Текст книги "Царское прошлое чеченцев. Политика и экономика"

Генерал Эрисхан Алиев

Чеченец Эрисхан Алиев, дослужившийся в царской армии до генеральского чина, родился 30 апреля 1855 года в селении Старые Атаги. С датой рождения Алиева совпало и основание Константиновского кадетского корпуса, на его базе позже было создано Константиновское артиллерийское училище, в котором Алиеву предстояло учиться. Эрисхан Алиев вышел из стен этого училища в 1876 году в чине подпоручика с назначением в Кавказскую гренадерскую артиллерийскую бригаду. Чуть позже Алиев блестяще закончил Михайловскую артиллерийскую академию и был оставлен в ней на некоторое время преподавателем, или, как их тогда называли, курсовым офицером. С началом Русско – турецкой войны 1877–1878 гг. двадцатидвухлетний подпоручик Э. Алиев получает назначение в действующую армию и отбывает к месту боевых действий. У тех, кто воевал на Шипкинских высотах и под Плевной, имя Эрисхана Алиева было постоянно на слуху. Он всегда был там, где решался исход сражения или локальной схватки. Даже из тогдашних смельчаков младшего офицерского состава мало кто мог похвастаться в 23 года двумя боевыми орденами Святого Станислава и Святой Анны третьих степеней¹⁷⁰.

1 ноября 1876 г. началось новое формирование милиции, призыв в которую населением Кавказа был встречен в целом благожелательно. Масса добровольцев, желающих поступить на службу, была одним из доказательств популярности военной службы среди народов Кавказа. В Дагестанской области, где предполагалось сформировать один полк, добровольцев набралось для трех полков, а затем здесь же началось формирование еще одного, – конно-иррегулярного полка. В Терской области добровольцев оказалось достаточно для 12 сотен. В последствии из добровольцев были сформированы конно-иррегулярные полки¹⁷¹.

15 января 1877 года был сформирован Чеченский Конно-иррегулярный полк. Командиром полка стал Арцу Чермоев. К середине февраля 1877 года в этот полк было зачислено около 600 человек из Грозненского, Аргунского, Веденского и Хасав-Юртовского округа¹⁷². В Чеченском конно-иррегулярном полку кроме чеченцев, служили русские Екимов, Фролов, грузины Камладзе, Мачавариани, осетины Дзозиев, Кантемахов и др. Так складывалась боевая дружба народов России, явившаяся важным фактором победы в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. Когда на территории Османской империи, в период военной компании, с переходом русских войск в решительное наступление, развернулось Авлияр-Аладжинское сражение в Восточной Турции. Чеченский полк был в числе первых частей, ворвавшихся на Базарджикские высоты. «Чеченцы, – писал «Тифлисский вестник» – подобно урагану неслись все вперед и вперед». После этого многодневного сражения, завершившегося разгромом турецких войск, перед русскими войсками открылся путь к Эрзуруму. В ходе боев Чеченский полк понес значительные потери – до четверти личного состава. Полк был удостоен специального наградного знамени, а его воины – знаков на головные уборы с надписью «За отличие в Турецкую войну»¹⁷³. Генерал – майор С. Духовский, в своей записке «О мерах сохранения спокойствия населения в Дагестанской и Терской области на случай войны» писал, что население Кавказа не только не создаст правительству никаких забот в случае военных столкновений с Турцией, но, напротив, примет в нём участие в том направлении, которое ему будет указано¹⁷⁴.

Русская армия

В XIX веке русские цари командовали самой большой армией в мире (включая пограничные войска) – с ней была сравнима в течение нескольких лет (в 1860-х годах) только Американская союзная армия. Однако в Российской империи было меньше военных на душу населения, чем в Германии и Франции (не считая колоний), и ненамного больше, чем в Австро-Венгрии или Франции, включая ее колонии. В пределах империи соотношение армии и населения заметно варьировалось. На окраинах царских владений концентрация войск была намного выше, чем в какой-либо из европейских колоний в Африке, в британской Индии или во французских владениях.

Расходы на военные нужды составляли лишь очень малую часть общего бюджета, кроме того, расходы на каждого солдата в Российской империи были меньше, чем у ее основных соседей. Россия не могла себе позволить призывать на военную службу всех надлежащих призыву, и, освобождая от военной службы почти 65 % призывников, страна обучала военному делу меньшую часть своих мужчин, чем любая другая крупная держава. Только в 1903 году все военные были, наконец, расквартированы в казармах и тем самым изолированы от гражданского населения, и только после 1906 года жизнь солдат стала более милитаризованной, когда их освободили от необходимости самих себя обеспечивать пищей и одеждой и работать по найму, чтобы помочь покрыть расходы¹⁷⁵.

Среди чеченцев весной 1877 года снова стали распространяться слухи, что в случае войны России с Турцией, русские не в силах будут подавить восстание, т. к. их основные силы будут находиться на турецком фронте. Между тем, 12 апреля 1877 года война с Турцией действительно была объявлена¹⁷⁶. Событие это, ставшее известным мусульманам горных округов раньше, нежели местному начальству, послужило как бы новым подтверждением приведённых слухов 1⁷⁷. В ходе русско-турецкой войны Кавказский театр военных действий должен был играть второстепенную роль. Он должен был оттягивать силы турок с главного Европейского театра военных действий¹⁷⁸.

Обстановка для восстания складывалась благоприятно. К началу русско-турецкой войны значительная часть войск, находившихся в Терской области, была направлена в Закавказье. Туда же были посланы и иррегулярные горские формирования. Полки и батальоны расквартированных в Терской области войск не соответствовали по численности даже штатам мирного времени. В батальонах было по 200–250 человек, тогда как в мирное время положено 500, в военное – 900 человек. Прибытие запасных солдат ожидалось лишь к 25 апреля. В результате, к началу восстания, по данным официальных источников, русское командование, помимо охранных и караульных частей, располагало всего 2,5 – 3 тыс. солдат (главным образом пехотинцев)¹⁷⁹.

Постоянная экономия на нуждах армии привела к тому, что в 1877 г. она была вооружена винтовками нескольких образцов, не обладая преимуществом единообразия вооружения. Из 48 пехотных дивизий русской армии только 16 имели на вооружении современные для того периода винтовки системы Бердана с предельной дальностью стрельбы до 1200 шагов. 5 дивизий на Кавказе имели игольчатые винтовки Карле с бумажными патронами, 27 – винтовки системы Крнка. Обе винтовки имели прицельную дальность стрельбы до 600 шагов в линейных ротах, до 1200 у унтер-офицеров и у всех в стрелковых ротах. Поскольку серийный выпуск малокалиберных берданок начался с 1874 года, в ходе перевооружения в течение 1877 года могли быть снабжены новым оружием лишь войска, находившиеся в пределах империи и не участвовавшие в военных действиях, а также вновь сформированные войска¹⁸⁰. Тем не менее, русская армия была вооружена значительно лучше горцев. После Кавказской войны многих чеченцев насильно разоружили (под разными предлогами). Предполагалось полностью разоружить все население Северного Кавказа. Когда Шамиль уже был в плену, ему рассказали, что в Петербурге существует Кавказский комитет и прибавили: «…кому – бы лучше, как не тебе посоветовать, как приступить к обезоруживанию горцев?». Шамиль ответил: «Я никак не могу этого сделать; я посоветую хорошо, а исполнение будет плохое, скажут – Шамиль виноват»¹⁸¹.

Оружие попадало в руки горцев из воинских частей не только Кавказа. Но и других регионов. По сообщению жандармского офицера со станции Иркутск, существовал тайный канал провоза «черкесами на Кавказ из Читы и Манчжурии казенных винтовок». Оружие в разобранном виде провозилось «ручным и обыкновенным багажом в корзинах, а чаще в двойном, тщательно замаскированном дне сундука». С годами количество перевозимого оружия увеличивалось. С 8 по 12 августа 1906 года жандармским отделением на станции Иркутск было обнаружено и изъято 80 винтовок и 700 патронов, направлявшихся в Елизаветпольск и Назрань. По сведениям, имевшимся в Департаменте полиции, оружие ввозилось в Россию на пароходах, доставлявших нефть в Англию, Ирландию, Дублин, Бельфаст, откуда они возвращались с оружием в русские черноморские порты, главным образом в Батум, Поти и Сухум. Досматривая иностранные суда, полиция настолько тщательно к этому подходила, что иной раз вызывала простой судов в портах, влекущий серьезные финансовые убытки. Тем не менее, усилия полиции оправдывали себя, конфисковывалось огромное количество западного контрабандного оружия¹⁸².

Несмотря на усилия «недоброжелателей» России, оружия у горцев накануне восстания было очень мало, зачастую оно было явно устаревшего образца. Быстрота, с которой было подавлено восстание в Чечне и Дагестане в 1877–1878 гг., и отсутствие огромных потерь во многом объяснялись подавляющим превосходством русской армии в вооружении. Дальнобойные винтовки (системы Бердана, Крнка и др.), давали явное превосходство над восставшими. Разрывные снаряды русской артиллерии также действовали очень эффективно в горах. Ракеты, несмотря на слабый заряд и очень не точную стрельбу, наносили серьезный ущерб противнику. Также с успехом применялось линейное оружие, высокую эффективность демонстрировали камнеметные фугасы – пороховые заряды, выбрасывавшие в заданном направлении град камней и гальванические мины¹⁸³.

Через Терскую и Дагестанскую области пролегали единственные пути, по которым русская армия на Кавказском театре могла получить подкрепление и снабжаться боеприпасами и продовольствием. Этих коммуникаций было две: Военно-Грузинская дорога от Владикавказа до Тифлиса и дорога вдоль побережья Каспийского моря до Баку. В Терской области находился узел сообщений Кавказской армии с её базой. Перерезав эти коммуникационные линии, можно было поставить русскую армию в Закавказье в чрезвычайно тяжёлое положение, что обеспечило бы успех турецких войск¹⁸⁴.

Начало восстания

В ночь с 12 на 13 апреля около 60 представителей различных сёл Веденского округа собрались в лесу близ аула Саясан и клятвенно обещали объявить свою независимость. Алибек-Хаджи здесь был провозглашён имамом и встал во главе национально-освободительного движения¹⁸⁵. Интересен сам круг руководителей нового восстания, большинство которых либо и раньше уже участвовали в вооруженной борьбе против России, либо происходили из фамилий, отличившихся в предыдущих восстаниях. Как почти сразу же стало известно российским властям, среди главных деятелей восстания был родной брат Алибека-Хаджи – Алихан-Хаджи, а также хорошо известный еще по восстанию 18601861 гг. дядя провозглашенного имамом Алибека-Хаджи Алдамова Солтамурад (Султан-Мурад) из Беноя. Другим руководителем восстания стал отбывший ссылку за участие в восстание 1860–1861 гг. Ума Дуев, находившийся уже в весьма преклонном возрасте¹⁸⁶. Следует отметить, что этот «старый, хитрый волк», как некоторые его в то время называли, который открыто выступил против царизма лишь во второй половине июля 1877 года, находился еще весной под сильным подозрением со стороны русских. А.Д. Лохвицкий именно поэтому хотел даже арестовать его в то время, но не стал этого делать, т. к. не получил соответствующих распоряжений¹⁸⁷

Восстание буквально разделило многие чеченские семьи. Так старший сын У. Дуева – офицер совместно с приставом 2-го Шатоевского участка, 10 охотниками и несколькими местными жителями участвовал в военных действиях против восставших. У участника восстания Гаты-Хаджи родной брат – подпоручик Хату Мамаев командовал сотней в Чеченском конном полку. Начальник Терской области стремился использовать родственные связи между чеченцами, чтобы склонить хотя бы часть восставших к прекращению сопротивления¹⁸⁸.

Участник событий 1877–1878 гг. писал, что юные горцы брались за оружие, чтобы «…поволноваться, пошалить и затем, подобно охотнику, с неимоверными преувеличениями, рассказать в кругу односельчан свои подвиги и описать опасности, которым подвергался… К чему стремятся, за что дерутся, какие будут последствия – об этом большинство мало задумывалось, лишь бы сходить на охоту, подстрелить зверя в лице русского солдата»¹⁸⁹. Такое легкомысленное отношение к своей и чужой жизни у молодых людей отмечало и кавказское руководство. Восемнадцатилетний Ших-Мирза Ших-Алиев, участник восстания 1877–1878 гг. был судом приговорен к казни через повешение. Но суд учел его «легкомыслие» и молодой возраст и помиловал на каторжные работы (без срока)¹⁹⁰.

Некоторые горцы во время восстания действовали по обстановке, в зависимости от их интереса и личной безопасности. Во время восстания в Чечне и Дагестане в 1877 году «…нередко случалось, что тот же самый молодец, вчера стрелявший по нашим из засады, сегодня за пять рублей аккуратно доставляет приказание главного начальника в один из отрядов или донесение ему оттуда…». Человек, знавший Кавказ не понаслышке, писал о том, что коварство (в европейском понимании) здесь считалось военной хитростью. Служба царю, и связи с его врагами не считались горцами чем-то позорным или противоестественным. История знает множество примеров перехода из одного стана в другой и обратно. В годы Кавказской войны «лазутчиками» называли тех горцев, которые тайно сотрудничали с русским командованием и регулярно поставляли сведения о происходящем в стане противника. Наиболее активные кардонные начальники имели своих агентов – «лазутчиков» среди всех слоев горского общества – от князей до простых пастухов, которые поставляли информацию за деньги. Деньги выплачивались из специальной экстраординарной безотчетной суммы, выдававшейся этим начальником «на подарки горцам». В 1857 году один из лазутчиков, преследуя свои цели, направил действия русского отряда на аулы своих обидчиков – кровников, получив при этом «и моральное и материальное вознаграждение». Лазутчики сильно рисковали: по указу Шамиля уличенного русского шпиона мог убить любой, требовалось лишь присутствие свидетеля¹⁹¹.

Алибек-Хаджи, лидер восстания в Чечне, собрав Совет «с лучшими из мужей», сообщил им о начале войны между падишахом ислама (турецким султаном) и падишахом русских (царём), и сказал: «С моей точки зрения для нас было бы хорошо, если бы оказался нарушенным договор («ахд»), заключённый с неверными». В данном случае имеются в виду условия капитуляции имама Шамиля. Ни один из местных источников не пишет об объявлении джихада. С юридической точки зрения (исламское право) этого не требовалось, т. к. газават уже был однажды объявлен¹⁹².

Момент для начала восстания был выбран удачно: в Терской области оказалось так мало войск, что без прикрытия остались даже наиболее важные переправы на реке Сунже. К тому же имевшиеся в наличии войска не были полностью укомплектованы, а прибытие пополнения ожидалось только в конце апреля. В Терской и Дагестанской областях к началу восстания находились 24 полевых батальона и местные войска, но областное руководство, испугавшись размаха восстания, запросило помощи и царское правительство вынуждено было две лучшие боевые дивизии – 20-ю и 21-ю направить не в Азиатскую Турцию, на войну, а разместить их на Северо-Восточном Кавказе, для подавления восстания¹⁹³. Таким образом, восставшие горцы помогли туркам, оттянув значительную часть русской армии на себя¹⁹⁴. Слухи будоражили умы людей. Во Владикавказе говорили, что имам Алибек получит от турецкого султана золотую саблю в благодарность за то, что он 2 дивизии задержал восстанием в Чечне и Дагестане¹⁹⁵. 149-й пехотный Черноморский полк должен был охранять Кубанскую область, но из-за восстания в Чечне, был переброшен на Восточный Кавказ. В Чечне полковые вещи, аптеки, орудия перевозились на вьюках по непроходимым тропам, которые нередко приходилось разрабатывать на ходу, для чего требовались ещё большие воинские силы¹⁹⁶.

Восстание началось 17 апреля 1877 года¹⁹⁷. Число восставших определялось различно, но их было не менее 2-х и не более 5 тыс. человек. Горцы, за весьма немногим исключением, были вооружены старыми кремневыми винтовками¹⁹⁸. О масштабах восстания 1877–1878 гг. красноречиво свидетельствуют потери: в Дагестанской и Терской областях в 1877 году было убито 9 офицеров и 242 солдата, ранено 34 офицера и 814 солдат. По мнению В.В. Лапина, Кавказская война закончилась подавлением восстания в Дагестане и Чечне в 1878 году, а началась Персидским походом Петра Великого в 1722–1723 гг.¹⁹⁹. Всего восстанием было охвачено более 504 населенных пунктов Чечни и Дагестана, что намного больше, чем в период Шамиля²⁰⁰.

Е.Г. Вейденбаум так описывал восстание горцев: «В 1877 году, в последнюю Турецкую войну, легковерный, восприимчивый и воинственный чеченский народ первый поднял восстание против русской власти во имя Ислама и своим примером привлёк население Дагестана»²⁰¹. Другой современник сравнивал события в Чечне с Французской революцией: «Имея случай близко видеть и наблюдать горцев во время мятежа 1877 года – мы неоднократно вспоминаем, как блузники, как уличные мальчишки бросались к баррикаде, с таким же лёгким сердцем, незлобно, весело шла горская молодёжь в леса, на завалы или в засады, устроенные против русских. Во имя какой идеи рисковал горец своей свободою, может быть жизнью? Только за тем, что этим нарушалось однообразие, что представлялся случай поволноваться, пошалить, и затем, подобно охотнику, с неимоверными преувеличениями рассказать в кругу односельчан свои подвиги и опасности, которым подвергался…»²⁰².

О масштабах выступления горцев под руководством 27 летнего Алибека-Хаджи Алдамова говорит тот факт, что с 17 по 20 апреля движение охватило 47 из 62 аулов горной Чечни, с населением 18 тыс. человек. 18 апреля в числе восставших было 200 человек, а к 19 апреля их количество увеличилось до 500²⁰³.Российские военные единодушно отмечали высокую боеспособность горцев и постоянно указывали, что война с горцами намного тяжелее военных действий против регулярных турецких или иранских армий: «Единственные войска, которые Восток после охлаждения первого взрыва мусульманства мог противопоставлять европейцам, были всегда составлены из кавказцев… В отношении военной энергии сравнивать кавказских горцев с алжирскими арабами и кабилами… может быть только смешно. Горцы брали голыми руками крепости, где сидел целый батальон»²⁰⁴.

19 апреля 1877 года Терская область была объявлена на военном положении²⁰⁵. Волнения в какой-то степени были выгодны для администрации, получавшей награды за энергичное подавление беспорядков и имевшей возможность в условиях военного положения устранить или уничтожить часть неугодного населения. Военным вспышки непокорности давали уже редко представлявшуюся в это время возможность получить новый чин или орден не на войне, а в условиях мирного времени, воюя с плохо вооружёнными гражданами Российской империи²⁰⁶. В ходе подавления восставших, солдаты безнаказанно мародёрствовали на занятых территориях, а также травили посевы, отбирали у населения лошадей, резали скот даже без какой-либо на то необходимости²⁰⁷. Генерал-адъютант Свистунов не скрывал, что восстание в какой-то степени «сыграло на руку» областной администрации, т. к. после подавления мятежа жить в Терской области стало намного безопаснее, по сравнению с тем положением, которое складывалось до 1877 года²⁰⁸. В Терской области за весь период восстания ни одного сколько-нибудь серьёзного боя не произошло. Составитель истории полка, батареи, бригады, почти всегда один из офицеров данной части войск, был заинтересован преимущественно в тех событиях, которые бы показывали подвиги этого подразделения, создающие её боевую славу, поэтому нередко осуществлялись приукрашивания незначительных событий или даже осуществлялась их прямая фальсификация.

О том, что в горах Кавказа не всё благополучно имелись смутные представления, как в России, так и за границей. До какой степени простиралось неблагополучие оставалось скрытым для большинства, даже для находившихся в это время на Кавказе²⁰⁹. Английское правительство особое внимание уделяло Кавказу и Средней Азии, как наиболее уязвимым местам Российской империи. В Англии были уверены в неизбежности восстания на Кавказе и успешном завершении похода в Закавказье англо-индийской армии. По плану англичан турки, отказываясь от активных действий в европейской части своего господства, должны были все силы направить на вторжение в Россию со стороны Азии. Одновременно агрессоры рассчитывали на широкую поддержку горских народов Кавказа²¹⁰.

В середине мая 1877 г. османское командование высадило севернее Сухума около 10 состоявших в основном из мухаджиров батальонов, в формировании и подготовке которых участвовал, наряду с другими офицерами-северокавказцами, и М. Кундухов. Тогда же ему было предложено военным министром лично отбыть в Абхазию для руководства действиями этого десанта и вовлечения в инспирированное им восстание как можно более широких слоев местного населения, но Мусса Кундухов предпочел воздержаться от этой миссии, заявив, что направленные на Кавказ османские силы слишком малочисленны, чтобы способствовать достижению поставленных целей²¹¹. Во время войны 1877–1878 гг. османский морской десант три месяца оккупировал Абхазию. Затем, отступая из этого района, турецкие войска получили указ султана – вывести всех желающих переселиться в Османскую империю. Как свидетельствовали турецкие очевидцы, русские войска, вытеснявшие турецкий десант из Абхазии, не препятствовали его эвакуации и вывозу вместе с собой абхазцев. Причем многих из них насильно затаскивали в трюмы кораблей. Следовательно, власти двух стран были заинтересованы в этой акции²¹².

Многие чеченские общества и отдельные лица по несколько раз обращались к начальнику Аргунского округа с просьбой разрешить им арестовать и доставить к нему всех нарушавших порядок, но он на это не давал согласия²¹³. Многие старшины напрямую обращались к начальнику Терской области с негодованием: «…зачем допустили Алибека – Хаджи забрать такую силу…взбунтовать всю Ичкерию….У нас, ведь, ты знаешь, в начале ничего не было. И сидели бы мы спокойно, если бы тех остановили…»²¹⁴.

Исключительные обстоятельства заставляли общество отступить от принятых моральных обязательств по отношению к восставшим. И таким обстоятельством была непосредственная угроза жизни целого коллектива. Существовал некий предел возможного, после чего общество, продолжавшее придерживаться прежних позиций, ставило себя на грань выживания. Представителями этого взвешенного начала выступали старшины, которые брали на себя ответственность вести общество по непопулярному, «негероическому» пути. Обязанность подчиняться воле старейшин, когда дело касается общественных интересов, давала возможность обществу, где культ мужчины, воина был основополагающим, достойно выйти из состояния политического клинча с минимальными моральными потерями²¹⁵.

С 12 на 13 апреля восставшие, во главе с молодым имамом, выступили с развивающимся на высоком древке красным знаменем. На первой лагерной стоянке, при ярком освещении костров, восставшие присягнули на Коране служить делу восстания до последнего, не выдавать друг друга и изгнать русских с Кавказа. Куда ни подходили сначала восставшие, их встречали возгласами: «Уходите прочь, не то прогоним вас выстрелами!» Потолкавшись между несколькими аулами, решительно отказавшимися принять их к себе, заговорщики вечером 13 числа пришли к аулу Беной, население которого «славилось легкомыслием, весельем, беспокойным нравом и склонностью к беспорядкам, как, к своего рода, спорту…» Народ побросал все работы и собрался на площади рядом с мечетью. На форуме начались бурные дебаты, где обсуждались вопросы быть или не быть русскому владычеству на Кавказе и как лучше поступить – восстать немедленно или, из осторожности, дождаться окончательного решения²¹⁶. Беноевцы поддержали восставших, но пропуск Алибека не обошёлся им даром: покосы и кукурузные поля жителей были полностью сожжены царскими войсками²¹⁷. Но даже после этого жители Беноя снова восстали, за что и были поголовно выселены на равнину. Начальник Терской области заявил, что взбунтовавшиеся аулы должны выдать всех главных зачинщиков беспорядков, по указанию администрации. В случае неподчинения сёла будут уничтожены, зачинщики арестованы, а остальные жители выселены на плоскость²¹⁸.

17 апреля 1877 года генерал-адъютант Свистунов по обыкновению праздновал день рождения Государя императора. В самый разгар приготовлений к приёму гостей ему была вручена телеграмма из Хасав-Юрта от полковника Батьянова, который сообщал о разрастании массовых волнений в Ичкерии. Полковник Батьянов был сторонником бескомпромиссной борьбы с мятежниками и заявлял, что полагает «полезною мерою расстрелять из числа аманатов по пять человек каждого отложившегося аула». Он широко применял уничтожение запасов хлеба и сена, замечая, что это заставляет «одуматься» многих и препятствует оказанию «одуряющего действия на население»²¹⁹.

Торжественный обед прошёл спокойно, как обычно, а утром 18 апреля начальник области, осмотрев Чеченский Конно-иррегулярный полк, благословил его в путь, на войну с Турцией, после чего в срочном порядке сам выехал в Грозный. Столь поспешные действия были вызваны тем, что Свистунов опасался, как бы хорошо снаряжённый полк, узнав о мятеже, не явился на помощь восставшим. В Грозном начальник Терской области разработал план, по которому предполагалось «запереть» восставших в горах, до их полного подавления²²⁰. Также Свистунов предпринял меры по усилению пограничных укреплений на юго – востоке Терской области, чтобы не допустить соединения восставших Чечни и Дагестана. Интересно, что командующий войсками Дагестанской области называл восстание «национально-освободительным движением», а командующий войсками Терской области – «мятежом»²²¹.

Царская администрация в первое время прибегала к более мягким мерам, пытаясь тем самым приостановить дальнейший ход восстания. Генерал-адъютант Свистунов 20 апреля созвал в Грозном съезд почётных людей всей Чечни, главным образом мулл и чеченцев, совершивших хадж. Из Малой Чечни пришли многочисленные делегации и даже подали на имя царя верноподданнический адрес, в котором клятвенно заверяли в своей преданности. Из Большой Чечни было значительно меньше депутатов. Из горной Чечни делегаты на съезд не явились. К 21 апреля восстанием была охвачена почти вся Ичкерия²²². 24 апреля наместник на Кавказе великий князь Михаил Николаевич вынужден был уведомить официальной телеграммой императора Александра II о том, что «…События в Терской области принимают серьёзный характер возбуждения фанатиками части населения Ичкерии и Ауха»²²³. 25, 26 и 27 апреля Алибек-Хаджи и его сторонники продолжили своё дело. К ним преимущественно присоединялась молодёжь, а люди более солидные обещали содействие²²⁴. Начальник Веденского округа Авалов пытался воздействовать моральными внушениями через почётных и влиятельных лиц, оставшихся ему верными, на восставшую молодёжь. Он даже снарядил специальную делегацию, в обязанность которой входило ведение пропаганды с целью прекращения восстания. Однако восставшими эти «почётные» и «влиятельные люди» не были приняты. В результате, как сообщает командующий войсками Терской области, князю Авалову пришлось «употребить силу», для чего были вызваны в Цонторой и Ведено 5 рот Кюринского полка, всего 3500 штыков²²⁵. В то время Веденский округ был разделён на 3 участка: местопребывания пристава 1-го участка находилось в слободе Ведено; 2-го участка в селе Ножай-Юрт; 3-го участка в ауле Дарго. Это были стратегически важные пункты, упускать которые из-под своего влияния власть не собиралась²²⁶.

Восстание симсирцев отчасти было неожиданностью для самой Ичкерии. К несчастью, в пору восстания в том районе, где оно начиналось, управлял человек, совершенно новый, назначенный на должность всего за несколько месяцев до начала волнений. Это был штабс-капитан Проценко, человек умный, образованный, но несколько наивный и доверчивый, не знакомый с менталитетом чеченцев и местными обычаями. Проценко всё принимал за «чистую монету» и удивлялся «глупости» туземцев, а те, в свою очередь, «проводили» его на каждом шагу. В Ножай-Юрте пристав поселился у почтенного старика Шахбулата Шейх-Амирова, имевшего звание прапорщика милиции и пользовавшегося уважением среди соплеменников. К числу аулов, решивших до поры, до времени не присоединяться к Алибеку, принадлежал и Ножай-Юрт. Шахбулат в Ножай-Юрте еле-еле сдерживал народ от бунта, он заявил, что Проценко его гость и пока он жив, им не удастся дотронуться до него даже пальцем²²⁷.

Между тем восставшие взяли аул Гендергеной. Одним из первых актов восстания была расправа над старшиной селения Гендергеной. Большинство старшин горных сёл бежали под защиту русских укреплений, их дома были сожжены, а сами они приговорены восставшими к смерти²²⁸. Старшина аула Ножай-Юрт скрылся в укреплении Кишень – Аух. Дом старшины, а также дом наиба второго участка Веденского округа Чомака Ойшиева были сожжены²²⁹. Узнав о том, что Алибек-Хаджи едет в Ножай-Юрт, начальник участка Парцян срочно выехал из этого села в Хасав-Юрт. Прибыв в Ножай-Юрт, Алибек первым делом приказал сжечь канцелярию начальника. Затем он приказал сжечь дом шейха ножайюртовцев, сторонники которого не поддерживали восставших.

Население аулов Белгатой и Дарго попыталось воспрепятствовать Алибеку пройти через их территорию и открыло огонь по повстанцам. Убедившись в том, что ему не удастся пройти через Белгатой и Дарго, Алибек изменил маршрут²³⁰. Начальник Терской области признавал достоинства своего противника, в одном из писем он сообщал: «Нельзя не признать, – писал Смекалов, – что Алибек действует весьма хитро и с большим расчётом»²³¹.

В ходе восстания горцы так и не дождались помощи от турецкого султана. Тем временем к Алибеку-Хаджи начинают присоединяться всё новые и новые селения. В отношении этих аулов Свистунов даёт установку своему помощнику в Ичкерии: «Ножай-Юрт, Чанти-Мохк, Балансу, Саурго, Бети-Мохк или привести к покорности или уничтожить»²³². Семь аулов: Мехкеты, Таузен, Хатуни, Дышни-Ведено, Эрсеной, Зандак и хутор Семсир были полностью разрушены войсками во время усмирения восстания, а оставшееся население предполагалось выселить на плоскость²³³.

20 апреля 1877 года трёхтысячный отряд чеченцев двинулся на равнину и, 22 апреля произошло столкновение с российскими войсками возле селения Майртуп. Горцы воевали с оружием старого образца, а не огнестрельным. Тем не менее, они оказали хорошо вооружённым солдатам такое сопротивление, которое никто от них не ожидал. Чеченцы держались с завидным упорством, не смотря на артиллерийский огонь, и не раз переходили в контрнаступление²³⁴. Что касается настроений в Большой Чечне, – то вряд ли Алибек-Хаджи мог рассчитывать на быстрое присоединение её жителей к восстанию. Крестьянские хозяйства на равнине в гораздо большей степени, чем горцы, были втянуты в хозяйственные отношения с расположенными поблизости станицами и Грозным, который уже становился экономически притягательным для Чечни.