Текст книги "Откат"

– Я думаю, теперь пора нам навестить этот самый «Инмэн», – произнес Алексей. – Надо посмотреть их сервер: вполне возможно, что там будет развитие темы.

– Разумно, – поддержал друга Симаков. – Что скажешь, Серега?

– В принципе, можно попробовать, – задумчиво сказал Сергей. – Самое главное – это найти их сервер, а дальше – дело техники. Обычно такие богемные граждане экономят на сисадминах, поэтому сломать их вряд ли будет слишком сложно. Но вот найти… Впрочем, попробуем.

Он оказался прав: менее чем через час он вошел на сервер «Инмэна».

– Ну и что там? – с любопытством спросил Мамонтов. – Что нам звезды… тьфу! – компьютеры говорят?

– Да пока что ничего не говорят, – медленно пробормотал Сергей. – Пока что ничего интересного не вижу… Так, что тут у нас? Ну, здесь игрушки для секретутки, это не интересно… Это что? Это у нас гороскопы: тоже не представляет интереса. А тут? Бухгалтерия… Ладно, на всякий случай скопируем к себе, а потом… поглядим в более спокойной обстановке… Так, мужики, а вот это уже интереснее!

Все столпились за спиной Сергея.

– Что нашел? – спросил Кулагин.

– Интересная вещь, – Сергей откинулся на спинку стула и с восхищением посмотрел на экран. – Оказывается, для того, чтобы попасть внутрь этого клуба, надо было купить карточку наподобие кредитной: карточку с магнитной полосой. Они продавали карточки на одно, пять, десять посещений и ВИП-карточки на год. Но на самом деле это весьма и весьма хитрая карточка: она не просто давала право на проход внутрь, но и фиксировала проход в разные помещения этого клуба. Причем, фиксировалось все: и время входа, и время выхода. А также фиксировались заказы в ресторане. Поэтому, можно достаточно легко выяснить, как и когда пересекалась наша сладкая парочка.

– И как же она пересекалась? – практически одновременно воскликнули Толстов, Мамонтов, Бочкарев и Симаков. Посмотрев друг на друга, они на несколько секунд замолчали, а потом рассмеялись. – У дураков всегда одинаковые мысли.

– Забавные дела творятся на белом свете, – изумленно воскликнул Сергей. – Да, братва, бывает же…

– Да говори ты толком, не тяни, – недовольно проворчал Кулагин. Он взял сигарету, отошел в сторону и закурил.

– И вот что мы имеем, – произнес Сергей. В его голосе звучало торжество. – Во-первых, и у Стасика, и у Леопольдыча были ВИП-карты. Обе они были оплачены в одно время и одним человеком. И этот человек – Александр Леопольдович Штерн. Но дальше будет интереснее. Время посещения этого клуба у Штерна и у Стаса практически всегда совпадает. Правда, были случаи, когда каждый из них посещал этот клуб самостоятельно, без партнера, но в двух третях случаев они были вместе.

– О как! – удивился Бочкарев. – Ядрена Матрена… Чем дальше в лес, тем толще и наглее партизаны. Остается выяснить, что же их так связывало в этом клубе?

– Леша, ты не поверишь, но и на этот вопрос есть ответы, – ответил Сергей. Было видно, что он с трудом сдерживает смех. – Я не случайно сказал, что с помощью данной карточки можно отследить не только время входа в клуб и выхода из клуба, выяснить, что он заказывал, как оплачивал, а также отследить внутренние перемещения человека. Так вот, во-первых, Штерн и Стасик, когда были вместе, то всегда сидели за одним столиком. И больше никого за этим столиком не было. Потом я посмотрел их заказы – и в буквальном смысле обалдел: дорогие коньяки, французские вина, черная икра, омары, лангусты… И каждый раз счет за ужин тянул на весьма кругленькую сумму: каждый заказик тянет больше, чем месячная зарплата этого ушлепка Стаса – раза эдак в два-три! А, во-вторых, спустя некоторое время они уходили «в номера»: оказывается, в этом пикантном заведении есть маленькие уютные комнатушки. Я даже нашел несколько фотографий внутреннего интерьера. Короче говоря, если парочке клиентов неожиданно приспичило потрахаться, то все к услугам клиентов. И – надеюсь, вы уж догадались! – Штерн и Стасик посещали в одно и то же время одни и те же номера. Причем, одновременно и входили туда – и выходили оттуда… Вот вам и загогулина, блин!

В комнате воцарилось молчание.

– Не понял, – растерянно проговорил Толстов. – А что они там… это… того… делали?

Сергей расхохотался.

– Но дальше – совсем интересное кино получается, – с трудом выдавил из себя Сергей сквозь душивший его смех. – Оказывается, эти красавцы из «Инмэна» делали фото– и видеосъемки всего – как бы это помягче выразиться? – процесса. И эти фото они у себя хранили. Причем, судя по тому, насколько четко все было структурировано, можно с уверенностью сказать, что процесс наблюдения за клиентами и сбор компромата у них был поставлен на широкую ногу не по-детски! И вот вам, пожалуйста: фотографии всех участников действа!

Сергей щелкнул клавишами и повернул монитор к ребятам.

Изумленному взору ребят предстала фотография Штерна в обнимку со Стасом. Оба были одеты, но страстные объятия и поцелуи обоих не оставляли никаких сомнений в том, что должно произойти дальше. Сергей снова щелкнул мышкой. На следующей фотографии они оба были уже без одежды.

Картинки сменяли друг друга.

Все было понятно без дополнительных разъяснений.

– Твою мать… Так это что же получается? – ошарашено промолвил Кулагин. От неожиданного известия он с трудом выдавливал из себя слова. – Это ж что выходит? Получается, что твой генеральный и этот сопляк… они… того… «голубые», что ли?

– Виталя, есть один старый еврейский анекдот, – пробормотал Сергей. Он был удивлен своим открытием не меньше Виталия. – Встречаются два еврея. Один другому говорит: слушай, Моня, а ты знаешь, что наш Изя – таки педераст? Да шо ты говоришь, возопил Моня. – Он шо, взял у тебя в долг много денег и теперь не хочет-таки отдавать? Нет, Моня, нет! Изя – он педераст в хорошем смысле этого слова!

Все засмеялись.

– Ты хочешь сказать, что ваш генеральный и Стас – они в «хорошем» смысле этого слова? – ухмыльнулся Бочкарев.

– Да выходит, что так, – пробормотал Сергей. Он был изумлен не меньше остальных. – Получается, что Штерн и Стас – любовники…

Откат

В ком есть и совесть и закон,

Тот не украдет, не обманет,

В какой бы нужде ни был он;

А вору дай хоть миллион —

Он воровать не перестанет.

И. А. Крылов. 1811

Ребята молчали, ошарашенные такой неожиданной новостью.

Сергей первым пришел в себя: он подошел к кушетке, взял в руки гитару, стоявшую возле нее в углу, сел на табуретку, взял пару аккордов и запел:

 
Огней так много золотых
У клуба сексуального
Парней так много голубых,
А я люблю нормального,
 
 
А он примерный семьянин,
Его жена – красавица,
Я с ним бы справился один,
Но с нею мне не справиться!
 
 
Ему скажу я шепотком,
Что оба мы нормальные,
Давно уж стали большинством
Меньшинства сексуальные!
 

Последние слова песни заглушил громкий хохот.

– Смех смехом, но все это мне кажется либо сном, либо какой-то мистификацией, либо капитальной подставой, – сказал Сергей, отложив гитару. – Несмотря на то, что мы сейчас увидели, я все равно не могу поверить в то, что Штерн – «голубой». И в отношении Стасика у меня те же сомнения.

– Это по каким же причинам? – спросил Симаков. – Тебе что, этих фактов мало? Ты на фотографии еще не насмотрелся? Что же тебе в таком случае еще нужно? По-моему как раз тут все ясно, как Божий день!

– По многим причинам, – объяснил Сергей. – Во-первых, Штерн женат. К тому же, женат второй раз. Кстати, его вторая жена числится в отделе у этой обезьяны с гранатой Ивкиной. Зовут ее Иветта Юрьевна Штерн, формально сейчас она находится в отпуске по уходу за ребенком. Во-вторых, у Штерна две любовницы: его секретутка Лера Малышева и эта дурища Леночка Маташова. Об этом в институте не знает только ленивый. В-третьих, у него полным-полно внебрачных детей. Об этом тоже всем в институте известно. Например, работает у нас несколько дам. И их имена я тебе могу назвать хоть сейчас, хотя вряд ли это о чем-то тебе скажет. Так вот, их всех объединяет одно: у них дети – от Леопольдыча. Кстати, я несколько раз видел этих байстрюков: внешне – копия Штерна. А, в-четвертых, о любовных похождениях Штерна с нашими институтскими дамами ходят легенды. Знаете, как его иногда за глаза называют? Бык-производитель! Так что, господа гусары, версия о том, что такой ловелас и половой гигант, как Леопольдыч, является «голубым» представляется мне весьма и весьма сомнительной. Что же касается Стаса, то у него в институте девчонка есть – это я знаю точно! Более того, это уже его вторая девчонка: первая тоже в нашем институте раньше работала! О том, что у него к ней не просто платонически-романтические чувства – уж кто-кто, а я-то это знаю доподлинно!

– Это откуда же? – ехидно заметил Бочкарев. – Ты часом не со свечкой стоял? Или, может быть, ноги придерживал? А, я знаю: советы давал! Вот прямо взял «Кама-Сутру» – и начал лекции читать!

Все засмеялись.

– Ну, за ноги я никого не держал, – усмехнулся Сергей. – Но полгода назад у нас произошел один забавный случай. Я обычно прихожу на работу пораньше – чтобы работу серверов проверить, чтобы убедиться, что все нормально… И вот прихожу я в помещение, а там – будто Мамай прошел: пустые банки из-под пива, использованные презервативы… Одних банок из-под пива «Балтика» номер семь – как раз семь штук и оказалось. Ну, вы поняли. Ничего понять не могу: вчера, вроде, уходил – все нормально было. Правда, накануне, когда я домой убывал, в помещении Стас оставался. Я еще ему сказал: мол, ты тут закрой все, на сигнализацию поставь. Он мне: дерьмо вопрос, все сделаю! А сегодня, короче говоря, картина маслом: будто у нас либо фугасная бомба разорвалась или сражение произошло! И тут этот Стас заявляется. Я его спрашиваю: мол, что сие означает? А он ухмыляется: мол, извините, Сергей Михайлович (он со мной на «вы» – все-таки разница в возрасте и в квалификации!), тут вчера ко мне девчонка моя пришла, ну и мы тут… Мол, сами понимаете, дело молодое! Я ему тогда выдал по самое «не балуйся»: типа, на улице можешь хоть половину города перетрахать и все запасы пива выдуть, а в помещении нечего подобные оргии устраивать! Кстати, забавно получается: сам Стас пиво жрет в помещении не по-детски, а меня же в пьянке и обвинил! Ну, да не в том дело! Весь фокус в том, что он ведь не с парнями любовью в офисе занимался! Поэтому что-то тут не сходится, братцы!

– Да не скажи, дружище, – покачал головой Толстов. – Я хоть и не психиатр, но за более чем десять лет работы в школе поневоле станешь и психиатром, и психоаналитиком, и сексопатологом, и наркологом, а заодно и санитаром в сумасшедшем доме – причем, все в одном флаконе. Поэтому вот что я тебе скажу. Когда человек стремится к чувственным наслаждениям, то это становится чем-то вроде наркотика. Кстати, именно так и подсаживаются на наркотики, именно так спиваются, именно так и начинают курить: вначале – кайф, потом хочется еще, потом еще и так далее. И человек уже не замечает, как он попал в зависимость от наркотика. Человеку нужна радость в жизни, необходимы положительные эмоции. Но если их нет или мало, то человек подсознательно ищет положительные эмоции, кайфа, если угодно. Так вот, Серега, с сексом дела обстоят точно так же. Ты сам сказал, что этот твой Леопольдыч перетрахал почти всех баб в институте. Для него секс стал самым настоящим наркотиком. Но ему баб уже не хватает: хочется большего, чего-то нового! И Стас стал для него тем самым новым неизведанным ощущением. Поэтому, даже если мы проигнорируем очевидные факты, то логическое объяснение такому неожиданному повороту событий тоже налицо.

– Сашка прав, – произнес Володя Мамонтов. – В мировой истории масса подобных примеров. Именно так получаются насильники и педофилы (хотя и не всегда). Возьмите, к примеру, того же Калигулу…

– Пожалуй, я тоже согласен и с Саней, и с Володей, – задумчиво пробормотал Кулагин. – Все сходится, эти два клоуна – любовнички…

– Хорошо, насчет Штерна вы меня убедили, – возразил Сергей. – Но как тогда вы объясните «голубизну» Стаса? На пресыщенного жизнью он явно не тянет: ему сейчас всего-навсего двадцать лет.

– Что же касается твоего Стаса, то и этому есть разумное логическое объяснение, – объяснил Толстов. – Я уже сталкивался с подобными молодыми людьми, для которых главный жизненный принцип – это отсутствие любых принципов вообще. Я бы назвал это «психологией проститутки». Ради своей сиюминутной материальной выгоды он может совершить что угодно. Надо переспать с мужиком – не вопрос, пересплю, от меня не убудет. Надо украсть – да какие проблемы?! Надо подставить близкого человека, своего благодетеля – а почему бы и нет: сделаем, если выгодно! Такие молодые люди не задумываются о завтрашнем дне и живут лишь тем, что им выгодно в данный момент, а что будет потом – да хоть трава не расти! Вот почему такие типы страшнее откровенных негодяев. Они опасны именно своей беспринципностью и полным отсутствием моральных устоев. Самое страшное то, что современная российская власть такую психологию всячески поощряет. И то, что ты рассказал нам об этом Стасе, плюс то, что мы сейчас узнали, полностью вписывается в подобный психологический портрет.

Сергей задумался, потом еле заметно кивнул головой.

– Выходит, все банальнее, чем мы ожидали, – произнес Симаков. – Мы думали, что тут завязаны родственные связи, большие покровители, а оказывается все дело в том, что Штерну просто необходимо как-то по-новому помассировать свои тестикулы…

– Только в этом случае непонятно: зачем «голубым» нужно массировать свои, как ты по-научному выразился, «тестикулы»? – с притворной задумчивостью спросил Сергей. – Они ж у них того… read only… не для записи…

Услышав эту неожиданную реплику, парни переглянулись и, спустя мгновение, громко захохотали.

– Да, Серый, – вытирая слезы, промолвил Мамонтов. – Судя по репликам, я вижу, что профессия сисадмина наложила на твое мышление неизгладимый отпечаток.

– Это еще не реплики, – смеялся Сергей. – Вот мои юзера такие перлы иногда выдают, что хоть стой, хоть падай. Я довольно часто сталкиваюсь с такими замечательными высказываниями моих пользователей, что мама, не горюй! Вот вам недавний пример. Как-то раз, начальница одного отдела, осталась без своих обоих подчиненных, которые разъехались по командировкам, и ей пришлось работать за их компьютерами. Само собой, чужой компьютер – темный лес и у нее что-то не заладилось. И вот теперь представьте: я стою в коридоре с мужиками, мы тихо и мирно беседуем, и тут эта мадам подходит ко мне и выдает следующее:

– Сережа, теперь только ты, сможешь мне помочь, ты ведь знаешь, что я осталась одна…

Что она пыталась сказать дальше, я уже не слышал из-за дикого ржача своих коллег. Видя нашу реакцию, до нее дошло, что она ляпнула что-то не так и решила пояснить:

– На чужом месте мне так непривычно!

Отсмеявшись и оказав посильную помощь, этой мамзели, я решил пойти к себе на свое рабочее место. Но по пути меня ловит другой пользователь, который не замедлил выдать свою проблему, с доступом в сети для него и его коллег. И выдает мне следующее:

– У меня проблема: ты не знаешь, почему я для мужиков недоступен?

На что я, устав от возни с этой мадам, отвечаю ему:

– Я, конечно, не специалист, но посоветовал бы тебе изменить образ жизни.

Слава Богу, этот пользователь оказался с достаточным чувством юмора.

Ребята рассмеялись.

– Ладно, господа гусары, давайте оставим наши смехуечки до лучших времен, – заметил Симаков. – Пока что мы очень далеки от разгадки. Давайте продолжим наши умственные упражнения.

– Давайте, – охотно согласился Кулагин. – И куда же вы, комиссар Мегрэ, предполагаете дальше направиться? Какие теперь будут ваши глубокомысленные выводы?

Игорь не принял шутливого тона Виталия. Он напротив, посмотрел на своего друга серьезно и строго.

– Из всего того, что мы с вами нарыли, мне пока что ясен и еще один забавный вывод, – ответил Симаков. – Сдается мне, Виталя, что руководство клуба «Инмэн» дает вам далеко не всю информацию о своей клиентуре, ох, не всю!

– Да, похоже, прав ты, чертяка бесхвостый, – задумчиво отозвался Кулагин и почесал в затылке. – Ох, как прав! Они ведь, шапки-ушанки ходячие, нам дают только то, что на входе и выходе получается. А то, что внутри, эти бизнесмены скромно прячут от нас подальше. Ладно, учтем-с!

– Сейчас не о том, – нетерпеливо отмахнулся Симаков. – Всю они вам давали информацию или не всю, что давали, тому ли давали – это, господин майор, исключительно ваше интимное дело с коллегами по нелегкому бизнесу.

При этих словах Толстов, Мамонтов, Бочкарев и Сергей прыснули от смеха и ехидно посмотрели на Виталия. Он в свою очередь лишь сдержанно улыбнулся и продолжал смотреть на Симакова: видимо, он ждал, когда тот закончит свою мысль.

– Сейчас речь идет совсем о другом, – продолжал Игорь уже серьезно. – Мы сейчас поняли, почему вдруг Штерн так яростно встал на защиту Стаса, даже не разобравшись в ситуации. Поведение твоего Гриль-Скороваркина тоже вполне вписывается в логику поведения лояльного подчиненного: он действует по принципу «чего изволите-с, ваше благородие»?

В этом месте Игорь, как бы подтверждая свои слова, неумело сделал книксен и карикатурно поклонился.

– Но тогда мне непонятны два момента, которые теперь напротив, перестали вписываться в нормальную логику! Во-первых, мне непонятно поведение Стаса. А, во-вторых, мне непонятно это дикое и нелепое нападение на Серегу, которое никак не вписывается ни в какую нормальную логику!

– А что тебе в поведении Стаса непонятно? – спросил Кулагин. – Как раз его поведение вполне логично. На него наехал начальник, причем, обрати внимание: наехал-то на него Серега по делу! Отвечать мальчонке нечего, отсюда – вполне предсказуемая реакция: бежать за защитой к сильному любовничку!

– А зачем ему перлюстрировать почту своего сильного любовничка? – ядовито передразнил друга Симаков. – Зачем ему копаться в директорских файлах? Зачем ему эти нелепые и неумелые хакерские трюки? Для чего это все, объясните? Потому что детство в одном месте до сих пор играет? Ладно, допускаю: мальчишка действительно еще молодой – всего-то двадцать лет! Но я бы не сказал, что он при этом глуп: нет, господа, для своей защиты он действовал умно, четко и точно! Если бы он в своих криминальных экспериментах ограничился бы только компьютерами сотрудников, но не трогал бы файлы своего любовника, то у меня бы не было вопросов! Но в данном случае – нет, други мои милые, по-моему, это «ж-ж-ж» неспроста!

– В принципе, Игорек все верно излагает, – пробормотал Мамонтов. – В этой партии, на мой взгляд, два фигуранта: это Стас и Штерн. Корзинкин не в счет: он просто ретивый исполнитель директорской воли, причем исполнитель достаточно глупый. По-моему Стас в этой партии ведет свою собственную игру, в которой Штерну нет места. И нам надо понять его игру.

– Ты что же, всерьез допускаешь, что такая мелкая сошка, как Стас, попрет против генерального директора? – скептически заметил Бочкарев. – Супротив своего покровителя, благодетеля, защитника и любовника в одном лице? Ты что, Володя, с дуба рухнул? Это ж тогда Стасу надо быть трахнутым чугунной сковородкой во всю голову – причем, регулярно, ежедневно, в течение всей жизни! А, судя по его поведению, Стасик – парнишка далеко не глупый. Зачем же ему переть, словно бык на ворота, против своего счастья и с настойчивостью клинического дауна пилить сук, на котором он сидит?

– Ты Леша, погоди, не гоношись, – негромко, но веско сказал Симаков. – Володя сейчас прав на все сто: Стас вполне может вести свою игру в этой партии. Я могу привести тебе тысячу доводов в пользу этой версии, но ограничусь одним: ты не допускаешь, что Стасик мог просто банально обнаглеть? Или захотеть срубить деньжонок на стороне? Вариантов масса. Но гадание на компьютерной гуще – дело неблагодарное. Ответить на этот вопрос мы сможем только в одном случае: проанализировав те файлы, которые Стас просматривал.

– Ну, тут я, пожалуй, спорить не стану, – пожал плечами Алексей. – Серый, мы можем посмотреть содержимое того, что Стасик просматривал и удалял?

– Можем, – улыбнулся Сергей. – Для того чтобы начистить мне морду, были наняты достаточно тупые исполнители: они первым делом отобрали у меня бумажник, вытряхнули содержимое моей сумки – а там были компакт-диски со всей информацией! – вытащили деньги из нагрудных карманов, но не обыскали меня. Даже мой мобильный телефон они не нашли. Ну, да не в телефоне дело: на шее-то у меня висела «флэшка». Именно на нее я на всякий случай скинул все, что я на диск записал – мало ли что! Вот на этой флэшке у меня все и записано!

– Так чего мы тянем? – спросил Кулагин. – Давай и посмотрим!

Сергей достал из-за пазухи заветную флэшку, вставил ее в компьютер и стал просматривать содержимое файлов. Друзья столпились у него за спиной и тоже смотрели.

– Ну и что получается? – с интересом спросил Кулагин. – Какой у нашей «шестерки» пиковый интерес и бубновые хлопоты?

– Да пока что этот самый «пиковый интерес» этого сексуального клоуна я не очень понимаю, – задумчиво пробормотал Сергей. – Главное, на что обратил внимание Штерн – это то, что Стас просматривал его электронную почту. Еще он воровал списки клиентов. Ну, стащил этот Стас некоторые договора. Ну и еще всякой разной информации по мелочам. Еще он стер несколько каких-то странных мультимедийных аудио– и видео файлов. Кстати, последнее вообще за гранью моего понимания: оказывается, была какая-то директория, в которой хранились горы подобной ерунды. Почему на это обратил внимание Штерн – вообще полнейшая загадка. Но, ребята, я главное не пойму: в этой информации нет абсолютно никакой логической системы и связанности. Я не понимаю, зачем, например, Стасу нужен проект газопровода? Что станет делать техник с этой информацией? Или, к примеру, что он станет делать со списком клиентуры? А на кой бес ему некоторые договора понадобились – вот этого я не пойму: хоть вы меня режьте… Хотя…

– Что-нибудь нашел? – живо отозвался Бочкарев.

– Даже не знаю, – неуверенно ответил Сергей. – Есть одна странность… Правда, к Стасу это не имеет никакого отношения…

– А к кому имеет? – спросил Толстов.

– К моему шефу Корзинкину, – медленно произнес Сергей. – Вот ведь какая загогулина получается: я тут случайно договор один нашел. И обратил на него внимание лишь потому, что этот договор проходил через меня. Есть одна неприметная фирмочка в нашем городе: «Комплект-Юнит». Возглавляет эту фирму Вадик Громадский. Ну, вы его должны знать: он наш однокурсник, только учился на математическом факультете.

– Ну, помню я Вадика, – с недоумением отозвался Симаков. – Прекрасно помню: мы же вместе с ним в одной секции занимались. Отличный был фехтовальщик, кандидат в мастера спорта. Если бы не бросил фехтование, то мастера бы получил. Хороший мужик, очень порядочный и приветливый, ничего плохого о нем сказать не могу. А он-то тут при чем?

– А при том, Игорек, что в этом договоре не совпадает одна деталь, – пояснил Сергей. – Мы с ним заключили контракт на прокладку дополнительных линий в нашей локальной сети. Так, ничего особенного, но в этом договоре я отлично помню сумму: восемь тысяч долларов. А здесь – смотрите: все то же самое, и работы те же самые, но сумма указана другая. Более двухсот тысяч долларов. И еще есть несколько подобных договоров, с ним же заключенных – и там такая же фигня: такие же завышения цен в двадцать-тридцать раз! И все эти договора были заключены в течение последних десяти дней!

– Опаньки, – не удержался Бочкарев.– Ты ничего не перепутал?

– Леша, я могу перепутать только то, с чем не имею дело, – высокомерно возразил Сергей. – Но пока что я еще в здравом уме. На подобные работы и цен-то таких не существует! Если бы цены были завышены на десять-двадцать процентов, то я бы это вряд ли заметил. Но когда цены завышены в десять-двадцать раз, то это не заметить трудно. Вот ты мне ответь: сколько разрядов в числе восемь тысяч? То есть, сколько цифр в этом числе?

– Ну, четыре, – с изумлением ответил Бочкарев. До него только теперь начал доходить весь смысл сказанного. – А в двухстах тысячах – шесть цифр… Мама дорогая… Ну, слов нет! Солидно работает твой Корзинкин, ничего не могу сказать, уважаю! В двадцать пять раз завысил стоимость работ. Н-да, Остап Бендер отдыхает, нервно курит в сторонке и всерьез помышляет о переходе в управдомы….

– Только по тем договорам с фирмой «Комплект-Юнит», которые за последние десять дней визировал Корзинкин, завышение составило больше трех миллионов долларов, – резюмировал Сергей. – Вот вам и массаж яиц «только для чтения» безо всякой «Кама-Сутры»…

– Что-то я ничего не понял, – с недоумением отозвался Толстов. – На кой черт нужно вообще завышать цены? Что организация с этого имеет?

– Саня, организация с этого как раз ничего не имеет, кроме убытков, – засмеялся Бочкарев. – Это же самый обычный «откат на лапу». Но вот Корзинкин как раз, напротив, с этого имеет огромные деньги.

– Знаете, парни, я далек от бизнеса, поэтому поясните мне кое-что, – подал голос Толстов. – А как вообще работает система «откатов»?

– Санек, «откат» – он же «распил» – это банальная взятка, – объяснил Бочкарев. – Впрочем, в нашей стране эти слова уже давно стали синонимами. Уже давно и чиновники, и бизнесмены привыкли быстро решать все свои проблемы при помощи конверта с деньгами. Взятка – это зараза, которая разъедает всех и вся! Поэтому в любой стране взятка считается чрезвычайно серьезным уголовным преступлением, и наша страна тут не исключение. Однако в сегодняшней России на системе откатов построен весь бизнес. Существуют даже тренинги: как правильно давать взятки. То, что во всем мире считается преступлением, то у нас считается «обычаем делового оборота».

– Леша, это все теория. Ты все, конечно, красиво излагаешь, но ты мне конкретно ответь, – нетерпеливо перебил друга Толстов. – Как в данном случае этот Корзинкин может обогатиться, завышая цены на услуги?

– Достаточно просто, – подал голос Мамонтов. – Представь себе, это самый Вадик Громадский пришел к Корзинкину и говорит: давайте, Сергей Орестович, мы вам сделаем НЕЧТО. Например, протестируем работу вашей локально сети. Базара нет, вещь нужная! Хорошо, отвечает Корзинкин, а сколько это «нечто» будет стоить? Вадик и говорит: восемь тысяч долларов. Годится, отвечает Корзинкин, только давайте сделаем иначе. Мы вам заплатим не восемь тысяч, а двести тысяч долларов. А разницу в цене – то есть сто девяносто две тысячи долларов ты мне отдашь. Наличными и в конвертике. Вот тебе и вся схема.

– Но, разумеется, в данном примере Корзинкин не получит на руки все сто девяносто две тысячи долларов, – добавил Бочкарев. – Он получит сумму чуточку поменьше: как правило, эта сумма будет ниже примерно на десять процентов. То есть в данном случае это получается примерно сто семьдесят три тысячи долларов.

– Это почему же? – спросил Толстов.

– Это плата за превращение безналичных денег в наличные, – объяснил Симаков. – Так называемая «обналичка» или «процент за обналичку». Ну, вот посмотри. Допустим, институт перевел двести тысяч долларов по безналичному расчету на счет фирмы «Комплект-Юнит» в банк. «Комплект-Юнит» в свою очередь восемь тысяч долларов оставляет себе, а сто девяносто две тысячи переводит также по безналичному расчету в другой банк на счет какой-нибудь мелкой фирмы-однодневки, созданной специально для таких целей. Директором и главным бухгалтером этой фирмы специально наняты какие-нибудь бомжи за бутылку водки. У них заранее взяты подписи под документами – и больше их никто не видит. Через пару дней ребята, специально нанятые для таких целей, отдадут Вадику конвертик, в котором будут лежать сто семьдесят три тысячи долларов. И этот конвертик Вадик отдаст Корзинкину где-нибудь подальше от посторонних глаз, в каком-нибудь тихом кафе или парке. Отдаст безо всяких документов, из рук в руки. Вот тебе, Саня, и вся схема.

– Кстати, я заметил и еще одну забавную вещь, – добавил Сергей. – Все эти договора завизированы финансовым директором. Обалдеть…

– А вот теперь ты мне объясни, – с недоумением спросил Бочкарев. – Почему виза финансового директора тебя так удивила? Это же обычное дело при заключении договоров на услуги. Как раз в этом ничего особенного нет.

– Возможно, Леша, в твоей организации это и так, – ответил Сергей. – Но в нашем институте дела обстоят иначе. Есть у нас один мужик в институте: Алексей Максимович Трофимов. Он у нас финансовым директором работает. Кстати, он родственник Штерна по линии его второй жены, ну да речь сейчас не о том. Так вот, этот Трофимов прославился своей чудовищной скупостью. Впрочем, для финансового директора это, скорее, плюс, нежели минус. Но есть одна деталь: я иногда, в отсутствии Корзинкина пытался выбить у него оплату на небольшие расходы для разных целей. Так вот, каждый раз Трофимов реагировал на просьбу о выплате денег – даже копеек, даже для совершенно необходимых вещей! – так, как будто я предлагал ему переспать с его женой! Каждый раз он настаивал, чтобы необходимость оплаты проверялась и перепроверялась, то есть дело чудовищно затягивалось. Причем, он требовал, чтобы я лично визировал такие акты и счета. А тут вдруг такие чудовищные суммы – и никто моей согласующей подписи не требует, все делается мгновенно! Кстати, я обратил внимание и на другое: я вообще об этих договорах понятия не имел, хотя все они меня касаются и имеют к моей работе самое непосредственное отношение. А этот договор о тестировании я увидел совершенно случайно. Более того, ребята, посмотрите-ка и на даты заключения договора. Этот договор я просматривал десять дней назад. А сам договор заключен восемь дней назад!

– А что тебя в этом факте так насторожило? – спросил Мамонтов.

– То, что все сделано практически молниеносно, – пояснил Сергей. – У нашего института есть одна особенность: любое решение принимается достаточно долго. И под каждым договором ставится куча согласующих подписей. Все эти подписи указаны в нашей базе данных. А в этом договоре – посмотрите! – только две подписи: Корзинкина и Трофимова, остальных нет. И моей нет. Нет, братцы, тут что-то не то! Неспроста все это!

– Значит, скорее всего, Трофимов в доле с Корзинкиным, – сделал вывод Толстов. – Вы сами сейчас нарисовали схему, по которой Корзинкин получает деньги. А, получив деньги на руки, он затем делится с Трофимовым, который беспрепятственно пропускает договор на оплату. Следовательно, они оба в сговоре, все сходится.

– Да сходиться-то сходится, – скептически заметил Симаков. – Только я не вижу Стаса в этой игре. И Штерна не вижу. Тот факт, что Корзинкин обворовывает институт и лично Штерна – это, конечно, безумно интересно, но совершенно недоказуемо. А участие Трофимова в этом деле – ну, не знаю, на мой взгляд, это тоже не факт: его могли убедить в том, что это жизненно необходимо или все могли согласовать со Штерном. И к тому же, по моему скромному мнению, все это не имеет никакого отношения ни к нападению на Серегу, ни к его увольнению, ни к хакерским похождениям Стаса, ни к сексуальным игрищам генерального директора.