Текст книги "Статьи и интервью"

Юрий Мамлеев: Вы знаете, это очень серьёзный вопрос. Очень глобальный. И ответить так просто на это нельзя, потому что рано или поздно грядёт новая цивилизация. Всё меняется, цивилизации сменяют друг друга, цивилизации явно временны, и ответить на этот вопрос можно пока предварительно только одной фразой: что эта новая Традиция должна всё-таки сохранить связь со старой Традицией, но одновременно быть в чём-то новой. То есть преемственность должна как-то сохраниться, я думаю, но новые открытия, новые повороты внесут нечто новое.

Валерий Инюшин: Опять может быть интересным реинкарнация более глубоких пластов, ведических и т. п. Христианская традиция также, наверно, будет присутствовать в каком-то виде.

Юрий Мамлеев: Разные направления могут быть. И мусульманские, что и говорить. Однако все они могут быть использованы как продолжение традиций, так и контртрадицией, потому что традиционные знания могут быть использованы перевёрнутым образом. Так что на всех этих открытиях может сыграть и контртрадиция. Есть очень много моментов, о которых нужно специальные исследования провести. Но здесь много глубоких опасностей. Потому что параллельные миры могут открыться своими низшими слоями для человека, потому что путь знаний может проникнуть легче всего в эти низшие уровни. Это грозит, конечно, глобальными катастрофами в будущем, о которых есть некоторые пророчества. Но это очень далёкое будущее, но не конец света. И здесь есть огромная опасность. Потому что если будут забыты высшие уровни, а низшие, так называемые «нижние воды», о которых писал Рене Генон, проникнут в наш мир, то это может привести к огромнейшим опасностям.

Валерий Инюшин: Кстати, для вас конец света – это всё-таки больше действительно формально понимаемый конец света или это просто катастрофическая точка перехода на новый уровень? Или это временный период, который позволяет перейти на новый уровень?

Юрий Мамлеев: Я понимаю его в рамках христианской традиции как переход на новый уровень. Новое небо, новая земля, отсутствие религии, потому что тогда начинается прямой контакт Бога с человеком, а не косвенный. Нет посредничества никакого. Тут совершенно новый цикл. Как индусы говорят, новая Манвантара. Но катастрофичность состоит в том, что не все люди могут попасть в это продолжение человеческого рода. Часть-то попадёт, но вот что с ними будет – это уже другой вопрос. Может быть, часть попадёт в ад, часть попадёт в какие-то другие миры, но это опасная вещь, потому что означает потерю человеческого статуса. Но всё дело в том, что категории божественного разума и божественной справедливости – это совершенно не то, что человеческий разум и человеческая справедливость. Это совершенно другие вещи. Они могут смыкаться, но могут и не смыкаться.

Валерий Инюшин: Юрий Витальевич, получается, что Откровение Иоанна Богослова, индийская философия и религия, а если говорить шире, то индоевропейская религиозная Традиция в целом, они смыкаются. Многим серьёзным исследователям известно, что иудаизм и христианство восприняли эсхатологические идеи из зороастризма, грубо говоря, из периода вавилонского пленения. Фактически, это есть война Ахурамазды и Аримана, которая, скажем метафорически, выражена отчасти и в Апокалипсисе. Получается, что когда мы говорим о новой Манвантаре, или новом цикле, или, опять-таки, об окончательной победе над Ариманом – то в этом нет противоречия между индоевропеизированным христианским богословием и корневыми, осевыми религиями индоевропейцев, или ариев, к которым мы с вами относимся.

Юрий Мамлеев: Конечно, противоречий никаких там нет. Просто выражено иными словами, под иным ракурсом, под иными моментами. Древние индоевропейские философии связаны с таким глубоким временем, откуда пришли все эти знания, это уже не вера, это знания.

Валерий Инюшин: А что же нам тогда с Ветхим Заветом делать?

Юрий Мамлеев: Ну, это другие вопросы. Мы принадлежим Новому Завету, и оставим в покое Ветхий Завет.

Валерий Инюшин: Юрий Витальевич, как тогда вы можете интерпретировать возможный позитивный прорыв в будущее для нашей страны уже, имея в виду те аспекты, которые мы затронули в нашей беседе?

Юрий Мамлеев: Главное – это то, что отношения между людьми должны стать совершенно иными, и преобразить эти отношения, конечно, мы можем только духовным, а не социальным путём. Отношения, грубо говоря, должны сводиться к любви друг к другу. Это и было в православии. Но имеется в виду не только любовь, а, скажем, любовь и мудрость в отношении между людьми, какая-то глубокая степень понимания человека, друг друга. И тогда вы попадаете в совершенно другой мир, вы ощущаетесь этими людьми совершенно по-другому. Вы видите в человеке или самого себя, или продолжение себя, или какую-то скрытую мудрость от них получаете. Короче говоря, это просто такая развёрнутая чисто русская панорама человеческих отношений, в которой каждый человек – это уже какой-то кладезь, не обязательно в стремлении к Богу, что в совокупности образует какое-то невыразимое богатство человеческих отношений. Но скрепляющим моментом, конечно, должна быть любовь. Иначе всё рассыпается.

Поэтому, наряду с теми пунктами, которые очевидны – политическая независимость, социальное государство и так далее, для будущего ещё более важны любовь и мудрость в качестве базиса совершенно новых взаимоотношений между людьми. Сейчас всё это деградирует во всём мире и в России. Но в России это пока не касается того меньшинства, о котором мы говорили.

Переделкино, май 2011

О «России вечной»

Беседа Дмитрия Коледина с Юрием Мамлеевым

Дмитрий Коледин: Юрий Витальевич, у Вас вышла новая книга, переиздание «России Вечной»…

Юрий Мамлеев: Это одна из важнейших моих книг. Новое издание дополнено почти на пятьдесят процентов. Всё, что я хотел сказать о России, включая мои переживания, которые мне пришлось вынести за все эти годы – и эмиграции, и пребывания в Советском Союзе – всё изложено здесь, в книге «Россия Вечная». Там подробно изложено, в отдельных статьях, как я пришёл к основной доктрине – доктрине России Вечной; с этого, собственно, книга и начинается.

Сама эта доктрина очень чётко изложена в книге, скажу только, что она не является столь необычайной, как это может показаться с первого взгляда, потому что она, как и показано в книге, основана на движении русского духа в период становления современной русской культуры – я имею в виду русскую классику, – и то, о чём я говорил в этой доктрине, имело предшественников. Конечно, в русской литературе и философии всё это было выражено определёнными намёками, но достаточно много-значительными, и поэтому моя доктрина вытекает из движения русской литераторы и русской философии XIX – начала XX века. Единственно, у меня совершён определённый качественный сдвиг в бесконечные глубины.

Надо сказать, что в первом издании всё было посвящено именно России Духа. Когда мы говорим о России Вечной, мы говорим о вечности, а вечность связана с Духом, только Дух вечен, только духовное начало вечно. Основной момент был связан именно с развёртыванием картины России Духа и особого значения русской культуры для становления России, для становления нашего понимания самих себя. Каждый человек, независимо от происхождения, тот, кто любит Россию, живёт в русском языке и в русской культуре, является как бы «Микророссией» – в самом себе он несёт Россию. Поэтому то описание России Духа относится также и к человеку, российскому человеку, который этот Дух несёт в себе, в той или иной степени. Это не только панорама России, это наша панорама, наша внутренняя доктрина, которая относится к душе каждого человека, который любит Россию и живёт в её языке и в её культуре.

Но сейчас я хочу сказать относительно добавлений. После текста самой «России Вечной» идут два новых раздела: «Великая Россия» и «Россия земли и Духа». Затем идут статьи, разъясняющие те или иные аспекты этого учения, и кончается поэзией – приводятся стихи русских поэтов, которые подтверждают одну из моих идей, что всё, что я тут изложил, – органично присутствует в русской культуре, и присутствовало в ней ранее в или скрытом, или поэтическом виде; в общем, всёэтоорганично.

Что я хотел бы сказать об этих двух добавленных работах? «Великая Россия» – это раздел, посвящённый современной России, потому что было бы странно, если бы я писал только о России Духа, избегая ситуации в современной России, которая в высшей степени драматична. Но там не было политического момента – я описал именно социальную и историческую ситуацию, и в этих двух разделах воссоздал тот образ современной России, который мог бы быть, скажем, реализован в течение двух-трёх десятилетий – если нам удастся вырваться из западни, в которую мы попали в 90-е годы и с которой связаны все тяжёлые моменты современной жизни.

Один из выводов, который я сделал в этих двух разделах, касающихся современной России, состоит в том, что России необходимо развиваться только эволюционным путём, избегая всяких потрясений, резких движений вправо или влево, неожиданной и непредвиденной смены власти – я уже не говорю о революции и подобных явлениях. Нужно сказать, что если такие явления будут иметь место, то это будет означать полную катастрофу для России, так как приведут к гражданской войне и распаду страны. Мы уже знаем на историческом примере, к чему привело отречение Николая II и резкая, непредвиденная смена власти, которая произошла в феврале, во время войны, – всё это обернулось исторической катастрофой для России, миллионами человеческих жертв, гражданской войной и так далее. Также резкая смена власти произошла в 90-е годы – от горбачёвской и социалистической России к России совершенно нового строя. Эта смена была неожиданная и не эволюционная, не постепенная, а внезапная, которая тоже обернулась для России ужасными явлениями. Избежать этого можно, только продвигаясь вперёд разумным, основанным просто на элементарном здравом смысле путём и устраняя те негативные моменты, которые действительно существуют, на основе восстановления контакта и доверия между народом и властью.

Но это один из моментов; я говорю о нём потому, что это просто важно знать. А в основном эти разделы посвящены значению для современной России трёх важных проявлений. Прежде всего, это возникновение в России мощной духовной составляющей. Для этого есть все предпосылки. Поскольку мир сейчас находится в состоянии какой-то духовной энтропии, то, по многим пророчествам, именно России суждено стать будущим духовным центром мира. Во всяком случае, духовным центром для самой себя, создать уникальную духовную реальность. Если это будет осуществлено, это будет одним из явлений, которые создадут ту великую Россию, которую все хотят видеть. Потому что все величайшие мировые государства были связаны с уникальной культурой, которая вписывалась в мировую историю.

Второй важнейший момент касается образования, касается некоторых тонких моментов, которые я описал в этих работах. Конечно, очень важным является также тот факт, что русский народ является государствообразующим народом России. То, что это является фактом, не вызывает никаких сомнений, но важно, чтобы реальность этого была одновременно такой, что объединяла бы все народы России вокруг этого центра и создавала необыкновенную дружественную семью, которая уже, кстати, существовала в России. Имперская Россия, например, отличалась удивительной терпимостью ко всем народам России, и это свойство русского народа тоже – относиться с терпимостью к другим народам.

Потом я перечислял все трудности, которые нужно преодолеть, чтобы выйти из этой западни. Здесь, конечно, всё то, что известно, коррупция и так далее, но особенно важными проблемами, которые надо преодолеть, я считал здоровье народа и демографическую ситуацию. То есть страна не может существовать с исчезающими народами, необходима возможность воссоздания нормального состояния народа и преодоления тех болезненных моментов, которые мы сейчас имеем. Это возможно осуществить как раз только эволюционным путём.

Другой важный аспект касается отношений между людьми. Подробно описано, как, исходя из характера российского народа, могут быть восстановлены те добрые и чистые отношения между людьми, которые в определённые моменты русской истории, как известно, имели место. Россия отличалась какой-то необыкновенной открытостью между людьми, как будто каждый человек становился братом другому, и фактически образовывалась некая единая семья, где происходил обмен духовным началом каждого человека по отношению к другому. То есть в идеале человеческие отношения могут, я бы сказал, стать сказочными в том смысле, что зло, которое присутствует сейчас, некоторое расточение между людьми исчезло и воссоздалось то, в какой-то мере даже идеальное, отношение между людьми, которое мы видели в русской литературе, в русской истории, которое воссоздавалось какими-то периодами. Это очень важно, потому что я обратил внимание на то, что негативные отношения между людьми, даже на улице, в самый разгар обыденной жизни, очень влияют на настроение людей, строят отчуждение, если нет доброй улыбки, добрых глаз, доброго отношения к друг к другу… Казалось бы, это мелочь. На самом деле, это делать очень легко, и в мире совершенно меняется аура отношений, даже на поверхности, я уже не говорю о глубине отношений между отдельными людьми, которая так выражена в русской литературе. Это существует и сейчас. Но мне кажется, что важен глубокий перелом: мы должны любить друг друга, потому что любовь побеждает всё, и только благодаря любви жизнь в этом в какой-то мере чудовищном и несовершенном мире становится приемлемой и радостной.

Дмитрий Коледин: Юрий Витальевич, а как Вы относитесь к роли православия в современном русском обществе?

Юрий Мамлеев: Роль православия (и в моей книге тоже это выражено) огромна, её даже смешно недооценивать. Основная роль православия сводится к спасению души. К сожалению, многим людям в современном обществе непонятно само это выражение, что значит «спасение души». Но это, к сожалению, уже философски-религиозный вопрос. К сожалению – потому, что требует времени и особого отношения. Но я думаю, всё-таки, что большинство людей сейчас в России чувствуют, что эта жизнь, при всей её временности, не кончается смертью, и что после смерти есть продолжение. Сейчас это даже доказано определённым опытным путём, и я не буду на этом останавливаться.

Спасение означает спасение человеческой души на уровне вечности, вечной жизни, а не падение души человека вниз, в низшие миры, в бесконечные странствия по вселенной и превращение в низшие существа, а в некоторых случаях – попадание в ад. Так что здесь значение религии вообще трудно переоценить – это основное, что есть в жизни человека в том плане, что человек – это духовное существо, это великое существо, и тот, кто считает, что он просто «разумное животное», тот фактически обрекает себя на гибель. Так что здесь вопросов нет.

Но, кроме того, важна роль, причём именно православия не только как религии спасения. Важна ещё и его, так сказать, социальная функция. Эту функцию православие всегда выполняло в истории России. Во-первых, православие всегда было патриотичным, в случае войны, оно становилось на защиту Отечества. И, во-вторых, тот дух любви, который присущ христианству и о котором говорил Христос, присутствовал в людях. Я по своему возрасту встречался с людьми, которые жили ещё до революции. И я задавал им вопрос: «Чем русские люди дореволюционного периода отличались от современных?» Это было где-то в 50-е годы. Мне отвечали, что, как ни странно, главным отличием было то, что тогда люди были гораздо более жизнерадостны, чем в советский период, и эта жизнерадостность была в основном всё же связана с верой в победу над смертью. То есть люди того периода не ощущали себя смертными в такой степени, в какой себя ощущает таковым современный человек. И потом, моменты любви к человеку – это встречалось всё время. В деревнях люди кланялись друг другу как образу и подобию Божию.

И, наконец, я бы сказал, что религиозный дух присутствует также и в русской литературе, в отличие от советской. Почему русская классика стала, можно сказать, одной из первых литератур мира, если не самой первой? Потому что в ней всегда присутствовал не только глубокий философский смысл, но и религиозный. Духовные проблемы лежат в основе русской классики. Но это было невозможно в советской литературе, потому что религия, религиозный подход к миру, подход победы над смертью был закрыт. И вообще, в современном мире эти вопросы как бы отстранены, они отстранены везде, кроме, может быть, некоторых стран Востока. И получается, что человек – просто социальное животное, больше ничего. При таком подходе литература становится просто примитивной; таким стало, к моему великому сожалению, подавляющее большинство советских писателей. И разница между русской литературой и советской чудовищна, огромна. И также – разница между русской классикой и современной литературой вообще, именно современной. Нам предстоит всё это восстановить – восстановить и великую русскую культуру в её полной мере. Для этого, как я подчёркивал, надо переменить в образовании людей подход к русскому языку и русской литературе. Это наше основное богатство, и только через это мы можем возродить настоящую, духовную любовь к родине. Ну, а с религией всё понятно, по-моему.

Дмитрий Коледин: То есть, в принципе, православие и духовное русскоискательство всё-таки являются спасением и ведут к освобождению от той материальной культуры потребления и развлечения, которая сейчас складывается в мире и отчасти в России тоже пускает корни?

Юрий Мамлеев: Ну, разумеется, как и везде, духовные искания противоречат обществу потребления. Надо сказать, что вообще стремление к хорошей жизни само по себе не является каким-то пороком. Весь вопрос заключается в том, что это стремление должно сочетаться с раскрытием высших способностей человека, а не только чисто физиологических или материальных. Скажем, русские дворяне жили неплохо, и тем не менее это не помешало им создать великую культуру XIX века в России. Чтобы жить духом, не обязательно отказываться от внешней материальной жизни. Это может сочетаться, но когда общество потребления настолько преобладает, что затмевает всё остальное, то это означает просто смерть человека как такового, самоубийство, потому что, согласно замыслу Божьему, человек создан не только для живота, но и для разума, для своего бессмертного духа, как об этом свидетельствуют все религии мира.

Дмитрий Коледин: Юрий Витальевич, я знаю, что во Франции сейчас возник интерес к Вашей философской работе «Судьба бытия», и, по-моему, сейчас собираются её издавать.

Юрий Мамлеев: Ну, пока рано говорить об этом. Мои философские труды переведены частично на английский, и сейчас, вот, на французский… Какая там будет реакция? Книга включает чисто метафизические работы, они не имеют отношения к доктрине России Вечной, это чистая философия, чистая метафизика, импульсом для которой отчасти послужила философия Веданты.

Первые реакции на книгу были для меня, конечно, очень интересны: говорили, что это нечто небывалое в мировой духовной традиции. Такое же отношение было и в России, и это говорили люди, которые занимались этим и знали мировую духовную реальность и метафизику. Но как будет потом – посмотрим, всё пока впереди.

Но я бы хотел обратить внимание на другое: эта книга, по оценке западных читателей, очень сложна – не просто по своему формальному тексту, но и по своей глубине. Они считают, что это чтение для избранных. Впрочем, как и вся философия – чтение не для большинства. Потом уже философия через избранных, через меньшинство, входит в сознание людей и медленно может просто менять мир, как она всегда его и меняла. Но для меня было знаменательным чувством то, что в России эта сложная книга, «Судьба бытия», имеет многочисленных читателей, что просто удивило моих западных коллег. Меня это вдохновило, для меня это означает, что великая русская духовная традиция, философская и литературная, не умерла. Все эти годы, советский период, 90-е, она была жива, выдержала эти испытания, и она продолжает существовать, она реально живёт во многих людях. И, с другой стороны, она живёт и в народе. В каком виде? Если взять советский период, Великую Отечественную войну, это, казалось бы, история, которая не имеет отношения к философии. Но на самом деле там выразилась совершенно необычайная вещь: народ, особенно крестьянство, вообще-то говоря, очень сильно страдал от советской власти после коллективизации, и когда немцы вторглись, многие просто ждали их – настолько тягостна была советская власть.

И что же произошло? Как только стало ясно, что это настоящее вторжение, что идут покорять саму Россию, что это нападение на Россию, всё это отпало как ненужное, и вдруг вспыхнуло то вековое, почти, казалось бы, иррациональное чувство, которое толкало российских людей (не только русских) на подвиги, на защиту родины в такой драматический момент. У многих солдат был с собой томик Есенина – запрещённого тогда великого русского поэта. Православная церковь, которая преследовалась чудовищным образом при советской власти, вдруг нисколько не изменила своей великой традиции защиты Отечества и всё сделала для того, чтобы вдохновить народ и помочь ему сопротивляться и победить в самой страшной войне, которая когда-либо была в истории человечества.

Дмитрий Коледин: Юрий Витальевич, как Вы пришли к идее России Вечной, как так случилось? Ведь не секрет, что Вам пришлось уезжать из России. Так как родилась Россия Вечная, этот всплеск любви к России?

Юрий Мамлеев: Это довольно сложно, но, с другой стороны, и просто. Оказалось, что советскую власть мы, в общем-то, не любили – трудно её любить… Именно творческим людям, потому что были такие запреты… Бессмысленные и нелепые, которые просто убивали литературу. Но как-то, даже в то время, большинство всё-таки чувствовало в душе, что Россия жива, жива в душах людей.

Я помню, как-то мы шли по Тверскому бульвару, и среди нас был один человек, Анатолий Корышев. Он был из простой семьи, но очень талантливый человек, исключительно талантливый. И он воскликнул: «Боже мой! Какую страну мы потеряли!» Он имел в виду историческую Россию. И поэтому, в общем-то, Россия как бы жила под советским прессом, хотя мы отлично понимали, что всё же приходится жить в одной лодке, и раскачивать лодку-то не очень хорошо.

Ну а потом, когда я оказался в эмиграции, там это вспыхнуло с огромной силой… Вы знаете, я не хочу это повторять, я писал об этом в одной статье. В ней как раз рассказано, какой «механизм» раскрытия всего этого проявился там.

Дмитрий Коледин: Именно там, в эмиграции?

Юрий Мамлеев: Именно там. Как говорится, «большое видится на расстоянии». Там то, что лежало в глубине души, проявилось с фантастической силой. Проявилось и смело все препятствия, психологические и прочие, которые были на этом пути; проявились самые глубины. Более того, я был поражён той ностальгией по России, которая была среди «белой» эмиграции. Я был поражён, а многие писали, в том числе иностранные обозреватели, что это такое. Это была не ностальгия, а что-то большее. И я просто решил узнать причины этого. Причины этого можно было понять только в том случае, если понять саму Россию, которая, по словам Тютчева и многих других, недоступна уму. И я стал просто перечитывать тексты, перечитывать русскую литературу снова. И когда я перечитывал всё, что писали Толстой, Достоевский и все остальные, я посмотрел на это совсем другими глазами, и это был толчок к перепониманию России, и это перепонимание уже было качественно иного уровня, чем оно было прежде. Потому что всё же это уникальное явление – доктрина России Вечной – ни в одном народе такого не было. И оно было совершенно другого уровня, чем предыдущая, философская тоска по России. Нужно было это понять, нужно было это выразить метафизическим языком, нужно было проникнуть глубже и глубже, то есть сделать существенный качественный рывок от «умом Россию не понять» и от «люблю, за что, не знаю сам», от всего, что мучило русских поэтов. Надо было от тоски, от ужаса перед непознаваемостью России, который особенно сильно проявлялся у поэтов, потому что они наиболее чувствительны, но они не могли это выразить философским языком, а выражали это просто через чувства. И в эмиграции это было, и это было потрясающе. Наше прошлое так же живо, как и наше настоящее, нет мёртвых, есть только живые…

Дмитрий Коледин: То есть ключ – в русской литературе?

Юрий Мамлеев: Нет, ключ – в русской душе. И в душах других народов, которые исторически соединены с русским народом. Здесь главное – сам дух. Но просто через литературу это было выражено очень сильно, вот и всё. Но в основном я это встречал в течение своей жизни в Советском Союзе. Вот «Московский гамбит» – это такая книга, которая раскрывает всё это, чисто русские моменты. Такая жизнь была у нас в нашем так называемом «подполье» неконформистском, что когда я предлагал эту книгу. У меня переведены романы – пожалуйста, даже такой жуткий роман, как «Шатуны». А перед «Московским гамбитом» иностранные издатели останавливались – они говорили: «Юрий Витальевич, этого не может быть». Хотя чего там «не может быть» – когда там почти документально зафиксирована наша московская жизнь? Издатели говорили: «Вы описываете таким реалистическим языком (это, кстати, реалистический роман) то, что является просто фантастикой. Такие люди, которых вы описываете, не могут существовать». Между тем я описывал реальных людей – почти у всех героев существуют прототипы, и в романе нет ничего такого гротескного.

К нам приходил даже один рабочий, сосед по коммунальной квартире. Он, правда, был яростный поклонник Достоевского. Приходил и участвовал в наших разговорах; он всё понимал и ему всё нравилось. Так что тут не было перегородок между снобистским интеллектуализмом, который нам был совершенно чужд, и интуицией простого народа, который мог тоже залетать в такие глубины… Они могли это не оформлять, так сказать, языком философии, мистики и так далее, но реально некоторые из них были очень продвинутые люди. Я по своим путешествиям по советским пивным – не только в нашем узком круге, но сталкиваясь с широким кругом людей, видел, что наш народ – необычайный народ. Ну, в общем, как и все народы – они оригинальны и не повторяют друг друга, но здесь я видел для себя что-то совершенно необычайное.

Дмитрий Коледин: Когда я читал главу «России Вечной», в которой говорится о поэзии, Есенин и Блок вдруг предстали для меня совершенно с другой стороны, и я как-то провалился, что ли, в какую-то бездну… На меня это произвело просто неизгладимое впечатление и дало даже толчок для творчества.

Юрий Мамлеев: Ну, конечно, Есенин и Блок – величайшие русские поэты двадцатого столетия, хотя сюда ещё можно добавить Маяковского и Цветаеву, но до известной степени. По той причине, которую я неоднократно объяснял, хотя это элементарно понятно: Есенин представляет древнюю Россию, «мир таинственный и древний», тысячелетний мир русской деревни, которая была очень и очень продвинута в определённом смысле – не только благодаря православию, но и благодаря своей душе. А Блок, воспитанный в дворянской семье Бекетовых, завершил великую историю русской дворянской культуры. Если Пушкин – это первый, тот, кто положил начало, то Блок – тот, кто всё завершил. Причём завершил на сломе, на таком сломе, какого ещё не было в истории.

Дмитрий Коледин: Кстати, ведь это тоже драматическое время для России – 1917 год, и сейчас, в общем, времена достаточно близкие. И то, что творилось в душе Блока, вообще в душе русской интеллигенции того времени. Тот Серебряный век был и трагическим, несмотря на всю бездну таланта, при этом, всё-таки, какая-то тень трагедии легла на него.

Юрий Мамлеев: Да, это было время драматическое и трагическое вообще в мировой истории, потому что менялась эпоха, приближались людоедские войны, и мир гуманизма рухнул в одно мгновение. Блок и другие поэты чувствовали катастрофу, которая нависла над Россией. Это было, конечно, необычайное время. Блок предсказал весь трагизм XX века, написал в самом начале его, что над веком легла «тень Люциферова крыла». То есть, он предсказал, что это будет жуткий век – в самом начале, когда все пели песни о прогрессе и о свободе. А свобода обернулась свободой Дьявола.

Дмитрий Коледин: Кстати, вот вы говорили вначале именно о любви, и я поймал себя на мысли о том, что вся эта книга, я говорю о первой главе, о поэзии, там как раз сконцентрированы те стихи, те мысли, которые именно о любви к России – и Есенина, и Блока. Вы как-то сконцентрировали именно то творчество поэтов, которое касается любви к России. Патриотизм в хорошем смысле слова, настоящий.

Юрий Мамлеев: Да, духовный патриотизм. Но там дело не только в любви, но ещё и в понимании, в проникновении вглубь России, и это означало, собственно говоря, понимание, познание самого себя. Познание России означает самопознание. А самопознание необходимо человеку. Человек должен знать, кто он. Поэтому «Россия Вечная» – книга не только о познании России, но и о самопознании. Мы – великая страна, и мы должны продолжать своё историческое существование во что бы то ни стало. Поэтому самосохранение России во всех смыслах этого слова – её реальности как великой страны и в духовном, и в человеческом смысле – является, пожалуй, самым важным. Самосохранение означает преодоление всего того, не побоюсь сказать, ужасного, что ещё есть в нашей реальности, что осталось от 90-х годов. Та же коррупция, которая подрывает национальную безопасность. Но и удар по здравоохранению и образованию – это же удар по народу. Это всё идёт от 90-х годов, и это было частично преодолено в начале XXI века, но сейчас это тоже стало насущной проблемой, и хотя многое сделано для восстановления России, конечно, осталось ещё очень много преодолеть. Преодолеть совместной работой народа – я не говорю общества, потому что общество – эта какая-то избранная часть народа, а решать должно государство и народ, весь народ. И на этом основании преодолевать все эти моменты. Это не так просто, как кажется, потому что мы живём в мировом окружении, мы зависимы от мировой экономики, от многих факторов, которых мы вообще даже не знаем. Поэтому так, с кондачка, всё это не решается.