Текст книги "Архив Смагина"

23
Четвёртый элемент

…Неделя буквально летела, дни мелькали, как окна проходящего поезда. Наступила пятница. Этот день Иван Смагин определил как день размышлений и переговоров.

Два дня назад генерал по своим каналам «додушил» господина Х и порадовал, если можно так выразиться, информацией о перечне украденного. Нонсенс, конечно, проводить расследование в таких нелепых условиях: «зашифрованные» владельцы сейфов, недомолвки в деталях кражи и прочие несуразности. Но, как выразился Иван, назвался груздем…

Он прекрасно понимал – и не только он – что все эти глупые обозначения давно было пора отбросить. Он также в полной мере осознавал, что и его помощники обладают – и уже давно – «чистой» информацией. Адреса известны, имена известны, что-то можно уточнить, что-то додумать – какие уж тут тайны. Но по инерции в беседах о преступлениях использовались изначально заложенные неуклюжие правила.

Ирина пробила почти все данные о клиентуре массажистки и пришла с подробным докладом. Говорила она довольно долго. И вот прозвучала нужная фамилия. Иван остановил её словами: «Что и требовалось доказать!» Он прочитал вопрос в глаза Ирины.

– Фамилия ни о чём не говорит? – спросил он и тут же спохватился: – Вам она ничего сказать и не может. Это жена господина Y. У них гражданские отношения, фамилию она, понятно, оставила. Надо было ввести вас в курс, но эти игры, понимаете…

– Понимаю, – сказал Ирина. – И что теперь?

– Пока ничего, но свет в конце тоннеля уже слегка слепит.

Небо с утра было облачным. Постепенно им на смену приползли мрачные тучи. Воздух отяжелел, повисла духота. Иван открыл форточку. Вдалеке сверкнула молния. Донёсся приглушённым расстоянием громовой раскат. Иван прикинул дистанцию – не близко. Только он определился с эпицентром грозы, как по подоконнику застучали мелкие капли. Дунул ветерок, и по конному стеклу побежали узенькие струйки.

– Как вы думаете, надолго непогода? – спросил Иван.

– Не знаю, может и затянуться, – ответила Ирина и добавила: – Летний дождь – нестрашный. Он всегда хорошо кончается.

– Как вы думаете, кто отправил Пингвина в мир иной? – покончил с погодной темой Иван.

Ирина растерялась. Он напомнил:

– Это из вашего доклада по окружению Косолапова.

– Трудно сказать, возможно, бытовуха – контингент там…не очень. Если наш мажордом… Какой смысл?

– Есть такой смысл, – вздохнул Иван и задал ещё вопрос: – У вас зрительная память хорошая?

– В норме.

– А у меня – отвратительная, – сообщил и Иван и зачем-то поделился: – А ещё я рисовать не умею. Совсем.

Ирина тактично промолчала и оставила то ли реплику, то ли ценную информацию без внимания.

– Думаю, задача ясна, – обратился Иван к Ирине. – Есть основания надеяться, что наша уважаемая госпожа Y – будем по старой доброй традиции называть так! – может рассказать много интересного. Но многое нас не интересует. Мы же не сплетники? – произнося последние слова, Иван допустил некоторую игривость. Ирина никак не прореагировала. Иван стал официальным и продолжил: – Пусть однозначно объяснит, для какой цели были предназначенный деньги в сейфе. Будет упорствовать, намекните ей – массажистка убита не случайно, и это убийство не единственное и, возможно, не последнее.

Следующим был Глеб, опоздавший на полчаса и изрядно промокший. Он был немногословен и, по сути, подтвердил предположение Ивана.

– Я – лицо неофициальное, ты понимаешь… – начал Глеб. – Но уверен – это два разных стиля. Автор перестарался – не надо было так много писать, проще было обойтись короткими фразами. А здесь развёл…

– Я тоже так считаю, – высказал своё мнение Иван. – Откровенно стервозный тон появился у массажистки в последние дней пять. До этого она была более корректной.

– Четыре, – сказал Глеб.

– Что четыре? – не понял Иван.

– Откровенно провокационный тон появился у массажистки в последние четыре дня.

24
Зёрна

Смагин редко повышал голос, но на этот раз его разговор с Сеулиным был резким, для обеих сторон неприятным. Смагин был немногословен. «Я говорил о доскональном осмотре мест происшествия! Доскональном! А не о поверхностном осмотре. Попрошу впредь воспринимать и выполнять мои указания – буквально, а не в своём понимании!» – эти его последние слова Сеулин запомнил надолго. Возразить было нечего – начальник управления был прав на все сто. Эти зёрнышки таят в себе… А время упущено. Что они в себе таят?! На этот вопрос, заданный самому себе, Сеулин ответить не смог. И не только он.

Мария Ивановна опознала Гопу, тот не отпирался. Она также передала с поехавшим к ней на дом Арсентьевым мятый-перемятый листок бумаги, где Илья пытался изложить последний черновой отчёт. Смагин, Арсентьев, Сеулин тщательнейшим образом нарисовали путь грабителя от места преступления до подвала. Запросили подмогу – людей явно не хватало. Смагин лично инструктировал и ориентировал приданных в помощь подразделению сотрудников. Вопросов не задавали, но интереса и недоумения во взглядах хватало. Тут и бандиты и контра… какие тут зёрнышки – чёрненькие, блестящие? Но отнеслись с пониманием и чувством ответственности.

И подвал, и подворотня были обысканы тщательнейшим образом. В подворотне блестящий «уголёк» лежал под стеной. В подвале пришлось побеспокоить беспризорников – новых постояльцев, было много шума, даже истерик и попыток сопротивления. Зёрнышко завалилось под подобие старого шкафа. Третий объект найти не удалось. Смагин дал команду продолжать поиски.

Итак, имеем два зёрна. Смагин смотрел на них и понимал, что кого бы он ни спросил, что с ними делать дальше, никто бы ему не помог. Передать начальству – это понятно, ему виднее. Но что начальство с ними будет делать? Бывают ситуации, когда ему очень даже не виднее. Видения по всей видимости связаны с зёрнами. Какова их природа? Как они «работают»? Что писать в отчёте? Что докладывать? И в записке этой… Синельникова – ничего не понятно. Тень, ветер, смерч какой-то… и вот эти зёрна. А сколько их всего? Здесь, в Москве, три. Должно быть три. А сколько их всего?

Слишком много вопросов, подумал Смагин. Решение? Отложить и подумать. Вот и все решение. Стоп! Камушки были завёрнуты в тряпочку. Где тряпочка? Могла подобрать какая-нибудь старушка, в хозяйстве все сгодится. А сумка? Где сумка? Почему её не оказалось в подвале? Наваждение какое-то. Смагин с досады сжал карандаш, тот хрустнул. Гопу сюда! Смагин хотел вызвать дежурного. Не успел – зазвонил телефон. Смагин взял трубку. Он принимал крайне сбивчивый доклад и с каждым услышанным словом сжимался, как пружина. Начальник УРР не хотел верить подчинённому, но понимал: верить надо по той простой причине, что необычность сообщения вполне вписывается в логику предшествующих событий. Смагин волновался, но представить себе, как волнуются участники чрезвычайного происшествия, он мог с трудом.

Сеулин и два приданных ему в помощь сотрудника проводили второй тщательный обыск в подвале – пристанище беспризорников. Четверо милиционеров осматривали двор. Насчёт двора у Селина были большие сомнения – ну, невозможно найти соломинку в стоге сена, если только случайно. На его величество случай и была надежда. Что касается подвала с его ограниченным пространством, то здесь иезуитский педантизм мог дать результаты. Помещение было разбито на малые квадраты, Сеулин составил соответствующую схему и по мере завершения осмотра помечал отработанный квадрат большим жирным крестом. Приближались сумерки, и Сеулин понимал: поиск во дворе вот–вот перестанет быть целесообразным – придётся продолжить завтра в светлое время. Подвал неплохо освещался двумя электролампочками, вторую установили дополнительно, перед обыском.

Он был увлечён работой и, услышав слабый и невнятный шум во дворе, не сразу сообразил, что происходит неладное. Отдельные восклицания, женский крик донеслись слабо, но ставшую привычной за время неспешной работы тихую атмосферу нарушили. Сеулин скомандовал: «Тихо!», – сотрудники замерли. И замерли они не только по команде – оба смотрели в одну точку. Сеулин, стоявший в ним вполоборота, повернулся и тоже замер. В этот момент он услышал выстрел, но не среагировал на него должным образом. И причина тому была веская.

Стена подвального помещения исчезла, растворилась. От неё остались только рваные края. Огромная брешь открыла сыщикам величественную и пугающую картину. Перед глазами Сеулина и его временных помощников протекал ручей. Вода бежала навстречу, чистые, играющие солнечным светом небольшие волны сталкивались, причудливо закручивались и исчезали где-то внизу под рваной стеной. Ручей или даже небольшая речка просматривался далеко. Он разрезал на неравные части большую поляну, окружённую могучим и неузнаваемым лесом. Солнце светили ярко, но его не было видно, могучее светило можно было только дорисовать воображением. Картина не была чёткой, но в общем воспринималась как вполне реальная.

Сеулин пришёл в себя и подумал об услышанном выстреле: надо было как-то реагировать. Но какой тут выстрел! Сеулин понимал: это камешек, зерно. Он почувствовал, как струйка пота скользнула по затылку и сползла за ворот, его бил озноб. Страх? Нет, это было нечто другое, быстрому и простому описанию не подлежащее. «А каково им? – подумал Сеулин о двух изваяниях, в которые превратились его сотрудники, – они же ни о видениях, ни о камешках, ни о Сибири ничего не знают…»

Представитель Управления режимных расследований умом понимал: это мираж. Однако вид, открывшийся перед ним, воспринимался как физическая реальность: он слышал, как журчит ручей, и он услышал и почувствовал тяжёлые шаги. Справа появилась серо–бурая масса, она шевелилась, хорошо было слышно тяжёлое и зловещее сопенье. Бесформенная масса стала удаляться и разделилась сначала на две, затем на три части… Прошло несколько секунд и только тогда Сеулин сообразил, что видит сначала две, затем три, а затем четыре гигантских лохматых ноги огромного животного. Вдоль мощного ручья вперевалку спокойно и уверенно шёл, удаляясь в сторону дальнего густого зелёного леса, мамонт.

Сеулин не был зоологом и знатоком древней фауны. Однако в данном случае вывод о названии животного был очевиден. Несмотря на очевидность, Сеулин не соглашался с выплывшими из памяти образом и его определением, и в голове промелькнула мысль: «Лохматый слон!» Сеулин почувствовал неловкость от собственной растерянности и попытался взять себя в руки.

Один из сотрудников, что постарше, «ожил» и потянулся к кобуре с наганом. «Отставить!» – тихо сказал Сеулин и любитель пострелять остановил руку чуть выше пояса и стал неторопливо поглаживать печень. «Спокойно», – то ли скомандовал, то ли пожелал Сеулин. Мамонт удалялся. Картинка замерцала, поблекла, по изображению пробежала серая с блесками волна, затем другая, на мгновенье вспыхнул яркий, слепящий глаза свет, и изображение пропало. Огромная брешь в стене волшебным образом затянулась, и взору поражённых наблюдателей предстала серая грязная подвальная стена. В подвале воцарился полумрак – слабые электролампочки явно проигрывали в сравнении с солнечным светом. Глаза адаптировались к слабой освещённости, Сеулин осмотрелся – в комнате ничего не поменялось. Сотрудники смотрели на Сеулина.

Руководитель группы преодолел оцепенение и отметил про себя, что с этого момента он стал больше понимать состояние Гопы, столкнувшегося с медведем. Затем он вспомнил о досадном упущении: не засёк точное время возникновения и окончания феномена. Глянул на часы и сориентировался приблизительно – для рапорта. И уже несколькими секундами позже вспомнил о шуме и звуке выстрела. «За мной!» – коротко скомандовал Сеулин и быстро двинулся к выходу из подвала.

Сказать, что четверо милиционеров и несколько случайных прохожих пребывали в состоянии лёгкого шока, значит, ничего не сказать. Старший наряда тупо смотрел в землю и что-то пытался изобразить руками. Рядом с ним стоял другой милиционер, он держал в правой руке револьвер, его левая рука сжимала рукав начальника, словно он его оттаскивал от неведомой опасности. Ещё два милиционера стояли шагах в пятнадцати, неуверенно переминались с ноги на ногу. У Сеулина сложилось впечатление, что они хотели подойти к старшему, но не решались, словно их отделяло от цели видимое только им препятствие.

Гражданские лица пребывали в растерянности, пожилая женщина непрестанно крестилась и читала молитву.

Сеулин отправил одного из своих помощников, строго предупредив о неразглашении, к ближайшему телефону – доложить Смагину. Сам попытался восстановить картину происшедшего. Если бы не предыдущий опыт ознакомления с таинственными свидетельствами, задача бы оказалась невыполнимой. Именно этот опыт позволил увязать сумбурные, порой чисто субъективные описания и ощущения очевидцев в довольно сложный, но все же воспринимаемый узел.

Картина сложилась неправдоподобная, но впечатляющая. Время шло к сумеркам. Внезапно стало светло. От дома, где находилось интересующее сыщиков подвальное помещение, по двору прокатилась волна яркого света. Затем на глазах у всех наблюдателей, находящихся по отношению к феномену под разными углами, в земле образовалась огромная яма, откуда исходил ровный, гораздо ярче окружающего свет. Те, кто стоял ближе к краю образовавшейся «пропасти», увидели небольшую покрытую редкой травой равнину, по которой протекал мощный кристальной воды ручей. Свидетели, находящиеся на удалении от возникшего видения, наблюдали лишь провал и исходящее из него свечение.

Все свидетели заверили, что слышали неясный шум, возможно, журчанье полноводного ручья. Также все подтвердили: прежде, чем появилось это огромное лохматое существо, послышались тяжёлые шаги и сопенье, звуки, сопровождавшие передвижение монстра, слышны были и в дальнейшем. Мамонт как бы вынырнул из-под стены и пошёл вдоль ручья. Близстоящие лицезрели картину полностью. Тем, кого чрезвычайное событие застало поодаль, была видна только верхняя часть туловища. Старший наряда оказался буквально на краю образовавшейся «пропасти». Он замер, после значительной паузы, когда мамонт оказался ближе к нему, попытался отойти, но потерял координацию движений и, избегая падения, начал спасительно размахивать руками, стремясь удержать равновесие. Сотрудник, находившийся ближе других к нему, испугался, что активное поведение старшего привлечёт внимание гигантского монстра, запаниковал и выстрелил в зверя, пытаясь его хотя бы приостановить. Мамонт никак не отреагировал на выстрел. Сотрудник подскочил и схватил старшего за рукав, пытаясь ему помочь. Мамонт прошёл мимо них, последовал далее, придерживаясь маршрута вдоль ручья, и буквально вошёл в глухую обрывистую стену провала. Этот факт зафиксировали трое наблюдателей, находившихся ближе к дому. Остальные этого видеть по понятным причинам не могли. Старший наряда взял себя в руки, успокоился и осторожно отошёл с помощью подчинённого на несколько шагов назад. Свет, исходящий из провала поблек, и через несколько секунд провал исчез, как бы затянулся. Звуковые эффекты при этом отмечены не были.

Приехавший Смагин внимательно и спокойно выслушал доклад. Прошёлся по тому месту, где недавно наблюдался провал в прошлое, несколько раз притопнул ногой, попрыгал на месте и попросил у рядового милиционера папиросу. Прикурил, несколько раз затянулся, выбросил окурок и зло растоптал его сапогом. Замер, присел, осторожно взял выпорхнувший из-под снега чёрный блестящий камешек, подержал его в руке, удовлетворённо хмыкнул, положил его на снег и с полминуты подождал, пожал плечами, взял зерно двумя пальцами, осмотрел, щуря глаза, достал из кармана носовой платок, завернул находку, сунул в карман и дал команду сворачиваться.

Его не покидала мысль, что камешек был явно тёплый. В этом случае снег под ним должен был подтаять. Но этого не случилось. Возможно, показалось – волнение. А ещё он подумал: час от часу не легче, зато сумку искать не надо, видно, третий камешек здесь, во дворе, и выпал. Он попытался заставить себя подумать о новых возможных сюрпризах – голова кипела, не думалось.

25
Четвёртый элемент

И вот настал тот день. Я прибыл в кабинет к Ивану через полчаса после его призывного звонка. Он был не один, и даже слишком не один. На диванчике, который я во время своих неоднократных визитов всегда наблюдал пустым, примостились Демьян и Ирина. Они пили из длинных ранее мною не виденных бокалов сок. Мы были уже мимолётно знакомы, я поздоровался и, не утруждая себя излишними формальностями, подсел к большому столу. Обстановка была умиротворённой, в воздухе висело ожидание чего-то большого и неожиданного.

– Чай, кофе? – спросил Иван.

Я хотел запросить и того, и другого, и, конечно, побольше. Ограничился кофе, порекомендовал не жалеть сахара. Ирина и Демьян переглянулись, но не удивились. Иван услужливо кивнул и изобразил руками сложную фигуру, я её прочёл: ну, и нахал! Не скрою, я в глубине души чувствовал и надеялся, что преступника, если не взяли, то хотя бы вычислили, и меня крайне интересовал путь, ведущий к раскрытию преступления – Иван его вымащивал все эти непростые дни.

Понимая, что путь этот был архисложным, я очень надеялся, что ожидаемые пояснения и разгадки будут простыми и понятными, как мотив, который можно напеть. В мягкой форме я намекнул об этом Ивану. Он, похоже, проникся. Задумался и после длительной до неприличия паузы довёл до меня и, понятно, до всех присутствующих сокровенную информацию: «Ты знаешь… Я только сейчас осознал – я не умею петь…» Мы ещё некоторое время препирались и наконец перешли в делу. Забегая вперёд, сразу скажу, что с первых слов стало ясно – без «переводчика» не обойтись.

– Все видели или хотя бы время от времени посматривали, – Иван по-доброму глянул на меня, – как развивались события. Не скрою, я готовился к этой встрече, ждал её, но затруднялся выделить главное и определить, с чего начать. Замучился! А потом решил: нет здесь ни начала ни конца, история стара, как мир.

Я забеспокоился. Демьян и Ирина придерживались эмоционального нейтралитета.

– Гений–злодей, обиды, месть, ненависть и алчность, – продолжил Иван. – Обычный набор. Не хочу в этом копаться и остановлюсь на ключевых моментах. Для меня таковым стал факт ограбления именно серии сейфов.

На первый взгляд, основа ограбления – таинственный способов взлома. Три одинаковых сейфа, и вот так – лёгким движением руки… Такой шанс выпадает раз в жизни. Безусловно, способ взлома – это важно. Но согласитесь, одно дела знать, как открыть сейф, и другое – быть уверенным, что там есть, чем поживиться. Ведь можно, обладая тайной золотого ключика, открыть три одинаковые двери и убедиться, что все они ведут в старые пустые чуланы? Можно, если не побеспокоиться, чтобы обладатели этих чуланов набили их чем-нибудь ценным и вкусным.

Начнём с мажордома Косолапова. Задумал он сам, или подсказал кто, поживиться за счёт хозяина. Человек недалёкий, выпивающий, слегка опустившийся… С просветлениями – об этом потом, подчеркнул Иван, увидев, что Ирина готова вставить свои пять копеек в виде перечисления «просветлений», добытых ей в ходе общения с окружением Косолапова. Ну, нашло б на него такое затмение… И мы знаем, и он знает: там барахла в доме – ему б на всю жизнь хватило. А тут сейф! Иван сделал паузу.

– Значит, он не тот, за кого себя выдавал. Выжидал, следил, выбирал момент, – вступила в разговор Ирина.

Возможно, согласился Иван. Но какой артист! Это уже шпион–нелегал получается. Могло быть так. К нему привыкли. Человека второго сорта перестают замечать, как домашнее животное. Болтают при нём, хвастаются. Возможно. А он смотрит, слушает и ждёт, когда ж в сейфе нужный куш появится. И сколько ждать?

Последний вопрос завис как риторический.

– Возможно, подельник был. Носитель информации, наводчик, – предположил Демьян. – Мы с вами как-то говорили, ответил Иван, о странностях в поведении преступника. Вы верите, что такие, с позволения сказать, непутёвые люди могут иметь подельников и вообще поддерживать какие-то длительные деловые или человеческие отношения?

– Не верю, – с тенью сомнения сказал Демьян.

И я не верю, высказал свою точку зрения Иван. И потому пришёл к выводу, что предположение об актёре и суперагенте Косолапове не лишено смысла. И эту точку зрения подтверждает информация, собранная Ириной в ходе изучения социального окружения пострадавшего и, возможно, соучастника преступления Косолапова. Подтверждает… но не более того.

Согласитесь, Иван говорил спокойно, с расстановкой: сильный организатор и суперагент не становится так быстро сошкой в чужой игре. Ведь он был устранён первым…

Воцарилась тишина. И не согласиться со сказанным было трудно, и продолжить мысль Ивана было не просто. Никто и не пытался. Иван вновь заговорил без чьей-либо помощи.

И уж тем более трудно представить, что предполагаемый организатор преступления Косолапов разбросал свои преступные щупальца на три серьёзных объекта и везде добился несравненного успеха.

Мы, повторяю, мы, сделали упор на бесспорный фактор. Кто имеет отношение ко все трём сейфам, тот и организатор. Директор? Да, имел. Да, он знал, кому они проданы. Но далее – обрыв. Он убит.

Реставратор Остужев? Кулибин местного масштаба – мастеровой мужичок, имеющий постоянный и весьма неплохой заработок, осторожный, немногословный, нерешительный. Он въехал в эту историю на малой скорости и так же осторожно выехал. Мало знаешь – хорошо спишь. Не знаю, как там у него со сном, но он жив, здоров, сотрудничает со следствием. Я и сегодня его пригласил – мне интересна его точка зрения по воду нашего эксперимента.

Что остаётся? Остаётся Третья сторона, которая смогла втянуть упомянутых и других фигурантов во всю эту мрачную историю.

Эта гипотетическая Третья сторона использует Косолапова и грабит неизвестным нам способом сейф Х. Эта Третья сторона каким-то образом приклеивает Косолапова и Зайда к ограблению сейфа Z. В результате этих действий мы получаем отпечатки пальцев директора антикварного магазина на двери убитой, на двери ограбленной квартиры и на орудии убийства массажистки. Мало того, на двери квартиры массажистки имеются отпечатки Косолапова.

– Голова не кружится? – спросил, обращаясь к присутствующим, Иван.

Я деликатно промолчал. Демьян последовал моему примеру. Ирина довольно неожиданно вставила:

– Пока не кружится.

Иван усмехнулся и отвесил в её сторону лёгкий поклон.

Благодаря упорным детективным усилиям нам становится известно следующее, продолжил Иван. Массажистка вхожа в дом господина Y, и, как это обычно бывает в таких случаях, поддерживает, нет, поддерживала приятельские отношения с его женой. Женщина, я имею в виду супругу, чрезмерно трепетно заботящаяся о своём здоровье, фигуре, невольно попадает в психологическую зависимость от дарителя здоровья и внешних прелестей.

Удобная функция советчика, консультанта и дарителя позволяет массажистке, не имеющей высокого социального статуса, без труда установить тёплые соседские отношения с пострадавшей Z. Благо и идти никуда не надо – квартира буквально под полом, на одном стояке. Конечно, было бы неплохо, если бы ключевая фигура массажистки оказалась каким-то образом связанной и с домом Х. Эта версия подтверждения не получила. И как раз этот факт отсутствия связи заставляет нас искать другое связующее звено.

Не скрою, в нахождении этого звена помогло начальство. Иван указал большим пальцем в потолок. Стало известным, что в доме Х из сейфа было, так сказать, экспроприировано редкой красоты и ценности ожерелье, с полгода назад исчезнувшее из богатой коллекции. О подробностях умолчу, намекну только, что и в коллекцию оно попало путями неправедными. Вещь уникальная, присутствует в солидных каталогах. Потому новый владелец и не хотел огласки…

– И все же мажордом? – не удержался Демьян.

– Отчасти, думаю, да! – дипломатично изложил свою точку зрения Иван.

Я потерял нить рассказа, решил возвратить Ивана к исходной точке и напомнил насчёт звена.

Звено? Ах, да, звено, спохватился Иван. Казалось бы такой куш вполне бы мог устроить Третью сторону. Но мощные схемы для того и создаются, чтобы рвать по-крупному, по максимуму. Ожерелье и стало этим звеном. Я говорил о том, что сложно взломать в короткий промежуток времени три сейфа. Но не менее сложно получить гарантии, что они будут не пустыми. И здесь есть резон заострить ваше внимание на массажистке.

Одинокая не лишённая земных потребностей женщина. Она нуждается во внимании, в том числе мужском. Где и как она может знакомиться с мужчинами? В домах, где она бывает, к ней отношение как к обслуживающему персоналу. В салоне красоты– строгие правила – как никак развитой капитализм. Впрочем, не уверен, что развитой, поправился Иван. И если даже она проявит инициативу в отношении клиентуры – реакция и отношение к ней предсказуемы, романтика здесь и рядом не проходила.

И вот на её горизонте вдруг появляется пусть не идеальный, но заслуживающий особого внимания объект.

– Как вы, господа, думаете: кто бы это мог быть? – спросил Иван.

На этот раз в неравную дискуссию вступил Демьян:

– Исходя из объективных данных – или директор, или Косолапов, или оба.

– Тепло, но пока не греет, – заинтриговал Иван.