Текст книги "Колесница (сборник)"

Глава четвертая

В итоге Михаил получил диплом с одной четверкой – по сочинению: подвела грамотность. И его «клюшечники» из спецгрупп (от слова «клюшка», инвалидная палка), как их в шутку называли преподаватели, тоже хорошо сдали экзамены, в том числе и по «физре». Комиссия должна была заседать в среду. А на понедельник директор техникума пригласил Михаила к себе в кабинет. В приемной уже был преподаватель физкультуры Геннадий Павлович Елистратов (все его звали Елистратыч), который порекомендовал Михаила на работу четыре года назад. Выпускник понял, что физрук что-то темнит. Он прижал коллегу в углу, и тот признался, что рекомендовал его стопроцентным преподавателем физкультуры в группах спецконтингента. Уже с полной нагрузкой.

Но директор позвал в кабинет одного Михаила. Поздоровались, он узнал о здоровье выпускника, о семейных делах, о жилищных проблемах. И вдруг без перехода начал о делах:

– Миш, физрук настаивает, чтобы я закрепил за тобой все группы, которые идут через наборы социального обеспечения. Я, в принципе, согласен. Вижу, что у тебя с ребятами хорошо получается и по учебе, и по жизни… Но сказать я сейчас хочу о другом.

Директор по селектору попросил у секретаря в приемной чаю и продолжил разговор:

– Нам нужен руководитель практики на головной обувной фабрике в областном центре. Ты родом оттуда, город знаешь, а город помнит своего кандидата в мастера спорта СССР. Начальство фабрики, особенно главный технолог Антипова, о тебе отзываются только положительно. Это, дорогой мой, крайне важно для будущего наших воспитанников. Мы же в основном технологов готовим.

Опять помолчали. Чаю не несли. Директор начал говорить, явно смутившись:

– Я знаю, что ты готовишься к свадьбе, что уже ждешь ребенка. Вот это для меня, может быть, даже важнее, чем все остальное. Ты серьезный и взрослый человек! Ты знаешь, мы даже поможем тебе с жильем: у нас в городе при фабричном общежитии есть отдельная двухкомнатная квартира. Это для того, чтобы практика студентов проходила более успешно. Зарплата у завпрактикой большая, почти как у замдиректора техникума. Но это и правильно. Практика студентов – это ого-го! А главное – мы тебе доверяем, уверены, что ты справишься, через год-другой все отладишь по высшему разряду.

Белокурая девушка, которую все звали просто Лера, принесла поднос с заварным чайником, печенье и чашки. Их было три.

Директор сказал:

– Ну, зови уж и Геннадия Павловича! Вот расстроится человек…

Пока секретарь директора выходила из кабинета, пока физрук несколько минут почему-то не заходил, медлил, Михаил успел спросить директора:

– Это будет служебная квартира?

– Да, к сожалению, на время твоей работы завпрактикой. Но ты парень молодой, у тебя все впереди, все получится. Учиться пойдешь на вечерний факультет в институт. Без экзаменов, кстати…

В это время в кабинет вошел Геннадий Павлович. То ли он услышал в дверях конец разговора, то ли узнал о намерении директора из секретных источников, но сразу включился в разговор:

– Бесспорно, если вы решите вопрос по жилью, то я свое предложение, товарищ директор, снимаю.

– Вот и отлично! Я знал, что вы патриот техникума и что вас не придется уламывать. Ну-с, а вы-то, молодой человек, что молчите? Опешил, не ожидал?

– Конечно, не ожидал… Думал, что пойду на фабрику в отдел главного технолога, к Светлане Валерьевне Антиповой, что будем с женой жить у мамы и ждать рождения ребенка…

– Если я правильно понял, то наше предложение ты не отвергаешь, так, Михаил Иванович? Только береги здоровье! Никакого футбола и экстремальных видов спорта! Хватит с тебя и одного раза. Да, чтобы не забыть… Миш, ты оставь нам на память свой значок «Кандидат в мастера спорта СССР». Мы на стенде его разместим, с твоей фотографией, а?

Физрук закивал в знак полного одобрения слов директора, сказал:

– Ты не представляешь, какую это силу будет иметь для ребят! Ведь ты же помнишь, что больше половины наших студентов приходят к нам по направлению комиссий собесов, с инвалидными палками, еле ходят… А тут – свой мастер спорта: и учился, и преподавал у нас.

– Хорошо, – сказал Михаил. – Вы меня отпустите на пару деньков домой? Надо хоть формально с будущей женой да и с мамой все это обговорить.

– Это вообще не проблема! – сказал директор. – Кстати, завтра я еду на совещание в облцентр, беру тебя с собой на «Волгу». Обратно сам доберешься поездом.

Михаил видел, как был доволен состоявшимся разговором директор, как искренне радовался за коллегу физрук.

– Надо же, сразу на ставку завпрактикой! С деньгами и полномочиями, да еще и с двухкомнатной квартирой! – говорил Елистратыч, обняв Михаила за плечо, когда они шли по коридору к себе в физкультурный закуток. – Ты пока помалкивай, никому ни слова… Завистников – тьма! Немало наших преподавателей побежали бы сейчас в облцентр, чтобы только отхватить там и жилье, и статус, и приличные деньги. Но ты, искренне говорю, заслужил! Хотя мне и в сыновья годишься, и проработал у нас лишь четыре года. Но это нормально. Это неважно… Ты футболист настоящий, от бога!

– Да ладно, дядь Ген! – все еще смущался разговора Михаил. – Тебя, вон, арканом не вытащишь отсюда: свой домина, сад-огород, река-красавица, до облцентра – четыре часа на поезде. Скоро купишь машину, будешь ко мне в гости приезжать… Три часа – и ты у меня!

Коллеги по работе помалкивали. Но по отдельным взглядам, жестам было понятно, что многие уже знают о предложении, которое сделал директор техникума Михаилу. И тем не менее табу на молчание никто не нарушал.

Дома кроме Сереги, естественно, никого не было. Он пришел из школы, успел съесть огромную тарелку горохового супа, картофельное пюре с солеными огурцами (мясное по будням в доме было редкостью) и собирался садиться за уроки. Но, увидев входящего в дверь Мишку, бросился на него. Не добежав до брата метра, встал как вкопанный: видимо, сработал многолетний инстинкт – корсет, позвоночник… И все равно: он подсунул руки брату подмышки и стал кружить его по квартире. Мишка крепко держался за вымахавшего в нынешнем году брата, говорил смеясь:

– Господи, какой ты большой вырос! А шевелюра – точно как у меня! Учителя, небось, грозятся ножницами состричь ее прямо в классе? Мы это проходили… Поесть дашь мне что-нибудь?

– Мой руки, я счас супчику подогрею, остыл малость… А огурцы, ты помнишь? Язык проглотишь… Как я рад тебя видеть, братишка! Ты надолго? А когда навсегда? А когда вы с Лизкой переедете к нам насовсем?

– Все, думаю, свершится скоро – в этом месяце.

– Как здорово! Будем опять все вместе!

– Сережка, дорогой мой! Как я соскучился по тебе, по маме, по Лизе! Вечером, когда соберемся все вместе, я сообщу одну очень важную новость.

– То, что у вас будет скромная свадьба, это я и без тебя знаю – слышал, как Лиза шепталась с мамой. А ты знаешь, что ее мать с бабушкой против этого? Говорят: «Мы для единственного ребенка ничего не пожалеем!» – и что у них только приданого на тысячи рублей. А еще они против того, чтобы вы жили с нами: мол, Серега, то есть я, шалопай, он может навредить будущему ребенку… Ха-ха-ха! А помнишь, как мы нянчились с Катькиными и Дашкиными пацанами? По целому лету они были с нами!

Серега говорил эти слова громко. Он ушел за перегородку, за которой мама обустроила что-то вроде маленькой кухоньки с электроплиткой, чтобы каждый раз не бегать на общую коммунальную кухню. За таким же импровизированным умывальником Миша умывался, раздевшись по пояс. Все делал точно, выверено, экономно, ни капли воды на полу. Или иди в коммунальный умывальник, если хочешь поплескаться.

Поев супу, похвалив мамины соленые огурцы, а также солидно выспросив у Сереги о последних новостях, старший брат засобирался к Лизе.

– Мама сегодня придет пораньше, – объявил Сергей, – в пять часов. Не надо мыть общагу, у них там какой-то вечер танцев, что ли…

Усадив возбудившегося и никак не могущего успокоиться младшего брата за уроки, Михаил ушел, пообещав вернуться к приходу мамы.

Сергей пробовал начать с трудного – с физики. Задачки не получались, голова просто перестала соображать. Еще бы: брат приехал! Тот успел все же шепнуть ему, что будет жить в городе, может быть, даже в своей квартире, и что работу ему дали на обувной фабрике… Вот это новость! Но – молчок: просил до поры никому не болтать. Сам всем все расскажет, когда мама придет.

Потом математика все же покорилась Сергею. С русским, на удивление, он справился быстро, хорошо слушал на уроке объяснение учительницы. И все посматривал на будильник, который поставил с комода на круглый стол, за которым они и обедали, и уроки делали с братом. До маминого прихода оставалось что-то около часа времени.

Глава пятая

Самое смешное в этой истории: Серега не попал к брату на свадьбу. Это было в июне, только закончился учебный год в школе. Его, как опытного туриста, включили в делегацию школьников области для участия во Всесоюзном слете юных пионеров, который проходил на родине Ленина, в городе Ульяновске. Кроме представительских функций (построение, прохождение строем, сдача рапортов и тому подобных), которые повесили на Сергея, он стал капитаном туристской команды. Это серьезное дело. И хотя главное, что он должен был сделать, – по топографической карте вывести команду на исходный рубеж, в эстафете он тоже участвовал наравне со всеми: и лагерь разбивал, и палатку ставил, и костер разводил, и полосу препятствий преодолевал. Короче, неделя пронеслась в таких нагрузках, что он в субботу едва вспомнил о свадьбе брата.

Отпросился у старшей пионервожатой на два часа и помчался в город на почту. Все парадные мероприятия проходили на центральной площади города и в Ленинском мемориале, небывалом по красоте сооружении. Но жили команды на другом берегу Волги в специально пришвартованных к берегу дебаркадерах. Красота неописуемая! Даже рыбу ловили вместе с местными ребятами, закрепленными в порядке шефства за приезжими отрядами пионеров.

Почему-то долго искал почту, пришлось выстоять длинную очередь всего в одно работающее окно. Оператор обещала положить текст на яркие красивые розы. А текст получился совсем простой: «Поздравляю днем свадьбы! Будьте счастливы и здоровы! Ваш Серега».

Потом, уже не спеша, ехал на автобусе, шел по берегу Волги пешком, наконец добрался до своего дебаркадера. До ужина оставалось с полчаса, и ребята расселись на пяти-шести лодках, привязанных к специальным кольцам, накрепко вбитым в берег. Пели песни в основном девчонки. Мальчишки обсуждали ширину реки и хватит ли у кого сил переплыть ее хотя бы в одну сторону. Надо сказать, что Волга в этом районе была шириной не меньше двух километров. Сергей плавал плоховато, поэтому в дискуссии не участвовал.

Но из разговора он понял, что трое-четверо ребят схлестнулись не на шутку: даже стали договариваться о подъеме в пять часов утра, чтобы никто не помешал им осуществить заплыв. Серега не любил хвастунов – людей, теряющих в порыве бахвальства рассудок. Он прямо сказал, что все это – чушь собачья, что волны здесь бывают по метру-полтора высотой. Но и это не главное. Главное, что каждые двадцать-тридцать минут в обе стороны реки обязательно проходят скоростные суда на подводных крыльях – «кометы» или «ракеты».

– Вот это посерьезнее волн будет! – сказал он спорящим. – Башку срубит в пять секунд!

Не захотели понять его пацаны, чуть ли не в трусости обвинили. Подъем наутро никто не стал отменять. Тогда Сергей сказал:

– Вы можете кем угодно меня считать, но утром, если я увижу вас на реке, обязательно сообщу в службу спасения!

Ночью Сергею пытались устроить «темную»: накрыли его прямо в кровати двумя одеялами и начали лупить кулаками. Но он-то был уже реально на год, а то и на два старше нападающих. Так что «темной» не получилось. А вот кое-кто фингалы получил под глаз – это у Сергея с детства хорошо получалось. Началось разбирательство. Старшая вожатая, рыжая Миля Гриб, придралась к Сергею с одним глупым вопросом:

– Ты за что избил стольких ребят? Признавайся!

Сергей молчал, думал, что и эти «юные пионеры» проявят мужской характер, промолчат. Так нет же: они все четверо объединились и сказали, что это Сергей подбивал их переплыть Волгу, а они пытались отговорить его, за что и получили по физиономии.

Хорошо, что в разбирательство включилась девчонка, которая сидела на соседней лодке и слышала весь их разговор. Ее звали Наташей, она была в свои четырнадцать лет кандидатом в мастера спорта СССР по спортивной гимнастике, выступала на слете с показательной программой.

Наташа сказала:

– Как эти слизняки попадают на подобные мероприятия? Они наутро хотели заплыв устроить, а этот мальчик вразумлял их, чтобы они не лезли в воду, не зная броду. Самое омерзительное, что они никуда бы не поплыли, умерли бы со страху…

Серега зауважал Наташу, позже пожал ей руку и предложил дружбу. Ему особенно понравились те слова, которые она сказала в самом конце своей речи. Когда от него все отстали, он и Наташа два последних вечера перед отъездом вместо танцев до самого отбоя гуляли по берегу Волги. Она казалась Сергею такой маленькой и хрупкой на вид, а на самом деле оказалась такой сильной и упорной девчонкой. Они обменялись адресами и обещали дружить по-настоящему.

Вернулся Серега со слета, когда Михаил и Лиза уже обустраивали новую квартиру. Как же она была хороша по сравнению с их коммунальными комнатухами! Мама не переставала плакать от счастья. Да и Лиза выглядела счастливой. Во-первых, жилье почти в центре города – не валяется. А во-вторых, ей не надо было больше обсуждать с родителями проблему, где жить молодой семье.

Каникулы пролетели быстро. Пришлось-таки Сергею понянчиться со слабеньким племянником, приехавшим с севера. Почти весь июль он водил его на смородиновое поле, кормил черными сочными ягодами. А потом и лесная малина подоспела. Объедались так, что дома просто не хотелось есть. Ожил тезка (малыша тоже звали Сережа), стал круглым, словно налитым живительными соками.

– Ах, мама, спасибо! Даже не знаю, как и благодарить тебя за Сережу, увядал ведь мальчишка…

– Ты не меня благодари. Ты, вон, Сергею говори спасибо. Это он выходил твоего доходягу, больше месяца нянчился с ним… А я ведь работала даже по субботам и воскресеньям.

– Я пришлю Сергею новый костюм! Он ведь такой большой у нас, скоро в комсомол будет вступать…

– Даш, помолчи! – сказала в сердцах мама. – Ты уже дважды обещала эти костюмы прислать.

Видимо, назло маме в начале сентября прибыла с оказией посылка. Какой-то мужчина, знакомый сестры, принес домой сверток, даже не захотел раздеваться, так спешил на самолет. В пакете лежал прекрасный финский костюм, настоящий, шерстяной. Но почему-то он был спортивный и зеленого цвета. Серега этого так и не понял. А мама не захотела тратить слов, чтобы объяснить сыну, какая безалаберная (это тебе не Катерина!) у него старшая сестра.

Холодная осень, почти зима, пришла в этом году ранняя, загнала ребят за парты по-настоящему и сразу, даже не дав им понежиться бабьим летом, поздними грибами, кострами и рыбалкой. Серега твердо знал одно: в этом учебном году ему сдавать экзамены за восьмой класс – и можно бежать в техникум или ПТУ (РУ переименовали). Он несколько раз приходил в школу олимпийского резерва, где тренировалась Наталья, видел ее на снарядах и то, как она смущается Сергея, когда на нее орет тренер. Домой он провожал ее никакую, в трамвае она натурально спала. А надо было еще сделать домашние задания к урокам, а утром – в школу. Как мог, он помогал ей. Но потом у гимнастов объявили всесоюзные сборы, она уехала в Сочи, так и не сказав на прощанье, когда вернется.

В конце года Лиза родила дочку. Она попросила у всех родственников согласия на то, чтобы назвать ее Луиза. Почему она выбрала такое имя, Серега не понял, тем более что ему не очень нравились заграничные имена. Он помнил историю своего школьного товарища Юрки Ломтева. Родился тот в сорок пятом году, после отпуска отца во время войны. Мать с сестрами, культурные и грамотные люди, назвали мальчика Рудольфом. А отец приехал с войны весь израненный, контуженный и даже не захотел слышать о таком имени.

– Вот придумали! – кричал он. – Еще бы Адольфом назвали!

И стал звать сына Юрием. Документы менять не захотели, закрутились после войны. Но потом, в школе, все, даже учителя, так и звали Ломтева Юрой. И только при вручении почетной грамоты РОНО за успехи в спорте директор школы вдруг пригласил к трибуне не Юрия, а Рудольфа Ломтева. Вот какие казусы случаются в жизни!

Михаил буквально трясся над своей Луизой, Сереге несколько раз говорил: «Руки мыл?» – или: «Погрей руки, после мороза пришел…» Это несколько обижало Сергея, но, честно говоря, он не очень любил «ползунков», поэтому не больно-то и лез к своей племяннице. «Наше время еще придет, – думал Серега. – Вот когда Лу (он почему-то стал так сокращенно называть Луизу) подрастет, мы будем ходить с ней в лес по ягоды, купаться в нашей речушке, где комару по колено, кататься на моем велосипеде».

Серега был уверен, что по окончании восьмого класса он обязательно купит себе велосипед, новенькую модель ГАЗа. Деньги уже стали поступать в специальную копилку, железную коробку, в которой их старший брат привез конфеты – монпансье… Правда, там было пока немного, всего пять рублей из сорока семи, необходимых для покупки велосипеда. «Но и Москва не сразу строилась, – знал такую поговорку Сергей. – Брат поможет, мама чуток подбросит. Утильщик еще не закончил свою историю со сбором вторсырья, до сих пор работает. Насобираю ему костей, старой одежды, алюминиевой проволоки…»

От этих мыслей настроение у Сереги улучшалось. А это означало, что он легче решал задачки по всем главным предметам: математике, физике, геометрии, прямо на уроке умудрялся запоминать правила по русскому языку. Учеба, в принципе, шла своим чередом, нормально.

Глава шестая

Сергей чувствовал, что в школу он опаздывает. Долго искал куда-то пропавшие ключи от входной двери. Забыл снять теплые ватные брюки, в которых катался на замерзшем пруду, поэтому пришлось переодеваться, возвращаясь, как говорится, с порога. Он механически засунул оставленную мамой на школьный буфет мелочь в карман короткого, как куртка, но настоящего зимнего полупальто и, заперев дверь, помчался в школу. Решил сэкономить на дороге: побежал по тропинке, которую проложили нетерпеливые пешеходы между двух заборов, отделяющих друг от друга строящиеся кирпичные дома.

Фанеру он узнал сразу, как только подбежал к концу тропинки. Тот был не один, рядом с ним, облокотившись на забор, стоял Геша – маленький тщедушный карлик, чье желтое сморщенное лицо выдавало его нешуточный возраст – лет под тридцать. Фанера жил в частном доме в их микрорайоне, школу бросил года два назад, так и не осилив пятый класс. Оставаться на третий год в нормальной школе было просто неудобно, и поэтому какая-то комиссия перевела его без шума и пыли во вспомогательную школу. Но он и эту школу благополучно бросил.

Серега слышал, что он воровал, чистил карманы подвыпивших мужичков, подгулявших после получки на заводе. Те несколько раз собирались группой и жестоко били Фанеру, но деньги уже уходили через Гешу к более старшим дружкам воровской компании. С ними рабочие не хотели связываться, а может быть, просто побаивались блатных и тех, кто отсидел различные сроки в колониях.

Первое, что сделал Фанера, ловким движением руки вытащил из кармана Серегиного пальто всю мамину мелочь. Заржал:

– Такой дылда – и только мелочишку носит! Хи-хи-хиии! Сейчас обос… от смеха! Глянь, Геша, на нищего… Он сейчас перед нами на колени встанет, чтобы вернули ему мелочишку…

– Где твой брат футболист? – не отрываясь от забора, спросил маленький старичок.

Сергей молчал. Он думал, что, если бы Фанера был один, он бы скоростью взял его: два-три сильнейших удара по морде – и бегом к школе. Но справа путь преграждает еще и Геша, выдвинувшись на пару шагов вперед.

Решил потянуть время:

– Брат работает на обувной фабрике.

– Бросил футбол… А ты знаешь, что он должен мне червонец? И не отдал до сих пор. Давай, помогай брату, гони сколько у тебя есть!

– У меня была только мелочь на школьный обед, – почему-то жалобным голосом сказал Сергей и устыдился своего поведения.

– А мне гони рупь за свой ср… портфель! – это уже выступил Фанера. – А то я порву его в клочья! Дай его сюда…

– Нет у меня больше денег!

– Хорошо, будешь должен мне… пять рублей, чтобы выкупить свой портфель, – это уже вмешался Геша. – Будешь отдавать по рублю каждый день, или в выходной сразу пятерку отдашь?

Сергей поднял портфель на уровень вытянутой руки и пошел к Геше, стоявшему, как кость в горле, на выходе из двух заборов. Фанера даже руку протянул, видимо, хотел перехватить портфель, но все-таки в последний момент отдернул ее: старших надо уважать. А Серега, собрав все свои силы в свободный от портфеля второй кулак, так врезал снизу в подбородок Геше, что тот сполз по забору, как размякший комок грязи.

Была одна мысль: «Бежать!» Но Серега не смог сдвинуться с места: он еще раз внимательно посмотрел на маленький кулёк, в который превратился старичок у забора, и пошел на Фанеру. Столько ярости было во всей его фигуре, что Фанера не выдержал, сначала попятился, потом споткнулся на снегу и упал. Он верещал, как недорезанный в темном хлеве поросёнок:

– Ответишь, су…, за все ответишь! Не тронь мя! Только тронь… Тя урки прирежут за мя!

В это время Сергей почувствовал какой-то укол в правую ягодицу. Он машинально повернулся и увидел, что Геша собирается второй раз ткнуть его ножом, зажатым в маленькой желтой руке. Но метил он уже под полу короткого пальто, прямо в живот. Серега втянул живот, почти согнулся в три погибели, и лишь когда понял, что финка прошла мимо, выпрямился как пружина и двинул карлика ногой в пах. Тот взвыл и, скуля, пополз по забору. Вот тогда Сергей осознал, что надо бежать или его убьют.

В школьной уборной он снял штаны и увидел, что на маленькой ранке на правой ягодице запеклась кровь. Платок был, но, конечно, грязный. Что делать? Несколько раз простирнул платок в воде из-под крана, отжал его и осторожно приложил к ранке. В это время в туалет зашел Юрка-Рудольф, посмотрел удивленными глазами на друга и сказал:

– Чой-то ты жо…-то оголил?

– Юрка, влип я по первое число. Меня Геша с Фанерой хотели зарезать. И все из-за какой-то паршивой мелочи…

Сергей, держа платок на ранке, коротко рассказал Юрке о своих приключениях.

– Да, теперь они будут за тобой охотиться. Хорошо, что эту четверть мы учимся во вторую смену, народу на улице больше бывает. Ножи – дело серьезное…

– Что ты запричитал? – обиделся Серега. – Нет бы придумать что-нибудь! Рассуждать и я умею… Брату расскажу, он им устроит забеги наперегонки!

– Да они уже сегодня будут тебя поджидать у школы. Ты чо, не врубаешься, што ли? Надо ребят поднимать… Или в милицию заявлять.

– Вот нам только милиции и не хватало – в выпускном классе! Давай с ребятами поговорим. Про нож ни слова. Просто скажем, что Фанера хотел отобрать у меня деньги, а я дал ему по морде и убежал. Про Гешу придется молчать. Ну, а если все же спросят ребята, скажу, что ходит с ним один тип, какой-то карлик-старичок…

На счастье Сереги, все пацаны в классе считали Фанеру дебилом, его никто не боялся и не любил. Из школы выходили ватагой человек в десять. Старшим-заводилой был Леня Корнилов, перворазрядник по боксу. Он демонстративно делал мощные удары справа и слева, потом сразу три-четыре удара по воздуху перед собой. Здорово у него получалось, красиво. Все были так накручены, что буквально перерыли школьный двор, но Фанеры не было. И только Сергей сразу, как вышел на крыльцо, заметил, как от дальнего угла школьного двора к дыре в заборе прошмыгнули две фигурки: первым шел Геша, Фанера – за ним.

Домой Сергея провожали тоже не меньше пяти человек. Орали песни. Почему? Никто не мог этого объяснить. Наверное, таким образом, снимали стресс. Пели о Щорсе, «Там, вдали, за рекой…» – в общем, воинственные это были песни. Прощаясь, Леня Корнилов сказал:

– Я завтра за тобой зайду, жди меня! Этот гов…к так просто от тебя не отстанет. Он еще кодлу соберет. В общем, им надо дать бой или так напугать их, чтобы они в штаны нахезали… – и заржал, довольный собой и своей шуткой.

Маме Сергей сказал, что на уроке физкультуры напоролся на гвоздь. Та поверила, промыла ранку водкой, залила зеленкой и наложила пришлепку.

Поздно вечером забежал Михаил, чтобы забрать пеленки, которые мама пошила из самого красивого и дешевого ситца. Мама рассказала о ранке на ягодице Сергея с назидательными выводами о том, что значит бездумно ко всему в жизни относиться. А если бы глазом напоролся, не дай Господи?

Мишка отозвал брата за перегородку, спросил в лоб:

– Подрался, что ли? С кем, за что? И почему рана на ягодице – ножом махали, что ли?

Сергей сначала нехотя, потом все азартнее, стал рассказывать о Фанере и ноже Геши.

– Это не есть хорошо… Так и сказал, что я ему должок не отдал, аж целый червонец? Ты, вот что, ни во что не вмешивайся! Это слишком серьезным может быть делом. Геша – вор, сидел в тюрьме, а ты его ногой под яйца… Я сам постараюсь все уладить.

– Завтра ко мне придет Леня Корнилов, перворазрядник по боксу, между прочим, мой товарищ. Мы им устроим красивую жизнь! – расхвастался Сергей.

– А что, если не придет – заболеет, тренер заберет его срочно на соревнование? Да мало ли что может произойти! Давай так договоримся. Я отпрошусь на работе в обеденный перерыв, в час дня буду дома. Подождем твоего Леню, а там решим, что делать. Согласен, а?

Серега закивал, подошел к брату и крепко обнял его. Он опять забыл про его позвоночник.