизнь. Возобновила знакомства с соседями, раз в неделю устраивает музыкальный вечер, в божий день посещает храм, в городе появляется не часто, исключительно для походов по магазинам и улаживания бумажных дел.

В конце письма агент спрашивал, что же ему делать дальше? Отдельно шла пачка листов с информацией о семье певицы. Лорд Шератон отложил бумаги, задумался, потом позвонил в колокольчик, вызывая секретаря:

– Коляску к подъезду! Я еду во дворец! Подай мундир и ордена!

Молодой человек поклонился, исчез на пару минут, а вернулся уже с мундиром, украшенным муаровой лентой и парой звезд высоких орденов. Советник мог бы приехать во дворец и в обычном рабочем сюртуке, но сегодня был приемный день, и лучше было раствориться в толпе таких же звездных мундиров, прикрыв важную новостью скучным бумажным отчетом.

Поспешив, советник оставил письмо агента на столе, убрав его с глаз долой в папку «важное». Секретарь придержал для начальника дверь, потом закрыл ее на ключ и уселся за свой стол – разбираться с той корреспонденцией, которую советник считал ежедневной текучкой.

Спустя примерно час в приемную заявился штатный уборщик в помятой сержантской форме. Секретарь наморщил породистый нос, убрал со столешницы все до единого клочка бумаги, запер стол и вышел, планируя зайти в ближайший трактирчик перекусить. Все уборщики Королевской канцелярии были проверенными служивыми, либо отставниками других служб, но безопасность все равно соблюдалась строго.

Пока молодой мужчина в простом черном мундире ел горячий наваристый суп, уборщик заблокировав шваброй дверь в приемную молниеносно вынул из шва ботинок пару хитрых пластинок, вскрыл с их помощью кабинет советника и устремился к столу. Обычно советник был крайне аккуратен, убирая все ценное в сейф или запертые ящики стола. На поверхности оставались лишь приглашения, ненужные дамские записочки, да счета от портного, но на этот раз шпиону повезло – в папке «важное», где обычно лежала всякая ерунда, нашлось письмо от агента с упоминанием очень интересной фигуры. Времени скопировать письмо полностью, у шпиона не было, так что он лишь внимательно прочел его, и выписал в маленький блокнот ключевые слова – имя певицы, место ее дислокации, и упоминание о побеге.

Через сорок минут секретарь советника сытый и слегка осоловевший вернулся в приемную, и застал уборщика за смахиванием паутины с портьер. Поклонившись, немолодой уже мужчина собрал свой инвентарь, и неспешно двинулся прибирать другие кабинеты.

Вечером того же дня неприметный сизый голубь принес шифрованную записку в посольство Гишпании. Младший советник, отвечающий за голубиную почту снял послание с лапки, развернул, и положил в специальную папку. Ночью «атташе по культурному обмену» прочел шифровку, присвистнул, и отправил бумагу дальше – в королевскую канцелярию Гишпании.

Дипломатическая почта бывает двух видов – курьерская, самая быстрая и относительно безопасная, и обычная, снабженная печатями и дополнительными упаковками – медленная и не столь надежная. Информация о нахождении сбежавшей из Андарры певицы полетела в столицу курьером. Конечно, стройный невысокий гишпанец вез не только тонюсенький листочек голубиной почты – его куртку топорщил целый пакет с докладами, информацией и записочками, собранными агентами в дружественной стране. Но именно этот листок отчего-то привлек внимание министра иностранных дел.

Граф Медина был уже не молод, зато обладал цепкой памятью, и отлично умел прослеживать связи. Сбежавшая любовница не наследного принца? Это недурно! Хорошо бы потолковать с девицей. Что если принц имеет необычные наклонности и на этом можно будет сыграть? В политике не бывает грязных игр, только плохо спрятанные! И не эту ли мисс с некоторым раздражением упоминал на приеме полгода назад министр культуры Мондана?

Вызвав секретаря, министр дал ему поручение предоставить всю имеющуюся информацию на мисс Валевски, и сделал пометки в своем ежедневнике, чтобы не держать ситуацию под контролем. Ежедневник «совершенно случайно» попал в руки новой любовницы министра, и к рассвету посольство Мондана получило информацию о возвращении мисс Валевски на родину, а заодно о том, что Гишпания отчего-то заинтересовалась девицей, имевшей глупость сбежать от сиятельного любовника и укрыться в провинции.

Между тем Иржина обо всех этих шпионских играх не ведала. Она понемногу осваивалась на новом месте, активно знакомилась с соседями, занималась домом, счетными книгами, оранжереей… всем, чем угодно, только бы не вспоминать Ричарда. Только даже самая сильная усталость не помогала – не раз и не два она просыпалась в слезах, переворачивала подушку, а утром наволочка вновь была мокрой.

Сестры все видели и принимали собственные меры – уверяли, что хозяйские заботы не ждут, и старались нагрузить молодую хозяйку так, чтобы и минутки свободной не было на тоску и сожаления. Иржина поддавалась на все хитрости, принимала гостей, пела, занималась с Агнешкой, следила за обрезкой роз, и даже лично ездила по магазинам, докупая все необходимое для дома и сада.

К сожалению, ни длинные прогулки по поместью, ни простая деревенская пища не прибавили девушке хорошего настроения и аппетита. Певица худела, бледнела, ее прекрасные темные глаза обведенные темными кругами стали еще загадочнее, и наконец, в один из дней она упала в обморок, резко встав с кресла. Перепуганные сестры вызвали лекаря, не доверяя собственному опыту.

Доктор прибыл довольно быстро. Осмотрел бледную до синевы девушку, выслушал пульс, заглянул в зрачки, помял шею, прослушал сердце через новомодный стетоскоп, а потом поздравил «молодую вдову» с беременностью! От этой вести Иржина вновь сползла вниз по кушетке, но потом взяла себя в руки, поблагодарила седенького насмешливого доктора, вручила ему сверток с домашними пирожками и гонорар, а когда он уехал, позвала в свою спальню сестер и все им рассказала, страшась их реакции.

К удивлению девушки, монахини вдруг разом расслабились, повеселели, и заявили, что еще один ребенок им точно не помешает, Агнешка то уже подросла.

Оставался еще один вопрос – нужно ли сообщать о беременности принцу? И сестры и сама певица понимали, что такая весть заставит упрямого герцога примчаться в Мондан, а дальше что? Вдруг он пожелает забрать ребенка? Певица ни за что не желала возвращаться в Андарру, и быть приживалкой женатого Высочества тоже не собиралась. Обсудив возможные ситуации, женщины постановили ничего никому не сообщать, а соседям говорить, что ребенок от покойного мужа Иржины и на этом успокоиться.

Еще несколько недель певица ходила бледная, а потом начала наливаться цветом, словно созревающее яблоко. Фигура по-прежнему оставалась стройной и гибкой, но движения стали мягче, а на губах порой расцветала таинственная улыбка женщины, носящей в себе целый мир.

Несмотря на посевную, в поместье зачастили гости. То соседка с племянником и кузеном, на обед заглянет. То сосед с холостым младшим братом заедут узнать, не нужна ли скорбящей миссис мужская помощь? А как-то раз сам мэр пожаловал, привезя с собой оболтуса-сына, чуть помладше Иржины.

Девушка недоумевала, сестры хихикали, а едва гости уехали, объяснили ей, что молодая не бедная вдова в провинции лакомый кусок, а беременность с точки зрения многих делает ее уязвимой, нуждающейся в мужском плече и поддержке.

Иржина на все эти сентенции только фыркала, но отказывать гостям в приеме – не смела. В провинции легко прослыть странной и угрюмой, а это не входило в планы певицы. Она собиралась тут жить, растить и воспитывать детей, и в тайне следить через газеты за жизнью не наследного принца Андарры.

В газетах Мондана о нем писали скупо, так что пришлось заказать на почте газету из Андарры. Иржина ждала ее дважды в неделю с большим нетерпением, и сразу садилась читать, забывая про чай и булочки, поданные на полдник.

Через некоторое время она узнала, что со странами Тройственного союза заключен договор о сотрудничестве. Гишпания присоединилась к союзу, а Мондан спонсировал большое празднество устроенное по этому поводу. Газеты отмечали, что герой переговоров, герцог Монмут явился на праздник вместе с наследным принцем и невесткой, что означало, что постоянной дамы у него сейчас нет. В последних строках статьи, корреспондент игриво спрашивал у читателей – не означает ли это скорую помолвку бравого «Морского коршуна»?

Эта газета так расстроила Иржину, что девушка отказалась от чая, ушла на веранду, расположенную с задней стороны дома и затихла там. Сестры решили не беспокоить ее, но когда задул прохладный ночной ветер, все же вышли, чтобы позвать певицу в дом, а обнаружили только сорванный гамак, одну туфельку и несколько шпилек, выпавших из прически.

Немедля были подняты слуги и наемные рабочие, послан человек в город, за полицмейстером и помощником мэра. Поиски велись несколько дней, но безрезультатно. Когда убитые беспокойством сестры уже собирались написать письмо принцу, почтальон вдруг принес огромный конверт с солидными печатями и с любопытством ждал, пока сестра Грицина вскорет его и прочитает послание. Монахиня строго посмотрела на нахала, но все же поторопилась вскрыть послание. Внутри обнаружилась короткая записка от Иржины, стопка документов и распоряжение на сопровождение «высоких гостий» взводом гишпанской гвардии! Вздохнув, сестра отправилась в дом, чтобы известить подруг о том, что им снова нужно собирать вещи.

Глава 41

Ричарда утомили политические игры. Он сделал все, чтобы вырваться из цепей ненужной ему помолвки, разрешил миром конфликт, который угрожал затяжной войной, и наконец, ввалился в опустевший особняк, чтобы собраться в дорогу. Лорд Шератон сообщил, где укрылась Иржина. Уже завтра его личный «Морской коршун» расправит паруса, чтобы в кратчайший срок доставить его в Мондан. Там уже ждет надежный человек с купленным экипажем, еще немного терпения и он увидит ее, спросит, почему сбежала без объяснений, схватит за хрупкие плечи, прижмет к себе и никогда не отпустит!

Весь долгий путь до маленького поместья на границе Мондана и Гишпании Ричард провел с каменой физиономией и нервно бьющимся сердцем. Чуть-чуть успокоился лишь тогда, когда встретивший его на пристани невзрачный человек в сюртуке табачного цвета сообщил:

– Милорд, я купил лучших коней, что нашлись в этой глуши! Заводные побегут следом.

Ричард кивнул, и запрыгнул в седло. Так быстрее. Пусть соратники и союзники грузят багаж, едут не спеша, трюхая по колдобинам. Им некуда спешить, а ему, Ричарду есть куда. Что если Иржина успела позабыть его? Что если она нашла себе другого?

Неистово погоняя коня, меняя их почти каждый час, принц добрался до поместья, когда солнце лениво склонилось к закату, но не успело раскрасить облака в алый цвет. Спешился, кинул поводья человеку Шератона, умудрившегося продержаться весь путь практически без остановок, мотнул головой, отгоняя внезапно накативший страх, и шагнул на крыльцо.

Дверь сама отворилась под руками, и принц медленно вошел в небольшой, уютный холл. Его не заметили. Монахини собрались в кружок, и вместе с подпрыгивающей от нетерпения Агнешкой, внимательно изучали какое-то письмо.

– Кхм, – вежливо кашлянул Ричард, – простите, сестры, где я могу найти мисс Валевски?

На него уставились, как на привидение. Потом та, что была помягче, поулыбчивей, сестра Нонна пробормотала рассеяно:

– Иржину похитили…

– Кто? – чувствуя, что сердце пропустило удар, спросил он.

– Не знаем, – это уже сестра Грицина, – мы неделю искали ее везде, а сегодня пришло это.

Принц взял бумаги, и для лучшего понимания прочел вслух:

– Матушки, я жива. Меня пригласили в гости дальние родственники. В письме ничего объяснить не могу. Если хотите увидеться, в Провиденсе вас будет ждать конвой. Покажите документ, лежащий в конверте, главе конвоя и вас сопроводят ко мне.

– Вы уже собрались? – уточнил Ричард тяжелым голосом.

– Не успели, – мотнула головой монахиня, – только что получили это письмо.

Принц еще раз бегло перечитал написанное, а потом принялся изучать бумагу, конверт и печати. Дорогая шелковистая бумага с монограммой. Мужчина скользнул пальцами по изображению, оценил рельеф и мысленно выругался – герб Гишпании! Настоящий! Конверт не уступал по качеству бумаге. На тяжелых лиловых печатях тоже красовался герб, а судя по кое-каким деталям, эти печати ставил сам король!

Ричард заскрипел зубами – как гишпанцы посмели украсть его женщину? Однако в конверте были и другие бумаги! Гишпанские паспорта, выписанные на всех сестер и «леди Агнешку Васкес», подорожная с золотой короной, означающая продвижение без задержек по королевским дорогам, и то самое распоряжение конвою, сопроводить, доставить со всем бережением и багажом!

– Скажите, сколько дней вам понадобиться на сборы? – спросил принц после короткого молчания.

Сестры переглянулись, молча обмениваясь мнением, потом оценивающе посмотрели на пропыленного, воняющего потом мужчину и сделали выводы:

– Три дня, – сказала сестра Грицина, давая принцу возможность вздохнуть. – А пока просим Ваше Высочество быть нашим гостем…

– Благодарю вас, дамы, – Ричард склонил голову, и вспомнил про невзрачного человечка, который его сопровождал.

Теперь только этот агент лорда Шератона мог быстро связать его с родителями и советником. Нужны бумаги, разрешение на въезд, подорожная… Извинившись, принц выбежал на улицу, помог агенту передать коней конюху и коротко изложил задачу. Тот почему-то не расстроился – полез в свою поясную сумку, и вынул все необходимое!

– Как? – изумился принц.

– Лорд-советник предупредил, что все это может понадобиться. У меня на руках такой же комплект бумаг для Альмерии, Тунира и Самбоа. Есть кое-что и для Мондана, но слава Деве не понадобилось.

Ричард только головой мотнул, изумляясь предусмотрительности придворного.

Вместе с агентом он зашел в дом, теперь уже рассматривая все вокруг, ища признаки присутствия Иржины. Тут все дышало ею. Шаль, забытая в кресле у огня, нотные тетради на маленьком столике, инструмент в гостиной, увядшие цветы в вазе.

Сестры любезно встретили его и проводили в купальню, расположенную рядом с просторной спальней. Судя по туалетному столику и разным мелочам, это была комната Иржины. Принц быстро вымылся с дороги, а потом упал в постель, стиснул подушку, тонко пахнущую сиренью, и уснул, словно провалился в сон.

Даже во сне он не мог найти покоя – звал Иржину, тянулся к ней, но видел почему-то лишь ее спину и шлейф платья. Бежал, торопился, пытался схватить скользкую ткань и … не успевал! Проснулся Ричард в холодном поту, и долго лежал глядя в потолок. Потом встал, нашел бумагу и чернила, коротко отписал отцу о похищении, и вышел из комнаты, тайно надеясь, что его свита уже добралась до поместья, ведь у них была клетка с голубями и почтовый сокол. Увы, свиты еще не было, зато все обитатели дома уже собрались за завтраком. Ричард мило побеседовал с монахинями, съел отличную сладкую запеканку, запил чаем, и напрягся, услышав стук лошадиных копыт.

– Не волнуйтесь, Ваше Высочество, – сказала сестра Грицина, подойдя к окну, это почту доставили.

Женщина неторопливо вышла на крыльцо и приняла из рук верхового пакет. Потом вернулась в столовую, вскрыла его, отложила в сторону газеты, взялась перебирать письма. Мешать заместительнице хозяйки дома никто не посмел, но сестра Нонна ухватила газету, развернула и вскрикнула:

– Иржина!

Все сразу забыли про чашки и тарелки, повернулись к монахине, а она молча повернула газету. На первой странице красовалась Иржина! Черное платье, строгий белый воротник, унизанный крупным жемчугом. Непривычная прическа с высоким гребнем, мантилья и подпись огромными буквами: «Наследница Черной герцогини заявила права на титул и земли»!

У Ричарда потемнело в глазах:

– Не может быть! – он позабыв всякую тактичность выхватил остро пахнущий краской лист из рук сестры, всмотрелся в портрет и убедился – это Иржина! Лицо кажется спокойным, но он видит, что девушка устала и нервничает. Темные глаза кажется стали еще больше, бледную кожу подчеркнул черный шелк мантильи…

Сестры все же добрались до газеты, прочитали, недоумевающе посмотрели друг на друга. Первой молчание нарушила сестра Грицина:

– Если наша девочка узнала, что имеет права на титул в другой стране, к чему это похищение?

– Черная герцогиня, это же та самая дама, что открыла в Гишпании школы для девочек, припомнила сестра Тетра, – мать настоятельница очень почитала эту донью.

Ричард молча выскочил за дверь и помчался, куда глаза глядят, жалея, что здесь нет моря, которому он мог бы поведать свои страхи. В душе не наследного принца боролась целая сотня монстров, и он не знал, как их усмирить. Иржина наследница самого громкого титула Гишпании? Ровня ему? Теперь их браку нет никаких препятствий, кроме одного – желания самой певицы. Только захочет ли она быть с ним после того, как сбежала, оставив полный гардероб платьев и все украшения? Чем он может прельстить ее теперь, если она и раньше была равнодушна к его деньгам, к почестям и славе? Контракт? Смешно вспомнить. Если он только заикнется о том, что Черная герцогиня обязалась быть его любовницей до осеннего равноденствия, его поднимут на смех!

И все же… Мужчина остановился, оглядел расцветающий сад, сквозь который промчался, не разбирая дороги, взглянул на поля, в которых работали крестьяне. Он не готов расстаться с мечтой о женщине, которая греет ему душу!

За время переговоров и праздников ему не раз пытались подложить в постель смазливую красотку. Он выгонял всех не глядя и не потому, что тело не хотело – подлитый в кубок афродизиак и евнуха заставил бы желать телом. Он не хотел душой, и потому воспринимал даже признанных красавиц всего лишь фигурами на чужих шахматных досках.

Его так хотели подцепить чем-нибудь, показывали красавиц из далекой страны, с эбеновой кожей и черными глазами. Приглашали в чайный домик, полюбоваться южными куколками в ярких шелках. Отчаявшись, привезли парочку северных дев, похожих на его мать, но все они оставили не наследного принца равнодушными. Тогда ему прислали мальчишку, тонкого, гибкого, большеглазого, испуганного, словно дикий олененок. Он посмеялся и до утра играл с юнцом в шахматы, а потом выставил вон, художественно порвав на том одежду. Девиц подкладывать перестали, а парней он легко игнорировал, уставая от болтовни и танцев больше, чем в штормовой день на море.

Вспомнив все это, Ричард нахмурился и спокойно зашагал к дому. Он привык побеждать свои страхи. Он знает, как легко заблудиться в иллюзии, настроить предположений и воздушных замков. Не уж! Если Иржина откажет ему, пусть сделает это глядя ему в лицо! А пока он отдаст свите распоряжения, напишет несколько писем и уже завтра вместе с сестрами отправится в Гишпанию, за ответом!

Глава 42

Выйдя на веранду, Иржина прилегла на гамак и прикрыла глаза. Газетная статья, глупо-игривая, и в то же время пафосная раздражала. Хотелось отвлечься, забыться… Не успела девушка качнуть гамак, как ее вдруг дернули за ноги, накинули на голову покрывало с резким душным запахом, и мир сразу поплыл, а потом и вовсе потонул в темноте.

Очнулась от приступа тошноты и тряски. Пошевелилась, стало хуже, свесилась непонятно куда, вытолкнула из организма полупереваренный полдник, утерла рот и только тогда поняла, почему трясет. Она лежала в скоростной телеге. Были такие специально сконструированные для перевозки легких ценных грузов. Огромные колеса, амортизаторы из заморского каучука, плетеный короб и полог вместо тяжелой деревянной или кожаной коробки. Приподнявшись, девушка выяснила, что она в телеге одна, но конструкция конкретно этой больше всего напоминает клетку с парой проемов вместо окон.

Присмотревшись, Иржина сообразила, что телегой кто-то управляет, а по бокам едут всадники в незнакомой форме. На ее шевеление спутники отреагировали – прозвучала короткая команда, телега остановилась, щелкнул замок. Несколько невысоких худощавых мужчин пристально смотрели на нее, разговаривая между собой:

– Говорил же, задохлась!

– Да ничего, видишь, глазами лупает!

– Приказ был доставить живой и невредимой!

– Да, ладно, счас разберемся! Эй, донья, пить хотите?

Иржина осторожно кивнула, боясь открыть рот – ее снова мутило. Ей тут же сунули в руки фляжку с разбавленным вином и не слишком чистую тряпку. Послание девушка поняла верно – попила, плеснула жидкость на ткань, утерла лицо и руки.

– В кустики надо? – спросил тот же голос, который предлагал попить.

Еще один кивок и навстречу ей протянулась смуглая мозолистая ладонь. Медленно сойдя с повозки, девушка поняла, что бежать бесполезно – десяток всадников и двое возниц исключали любую попытку. К тому же время клонилось к вечеру, и они находились в абсолютно незнакомой местности.

Поежившись от вечерней прохлады, пленница укрылась от мужчин за пучками какой-то высокой травы, а потом крайне смущенная вернулась на дорогу. Как ни странно, похитители о ней позаботились – один кинул в повозку толстое шерстяное одеяло, пахнувшее козами и табаком, второй помог забраться внутрь, показывая куда ставить ноги и поддерживая.

– Потерпите пару часиков, донья, – сказал третий, – как стемнеет, остановимся, кашу сварим.

Иржина молча забилась вглубь повозки, завернулась в ткань и затихла, продолжая внимательно смотреть и слушать. Занятие это оказалось бесполезным – возницы молчали, а всадники, если и обменивались какими-то словами, делали это слишком далеко от повозки.

Когда стемнело, отряд добрался до каких-то развалин и спешился. Коней распрягли, коляску укатили за дом и втолкнули в густые кусты. Иржину вынули, как куклу, донесли до костра, разведенного прямо в доме, на месте печи, усадили на скамейку и пообещали ужин.

Здание было очень старым, и хранило в себе многочисленные следы бивуаков. Толстый слой соломы, какие-то тряпки, обрывки сбруи, поломанные ведра были здесь повсюду. Вместо стульев стояли чурбаки, вместо скамей лежали бревна. При всем этом в помещении сохранились двери, окна были затянуты тканью, а потрепанная черепичная крыша неплохо защищала от зарядившего вдруг дождика.

О певице действительно заботились – проводили в сарайчик, заменяющий уборную, принесли ведро ледяной колодезной воды, и выдали бархатный мешок с серебряными щетками и гребнями для волос. Там же нашлись шпильки, несколько лент, носовые платки, мыльница с брусочком душистого мыла и тщательно упакованные в кисею кусочки белой фланели для «женских» дней. Все высочайшего качества, с монограммами и гербами.

Девушка воспользовалась неожиданным подарком и привела себя в порядок. Она уже поняла, что похитители ей не угрожают, просто везут куда-то, к кому-то, а значит не стоит выглядеть неопрятной замарашкой, даже если у тебя нет возможности переменить платье.

Когда Иржина вернулась в комнату с костром, ей тут же вручили грубую керамическую миску с горячим супом из копченого мяса и крупы. Вечером ее уже не мутило, зато аппетит проснулся зверский. Она быстро справилась со своей порцией, а потом утомленная и объевшаяся клевала носом, пока ее не проводили к лежанке из соломы и знакомого покрывала.

Утром ее разбудили, снова сунули в руки мешок с щетками и подтолкнули к сарайчику. Ледяная вода придала бодрости, голова заработала, и девушка принялась внимательно рассматривать гербы и монограммы. Странно, почему-то вязь казалась ей знакомой! Она не успела припомнить, где же видела похожий стиль, как ее поторопили стуком в дверь, потом сунули в руку кусок хлеба с мясом, кружку горячего отвара и посадили в повозку.

Пока запрягали коней, Иржина выпила травяной чай, а хлеб и мясо припрятала в уголок, чтобы съесть, когда отступит дурнота. Руки нужно было вытереть от сала, она потянулась к носовому платку и вспомнила! Похожий вензель она видела на носовых платочках, лежащих в сундуке матери! Там была такая же буква «Э», и даже «П»! Только вместо «М» и «К» была только буковка «К» с короной! С такой же короной! Буква «Э» понятна – мать звали Эленой, помниться она шутила, что в их семье было принято давать девочка имена на одну букву, а она нарушила это правило, назвав старшую дочь Иржиной, в честь бабки супруга.

Девушка застонала от бессилия – ну почему она так и не заглянула в свою метрику? Судя по сходству монограмм, ее похитили родственники со стороны матери. Только вот она никого из них не знала, кроме бабушки, да и ту помнила смутно – виделись они раз в год, письмами не обменивались, и мама почему-то редко рассказывала о своем детстве и родственниках.

Тряская дорога быстро выбила из нее желание размышлять – Иржина быстро свернулась в компактный клубочек, накрылась покрывалом и молилась о привале, борясь с тошнотой. Привал устроили часа через три. Ей снова предложили флягу и кустики, а вместо второго завтрака сунули в руку горсть липких смокв. Вяленые ягоды она смогла съесть, а когда дорога стала ровнее даже полюбоваться пейзажем. Больше ничего интересного в этот день не происходило.

К вечеру девушка чувствовала себя не такой разбитой, как накануне, так что даже посидела немного у огня, послушала байки, которые травили возницы. Следующий день прошел так же, и следующий. От скуки Иржина начала тихонько напевать себе под нос, и заметила, что всадники подобрались ближе, а возницы затихли.

Вечером у огня ее попросили спеть, и один из всадников даже подыграл на небольшой флейте, а второй изобразил барабан из ведра. После этого в целом нейтрально относящиеся к ней люди стали более доброжелательными, так что она узнала, что они едут в Гишпанию, а украли ее по приказу самого короля!

Границу пересекали ночью. Иржину предупредили, что нужно молчать, окутали копыта лошадей плотными тряпками и шагом повели куда-то в темноту. Девушка молча стучала зубами, пока копыта лошадей глухо стучали по земле. Сколько они так ехали, Иржина не ведала, но закончилось все возле большого каменного дома, приветливого и уютного даже с виду:

– Приехали, донья! – веселый от облегчения голос усатого возчика разорвал тишину.

Девушка вздрогнула, и опираясь на жилистые руки мужчин выбралась из плетеной клетки, осторожно оглядываясь вокруг. Больше всего дом напоминал охотничье поместье какого-нибудь знатного лорда. Высокое крыльцо, колонны из темного дерева, поддерживающие крышу просторной веранды, строения на задворках и лес вокруг.

Стоило Иржине ступить на землю, как повозка отъехала. Девушку сразу проводили внутрь, представили местной экономке как «донья по приказу короля», а затем предложили настоящую ванну, горячий ужин и широкую кровать с балдахином в комнате без окон.

Больше всего Иржина хотела ванну и стянуть наконец пропыленное, пропотевшее платье. Она сражалась с тугими пуговицами, когда в дверь вежливо постучали.

– Войдите! – голос звучал хрипло и устало.

В дверях появилась немолодая женщина в опрятном чепце на седых волосах:

– Донья, меня прислали помочь вам искупаться.

– Проходите! – с некоторым облегчением отозвалась Иржина.

Служанка ловко, без суеты расшнуровала корсет, расстегнула пуговицы, и помогла стянуть пыльные юбки.

– У меня нет сменной одежды, – печально сказала девушка, глядя как плотный хлопок падает в лужу, оставленную теми, кто наполнял ванну.

– Не беда, – отмахнулась служанка, – сейчас сорочку вам принесу, а к утру платье подберем, дон прислал для вас одежду, но не ожидал, что вы такая маленькая и тонкая.

Девушка отложила в памяти это «дон прислал» и осторожно погрузилась в теплую воду, наслаждаясь каждой минутой.

Камеристка дала ей возможность полежать в теплой воде, потом взялась за мочалку, а после тщательно промыла волосы и нанесла на них масло с ароматом жасмина, объясняя, что это полезно после долгого пути. Вообще чувствовалось, что эта немолодая женщина умеет ухаживать и за знатными дамами, и за детьми и за ранеными – так ловко расправить постель и уложить сонную девушку умели только сестры, долго работающие в госпитале.

Иржина провалилась в сон, забыв про ужин, но служанка не стала забирать поднос – лишь накрыла его крышкой и поставила на край камина, чтобы не остыл. Забрав мокрое и грязное платье, женщина спустилась вниз, туда, где шипели кастрюли большой чистой кухни. Там, за длинным столом расположились те, кто доставил в охотничий дом «ценную посылку из Мондана».

Не успела камеристка отнести платье в прачечную, как в кухню вошел запыленный курьер с конвертом в руках:

– Для доньи Милисент, – сказал он, настороженно поглядывая на «почтальонов».

Экономку тотчас позвали, она вскрыла письмо и охнула. Потом подняла от бумаги взгляд и принялась отдавать распоряжения:

– Посыльного накормить, и отправить спать на сеновал. Вы бездельники, туда же и чтобы завтра на рассвете и духу вашего здесь не было.

– Донья Милисент, – законючил самый смазливый из похитителей, бросая на полнотелую строгую женщину жаркие взгляды, – неужели вы оставите нас голодными и холодными?

Управляющая домом нахмурилась, но согласилась с тем, что успешно выполнившим задание служакам полагается награда:

– Вот вам дюжина золотых, и корзина, – постановила она, своими руками загружая в объемную плетенку початую головку сыра, окорок со стола и бутыль, оплетенную лозой. Отправляйтесь в трактир к Карлосу, и сидите там, пока не позовут. Здесь будут гости.