Текст книги "История России"

Псковская Судная грамота, составленная в 1397 г., хорошо отразила и политической устройство Псковской земли. Одним из важнейших звеньев политической власти был князь. Исследователь истории Пскова Ю.Г. Алексеев отмечает, что «позиции князя и его аппарата в Пскове были более сильными, а сфера действия этого аппарата более широкой», чем в Новгороде. Во всяком случае княжеская власть в Пскове была необходимым элементом общинно-государственной структуры, имевшим еще и сакральный характер. Псковичи время от времени давали князю платеж – «дар», который уходит своими корнями в глубокую первобытность.

Однако в отличие от времен Русской Правды, князь по рукам и ногам связан вечевыми органами власти во главе с посадником. Народный характер веча в Пскове не подлежит сомнению. Уже даже на излете самостоятельности Пскова «черные люди сохраняют право участия в вечевом собрании, более того – составляют, по-видимому, основной костяк этого собрания» (Б.Б. Кафенгауз).

Б.Б. Кафенгауз изучил и псковское посадничество, составил список псковских посадников. Правда, время и обстоятельства появления посадничества в Пскове до сих пор остаются невыясненными. Первоначально посадники назначались старшим городом, но, по мере становления местного города-государства, они стали земской, общинной властью. Общинной властью были и сотские, генетически связанные с военной организацией общины в древности. Не будучи ослабленным разделением на сословия, псковское вече сохраняет свое единство и могущество до конца самостоятельности города-государства, «ревниво следя за своими интересами» (К.Н. Бестужев-Рюмин).

Псковская церковь находилась в зависимости от новгородского владыки. В XIV веке псковичи попытались сделать ее самостоятельной. По условиям Болотовского договора, который зафиксировал окончательное отделение Пскова от Новгорода, наместник стал назначаться из среды самих псковичей. В Пскове община принимала столь же активное участие в жизни Церкви, как и в Новгороде.

Пограничное положение, угроза со стороны орденских братьев и шведов ставили Псков в тяжелое положение, заставляли лавировать между усиливавшимися Великим княжеством Литовским и Великим княжеством Московским. В конце XIV в. Псков окончательно переориентировался на Москву, что и позволило ему дольше сохранить свою автономию.

Московское государство в XIV–XV вв.

Земли Северо-Восточной Руси. Возвышение Москвы. Северо-Восточная Русь в начале XIV в. – это несколько земель, существовавших здесь с домонгольских времен. Они составляли некую федерацию во главе с владимирским великим княжением. Среди недавно сформировавшихся земель особым потенциалом обладала Тверская волость. Восстановившись после монгольского нашествия, тверская городская община («тверичи») крепнет и начинает притягивать к себе значительную округу. Идет процесс формирования города-государства, показателем интенсивности которого становится появление княжеского стола.

Ко времени правления князя Михаила Ярославина (1285–1318) окончательно сформировалась политическая система города-государства, включавшая в себя основные политические институты – княжескую власть, вече, тысяцких и сотских. Князь пытался придать этой государственности устойчивость в плане взаимоотношений с Ордой. Свое правление Михаил начал с закладки храма Спаса – первой каменной церкви, возведенной после монгольского нашествия в землях Северо-Восточной Руси и главной волостной святыни. В Твери возродилось и летописание.

Значительные силы сконцентрировались и в Поволжье, где сформировалась особая земля (во многом на основе прежней Суздальской), центром которой был сначала Городец, а затем Нижний Новгород. В XIV столетии Нижегородская земля становится одной из самых сильных в Северо-Восточной Руси. Нижний Новгород был вторым после Москвы городом, где приступили к строительству каменного кремля. В нижегородском Спасском соборе при князе Константине Васильевиче началось составление летописи. Князь этого волжского города в 1347 г. добился учреждения особой Суздальской епископии, породнился с Ольгердом – великим князем Литовским и играл значительную роль в Восточной Европе.

Роль рубежа на восточных границах Руси играла и Рязанская земля, понесшая огромные потери в результате монгольского нашествия. Жизнь здесь отхлынула к северу – столицей вместо разоренной Рязани (Старая Рязань) стал Переяславль Рязанский. Пограничное положение определило драматизм рязанской истории. Земле постоянно придется лавировать между сильными соседями: Ордой, Москвой и Литвой. Основателем рязанского княжеского рода стал Роман Ольгович, княживший в 1258–1270 гг.

Однако в той ожесточенной борьбе за великое Владимирское княжение, которая развернулась в XIV в., перевес оказался на стороне Москвы. Со времен историка Н.В. Станкевича – автора известной статьи «О причинах возвышения Москвы до смерти Иоанна III» (1834) – принято было объяснять возвышение Москвы «выгодными географическими условиями». Свои оригинальные и конструктивные мысли по этому вопросу высказывали В.О. Ключевский, М.К. Любавский. Называли и другие причины: мудрая (хитрая, изворотливая) политика московских князей (в том числе и вымирание их от эпидемии, что положило конец удельному дроблению), поддержка Церкви и т. д.

Все эти объяснения благополучно перекочевали в советскую историографию, только в конце прошлого столетия возникли сомнения в правильности такого рода объяснений. На передний план теперь выдвинулись «особенности колонизационного процесса и создание военно-служилого войска (двора)» (А.А. Зимин). Наверное, гораздо интереснее вопрос не «почему?», а «как?» шло возвышение Москвы. В конце концов, если не впадать в мистицизм, то на месте Москвы могли бы оказаться и Тверь или Нижний Новгород. И это мало что изменило бы в нашей истории.

Первое упоминание Москвы, как известно, относится к 1147 г. Город рос, образуя вокруг себя сильную сельскую округу. Крепла и городская община Москвы, опиравшаяся на волость. На страницах летописей довольно часто начинают фигурировать «москвичи». Другими словами, Москва, как и Тверь, обладала всеми атрибутами волостного устройства, в числе которых было и вече, и волостные ополчения, и сотенное устройство (Ю.В. Кривошеев, И.Б. Михайлова).

Одним из атрибутов формирующегося города-государства был князь. Первый московский князь – родоначальник династии – младший сын знаменитого Александра Невского Даниил Александрович (1276–1303) занимает активную позицию. При нем и его сыне Юрии (1303–1325) Москва захватывает все течение Москвы-реки.

Увеличившись вдвое, Москва выступила претендентом на великое княжение и вступила в борьбу с основным противником – Тверью. В кровавой драме, разыгравшейся в последующие два десятилетия, пали и тверской князь Михаил, и его враг Юрий, и сын тверского князя. На чьей стороне окажется победа, наверное, в ту пору не мог бы сказать никакой прорицатель и ясновидец.

Но московский княжеский стол достался талантливому и энергичному князю Ивану Даниловичу Калите (1325–1340). Правда, сначала из пяти Даниловичей в живых остался только один Иван, а остальные умерли бездетными. Эта, казалось бы, историческая случайность привела к важным последствиям. Московская «отчина» не делилась, не дробилась между наследниками. Иван много сделал для укрепления своей «отчины».

Он очень успешно проводил ставшую уже традиционной для московских князей политику задаривания ордынских властителей. И хан, и его жены знали, что каждый приезд Ивана – это гора подарков, это огромный «выход», собранный в русских землях. Мир и дружбу с Ордой Иван Данилович использовал для укрепления позиций Московского княжества.

Он нанес страшный удар по Твери. В 1327 году здесь вспыхнуло восстание против татар. Иван возглавил карательную экспедицию. Тверская земля была опустошена, а ярлык на великое княжение ордынский хан Узбек передал Калите. Тот склонен был себя считать уже не только московским князем, но и «всея Руси». Властно разговаривал он с северным исполином – Великим Новгородом, а при попытке сопротивления разорил Новгородскую волость.

Унаследованные Калитой владения невелики. Это пять или семь городов с уездами. В этих уездах находилось 51 сельская волость и до 40 дворцовых сел. Иван Данилович начинает усиленно скупать земли у других князей, у митрополита, у монастырей, у частных лиц. Он купил даже три удельных города: Белозерск, Галич и Углич. Купленные земли лежали чересполосно, владения Москвы тянулись цепочкой к Северу.

Наверное, бесплоден был тот спор, который вели между собой дореволюционные историки: что собирал Калита – землю или власть. Он старался сбить в нечто единое и то, и другое. Но главное, конечно, власть – он «строил великое княжение, постепенно и упорно превращая его в государство» (А.Е. Пресняков).

Калита способствовал тому, чтобы митрополит Петр обосновался в Москве. Здесь он и скончался. А его преемник Феогност окончательно сделал Москву своей резиденцией. Значение этого события трудно переоценить: ведь в Средневековье религия играла огромную роль не только в идеологии, но и в политике. Иван Калита прекрасно умел этим пользоваться. Когда его противник тверской князь попытался опереться на поддержку Пскова, то митрополит наслал «проклятье и отлучение от Церкви» на псковичей. Те подчинились, а тверской князь бежал из Пскова. Впрочем, есть мнение о том, что союз московских князей с митрополичьей кафедрой для первой половины XIVb. – не более чем историографический миф (Н.С. Борисов).

Духовная Ивана Калиты (первый из дошедших до нас документов такого рода) интереснейший памятник, многое говорит о силе и богатстве Московской земли. Мог уже Калита по своему усмотрению распорядиться и княжеским столом. Он передал его своему сыну Симеону Ивановичу Гордому (1340–1353), который продолжал политику отца. Но духовная Калиты определила и основы удельной системы – каждый из сыновей получил свою долю.

После смерти отца Симеон вместе с другими князьями отправился в Орду и из рук хана Узбека получил ярлык на великое княжение. Вернувшись на Русь, он торжественно сел на великокняжеском столе с соблюдением всех обрядов. Правда, после смерти Узбека ему пришлось вновь ехать в Орду, но и новый хан оказался на его стороне.

Пользуясь внешним миром, великий князь сумел еще больше распространить свою власть среди собратьев-князей. Симеон много внимания уделял строительству и украшению Москвы. При нем все каменные храмы, построенные отцом, были расписаны фресками. Умер князь в расцвете сил и лет от чумы, эпидемия которой («Черная Смерть» – назвали ее современники) обрушилась на Русь.

Иван Иванович Красный (1353–1359) назван летописью «кротким, тихим и милостливым». Судя по всему, твердостью характера он не мог сравниться со своим отцом и братом. Тем не менее ему удалось отстоять все то, чего достигли предшественники. Более того, можно говорить об усилении княжеской власти в его правление. Это сказалось в известном конфликте с тысяцким.

Власть тысяцкого, сохранявшаяся еще со времен Киевской Руси, была тесно связана с волостной общиной, по сути это была общинная власть, задействованная в военной сфере. Еще при Симеоне Гордом московский тысяцкий боярин Алексей Петрович Хвост был изгнан и лишен своих волостей. При Иване он вернулся, но в феврале 1357 г. его хладный труп во время заутрени был найден на площади с признаками насильственной смерти. Криминальный сюжет, взволновавший москвичей, означал рост монархических тенденций за счет общинных традиций и явно был раскручен по замыслу самого князя.

Сложным было положение Москвы во время вступления на княжение малолетнего сына Ивана – князя Дмитрия. Воспользовавшись малолетством князя, суздальско-нижегородские князья «оттягали» ярлык на великое княжение. Но сила Москвы была уже столь значительна, что даже при малолетнем князе московском боярам и талантливому политику митрополиту Алексею удалось вернуть ярлык. Однако положение Московской земли оставалось не простым: против нее вела борьбу Тверь, которую поддерживали Великое княжество Литовское и Орда. Да и политика Рязани была враждебной. На период 1367–1375 гг. приходится три уже известных нам «литовщины».

В 1375 году началась московско-тверская война, в которой Москва сплотила в борьбе против своей соперницы фактически все русские земли и подчинила Тверь. Территория Москвы росла, она крепла, усиливалась вместе с ней и княжеская власть. Это могло происходить лишь за счет вечевых институтов. При Дмитрии Ивановиче, после смерти в 1373 г. московского тысяцкого Василия Васильевича Вельяминова, должность тысяцкого была отменена, а сына Вельяминова, который попытался бежать в Тверь, изловили и отрубили ему голову. Однако парадокс ситуации заключался в том, что московская великокняжеская власть, начавшая приобретать монархические черты и нанесшая удар по вечевой народной организации, находит все большую поддержку в том же самом народе, который все больше видит в ней «представителя порядка в беспорядке», надеется найти в ней опору в борьбе с внешними врагами.

О возрастании силы и значения великокняжеской власти свидетельствовал и первый в истории Московской Руси княжеско-церковный конфликт. Великий князь пытался возвести на митрополичий престол своего ставленника – некоего Митяя. Но, как мы уже знаем, на митрополичьем престоле оказался Киприан. Конфликт между двумя властями не мешал князю опираться на поддержку Церкви в лице таких ее выдающихся представителей, как Сергий Радонежский, который сказал свое веское слово в дни смертельной схватки с Ордой, благословив князя на битву.

Укрепление Московской земли изнутри, рост влияния великокняжеской власти позволили перейти и к более активной политике по отношению к Орде, переживавшей период междоусобиц. За время чуть более 20 лет на престоле сменилось 20 ханов. После нескольких сражений, где успех сопутствовал то одной, то другой стороне в 1380 г. грянула знаменитая Куликовская битва. На берегах Дона и его притока Непрядвы русские рати наголову разгромили монголов во главе с Мамаем. Русское войско и его военачальник – Дмитрий, как отмечал знаток военной истории А.Н. Кирпичников, использовали новаторскую наступательную стратегию, связанную с последовательным упреждением действий противника и концентрацией сил на главном направлении удара для завязки генерального сражения.

Значение этой битвы нельзя ни переоценить, ни недооценить. Оно видится даже не в самом факте поражения монголов, ведь за 1380 г. последовал 1382 г. и хан Тохтамыш взял Москву и снова наложил «неминучую» дань – иго продержалось еще целое столетие. Но огромно было влияние победы на Куликовом поле на ситуацию, как политическую, так и социально-психо-логическую, ведь миф о непобедимости монголов был разрушен, формирующаяся великорусская народность обрела более четкие ориентиры, воспрянула духом.

Второй важный момент: Москве удалось сплотить почти все русские силы в этом едином порыве. Не говоря уж о Северо-Восточной Руси, отметим, что и из Великого княжества Литовского приходили русские воины, чтобы поддержать своих собратьев в борьбе против «бусурман». В русском войске собрались рати почти из 40 городов и областей.

В источниках сохранилось описание наружности Дмитрия. Он был сильным и мужественным, телом велик и широк, плечист, «чреват» (т. е., толст), очень тяжел, имел черные волосы и бороду. М.Н. Тихомиров обращает внимание на полноту Дмитрия, что объясняет его раннюю смерть. По всей видимости, он умер от болезни сердца.

Следя за «возвышением» Москвы, нельзя забыть и о том, что в других землях также наблюдались центростремительные тенденции. Помимо Московского, известны и другие «великие княжения». Первое упоминание тверского князя с этим титулом относится к 1338 г. Но последовательно этот титул начинает применяться в источниках по отношению к Михаилу Александровичу (сыну Александра Михайловича), занявшему тверской стол в 1365 г.

Нижегородское великое княжение, как уже отмечалось, было учреждено ханом Узбеком в 1341 г. Вопрос о том, когда начинают именоваться «великими» рязанские князья спорен. Однако достоверные сведения о наличии этого титула у рязанских князей имеются, начиная с Олега Ивановича. Были попытки учреждения и более мелких великих княжений: пронского, ярославского. Несмотря на монгольское участие, которое нужно по достоинству оценить, распространение этого титула связано с начавшейся концентрацией земель.

Однако, наряду с концентрацией, наблюдалось и дальнейшее дробление земель. По пути возрастающего дробления территорий пошли такие земли, как Стародубская, Ростовская, Ярославская, Моложская, Белозерская.

Умирая, Дмитрий (1359–1389) составил завещание, в котором окончательно сливаются понятия московское и великое владимирское княжения, причем в пользу первого. Москва становилась главным городом Руси, столицей великорусского государства.

Правление сына Дмитрия Донского – Василия I Дмитриевича (1389–1425) – продолжение деяний его родителя, хотя он умудрялся поддерживать дружбу с соседним князем Великого княжества Литовского и мирно уживаться с ордынским ханом. Основные направления его политики – присоединение новых земель и борьба с внешней опасностью. Уже в самом начале своего княжения, в 1391 г., он присоединил к Москве богатое Нижегородское княжество. При нем были также присоединены Муромское и Тарусское княжества.

На севере владения Москвы уже вплотную подступали к границам господина Великого Новгорода, с которым завязывалась борьба за пограничные земли. Гордому северному властелину пришлось заключить мир «по старине». Но отношения оставались весьма натянутыми. Зато укрепилось влияние московского князя в Пскове, который в это время враждовал с Новгородом. Ища поддержки в борьбе с Литвой и немецкими рыцарями, Псков стал ориентироваться на Москву и принимать князей «из рук» великого князя московского.

Василий провел в юности четыре года в ордынском плену. Оттуда он бежал в Литву, где и был помолвлен с Софьей Витовтовной, дочерью великого князя литовского. Этот шаг помог поддерживать мир с Великим княжеством Литовским, тем более что последнее после страшного поражения от татар в битве на Ворскле (1399) весьма в нем нуждалось.

Однако опасность с Востока грозила не только Литовско-Русскому государству, но и Москве. В 1395 году на границах с Русью в районе г. Ельца появились полчища среднеазиатского завоевателя Тимура. Правитель далекого Мавераннахра сумел создать огромную империю, повторив маршруты монгольских походов. На Тереке возле Татартупского минарета он нанес поражение Орде. Но на этот раз чаша сия миновала Русь: по неизвестным причинам Тимур (Тамерлан) повернул от ее границ. Орда, впрочем, скоро снова окрепла во главе с ногайским правителем Едигеем. В 1408 году его войска сожгли Нижний Новгород, Ростов, Дмитров, Серпухов и чуть было не взяли Москву, но хан удовольствовался денежным выкупом.

Отношения церковной и великокняжеской власти оставались весьма сложными. Киприан не поддержал князя ни в конфликте с Великим Новгородом, ни в борьбе с Великим княжеством Литовским. Митрополит добивался гарантий независимого положения Церкви и заключил договорную грамоту с князем, закреплявшую значительные привилегии Церкви. Но светская власть вела наступление на церковные владения. И когда после смерти Киприана в 1410 г. прибыл новый митрополит – грек Фотий, то уже в 1413 г. возник открытый конфликт между великим князем и митрополитом.

Впрочем, Фотию приходилось одновременно бороться и за единство православной Церкви, ибо в 1414–1420 гг. оно было нарушено поставлением, как мы уже знаем, отдельного митрополита для славянских земель в Великом княжестве Литовском – Григория Цамблака.

После смерти Василия I Дмитриевича на Руси развернулась борьба, продолжавшаяся на протяжении четверти столетия. Поводом к войне послужили споры вокруг наследования московского великокняжеского престола. Дело в том, что в то время существовали духовные грамоты Дмитрия Донского, «приказывавшего» свою отчину «всем детем своим» и противоречившие им духовные Василия I, завещавшего и «вотчину» (Москву) и «великое княженье» не братьям, а сыновьям. Как только Василий II Васильевич занял великокняжеский стол, на него предъявил права и Юрий Дмитриевич – князь Звенигородский и Галицкий – дядя Василия.

После нескольких лет военного противостояния и переговоров о мире вопрос был решен, как часто бывало, в Орде. И хотя исход спора в Орде не вполне ясен как современникам событий, так и нынешним историкам, после возвращения из ставки хана на московском столе утвердился Василий Васильевич.

В 1433 году московский князь женился на сестре серпуховского князя. На свадьбу были приглашены и старшие сыновья Юрия – Василий Косой и Дмитрий Шемяка. В разгар пиршества на Василии Косом был замечен золотой, украшенный драгоценными камнями пояс, который, якобы принадлежал великокняжеской семье. Софья Витовна сорвала этот пояс с Василия. В княжеской среде пояса в то время представляли не только большую материальную ценность, но и имели значение своего рода символа, регалии княжеской власти.

«Роззлобившися», Юрьевичи уехали к отцу в Галич и начали боевые действия. Война шла еще долго с переменным успехом. В советской историографии она именовалась «феодальной войной». Однако довольно давно высказано и противоположное мнение (А.Ю. Дворниченко, Ю.В. Кривошеев).

При трактовке этой войны надо обратить внимание на широкое участие в ней народных масс. Русский Север, известный своими демократическими общинными традициями, поддержал Юрия и его сыновей. Войско его составляло ополчение Галицкой и Звенигородской земель, а также «вятчане». За спиной Дмитрия Шемяки стоял Новгород. На стороне Василия II выступали в основном жители Центра. Однако картина в реальности была сложнее, напоминая историю киевских времен: борьба разворачивалась и внутри городских общин.

Итак, в ходе смуты первой четверти XV в. столкнулось между собой старое и новое. Но новыми были не северные порядки, как считал А. А. Зимин, а, наоборот, московский строй, несший начала единодержавия. И он победил.

В ходе смуты второй четверти XV в. в полной мере проявились еще сохранявшиеся традиции древнерусского волостного строя. Но это была лебединая песня древнерусских городов-государств. Они все больше уступают место централизованной государственности, преобразуясь в земскую традицию, которая долго будет жить потом в России.

В период усобицы была своего рода альтернатива в политическом развитии Восточной Европы. А.А. Зимин обратил внимание на то, что, что если предшественники Шемяки стремились утвердиться в Москве, то последний, «оставив Москву, приступил к созданию самостоятельного государства на севере». Трудно сказать, какой была бы эта государственность, но ясно, что общинным порядкам там было бы вольготнее.

Другой момент, который необходимо отметить – сходство событий в Великом княжестве Московском с тем, что происходило в Великом княжестве Литовском. Здесь, во время многолетней борьбы князя Свидригайло, он пошел к Полоцку и Смоленску и был посажен на «Великом княжестве Русском». Другими словами, и здесь была своего рода альтернатива, которая могла воплотиться в создании иного государственного образования с более богатыми общинными традициями. Интересно, что Свидригайло и его окружение были тесно связаны с Галицкими и звенигородскими князьями.