Текст книги "Царское прошлое чеченцев. Политика и экономика"

Для того чтобы заставить присоединиться к восстанию Большую Чечню, требовалось нечто большее, чем разгром небольших российских отрядов в горах²³⁵. На плоскости чеченцы и ингуши были почти полностью окружены русскими поселениями, станицами, военными гарнизонами и отрезаны ими от главной массы чеченцев, так что если бы здесь восстание и возникло, то оно было бы чрезвычайно быстро подавлено и помощь с гор не успела бы подойти²³⁶. Кроме того, уже весной 1877 года в плоскостных сёлах стали появляться беженцы, потерявшие близких, имущество, дома в ходе восстания, рассказами своими и бедами производившие неизгладимое впечатление на благополучных равнинных чеченцев. Между тем увеличение числа переселенцев усложняло хозяйственный быт коренных жителей, необходимость делиться землёй напрягала плоскостное общество.

Жажда справедливости, романтическое отвержение угнетения, в которые было окрашено самое первое восприятие восстания, вступают в столкновение с грязью и кровью его подавления. Понятия свободы и справедливости во многом деромантизируются и деутопизируются, а их восприятие в массовом сознании приобретает более конкретный и весьма ожесточенный характер. Можно сказать, что это время прощания с иллюзиями и надеждами на быстрое воплощение желаемого в действительность. Стихийное поведение часто является реакцией масс на политический кризис и нестабильность, на крушение привычных форм и норм жизни и т. п. Собственно психологические факторы, формирующиеся под влиянием социальной фрустрации, – нарастание чувства неуверенности, страха, непонимания того, что происходит с обществом и государством – ведут к появлению слухов, панике, агрессии и апатии. Возникает феномен многократного усиления эмоций. Справедливость как миф, как нравственный идеал, пересекаясь с эмпирическим опытом людей, порождала новые, более прагматические взгляды на действительность²³⁷.

В Терской области для подавления народного восстания было направлено 25 тыс. солдат. Свистунов издал приказ: «Только без сожаления косите всё, бейте, вешайте беспощадно…»²³⁸. Уже в начале мая 1877 года в Терской области было сосредоточено до 30 тыс. войск при 104 орудиях и более 5 тыс. добровольцев²³⁹. Часть этих сил была сосредоточена для охраны стратегически важных объектов и направлений, а непосредственно на подавление восстания брошено 84 роты и 8,5 казачьих сотен при 32 орудиях. Кроме того, из Дагестана против восставших был направлен отряд в составе двух батальонов Апшеронского и Самурского полков, шесть дружин и три сотни милиции при 4 орудиях. Командовал отрядом полковник Накашидзе. В мирное время в батальоне насчитывалось 500 человек, в условиях военного положения его численность увеличивалась почти вдвое и достигла уровня 900 человек²⁴⁰. Кавказское руководство понимало всю серьёзность ситуации, сложившейся на Северо-Восточном Кавказе в условиях войны

России с Турцией и близости театра военных действий с Кавказом. 5 мая 1877 года кавказский наместник в своей телеграмме брату Алек-сандруП так кратко охарактеризовал ситуацию с восстанием горцев: «Как видно, зараза гнездится глубоко, и искоренить её будет стоить не мало забот»²⁴¹.

Неоднозначность настроения жителей плоскости сразу же сказалась на действиях Алибека-Хаджи. 26 апреля жители Умахан-Юрта отказались впускать его отряды в село и он направляется к крупнейшему селению на плоскости – Шали. Через наиболее верных агентов князя Эристова властям стало известно, что мятежники подбираются к Шали и если село их примет, то это должно послужить сигналом всеобщего восстания Большой Чечни. Князь Эристов был уважаем у горцев и к нему беспрерывно приходили люди, пользовавшиеся большим влиянием не только в Грозненском округе, но и в других районах Чечни. За оборону Шали отвечал полковник Нурид, аварец по происхождению. Однако он не справился со своей задачей и шалинцы вынуждены были сами оборонять своё родное село. Отдавая отчёт Главнокомандующему на Кавказе о Шалинском деле, начальник области в телеграмме сообщал: «…оберегая свою репутацию от возможной неудачи (будем думать, что не свою особу), пассивно прилепившись к Эрсеною, простоял Нурид. Шалинцы, с Борщигом во главе, дали отпор мятежникам»²⁴². 28 апреля 1877 года не проверив сведения, в панике полковник Нурид прислал Свистунову записку: «Мятежники, встречая сочувствие во всех обществах Большой Чечни, сегодня беспрепятственно прошли к аулу Шали, который также присоединился к ним. Мне с отрядом в Большой Чечне делать больше нечего…» Затем Нурид прислал другую записку: «…аул Шали не принял мятежников, и они повернули назад». После этого полковник Нурид не получил в Терской области никакого серьёзного поручения, доверие руководства к нему было сильно подорвано²⁴³.

Старшиной села Шали был Борщиг Ханбулов был человеком смышлёным, правдивым и твёрдым. Ему, Борщигу, прежде чем кому-либо, стало известно о непрерывном прибытии в Грозный значительных военных сил, а Шали от Грозного было расположено совсем близко. В решительные дни 27 и 28 апреля Борщиг собрал всех мулл, хаджей, улемов села и успел убедить их, что от восстания Чечня всё равно ничего хорошего ждать не может, что если бы восставшие и победили, то, несомненно, лишь на очень короткий срок. Убеждённые своим старшиной прапорщиком Борщигом, шалинцы дали слово отстоять аул от вторжения Алибека и его сдержали. Жители встретили Алибека ружейным огнём²⁴⁴. Толпы сторонников Алибека, расчитывавшие, как видно, на сочувствие молодёжи, пробовали, было, не обращая внимания на угрозы старейшин, мулл и хаджей Шали, двинуться далее к аулу, но те дали залп в воздух Озадаченные мятежники отпрянули и повернули назад; шалинцы же, бывшие конными, понеслись им вслед, потрясая и угрожая оружием. Во главе всех скакал Борщиг. Казаки даже не преследовали бегущих, хотя сами они об этом умалчивали. В Шали Алибек-Хаджи сразу почувствовал к себе враждебное отношение жителей. Поняв, что плоскостные чеченцы не расположены к нему, имам вернулся в горы²⁴⁵. По некоторым свидетельствам Алибек Зандакский обладал даром ясновидения. Идея о бесполезности сопротивления властям начала отныне смелее высказываться благоразумными людьми (в основном старшего поколения) не только на плоскости Чечни, но отчасти и в горах. Борщигу была дарована пожизненная пенсия (около 400 рублей в год); кроме того, распоряжением начальника области он был зачислен в милицию на офицерскую должность, что прибавляло ему ещё до 600 рублей в год.

Мятежники оказывали упорное сопротивление, однако 27 и 29 апреля дважды потерпели неудачу в ущелье Хулхулау²⁴⁶. Чеберлоевцы под командованием Дады Залмаева, направлявшиеся в Шаро-Аргун, были рассеяны отрядом полковника Лохвицкого при поддержке местной милиции, которую организовал старшина Хайбула. Дада Залмаев из Чеберлоя, после подавления за 2 дня восстания, с 3 товарищами вернулся в Ичкерию – просить помощи Алибека²⁴⁷. Удачно для российской администрации складывалось положение и в Хасав-Юртовском округе, где успешно действовал отряд полковника Батьянова. Эти успехи позволили командованию приступить к действиям по разгрому главного очага восстания. 10 мая началось наступление трёх российских отрядов на горную часть Веденского округа. В первых числах мая войска из Эрсеноя, со стороны Хасав-Юрта, местная милиция и милиция Андийского округа начали движение в сторону Чаберлоевского общества, где сконцентрировались восставшие, стараясь привлечь на свою сторону беноевцев и зандакцев²⁴⁸.

14 мая 1877 года пришло известие о восстании в Салатавии, что заставило пересмотреть направление главного удара царских войск. Разгром дагестанских аулов сопровождался выселением «неблагонадёжных» жителей селений Алмак и Буртунай²⁴⁹. Наместник на Кавказе давал следующие указания своим подчинённым в Терской и Дагестанской областях, как поступать с восставшими: «Необходимо, дело расправы за мятежные восстания против Правительственной власти поставить так, чтобы наказание распространялось не на одних только ищущих подвига самопожертвования фанатиков, а и на окружающую их виновную среду, чтобы страхом неизбежного общего наказания участников мятежных нарушений общественного порядка побудить массу противодействовать успеху преступных возбуждений отдельных личностей»²⁵⁰. 14 мая 1877 года в «Терских ведомостях» было опубликовано высочайшее повеление «О порядке ответственности лиц гражданского ведомства, совершивших в местностях, состоящих на военном положении, тяжкие преступления». По этому закону военным судом осуждали гражданских лиц за бунт и измену государству, за уничтожение средств сообщения, за нападение на часового²⁵¹. Когда Алибек-Хаджи в конце июня сам направился в Андию, он был встречен выстрелами в аулах Ансалта и Муни и должен был ни с чем вернуться из Дагестана в Чечню, где продолжалось ещё волнение в Шатое и Чаберлое²⁵².

Уничтожение аулов, хлебов, скота и всего, что, возможно, должно было, по мнению генерал-адъютанта Свистунова, явиться для восставших справедливым возмездием и, лишая их средств к существованию, заставить выйти из лесов и явиться с повинной²⁵³. Так, например, был уничтожен аул Тезень-Кале. К Смекалову явилась огромная толпа женщин и детей из аула с просьбой об оставлении их на месте. «Рыдания и плач общие и раздирающие, – сообщал начальник области. Согласился, если завтра ко мне будут доставлены: Алибек, Сулейман». Мятежные аулы в горах были разгромлены, частью совершенно уничтожены, а жители выселены на равнину. Остальные, оставшиеся на прежних своих местах проживания, обязаны были расчищать просеки и доставлять войскам продовольствие²⁵⁴. В 1877 году войсками и местным населением было проложено 200 вёрст горных дорог и лесных просек. Центороевцы предоставили 60 быков для довольствия войск, гурдалинцы -50 быков и 200 баранов, курчалоевцы -30 быков. Во время постоя в Центорое царские войска употребили хлеба и сена, по крайней мере, на 2000 рублей²⁵⁵. Угрожая уничтожить огнём всё имущество сочувствовавших восстанию обществ, военные требовали выдать главных виновников мятежа²⁵⁶.

Разнообразие методов ведения борьбы власти с восставшими

Кавказская администрация наряду с карательными акциями приступила к новым методам ведения борьбы. Была установлена награда в 25 рублей за каждого пойманного или убитого повстанца²⁵⁷. Награда за поимку или уничтожение вождей восстания была во много раз больше. Тем не менее, в июне Алибек-Хаджи почти беспрепятственно прошёл через милицейские кордоны от Семсира до лесистых высот, находящихся рядом с селением Аллерой. Выбивать его с этих высот пришлось с боями, после чего осуществлявший общее командование российскими войсками генерал Свистунов должен был признать невозможность покончить с восстанием силами чеченской милиции: «Прежде всего, трудно найти в среде благоразумного, преданного своим хозяйским интересам населения отважных личностей, которые согласились бы, с явной опасностью для жизни, решиться пойти в непреступные чащи лесов против фанатиков, знающих, что в случае поимки их ждёт неизбежная казнь и поэтому предпочитающих умереть с оружием в руках»²⁵⁸.

Неудачные попытки захватить Алибек-Хаджи способствовали росту его авторитета и увеличению числа восставших, которые прибегли к партизанским действиям: ежедневно восставшие группами по 30–60 человек перекрывали движение по дорогам, совершая нападения на российские отряды²⁵⁹. 16 июля 1877 года полковник Лохвицкий сообщал руководству, что Алибек арестовал всех старшин Чаберлоевского общества²⁶⁰. Молодой имам казнил чеченюховского муллу за то, что тот порицал его действия²⁶¹. Необходимо отметить, что в самом начале восстания Алибек убил старшину своего села, который был одним из его родственников²⁶².

После Чаберлоя войскам пришлось вновь покорять Ичкерию, где восставшие пытались во второй раз заблокировать крепость Ведено. Наступление на эту часть Веденского округа началось 14 августа и встретило упорное сопротивление населения, которое уже знало, что в случае поражения большинство жителей будет выселено²⁶³.

Кульминация вооруженных столкновений

В конце лета 1877 года число воинов Алибека достигло предельных размеров, их насчитывалось 30000 человек. Женщины принимали активное участие в восстании: готовили воинам пищу, перевязывали раненых и помогали в строительстве укреплений²⁶⁴. Усиление восстания в июле-августе 1877 г. было связано с временными неудачами русских войск на Кавказском театре: поражением русской армии под Зивином и последовавшим затем снятием блокады Карса и отступлением армии по всей линии фронта. Русские власти приняли ряд мер к недопущению распространения восстания. 8 августа 1877 года, в период ожесточенной борьбы, генерал Свистунов в весьма секретном письме начальнику Веденского округа Авалову писал: «Между нами будет сказано: меры снисхождения пока неизбежны; общий же со всеми расчет будет потом»²⁶⁵.

Для подавления восстания приказом по войскам Терской области № 50 от 31 мая 1877 г. был сформирован Походный штаб командующего войсками Терской области. При этом штабе были организованы военные отряды, в обязанности которых входило наблюдение за спокойствием в населенных пунктах, охрана горных проходов, ущелий, расположенных на границе с Закавказьем. Штаб координировал мероприятия по подавлению восстания, в т. ч. деятельность войсковых частей. После ликвидации восстания в августе 1878 года штаб был упразднен²⁶⁶.

Для охраны дорог по лесным ущельям рек Хулхулау и Аргуна, как главных в этом районе линий сообщения, были сформированы так называемые партизанские команды в 100–150 человек каждая. Эти команды жили по линии дороги и несли охранную службу²⁶⁷. По свидетельству очевидца, действия их сводились к следующему: «…дни и ночи ходили люди по 2–3 человека сначала по дороге, затем углублялись все более и более в леса. Над всякими чинили свой собственный суд – просто говоря, отправляли на тот свет. Эта партизанская команда навела на окрестных жителей такой страх, что они не осмеливались появляться ближе 6–7 верст от дороги. Мера была крутая, жестокая, но весьма эффективная…»²⁶⁸. Администрации Терской области в период восстания 1877–1878 гг. приходилось принимать и ряд других экстраординарных мер. Например, в архиве сохранился рапорт коменданта Пятигорска и Кавказских Минеральных Вод о выдаче жителям города патронов для самозащиты²⁶⁹.

Проведение карательных акций в Чечне

В августе 1877 года в Ичкерию была направлена карательная экспедиция. О характере экспедиции свидетельствует следующее распоряжение, данное Смекалову генералом Свистуновым: «Цель наша должна заключаться в том, – пишет он, – чтобы выбрать из всех аулов неблагонадёжных людей и сослать их навсегда с семействами в Россию. Беной и Зандак надо поголовно выселить в Сибирь или, если эти подлецы не пожелают, выморозить всех зимой, как тараканов и уничтожить…»²⁷⁰. Жителей селения Зандак, после уничтожения этого поселения, предполагалось выселить во внутренние губернии России. Предлагалось расселить их отдельными семьями по другим селам округа, однако жители этих сел высказывались против принятия зандаковцев²⁷¹.

За участие в восстании 1877 года у жителей Беноя и Зандака были конфискованы все земли²⁷². 110 семей, проживавших в селе Зандак, после уничтожения его войсками, были расселены на зимнее время в аулах, расположенных в плоскостной части округа, а размещение их по другим селениям оказалось невозможно, из-за отказов сельских обществ от принятия их в свою среду, как людей «совершенно неблагонадёжных»²⁷³. Только за участие в восстании 1877 года у горцев Северо-Восточного Кавказа было отобрано более 37400 десятин земли²⁷⁴.

Алибек-Хаджи, между тем, терял влияние на горцев: 22 сентября жители сёл Чечел-Аух и Даттых вступили в бой с повстанцами. В ответ Алибек-Хаджи расправился с аулом Даттых, он был сожжён дотла²⁷⁵. 25 сентября 1877 года генерал-адъютант Свистунов в шифрованной телеграмме сообщал руководству о положении дел у себя в регионе: «Я имею на руках шайки Алибека, Умы на Аргуне. Между тем восстание в Дагестане возрастает и приближается к нашим границам и становится наше положение всё более опасным»²⁷⁶. Русские также считали одним из лидеров «мятежа», проходившего на территории Ичкерии в августе 1877 года аварца (тавлинца), которого звали Раджабали (Раджабилав)²⁷⁷.

К середине 1877 года силы, направленные против восставших, были увеличены ещё больше и состояли из 24 батальонов, 8 команд пехоты, 28 казачьих и 21 милицейской сотни, артиллерийской роты и 49 орудий²⁷⁸. Восставшие заставили русское командование держать в Терской области свыше 25 тыс. войск в то время, когда армия на Кавказском фронте нуждалась в пополнении войск²⁷⁹. Проведение военной реформы 1874 года усилило мощь российской армии, позволило увеличить военный контингент, дислоцируемый на Кавказе. Служебные обязанности казачества были заметно облегчены. Однако на казаках оставалась обязанность непосредственной охраны общественного порядка в станицах. 7 казачьих полков участвовали в усмирении антироссийского восстания горцев в Чечне и Дагестане. На основании Высочайше утвержденного 3 июля 1882 года Положения Терское казачье войско в мирное время должно было содержать четыре конных полка сотенного состава, две конно-артиллерийские батареи на общем основании и два эскадрона императорского конвоя²⁸⁰.

До конца сентября длилось разорение селений по реке Басс, жителей которых почти поголовно выселили на плоскость. Начальник Веденского округа князь Авалов писал генералу Свистунову, возглавлявшему подавление восстания: «Почётные лица Мехкетов явились ко мне с уверениями в том, что сами жители покончат с бунтовщиками»²⁸¹. Жителям Мехкетов было обещано прощение в обмен на выдачу одного из руководителей восстания – Умы Дуева. Мехкетинцы ответили генералу Свистунову: «Генерал, от народа следует требовать только возможного. Ты знаешь, как нам трудно расстаться с могилами отцов и родиной, но мы беспрекословно покоряемся. Выдать же Уму не можем. Он был наш гость»²⁸². Законы гостеприимства на Северном Кавказе были такими, что они оберегали даже убийцу в доме его врагов-кровников, если он вверял им свою судьбу как гость. Известный кавказовед Н.Ф. Дубровин в этой связи писал: «Каждый успевший сказать хозяину: «Я твой гость» принимается по-братски, хотя он бы и был врагом семейства»²⁸³. Горский этикет не разрешал интересоваться личностью гостей и целью их путешествия, а сами путники никогда не обсуждали вслух свои планы и никогда не повторяли свой маршрут. Русское же командование рассматривало гостеприимство как соучастие в преступлении, – отказ в информации о госте (которая, в самом деле, могла быть предельно ограниченной) – как укрывательство преступника. Ситуацию усугублял обычай выбирать для ночлега дом самого уважаемого человека (визиты поднимали «рейтинг» хозяина). Наказания за «пособничество хищникам» оказывались направленными не только на одну из основ горского быта, но и затрагивали интересы влиятельных фигур. Отказ в крове скитальцу, путнику и тем более кунаку не только покрывал позором домовладельца, но и все село. Русские власти упорно требовали от чеченцев заведомо не выполнимого и, затем жестоко карали за это. Не меньший ущерб взаимоотношениям нанесли и неоднократные попытки разоружить население, что было равносильно отказу всех мужчин считать себя таковыми²⁸⁴.

Некоторые чеченские аулы, с оружием в руках, действовали против мятежников²⁸⁵. За участие в боевых действиях 1877 года были награждены старшины Аргунского округа: Циклан Цициев (с. Ялхорой), Таймаз Албеков (с. Нахчу-Келой). Медали получили главы сёл: Сайрой, Гухой, Бухой, Итум-Кале, Чубях-Кенчу, Ушкалой. Мулла Джанхот Курбанов, поступивший на службу в 1870 году, получил орден святого Георгия 4 степени²⁸⁶.

Как отмечали российские исследователи, подавлению восстания способствовало и то обстоятельство, что восставшие сами прибегали к репрессиям против тех, кто уклонялся от участия в восстании: «…чеченские вожди сами себе портили. Так, Алибек-Хаджи в отместку за неповиновение, начал жечь и разорять аулы. Таким образом, палку уничтожали с двух концов: аулы палили русские, аулы палили и чеченцы. Приходилось искать защиты у сильнейших, а такими, видимо, были русские»²⁸⁷. По свидетельству начальника Шатоевского отряда, чеченская милиция «ни на шаг не отставала от солдат и многие из них высказывали удивительную храбрость в борьбе с мятежниками»²⁸⁸.

В числе участников восстания 1877–1878 гг. были как последователи накшбандийа, так и приверженцы тариката кадирийа. Лидер и большинство восставших чеченцев принадлежали к братству кадирийа²⁸⁹. Зикристов возглавлял Ума Дуев²⁹⁰. Ума-Хаджи Дуев, бывший наиб Шамиля, после подавления восстания 1861-62 гг. был отправлен в ссылку в Смоленск, но затем был помилован и вернулся на Кавказ²⁹¹. В Смоленске он прожил много лет и, судя по его письмам, раскаялся в содеянном, но в 1877 году, уже в возрасте 69 лет вновь возглавил восстание²⁹². Когда началось восстание, начальник Терской области, дабы избежать кровопролития вызвал к себе окружного кадия Абдул-Кадира Абдул-Кадырова и Уму-Хаджи Дуева для того, чтобы они, как уважаемые в народе люди, провели переговоры с восставшими и предложили последним пожалеть себя и выдать главных виновников беспорядков²⁹³. У. Дуев очень внимательно выслушал генерала и, возвратившись в Дзумсой, примкнул к этому движению. 17 июля 1877 года Ума-Хаджи Дуев с семьёй бежал к мятежникам. «Я начал так поступать, – говорил почтенный старик, – потому, что увидел неправильные действия иноверцев против мусульман»²⁹⁴.

Царская администрация прилагала все усилия, чтобы поймать Дуева. В этом ей помогал старший сын Умы – Бици, затем и он перешёл на сторону восставших²⁹⁵. Чтобы поймать У.Дуева в заложники взяли сына его Тутака и посадили его в Шатоевскую крепость. Другой сын, Дада, служивший в конвое, высадил окно в тюрьме и вместе с Тутаком бежал к восставшим. Кавказские власти потребовали, чтобы Дада Дуев, царский офицер, доказал свою преданность правительству и помог задержать отца. «Сыну Умы прапорщику Даде объявите, – писал помощник начальника Терской области генерал Смекалов князю Накашидзе, – что он должен непременно отыскать отца и передать его в руки правительства. Иначе я буду смотреть на него как на сообщника отца и никогда ни на какую службу его не пущу». Дада Дуев сделал свой выбор. Он предпочел перейти в лагерь восставших и сражался со своими земляками против карательных войск²⁹⁶. В районе Хунзаха, в бою был убит сын Умы – Тутак²⁹⁷.

29 сентября 1877 года Ума Дуев во главе большого отряда дагестанцев прибыл в Шатоевское наибство. Он рассчитывал вновь поднять восстание в Шатоевском участке и направился к переправе через Шаро-Аргун. Однако население не только не вняло призывам Умы, но даже не допустило его к переправе через реку и около Шатоя встретило выстрелами. В одной из таких перестрелок Ума Дуев был серьёзно ранен ²⁹⁸. Он хотел войти в Чаберлой, но жители вышли ему навстречу с женщинами и детьми и просили не ходить к ним. Когда же Ума отказался исполнить их просьбу, 150 человек вышли вперёд и объявили Дуеву, что тогда он войдёт в Чаберлой, когда уничтожит их всех. Жители села Шикарой тоже не пустили Уму. В селе Шарой, при попытке Ума-Хаджи зайти в село, мятежниками были убиты женщина и мужчина, ранено было 4 человека. Войска поспешили на помощь местным жителям, Ума отступил и ушёл в Андию²⁹⁹.

Алибек-Хаджи скрывался в верховьях реки Ярыксу. Жители Занда-ка отправили делегацию с поручением упросить Алибека смириться. Но имам не допустил к себе депутатов³⁰⁰. Вот что рассказывает об этом факте Н. Семёнов в своих воспоминаниях: «Женщины долго упрашивали имама в лице высланных им к лесной опушке парламентёров смириться и прекратить бунтовать ради спокойствия и благополучия ичкеринского народа. Они плакали…, но сподвижники имама ответили на их слёзы издевательствами по адресу трусливых зандаковцев и грубой бранью по адресу русских…»³⁰¹.