Текст книги "Опять 25!"

– Ну ты как, Полин, очухалась? – ласково склонился над ней маньяк.

– А где труп? – пролепетала она, оглядываясь. Они по‐прежнему еле‐еле двигались в потоке машин, и автомобилисты вокруг не подозревали, в какую беду она попала. Может, начать звать на помощь?

– Трупами я не торгую, – сообщил изверг. – У меня только руки и пальцы.

– Сынок, отпусти меня, ради Христа, – взмолилась Аполлинария. – У меня внучка маленькая, двадцать пять лет всего, ее еще на ноги поставить надо.

– Полин, ты чего? – обеспокоенно повернулся к ней маньяк. – Умом тронулась?

– Хочешь, я тебе пенсионное свидетельство покажу? – Она торопливо вытащила из сумки корочку и сунула в наглую маньячную рожу. – Вот, гляди, это я – Аполлинария Осетрова, 1943 года рождения.

– Блин, сбрендила девка! – запаниковал маньяк, устремляя машину к обочине.

– Пусти, фашист! – всхлипнула Аполлинария. – Я войну пережила! Как же обидно умереть от рук своих… в расцвете второй молодости!

– Ты из какой психушки сбежала? – простонал маньяк. – А с виду такая нормальная была.

– Пусти, ирод! – взвыла Аполлинария.

– Да катись, дура психованная! – Маньяк резко вильнул в потоке машин к обочине, ударил по тормозам и толкнул дверь, выпихнув Аполлинарию на тротуар.

Она захлопала глазами, глядя вслед стремительно удаляющейся черной махине, которая чуть не стала ее катафалком, и не веря чудесному избавлению.

– Теть, это вы уронили? – раздался звонкий голос, и какой‐то мальчуган лет шести бросился ей под ноги, а потом распрямился, протягивая Аполлинарии оторванную руку мертвеца.

Она отшатнулась, налетев на какую‐то женщину.

– Ростик, вот ты где! – с облегчением вскрикнула та. – Что за ребенок? Сказала же, жди меня у входа.

– Мам, смотри, что я нашел! – похвастался мальчуган в синем пуховичке и шапке с помпоном, весело размахивая своей страшной находкой. – А ты мне ее покупать не хотела. Смотри, она какая клевая, как настоящая!

– Рука мертвеца… – пролепетала Аполлинария, с ужасом глядя на мальчугана.

– Страх, правда?! – Молодая мать обернулась к ней за поддержкой. – Понаделают же такой гадости! Ростислав, а ну‐ка брось!

– Не дам! – захныкал мальчик, но мать отобрала у него находку и швырнула в мусорный бак у остановки автобуса.

– Мам, ну можно я ее возьму? – заныл тот, но женщина осталась глуха к мольбам сына и потащила его прочь.

На негнущихся ногах Аполлинария доковыляла до остановки и рухнула на лавочку. Значит, Алексей не был маньяком и не собирался отрубать ей руки? Рука мертвеца, которая чуть не довела ее до кондрашки, просто резиновая игрушка?

Сбоку донесся трезвон пустых бутылок, мимо прошел бомж, взглянув на Аполлинарию, замедлил шаг, пьяно икнул и выдавил:

– Девушка, вы похожи на чудо‐йогурт!

После чего добрел до мусорного бака, запустил туда заскорузлую лапищу, вытащил руку мертвеца и изумленно икнул:

– Ядрена матрена!

– Убили! – заголосила сухонькая старушка, шедшая к остановке. – Посреди белого дня! Это что ж делается, люди добрые!

Бомж швырнул руку обратно в бак и испуганно попятился.

– Полиция! – дурниной завопила бабулька. – Держи душегуба! А то уйдет!

– Да это просто… – Аполлинария поднялась с места, чтобы вступиться за безвинного.

– Сообщница! – обвиняюще ткнула в нее пальцем старушка. – Или заказчица! Она заказала, а он за бутылку водки прибил! И расчленил!

Кто‐то защелкал камерой мобильника, к остановке подбежал худой, как богомол, сутулый парень.

– Что случилось? Я спецкор сайта новостей. – Он сунулся в бак, из которого торчала рука.

– Ничего не тронь! – пожарной сиреной взревела бабулька. – Это ж вещдок! До приезда полиции никого не пущу. – Она спиной закрыла бак, расставив руки, как наседка. – Лучше записывай пока! Я свидетель, Октябрина Венедиктовна Чучмечкина. Чуч‐меч‐кина. Я щас тебе все расскажу, милок…

Набежали зеваки, бомж под шумок слинял, Аполлинария тоже заторопилась прочь. Первая попытка познакомиться с мужчиной и устроить судьбу Ксюши окончилась скандалом и чуть не довела ее до инфаркта.

Глава 10

А тем временем офис архитектурного бюро Ксюши тоже сотрясал скандал. Аллочка, недовольная триумфом Ксюши, распустила сплетню, что Ксюша спит с Владом и только поэтому он одобрил ее откровенно слабый дилетантский проект. Ксюша сама слышала, как Аллочка трепалась с Милочкой из архитектурного отдела в туалете. Сама она в этот момент пряталась в кабинке, мучительно краснея.

– Да что ты говоришь? – жадно ахала Милочка, которую за глаза называли Саранчой – за привычку в разгар рабочего дня гулять по другим отделам и опустошать чужие запасы печенья и шоколада. – А с виду такая серая мышь, по ней нипочем не скажешь!

– Недооценили мы серую мышь! – сердито заметила Аллочка. – Ты бы видела, как она сегодня вырядилась! Стрижку сделала, модную такую, покрасилась – ее вообще не узнать. А все почему? Точно с Владом спит! Я‐то еще удивлялась, с какой стати он ей проект кофейни поручил!

– С такой стати, – Ксюша, не выдержав, толкнула дверь кабинки и вышла наружу, – что вы все разъехались на каникулы, и только я согласилась делать проект на выходных!

Сплетницы замерли, ошеломленные ее появлением.

– А с Владиславом Юрьевичем, – отчеканила Ксюша, моя руки, – у нас только деловые отношения.

И она, гордо вздернув подбородок, вышла из туалета.

– Ну точно, она с ним спит! – донесся ей вслед змеиный шепоток Саранчи.

– А я что говорила? – фыркнула Аллочка.

Ксюша опрометью бросилась по коридору, не желая больше ничего слышать. Она так спешила, что не заметила Влада, вышедшего из кабинета. Налетев на мужчину, она чуть не сбила его с ног, и он схватил ее за плечи.

– Ксюша! Куда вы так спешите?

– Они… Там… – всхлипнула Ксюша, обернувшись.

Аллочка с Саранчой вышли из туалета и жадно уставились на них – обнимающихся посреди коридора.

– Пустите, – пискнула Ксюша, оттолкнула Влада и понеслась в свой кабинет.

Аполлинария быстро шла по улице к метро, все дальше удаляясь от того места, где ее высадил любитель дурацких розыгрышей.

На глаза попался рекламный щит с томным полуобнаженным мачо, закинувшим мускулистые руки за шею. «Супермена видно по подмышке» – гласила надпись на плакате. Кто только такую дичь сочиняет, поразилась Аполлинария. А затем щелкнула плакат на телефон и отправила внучке. Пусть посмеется.

Ксюша сразу же перезвонила, только она не смеялась – а плакала.

– Они считают, что у меня роман с начальником! – трагически всхлипнула внучка.

– Кто? – не поняла Аполлинария.

– Аллочка с Саранчой! Они теперь эту сплетню по всему офису разнесут. А все из‐за того, что я пришла на работу с новой прической и в новом платье. Зачем я только тебя послушалась? – убивалась Ксюша.

– Новая прическа и новое платье – еще не повод для сплетен, – попыталась успокоить ее Аполлинария. – А твой начальник – он, кажется, холостой?

Чем не хорошая партия для внучки? Ксюша вроде бы говорила, что интересный мужчина.

– Ба! – разъярилась Ксюша. – Ты опять за свое? Пока ты не вмешивалась в мою жизнь, мне жилось спокойно. А теперь сослуживцы про меня болтают черт‐те что. И я не знаю, как в глаза начальнику смотреть!

Ксюша бросила трубку, а Аполлинария расстроенно побрела в сторону метро под падающим снегом. С внучкой они ругались редко, и каждая такая ссора была как ножом по сердцу.

Заметив вывеску модной сетевой кофейни, она вошла внутрь – ей срочно требовалась чашечка кофе.

– Эспрессо для Бэтмена! – звонко выкрикнула девушка за стойкой, выставляя бумажный стакан.

Со столика в углу поднялся нескладный паренек и забрал кофе.

– Латте для Клеопатры!

К стойке кошачьей походкой двинулась гибкая брюнетка с густо подведенными глазами.

– Мокко для Дездемоны!

За очередным стаканом подошла девушка с длинными волосами и обмотанным вокруг шеи алым шарфом.

У Аполлинарии голова шла кругом. До чего здесь удивительные названия у кофе!

– Здравствуйте! Вы уже определились с заказом? – окликнул ее юноша за кассой.

– Мне, пожалуйста, чашечку кофе, молодой человек! – попросила она.

– Какой бы вы хотели, милая барышня? – в тон ей отозвался он.

– Латте для Клеопатры, – выпалила она первое, что пришло в голову.

– Один латте, – учтиво кивнул он. – Большой или стандартный?

– Большой.

– Как вас зовут? – игриво поинтересовался он, поигрывая бумажным стаканом.

Аполлинария оценивающе взглянула на юнца и забраковала: слишком молод для Ксюши. Замуж за такого не выйдешь, если только усыновить.

– Я в кафе не знакомлюсь, – отшила она юного бабника.

– Первый раз у нас? – Он широко улыбнулся и кивнул на стакан. – Это для кофе. Я запишу ваше имя.

Аполлинария сконфуженно потупилась и выпалила:

– Аполлинария Матвеевна.

Юнец изумленно взглянул на нее, размашисто подписал бумажный стаканчик маркером и назвал цену за чашку, от которой Аполлинарии чуть не сделалось дурно. Можно было бы купить целую пачку хорошего кофе, сокрушалась она, отсчитывая быстро тающие купюры. С тех пор как она стала молодой, все ее накопления убывали на глазах. А ведь она еще помнила времена, когда чашечка кофе в кафе «Снежинка» стоила 42 копейки. Они иногда заходили в кафе с Мишей – согреться кофе с молоком и угоститься мороженым.

Кофе пришлось ждать. За время ожидания свои стаканчики забрали Бастинда – милая блондинка в веснушках, вовсе не похожая на злую ведьму, Белла – застенчивая девочка с бледной, как у вампира, кожей и жалобным взглядом жертвы, и Джеймс Бонд – офисный трудяга, у которого на лбу было написано, что в его жизни не бывает никаких приключений, кроме корпоративных вечеринок и компьютерных игр.

Рыжая девушка со стильной короткой стрижкой приготовила ей кофе и протянула бумажный стакан.

Когда она повернулась, Аполлинария узнала в ней свою ученицу.

– Бобрикова! Оля! Ты обрезала волосы?

Ничто больше не выдавало в девушке поклонницу готической культуры, которая когда‐то до смерти ее напугала. Сейчас Оля была похожа на яркую певчую птицу – медный оттенок волос, задорно торчащие во все стороны «перья», тонкая длинная шея.

Девушка растерянно наморщила лоб.

– Мы знакомы?

– Вместе в школе учились, – стушевалась Аполлинария.

– Что‐то я тебя не помню… – Оля взяла стакан и прочла написанное на нем имя. – Аполлинария Матвеевна?

Бобрикова подняла на нее внимательный взгляд, и Аполлинария съежилась, опасаясь разоблачения. Однако ученица ее не узнала, только хмыкнула:

– Ты тоже училась у Тортиллы? Интересно, как она там, коньки еще не откинула?

– Не откинула, – сердито сказала Аполлинария, забирая свой стакан, и направилась к свободному столику. Похоже, Оля так и не простила ей того случая, когда Аполлинария смыла ее покойницкий макияж в туалете. А ведь до своего увлечения готической культурой Бобрикова была прилежной ученицей и радовала ее интересными сочинениями!

Не успела она присесть, как к ее столику метнулся какой‐то чудик. Темные волосы мужчины стояли дыбом и как будто шевелились от обуревавших его мыслей, очки с круглыми стеклами съехали на нос, впалые щеки покрывала неопрятная щетина. Он был похож на постаревшего и располневшего Гарри Поттера. Наверное, потерял где‐то свою Гермиону.

– Хочешь, я угадаю, как тебя зовут? – вкрадчиво спросил он.

– Чего ж тут гадать? – усмехнулась Аполлинария. – На стакане все написано.

– Аполлинария Матвеевна? – он изумленно вскинул брови.

– А вы, – Аполлинария насмешливо прищурилась, прочитав имя на его стакане, – значит, Супермен?

– Вообще‐то, я Прохор, – представился он, поставил свой стакан на ее столик и объявил: – Кофе – не дай себе засохнуть! И шоколадный тортик для прекрасной дамы. – Он галантно подвинул к ней бумажную тарелочку с десертом.

– Спасибо, не стоит, – твердо отказалась Аполлинария.

– Берите, ведь вы этого достойны! – не сводя с нее восхищенных глаз, объявил он.

– Вы очень любезны, Прохор. Но я на диете.

Чудик нисколько не огорчился и с жадностью набросился на торт. Откусив кусочек, провозгласил:

– Попробовав раз, ем и сейчас! Зря вы отказались от торта, Аполлинария. Он тает во рту, а не в руках.

Что за странная манера речи, изумилась она. Как будто Прохор стоит на рынке и зазывает народ покупать свой товар.

– А кто вы по профессии? – торопливо спросила Аполлинария, грея руки о стакан с кофе.

– Я пиарщик, – гордо объявил чудик‐супермен.

Слово ей ни о чем не говорило и навевало неинтеллигентные ассоциации со сварщиком, банщиком и прапорщиком.

– Ну знаете, как Фредерик Бегбедер, – пришел ей на помощь Прохор. – Читали «Девяносто девять франков»?

– Так вы писатель! – расцвела Аполлинария, припомнив имя модного французского литератора.

Что ж, это меняет дело. Писатели все немного не от мира сего. Его бы приодеть, причесать – глядишь, и неплохой жених получится. А Ксюша будет его музой, его феей домашнего очага, его гением чистой красоты.

– Можно сказать и так, – скромно откликнулся гений. – Работаю в рекламном агентстве. Мы работаем – вы отдыхаете.

– А что вы пишете? Стихи, прозу?

– Я сочиняю слоганы.

Незнакомое слово еще больше разожгло любопытство Аполлинарии.

– Хотите, почитаю? – застенчиво предложил писатель‐супермен.

– Очень! – поощрила гения Аполлинария, уже предвкушая, как Ксюша будет вдохновлять писателя на новые сочинения, а тот станет посвящать ей свои проникновенные слоганы, и имя Ксюши войдет в историю, наравне с именами Анны Керн и Полины Виардо.

– Из новенького. Ипотека – для семьи потеха, – торжественно объявил Прохор и замолчал, выжидающе пялясь на Аполлинарию.

– Хорошее название, – поощрила она, гадая, что сочинил ее знакомый – иронический детектив или социальную драму. – А дальше?

– Дальше? – замялся тот. – Вот еще вариантики. Если тесно в доме жить, с ипотекой подружись. С ипотекой подружись – и настанет чудо‐жизнь. С ипотекой связан я, все завидуют друзья. Взял я в банке ипотеку и теперь живу, балдею, – несло его.

– Взял я ипотеку в банке – и теперь живу в землянке, – разочарованно перебила Аполлинария. – Так вы сочиняете рекламные агитки?

Такие однодневки Ксюшино имя явно не прославят. Хотя даже Маяковский одно время промышлял рекламой папирос, галош, сосок, мячиков и газет, но Прохор явно поэтическими талантами не блещет.

– Слоганы, – гордо поправил супермен‐пиарщик. – Моими фразами вся Москва обклеена. Видели новую рекламу дезодоранта? «Супермена видно по подмышке»?

Аполлинария закашлялась кофе. Так вот кто это сочинил!

– Да вы не торопитесь, Аполлинария! – Прохор наклонился и заботливо постучал ее по спине. – Жизнь хороша, когда пьешь не спеша.

– Это тоже вы сочинили? – угрюмо спросила Аполлинария, вспомнив набившую оскомину рекламу сока по телевизору.

– Нет, это не я, – с досадой вздохнул он. – Это мой кумир.

– А «Задуши диарею в зародыше», случайно, не ваше? – заподозрила Аполлинария.

– Это из раннего, – подтвердил ее худшие опасения сочинитель.

– А «Протяни руку помощи печени»? – уже заранее зная ответ, уточнила она.

– И это тоже я! – Прохор горделиво подбоченился, и очки съехали на нос.

– А это – «Должна быть в женщине какая‐то загадка…» – начала Аполлинария.

– «Поможет в том тебе прокладка», – радостно подхватил Прохор, возвращая очки на место. – Я считаю, это одно из лучших моих творений!

– А про синего мишку тоже ваше? – дрогнула она.

– К сожалению, нет, – огорченно вздохнул писака. – Это гениально, правда? Я так жалею, что не я это написал.

Да уж, иногда правда лучше жевать, чем говорить. Аполлинария одним глотком допила кофе и обожгла язык.

– Реклама – великое искусство нового времени, – провозгласил Прохор, ковыряя пирожное. – Вы согласны, Аполлинария?

– Реклама – опиум для народа, – мрачно возразила она. – Сказки для дурачков. Вы только посмотрите, что нам показывают? Чтобы встретить миллионера своей мечты, достаточно выдуть литр сока и изобразить бездарное утопление у борта яхты. Соблазнить прекрасного незнакомца можно одним ароматом кофе или видом сухих подмышек. Чтобы похудеть, нужно целыми днями питаться макаронами, а чтобы сохранить кожу рук бархатной – надо почаще мыть посуду. Люди добреют от сока и звереют от мытья посуды. Красотка в купальнике две недели провела на яхте, ничего не ела, только жвачку жевала. Это же дикость!

– Это креатив! – с пылом возразил пиарщик. – И вообще, жизнь стала бы намного лучше, если бы реклама была правдой.

– Вот уж дудки! – запротестовала Аполлинария. – Это был бы конец света! Сами посудите, будь реклама правдой, красотки модельной внешности потели бы, как портовые грузчики. А еще наращивали бы целлюлит в восемнадцать лет и в двадцать покрывались бы морщинами, как шарпей. Запах пота не уступал бы аромату дуриана и в прямом смысле сбивал с ног. Люди поголовно бы страдали от неприятного запаха изо рта, диареи, вздутия живота, головной боли, молочницы и герпеса. Но самое страшное, при использовании бытовой химии активировался бы целый клан хозяйственной нечисти – Мистер Пропер, Туалетный Утенок, Мойдодыр и этот, из последних, Лягушонок Быстрочист. А от лимонада, жвачки, шоколада и даже безобидного порошка начинались бы мощнейшие галлюцинации!

– Вам правда понравился Лягушонок Быстрочист? – расцвел Прохор. – Это же я его придумал. Хотите, расскажу, как он пришел мне в голову?

Аполлинария резко поднялась из‐за стола.

– Спасибо за беседу, Прохор, но мне пора.

– Куда же вы, моя прекрасная фея?! – вскричал он. А затем зажевал губами и лихорадочно забормотал, потеряв всякий интерес к Аполлинарии. – Мой прекрасный «Фейри»… Все феи любят «Фейри»… «Фейри» – мой посуду, будь феей!

Не дожидаясь, куда заведет сочинителя его шальная муза, Аполлинария поспешно ретировалась.

Наступал вечер, заканчивался первый рабочий день после новогодних праздников. Аполлинарии не хотелось возвращаться домой. Может, удастся вытащить Ксюшу на прогулку, пока с улиц не убрали праздничную иллюминацию? Заодно и помирятся.

Заехать бы за Ксюшей на работу, взглянуть хоть одним глазом на ее начальника, роман с которым внучке приписывают. Может, Ксюшино счастье совсем рядом? И этих двоих только стоит подтолкнуть друг к другу? Неспроста Ксюша так разъярилась из‐за сплетен. Сердце подсказывало Аполлинарии, что внучка чего‐то недоговаривает. А слухи явно не на пустом месте возникли.

Пока она стояла с телефоном в руке, не решаясь позвонить, он зазвонил сам. Высветился номер Стаса.

– Чао, белла! – весело поздоровался он. – А я тебя на выставку хотел позвать.

– На какую? – заинтересовалась Аполлинария.

– Это сюрприз, – загадочно ответил Стас. – Но обещаю, тебе понравится. Заеду за тобой через час‐полтора, идет?

– Стас, я не могу, у Ксюши неприятности… – Аполлинария осеклась, придумав гениальный ход. Можно ведь одним махом двух зайцев убить! – Стасик, миленький, а ты сейчас где? – ласково пропела она.

– Только из Останкино выезжаю.

Гениально! Дизайнерское бюро Ксюши совсем рядом с телецентром. Вот бы Стас забрал ее с работы и довез домой! Хорошо бы еще, начальник увидел Ксюшу в компании с популярным телеведущим, приревновал и активнее проявил свой мужской интерес, на свидание бы для начала пригласил. А нет, так по дороге домой у ребятишек будет уникальный шанс пообщаться, получше узнать друг друга. Такой союз она бы тоже охотно благословила.

– Стасик, – Аполлинария вложила в свой голос все очарование мифической сирены, – а ты не мог бы подвезти Ксюшу с работы? Это как раз по пути.

– Так значит, ты идешь со мной на выставку? – уточнил он.

– Конечно! – заверила Аполлинария, в душе надеясь, что за время поездки Стас передумает и пригласит в галерею Ксюшу. Вот увидит ее с новой прической и в красивом платье – и сразу влюбится!

– О’кей, говори адрес.

Объяснив Стасу, как доехать до офисного центра, Аполлинария торопливо перезвонила внучке:

– Ксюша, ты еще не уехала с работы? Отлично! За тобой заедет Стас.

– С чего это? – насторожилась Ксюша.

– Он меня на выставку пригласил, и ему как раз по пути тебя захватить.

– Ладно, – растерянно согласилась Ксюша.

Аполлинария довольно потерла руки и вприпрыжку побежала к метро. Как раз успеет вернуться к приезду Стаса и Ксюши.

Звонок бабушки пришелся весьма кстати. Ксюша как раз думала, как же пресечь сплетни о романе между ней и Владом, пока они не дошли до ушей начальника, когда бабушка подкинула ей отличное решение. Ксюша выгребла из сумки косметичку и принялась наводить красоту. Ведущий – ее шанс прекратить сплетни о романе с начальником.

Пусть Стасу она совсем не понравилась, его больше подкупили жизнерадостность и кипучая энергия Аполлинарии. Но ведь коллеги ничего об этом не знают! Она постарается обставить выход с работы поэффектнее и переключить их внимание. Пусть думают, что у нее роман с телезвездой. Тогда сразу же забудут о гнусной сплетне Аллочки.

Ксюша привела себя в порядок и подкрасила губы. Надо выглядеть на все сто! Стас, конечно, вряд ли оценит ее красоту, а вот от взгляда коллег не укроется, что она прихорошилась, как для свидания…

С улицы донесся автомобильный гудок, потом еще один. Ксюша с любопытством прилипла к окну, разглядывая с высоты пятого этажа массивную и наверняка дорогущую черную иномарку с красивой аэрографией в виде льва на дверях. Интересно, чья? Водила махины все продолжал нетерпеливо сигналить. Посмотреть бы на ту царевну, которая заставляет его ждать! На столе зазвонил ее мобильный, и Ксюша нехотя оторвалась от стекла.

– Карета подана, – торжественно сообщила Аполлинария. – Стасик там обгуделся уже. Не слышишь, что ли?

– Бегу! – вскрикнула Ксюша, смахивая в сумку косметичку и хватая с вешалки пуховик.

– И, Ксюш, если Стас передумает и пригласит на выставку тебя, я буду только рада, – протараторила Аполлинария и отключилась, не дав ничего возразить.

Ксюша растерянно повертела телефон, кинула в сумку и выскочила в коридор. Кажется, бабушку совсем не волновало, будет ли рада свиданию со Стасом сама Ксюша.

Когда она вышла на крыльцо, курившие там сотрудники расступились.

– Ксюша, подождите! – окликнул ее слегка простуженный голос, от которого сердце забилось чаще. К ней шагнул Влад. Странно, он же не курит. Или закурил?

Из черной махины выпрыгнул Горностаев, из салона вырвалась модная иностранная песенка, в которой певец признавался в том, что влюблен в тело своей девушки. Мелодия поплыла в воздухе как предвестник жарких страстей.

– Ксю, ну наконец‐то! Я уже тебя заждался, – воскликнул Стас своим хорошо поставленным голосом телеведущего, и в тот миг Ксюше отчаянно захотелось, чтобы он провалился под землю со своим крутым вездеходом. Ведь, кажется, Влад дожидался на крыльце именно ее. И если он хотел проводить ее домой, пусть Аллочка с Саранчой распустят хоть сотню гадких сплетен – Ксюше все равно. Только бы Влад по‐настоящему был с ней.

Из‐за Горностаева лицо Влада окаменело, и слова остались невысказанными. А бабушкин поклонник уже взбежал на крыльцо, по‐свойски приобнял Ксюшу за плечи и чмокнул в щеку.

– Чао, белла. Ну что, полетели?

Ксюша скомкано простилась с сослуживцами и позволила телеведущему увести себя.

– Это что, Стас Горностаев? – донесся ей вслед потрясенный вопль Аллочки.

Стас галантно усадил Ксюшу на переднее сиденье, обернулся к крыльцу и приветливо махнул Аллочке рукой. Похоже, план Ксюши удался, и теперь у сослуживцев появится другая тема для сплетен.

Влад Соколов проводил черный «Лэнд Крузер» потемневшим взглядом Отелло, а затем прыгнул за руль и пустился следом. Хмыря, который заехал за Ксюхой, он узнал сразу. Это он крутился рядом с девушкой в ночном клубе, где они встретились на днях. Оказывается, хмырь еще и знаменитость! Музыкальный канал Влад не смотрел и хмыря в телике не видел. Но Аллочка, пока Ксюша садилась к нему в машину, все уши прожужжала, какой этот Стас Горностаев крутой и популярный, даже вытащила из сумочки журнал и продемонстрировала ухмыляющуюся харю хмыря, вошедшего в сотню самых красивых людей Москвы. Подумаешь, сорок второе место! Он бы хмырю и тысячного не дал. Чего в нем хорошего‐то? Разве что тачка навороченная, одна аэрография чего стоит. А Ксюха тоже хороша! С самого утра ради хмыря расстаралась – прическу сменила, сделавшись еще симпатичней, в платьице нарядилась… Когда она представляла дизайн‐проект кофейни, Влад не мог отвести от нее глаз.

Как же он ее раньше‐то проглядел?

Почти год проработали в одном отделе, виделись мельком в коридорах и в переговорной, а сердце не ёкало. Пройдет мимо – и не заметишь, мышь серая обыкновенная, в папочку с эскизами уставится, слова лишнего не пискнет. А тут увидел ее в ночном клубе – и глазам не поверил. Как же она ловко его провела! Как виртуозно прятала свою бьющую наповал женственность, природное очарование и русалочье озорство за безликими одежками и унылыми пучками. Пока Ксюша танцевала, Влад не мог оторвать от нее восторженного взгляда.

«I wanna be loved by you, just you and nobody else but you», – подпевала она, и ему страстно захотелось стать ее единственным. Столько в ней было потрясающей сексуальной энергии, столько восторга, страсти и огня, в котором хотелось сгореть вместе с нею… Он даже про Ингу, оставшуюся дома и отсыпавшуюся после долгого перелета, позабыл. Ринулся к Ксюхе, завороженный, как в омут за русалкой. Хотелось закружить ее в танце, хотелось утопить ладонь в шелке ее кудрей, хотелось целовать ее, пока не кончится дыхание… Но, конечно, он не дикарь, чтобы набрасываться на девушку с бухты‐барахты. Драгоценные минуты близости были потрачены на пустые любезности, а потом в клуб внезапно заявилась Инга и недвусмысленно заявила на него свои женские права перед Ксюхой. Ему померещилось, что губы русалочки дрогнули, будто им сделалось горько. Неужели Ксюха к нему неравнодушна? Он едва вытерпел до конца медляка, слова Элвиса Пресли казались призывом: только не Ингу, сладострастно прижимавшуюся к нему, хотелось любить нежно, сладко и навсегда, а Ксюшу, оставшуюся где‐то там, среди толпы. После танца он метался по клубу – Ксюхи нигде не было. Исчез и хмырь, который терся рядом с нею на танцполе.

От мысли, что Ксюха сейчас с ним рядом, Влад зверел. Глупо, никаких прав на русалку он не имел, да только крепко она его поймала на крючок, самым сердцем, – ни вырваться, ни вздохнуть. Вот зачем он за ними вслед помчался? Ведь ему надо ехать к Инге, у них назначена встреча в ресторане.

Ехать к Инге не хотелось, но надо. Еще недавно он загорал на пляже с Ингой, считал ее своей девушкой и даже собирался представить родителям. Теперь же, когда Ксюша сбросила свою мышиную шкурку, обернувшись прелестной русалкой, при мысли об Инге он досадливо морщился, как от зубной боли. Как и в случае с больным зубом, надо было решать вопрос быстро и решительно. Быть с Ингой он больше не может, надо сегодня же порвать с ней. Вряд ли Инга станет сильно горевать, они встречались всего месяц, и, хотя им было хорошо друг с другом, любви там и близко не было. Только флирт и секс. А еще приятные подарки с его стороны, включая новогоднее путешествие. Инга процесс контролировала: намекала то на новую сумку, то на духи и уже начала подготавливать его к ювелирному, заводя разговоры о бриллиантах, которые подходят к ее знаку зодиака. Надо будет купить ей прощальный подарок, отрешенно подумал Влад.

А пока он все дальше уезжал от ресторана, где была назначена встреча с Ингой, и как зачарованный следовал за черной машиной, увозящей Ксюшу.