Текст книги "Революция чувств"

Оранжевая стерва

Татьяна Васильевна Стервозова принесла в редакцию информацию телекомпании «Полет» оранжевую символику: флажки, ручки, блокноты, значки. Революционное богатство конспиративно поместилось в большой черный полителеновый пакет с яркой надписью известного косметического бренда. Вместо помады, лаков, пудры и тонального крема пакет доверху заполнен оппозиционной агитацией, отчего роль обычного полителенового пакета расценивается, как революционная. Пакет рад избавиться от содержимого, но кто его, собственно, спрашивает?

«Как реализовать агитационную атрибутику на телеканале так, чтобы мое имя не фигурировало в скандале?» – размышляла Татьяна Васильевна Стервозова. Внешне редактор информации спокойна, как никогда.

– Лара, Волкодав, а не пора нам перекурить, а то от такой интенсивной работы на ниве политики кони дохнут, – сказала шеф редактор новостей тоном заговорщика.

– Не понял, а меня Татьяна Васильевна вы не зовете… – возмутился Ромка Безухов.

– О! Про тебя, мой голубь сизокрылый, я как раз и не забыла, ты же вчера бросил курить? – недоумевала Стервозова.

– Вчера бросил, а сегодня начал, – парировал начальнице Ромка. Он журналистским нутром чувствовал, что-то в редакции информации затевается. Грандиозное.

– Ладно, пошли, – милостиво разрешила начальница поучаствовать в информационной постановке, которая грозила по величине и силе превзойти известные в задорожской губернии театральные спектакли.

В курилке только свои. Татьяна Васильевна медленно достала из пиджака новую пачку ментоловых сигарет. Открыла и с барского плеча предложила сотрудникам присоединиться. Журналисты ментоловую добавку в табачных изделиях на дух не переносили, но раз сама Стерва предлагает ментолом поотравиться, как в такой милости информационной императрице отказать? Никак. Руки журналистов потянулись за противными на вкус сигаретами.

– Классные сигареты, – первым сдался Жорка Волкодав.

– Ага, романтический вкус, – поддержала Лара Лисичкина.

Рома Безухов промолчал, молод, а потому не понимает – начальников, как родину, не выбирают.

– Вы за событиями следите? – начала Стерва.

– Мг, – дружно промычали журналисты.

– Вы думаете, результаты первого тура действительные? Кто по-вашему станет президентом, Юбченко или Япанович?

– Япанович, – дружно ответили журналисты и захихикали.

– Смешно, что хором отвечаете. Смешно! – Стерва наполнила легкие очередной порцией едкого ментолового дыма, табачная отрава придала ей силы. Стервы всегда нуждаются в дополнительной порции яда.

– Нужно разворошить осиное гнездо. Хватит так жить. Людей за быдло считают. Виктор Япанович ставленник Леонида Кучкиста, нужно что-то менять!

– Так систему, Татьяна Васильевна, не поломаешь. Кучкистский клан не задушишь, не убьешь. Они сами, кого хочешь, в Таращанском лесу закопают. Ищи потом, доказывай, где тело, а где голова, – занервничал Жорка.

– Не дай Бог, – Лара Лисичкина перекрестилась.

– Мы журналисты, мы четвертая власть. Вон на пятом канале журналисты молодцы. Видели вчера новости? Жесть, они Виктора Юбченко открыто поддерживают, – не унималась Стерва.

– Так, это канал Порошенкова, он его учредитель. А мы, если пикнем, нас под зад коленом, у нас учредитель Артур Лысый, он за Япановича. Свобода мысли присутствует, свобода слова отсутствует, – рассуждал Жорка Волкодав.

– Слушайте, я уверена, если не жить по принципу страуса, голова в песке, а остальное врагу на расправу, а объединится и поддержать Виктора Юбченко, то можно победить эту преступную, бандитскую власть. Лара, Волкодав, Ромка мы не быдло! Я уверенна, результаты первого тура это фальсификация. Да все голосовали за Виктора Юбченко, кого не спроси, – вошла в дискуссионный вираж Стервозова.

– Я знакомых спрашивала, они голосовали за Япановича, говорят симпатичный мужик, премьером работал, – брякнула Лисичкина и пожалела о сказанном.

– Кто, бабки безмозглые, работяги? Дауны, им все равно. Мы совесть нации, мы интеллигенция. За нами пойдут люди, историю перечитайте. Я не хочу сидеть, сложа руки, – разволновалась Стерва.

Ромка Безухов, желторотый журналист восхищался начальницей, ее железной хваткой, ее реальной властью на телекомпании. Взамен, Стерва частенько покрывала его недочеты в работе, а потому он первый почувствовал пограничное состояние начальницы.

– Татьяна Васильевна, я готов. Готов помочь, чувствую, на телекомпании «Полет» пахнет революционной ситуацией. Давайте ребята захватим центральную аппаратную, закроемся там и выйдем в прямой эфир. Агитировать за Виктора Андреевича Юбченко, – возбужденно предложил Безухов и сам испугался предложенного сценария. Одна надежда, коллеги его не поддержат.

– Нет, ну ты точно дурак, нас гонецкие ребята за пять минут повяжут, – возмутился Жорка.

Жорка Волкодав не из робкого десятка, качался в спортивном зале через день. Дать в челюсть противнику мог без объяснений, но чтобы революцию на телеканале организовывать, это без него.

– Нужно дождаться результатов второго тура голосования, посмотрим, может Виктор Юбченко победит, ему и поддержка наша не понадобится, – здраво рассуждал он.

– Я вас в начале разговора спросила, кто, по вашему мнению, выиграет эти выборы и вы хором, заметьте, хором втроем мне ответили «Япанович», – возмутилась Стерва.

Докурив сигарету, редактор информации вдохнула жизнь в следующую сигарету, от волнения Стервы новая сигарета дымила, как в последний раз. Чем больше Татьяна Васильевна нервничала, тем быстротечней становилась жизнь обычной ментоловой сигареты.

В курилке повисла тишина, она угнетала участников разговора на подсознательном уровне. Жора Волкодав, Лара Лисичкина и Ромка Безухов боялись ее нарушить. Они понимали, Стервозова на взводе, одно неосторожное движение, слово, затяжка, выбившаяся из ритма коллективного перекура, и грянет гром. Что такое словесный гром из уст Стервы, объяснять журналистам службы новостей излишне.

– Нужно агитировать ближайшее окружение, объяснять людям, что нужно голосовать за Виктора Юбченко, я принесла ручки, блокноты, флажки с символикой «Нашей Закраины», как это раздать – ума не приложу. Я шеф-редактор новостей, скажут «некорректно, непрофессионально», – рассуждала Татьяна Васильевна.

Так вот, чего она хочет, подумал Жора Волкодав, так бы и сказала, нужно раздать агитацию, чтобы никто не догадался.

– Можно в туалете на подоконниках ручки разложить, гелевые ручки журналистам нужны, из других редакций у нас постоянно тырят.

Надоело! И дело хорошее сделаем, и свое имущество сбережем, – предложил рачительный Жорка Волкодав.

– Я, в женский туалет подкину парочку флажков, – поддержала коллег Лара Лисичкина.

– У меня тоже есть пару креативных идей, – обрадовался Ромка Безухов.

Заговорщики не поинтересовался идеями Безухова. Предвидеть ход событий в таком пустяковом деле, как распространение политической агитации во время рабочего дня, дело неблагодарное. Главное – действовать, без промедления, считали журналисты и от слов перешли к делу.

Татьяна Васильевна принесла судьбоносный пакет к условленному месту. В конце коридора на телекомпании «Полет» существовал пожарный выход, где и обосновались заговорщики. Каждый, из них, кроме, Стервы наполнил карманы оранжевой символикой.

Прошло полчаса. Пора. Татьяна Васильевна решила с инспекцией пройтись по телекомпании. В кабинете, где работали журналисты молодежной редакции, она увидела, прикрепленные канцелярскими кнопками прямо на новеньких обоях, маленькие оранжевые ленточки, на концах которых изображена подкова и заглавными буквами написано ТАК-ТИК-ТАК. В спортивной редакции на столах журналистов лежали блокноты с узнаваемой оппозиционной символикой, а сотрудники вещательной аппаратной прикрепили к рабочей одежде оранжевые значки. Приветствуя Татьяну Васильевну, работники телекомпании «Полет» прятали от нее оранжевые символы. Начальство. Стерва делала вид, что ничего странного не происходит. Идет рабочий процесс.

«Боже! Что же будет! Что будет с нашим дорогим директором, товарищем Сюсюткиным?» – дивилась масштабам содеянной провокации Татьяна Васильевна. Нагрянет проверка – не сносить Богдану Степановичу головы. Так ему и надо! Пусть уволят! Такого дурака еще поискать нужно. Сегодня говорят, ОНО пришло на работу в лиловом костюме, педераст что ли? Удивительно, что жена есть у лилового индюка, сокрушалась Стерва, озабоченная сексуальной ориентацией шефа, хотя на самом деле, ее волновала политическая бесхребетность Богдана Степановича. Он за оранжевых, а с виду прислуживает Артуру Лысому.

Стервозова вышла покурить на улицу, тучи сгущались. Темнело. Скоро пойдет дождь, подумала Татьяна Васильевна. Она подняла голову и долгим взглядом внимательно осмотрела солидный фасад здания телекомпании «Полет», вот бы и сюда пару флагов вывесить. На ее лице медленно родилась довольная улыбка. Редчайшее явление для редактора службы информации. Жаль никто не увидел. Стерва набрала знакомый номер мобильного телефона.

– Олег, я все сделала!

– Шутишь? – спросил начальник городского оппозиционного штаба «Наша Закраина» Олег Рогов.

– Нет, не шучу, оранжевая символика повсюду, во всех редакциях, ребята в центральной аппаратной надели значки, – радостным тоном сообщила новость Стерва.

– У тебя возникнут неприятности, – неподдельно заволновался Олег Рогов.

– Нет, никто не знает, что это я принесла, – ответила Стерва.

– Молодец, я всегда знал, что ты наш человек, деньги за прошлый месяц получишь у Петра Антоновича Ковбасюка, я распоряжусь. Тебе сегодня позвонят. Ты нам очень помогла, особенно с сюжетами. Это здорово, что на телекомпании, которая обслуживает продажную губернскую власть, появилась оранжевая символика. Супер! Отличная новость. До связи Татьяна! – в трубке послышались гудки.

Через сорок минут на рейтинговых интернет-сайтах Закраины появилась информация о том, что журналисты в регионах активно поддерживают кандидата в президенты Виктора Андреевича Юбченко. Они демонстративно выставляют на рабочих столах оранжевые флажки. Инициативу задорожских журналистов поддержали в Днепробратанске, Харьевске и даже в Гонецке, откуда родом оппонент Виктора Юбченко.

В это время Богдан Степанович Сюсюсткин отправился с докладом к хозяину телекомпании «Полет» Артуру Владимировичу Лысому. Богдан Сюсюткин директорским креслом дорожил, а потому на встречу с патроном приехал заранее. Две машины, Лысого и Сюсюткина, одновременно припарковались возле головного офиса Артура Владимировича. Богдан Степанович, завидев шефа, искренне оголил 23 фарфоровых зуба, остальные у директора «Полета» не коронованы фарфором, но и они участвовали в создании голливудской улыбки.

– Решил пораньше вот, чтобы не опоздать, здравствуйте Артур Владимирович, – пресмыкался перед шефом Сюсюткин.

Сейчас прозвучит приветствие в ответ, а вместо этого лицо Артура Лысого побагровело, губы затряслись.

– Ты что, сволочь, меня подставить хочешь!!! – завопил Артур Лысый.

– Я, не специально, так вышло, просто приехал раньше, могу уехать, как скажете, ше-шеф, – со слезами на глазах, заикаясь, пролепетал Сюсюткин.

– Уехать, ты у меня сейчас так уедешь, улетишь! – Артур Владимирович схватил Сюсюткина за ворот пиджака и стал трясти, как нашкодившего школьника.

– Я больше не буду, отпустите, – взмолился Богдан Степанович. Он не понимал, в чем, собственно, его обвиняют, но готов полностью признать вину и немедленно исправиться.

Артур Лысый грубо толкнул несчастного директора телекомпании на капот и стал тыкать носом в забрызганный грязью автомобиль.

– Ты что ж, сволочь, делаешь? А!!!

– А что я делаю? – удивился обладатель нового лилового костюма.

– Вот, – Лысый пальцем указал на оранжевую ленточку, которая предательски развивалась на антенне автомобиля.

– Это провокация, это не моя, – закричал, как перед казнью Богдан Степанович.

Картина «Учредитель убивает бедного директора». Зрители – случайные прохожие города Задорожья. Мужик в ярком костюме, как клоун на арене, сильно корчится от боли. Другой мужик его интенсивно воспитывает.

– Машина твоя? – начал допрос с пристрастием Артур Лысый.

– Моя…я…я…

– А ленточка чья?

– Ей-Богу, не знаю. Не вешал, не привязывал. Да разве я, Артур Владимирович, посмел бы такое сделать? Матерью клянусь, женой, детьми – агитация не моя. Я сел и поехал, я не видел, – Сюсюткин сорвал ленточку, демонстративно бросил на асфальт, и стал интенсивно топтать ее ногами. Со стороны казалось, он убивает не атласную, оранжевую ленту, а ядовитую гадюку, которая смертельно ранила его в отважное и бескорыстное директорское сердце.

В кармане у Сюсюткина зазвонил мобильный телефон.

– Ответь, – разрешил Артур Лысый.

Разговор короткий и роковой, секретарша взволнованным голосом сообщила Богдану Степановичу, что на телекомпании появились оранжевые ленточки, значки, ручки и другая, не менее интересная предвыборная агитация. И этот неприятный факт известен широкой интернет-общественности.

– Это… это…это…у нас на телекомпании беда, Артур Владимирович, на телекомпании висят такие же ленточки, там флажки, а в Интернете про это подробно написано.

– Что!!!! – завопил Лысый. Он позвонил и приказал людям из службы безопасности перекрыть все входы и выходы на телекомпании «Полет», просмотреть камеры наблюдения на стоянке и выяснить, кто распространил предвыборную агитацию. Найти, наказать, обезвредить. Лысый жаждал крови, он понимал, сейчас провокационная информация попадет в Киевск, в центральный штаб, а с гонецкими ребятами шутки плохи. Завтра у него не то, что телекомпанию, бизнес отберут, пустят по миру. Хорошо, что Артур Владимирович совершенно лысый от природы. Утратить от волнения последние волосы на голове ему не грозит.

Десять минут и шестнадцать секунд понадобилось ребятам в штатском, чтобы блокировать работу телекомпании. Камеры слежения зафиксировали личность, благодаря которой на машине Сюсюткина появилась злополучная оранжевая ленточка.

– Где он? Я хочу видеть этого… Этого изверга!!! – Кричал директор в лиловом костюме. На фирменном пиджаке под мышками выступили влажные пятна пота, неприлично фигурировала грязь, оставшаяся от совокупления с капотом машины. Испытанное унижение директор жаждал выплеснуть на Ромку Безухова. Ребята из службы безопасности Лысого, заломив руки за спину, привели Ромку в кабинет Богдана Степановича и без сожаления отдали журналиста на растерзание руководству канала.

– Ах, ты мразь, гад, сволочь, подонок!!!!

– Я бы попросил вас, Богдан Степанович, держать себя в рамках. Я журналист и требую, – держался с достоинством Ромка.

– Ты журналист? Да ты сопля поганая!!! Меня, меня, Богдана Степановича Сюсюткина подставил. Ты мог деньги у коллег украсть, семидесятилетнюю тетю Галю, которая на проходной дежурит, изнасиловать, разбить дорогую камеру. Я бы тебе, подонок все простил. А ты? В политику полез. Меня подставил, коллектив опозорил? Убью!!! – чашка с недопитым кофе полетела в голову Безухова. Ромка успел увернуться, черная густая жидкость медленно разлилась на помпезной, зеленой дорожке в центре директорского кабинета. На месте падения директорской любимой чашки сиротски валялась отбитая керамическая ручка, на дне изувеченной чашки образовалась глубокая трещина.

«В меня самый маленький кактус теперь не посадят», – подумала чашка, – «выбросят на помойку. Списали за доли секунды, а какой статус имела – директорская чашка. Все, прощай кофе, сахар, молоко, кипятка не нальют. Ромка Безухов, это он виноват в безвременной кончине.

Прощай, родненький Богдан Степанович!» Последний вздох, последний взгляд в сторону хозяина, чашка умерла.

– Богдан Степанович, это всего лишь оранжевые флажки и ручки, а вы ко мне, как к преступнику, – оправдывался Ромка.

– Где ты все это взял?

– Да нашел, в коридоре, пакет стоял. Я открыл, ну пошутил. Думал, посмеемся, и всё.

– Посмеемся!!! Я к Артуру Владимировичу Лысому, руководителю городского штаба «Партии Губерний», хозяину телеканала с оранжевой символикой на машине приехал. Так меня еще никто не подставлял. Я тебя по статье увольняю, за злостное хулиганство. Подонок! Мальчишка!

– Богдан Степанович!

– Вон из моего кабинета! Пошел вон с телекомпании! Вон, я сказал! Я за себя не ручаюсь! – глаза Богдана Степановича налились кровью, ноздри расширились, пот выступил на лиловом костюме еще сильнее. Директор безапелляционно вытолкнул Безухова из кабинета.

– Вызовите ко мне Стервозову, и еще главного редактора, срочно! – крикнул директор секретарше и, как женщина, истерично хлопнул дверью своего кабинета. Сюсюткин заперся, выпил залпом стакан водки, закусил ломтиком лимона. Скривился, плюнул прямо на ковер, чего никогда себе раньше не позволял. Утерся рукавом лилового пиджака и в ожидании Татьяны Стервозовой и Натальи Благовой совершенно без сил рухнул в кожаное директорское кресло. Кресло не издало ни звука. Оно нежно обволокло напряженное тело начальника и только.

Они встретились в коридоре, многозначительно обменялись взглядами и парой фраз.

– Истерика?

– Хуже. Я уволен.

– Ромка, не переживай. Сейчас все урегулируем. Как они тебя вычислили? – поинтересовалась Стерва.

– Я привязал ленточку к машине Сюсюткина, а на стоянке камеры слежения.

– Черт!!! Ты про меня говорил?

– Я что, предатель?!

В последний путь директорскую чашку провожал веник, совок и секретарша. Музыка отсутствовала, слова благодарности – тоже. У изголовья директорской чашки, почившей в мире битой посуды, неожиданно появились главный редактор телеканала «Полет» Наталья Павловна Благова и шеф-редактор службы информации Татьяна Васильевна Стервозова. Секретарша, бросив небрежно отбитую ручку от чашки в совок, быстро выбежала из кабинета, чтобы не попасть под словесный директорский обстрел. Но успела заметить, что Богдан Степанович водочки уже хлебнул, к вечеру налижется и начнет приставать, расстроилась секретарша. Противный!

– Садитесь, разговор предстоит серьезный, – предупредил подчиненных Богдан Степанович Сюсюткин.

– Вы главный редактор, а вы, Татьяна Васильевна, отвечаете за работу службы информации. Как могло произойти, что в рабочее время наш сотрудник телекомпании «Полет» Роман Безухов распространял агитационные материалы? Вы только представьте, на мою машину он привязал оранжевую ленточку, и я приехал с агитацией к человеку, хозяину телеканала, который исповедует губернскую политическую философию.

Сюсюткин всегда пространно изъяснялся, он нудил, пыхтел и упивался собой, он непревзойденно играл роль директора. Стерва смотрела на него и думала, что предпринять, чтобы дело замяли и Ромку не уволили. Наташка Благова злилась на Сюсюткина, он дальше носа картошкой ничего не видит, она понимала, эта история с распространением оранжевой агитации – проделки Стервы.

– Я хочу услышать от вас, как от руководителей, что делать, как избежать подобного скандала в дальнейшем, впереди второй тур голосования и кто из вас мне сегодня может гарантировать, что подобное безобразие больше не повторится? – завершил спич Сюсюткин.

– Я, Татьяна Васильевна Стервозова, могу гарантировать вам, Богдан Степанович, что это произошло в первый и последний раз. Своего сотрудника Романа Безухова редакция информации берет на поруки. Я лично вам гарантирую.

У Сюсюткина сдали нервы.

– Вы что, Стервозова, издеваетесь, какие поруки?! Безухов уволен и об этом я доложу хозяину телеканала, а иначе уволят все руководство. Речь сейчас идет не о Безухове, а о том, чтобы подобное больше не происходило!

– Богдан Степанович!

– Татьяна Васильевна!!!

– Богдан Степанович, это журналисты, мы живем в демократической стране. Может сначала выговор, а то сразу уволить… Зачем увольнять профессионала, Ромка хороший журналист.

– Еще слово Татьяна Васильевна и выговор – ваш. Слышите! Демократы, это вы Артуру Лысому расскажите про демократию, он вас послушает с большим удовольствием. Лицом об капот, и вся демократия, – после этих слов Сюсюткин прошел точку невозврата, с этой сукунды подчиненные не могли вить из него веревки, а только молчать и слушать.

– Богдан Степанович, я лично прошлась по телекомпании, изъяла все агитационные материалы, провела с сотрудниками разъяснительную работу. Поговорила на проходной с охраной. Вопрос, как агитационные материалы попали на телекомпанию? Если бы Ромка не нашел провокационный пакет, скандала бы не произошло, – рассуждала Благова.

– Нужно издать приказ, досматривать на проходной все пакеты, чемоданы, кроме дамских сумочек, – осенило Богдана Степановича Сюсюткина.

– Это вызовет больший скандал, журналисты общаются между собой, в Интернете такое напишут, мол, на телекомпании «Полет» производится личный досмотр журналистов, – возмутилась Стерва.

– Да, перебор, – согласился Сюсюткин.

– Я буду несколько раз в день обходить телекомпанию, чтобы подобное не повторилось, – успокоила Благова директора.

– И еще, сообщите всем, что Ромка Безухов уволен, и так я поступлю с каждым, кто вместо работы занимается распространением политической агитации, – подытожил разговор Сюсюткин.

В кабинет директора вошла секретарша. Она несла на подносе травяной успокаивающий чай. У Богдана Степановича появилась новая чашка, которой секретарша почетно присвоила статус директорской. Чашка сияла от счастья, престижной вакансии она ожидала долгих пять месяцев. Керамическая чашка не знала, что во время избирательной кампании риск разбится настолько велик, а статус настолько непрочен, что лучше заранее не радоваться.