Текст книги "История России"

Андрей Дворниченко, Юрий Тот, Михаил Ходяков
История России: учебник

Рекомендовано

Экспертным советом УМО в системе ВО и СПО в качестве учебника для студентов всех направлений подготовки

Авторы:

А.Ю. Дворниченко – главы 1–6,

Ю.В.Тот – главы 7—10,

М.В. Ходяков – главы 11 – 17

От авторов!

Наш первый историк и последний летописец Василий Никитич Татищев говорил: «О пользе Истории не потребно бы толковать, которую всяк видеть и ощущать может». Вы, наверное, уже убедились в его правоте. Без знания истории нельзя быть культурным человеком. Главное, нельзя правильно ориентироваться в обществе и преуспеть в жизни. Но история такая удивительная сфера гуманитарного знания, которую можно изучать всю жизнь: накапливается жизненный опыт, время идет вперед, и меняется видение истории у каждого человека, да зачастую и у общества в целом.

Уже в школе вы изучали историю родной страны и знаете ее основы. Теперь вам предлагается учебник, отражающий следующий уровень постижения истории. Он написан с учетом требований стандарта третьего поколения. Авторы хотят, чтобы в результате чтения данного учебника вы не только расширили свои знания фактического материала, но и углубили свои представления об истории, воспринимали ее более целостно и концептуально, чем прежде. Для решения этой задачи не только соответствующим образом выстраивался материал по российской истории, но и привлекались там, где надо, данные по истории соседних стран, методологические аспекты исторической науки. Авторы старались излагать науку историю доступным и легким языком, помня о том, что история не только наука, но и искусство. Насколько это получилось – судить читателю…

От всей души желаем вам успехов в постижении родной истории, а также здоровья, поскольку без него – в науках не преуспеешь.

Глава 1
История истории

Что такое история?

Слово «история» с примерно одинаковым значением есть не только в русском, но и других европейских языках. Например, history — в английском, histoire — во французском, Geschichte – немецком, storia — в итальянском, dzieje — в польском и т. д.

Сложность в том, что этот термин употребляется для обозначения как реального исторического процесса, так и науки, изучающей этот процесс. Известный у нас в стране философ Ю.И. Семенов предложил «историей» называть исторический процесс, а для обозначения науки придумал термин «историология». Однако большинство ученых предпочитает пользоваться понятием «историческая наука».

В русском языке слово «история» имеет еще значение некоей ситуации, приключения или повествовательного жанра, рассказа. В этом смысле «попасть в историю» далеко не всегда означает занести свое имя на скрижали человеческой памяти.

Значение истории определяется самим феноменом времени. После великого открытия Альберта Эйнштейна стало ясно, что время относительно, ход его может ускоряться и замедляться. Правда, остановиться оно не может и призыв поэта: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» невыполнимо. Настоящее все время превращается в прошлое и, обобщая, можно сказать, что жизнь состоит из прошлого и будущего. Прошлое известно человеку гораздо лучше, чем будущее, и в этом огромное эвристическое значение истории. Каждый предмет, явление и т. д. имеют свою историю, свое прошлое, без знания которого не понять данный объект. Именно в этом смысле великие мыслители К. Маркс и Ф. Энгельс говорили, что знают только одну науку – историю.

Впрочем, история далеко не сразу стала наукой. Зарождение исторических знаний уходит вглубь веков, и кому тут принадлежит пальма первенства, трудно сказать. Может быть, раньше всего интерес к истории появился на Древнем Востоке. Но в европейской традиции «отцом истории» считается древнегреческий историк Геродот, несмотря на то, что в античности еще не сформировалась в полной мере идея историзма. Представление об истории как о едином, линейном процессе – результат влияния христианской идеологии. Именно в христианстве четко выделяется «начало» истории – акт божественного творения, условная «середина» – жизнь, смерть и воскрешение Иисуса Христа и «конец» света. Однако главное внимание средневековые христианские историки обращали на прочтение и истолкование библейских текстов. Наукой история стала только в Новое время, пройдя обработку в творческих лабораториях эпохи Ренессанса и Просвещения. Ясно, что объектом исторической науки является развитие человеческого общества во времени и пространстве, а предметом изучения – события, структуры общества и процессы, шедшие в нем.

Однако и сейчас дать полностью приемлемое для всех определение истории как науки трудно. Увы, это участь всех гуманитарных дисциплин! Главное противоречие, разделявшее в обозримое время специалистов, всех, кто увлечен познанием истории, старо как мир. Его можно определить в понятиях объективизма и субъективизма. В подходах, как всегда, два полюса. Первый: как существует в настоящем объективная реальность, данная нам в ощущениях, так она была и в прошлом. Задачу науки при таком подходе сформулировал немецкий историк Леопольд фон Ранке: писать историю так, «как это было на самом деле». Второй: прошлое как объективная реальность не может быть восстановлено. История, по выражению итальянского историка и философа Бенедетто Кроче, не более чем «современная мысль о прошлом».

Истина, как это часто бывает, лежит посередине, но не совсем, а ближе к позициям Л. фон Ранке. Прошлое существует, и в этом смысле настоящее проистекает из прошлого, но роль историка, его активную позицию и способности никак нельзя сбрасывать со счетов.

Само по себе соотношение объективности и субъективности не решает вопроса о движущих силах истории, как процесса существования человечества и задачах истории, как науки. Возможен ли, вообще, к истории телеологический («телео» – от греческого «цель») подход, есть ли прогресс в долгой и насыщенной событиями истории человечества? Над этими вопросами лучшие умы бьются столетиями, создавая различные теории и методологические построения. На грани истории и философии возникла целая наука – философия истории, которая занимается этими проблемами.

В средние века главным движителем истории считалась божественная воля – отсюда понятие «провиденциализм». Все в истории человечества имеет божественную предопределенность, подобно тому, как в семени заключена вся будущая жизнь растения. Эта мысль Божественного Августина – ключ ко всей средневековой философии. Великий немецкий философ Г. В. Ф. Гегель с его абсолютным (божественным) духом как основой саморазвития мира, казалось бы, недалеко ушел от средневековья. Но главным в его философии истории стала диалектика – идея развития, единства и борьбы противоположностей, что придавало истории гораздо больший смысл и динамизм, чем это казалось прежде.

Закономерности в человеческой истории искали и позитивисты, правда, считая, что до этого надо собрать все факты. Такой подход принес огромную пользу конкретному изучению истории, но законы развития общества не прояснил. Так, автор знаменитой «Истории цивилизации в Англии» Г.Т. Бокль на передний план выдвигал влияние природных условий на общество.

В Советском Союзе в 1930-е годы на основе работ К. Маркса и Ф. Энгельса была создана теория общественно-экономических формаций, отличающаяся крайним телеологизмом. Согласно этой теории человечество проходит через череду формаций: первобытно-общинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую. Становление каждой формации определялось взаимоотношениями производительных сил и производственных отношений, на определенном этапе приводящими к социальным революциям. Советский Союз считался страной развитого социализма – начальной стадии коммунистической формации. Ясно, что с распадом СССР рухнула и теория формаций.

В последние десятилетия стал популярен цивилизационный подход к истории, который зародился довольно давно. Уже в XIX в. русский ученый Н.Я. Данилевский выделял десять культурно-исторических типов. В начале 1920-х гг. увидела свет знаменитая книга немецкого ученого О. Шпенглера «Закат Европы», в которой вся история предстала в виде рождающихся, живущих и умирающих цивилизаций. Свою схему локальных цивилизаций предложил в двенадцатитомном труде английский ученый А. Тойнби. К исходу XX столетия все более актуальной стала казаться (и не без основания!) проблема столкновения цивилизаций, что и отразил в своей известной работе С. Хангтинтон.

Теория цивилизаций, безусловно, имеет право на существование. Она выросла на почве реальных различий между народами, религиями и культурами. Однако она не должна заменять собой анализа истории каждой конкретной страны, ибо страны даже одной цивилизации зачастую имеют много различий между собой и идут разными путями. Мы вполне можем говорить о России, как отдельной цивилизации, но позволяет ли это понять ее исторический путь? Ее можно отнести к странам восточно-христианской цивилизации, как, например, Сербию. Но много ли сходства в развитии России и Сербии? В 1920-е годы в эмиграции в трудах П.Н. Савицкого, Г.В. Вернадского, Н.С. Трубецкого и других сформировалась евразийская теория, согласно которой Россия исторически связана, прежде всего, с древними империями Евразии и, будучи главной силой огромного евразийского пространства, противостоит Западной Европе. Сейчас этот подход вновь стал актуальным, хотя с ним можно во многом поспорить.

Важной вехой в становлении современной исторической науки стал 1929 г., когда двое французов: Л. Февр и М. Блок основали научный журнал «Анналы». Они призывали к более широкому подходу к истории, созданию «тотальной истории», т. е. истории целостной, синтетической. В трудах их последователей, прежде всего Ф. Броделя возникла «новая историческая наука». Ее особенностью был междисциплинарный подход, в рамках которого при активном участии социологии изучалась социальная история, с помощью культурологии – история ментальностей. Получила развитие политическая антропология, которая в западной науке стала частью широкой дисциплины: науки о человеке (science of man). Междисциплинарный подход сохраняет свою актуальность и поныне, поскольку зачастую открытия происходят на грани наук. Важно только, чтобы историческая наука не растворялась в других дисциплинах гуманитарного и социального цикла, сохраняла свою самостоятельность и свои методы научного исследования.

В 1990-е годы наблюдался неоднозначно трактуемый исследователями постомодернистский вызов истории. Он вновь возрождает несколько скептический подход к возможностям исторической науки, когда в рамках так называемого лингвистического поворота язык предстает как главный смыслообразующий фактор, ставится под сомнение адекватность восприятия языковых конструкций. Но, как это часто бывает, негативизм на начальном этапе в дальнейшем приводит к плодотворному развитию. В научный анализ включаются новые методы и даже научные системы: семиотика, гендерный анализ, история повседневности, история ментальности, локальная история и многое другое. Кризис исторический науки, о котором часто говорят, является во многом надуманным… Представляется, что история должна играть гораздо большую роль в современной жизни, быть эдакой практической историей, без которой общество не только не может осознать свое прошлое и настоящее, но и определить дальнейшие пути развития.

Идет естественный процесс дифференциации исторического знания: выделения новых его областей и даже новых исторических дисциплин. Те дисциплины, которые раньше назывались вспомогательными, теперь претендуют на то, чтобы стать основными. Без таких наук, как историческая география, демография, палеография, нумизматика и другие, невозможно представить современный исследовательский процесс.

Реалией нашего времени является также изучение «исторической памяти», которая непосредственно связана с «историческим сознанием». Если история как наука – это изучение научными методами самой истории, ее фактов и процессов, то исследование исторической памяти так же научным инструментарием позволяет понять, как история отразилась в коллективном сознании, что тот или иной социум считает значимым и почему, а что он склонен придать забвению.

Как пишется история?

В основе исторического исследования должны лежать факты. Однако само понятие исторический факт является достаточно сложным и спорным, поскольку меняется в зависимости от эпохи, мировоззрения людей, накопления знаний. Выяснилось, что фактами могут быть даже пробелы в источниках. Впрочем, уже в позапрошлом столетии наш выдающийся историк Н.И. Костомаров писал: «Если бы какой-нибудь факт никогда не совершался, да существовала бы вера и убеждение в том, что он происходил, – он для меня остается так же важным историческим фактом».

Итак, бесспорно только то, что факты надо получать из источников. Есть разные классификации исторических источников, но в самом общем приближении они делятся на письменные памятники и памятники материальной культуры. Памятники материальной культуры изучаются, прежде всего, археологией. Количество археологических источников постоянно возрастает, но, к сожалению, они зачастую немы. Письменные источники располагаются на временной шкале весьма неравномерно. Хуже всего дело обстоит с древними памятниками. Так, найти новый письменный памятник древнерусской истории уже практически невозможно. Хотя и тут могут быть исключения: сравнительно недавно были открыты новгородские берестяные грамоты, количество которых составляет в настоящее время больше тысячи.

Когда речь идет о современности, возникает другая проблема: как выудить нужные источники из моря источников, как их классифицировать, какие привлечь для целей исторического исследования. Впрочем, могут быть трудности и другого рода, особенно в России: многие документы по-прежнему под грифом «секретно» и допуск к ним ограничен.

Работа над источниками включает в себя внешнюю и внутреннюю их критику. Внешняя критика состоит из процесса установления подлинности источника, обстоятельств его появления, авторства и т. д. Этот этап крайне важен: известны многочисленные случаи подделки исторических памятников. Задача внутренней критики состоит в установлении смыслового содержания истории, истолковании источников. В наши дни эту стадию зачастую относят к сфере герменевтики, т. е. «науки о понимании».

В идеале историк должен собрать исторические источники, изучить их и выдать на– гора историческое исследование. Однако начать здесь с чистого листа все равно не удается, ведь у каждого историка есть некое «внеисточниковое» знание, полученное раннее из учебников, монографий, статей и т. д. Более того, без концепции изучение истории просто невозможно. «Постановка проблемы – это и есть начало и конец всякого исторического исследования. Где нет проблем – там нет и истории, только пустые разглагольствования и компиляции», – писал Л. Февр в своей знаменитой книге «Бои за историю». Историк обязательно должен иметь концепцию, сформулировать гипотезу, иметь какую-либо основную идею, которая лежит в основе его сочинения. Однако возникает опасность того, что эта концепция, априорно принятая, будет давить на ученого, и он будет подгонять под нее исторические факты. Возможна и обратная ситуация: не имея концепции, историк будет собирать разрозненные факты, пусть и искусно обработанные, и превратится в древнего антиквара – коллекционера самодовлеющих фактов.

Как выйти из этой ситуации? Историка можно уподобить путнику, бредущему по узкой тропинке среди топкого болота. Концепция (гипотеза) для него своего рода щуп, т. е. палка, которой он проверяет твердость почвы на пути перед собой. Болото – скопище фактов, в них вполне можно увязнуть. Если факты подтверждают гипотезу, то путь продолжается…

Конечно, мы представляем себе ситуацию, когда историк свободен в выборе пути, когда на него не влияет «контекст эпохи». Речь идет о мощном влиянии идеологии, которое в некоторые периоды становится для историка невыносимым, совершенно порой деформируя научное виденье прошлого. В XX столетии пример такой ситуации являет гитлеровская Германия. В СССР «партия и правительство» также постоянно вмешивались в ход исторических исследований. Отсюда возникал феномен страны с «непредсказуемым прошлым».

Приступая к исследованию, историк должен не только собрать и проанализировать исторические факты, но и овладеть всей полнотой историографического знания. В историческом лексиконе слово «историография» обычно употребляется в двух значениях: как отдельная и важнейшая историческая дисциплина (история исторической науки) и как совокупность литературы по той или иной проблеме. Историографии (от латинского «графо» – пишу, т. е. описание истории) принадлежит выдающееся место среди исторических наук. Наряду с уже упоминавшейся философией истории, историография (эти науки творчески дополняют друг друга) содержит все богатство исторического знания той или иной страны. Она изучает процесс постижения истории данной страны. Впрочем, значение ее шире – историографию можно считать своего рода национальным самосознанием. Накопление исторических знаний и развитие исторической науки изучается в нашей стране давно, но сама наша непростая история создала такую странную ситуацию, что лучшим на настоящий день учебником по историографии остается книга Н.Л. Рубинштейна «Русская историография», изданная в 1941 г. (была переиздана в 2008 г.). Можно еще назвать книгу А.Л. Шапиро.

Помимо историографии, историк должен знать языки, владеть вспомогательными историческими дисциплинами. Более того, надо иметь и литературный дар. Вообще, соотношение истории и литературы достаточно сложное. Временами в России историографии эти два искусства сливались воедино. Единство продлилось до времен Н.М. Карамзина и Н.А. Полевого – первой половины XIX в., когда пути истории и литературы окончательно разошлись. Это не мешало русским историкам (Н.И. Костомарову, В.О. Ключевскому) обладать таким выдающимся художественным даром, что книги их с увлечением читают и сейчас.

Важным условием познания прошлого является периодизация истории. Для Всемирной истории давно уже применяют периодизацию истории Западной Европы: древность, Средневековье и Новое время. Уже О. Шпеглер называл такую периодизацию «скудной и бессмысленной схемой». Но беда в другом: она работает только на материалах Европы – большинство неевропейских стран, в том числе и Россия, в нее не вписываются. Применить европейскую периодизацию к нашей истории пытался уже Н.М. Карамзин – автор знаменитой «Истории государства Российского». Древними временами он считал века до Ивана III, с него начинал Средние века, а роль зачинателя Нового времени отводил Петру Великому.

Действительно, в основу истории России должна быть положена именно история государства. Но не надо подгонять эту периодизацию под европейскую: сделать это не удастся.

Контрольные вопросы

1. Что такое «провиденциализм»?

2. Когда в исторической науке господствовала теория общественно-экономических формаций?

3. Что такое «историческая память»?

4. Внутренняя и внешняя критика источника: в чем различие?

5. Что такое «историография»?

Литература

1. Дворниченко А.Ю. Российская история с древнейших времен до падения самодержавия. М.: Весь Мир, 2010.

2. Дьяконов И.М. Пути истории; От древнейшего человека до наших дней. 2-е изд., испр. М.: Ком Книга, 2007.

3. Рубинштейн Н.Л. Русская историография. 2-е изд. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008.

4. Семенов Ю.И. Философия истории. Общая теория исторического процесса.

5. М.: Академический Проспект: Трикста, 2013.

6. Шапиро А.Л. Русская историография до 1917 г. М., 1993.

Глава 2
Особенности становления государственности в древности

У истоков истории

История нашей страны уходит в глубокую древность, до-письменную эпоху, которую в марксистской советской традиции именовали первобытно-общинным строем. Одной из наиболее распространенных периодизаций этой эпохи является археологическая, т. е. деление человеческой истории на каменный век, медно-каменный (энеолит), бронзовый и ранний железный века. В основу периодизации положен принцип преобладания того или иного материала в производстве орудий труда. Каменный век, самый длительный в истории (от 2,5 млн лет до конца 3 тыс. до н. э.), делят еще на палеолит – древний каменный век, мезолит – средний каменный век и неолит – новый каменный век. В свою очередь, палеолит подразделяют на ранний (нижний) и поздний (верхний).

В эпоху раннего палеолита продолжается процесс антропогенеза – возникновения и развития «человека разумного», который начался более 3 млн лет назад. Согласно научному подходу, человек выделился из животного царства благодаря трудовой деятельности, систематическому изготовлению орудий труда.

В процессе трудовой деятельности совершенствовалась человеческая рука, появилась и стала развиваться речь. Наука за последние десятилетия все более удревняет явление очеловечивания наших предков, что, в свою очередь, заставляет искать ответы на новые вопросы. Недостающие звенья антропогенеза заполняются новыми находками, но появляются и новые лакуны.

Первыми предками человека, которые вступили на долгий путь развития, были обезьяны – австралопитеки, останки которых обнаружены в Восточной Африке. Там же обнаружен и Homo habilis (человек умелый), который жил позднее австралопитека – 2 млн лет назад. Что же касается древнейших людей (архантропов), то, судя по находкам в той же Африке, сделанным в XX столетии, их появление относится ко времени, отстоящему от нас на 1 млн лет. Тогда же, видимо, и начался процесс расселения этих «предлюдей».

Долгий и по-своему плодотворный каменный век завершился новым каменным веком (неолитом). Он начинается на юге Евразии в конце VII – начале VI тыс. до н. э., а на севере в основном в V тыс. до н. э. Заканчивается неолит в разное время в зависимости от природных условий (IV тыс. до н. э. или конец III – начало II тыс. до н. э.). Начиная с 1920-х гг., когда английский ученый Гордон Чайлд выдвинул концепцию «неолитической революции», большая часть западных исследователей связывает неолит с ранним земледелием, а распространение неолита в Европе – как земледельческую колонизацию.

Восточноевропейские исследователи под «неолитом» понимают период, в начале которого люди научились шлифовать и сверлить каменные орудия и делать глиняную посуду. Универсальной основой конкретных форм социальной организации оставалось, как и прежде, родство. Основным звеном был род, который объединял группу родственников, ведущую свое происхождение от одного предка. Род имел свой тотем[1]1
  Тотем – природный объект (животное, растение, неодушевленный предмет), находящийся в воображаемом родстве с членами данного рода.


[Закрыть], и члены его придерживались принципа экзогамии[2]2
  Экзогамия – запрет брачных отношений между членами рода.


[Закрыть]. В свою очередь, главным сегментом рода становится линидж – группа близких родственников, четко прослеживающих между собой родство. Счет родства велся и по женской (матрилинейность), и по мужской (патрилинейность) линиям. Такого рода подход снимает пресловутую проблему «матриархата», который как определенный и цельный этап в истории человечества современной наукой не признается.

К. эпохе неолита ученые широко применяют понятие «археологическая культура». Им обозначают совокупность памятников, которые относятся к одной территории и эпохе, имеют общие особенности в орудиях труда, жилищах, погребальном обряде, орнаменте и т. д. Обычно археологическая культура соответствует этнической общности – группе родственных племен, название которой неизвестно. Тем не менее для этого времени можно говорить об этногенезе – процесесе формирования тех или иных народов. В советской науке долгое время господствовала теория об извечном проживании тех или иных этносов на их территориях. Более поздние исследования показали огромную роль миграций в этногенезе: народы не сидели на месте, они передвигались порой на огромные расстояния и в процессе передвижения смешивались, ассимилировали друг друга.

Неолит – время формирования языковых семей. К. сожалению, данные историко-лингвистических реконструкций для этого периода далеко не всегда удается однозначно и аргументировано наложить на археологическую карту.

К эпохе неолита относят формирование праиндоевропейской общности и, соответственно, праиндоевропейского языка. Значит, для этого времени можно говорить о глотогенезе – формировании языков. В число индоевропейских языков входят: индийские, иранские, италийские, кельтские, германские, балтийские, славянские, армянский, греческий, албанский, а также некоторые уже мертвые языки (хетто-лувийский, тохарский, фригийский, фракийский, иллирийский и венетский).

Известно, что около 3000 г. до н. э. начался процесс распада праиндоевропейской общности, но проблема «прародины» индоевропейцев вызывает большие споры.

Наиболее обоснованной считается «восточно-анатолийская» теория Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова, разработанная в первой половине 80-х гг. XX в. По мнению ученых, древнейшая территория обитания праиндоевропейцев – Армянское нагорье, вокруг озер Ван и Урмия. Именно отсюда, если принять данную концепцию, индоевропейцы и начали свой долгий путь в мировую историю. В ходе миграций от общеиндоевропейского массива отделилась древнеевропейская языковая общность, объединявшая предков западноевропейских народов. Теорию о древнеевропейской общности выдвинул еще в 1950-е гг. германский лингвист Г. Краэ. Древнеевропейцы могли проникать на территорию Восточной Европы. Однако большинство исследователей считает, что основным индоевропейским населением здесь было другое ответвление индоевропейцев – индо-иранцы (арии)[3]3
  С этим термином в историографии возникла путаница. Сначала его прилагали ко всем индоевропейцам, затем он был скомпрометирован фашистской идеологией. Между тем к древним германцам это слово отношения не имеет (так же как и древняя «свастика» придумана не фашистами). «Арии» было самоназванием индоиранской группы индоевропейских племен, впоследствии разделившихся на две ветви – индоарийскую и иранскую.


[Закрыть].

В основе экономики индоевропейцев лежало земледелие в комплексе с животноводством. Основу социальной структуры составлял род. Как показал Э. Бенвенист, наиболее широким социальным понятием, включавшим роды, было «народ». У индоевропейцев возникло противопоставление «свободный» – «раб», хотя рабство было архаичным, патриархальным. Появились обозначения – «предводитель племени», «властелин», «царь».

Для социальной структуры индоевропейских народов характерна широко известная теперь трифункциональность, идея которой была выдвинута и детально разработана французским ученым Ж. Дюмезилем. Он показал, что уже в глубокой древности у этих народов определились три социальные функции: культовая (жрецы), военная (вожди) и хозяйственная (земледельцы и ремесленники). Такая структура была и в реальной жизни и одновременно отражалась в мифологических и эпических представлениях индоевропейцев.

Настоящим переворотом в жизни индоевропейцев и всего человечества стало освоение металлов. Первым металлом, который люди научились добывать, была медь. Появление медных орудий активизировало обмен между племенами, так как месторождения распределены весьма неравномерно. Это время называется энеолитическим веком (медно-каменный век).

Со временем на базе меди люди научились создавать новые сплавы – появилась бронза, и начался век бронзы.

Для этого времени необходимо ставить вопрос о политогенезе, т. е. формировании политических институтов и в конечном итоге возникновении государства. Мыслители давно уже пытались решить загадку рождения государства. В европейской науке эпохи Просвещения Томас Гоббс, Гуго Гроций, Джон Локк считали, что люди в древности вели войну всех против всех, а потом заключили общественный договор, чтобы поддерживать порядок.

Основоположники марксизма главный упор в проблеме возникновения государства делали на формирование классов и классовую борьбу. Государство рассматривалось как орудие насилия в руках правящего класса. Проецировать такую картину на древность было достаточно сложно.

К числу наиболее фундаментальных достижений западной политантропологии в наши дни принадлежит теория вождества. «Современные представления об основных характеристиках вождеств базируются на гигантском количестве этнографического материала, собранного исследователями практически во всех частях света» (Н.Н. Крадин). Судя по всему, все общества в мировой истории прошли через эту стадию общественного развития.