Текст книги "Сапфировая скрижаль"

ГЛАВА 19

Этот камень находится под тобой, словно чтобы подчиниться тебе.

Он над тобой, словно чтобы править тобой.

Следовательно, он обладает тобой. Рядом с тобой он ровня тебе.

Rosinus ad Sarratantum, In: Art. Aurif. I. P. 310

От костра осталась лишь кучка пепла, и луна заливала серебристым светом склоны сьерры. Завернувшись в толстое шерстяное покрывало, Мануэла, пройдя немного, примостилась на кучку песка. Она проснулась уже больше часа назад и так и не смогла снова заснуть. И тогда попыталась привести в порядок мысли.

Значит, они ищут некую скрижаль. Табличку, спрятанную где-то на Полуострове. Три человека, у которых нет ничего общего, кроме обширных знаний.

И где же заговор, в существование которого верит Торквемада? Скрижаль, какой бы ценной она ни была, разве может дестабилизировать государство или Церковь? Мануэла начала сильно в этом сомневаться. И почему этот марран, Абен Баруэль, потратил столько сил, чтобы состряпать сложнейшие криптограммы, где Коран перемешан с Новым Заветом, а Новый Завет с Ветхим? Может, это просто игра ученого ума? Вряд ли.

Она вздохнула. И ради чего он так старался? Только один человек знал ответы на вопросы, которые ее интересовали. И этот человек 28 апреля умер на костре в Толедо.

Она собиралась уже вернуться в лагерь, когда за ее спиной раздался голос Варгаса:

– Не спится?

Мануэла удивленно обернулась. Интересно, давно он здесь?

– Я не хотел вас пугать, – извинился францисканец. Хоть и было еще темно, она догадалась, что он опустил глаза.

– Вы тоже не спите. Думаю, это из-за загадок.

– Помимо всего прочего.

– Надо признать, задачка не из простых.

– Всякая сложность относительна, поскольку зависит от мотиваций, которые нами движут.

Мануэле пришлось приложить усилие, чтобы вертевшийся у нее на языке вопрос прозвучал естественно.

– А вы? Что движет вами? Вы были другом Баруэля?

– Если исходить из силы чувства, а не из его продолжительности, то да, я был другом Баруэля.

Ответ не очень понятный. Но, должно быть, у Варгаса имелись на то причины.

– Какой парадокс! – заключила она. – Вы, францисканский монах, в компании иудея и мусульманина.

– И это вас удивляет.

– Можно честно? Ответ – да. – И поспешно уточнила: – Я не считаю, что ваше сотрудничество само по себе заслуживает порицания. Просто это как-то нелепо.

Он немного подумал, потом указал на звезды.

– Смотрите, им нет числа. Они горят на одном и том же небе, и при этом ни одна не похожа на другую, и каждая – центр своего собственного мира. Вот и у людей так же. Мой ответ вас устраивает? – И тут же задал другой вопрос, более серьезный: – Сеньора, кто вы? Я имею в виду, кто вы на самом деле?

И тон его вовсе не был оживленным. Чувствовалось, что ему хочется окончательно избавиться от сомнений, чтобы легче дышалось, чтобы положить конец существующей между ними напряженности.

Мануэла выдавила из себя улыбку.

– Скажем, я одна из этих звезд, фра Варгас. – И добавила, словно ставя точку: – Мой ответ вас устраивает?

Францисканец собрался ответить, но она продолжила:

– Пойду попробую уснуть. Дорога завтра обещает быть долгой. Спокойной ночи.

Он промолчал.

Мануэла шагнула, и нога у нее подвернулась. Она потеряла равновесие, и ей оставалось только повиснуть на руке францисканца. Ее тело невольно прижалось к нему. Реакция монаха была поразительной: он резко оттолкнул Мануэлу и отшатнулся.

– Ну и странный у вас способ помогать людям, фра Варгас!

– Я… Мне очень неловко… – промямлил он.

– Знаете, я ведь не нарочно споткнулась, – сочла нужным сообщить ему Мануэла. И зашагала к лагерю.

Позже, в тот самый миг, когда ее веки, ставшие тяжелыми от напряжения и бессонницы, закрылись, она вдруг отчетливо ощутила, что тело Варгаса все еще прижато к ее телу…

Наступило утро, и уже ощущалось, что день будет очень жарким.

Эзра проснулся последним. Бледный, с помятым лицом и синими мешками под глазами. Он нетвердым шагом добрел до своих компаньонов, сидевших вокруг погасшего костра. Сарраг с Варгасом, поглощенные расшифровкой очередного Чертога, едва ли расслышали его приветствие. Только сидевшая в сторонке Мануэла встревожилась, увидев усталое лицо раввина.

– Вы хорошо себя чувствуете?

Старик пробормотал что-то маловразумительное и поинтересовался, плюхнувшись между монахом и шейхом:

– Ну и как далеко вы дошли?

– По-моему, мы неплохо продвинулись, – сообщил Варгас. Он протянул раввину листок. – Гляньте сами.

Перед заспанными глазами Эзры предстал Чертог, восстановленный ими накануне.

Неподалеку от

здание не есть пентаграмма, хотя и является союзом неравных. Стены его содержат девственную или оплодотворенную материю, и его величественная тень падает на Фисон, Гихон, Тигр и Евфрат. Это там, и в этом числе можно найти супруга Феано.

Пусть вас вдохновляет ее гений.

Монах указал на заметки внизу листка:

– Как видите, на сей раз перед нами один из так называемых главных Чертогов, и число, определяющее «Имя», Изменилось. Теперь это пять. И к тому же буква З древнееврейского алфавита написана зеркально. Вы согласны, ребе?

– Безусловно, – подтвердил Эзра. Он нарисовал пальцем на песке. – Эта как если бы я написал букву «В» вот так:

Вы бы сразу это заметили, если не слепые. Поэтому-то я вчера вам и сказал, что, сознательно допустив эту ошибку, Баруэль хотел привлечь наше внимание к одному противопоставлению.

произносится как «Виф» и означает «дом». Вифлеем переводится как «дом жизни». На арабский тоже, кстати говоря. Сарраг подтвердил.

– А «виф», или дом, это термин, который в общепринятом смысле означает жилище, место обитания. Но есть и другое значение: дом Всевышнего, то есть церковь, мечеть или синагога. Так какой выбрать? Второй, безусловно. Что позволяет прийти к такому выводу? Термин, который есть в этой фразе. Слово «шехинах». – Он процитировал: – Это в

(или доме) могла бы находиться шехинах, не предай ее люди.

Шехинах – это «присутствие Вечного в мире». В талмудической литературе это слово обозначает Господа, когда он является в каком-то месте. В доме.

– Эзра сделал ударение на последнем слове.

Варгас, кивнув, подхватил:

– Мы пришли к выводу, что этот «дом» – не что иное, как какая-то церковь.

– Но почему вы отбрасываете другие молельные места? – удивилась Мануэла. – Я имею в виду мечети и синагоги?

Варгас собрался ответить, но шейх его опередил:

– Нет, сеньора. Не в этом случае. Если мы примем во внимание слова не предай ее люди, то становится совершенно очевидным, что это не может быть мечетью. Если бы текст составил кто-то другой, а не Абен Баруэль, то еще можно было сомневаться. А так это невозможно. Баруэль говорит о предательстве. Измене Богу, естественно. А кто, с точки зрения еврея, мог совершить подобное, кроме служителей Инквизиции? То есть нынешние хозяева Церкви.

– По-моему, вы путаете предателей с врагами, – возразила Мануэла. – Баруэль ведь ясно пишет: не предай ее люди.

– Я могу согласиться с вами, что Церковь – враг ренегатов, но кого предала она?

Ответил ей Эзра:

– Да всего лишь Всевышнего, сеньора. Каким бы именем мы его ни называли, разве учил он убийству и жестокости? Соответственно, нарушать Его учение не означает ли предать Его?

Мануэла была вынуждена признать логичность этого довода.

– Только что Эзра упомянул о противопоставлении, – продолжил Сарраг. – Баруэль сознательно перевернул букву «виф». И таким образом уточняет для нас, что этот дом противостоит синагоге. Поскольку мечеть мы исключили – и я вам позже объясню почему, – то, что еще может противостоять синагоге, кроме церкви?

– Если память мне не изменяет, – поспешно сказала Мануэла Варгасу, – вчера вы говорили, что в городе, который нужно найти, есть собор. Почему собор, а не церковь?

На какое-то мгновение ей показалось, что Варгас ответит обычной резкостью, но вопреки ее ожиданиям он заговорил довольно любезно.

– Моя уверенность в том, что речь идет о соборе, основывается на продолжении текста. Смотрите. – Он повернул листок к ней. – Прочтите вот это пассаж: Мне поведали размеры: 30 локтей в длину, 10 в ширину, 12 с половиной в высоту. Но также добавили, что она может иметь и 30 локтей в высоту, 20 в ширину. Тут череда цифр, которые на первый взгляд ничего особенного не представляют. Однако в них есть смысл. Его нам подсказал наш друг Эзра. Числа тридцать, десять и двенадцать с половиной тоже подчеркивают идею противопоставления. Не ту же самую, которая противопоставляет церковь синагоге. А другую, еще более хитроумную. Достаточно умножить эти цифры на два, чтобы получить размеры некоего здания.

– Какого?

Мануэла задала вопрос с поспешностью увлеченного игрой ребенка. На самом деле так оно и было. С тех пор, как они начали расшифровывать новый Чертог, она полностью отдалась этим полетам мысли. Более того – и это было совершенно неожиданным, – трое мужчин вроде бы считали ее участие вполне естественным.

– Храма Соломона, – ответил Варгас.

– Что?!

Голос Эзры перекрыл восклицание молодой женщины.

– «Храм, который построил царь Соломон Господу, длиною был в шестьдесят локтей, шириною в двадцать и вышиною в двадцать пять локтей». Шестьдесят, двадцать и двадцать пять. То есть помноженные на два цифры, указанные Баруэлем.

– Поэтому-то мы и убеждены, что искомый дом – не церковь, а собор. Поскольку только собор может сравниться с таким великим местом.

Мануэла, переварив обрушившийся на нее поток информации, воскликнула:

– Вы забыли вот что: Но также добавили, что она может иметь и 30 локтей в высоту, 20 в ширину. Тут уже другие цифры. Они чему соответствуют?

Пришел черед заговорить Саррагу:

– Вы давеча казались озадаченной, когда я объясни, вам, что составленное Баруэлем противопоставление не может быть применено к мечети. Эти цифры – тому доказательство: 30 локтей в высоту, 20 в ширину.

– Я не понимаю.

– Знаете, что такое Кааба? Она покачала головой.

– Кааба в исламе – все равно что Храм Соломона иудаизме или Гроб Господень в христианстве. Это кубическое сооружение, установленное в центре священной мечети в Мекке. Ее происхождение теряется во тьме веков. В восточный угол Каабы вмурован Черный Камень. Размеры Каабы… – В бороде араба мелькнула лукавая улыбка. – Может, угадаете?

– Это…

– Пятнадцать локтей в высоту и десять в ширину. На сей раз цифры, указанные Баруэлем, нужно не умножить, а разделить пополам, чтобы получить искомый результат. Потому-то я и сказал вам, что это не может быть мечетью, поскольку мечеть в данном тексте возведена в тот же ранг, что и Храм Соломона.

– Воистину, Баруэль, быть может, и гений символизма, но вы ему не уступаете, – оторопело заявила Мануэла. – Ничуть! Вы сказали, что в угол Каабы вмурован черный камень. Откуда он?

– Согласно учению, первая Кааба была сооружена Адамом после изгнания из Эдема. Доказательство тому – найденная внутри надпись на древнесирийском, где сказано: «Я есть Бог, Господь Бакки. Я создал ее в тот же день, когда создал небо и землю, солнце и луну, поставил вокруг нее семь непобедимых Ангелов. И пребудет она, пока будут стоять две горы, благословенные источники млека и воды для ее народа». Позже унесенная потопом Кааба была восстановлена Авраамом и сыном его Исмаилом, который, как вам известно, является прародителем арабского народа. Отец с сыном и вмуровали в юго-восточный угол строения этот камень, принесенный архангелом Гавриилом.

Мануэла вытаращила глаза.

– Вы хотите сказать, что самое священное место ислама было создано отцом еврейского народа и отцом арабского, а помогал им архангел?

– Совершенно верно.

Это откровение буквально сразило молодую женщину. Словно угадав ход ее мыслей, раввин счел нужным предостеречь Мануэлу:

– Только не впадайте в заблуждение, сеньора. Эти параллели – всего лишь производные, то есть, я хотел сказать, заимствования из единственной и все той же религии. Ничего бы не было, не будь Авраама. Он – древо…

– А нельзя ли рассмотреть вариант, что это древо принесло плод? – резко произнес Варгас.

– Вы имеете в виду христианство…

– Вот именно. Если вы признаете существование древа, то не можете отрицать и его плоды. Кстати говоря, Христос никогда и не говорил, что он отрекается или отвергает религию Авраама, совсем наоборот, он вовсю из нее черпает. «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушать пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота и ни одна черта не перейдет из закона, пока не исполнится все».

Цитата не произвела на Эзру никакого впечатления.

– Дорогой мой, единственное, с чем я согласен, это что ваш Христос не привнес ничего такого, чего уже не было бы в Торе.

– И вы такого же мнения о Пророке Мухаммеде, естественно? – Сарраг говорил с не меньшим пылом, чем Варгас.

– Я вас умоляю, шейх ибн Сарраг, – огорченно проговорил раввин, – избавьте меня от необходимости вам отвечать. Поскольку если и есть пророк, которого можно смело назвать плагиатором, так это он.

– Это Мухаммед плагиатор?!

Сарраг аж позеленел от подобного богохульства. Раввин, словно не замечая этого, преспокойно продолжил:

– Это и ребенку понятно. Мухаммед лишь позаимствовал немножко у Моисея и Аарона, очень много у Авраама, а также не оставил без внимания Давида, Ноя, Голиафа, Исаака, Илию, Иакова, а в довершение всего примешал к этому Христа с унцией Девы Марии и архангела Гавриила.

Араб судорожно ловил воздух ртом.

– Это просто невероятно! – вымолвил он наконец. – Ничто и никогда не искупит вашего самодовольства и высокомерия!

Шейх говорил, не повышая голоса, но его сдержанная ярость выдавала откровенное бешенство, и это выглядело куда более угрожающе, чем если бы он взревел во весь голос.

Он встал и шагнул к раввину. Можно было подумать, что он готов вцепиться ему в глотку.

– Знаете, что сказал Пророк? «Мы веруем в Аллаха, и в Откровение, ниспосланное нам. И Ибрахиму, Исмаилу, Исхаку и Йакубу, и всем двенадцати исраильским коленам; И в то, что Мусе (Бог) послал, и в то, что даровал он Исе и что другим пророкам снизошло – меж ними мы не делаем различий». Слышите, Самуэль Эзра? «Меж ними мы не делаем различий!»

В этот момент послышался едва различимый шорох. И, словно упав с неба, в левую руку Саррага вонзился нож.

Мануэла испуганно вскрикнула.

На руке араба выступили первые капли крови. Его растерянный взгляд метнулся с раны на раввина. Тот сидел, не шелохнувшись, скрестив руки и недоуменно взирая на шейха.

– Вон там! – заорал Рафаэль Варгас. – Кто-то убегает!

ГЛАВА 20

Можно связать порвавшуюся веревку, но узел все равно останется.

Персидская пословица

Варгас кинулся за убегавшим. Тот несся как ошпаренный, ловко проскальзывая между кустами. Он быстро оглянулся на своего преследователя и, словно обнаружив, что за ним мчится не монах, а сам дьявол, припустил еще сильней. Варгас, летя за ним по пятам, думал, что этот человек невероятно глуп, раз рискнул пойти на такое средь бела дня. Неизвестный добежал до подножия пригорка, единственного, пожалуй, на добрых десять лье вокруг, и понесся через него. Варгас последовал за ним. Добравшись до вершины, он на мгновение притормозил. Беглец, казалось, испарился. И тут францисканец увидел его мчащимся к зарослям остролиста. Рафаэль пулей скатился по склону, споткнулся, тут же восстановил равновесие и во всю прыть рванул к зарослям, в которые только что вломился незнакомец. Но он недооценил своего врага. Едва францисканец влетел в заросли, как из кустов возникли двое. Первый, чернокожий гигант, преградил ему путь. Варгас, хотя и не увидел второго, уловил его присутствие. Все, что он мог вспомнить потом, – свист воздуха и удар по темечку. А дальше ничего. Словно рухнул в провал.

Когда Рафаэль очнулся, то обнаружил, что он один. Нападавшие растворились в пространстве и во времени. И ни звука, кроме отдаленного голоса зовущей его Мануэлы. Поморщившись, он потер раскалывающуюся от боли голову. Как, черт побери, эти люди ухитрились так быстро появиться и исчезнуть?

– Вы ранены?

До него наконец добралась взволнованная Мануэла. Она тяжело дышала.

– Все в порядке, – успокоил ее Варгас. – Как там шейх?

– Слава богу, рана не такая глубокая, как могло показаться. Должно быть, нож метнули издалека.

– Давайте вернемся в лагерь. Надеюсь, вы поняли, что метили конкретно в него, – на ходу тихо проговорил он.

– Во всяком случае, Сарраг в этом совершенно уверен. И еще он говорит, что знает нападавшего. Это его бывший слуга, араб по имени Абу Талеб.

– Вполне вероятно. Не далее как вчера в Касересе, пока мы вас ждали, мы с ним говорили на эту тему. Шейх заметил в толпе человека, показавшегося ему знакомым.

– А вам не кажется, что если бы это был этот самый слуга, то шейх мигом бы его узнал?

– Если судить по тому, что только что приключилось со мной, – францисканец потер затылок, – то это не его Сарраг заметил на ярмарке, а одного из его сообщников. С ним как минимум двое. И я, увы, удостоился сомнительной привилегии приблизиться к одному из них. Негру.

– В тот день, когда мы с вами встретились, Эзра упомянул о пожаре в библиотеке Ла-Рабиды. Значит, его учинил этот Талеб?

– По-моему, это очевидно.

– Но почему он так стремится убить своего хозяина?

– Жалованье не выплатили… – с мрачной иронией буркнул Варгас. И продолжил, ускорив шаг: – Именно этот вопрос я и намерен задать Саррагу.

***

– Да говорю же вам еще раз: не знаю я! – пылко заявил араб. – Все время, пока этот змей находился у меня на службе, я относился к нему весьма порядочно. У меня нет привычки тиранить прислугу!

– Но, в конце концов, должно же быть какое-то объяснение! – возразил Варгас. – Подумайте как следует! Попытайтесь хотя бы сообразить, что могло подвигнуть его на кражу Чертогов Баруэля?

Шейх покосился на сделанную из подручных средств повязку и устало буркнул:

– Ну, сколько раз повторять? Не имею ни малейшего понятия! Ни малейшего.

– А пока суд да дело, у нас на хвосте висит убийца, – заметила Мануэла. – И все идет к тому, что он не уймется, пока не отомстит ибн Саррагу.

Одновременно она думала: «Человек с птичьей головой. Надо его срочно предупредить. Этот слуга может угробить все дело».

– Позвольте мне возразить, – вмешался раввин. – Опасность грозит не только Саррагу. Мы все под прицелом.

– Вы преувеличиваете, – возразил Рафаэль. – Они давеча запросто могли меня убить. Но ограничились тем, что всего лишь оглушили.

– Если хотите мое мнение, то вам крупно повезло. Меня вот они не постеснялись кинуть в тюрьму.

– Вы хотите сказать…

– Ну конечно же! Ведь не случайно же я был арестован! Не думаете же вы, что я стал жертвой банального фанатика, прочитавшего на моем челе знак избранного народа? Если этому Абу Талебу, чтобы добраться до своего хозяина, понадобится ликвидировать нас всех, уж поверьте, он не станет колебаться! Вспомните пожар в Ла-Рабиде.

Повисло тяжелое молчание. Отныне им придется денно и нощно быть настороже, куда бы они ни поехали, чем бы ни занимались.

Сарраг первым взял себя в руки и решительно заявил:

– Вот что я предлагаю: как только доберемся до следующего пункта назначения, то купим оружие и попытаемся заманить этого мерзавца в ловушку.

– Оружие?! – возопил Эзра. – Я не способен проливать чью-то кровь!

– Ну так придется научиться!

– Не убий! – твердо напомнил Варгас. – Я согласен с ребе. А вы, шейх, можете поступать, как вам заблагорассудится.

– Предпочитаете дать себя убить, даже не попытавшись защититься?

– Вполне хватит кулаков.

– Кулак против ножа? Хотелось бы мне это увидеть! А вы, сеньора? Вы тоже с ними солидарны?

Мануэла не ответила. Ее занимало совсем другое. Она никак не могла понять, почему Абу Талеб так стремится заполучить шкуру шейха. Разве Торквемада не выдал ему щедрую награду за предоставленные им сведения? Так почему же? Мендоса… Как могло случиться, что он не помешал нападению?

Саламанка

Талавера был в бешенстве.

– Вы ведете нечестную игру, фра Альварес! Нужно ли вам напоминать о нашем договоре? Следует ли мне напомнить вам условия?

– Падре, – слабо возразил секретарь Торквемады, – я сообщал вам все, что знаю сам. Вы должны мне верить.

– Ложь! Вы должны были ежедневно информировать меня о малейших событиях, но после той последней информации больше не сообщили ничего!

– Не могу же я специально для вас выдумывать новости, – несколько смущенно выговорил Альварес. – На сегодняшний день мы так и не выяснили, какую цель преследуют эти люди. Ни намека.

– Невероятно! Чем же занимается донья Виверо? Альварес вытер выступивший на лбу пот.

– Откровенно говоря, я не в состоянии вам ответить. Думаю, она делает, что может. Но что вы хотите? Противники у нее очень сильные.

Талавера в гневном молчании уставился на собеседника, потом внезапно спросил:

– Где они сейчас?

– По последним данным, в окрестностях Касереса.

– И все?

– Больше ничего, уверяю вас.

Талавера, глубоко вздохнув, уставился в стену перед собой. Он правильно сделал, припугнув этого слабака… Окрестности Касереса… Нужно немедленно известить Диаса.

Окрестности Касереса

Эзру лихорадило. Его завернули в два покрывала, но тело старого раввина все равно сотрясала сильная дрожь. Мануэла, склонившись над ним, вытерла ему мокрый лоб.

– Только это не хватало! – чертыхнулся Сарраг. – Будто нам мало того, что меня искалечили! Если хотите мое мнение, то самым мудрым будет вернуться обратно в ту харчевню в Касересе!

– И речи быть не может! – возразил Эзра. – Мы должны ехать дальше.

– А я что, предлагал все бросить? Просто вам нужен уход. Вам нужно отдохнуть в нормальных условиях, под крышей. Скоро солнце раскалит равнину добела, и ваша болезнь усилится.

– Вот уж вряд ли. Жара усиливает потоотделение и способствует уменьшению лихорадки. И вообще это о моем здоровье идет речь! Так что едем дальше.

– Если бы удалось найти какие-нибудь подходящие лекарственные растения, то мы сварили бы ему декокт. Даже розы сгодятся. Если их растереть и смешать с хиной, получается чудотворное питье.

– Это не розы вам надо искать, а название нашего следующего пункта назначения, – пробурчал раввин. – Чем раньше мы туда попадем, тем лучше.

– Вы правы, – согласился араб. – Давайте закончим расшифровку этих проклятущих ребусов.

Он процитировал:

– Неподалеку от

здание не есть пентаграмма, хотя и является союзом неравных. Вы говорили, фра Варгас, что в древние времена пентаграмма была символом знания.

– Да. У древних пентаграмма означала знание. Один из ключей к Высшему Знанию. Некоторые маги использовали и используют ее для своих целей.

Сарраг чуть приподнялся:

– Тут два направления, которые нам надо проработать: идею силы и знания, которые воплощает эта геометрическая фигура, и идею взаимодействия разных элементов – союз неравных.

Мужчины погрузились в задумчивое молчание, а Мануэла время от времени тревожно озирала окрестности. Она боялась, что вот-вот из темноты выскочит слуга-араб или его сообщники, готовые изрубить их на кусочки. И диву давалась, почему они еще не попытались этого сделать. Кто – не считая Варгаса – смог бы оказать им сопротивление? У Саррага одна рука не действует, а раввин вообще едва на ногах стоит.

– Думаю, ответ содержится в следующей фразе, – заявил вдруг монах.

– О какой фразе идет речь? – поинтересовался шейх.

– Вот об этой: Стены его содержат девственную или оплодотворенную материю, и его величественная тень падает на Фисон, Тихон, Тигр и Евфрат. Если мы вычислим, что это за «материя», то получим еще одну подсказку.

– Девственную или оплодотворенную… – принялся размышлять вслух Сарраг. – А не может идти речь о женщине?

Мануэла не удержалась от смеха.

– Вы считаете, что женщина – это «материя»?

– Все зависит от того, как Баруэль использует этот термин. Что такое материя, как не субстанция, твердая, упругая, подвижная, делимая?

– А живое существо – это делимая субстанция?

– Почему нет? Проблема лишь в том, что, разделенное, оно уже не будет живым.

Варгас немного поразмыслил, а потом сообщил:

– Мне кажется, в данном конкретном случае слово «материя» может означать нечто иное, чем природный или созданный человеком элемент. Но мы рассмотрим этот вопрос позже. Займемся лучше следующим: его величественная тень падает на Фисон, Тихон, Тигр и Евфрат. Здесь двух мнений быть не может. Это четыре реки, вытекающие из потока, текшего в Эдеме. Из Эдема выходила река для орошения рая; и потом разделялась на четыре реки.

– Ну и где связь между этими реками, пентаграммой и материей, девственной или оплодотворенной?

– Она есть. И ее нам тоже еще предстоит найти. И все же я задаюсь вопросом, не пытается ли Баруэль указать нам на скрытую под всем этим картину.

– И какую же? – вопросил Сарраг.

– Да попросту сады Эдема.

– Действительно, такое вполне возможно.

– Остается фраза, над которой вы не сочли нужным задуматься, но которая, тем не менее, напрямую связана с Эдемом, – заметил раввин. – Его величественная тень падает… Я совершенно убежден, что это тень от дерева. Я имею в виду Древо Жизни.

– Древо Жизни? – усомнился Варгас.

– Ну да. Разве не его еще называют Древом Познания?

– Возможно, вы и правы. Но нужно еще выяснить причину, по которой Баруэль увлекает нас на это путь.

Они замолчали, слушая тихое бормотание ветра, играющего листвой кустарников.

– По-моему, я нашла… – внезапно сообщила Мануэла. – Здание, расположенное вблизи собора, – это, скорее всего место, где обучают.

Мужчины потеряли дар речи.

– Отсюда и девственная или оплодотворенная материя, – торопливо пояснила она. – Меня, которая всегда любила читать, эта «материя» навела на мысль о книгах. Девственные, с пустыми страницами, и оплодотворенные – заполненные записями. Знание, Высшее Познание. Книги. Разве вы не заметили, что Баруэль все время делает упор на термины, связанные с познанием? И вполне логично, что здание, которое не есть пентаграмма и расположенное подле собора, это либо школа, либо…

– Университет! – перебил ее Варгас в порыве лихорадочного энтузиазма. – А что до «союза неравных», то это очень даже применимо к способным и менее способным ученикам. Саламанка! – вскинул он руки победным жестом. – Саламанка и тамошний университет! Самый высший дом знаний и культуры во всей Испании!

Араб не без восхищения поглядел на Мануэлу.

– Хвала Аллаху за способности, которыми он вас одарил, сеньора Виверо! – И вскричал: – Ребе, мы отправляемся в Саламанку! Город врачей и ученых! И сумеем вас вылечить! Вы довольны?

Но вопрос остался без ответа. Эзра дрых без задних ног.