Текст книги "Опять 25!"

Глава 11

Обида на Стаса, не давшего Владу поговорить с ней, весьма кстати отрезвила Ксюшу. Теперь близость Горностаева не дурманила ее, превращая во влюбленную малолетку. Ксюша даже сама удивлялась, отчего немела в ночном клубе в его присутствии. Парень как парень! И красивее бывают, и талантливее. Да и она себя не на помойке нашла!

– Плохой день? – участливо спросил Стас, уверенно ведя свою громоздкую «карету».

– Бывали и лучше, – буркнула она, не глядя на него.

Стас громко хмыкнул. «А чего он ожидал?» – сердито подумала Ксюша. Что она скажет: «Ах, ужасное начало дня целиком компенсирует твое прекрасное общество»? И все‐таки, о чем же с ней хотел поговорить Влад Соколов?

– У меня сегодня тоже день обломов, – внезапно поделился Стас и невесело пошутил: – Наверное, звезды на небе раком встали.

– А у тебя что? – Ксюша прониклась сочувствием к товарищу по несчастью.

– Веселые молочники меня прокатили, – с похоронным видом сообщил Горностаев. – Решили, что я недостаточно крут для того, чтобы впаривать народу их очумительный йогурт. Променяли меня на чувака с Первого канала!

Сокрушался Стас так горько, будто речь шла не о рекламном ролике, а как минимум о съемках в голливудском блокбастере, первом кандидате на премию «Оскар».

– Вот беда‐то! – вырвалось у Ксюши, и она тут же устыдилась своего сарказма. Горностаев все‐таки благородно заехал за ней, везет на машине, а она ведет себя как последняя злюка.

Однако Стас, к удивлению, нисколько не обиделся, а расхохотался во весь голос.

– Ты права, Ксю. – Он задорно подмигнул ей. – И чего я, в самом деле? Мне этот йогурт и не нравится вовсе. Что ни делается, все к лучшему.

Такой Стас ей нравился больше. Да и машину он вел уверенно и спокойно, как настоящий мужчина.

– Да и не по‐мужски как‐то – йогурт рекламировать. Подожду, пока в рекламу внедорожников пригласят, – продолжил болтать Стас. – Или сотовой связи. Как думаешь, возьмут меня, а, Ксю?

Ксюша украдкой взглянула на чеканный профиль Горностаева, на густые завитки темных волос, спадающих на высокий лоб, на его чувственные припухлые губы, и ей сделалось жарко. Такому роскошному самцу, как Стас, самое место на обложках любовных романов про дерзких пиратов и неистовых аристократов. Только не про вампиров, мысленно добавила она. Для кровососущего мертвяка он слишком цветущий и страстный.

– Реклама – слишком мелко для тебя, – польстила Ксюша. – А о чем ты мечтаешь? Стать продюсером?

– Каждый телеведущий мечтает стать Андреем Малаховым, а уже потом Константином Эрнстом, – с серьезной миной заметил он.

– Ну до Малахова тебе уже недалеко, – снова польстила Ксюша.

– Думаешь? – Горностаев просиял, но тут же озабоченно нахмурился. – Да только он меня и в сотне самых красивых людей Москвы обошел. Видела? – Он кивнул на журнал, лежащий на приборной панели.

Ксюша пролистала странички, нашла фотографию Горностаева среди знаменитых актеров и певцов. Подумать только, ее семидесятипятилетняя бабушка вскружила голову одному из сотни первых красавцев по мнению глянцевого журнала!

– Фотка не очень удачная, да? – поморщился Стас.

Просто удивительно, как в нем сочетаются брутальная мужественность с поистине павлиньим тщеславием.

– На экране ты гораздо интереснее, – заверила его Ксюша.

– А в жизни? – Стас игриво взглянул на нее и круто выгнул бровь.

Будь Ксюша на месте редакторов, составлявших рейтинг, сейчас она бы отдала Горностаеву первое место.

У Стаса зазвонил телефон, он с недовольством покосился на экран – вызываемый абонент явно его не обрадовал. Стас сбросил вызов. Но звонивший оказался настойчив – телефон снова запиликал модной мелодией, Стас обреченно вздохнул и буркнул в трубку:

– Алло!

Динамик взорвался таким звенящим от гнева женским голосом, что Ксюша слышала каждое слово.

– Ну и скотина же ты, Горностаев! Ты что, прячешься от меня? Трубку не берешь, со студии сбегаешь.

– Кристи, – устало перебил Стас, сконфуженно покосившись на Ксюшу, – только не начинай.

Ага, смекнула Ксюша, бывшая пассия Лихолетова звонит. Что‐то по тону не очень заметно, что она бывшая. Скорее – разъяренная и явно заявляющая свои права. Ксюша с равнодушным видом отвернулась к окну, чтобы не смущать Стаса, и навострила уши.

– Это что за девка, с которой тебя вчера видели? – бесилась Кристина. – Я ей все космы повыдираю! Ты с ней сейчас?!

– Тебя это не касается, – резко ответил Стас. – И не звони мне больше. Чао, белла!

Из трубки донесся яростный возглас, словно Кристина набирала в легкие воздуха, чтобы обрушить поток ругательств, но Стас быстро сбросил вызов и швырнул смартфон на приборную панель. Ксюша не удержалась от любопытного взгляда – экран продолжал мерцать, сообщая о новом вызове, но звука не было, видимо, ведущий его отключил.

Повисла неловкая пауза. Горностаев пытался понять, что слышала Ксюша, и та пришла ему на помощь.

– Поклонницы замучили? – с невинным видом спросила она.

– Да, это из фанклуба. – Стас с благодарностью ухватился за эту версию. – Замучили просто.

– Любить иных – тяжелый крест, – с чувством процитировала Ксюша.

– Это из песни? – откликнулся Стас.

– А ты прекрасен без извилин, – с иронией добавила Ксюша, поражаясь, как известный на всю страну телеведущий, кумир молодежи, может не знать таких хрестоматийных стихов. Уж «Служебный роман»‐то, где Новосельцев декламирует эти строки Пастернака, он должен был видеть! Или он смотрит только блокбастеры про Мстителей и Бэтмена?

– В смысле, без мозгов? – обиделся Стас, окончательно разочаровав начитанную Ксюшу, приученную бабушкой к русской литературе.

– Ну что ты, Стасик! – успокоила его она. – Ты такой умный. – От собственной фальши в голосе сделалось неловко, но Горностаев, кажется, ничего не заметил, а Ксюша поспешила перевести опасную тему: – И фамилия у тебя такая красивая. Наверное, аристократическая?

Если предки Стаса и впрямь были графами или князьями, то разговоров хватит до самого дома.

– Понятия не имею! Звучит стильно, правда? Это я сам придумал, – похвастался он.

– Значит, это псевдоним? – в который раз разочаровалась Ксюша. Интересно, какая фамилия записана у красавчика в паспорте? Что‐нибудь совсем смешное и не подходящее для эфира – Кривоносов, Безмозглов, Хватаймуха? За год работы в дизайнерском бюро Ксюша на какие только фамилии в документах не насмотрелась. Спросить Стаса она постеснялась, а сам он сменил тему.

– А ты давно Полли знаешь? – поинтересовался он.

– С детства, – не стала кривить душой Ксюша.

– В одной песочнице играли? – весело уточнил Стас.

Ксюша кивнула, не став углубляться в детали и в душе поражаясь абсурдности их разговора. Горностаев уверен, что спрашивает про ее ровесницу, а у Ксюши перед глазами стоит молодая бабушка – статная, пятидесятилетняя, которая помогала ей лепить куличи из песка.

– И какой она была в детстве? Такой же кайфовой? – интересовался Стас.

Ксюша понятия не имела, какой Аполлинария была в детстве. Фотографий с той поры не было, старенький семейный альбом начинался с черно‐белого снимка двадцатипятилетней Аполлинарии, который сейчас стоял в рамочке на полке. Ксюша знала только, что детство бабушки пришлось на послевоенные годы, о которых та вспоминать не любила и отзывалась весьма скупо. Да, трудно было, говаривала Аполлинария, да, голодно, но что тут еще добавить? Главное, что теперь они с Ксюшей сыты, одеты и обуты.

– Ксю, ты уснула? – повысил голос Стас.

– Просто вспомнила, – слабо улыбнулась она, решив, что будет отвечать на вопросы Горностаева по возможности без вранья, рассказывая о бабушке такой, какой помнит ее с детских лет. – Она всегда была веселой, неунывающей и жизнерадостной.

– А в школе? Наверное, ее все любили?

Ксюша вспомнила учительские годы Аполлинарии и честно ответила:

– Ее все любили. На праздники она получала цветов больше всех учителей.

– Вот я идиот! – внезапно вскричал Стас, крутанув руль.

Машина вильнула к обочине, а Ксюша испуганно прикусила язык. Неужели она сдала Аполлинарию и Стас о чем‐то догадался?

– Я сейчас, – бросил ей ведущий, паркуя машину. Затем выскочил вон и устремился к цветочному киоску, откуда вернулся с огромным букетом из белых роз, хризантем и лилий невыразимой красоты.

– Держи! – Стас забрался на водительское сиденье и передал цветы Ксюше.

– Это мне? – Она восхищенно замерла, разглядывая белоснежные, как в букете невесты, бутоны.

– Вот я кретин, – внезапно смутился Стас. – Надо было тебе розочек купить.

– Розочек? – непонимающе заморгала Ксюша.

Стас виновато отвел глаза, заводя мотор.

– Это для ба… для Аполлинарии? – дошло до Ксюши, и она жгуче позавидовала бабушке, а уже в следующий миг устыдилась этого.

– Как думаешь, ей понравится? – Стас с надеждой влюбленного Ромео заглянул ей в лицо, словно от ответа Ксюши зависела его жизнь.

– Конечно! – поспешила заверить она. – Они прекрасны. И ей еще никто таких не дарил.

– У нее много поклонников? – с неожиданной ревностью поинтересовался ведущий, прибавляя скорости.

Ксюша вспомнила Лаврентьича, который перед Новым годом делал бабуле предложение, заявившись к ним домой с тремя гвоздиками и шоколадкой «Аленка», и едва удержалась от смешка.

– Есть, конечно. И один особо настойчивый, все замуж зовет. Небо в алмазах обещает.

– А я, дурак, со своим веником, – опечалился Стас. – Что ж ты сразу не сказала? Мы уже ювелирные проехали.

Ксюша потрясенно закашлялась.

– Ты хочешь сделать ей предложение? – с опаской уточнила она.

– Придержи коней, подруга! – запаниковал ведущий. – Я подумал всего лишь о безделушке с бриллиантом.

– Она ее не примет, – помотала головой Ксюша.

– Не было еще такой девушки, которая отказалась бы от брюликов, – снисходительно заметил Стас.

– Аполлинария не такая, – горячо возразила Ксюша.

А в следующий миг Горностаев резко вильнул к обочине и ударил по тормозам.

Ехавшая сзади машина гневно загудела, из открытого окна донесся отборный мат, но Стас ничего не слышал.

– Идем! – скомандовал он Ксюше. – Поможешь мне выбрать.

За окошком заманчиво сверкнула серебристыми искорками вывеска ювелирного, и Ксюша покорно выбралась наружу. Аполлинария, конечно, бриллианты не примет, но Стаса ей сейчас не переубедить. Пусть бабушка сама разбирается со своим юным поклонником.

Влад был вне себя от ревности. Сначала хмырь купил Ксюше огроменный букет, а теперь и вовсе привез ее в ювелирный! Может, они уже обручальные кольца выбирают?

Не думая о том, в какое идиотское положение ставит себя, Влад припарковался рядом и направился в магазин.

Едва он переступил порог, как сразу же их увидел. Хмырь делал селфи с обступившими его продавщицами, а Ксюша потерянно стояла у витрины. Она смотрела в пол и не заметила его появления. Владу сразу же захотелось подойти к ней, взять за плечи и увести за собой. Но тут хмырь закончил фотографироваться с продавщицами и громко спросил:

– Где у вас бриллианты?

Продавщицы засуетились, провожая к витрине.

– Выбирай, солнышко! – Хмырь нежно приобнял Ксюху за плечи и задышал ей в ухо.

А к Владу подошла одна из продавщиц.

– Вам помочь?

Почему бы нет? Он все равно думал над прощальным подарком Инге.

– Мне нужно что‐то из белого золота…

На днях Инга как раз намекала, что на загорелой коже будут красиво смотреться украшения из этого металла.

Продавщица провела его к витрине, и Влад ткнул в первую попавшуюся цепочку с подвеской. Пока девушка отпирала витрину и доставала украшение, Влад ревниво наблюдал за Ксюшей и ее кавалером. Они были увлечены выбором украшений и его даже не замечали.

– Что‐нибудь понравилось? – Хмырь нетерпеливо вился вокруг Ксюхи.

Влад его понимал: для нее он бы сам скупил весь магазин.

– Желаете футляр? – кокетливо улыбнулась Владу продавщица.

– Конечно.

Как назло, в магазине остались только алые бархатные коробочки в форме сердца. Увидит такую Инга – будет питать ложные надежды. Влад замешкался, потом махнул рукой:

– Давайте.

Не дарить же золотую подвеску в дешевом целлофановом пакете!

Он прошел на кассу, продолжая ревниво следить за Ксюшей.

Ксюша робко ткнула пальчиком в витрину:

– Может, это?

– Слишком простенько! – Хмырь скривился и взял инициативу на себя: – А как тебе вот эта штучка?

Ксюха испуганно отпрянула от витрины.

– Нет, это слишком дорого!

– Брось, – хмырь нежно взглянул на нее, – я же выбираю подарок особенной девушке.

– Вот повезло‐то! – завистливо шепнула кассирша продавщице, стоящей за прилавком и тоже наблюдавшей за ведущим и его спутницей. – И чем она его взяла? Ни кожи, ни рожи!

– Много вы понимаете! – приструнил завистницу Влад, про себя подумав, что Ксюша – бриллиант чистой воды. И как только он не разглядел этого раньше? А теперь его обошел более проницательный хмырь.

Кассирша спохватилась, выбила чек и отсчитала сдачу. Влад повернулся, чтобы уйти, и увидел, как сияющий хмырь надевает на пальчик раскрасневшейся Ксюхи золотое кольцо. Черт, как же больно! Словно ржавым крюком по сердцу… Никогда в жизни такого с ним не было.

Ксюша подняла глаза, заметила окаменевшего Влада и выдернула руку с кольцом из лапы своего хмыря.

– Молодой человек! – ударил в спину пронзительный голос завистливой кассирши. – Покупку забыли!

Он обернулся, не понимая, чего от него хотят. Кассирша настойчиво протягивала ему ладонь, в которой кровоточило маленькое сердце. Он замешкался, прежде чем понял: это всего лишь бархатная коробочка с цепочкой для Инги.

Требовательно зазвонил мобильник, огласив ювелирный салон романтичной мелодией Брайана Адамса Have you ever really loved a woman. Как‐то одна из подружек загрузила эту мелодию в его телефон на свои звонки. С тех пор девушки сменились уже несколько раз, а традиция ставить именно эту песню на входящие звонки нынешней подружки осталась. Надо будет немедленно сменить рингтон, как только он отсюда выйдет. Влад совершенно ясно понял, что никогда прежде никого не любил до Ксюши.

А она стояла в двух шагах от него – желанная, далекая и недоступная, и на ее пальце сверкало кольцо, которое выбрал для нее хмырь. Чужая невеста, русалка, любимая, которой у него никогда не будет…

Влад сграбастал бархатную коробочку и скороговоркой, не дав Инге излить праведный гнев по случаю его опоздания, выпалил в трубку:

– Я уже рядом, милая. Скоро буду.

Зачем он назвал Ингу милой? Дурак, позер! Хотел уесть Ксюху, но ей‐то что? У нее есть хмырь, который смотрит на нее, как на олимпийскую богиню, и дарит дорогие бриллианты. Наверняка недалек тот день, когда Ксюха станет Горностаевой, уволится из бюро, окунется в водоворот светской жизни со своим звездным супругом, и Влад больше никогда ее не увидит. Разве что на страницах газет.

Игнорировать Ксюху дальше было глупо. Она смотрела на него своими огромными русалочьими глазищами, словно изумляясь, как он тут очутился. Влад вспомнил, как утром она упала на него в лифте, и ее волосы коснулись его щеки шелковой золотистой волной, а ее губы были так близко, что ему захотелось ее поцеловать. Дурак он был, что сдержался. Будь он смелей, может, это он бы сейчас стоял рядом с Ксюхой и выбирал ей кольцо…

– Вам очень идет, Ксения, – хрипло сказал он, дернув щекой, и с высоко поднятой головой прошествовал к выходу, хотя больше всего на свете ему хотелось бежать со всех ног. Его сердце было не просто разбито – оно было растерзано вероломной русалкой.

– Это перец с твоей работы? – без особого интереса спросил Стас и взял безвольную руку Ксюши, которая висела плетью. – Как кольцо? Не жмет?

– Еще как жмет! – в сердцах выпалила она, стаскивая украшение с пальца, и сунула его в руки продавщице. – Возьмите!

– Давай посмотрим другое, – не сдался Горностаев.

– Стас, – Ксюша сердито сверкнула глазами, – я устала и хочу домой! Пошли отсюда!

Она сама понимала, что глупо обижаться на Стаса из‐за того, что Влад покупал подарок своей драгоценной Инге. А вдруг в коробочке в форме алого сердца лежало кольцо? Что, если Влад собирается сделать предложение своей загорелой мымре? Эта мысль сводила Ксюшу с ума, а козлом отпущения был выбран Горностаев, затащивший ее в ювелирный магазин.

– Ты такая сексуальная, когда злишься, – сладострастным голосом соблазнителя промурлыкал Стас. – Ну давай же, солнце, посмотри вот это колечко…

Нет, этой пытки она больше не выдержит! Примерять кольцо в то время, как Влад мчится на встречу к своей невесте, выше ее сил. Ксюша резко развернулась и направилась к выходу.

– Куда ты? – опешил Стас.

– Поеду домой на метро, – рявкнула Ксюша.

Горностаев ошеломленно взглянул на продавщиц, выстроившихся рядком за витриной и протягивающих ему драгоценности.

– Простите, девочки, но мне надо идти.

Хлопнула входная дверь, выпуская Ксюшу на улицу, и Стас бросился за ней вдогонку.

– Во дела! – протянула продавщица, помогавшая Владу выбрать подвеску для Инги. – Видели, как она с ним?

– Впервые вижу девушку, которая по собственной воле отказалась от бриллиантов, – поразилась кассирша и расстроенно взмахнула рукой с телефоном. – Эх! Селфи сделать не успела.

– Молодец, девчонка! – одобрительно кивнула вторая продавщица. – Вот где этих звезд держать надо! – Она красноречиво сжала кулак и потрясла им в воздухе. – Видели, как он за ней побежал?

– Не любит она его, – вздохнула кассирша.

– Зато он явно от нее без ума, – заметила первая продавщица.

Тем временем Стас догнал Ксюшу на углу магазина.

– Не дури, идем в машину.

– Не пойду, – уперлась та.

– Сама напросилась! – Стас подхватил Ксюшу на руки и потащил к своему внедорожнику.

По дороге серебристой молнией пронеслась машина Влада. Ее водителю было невыносимо больно смотреть на объятия влюбленных.

Ксюша узнала «Тойоту» Влада, и на глаза навернулись слезы. Вон как он торопится к своей Инге! Нет, с Владом Соколовым ей ловить нечего. Она позволила Горностаеву сгрузить себя на сиденье и отвернулась к окну. По тротуару в обнимку шли влюбленные парочки, какой‐то парень вышел с букетом из цветочного киоска, взглянул на часы и заторопился к кинотеатру. Ксюша почувствовала себя ужасно одинокой. Она ехала в машине с великолепным мужчиной, о котором мечтают тысячи девушек, но и он торопился к другой – ее семидесятипятилетней бабушке. Что с ней не так? Почему ее никто не любит?

– Стас, что со мной не так? – вырвалось у нее.

Горностаев удивленно вздернул брови.

– Я ведь тебе совсем не нравлюсь, да? – безнадежно спросила Ксюша.

– Да я в тебя чуть не влюбился, когда ты разбушевалась в ювелирном, – усмехнулся Стас.

– Не смейся, – угрюмо сказала Ксюша.

– Честно. Ты там была настоящая.

– Настоящая? – Она растерянно наморщила лоб.

– Ты слишком серьезная, Ксю. Ты как человек в тубусе.

– Чего? – недоуменно спросила она.

– Ну как у Чехова. Не читала, что ли?

– Человек в футляре, – поправила она.

– Ага, – ничуть не смутился Горностаев. – Ты как будто боишься показать то, что у тебя внутри.

– Может, это потому, что внутри ничего нет? – пробормотала она.

А что у нее внутри? Одна работа. Эскизы, дизайн‐проекты, перепланировки. Правильно ей бабушка втолковывала, что нельзя так жить, да только она ее не слушала.

– Брось! – оборвал ее Стас, сверяясь с навигатором и сворачивая к ее дому. – Уж поверь мне, я знаю тех, у кого внутри ничего нет. Ты на них совсем не похожа. Тебе просто надо почаще выбираться из своей раковины, как тогда в клубе, где вы зажигали с Полиной, или как сегодня в магазине, когда ты на меня наорала.

– Прости, – смутилась Ксюша.

– И правильно сделала! – не принял извинений Стас, останавливая машину у подъезда. – Не надо молчать, если тебе что‐то не нравится.

– А если мне кто‐то нравится? – отважилась спросить Ксюша.

– А он об этом знает? – Стас внимательно взглянул на нее.

Ксюша помотала головой.

– Тогда ты должна сказать ему об этом, – уверенно заявил Стас.

– Даже если он встречается с другой? – робко уточнила Ксюша.

– Даже если он встречается с другим, – серьезно сказал Горностаев.

Ксюша недоуменно нахмурилась.

– Вдруг ради тебя он надумает сменить ориентацию? – как ни в чем ни бывало объяснил телеведущий.

Ксюша затрясла головой:

– Нет, он не такой!

– Тогда тем более не теряй времени, – посоветовал Стас и озорно подмигнул.

– Хорошо, я так и сделаю! – Она взялась за ручку, собираясь уйти. – Я сейчас позову Аполли…

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – перебил ее Горностаев.

– Тебе? – удивилась Ксюша и мгновение спустя ужасно смутилась, осознав свою невоспитанность. – Спасибо большое, что довез.

– Ну же, Ксю, – он ободряюще улыбнулся и подался к ней, – не стесняйся. Скажи мне. Ты ведь мне тоже нравишься.

Ксюша минуту непонимающе таращилась на него, а потом нервно закашлялась. Вот оно что! Горностаев решил, что она говорила о нем и запала на него.

– А как же бабушка? – вырвалось у нее.

– А при чем тут она? – не смутился он. – Я у нее отпросился. Заеду к ней завтра.

– Завтра?! – возмутилась его непостоянством Ксюша. – Она же ждет тебя сегодня!

– Ой, да ничего с ней не случится, – безжалостно отмахнулся Стас. – А пироги я все равно не ем, надо держать себя в форме. Пусть сама ест или соседок угостит.

– Она испекла для тебя пироги? – поразилась Ксюша.

Пироги Аполлинария готовить не любила – слишком много с ними было возни. И если уж она испекла пирог для Стаса, значит, он крепко зацепил ее старое сердце.

– Я ее не просил, – насупился Стас, – она меня сама звала.

– Вот, значит, как! – вскипела Ксюша. – Сначала наобещал с три короба, а теперь в кусты!

Если Стас разобьет сердце ее бабули, она ему этого не простит.

– Я ей говорил, что работы много и мне некогда, – защищался Горностаев. – А она все: приезжай, внучок, приезжай.

– Внучок? – опешила Ксюша.

– Ксю, тебе‐то что до моей бабушки? – поразился Стас. – Что‐то я тебя не пойму. Ты ее разве знаешь?

– Просто… – Ксюша судорожно пыталась выкрутиться, – просто обидно за твою бабулю. Моя тоже меня всегда ждет. И с твоей стороны некрасиво бросать бабушку ради свидания!

«Ради свидания с другой бабушкой», – мысленно добавила она.

– Опа, какая прикольная старушенция! – Стас уставился куда‐то за окно. – Чего это она ночью в солнечных очках?

К подъезду ковыляла Капитолина в круглых темных очках, как у кота Базилио.

– Бабуля, – Стас приоткрыл стекло, – вам не темно?

Капитолина отшатнулась от него, как от вампира, сердито махнула авоськой и разразилась руганью:

– Понаставят тут свои тракторы, ни пройти, ни проехать!

– Боевая бабулька! – заметил Стас. – О, гляди, еще одна!

Из подъезда показалась сгорбленная старушка в платочке. Половину лица ее закрывали темные очки, делая ее похожей на стрекозу. Старушка поздоровалась с Капитолиной, они поравнялись и принялись увлеченно облаивать «трактор», перегородивший дорогу.

– Это что, мода такая? – удивился Стас.

Ксюша хихикнула в кулачок и объяснила:

– Это они от сглаза спасаются.

– От чего?

– Передачи про экстрасенсов надо смотреть, – назидательно сказала Ксюша. – Если бы ты всегда темные очки носил, то сейчас был в рейтинге не на сорок втором, а на первом месте!

– Серьезно? – взволнованно воскликнул Горностаев. – А ведь чувак с первого места солнечные очки на улице почти не снимает. И этот крендель, который меня с йогуртом обошел, тоже в них часто прячется.

Ксюша, не сдержавшись, расхохоталась. Стас обиженно взглянул на нее и проворчал:

– Развела меня, как лоха.

– Прости, – повинилась Ксюша.

– Сам хорош, – махнул рукой он. – Ты ведь не меня имела в виду, когда говорила про человека, который тебе нравится?

– Извини, – улыбнулась Ксюша.

– Не будь тихоней, – посоветовал Стас. – Намекни ему, что он тебе дорог.

– Разве вы, мужчины, любите инициативу? – прищурилась Ксюша.

– Необязательно набрасываться на него в лифте и сбивать с ног, – усмехнулся ведущий.

Ксюша вспыхнула: как он мог узнать об утреннем эпизоде в лифте?

– Просто не надо смотреть на него букой и делать вид, что он тебе до китайской петарды. Поняла?

– Поняла, – кивнула Ксюша, успокоившись.

Конечно же, Горностаев ничего не знал. Просто попал пальцем в небо. А может, припомнил эпизод из собственной биографии. В лифтах Останкино, пока доедешь снизу вверх, можно много чего успеть.

Стас взял букет с заднего сиденья и протянул ей.

– Это тебе.

– А как же… – начала Ксюша.

– Полли я другой куплю. Чао, белла! – Он наклонился и по‐дружески чмокнул ее на прощание.

Окрыленная Ксюша выпорхнула из машины, и Капитолина с подружкой закудахтали пуще прежнего, глядя на нее:

– Здравствуй, Ксюша! Так вот это кого к нам на тракторах привозят! Жених, что ли, твой? Целую клумбу тебе подарил!

Ксюша скомкано поздоровалась, загородилась букетом и проскользнула в подъезд.

В лифте она уронила лицо в цветы, вдохнула пьянящий аромат лилий. Все‐таки Стас Горностаев – неплохой парень, хотя павлин и бабник. Если бы она не была влюблена во Влада, то точно бы влюбилась в Стаса.

Дома ее встретила Аполлинария в шелковом халатике.

– Вот это цветы! – восторженно ахнула она. – Ну как, влюбился?

– Цветы для тебя. – Ксюша отдала ей букет. – А ты почему не одета? Твой принц ждет тебя в карете.

– Я надеялась, что у вас все сложится, – вздохнула Аполлинария. – Может, сказать ему, что я заболела?

– Иди к нему, – улыбнулась Ксюша. – Я же вижу, тебе хочется!

– Мне хочется побывать на выставке, – поправила Аполлинария и метнулась к шкафу, доставая бордовое платье с пуговичками на груди и воротником‐бантом. – Стас обещал сюрприз.

– Надеюсь, выставка не эротическая, – усмехнулась Ксюша.

Аполлинария на миг ошарашенно застыла:

– И такие бывают?

– Но я надеюсь, что Стас придумал для тебя что‐то поинтереснее. Одевайся уже! Вижу же, самой не терпится.

Аполлинария быстро надела платье, завязала на груди бант, мазнула по губам красной помадой. На пороге вдруг замешкалась, обернувшись:

– Чебурашка, хочешь, я…

Ксюша подтолкнула ее к дверям.

– Иди, Золушка. Ты заслужила этот бал и танец с принцем.

– Главное – не превратиться в полночь в тыкву, – иронично отозвалась Аполлинария, обняла Ксюшу на прощание и выпорхнула из квартиры.