Текст книги "Откат"

Но некий червячок сомнения не переставал терзать Корзинкина. Ему смутно, подсознательно казалось, что Сергей что-то замыслил, но он никак не мог угадать этот замысел. И это сомнение наполняло душу Корзинкина некой неясной тревогой.

Корзинкин сделал паузу и задумался. Сергей тоже молчал и с затаенной насмешкой наблюдал за Корзинкиным. В кабинете воцарилось молчание.

– Хорошо, тогда давайте сделаем так, Сергей Михайлович, – сказал, наконец, Корзинкин. – Двадцать минут для вас ничего не решит, так ведь?

Вместо ответа Сергей молча кивнул головой и продолжал смотреть на Корзинкина.

– Отлично, – удовлетворенно произнес Корзинкин. – Тогда зайдите ко мне ровно через двадцать минут. Я почти уверен, что мы все с вами решим к обоюдному удовольствию. Просто мне необходимо кое-что обдумать. Договорились?

– Хорошо, – улыбнулся Сергей. – Через полчаса я буду у вас.

Поднявшись с места, он вышел из кабинета.

Корзинкин тоже поднялся и, держа в руках заявление Сергея, быстрым шагом вышел из своего кабинета.

Заперев кабинет на ключ, он воровато огляделся.

Сергея поблизости не было.

Тогда Корзинкин, вопреки своему обыкновению ходить медленным и степенным шагом, быстро, чуть ли не бегом, подошел к соседней двери и вошел в кабинет.

Это был кабинет финансового директора Алексея Максимовича Трофимова.

Тот сидел за столом и негромко разговаривал с кем-то по телефону. При виде ворвавшегося в его кабинет Корзинкина, он прикрыл ладонью телефонную трубку и вопросительно посмотрел в лицо посетителя.

– Алексей Максимович, – без предисловий начал Корзинкин. – Есть срочный разговор.

И в подтверждение своих слов положил перед Трофимовым заявление Сергея.

– Слушай, тут ко мне люди пришли, – сказал Трофимов своему собеседнику. – Я тебе перезвоню примерно через полчаса.

Он повесил трубку, взял в руки заявление Сергея и погрузился в чтение.

– Ну, вот и славненько! – удовлетворенно произнес Трофимов, закончив чтение. – Значит, все складывается, как по писанному! И в чем же дело? Ты что, сам такой мелкий вопрос решить не можешь?

В голосе Трофимова явно зазвучали нотки насмешки и презрения.

– Да ты понимаешь, Алексей Максимович, – сказал Корзинкин, глядя Трофимову прямо в глаза. – Решить-то я могу и сам, без чьей бы то ни было подсказки, но в данном случае вопрос не такой уж мелкий.

– А что такое? – настороженно спросил Трофимов.

– Во-первых, Гильман требует, чтобы его уволили сегодняшним числом, – начал перечислять Корзинкин. – Причем, немедленно. А, во-вторых, он хочет, чтобы с него списали всю материальную ответственность за всю ту технику, которая на нем числится. А это, брат, немало. Вот я и думаю: нет ли здесь какого-нибудь тайного подвоха? Не задумал ли этот поганец напоследок какую-нибудь пакость?

– Тьфу ты, мать твою за ногу! – в сердцах выругался Трофимов. – Я-то подумал, будто и правда, что-то серьезное случилось! Что ты на пустом месте волну гонишь?

– Не понял, – растерянно сказал Корзинкин. – Ты считаешь, что оборудование на шестьсот тысяч долларов – это мелочи? А если этот ублюдок напоследок спер что-нибудь?

Трофимов посмотрел на Корзинкина с плохо скрываемым отвращением.

– Тогда послушай меня, дружище, – насмешливо процедил Трофимов. – Вся эта наша полная материальная ответственность – это, брат, филькина грамота! И не стоит ни гроша. Существует закон, согласно которому четко и ясно определен перечень лиц, с которыми МОЖНО заключать договора о полной материальной ответственности3232
  Речь идет о Постановлении Министерства труда и социального развития Российской Федерации от 31 декабря 2002 г. №85 «Об утверждении перечней должностей и работ, замещаемых или выполняемых работниками, с которыми работодатель может заключать письменные договоры о полной индивидуальной или коллективной (бригадной) материальной ответственности, а также типовых форм договоров о полной материальной ответственности». Согласно этому постановлению действительно определен перечень лиц, с которыми можно заключать договора о полной материальной ответственности и расширению этот список не подлежит. (Прим. Автора)


[Закрыть]. И расширению этот список не подлежит. При этом заметь: ни тебя, ни меня, ни даже этого проклятого Гильмана в этом списке нет и в помине. Поэтому можешь сам смело принимать на себя эту материальную ответственность – эта бумажка ничего не стоит. Ну, хочешь – я возьму эту ответственность на себя: ну и что же? А теперь сам подумай и рассуди здраво. В институте все работает? Работает. Жалобы есть? Пока нет. Значит, в целом основное оборудование на месте. Пока Гильман работал на своем месте и ни о чем не догадывался, то воровать оборудование было не в его интересах. А после своего ухода он больше в институте не появлялся. И что из этого следует? Значит, максимум, что он мог сделать – это украсть несколько ничего не значащих деталей. Ну и что же? Сколько они в совокупности стоят? Ну, допустим, тысячу долларов. И что с того? Да после любой инвентаризации мы их без проблем спишем. И чем ты рискуешь, приняв на себя материальную ответственность? Да абсолютно ничем! Теперь пойдем дальше. Что он еще может напоследок накуролесить? Влезть в сеть и что-то там натворить? Но тогда он уже пойдет по уголовной статье! Но чтобы тебе было спокойнее, прикажи этому своему Стасу, чтобы он заблокировал доступ Гильмана в сеть – вот тебе и вся недолга! Ты пойми простую вещь: Гильман понял, что в этой войне ему не победить! Это мы победили! Мы с тобой заработали по полтора миллиона долларов на брата! И Гильман уже ничего не докажет! Давай рассуждать логично. Он был опасен до тех пор, пока здесь работал, потому что был единственным человеком, который мог вскрыть те откаты, которые мы с тобой получали в «Комплект-Юните». Но после своего увольнения он нам уже не страшен. И что дальше он может сделать? Допустим, он подаст в суд на твоего родственничка за то, что он и два его приятеля его избили. И что с того? Мы-то с тобой тут, с какого боку замешаны? Мы тут совершенно ни при чем! Пойдем дальше. Допустим, он раскопал наши с тобой дела с «Комплект-Юнитом». Тут я с тобой согласен: это действительно было опасно: именно поэтому мы с тобой и убрали этого козла с глаз долой, именно поэтому мы все это и затеяли! Но, уволившись, Гильман уже ничего не докажет: Штерн его просто-напросто не примет! Он подаст в суд? Пожалуйста, милости просим! Директор «Комплект-Юнита» будет молчать, как партизан на допросе, ты уж мне поверь! Ведь он не сумасшедший, чтобы свидетельствовать против самого себя! Основную массу денег мы уже получили! И сделали это через посредника, через твоего родственника, который сам – заметь! – ни о чем не догадывался! Так что увольняй своего орла смело – пусть катится ко всем чертям, к едрени матери на быстром катере!

Корзинкин внимательно слушал Трофимова, стараясь не пропустить ни единого слова. Последние слова Трофимова, казалось, убедили его. Вместо ответа он молча кивнул, разложил перед собой заявление Сергея, достал из кармана авторучку и начал медленно выводить свою подпись. Однако рука Корзинкина слегка подрагивала: видимо, он все-таки размышлял о том, что он делает и не кроется ли здесь какого-нибудь подвоха.

– Ну, и молодчина, – удовлетворенно произнес Трофимов, глядя на все происходящее. – А сейчас извини, но мне работать надо.

И вежливо, но настойчиво и бесцеремонно, он подтолкнул Корзинкина к двери своего кабинета.

Корзинкин вышел из кабинета Трофимова и огляделся. Сергей уже стоял возле кабинета Корзинкина и выжидательно смотрел на своего бывшего шефа. Вместо ответа Корзинкин протянул Сергею подписанное заявление.

Сергей прочитал резолюцию:

«Отделу кадров. Уволить с сегодняшнего числа. Материальную ответственность за оборудование принимаю на себя».

– Вы удовлетворены, Сергей Михайлович? – услышал над ухом Сергей высокомерный голос Корзинкина.

– Да, вполне, – спокойно произнес Сергей. – Надеюсь, вы тоже остались довольны.

Произнеся эти слова, Сергей развернулся и, не попрощавшись и даже не взглянув на Корзинкина, направился в отдел кадров.

Все формальности заняли не более получаса.

Он вскоре вышел оттуда, держа в руках трудовую книжку с заветной записью:

«Уволен по собственному желанию».

Выйдя из здания института, Сергей убрал в карман джинсовой куртки трудовую книжку. Подставив лицо осеннему яркому солнышку, он довольно и слегка загадочно улыбнулся.

Смертельный удар

Чем нравом кто дурней,

Тем более кричит и ропщет на людей:

Не видит добрых он, куда ни обернется,

А первый сам ни с кем не уживется.

И. А. Крылов. 1813

Спустя неделю после описанных событий около полудня в кабинете генерального директора институте Александра Леопольдовича Штерна раздался телефонный звонок.

– Александр Леопольдович, – раздался в рубке низкий голос Леры. – Вас Колотунин хочет услышать.

– Давай, – коротко и лениво ответил Штерн.

Он поднес к уху телефонную трубку.

– Я вас категорически приветствую, Александр Леопольдович, – раздался в трубке рокочущий бас заместителя директора головного предприятия Виталия Ивановича Колотунина, с которым Штерна связывали теплые дружеские отношения.

– Привет, Виталий Иванович, привет, дорогой, – голос Штерна излучал добродушие и искреннюю радость. – Рад тебя слышать, дружище!

– Слушай, Александр Леопольдович, – произнес Колотунин. – Мне тут на досуге твой сайт показали. Ну что могу сказать – ты, конечно, молодец!

– Стараемся, Виталий Иванович, стараемся, – довольно улыбнулся Штерн. – Ну а что же вы хотите – сейчас время такое: каждая солидная организация должна иметь свое представительство в Интернете!

– Да я уж вижу! – уважительно промолвил Колотунин. – И ты вдвойне прав: сейчас такое время, когда с помощью информационных технологий можно очень многое сделать! Вот ты и сделал, просто слов нет! Надо же – за неделю рейтинг сайта вон как взлетел: в первые строчки поисковых систем, о как! Да вот только вопросец один у меня к тебе имеется.

– Какой вопрос? – спросил Штерн, довольно улыбаясь.

– Ты часом местом работы не ошибся? – спросил Колотунин на этот раз уже серьезно. – Ты ничего не перепутал?

– Ты это о чем, Виталий Иванович? – озадаченно спросил Штерн. Он в самом деле ничего не понимал.

– Ты не забыл, что работаешь генеральным директором проектного института, а не гей-клуба? – ядовито спросил Колотунин. – Нет, разумеется, твои сексуальные предпочтения – это твое личное дело: я в это вмешиваться не собираюсь, трахайся, с кем хочешь и где хочешь. Но зачем все это грязное белье напоказ выставлять-то, а?

– Не понял, – растерянно пробормотал Штерн. – Вы это… сейчас что имеете в виду, Виталий Иванович?

– Что имею, то и введу, – передразнил Штерна Колотунин. – На кой черт ты свои похождения туда выставил? Потом: я сам, конечно, не святой. И водочку пополам с коньячком тоже, как и ты, сильно уважаю. Но на хрена же ты фотографии нашей последней пьянки на сайт поместил?! Тебе что: похвастаться больше нечем? И мою фотку ты на кой хрен туда впиндюрил? Зачем тебе это понадобилось?

Колотунин уже не говорил, а кричал.

– Я не понимаю вас, Виталий Иванович, – Штерн засуетился: впервые в жизни он не понимал, о чем идет речь. – Я месяц назад смотрел наш сайт – там все нормально было…

– Ну, ты красавец! – Колотунин задохнулся от возмущения. – Я теперь вижу, что в свое время сделал ошибку, когда при назначении генерального директора института на тебя, дурака, поставил. Ты ж не контролируешь ситуацию, не видишь того, что у тебя под носом делается. Вся эта байда у тебя на сайте уже неделю болтается! Вся страна уже неделю этим дерьмом любуется. Неудивительно, что рейтинги вверх ползут: все хотят лично убедиться, что генеральный директор крупнейшего в стране института – банальный гомик! Ладно, изображения того, как ты каких-то козлов в задницу трахаешь – это твое дело! То, что ты своего заместителя в задницу имеешь – ну это в принципе тоже нормально: имеешь право! Но ты вообще смотрел на то – ЧТО там у тебя на сайте размещено? Ты вообще понимаешь – ЧЕМ это пахнет? Тебя ж, идиота, в порошок сотрут! Учти, я тебя отмазывать не стану – даже и не надейся!

– Виталий Иванович, – голос Штерна начал дрожать. – Я немедленно лично во всем разберусь и через час вам обо всем доложу.

– Доложи, доложи, – язвительно пророкотал Колотунин. – То, что ты доложишь, я не сомневаюсь. Но вот то, что это художество тебе с рук сойдет, я сильно сомневаюсь. Ладно, о чем с тобой сейчас говорить… Разберись – и сразу звони. А пока что – бывай, до скорого!

Колотунин повесил трубку. В его голосе явно сквозила издевка и возмущение.

Штерн включил компьютер. Он плохо разбирался во всех компьютерных премудростях и в случаях, когда в этом возникала необходимость, всегда обращался к своей секретарше, но в этот раз решил сделать все сам. После некоторых безуспешных попыток, он вошел на сайт института и пробежался по ссылкам.

В эту минуту в кабинет вошла Лера Малышева.

– Александр Леопольдович, – начала она и осеклась.

Штерн не отвечал. Глаза его налились кровью. Кровь поднималась по раздутым жилам его бычьей шеи, лицо напрягалось, мышцы сжались от бешеной ненависти, заполнившей его до краев. Лера, как завороженная, смотрела на компьютер, словно оттуда исходили некие неведомые и таинственные волны.

– Александр Леопольдович, – неуверенно повторила Лера.

Штерн поднял голову и посмотрел на нее.

– Пошла на х…, сука, б… дь! – неожиданно заорал Штерн.

Он схватил со стола папку с бумагами – первое, что попалось ему под руку – и со всего размаха запустил им в Леру. Та инстинктивно пригнулась, пулей вылетела из кабинета и с шумом захлопнула дверь.

Штерн машинально схватил со стола хрустальную пепельницу и запустил ею уже в закрытую дверь: вдогонку Лере. Пепельница с грохотом и звоном разлетелась на множество сверкающих осколков. Затем снова уставился в экран. Глаза его яростно сверкали, потом помутнели от бессильной ненависти.

Впрочем, было, от чего прийти в ужас.

Внешне сайт остался точно таким же, как и задумывался изначально. Правда, на главной странице логотип института несколько изменился: вместо привычного названия «НИИГАЗ» красовалась надпись: НИИ «Унитаз». Вместо газовой горелки радужный голубой огонек вырывался из веселенького унитаза в игривый голубой цветочек.

Но это было далеко не самое страшное: стоило перейти по любой ссылке, то зрелище открывалось поистине незабываемое.

В разделе, посвященном руководству института, на самом видном месте красовалась фотография Штерна в полном неглиже. На следующих фотографиях были запечатлены половые акты Штерна с каким-то мужчиной. Лица пассивного партнера Штерна не было видно, но Александр Леопольдович не сомневался в том, что это был Стас. Наверняка, кто-то сделал эти снимки в клубе «Инмэн»: Штерн сразу же узнал это по внутреннему интерьеру помещения. На следующем фото был изображен Корзинкин в момент совокупления со Штерном. Не узнать обоих участников этого пикантного процесса было просто невозможно! Фотографии остальных заместителей Штерна, хотя и были в одежде, но, тем не менее, выглядели не менее живописно. Очевидно, эти фотографии были взяты с какой-то корпоративной пьянки, потому что вид был потрясающий. Корзинкин красовался в совершенно пьяном виде, с ухмыляющейся физиономией и корчил идиотские рожи. На другой фотографии тот же Корзинкин валялся весь в грязи, уткнувшись мордой в салат. Административный директор Толкунов, будучи не намного трезвее окружающих, нагло лез под юбку Лере. Да, неведомый папарацци потрудился на славу: все фотографии из серии «садо– мазо– скотоложество» или «топ-менеджмент института на лоне природы» были отличного качества. Не узнать любого из высших руководителей института было просто невозможно!

Раздел «О фирме» поверг Штерна в состояние глубочайшего шока. Мало того, что неведомый вредитель выложил на всеобщее обозрение номера счетов института и копию текущего баланса: это, в конце концов, открытая информация. Но кроме этого на самом видном месте красовались номера расчетного и дебетового счетов самого Штерна и высших руководителей института. Пройдя по ссылке «Контакты» Штерн увидел, что списки паролей и соответствующие им адреса электронной почты, а также номера кредиток и пароли к ним оказались также доступны любому желающему.

– Ни хрена себе, – покрутил головой ошарашенный Штерн. – Бляха муха, япона мать… Это какая же сволочь устроила подобное?

Когда же Штерн увидел имена, телефоны и электронные адреса директоров своих собственных оффшорных компаний на Кипре и отсканированные копии паспортов топ-менеджеров института и виз со всеми конкретными датами, у него закружилась голова. Он зажмурился, словно старался прогнать от себя как можно дальше это страшное видение. В эту минуту ему больше всего на свете захотелось, чтобы все происходящее оказалось просто сном, дурным сном, который сейчас исчезнет, растворится. Ну, конечно же, такого просто не может быть! Надо только покрепче зажмуриться… Нет, не так: надо еще крепче. А потом резко открыть глаза – и все исчезнет. Ну, давай же, просыпайся, сукин ты сын! Убирайся прочь, проклятое наваждение, уйди в небытие! Я просыпаюсь, просыпаюсь, ПРОСЫПАЮСЬ!

Мысли Штерна прервал телефонный звонок. Словно в полусне, он снял трубку.

– Алло, Александр Леопольдович, я тебя приветствую, – раздался в трубке голос Антона Исаева.

Внутри у Штерна что-то оборвалось. Исаев был куратором института из ФСБ, но на самом деле, попросту говоря, банальной «крышей». Так, значит, и он уже увидел эту пакость.

– Слушаю тебя, Антон Юрьевич, – Штерн попытался изобразить в голосе радушие, но у него это плохо получилось. – Сколько лет, сколько зим…

– Слушай внимательно, Шура, а не сношай мне мозги, – грубо перебил Штерна Исаев вместо обычного приветствия. Он сразу же заговорил резко, и этот жесткий недружелюбный тон моментально вернул Штерна в реальный мир. – Я, понимаешь, сейчас смотрю сайт твоей гребаной богадельни и нахожусь в мучительных раздумьях: сразу тебя пристрелить или же дать тебе немного помучиться и продлить удовольствие? Ты вообще как: от природы такой чудак на букву «м» или ты так искусно прикидываешься и косишь под порядочного человека?

– А что такое? – Штерн из последних сил попытался изобразить в своем голосе оскорбленное удивление. – Что тебе на нашем сайте так не понравилось?

– Что не понравилось? – Исаев расхохотался. – Нет, это просто потрясающе! Слушай, Александр Леопольдович, а ты свой сайт хотя бы иногда просматриваешь? Ты когда последний раз туда заглядывал?

– Честно говоря, неделю назад смотрел, – Штерн из последних сил изобразил в голосе искреннее недоумение. – Ты толком объясни: что там такого нехорошего, что вызвало у тебя такое возмущение. Ты только скажи – мы сразу исправим.

– То, что ты исправишь, я в этом ни на секунду не усомнился, – ядовито ответил Исаев. – И в том, что ты кретин, я теперь тоже убежден. Твою в бога душу мать – ты, вообще хотя бы иногда вникаешь в дела своей конторы?! Ты что же, п…р гнойный, делаешь?! Ты что творишь, страус беременный?!

Штерн не нашел, что ответить

– Короче, будет так, – Исаев сменил тон: теперь он говорил сухо, коротко и жестко. – Просмотри свой хренов сайт повнимательнее – это тебе вместо клизмы для мозгов будет. С перчиком и пургеном одновременно. И чтобы к концу дня это все гребанное безобразие я больше никогда в жизни не видел. Разбирайся, как хочешь, но даю тебе задание: всю эту погань немедленно убрать. Иначе – сам понимаешь. А когда уберешь – вот тогда потом мы с тобой разговаривать будем, и выясним: откуда у тебя такой компроматик и на кой ляд ты его собирал, придурок лагерный! И то – КАК мы с тобой будем беседовать – это уж от тебя зависит: насколько быстро ты всю эту хрень уберешь и какие объяснения своим действиям ты нам предоставишь. Впрочем, нет… Погоди-ка… Нет, ты пока что ничего не убирай. Через полчаса к тебе придет от меня один человечек и он сам во всем тут разберется.

– Человечек, – растерянно повторил Штерн. Даже сидя в кресле, он почувствовал, что колени его задрожали. К горлу противной волной подкатил страх. – А… это… зачем?

– Затем, что после всего этого содома тебе, барану, веры нет ни на грош! – жестким тоном ответил Исаев. – Да, заплатишь ему столько, сколько он тебе скажет – и без фокусов тут. Он тебе все скажет, что надо делать. А с тобой я потом поговорю: после того, как он мне все материалы представит. Тогда и решим, что с тобой, козлом, делать будем. Я все сказал.

И в трубке раздались короткие гудки.

Штерн снова зажмурился и несколько секунд сидел не шевелясь. Но когда он воровато приоткрыл глаза, видение не исчезло. Более того, опасливо ткнув в ссылку «Деятельность института», генеральный директор почувствовал, что кресло под ним зашаталось. Потолок потерял свои четкие очертания и поплыл куда-то вдаль, словно табачный дым. Шум за окном превратился в неясный и далекий гул.

В этом разделе был список файлов. Но при первом же внимательном взгляде на этот список, Штерн понял, что это был его приговор. Приговор окончательный, бесповоротный и не подлежащий обжалованию. Это была высшая мера.

Там был список файлов компромата на местную администрацию и губернатора, фамилии тех кто, берет взятки в местном ФСБ с их фотографиями, а также суммы взяток и конкретные даты их выплат.

Ну, и тому подобные другие «невинные» мелочи.

В разделе «Высший менеджмент» информация была еще интереснее – по крайней мере, для самого Штерна. Это был полный перечень договоров и откатов по этим договорам: всем заместителям Штерна, включая и его самого. С конкретными датами и фирмами – вплоть до номеров платежных поручений. И конкретные суммы выплат наличными деньгами.

Эта информация произвела на Штерна эффект холодного душа и удара кувалдой одновременно. Он едва не подавился собственным бешенством. То, что сам Штерн имел с помощью откатов огромные деньги, это для него самого новостью не было. Он считал это, как нечто само собой разумеющееся.

За годы руководства институтом, несмотря на то, что фактическими его владельцами были люди из Москвы, Александр Леопольдович привык смотреть на организацию, как на свою собственность. И тот факт, что с огромного строительства полигона института ему в карман стекались громадные деньги, в глазах Штерна было нормальным явлением. Он искренне не считал, что совершает нечто предосудительное. По сравнению с этими деньгами те откаты, которые взяли себе Корзинкин с Трофимовым, были, словно капля в море. И Штерн считал это нормальным. Но теперь сам факт того, что кто-то кроме него позволил себе то же самое, поразили Штерна до глубины души.

Он счел это воровством из собственного кармана.

Штерн смотрел на экран компьютера и видел его словно в перевернутый бинокль. Хотя Александр Леопольдович знал, что стоит ему просто протянуть руку, и он сможет дотронуться до монитора, пощупать клавиатуру, мышку, но иллюзия была полной. Компьютер со страшной информацией находился где-то далеко-далеко. Как будто он стоял не рядом с ним на шикарном столе, а на другом конце света. Но Штерн очень хорошо его видел. Генеральный директор еще не мог проанализировать всю ситуацию с самого начала, но подсознательно уже понимал, что где-то допустил серьезный промах…

Где же именно?!

Звук очередного телефонного звонка разорвался в мозгу Штерна, словно граната. Череп сдавило словно обручем, перед глазами поплыли круги. Будто бы завороженный, Александр Леопольдович смотрел на телефонный аппарат, как будто оттуда исходили неведомые и невидимые волны, гипнотизирующие его, Штерна, как удав кролика. Словно сомнамбула, он машинально протянул руку и взял трубку.

– Слушаю, – Штерн отчаянно, из последних сил, пытался унять в голосе предательскую дрожь.

– Привет, Александр Леопольдович, – раздался в трубке приятный низкий мужской голос. – Рад, конечно, тебя слышать, но разговорчик к тебе имеется деликатный, серьезный и, полагаю, не совсем для тебя приятный.

– Привет, Матвей Ильич, – ответил Штерн. В его голосе уже звучала унылая безнадежность: звонил прокурор области Руденко. – Чем могу помочь?

– Да уж и не знаю, как сказать, – добродушно промолвил Руденко. – Ты только мне сразу скажи: может, я тебя когда-то в прошлом обидел чем-нибудь? Или ты на место нашего губернатора метишь?

– А что такое? – спросил Штерн. Он сразу все понял: в прокуратуре тоже просмотрели этот проклятый сайт. Все, теперь уже нет выхода. Теперь уже точно конец.

– Да тут, понимаешь, наши ребятишки сайт твоего института просмотрели, – ответил Руденко. – А когда посмотрели, то не на шутку и весьма удивились.

– Извини, Матвей Ильич, – твердо ответил Штерн. – Мне уже позвонили и мы сейчас с этим разбираемся. Честное и благородное слово тебе даю: это не моих рук дело. Кто-то наш сайт взломал. Все это монтаж, подтасовка фактов, ложь и клевета чистой воды, честное слово! Во всем этом нет ни слова правды, мамой тебе клянусь!

– А вот тут ты по большому счету, Александр Леопольдович, не совсем прав! – засмеялся Руденко. – Я, как только увидел все это безобразие, то сразу же дал задание своим ребятишкам проверить все эти материалы на подлинность. И выводы получились совершенно однозначные и весьма любопытные: все эти материалы абсолютно подлинные, ты уж мне на слово поверь! Все правда: от первой до последней буквы. Каждая фотография – подлинная, в этом вопросе ты можешь нисколько не сомневаться! Хотя, в принципе, мне по большому счету совершенно безразлично: с кем и когда лично ты трахаешься! Сношай ты хоть трипперных игуанодонов – это, брат, твое интимное и сугубо личное дело! Лично ты не в моем вкусе – наверное, с годами теряешь сексапильность, ну, да с этим уже ничего не поделаешь: годы, братец ты мой, годы! Поэтому я на твою честь и задницу не претендую: не переживай и не надейся, дружище.

В голосе Руденко звучала явная издевка.

– С другой стороны, я не исключаю, что к тебе могла попасть такая информация, – продолжал Руденко. – В конце концов, ведь не на необитаемом же острове мы живем, в самом-то деле! Но ведь ты, Александр Леопольдович, мужик-то вроде бы неглупый и должен понимать, КАК с такой информацией надо обращаться! Хранить такие вещи, мой сладкий, надо гораздо более тщательно, нежели ты оберегаешь невинность своей нежно любимой дочери!

Руденко перевел дух и сделал короткую паузу. Штерн молчал: его горло словно перехватила невидимая петля. Слова куда-то разом улетучились, перед глазами плыли багровые круги, пульс в висках бешено стучал и каждый удар сердца отдавался в мозгу Штерна, словно стук метронома, отсчитывающего последние минуты его успешной, но – увы! – уже прошлой жизни.

– Поэтому вот то, что ты ненужную информацию у себя на сайте разместил – это, родной ты мой цыпленок, сделал большую ошибочку, – на этот раз голос Руденко выражал осуждение и сожаление. – Поэтому, давай, дорогой, мы так с тобой договоримся. Ты дай команду своим архаровцам, чтобы всю эту ерунду они убрали как можно быстрее. А завтра я тебя жду у себя в кабинете, и мы с тобой спокойно и тихо потолкуем. И вместе подумаем: что теперь с этим со всем делать? Ну, и с тобой что теперь делать заодно… Плюс ко всему ты мне, кстати, объяснишь: откуда у тебя такая информация, кто тебе ее дал и для каких таких загадочных целей ты ее у себя на компьютерах хранил в открытом доступе? Договорились, мой хороший?

– Ага, договорились, – машинально ответил Штерн.

– Ну, вот и умница! – удовлетворенно проворковал Руденко.

И в трубке раздались короткие гудки.

Штерн некоторое время тупо держал телефон в руке. Посмотрев на свои дрожащие руки, он повесил трубку и чисто механически провел ладонью по лицу, ощупывая его, словно слепой. Компьютер и вся обстановка в кабинете вновь оказался на месте, рядом, но все было уже каким-то иным. Все это было из того, другого мира, который остался за невидимой чертой времени, навсегда отделившей его, Александра Леопольдовича Штерна от красивой и стабильной, но теперь уже прошлой жизни.

И весь этот ужас усугублялся осознанием собственного бессилия. Исаев запретил ему что-либо предпринимать. Он даже не мог дать команду немедленно убрать эту убийственную информацию и теперь, словно приговоренный к смертной казни, он должен сидеть и ждать, когда явится этот таинственный «человечек» с непонятными полномочиями. Что он будет делать? Исследовать, кто все это сделал? Или же просто достанет пистолет и пустит ему, Александру Леопольдовичу Штерну, пулю в висок, имитируя самоубийство?

Штерн открыл ящик стола, вынул оттуда сигару. Взяв в руки нож, он отрезал кончик дорогой сигары и закурил. Потом встал, подошел к бару. Открыв дверцу, он достал початую бутылку дорогого виски, налил себе бокал и, отхлебнув, вернулся на свое привычное место.

Лень и истома охватили его, он не мог заставить себя думать, анализировать, искать ошибку и выход. Он снова взял в руку бокал и сделал большой глоток.

Что же теперь делать?

Он пришел к финишу.

Либо немедленно удалить эту страшную информацию со всеобщего обозрения и впоследствии осторожно выяснить: кто, кроме Колотунина, Исаева и Руденко видел эту информацию – либо самоубийство. Третьего не дано.

Он вспоминал.

Шикарная квартира. Огромная дача с широкими деревянными лестницами. Сад, лужайка перед домом. Дочка играет в песочнице. На изящном столике в тени винограда составлены бутылки с элитными напитками и его любимые сигары. Рядом сидит он, Александр Леопольдович Штерн в кресле-качалке…

Женщины…

Любовницы…

Достаточно лишь намека, чтобы одежды слетали с самой прекрасной женщины мгновенно…

Все это ему доступно.

Власть… Богатство… Наслаждения…

Это было.

Но где же все это теперь?

Обладая практичным и трезвым умом, Штерн, разумеется, понимал, что размещение такого убийственного компромата на сайте института – это, скорее всего, просто злая выходка какого-нибудь хакера. Если бы его хотели шантажировать, то вряд ли это сделали бы просто так, без предупреждения, без переговоров. Если бы это был бы шантаж, то, по крайней мере, неизвестный шантажист вначале позвонил бы и потребовал выкуп. С другой сторону, кто же осмелится шантажировать его ТАКОЙ информацией?! Надо быть либо законченным клиническим идиотом, либо очень большим и сильным человеком, чтобы рискнуть играть с такими вещами. Шутка ли: компромат на высших руководителей области, на сотрудников спецслужб!

Такими вещами не играют…

Значит, тот, кто все это затеял, просто не знал цену всей этой информации!

А, возможно, напротив: слишком хорошо знал. Следовательно, в этом случае это был целенаправленный убийственный удар с целью разом уничтожить генерального директора.

Штерн сжал кулаки с такой силой, что ногти вонзились в ладони. Словно собрав в кулак всю свою выдержку, все остатки воли, Штерн еще раз внимательно просмотрел материалы на сайте и глубоко задумался.

Кто же может быть заинтересован в том, чтобы такой компромат появился? Штерн знал, что на его место метят многие и в том числе его приближенные – даже те, которых он сам же и вытащил «из грязи в князи». Он перебрал в уме всех своих заместителей. Нет, не сходится. Слишком уж трусливы и ничтожны все его заместители для того, чтобы рискнуть не то что разместить такой компромат в открытом доступе, но даже читать его! Тем более что все они непроходимо тупы в вопросах вычислительной техники и сами, без посторонней помощи осуществить подобную головокружительную операцию просто-напросто не в состоянии. А привлекать еще кого-либо они побоятся!