Текст книги "Рождение и гибель цивилизаций"

Глава 34
Drang nach оsten!

Еще один регион, где рождались претенденты на мировое господство, был западноевропейский. Казалось, победа Великобритании над наполеоновской Францией положила конец господству этой страны на континентальной Европе, а заодно закрепила английскую гегемонию в мире. Однако страны Западной Европы не желали признавать своего второсортного положения. Поэтому английская дипломатия прилагала постоянные усилия с тем, чтобы не допустить появления нового Наполеона или объединения Европы. И все же медленно, но верно Западная Европа преодолевала феодальную раздробленность. Наполеоновские войны послужили толчком к движению за национальное объединение Германии и Италии.

Не могла Великобритания остановить и экономическое развитие Западной Европы, держа ее в зависимости от своих товаров. Находясь в зоне устойчивых и обильных урожаев, большинство государств Западной Европы богатело. Накопленный за столетия материальный, интеллектуальный и духовный потенциал западноевропейских стран позволял им успешно развивать экономику, науку и технику. Еще со времен Средневековья природные условия континентальной Западной Европы заставляли людей искать способы интенсификации производства, применения все более эффективных технологий. Наука континентальных стран Западной Европы обращала особое внимание на развитие фундаментальных исследований. Логика научного поиска приводила ученых, опиравшихся на многовековую научную традицию, к осознанию важности собирать факты и делать из них выводы «на всякий случай», не обязательно ориентируясь на рыночный спрос и потребности в каждодневном комфорте. В конечном счете такой подход вооружал технику и экономику неизмеримо более глубокой научной базой и позволял этим странам быстро преодолевать отставание от британской промышленности.

Рост промышленного производства западноевропейских стран сопровождался расширением их внешнеторговых связей. Постепенно даже удаленные от Атлантики страны Западной Европы обзавелись океанскими судами. Традиционные сухопутные и морские маршруты Западной Европы получали продолжение на трансокеанских магистралях. Некоторые страны Западной Европы в конце XIX века создали свои колониальные империи.

Даже маленькая, но богатая Бельгия, обретшая независимость лишь в 1830 году, сумела овладеть огромной территорией Конго. После объединения Германии эта страна встала на путь активной трансокеанской экспансии, захватив Танганьику, Того, Камерун, северо-восточную часть Новой Гвинеи, земли на Шаньдунском полуострове и ряд островов в Тихом океане. Италия создала свои колонии в Ливии, Эритрее и Сомали. Существенно расширила свои колониальные владения в Африке Франция, которые располагались в значительной степени по окружной западноафриканской сухопутной дороге.

Правда, эти владения существенно уступали по своим размерам и богатствам британской колониальной империи. Это обстоятельство, а также сохранение многих черт феодального строя долго усиливали отставание континентальной Западной Европы от Великобритании. Развитие товарно-денежных отношений после французской революции 1789 года и наполеоновских войн способствовало росту расширенного воспроизводства, что создавало возможности для значительно более широкого удовлетворения потребностей населения. Однако этому препятствовало резкое классовое, социальное и национальное неравенство в странах Западной Европы. В то время как Англия столетиями развивалась без общественных потрясений, экономическое развитие стран Западной Европы в XIX веке сопровождалось значительно резким обострением общественных противоречий. На протяжении всего столетия в странах Западной Европы не прекращались восстания и революции. Их участники выступали за свободу для всех людей, а не только для тех, кто владеет капиталом, за равенство всех слоев общества и братство народов. С начала XIX века в Западной Европе все шире распространяются идеи создания общества социальной справедливости, или социализма.

Борьба против эксплуатации трудящихся и социальной несправедливости привела к рождению в Западной Европе теории Карла Маркса и Фридриха Энгельса и массового социалистического движения под руководством Интернационала. В коммунистической теории и программных положениях массовых социалистических партий был предложен план радикального переустройства общества. Как утверждали К. Маркс и его последователи, общество в Западной Европе и Северной Америке достигло такого уровня развития, что может отказаться от отношений, основанных на товарно-денежной основе, частной собственности, эксплуатации человека человеком, существовании антагонистических классов.

Победа объединенного промышленного пролетариата развитых стран Запада, провозглашали Маркс и Энгельс, приведет к социалистической организации общества. В этом обществе будет достигнута высочайшая производительность труда и воплотится в жизнь принцип: «от каждого – по способностям, каждому – по труду». Развитие социализма приведет к построению коммунистического общества, в котором будет осуществлен принцип: «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям». В коммунистическом обществе будут стерты различия между классами, между городом и деревней, между физическим и умственным трудом. По сути в масштабах всего человечества должны были быть ликвидированы классовые, социальные и профессиональные барьеры, разделившие людей еще на заре человечества. Во всем мире должны были восторжествовать принципы всеобщего равенства и братства, которые существовали в общинах первобытного коммунизма.

Рост влияния социалистических, и социал-демократических партий, особенно в среде промышленных рабочих Западной Европы, свидетельствовал о решимости социальных низов покончить с классовой и социальной несправедливостью. Они верили в возможность построения социалистического и коммунистического общества мира, дружбы между народами и всеобщего равенства и процветания. Политическая борьба рабочего класса континентальных стран Западной Европы все в большей степени проходила поп лозунгами борьбы против капиталистических порядков и установления социалистического строя.

Однако верхи стран континентальной. Западной Европы не желали отказываться без боя от своего привилегированного – положения. Как это было на протяжении всей мировой истории, обострение классовой борьбы в Западной Европе в конце XIX века усиливало стремление правящих классов найти решение внутренних социальных проблем за счет других стран и народов. Войны между Германией и Австро-Венгрией, Германией и Францией отразили стремление различных европейских империй установить свою гегемонию в континентальной части Западной Европы. В то же время правящие круги западноевропейских стран не желали бесконечно долго мириться с отставанием от Англии. Восстановление единства Германии способствовало ускоренному экономическому развитию этой страны. В Германии, как ни в одной другой стране мира, особенно быстро развивались фундаментальные науки и наиболее передовые отрасли производства. Успехи в хозяйственном развитии Германии позволили ей укрепить ее военную мощь.

Одновременно наращивали свой военный потенциал и другие страны Западной Европы. Франция готовилась взять реванш в войне с Германией за Эльзас и Лотарингию. Австро-Венгрия стремилась расширить свои владения за счет земель балканских народов. Выдвигала свои территориальные требования в Адриатике и бассейне Средиземного моря и Италия. Всемерно наращивая свой флот, в том числе военно-морской, страны Западной Европы в то же время полагались и на научно-технические достижения океанской Англии, позволявшие сделать сухопутный транспорт не менее эффективным инструментом экспансии. Это становилось очевидным по мере того, как страны Западной Европы покрывались сетью железных дорог. В конце XIX века новый Наполеон мог бы перебрасывать по железным дорогам Западной Европы войска и военно-стратегические грузы в любом направлении.

Бурное развитие железнодорожного транспорта, появление автотранспорта свидетельствовали, что эпоха океанского развития и время мирового господства трансокеанских держав подходят к концу. Наибольшие возможности для использования железных дорог для осуществления своих экспансионистских планов имела Германия, которая после 1871 года впервые объединила в. пределах одного государства огромные ресурсы богатых немецких земель и таланты немецкого народа. План строительства железной дороги Берлин – Багдад – Басра, разработанный в Германии, означал намерение континентальной европейской державы проникнуть в традиционную сферу британского владычества.

Союз Германии и Австро-Венгрии свидетельствовал о возможности того, что попытки Наполеона начать поход на восток для покорения России, Центральной Азии и Индии могут быть повторены, на сей раз на новой, более совершенной технической основе. Такая перспектива вызывала беспокойство в английских правящих кругах. Эти настроения были отражены в 24-страничным докладе «Географическая ось истории» директора лондонской школы экономики сэра Халфорда Маккиндера, с которым он выступил в 1904 году.

В своем докладе Маккиндер предложил оригинальный взгляд на географию нашей планеты, объединив три континента (Африку, Азию и Европу) в Мировой Остров. В центре Мирового Острова, полагал Маккиндер, находится Страна-Сердцевина, территория которой в основном совпадает с полосой степей, полупустынь и пустынь от южной Украины до Маньчжурии. Границы этого региона в значительной степени совпадают с границами «внутреннего континента» Евразии, на земли которого нельзя попасть по рекам, впадающим в Мировой океан.

Правда, впоследствии Маккиндер существенно расширил границы Страны-Сердцевины, включив в ее состав также Балтийское море, судоходную часть Среднего и Нижнего Дуная, Черное море и прилегающие к ним земли, всю Российскую империю, Малую Азию, Иран и Тибет.

На окраине Страны-Сердцевины расположились две территории, по форме похожие на полумесяцы. Во внутренний «полумесяц» вошли Германия, Австрия, Индия и Китай… Во внешнем, значительно более широком «полумесяце» разместились другие страны мира, в том числе Великобритания, Южная Африка, Австралия, США, Канада и Япония.

Отправной точкой в этих рассуждениях были мысли о том, что на протяжении многих тысячелетий этот регион был родиной различных кочевых племен, время от времени атаковавших цивилизованные страны. «В течение тысячи лет, – писал Маккиндер, – многочисленные народы, передвигавшиеся на конях, приходили из Азии по широкому проходу между Уральскими горами и Каспийским морем. Они ехали по открытым просторам южной России и ударяли по Венгрии в самое сердце Европейского полуострова. Необходимость давать им отпор изменяла ход истории великих народов – русских, немцев, французов, итальянцев, византийцев, греков». По мнению Маккйндера, влияние этого фактора на развитие мировой истории было настолько велико, что он призывал «взглянуть на Европу и европейскую историю как подчиненные Азии и азиатской истории». «Европейская цивилизация, – утверждал Маккиндер, – по сути определяется исходом борьбы с азиатским вторжением».

Поскольку процессы, происходившие в указанной части Евразии, по мнению профессора, являлись определяющими для развития всемирных событий, он счел Страну-Сердцевину «географической осью» мировой истории. Этот доклад английского профессора дал рождение новому научному направлению – геополитике.

Практический вывод, который сделал Маккиндер из своих теоретических построений, гласил: «Кто правит Восточной Европой, тот господствует над Страной-Сердцевиной; кто правит Страной-Сердцевиной, тот господствует над Мировым Островом; кто правит Мировым Островом, тот господствует над Миром».

Хотя кочевые народы уже перестали угрожать мировым цивилизациям, X. Маккиндер делал из своей теории современные практические выводы, высказывая большое беспокойство по поводу объединения Германии и России. В этом случае, уверял профессор, могла произойти консолидация «огромных континентальных ресурсов для строительства военно-морского флота и создана мировая империя». Для того чтобы не допустить соединение континентальных масс Страны-Сердцевины с периферией, Маккиндер советовал британской дипломатии активно вмешиваться в европейские дела, создавая «пояс безопасности» между Германией и Россией.

Концепция Маккиндера была основана на том, что для мирового господства надо было овладеть внутренним континентом, то есть родиной большинства кочевых племен, побеждавших древние цивилизации. Лидеры Японии исходили из того, что главным условием для мировой гегемонии было установление контроля над странами древнего цивилизованного пояса. Адмирал Мэхэн считал, что, лишь овладев морями и океанами, можно властвовать над Землей. Таким образом три теории исходили из разной оценки трех географических сред, которые на протяжении нескольких тысячелетий определяли ход мировой истории. Эти теории были взяты на вооружение в различных центрах мировой цивилизации, стремившихся к установлению мирового господства. К XX веку в мире еще более возросло значение «политических силовых полей», по оценке Шпенглера, с XVIII века «дальнозорко и планомерно направляемых и управляемых из центров действиями кабинетов и крупных дипломатов». Поэтому можно уверенно предположить, что три плана установления мирового господства и сопутствующие им идеи во многом предопределили ход наиболее драматичных мировых конфликтов XX века.

Хотя неизвестно, руководствовались ли в германском генеральном штабе идеями Маккиндера, но очевидно, что общее направление действий вооруженных сил кайзеровского рейха на восточном фронте в годы Первой мировой войны в целом соответствовало движению к Стране-Сердцевине. После окончания первой мировой войны идеи британского противника Германии обрели своих почитателей среди германских ученых. Наиболее видным из них стал ушедший в отставку после поражения своей страны бывший генерал-майор кайзеровской армии Карл Хаусхофер. Став профессором Мюнхенского университета, К. Хаусхофер вместе с рядом своих коллег (Э. Обет, О. Маулль и другие) с начала 1920-х годов активно пропагандировал геополитические теории в журнале «Цайтшрифгфюр геополитик».

Развивая идеи Маккиндера, К. Хаусхофер и другие доказывали, что ради своего выживания Германия должна овладеть Восточной Европой, а затем Страной-Сердцевиной. Свои соображения профессор сумел изложить Гитлеру и Гессу, когда те находились в мюнхенской тюрьме и работали над подготовкой программной книги нацизма «Майн кампф». Благодаря Хаусхоферу территориальные׳ претензии, выдвигавшиеся нацистами, получали опору в виде теорий о «мировом порядке» и «естественных границах».

Во 2-м томе «Майн кампф», вышедшем в свет в конце 1926 года, А. Гитлер объявлял: «Мы прекращаем вечное германское движение на юг и запад Европы и поворачиваем наши взоры к землям на востоке. Мы, наконец, кладем конец колониальной и торговой политике будущего. Когда мы сегодня говорим о территории в Европе, мы можем думать прежде всего о России и пограничных государствах, являющихся ее вассалами». Эти идеи послужили руководством к действию в ходе подготовки войны против СССР.

Так как завоевание России должно было стать основополагающим событием в осуществлении германских планов мирового господства, поскольку две самые крупные мировые войны в истории человечества были во многом связаны со стремлением Германии овладеть Россией или частью ее земель, то хотя бы по этой причине понять развитие человечества без изучения истории нашей страны просто невозможно.

Часть 5
На земле Арктиды

Василий Суриков. Покорение Сибири Ермаком

Глава 35
Перед русским сфинксом

Очевидно, что попытка выделить основные этапы развития человечества поневоле требует избирательного внимания к различным странам и народам. Хотя в истории любой страны и любого народа можно найти события захватывающие и поучительные, нет никакой возможности учесть все сюжетные коллизии человеческой истории, которые разыгрались на множестве сценических площадок планеты. Сосредоточив внимание на главных сценах Земли (сухопутные магистрали, морские и океанские маршруты, а также прилегающие к ним пространства), можно упустить многие важные и драматичные события, в том числе и в таких крупных странах, как наша. Какую роль в мировой истории сыграла Россия? Когда и при каких обстоятельствах она появилась на главной исторической сцене? Была ли у нее собственная сценическая площадка, где разыгрывались неизвестные миру драмы? Сыграны ли ее роли или у нее еще есть возможность раскрыть свой талант?

Трудность понимания мировой роли России для многих ее граждан связана с тем, что Изучение ее истории в школе происходило обособленно от всемирной истории. Казалось, что история, начинавшаяся с Олега, Игоря, Ольги и других правителей Киевской Руси, не имела никакого отношения к миру, в котором в это время жили Каролинги и Капетинги, арабские халифы и императоры Сунской династии. Можно было подумать, что наша страна находилась на другой планете. Почему так излагалась история? Вызвано ли отделение истории нашей страны от мировой объяснимым желанием побольше рассказать о родине? Или же раздельное повествование о прошлом нашей страны было порождено трудностью совместить события, происходившие в России и в остальном мире?

Если же нашим педагогам было нелегко совместить отечественную историю с мировой, то как справлялись с этим иностранцы? Какое место они отводили России в мировой истории? Для этого достаточно обратиться к популярным сочинениям по мировой истории, распространенным за рубежом, а также к различным высказываниям видных иностранцев относительно исторической роли России.

Какую роль играла Россия в истории?

Обратимся к «Краткой истории мира», написанной иностранцем – Гербертом Уэллсом. Стремление автора этого популярного пособия по всемирной историй к объективности, подчеркивается тем, что писатель попытался изобразить все события на нашей планете как единый природный процесс. Начав историю мира с превращения нашей планеты из сгустка газообразной массы и появления первых животных, автор не мог достаточно подробно рассказывать об истории различных стран. И все же на страницах его книги нашлось место для подробных рассказов о философских учениях и технических изобретениях, кочевых народах и цивилизованных государствах. Только истории Соединенных Штатов с 1776 по 1865 год посвящено две главы общим объемом в четырнадцать страниц. Правлению Карла V отводится целая глава в семь страниц, при этом целые абзацы повествуют о гастрономических вкусах этого испанского короля. Даже путешествию Марко Поло посвящено две страницы.

Информация об истории России и русского народа на страницах «Истории мира» уступает по объему рассказам про Карла V и Марко Поло, а тем более различным странам и народам. Слово «русский» впервые появлялось на страницах этой истории в связи с рассказом из трех предложений о походах норманнов. В дальнейшем о России упоминается в связи с монгольскими завоеваниями, освобождением нашей страны от власти Золотой Орды в 1480 году и принятием Иваном III (1462–1505) двуглавого орла в качестве герба России (на что выделено два предложения). Далее следует десять строк об Иване Грозном и Петре I, о строительстве Петербурга, подражании Версалю в архитектуре Петергофа и использовании русскими дворянами французского языка. Пара слов о роли нашей страны в разделах Польши и двадцать строк о казаках завершают повествование о России с X по XVIII век.

История России периода наполеоновских войн изложена одним предложением: «В 1811 г. Наполеон вступил в конфликт с царем Александром I и в 1812 г. вторгся в Россию с великой армией в 600 тысяч׳ человек, которая была разбита и в значительной степени уничтожена русскими и русской зимой». Далее в четырех предложениях рассказывается о присоединении Финляндии к России, подавлении польского восстания 1830 года, и водном предложении упоминается о роли России в освобождении греческого народа. В двух предложениях пересказана история Крымской войны. («Царь России Николай I (1825–1856) стал агрессивным и двинулся на юг против Турецкой империи, стремясь овладеть Константинополем. Англия, Франция и Сардиния атаковали Россию в Крымской войне, защищая Турцию».) Роль России в Первой мировой войне и в событиях, предшествующих ей, сведена к отдельным замечаниям о стремлении Франции к союзу с нашей страной, нападении-Германии на Россию и поражении русских войск в Восточной Пруссии в 1914 году. Вся эта информация занимает не более трех строк и значительно уступает по объему рассказу о первых боевых самолетах того времени.

Лишь событиям, последовавшим после Февральской революции 1917 года, отведено заметное место на страницах мировой истории Уэллса. Однако поскольку сочинение писателя завершалось 1922 голом, то только пять лет русской истории получили более полное, хотя и сумбурное освещение. Скудность информации о России была особенно заметна на фоне замечания Г. Уэллса о том, что «подъем этой великой державы Старого Света… имеет огромное значение для судеб человечества». Добавления к тексту «Краткой истории», которые сделал сын писателя в 1960-х годах, касались событий 1922–1964 годов и были выдержаны в духе стандартных заявлений периода «холодной войны», а поэтому давали читателям мало объективных сведений о «великой державе».

На самом деле ли на протяжении почти всего действия мировой драмы Россия появлялась на главной сцене лишь несколько раз в качестве малозначительного эпизодического персонажа почти без слов? Если же Россия под конец спектакля стала играть роль заметную, хотя и неоднозначную, с точки зрения отца и сына Уэллсов, то откуда возник этот персонаж?

Правда, оценка Г. Уэллса роли России в мировой истории противоречит представлениям такого авторитетного историка, как А. Тойнби. С его точки зрения, Россия представляет, собой одну из 21-й когда-либо существовавших и является одной из 6-и сохранившихся мировых цивилизаций. Россия, по мнению А. Тойнби, это такая же особая цивилизация, как и Западная, носителями которой являются десятки стран мира.

И все же мнение Г. Уэллса нельзя сбрасывать со счетов, поскольку оно отражает характерное для многих западных наблюдателей представление о роли нашей страны во всемирной истории. Распространенность такого представления позволяет предположить, что многие западноевропейцы, не являвшиеся профессиональными историками, могли долго не замечать присутствия России на мировой сцене. Где же в таком случае находилась наша страна?

Ни в Европе, ни в Азии?

Сомнения относительно места, занимаемого Россией в историческом времени, усиливаются неспособностью многих иностранцев определить ее положение в географическом пространстве. С точки зрения О. Шпенглера, Россия не являлась европейской страной. Он утверждал: «Одно только слово «Европа» с возникшим под его влиянием комплексом представлений связало в нашем историческом сознании Россию с Западом в некое ничем не оправданное единство. Здесь в культуре воспитанных на книгах читателей голая абстракция привела к чудовищным фактическим последствиям. Олицетворенные в Петре Великом, они на целые столетия извратили историческую тенденцию примитивной народной массы». В своем перечне «христианских народов Европы» Г. Гегель не упомянул русских. Убежденный в несовместимости России и Западной Европы Астольфа де Кюстин провозглашал: «Между Францией и Россией непоколебимо стоит китайская стена: славянский язык и славянский характер». Он утверждал, что русские «немногим больше ста лет были настоящими татарами», то есть азиатами.

Для многих наблюдателей Россия была слишком «азиатской», чтобы ее признать «европейской». По утверждению Герберта Уэллса, «лишь в конце XVII века Россия перестала казаться отдаленной и азиатской для европейского ума». Впрочем, и Россия начала XX века казалась Г. Уэллсу страной, которая «была не совсем восточной, и не совсем западной».

Широкое распространение таких представлений о России приводило к тому, что вплоть до последних лет нашу страну весьма неохотно принимали в различные международные организации Европы. Однако страны Азии также не желали видеть в России «азиатскую» державу. Такое отношение проявилось, например, в нежелании афро-азиатских стран-участниц Бандунгской конференции принять нашу страну в свои ряды.

Склонность западноевропейцев видеть в России часть Азии, а азиатов воспринимать Россию как Европу создает впечатление, что Россия – это бестелесный фантом, сквозь который можно легко увидеть очертания стран, между которыми она расположена. Отношение к России как к пустому пространству проявлялось в военно-стратегических планах Германии и Японии, предполагавших разделить нашу страну между этими державами.

В то же время неоспоримая географическая принадлежность России как Европе, так и Азии приводила наблюдателей к мысли о том, что наша страна представляет некий евразийский гибрид, в котором нет четких признаков ни той, ни другой части света. «Русское искусство по сей день пребывает в «междустилье», – утверждал О. Шпенглер.

Неспособность увидеть в России черты, позволявшие ее точно охарактеризовать, проявлялась в склонности видеть в нашей стране явление нереальное, фантастическое, и изображали ее порой с помощью эксцентричных приемов. Так получалось, коша зарубежные писатели пытались перенести образы русской литературы на свою родную почву. Когда японский писатель Акутагава Рюноскэ решил написать рассказ под впечатлением повести Николая Гоголя «Шинель», то у него получилась фантасмагорическая история с участием оборотней. Пьеса Бернарда Шоу «Дом, где разбиваются сердца» с подзаголовком «Фантазия в русском стиле на английские темы» – это каскад эксцентричных и абсурдных поступков, которые совершают неправдоподобно гротескные персонажи. Казалось, что Россия воспринималась деятелями культуры Востока и Запада как страна, не укладывающаяся в рамки рационального мышления.

Многие люди за пределами нашей страны, словно следуя совету Александра Блока, пытались решить русскую загадку, но часто терпели неудачу. Разгадать российского Сфинкса оказалось не по силам видным государственном деятелям Западной Европы XX века, пытавшимся в течение долгих лет сломить Россию. Выступая на Нюрнбергском процессе, Герман Геринг признал, что, несмотря на наличие у Германии множества разведданных о Советской стране, германское руководство не сумело разгадать главной тайны: природу русского человека. Неудачу своих попыток понять Россию Уинстон Черчилль выразил в форме афоризма: «Россия – это Тайна, спрятанная в Секретном Месте и укутанная Загадкой».

Разумеется, у профессиональных исследователей Россия не вызывала такой реакции, и они не говорили о ее «междустилье», «фантастичности» или «загадочности». А. Тойнби уверенно относил российскую цивилизацию к одной из двух христианских цивилизаций. Считая, что хотя обе эти цивилизации происходят от общего корня, он полагал, что оригинальные черты российской цивилизации сложились как адекватный ответ на вызов окружающих условий. Но прав ли был А. Тойнби, видевший в России «братскую» цивилизацию Запада? Почему западные «братья-христиане» с таким же трудом понимали Россию, как и мусульмане, буддисты, синтоисты? Какие события исторического времени и условия географического пространства повлияли на формирование черт России, сделавших ее столь непохожей на другие цивилизации?