Текст книги "Царское прошлое чеченцев. Политика и экономика"

Вара Гехинский

Чеченский абрек Вара Гехинский, являвшийся последователем Кунта-Хаджи, долго преследовался властями. По указанию Чеберлоевского пристава Гуданата Мударова он был окружён в одном из домов Ново-Атагинского аула крупным отрядом царских войск и после отчаянного 3-х часового единоборства был убит¹²¹. В его честь в Чечне была сложена песня, а в память измены народному делу Гуданата были воздвигнуты в Чечне, по дорогам, кучи камней, к которым каждый прохожий обязан был присоединить и от себя камень, произнося вместе с этим проклятие тому, кто был виновным в убийстве Вары¹²².

Таза Экмирзаев

В течение мая 1865 года ученик Кунта-Хаджи Таза Экмирзаев распространял в Ичкерии воззвания, в которых сроком восстания назначался день 24 мая, а местом сбора аул Харачой¹²³. В связи с волнениями в Ичкеринском округе в 1866 году полковник Головачёв в течение нескольких дней считал положение очень серьёзным и доносил находившемуся в Грозном начальнику области, что «…с Божиею помощью надеемся отстоять Ведено». Такие опасения возникали у Головачёва даже с четырьмя батальонами, находящимися за стенами укрепления, снабжённого артиллерией¹²⁴. Военный отряд, посланный областным руководством, арестовал Тазу и его 17 помощников. Военно-полевой суд приговорил Тазу к смертной казни, но затем помиловал его и заменил смерть на 12 лет каторги. В наказание за поддержку восставших аул Элистанжи был выселен в Надтеречное наибство, а аул Харачой обложили денежным штрафом в размере 1000 рублей¹²⁵.

Согласно сведениям, содержащимся в служебной переписке представителей местной администрации с центром в мае 1865 года «…пастух Таза, уроженец села Харачой, выдавая себя за святого, начал призывать своих односельчан к восстанию, говоря о скором появлении нового имама». Несмотря на первый успех своей агитации, ему не удалось добиться широкого отклика в местной среде. В своем рапорте вышестоящей инстанции М.Т. Лорис-Меликов особо отметил: «Беспорядок этот имеет только местный характер; чеченское население, занятое приготовлением к переселению в Турцию, не принимает в нем пока участие, а перестрелка шайки Тазы с жителями прочих аулов Ичкерии, как случай весьма редкий в чеченском племени, произвела даже благоприятное на нас впечатление».

Почему же местное население отказало в помощи и поддержке человеку, доводы которого в любое другое время нашли бы отклик в самых широких его слоях? Лишь потому (как это и отмечает Лорис-Меликов), что перед обществом в тот момент стояла важная проблема – переселение в Турцию, которое поступок Тазы мог бы сорвать. Широкомасштабное восстание, к коему призывал Таза, или его уход с группой единомышленников в леса для дальнейшего сопротивления – все это неминуемо вызвало бы репрессии со стороны властей и процесс переселения, идея которого к тому времени овладела местным населением, был бы сорван. «В Чечне, – рапортовал из Владикавказа Мусса Кундухов, – везде спокойно, думают только о переселении, сердятся и бранят Тазу, над которым вместе с тем смеются, называя его кто как хочет…»¹²⁶. Василий Немирович-Данченко, путешествовавший по Чечне, с горечью замечал: «Не завидна судьба этих вольных орлов – некогда свободных рыцарей – горцев, запертых ныне в административных курятниках; горцев, братья которых тысячами вымирают в Анатолии и Сирии, поселенные турецким правительством среди враждебных им племени!»¹²⁷.

А вот как вспоминает о событиях того времени Д.А. Милютин: «…чеченцы, всегда отличавшиеся легкомысленностью, склонностью к увлечениям, не могли переродиться разом и потому требовали еще зоркого внимания со стороны русской администрации. Так, в мае 1865 года чуть было не возникло волнение в нагорной части Ичкерии. Какому-то пастуху деревни Хорочой по имени Таза вздумалось выдать себя за имама и призвать окрестное население на общий сбор для изгнания неверных. Попытка эта была подавлена немедленно с помощью самого же населения. По распоряжению начальников Ичкеринского и соседних округов быстро собрались местные милиции и рассеяли шайку, собранную новым фанатиком, который сам был схвачен и представлен русскому начальству…»¹²⁸.

В 1866 году дело Кунта-Хаджи продолжил мулла Абдурахман Ибрагимов, проповедовавший зикризм в юго-восточном районе Чечни. За короткое время он сумел вовлечь в свои ряды значительную часть населения. В декабре месяце 1866 года майор Петухов арестовал А. Ибрагимова¹²⁹. Несмотря на явные и серьезные расхождения между братствами Накшбандийя и Кадирийя, Кунта – Хаджи, похоже, никогда не осуждал прямо накшбандийцев, признавая их тарикат вторым по суфийской утонченности после своего собственного. В противоположность накшбандийцам Кунта – Хаджи отвергал идею активного вовлечения суфия в мирские дела. Он нее только отвергал политическую борьбу, но и видел в ней лишь грех против божественного промысла Аллаха. Шейх утверждал, что люди, попавшие под власть русских, не только не теряют веры и уважения единоверцев, но и возвышаются над ними в силу перенесенных страданий¹³⁰.

Антиправительственные вооруженные восстания. Нарастание опасений властей относительно «благонадежности» чеченского народа накануне русско-турецкой войны 1877-78 гг.

Особое негодование покоренного народа вызывали вопросы перераспределения земли, а попросту говоря – реквизия земли у горцев Кавказа. Поэтому вплоть до революции 1905 г., на Северном Кавказе, и особенно в Чечне, периодически возникали крестьянские восстания, объяснявшиеся, прежде всего, земельной проблемой¹³¹. Накануне русско-турецкой войны царские стратеги рассматривали возможность возникновения взрывоопасных ситуаций на Кавказе и ведения военных действий на два фронта: в тылу и на территории Порты. Особенно сильные опасения вызывал регион Северо-Восточного Кавказа. Хотя поколение воинов времён Кавказской войны уже постарело, а молодые люди выросли уже при новой власти и «пороху не нюхали», тем не менее, чеченцы не скрывали, что в случае движения войск на границу, они готовы восстать¹³².

По мнению Кавказского руководства самой ненадёжной считалась Терская область, а самой надёжной в плане антиправительственных выступлений – Дагестанская область. Однако, вопреки прогнозам, накануне восстания наиболее часто агитировали чеченцев за возмущение против власти выходцы из Дагестана и именно в Дагестанской области, где никто не предполагал – восстание достигло грандиозных масштабов 1³³. Приписанный к аулу Курчалой мулла Хаджи-Магома Магомаев, уроженец Дагестана, ещё в начале 70-х годов XIX века, пользуясь своим служебным положением, начал возмущать народ против действий русского правительства. Под предлогом общения с родственниками он часто посещал Дагестанскую область, а, возвращаясь, говорил чеченцам, что они как единоверцы и ближайшие соседи обязаны одновременно восстать вместе с дагестанцами против русских¹³⁴.

С лета 1874 года М.Т. Лорис-Меликову неоднократно сообщали окружные начальники и горцы об участии духовных лиц соседних обществ Дагестана в подстрекательстве чеченцев к беспорядкам. Особенно сильный ропот против действий правительства проявлялся в тех районах Чечни, которые граничили с Дагестаном. В Ичкерии было зафиксировано несколько случаев неповиновения сельским старшинам, распространялась молва о появлении шейхов и имамов 1³⁵. В 1875–1876 гг. в Чечне и Дагестане действовало несколько турецких агентов из числа дагестанских эмигрантов (мухаджиров), посланных генерал – губернатором Эрзерума для подготовки крупного восстания на Кавказе¹³⁶.

Лезгинский историк Гасан Алкадари, высланный в Тамбовскую губернию за подозрение в сочувствии к восстанию 1877-78 гг., в своей работе «Диван ал Мамнуы», написанной на арабском языке в классической восточной форме, пришёл к выводу, что главной причиной восстания он считает свободолюбивую традицию горцев и их нежелание находиться под властью других народов. В одной из касад, написанной в 1894 году Г. Алкадари представляет дело так, будто «чрезмерная доброта и забота», проявляемые о горцах Россией, были истолкованы как проявление её слабости и это заблуждение, по его мнению, послужило одной из причин восстания¹³⁷. Незадолго до войны с Турцией распространялись на Кавказе слухи, что российское правительство боится горцев и пойдет на любые уступки, лишь бы они сохраняли спокойствие¹³⁸.

Подготовка горцев к восстанию

Накануне восстания ходили слухи, что абхазцы и сваны хотят прорваться на Северный Кавказ и поднять здешнее население против власти¹³⁹. Немалую роль в подстрекательстве против действий правительства сыграли горцы, высланные за пределы области и сбежавшие из мест ссылки. Они находились на нелегальном положении в Терской области также как и сотни мухаджиров, тайно вернувшихся на Кавказ. Ссылка граждан в Сибирь, без суда и следствия, административным порядком, не встречала сочувствия в обществе, а приводила к его возмущению. Количество ссыльных было столь велико, что начальник острова Сахалин вынужден был обратиться с ходатайством об ограничении высылки на остров уроженцев Кавказа. Беглецы, не имея возможности жить на родине открыто, волей-неволей прибегали к грабежам и разбоям, или становились духовными лидерами сопротивления власти, сломавшей им жизнь¹⁴⁰.

В 70-е годы XIX века на территории Терской области действовали турецкие агенты. Чеченский мухаджир Абдул Керим в Турции был переводчиком по делам мухаджиров у Эмин Паши. Весной 1870 года он получил задание пробраться через границу и посетить все горские общества Терской области, дабы сообщить им, что «…блистательная Порта требует от них восстания против России и обещается им тотчас же, помочь, объявить немедленно войну». В залог справедливости этого сообщения он, Абдул Керим, указывал на своего отца Цуцо и на своих братьев и дядей, проживавших в 3-х днях пути от Грозного, которых, в противном случае, если Турция не поможет восставшим, горцы могут «изрубить в куски»¹⁴¹. Был пущен слух, что все чеченцы, принявшие участие в восстании, навсегда избавляются от всяких налогов и получают землю в собственность в Турции, – не принявшие участие в восстании будут обращены в рабство. Восстанию горцев в Беное способствовала распространившаяся молва о том, что Мусса – Паша Кундухов с черкесами уже около Владикавказа и вот – вот будет в Чечне¹⁴².

Англия связывала план создания Черкесского государства под протекторатом Англии и Турции с волнениями на Кавказе. Еще в период Крымской войны усилилась активность иностранных агентов на Кавказе. Английскому правительству удалось в этой роли использовать польских и венгерских эмигрантов, которые надеялись, что впоследствии Англия поможет им восстановить независимость Польши и Венгрии.

Деятельность этих агентов вызывала недовольство царского правительства. Так, Николай I предъявил султану, давшему возможность польским и венгерским эмигрантам укрыться на территории Турции, ультимативное требование выдать их правительствам тех государств, подданными которых они являлись. Однако, при поддержке западноевропейских держав правительство Турции отказалось выполнить требование России и Австрии¹⁴³.

Подготовка к восстанию 1877-78 гг. в горной Чечне началась ещё весной 1876 года. Жители горных аулов собирались в лесах на тайные сходки, где речь шла о непосильных страданиях народа, звучали клятвы не мириться с установившимися порядками. Последним толчком к восстанию послужили слухи о появившейся возможности в условиях войны ликвидировать местные органы власти¹⁴⁴. В конце 1876 года и в начале 1877 года паломники Терской и Дагестанской областей возвращались на родину по-прежнему, без всяких утеснений и осмотров. Оказалось, что они-то и были эмиссарами, получившими в Стамбуле не только личные указания, но и прокламации, призывавшие к всеобщему восстанию¹⁴⁵.

Руководитель восстания – Алибек-Хаджи Алдамов

Восстание 1877-78 гг. возглавил паломник Алибек-Хаджи Алдамов, возвратившийся из Мекки через Константинополь¹⁴⁶. В Турции Алибек-Хаджи встречался с сыном Шамиля Гази-Магомедом, от которого получил целый план, как поднять Чечню и весь край одновременно с турецкими высадками на Черноморском побережье¹⁴⁷. Сын Шамиля, Гази-Магомед 7 августа 1871 года вместе с братом обратился к военному министру Д. Милютину с докладной запиской, прося разрешить ему, как старшему в роду, после смерти отца, временное проживание в Турции для опеки родных и близких. 14 августа Александр II дал Гази-Магомеду дополнительный отпуск в Турцию, а 7 тыс. рублей выделялись сыну имама в качестве «единовременного пособия по разъездам». Под влиянием горской эмиграции Гази-Магомед поступил на службу в турецкую армию.

В период русско-турецкой войны 1877-78 гг. он в чине дивизионного генерала командовал турецкими частями при осаде крепости Баязет. На Северном Кавказе вспыхнуло освободительное восстание. Горцам была обещана поддержка со стороны турецких войск во главе с сыном их любимого имама¹⁴⁸. Турецкие войска под Карсом одержали временную победу. На Кавказе поползли слухи, что войска султана во главе с Гази-Магомедом приближаются к Тифлису и скоро будут на Северном Кавказе¹⁴⁹. Но слухи в очередной раз не подтвердились. Турецкая армия терпела поражение. Восстание горцев было подавлено.

После войны Гази-Магомед не пожелал участвовать в дворцовых интригах и вскоре оказался в опале: турецкий султан отстранил сына Шамиля от военной службы, хотя и присвоил ему чин маршала и отправил в почётную ссылку в Медину. Там Гази-Магомед и умер в 1902 году, завещав похоронить себя рядом с отцом, что и было выполнено¹⁵⁰. В 1866 году Шамиль присягнул на верность России со своими сыновьями: Гази-Магомедом и Шафи-Магомедом. в зале калужского Дворянского собрания. По воспоминаниям лиц, лично знавших Шамиля, «Если-бы Шамилю кто-нибудь сказал, что его любимый сын, по смерти его, покажет себя изменником России, он считал бы этого человека за наглого клеветника, за своего смертельного врага и вряд ли пощадил бы его… …»¹⁵¹.

В 1877 году в Чечне распространилась молва о том, что в горах найден «священный меч» посланный Аллахом для истребления гяуров, и что этот меч находится в руках Алибека-Хаджи¹⁵². Воспользовавшись началом русско-турецкой войны, уважаемые горцами Солтмурад и Алибек-Хаджи Алдамов из Зандака 13 апреля 1877 года собрали авторитетных людей из разных районов и сёл и сообща решили разорвать все отношения с правящим режимом¹⁵³.

Многие чеченцы не поддержали восставших в силу того, что считали такие действия вероломными. Нападать с тыла, пусть даже на врага, в момент битвы его с третьим лицом считалось нарушением чеченской чести и достоинства мужчины и воина. Пусть и устно, но чеченцы в течение многих веков разработали строго регламентированную систему и таких процедур, как предъявление претензий противнику, объявление войны, заключение мира, правила ведения военных действий. Считалось недостойным покидать друга – союзника в ходе борьбы или вообще в беде. Подлежало всеобщему осуждению внезапное, вероломное нападение на противника¹⁵⁴.

Ислам осуждает войны, которые ведутся ради отмщения, удовлетворения амбиций, покорения других стран, захвата чужих земель и военной добычи. Мусульмане не должны вступать в войну, кроме тех случаев, когда на них совершено вооруженное нападение. Руководствуясь этим принципом, великий деятель ислама Али ибн Аби Талиб приказывал своим солдатам: «Не воюйте с ними, пока они не нападут на вас, поскольку милостью Аллаха, правда на вашей стороне, и ваше миролюбие будет еще одним доказательством вашей правоты». Мусульманам дано совершенно четкое указание: «Если противник признал свою неправоту или даже просто прекратил воевать, то не следует таить против него месть и злобу». Соблюдение набожности даже в сражении – еще один принцип мусульманского воспитания¹⁵⁵.

Восстание охватило прежде всего Юго-Восточную часть Чечни, граничащую с Дагестаном. Зандакский хутор Семсир состоял из 20–22 дворов, занимавшихся выделкой деревянной посуды для продажи. К числу хуторян принадлежала и семья Алдамовых, состоящая из отца и 5 братьев. Алибек был молод (24–27 лет), простодушен, легковерен и религиозен, поэтому, вероятно, в Турции не особенно трудно было убедить его принять титул имама и поднять на своей родине знамя восстания, во имя свободы и возвышения религии¹⁵⁶. По возвращению из Мекки, Алибек стал вести пропагандистскую работу, готовя население к всеобщему восстанию¹⁵⁷. На тайных собраниях Алибек-Хаджи говорил о том, что царь Александр II вскоре после взятия в плен имама Шамиля, начал оказывать давление на мусульманскую религию, на шариат и вообще на чеченцев 1⁵⁸. Секретарь Алибека – Хаджи писал: «…собрав тайно людей, Алибек-Хаджи провёл заседание, где поднял вопрос о препятствиях, чинимых царём Александром II мусульманской религии и шариату, а также о различных запретах. В то время царские власти оповестили о том, что в мечетях запрещается читать громко зикры, хаджиям носить халаты и чалмы паломников, а также собираться в толпы для вызывания дождя. Люди, присутствовавшие на данном собрании, и особенно Алибек-Хаджи, говорили, что все эти запрещения несовместимы с шариатом; договорившись, приняли решение избрать Алибека-Хаджи имамом и, укрепляя его власть, назначить во всех местах его наибов. Ровно через 2 недели, в понедельник днём, Алибек-Хаджи раскрыв общий замысел, благословил дело молитвой»¹⁵⁹. Алибек-Хаджи предлагал избрать имамом Солтмурада, но последний, сославшись на возраст, рекомендовал 27-летнего Алибека.

По свидетельству Н. Семёнова, краеведа и очевидца тех времён, Алибек Алдамов распускал слухи о том, что русские, за неимением на Кавказе войск, нарядили в солдатские мундиры женщин. Другой раз имам объявил о том, что турецкие войска взяли Тифлис и под предводительством Гази-Магомеда, сына Шамиля, усиленным маршем идут прямо в Ичкерию. В третий раз его приближённые нарядили дагестанца в красный халат и выдавали его народу за турецкого пашу, присланного султаном¹⁶⁰. Даже начальник Терской области, генерал-адъютант Свистунов, признавал, что: «…все без исключения чеченцы, если и не прямо, всё равно сочувствуют и желают успеха Алибеку. Некоторые видят в нём несчастного, которому приходится страдать за предпринятое им святое дело религии и которому поэтому, хотя в тайне, помочь обязан каждый правоверный»¹⁶¹.

Шейх Дени Арсанов являлся последователем тариката накшбандийа. В 1877 году Дени участвовал в восстании Алибека – Хаджи Зандакского. Его дед был другом князя Бекович-Черкасского, а отец служил в царской милиции. Дени был против того, чтобы его отец служил царю и настойчиво просил бросить службу. Но практичный отец, материально обеспечивающий своих детей, на это пойти не мог. За примерную службу он не раз награждался царскими медалями и крестами¹⁶².

Мобилизация чеченских добровольцев для участия в войне с турками

В 1877 году наместнику, в качестве главнокомандующего Кавказской армией, было предоставлено право объявления различных местностей края на военном положении, что, безусловно, служило дальнейшему укреплению позиций российского руководства на Кавказе¹⁶³.11 апреля 1877 года вышел закон, по которому Главнокомандующему Кавказской армией разрешалось объявлять на военном положении те местности Кавказа, которые вызывали для этого необходимость¹⁶⁴. В местностях, объявленных на военном положении, «военнопленные, виновные в умышленных действиях против безопасности армии, или дозволившие себе какие-либо поступки с намерением способствовать или благоприятствовать неприятелю, подвергаются: наказаниям, определенным за государственную измену. Тем же наказаниям подвергаются и неприятельские шпионы»¹⁶⁵

К 1 мая 1877 года мобилизация войск в Терской и Дагестанской областях была закончена. Благодаря этому из-за восстания с границы не пришлось возвращать воинские части. В Терской области в мае 1877 года стало: 22 090 штыков, 3 288 шашек, 88 орудий с 2 886 нижними чинами. Из-за восстания произошла и дополнительная мобилизация 5 полков Терского казачьего войска. Принимая во внимание вспышки недовольства горцев, их неповиновение властям, Михаил Николаевич (наместник) сообщил об этом Военному министру, для того, чтобы выяснить, переходить ли турецкую границу немедленно, или подождать особого приказа? Император ответил, что следует начать боевые действия немедленно¹⁶⁶.

Заметное место в проектах покорения Кавказа занимал вопрос о методах и масштабах использования местных военных ресурсов в имперских целях, попросту говоря, о покорении края с помощью его жителей. Несмотря на скептическое отношение к национальным формированиям со стороны ряда военачальников, милицейские и постоянные части, формировавшиеся на добровольной основе, сыграли заметную роль в истории Российской империи. Военная служба позволяла установить какой-то контроль над «горючим материалом» и направить его энергию в русло, согласное с видами правительства¹⁶⁷. Россия сочетала в покорении Кавказа разные методы: от материального и морального поощрения «мирных» горцев до жестоких расправ с непокорными, депортаций и заселения освободившихся территорий казаками¹⁶⁸.

Чеченцы охотно шли служить в армию и милицейские части. «Нельзя не отдать справедливости туземцам, – делился своими воспоминаниями о путешествии по Ичкерии И. Огранович, – их неутомимому старанию, способности и готовности служить (многие из них служат в постоянной милиции). Я убедился собственными глазами, как быстро, охотно и добросовестно они исполняют все поручения и приказания начальства, при чем никогда не заметишь на лице их ни малейшего оттенка недовольства или отказа; малейшее же поощрение служит особым побуждением к соревнованию между остальными»¹⁶⁹.