Текст книги "Революция чувств"

Время собирать камни или бросить их во врага своего…

Артур Владимирович Лысый за последние сутки мог поседеть, если бы на его лысой голове рос хоть один волос. Но он не постарел, не поседел, просто закалился еще больше, заматерел, возмужал, стал расчетливее и мудрее, чем до начала безумной избирательной кампании. Артур Лысый поставил на карту слишком многое: телеканал «Полет», бизнес, будущее. Как в казино, выиграл или проиграл – третьего не дано. Артур любил играть в казино, но в жизни политические игры оказались опаснее и коварнее, чем проигранные за один вечер пару тысяч долларов. В Закраине, сделав неправильный политический выбор, можно проиграть сразу все. Был бизнесмен, уважаемый человек, а стал никто и ничто, так, завсегдатай СИЗО. От замешанных на жизненном опыте мыслей Артур Лысый покрылся испариной, с его отполированного косметическими процедурами покатого лба интенсивно стекал пот. Соленые капли выедали глаза. Артур взял со стола бумажную салфетку, вытер лицо. Он терпеливо ждал, сидя перед телевизором, результатов президентских выборов. Внутреннее чутье бизнесмена и заядлого игрока в казино подсказывало, кандидат от власти придет к политическому финишу первым. Артур посмотрел на дорогие швейцарские часы, висевшие на стене в его рабочем кабинете, каждая секунда ожидания для него дороже, чем сам часовой механизм, изготовленный из дорого металла и драгоценных камней. Маленькая стрелка показывала шесть часов вечера, большая – тридцать пять минут. Шла прямая трансляция с заседания Центральной Избирательной Комиссии Закраины:

– Ну, не тяните кота за хвост! Давайте, я хочу знать, кто победил, – прокричал Артур Лысый новенькому телевизору, который показывал членов избирательной комиссии, не торопившихся публично оглашать результаты второго тура президентских выборов 2004 года. Артур Владимирович Лысый не любил словоблудия, но терпел согласно протоколу витиеватые формулировки членов избирательной комиссии. Наконец, ее председатель Сергей Считалов произнес заветные слова: «Президентом Закраины стал Виктор Федорович Япанович». Ура, кричали его сторонники, «Ганьба» – не сдерживали себя оппоненты. Артур Лысый присоединился к первым, его «ура» услышала охрана за дверью и молоденькая секретарша. Слава Богу, что победил Виктор Япанович, подумала она, радуясь больше за шефа, чем за страну. Артур Лысый налил себе в бокал фирменного французского коньяку, приготовленного для празднования долгожданной победы, выпил его залпом, закусил ломтиком лимона.

– Класс, класс. Виктор Япанович президент. Супер!!! Супер! Ура!!! Сюсюткина вызови мне, немедленно, – скомандовал он секретарше по офисной внутренней связи и снова налил себе коньяка. Выпил, закусил лимоном. Артур Лысый чувствовал прилив сил, по его телу медленно распространилось тепло. Раньше Артур Владимирович любил закусывать фирменный алкогольный напиток исключительно апельсинами, однако после революционных событий он готов был килограммами глотать лимоны, только бы на глаза ему не попадались оранжевые провокаторы. Странно, подумал Артур Лысый, я никогда не считал себя эмоциональным человеком, такая мелочь, как апельсины, вызывает у меня гнев и раздражение. Он лихорадочно переключал телевизионные каналы, вещавшие из столицы многострадальной Закраины, везде шла прямая трансляция из Центральной Избирательной Комиссии. Журналисты наперебой комментировали результаты выборов, брали интервью у представителей конкурирующих штабов. В зависимости от комментариев Артур Лысый четко понимал, кому сегодня принадлежит средство массовой информации, потому, что сам являлся владельцем одного из губернских телевизионных каналов Задорожья. Он снисходительно улыбался, когда слышал о свободе слова. Какая свобода, когда у эфирного пространства есть собственник. А у собственника бизнес, чтобы его сохранить и приумножить, собственнику приходится в родной, любимой Хохляндии делать крупные ставки. Кто сделал ставку правильно, примкнул вовремя к правящей партии, дал денег на избирательную кампанию партийным боссам, будет жить до следующих выборов спокойно. Люди в черных масках, из налоговой полиции к нему на предприятие с проверкой не нагрянут. Раньше все было понятно, кому, сколько давать и с кем по пути. От власти существовал приемник, она сама его растила и лелеяла, были и оппоненты, но для галочки. Выборы 2004 года продемонстрировали совершенно иную драматургию выбора. Слава Богу, подумал Артур Лысый, все закончено. Через месяц в Закраине никто не вспомнит об апельсинах, оппозиционных лозунгах и кто это такой смазливый, без юбки смотрит с глянцевого плаката на них, по фамилии Юбченко. Замигал индикатор внутренней связи, Артур Лысый нажал кнопку.

– Артур Владимирович, к вам Богдан Степанович Сюсюткин, – доложила секретарша.

– Пусть заходит.

Лысый представил, как сейчас распахнется тяжелая дверь его кабинета и сюда с распростертыми объятьями ворвется, во всем блестящем, товарищ Сюсюткин и театрально, как третьесортный актеришка, громко произнесет: «Голубчик, я так рад, я так ждал этого момента. Слава Богу, победил наш Виктор Федорович, а не их Виктор Андреевич. Разрешите вас, любезный Артур Владимирович, обнять и расцеловать». Артур Лысый представил, как слюнявый директор телекомпании «Полет» начнет его тискать в своих потных объятиях, извергая на него щенячий восторг. От воображаемой картинки у Артура Лысого заведомо начался тик на левом глазу. Изумление, дверь медленно открылась, и на пороге рабочего кабинета Артур Лысый увидел мрачного, одетого в черные джинсы и такую же землистого цвета шерстяную водолазку Богдана Степановича. Лысый присмотрелся, перед ним, действительно, стоял незабвенный Богдан Степанович. Слюни истощились, поцелуев не будет. Неужели?

– Вечер добрый, Артур Владимирович, надеюсь, я не опоздал, готовим специальный выпуск новостей, – сказал Сюсюткин похоронным тоном.

Артур Лысый налил директору телекомпании коньяка в бокал. Директор телеканала покорно выпил, не закусывая.

– Еще, – предложил Лысый. Сюсюткин одобрительно замотал головой. Артур Лысый налил второй бокал до золотистой каемочки, что означало полное расслабление нервной системы директорского организма. Богдан Степанович чувствовал, что он абсолютно трезв, как сегодняшний эфир, много слов и эмоций, а результат вызывает большие сомнения. Поведение Сюсюткина заинтриговало Артура Владимировича, он не выдержал и спросил напрямую:

– Богдан Степанович что случилось?

– А вы разве не читали?

– Об чем это вы, не пойму.

– Так это, в интернете от имени Виктора Япановича распространено заявление, что Япанович не принимает результатов выборов.

– Что!!! – закричал обескуражено Артур Лысый и погрузился в интернет-пространство. Он судорожно дергал мышку и стучал по клавиатуре офисного компьютера. – Это провокация, это провокация, – судорожно повторял он.

Сюсюткин взял пульт управления от телевизора и увеличил звук, симпатичная диктор центрального телевидения, лишенная всякой жалости к сторонникам Виктора Федоровича Япановича, тоном фельдфебеля отчеканила:

– На официальном сайте «Кфорума», полчаса назад появилась эксклюзивная информация. Виктор Япанович сделал сенсационное заявление, цитирую: «Я не приму результаты выборов президента Закраины до того времени, пока всеми предусмотренными конституцией методами мне и закраинскому народу не будет доказана правдивость и легитимность этих результатов».

– Слышали, слышали, – занервничал Богдан Степанович, подбегая к телевизору поближе.

– Мне не нужна фиктивная победа, которая может привести к человеческим жертвам и насилию, – дочитала до конца сенсационное заявление Виктора Япановича миловидная диктор, которая в эти секунды показалась Артуру Лысому отъявленной, беспощадной сукой.

– Твою мать, твою мать!!!! – кричал, как ошпаренный информационным кипятком Артур Лысый.

– Помощь нужна? – вежливо спросила секретарша, приоткрыв дверь кабинета.

– Нет, – гаркнул на нее шеф.

– Безобразие!!! Мы тут в регионе за каждый голос боремся, удерживаем ситуацию под контролем, как будто это легко при таком разгуле оппозиционных сил. Мне журналисты пришли и говорят – Япанович от результатов выборов отказался. Я не поверил. Думал, провокация. И вот, слышали, Артур Владимирович? Слышали? – распинался Сюсюткин.

– Совсем, япанулся наш драгоценный Виктор Федорович!!! Дурдом, политический дурдом! Раз он так заявил, значит, действующая власть «Партии Губерний» не может контролировать ситуацию. Пожар разгорелся слишком быстро и на большой территории. Тянут время. Боятся кровопролития. Дурдом!!! В Америке такое возможно, во Франции?!! А у нас, пожалуйста. Выборы состоялись, результаты оглашены, а кто президент Закраины – непонятно!!!

– Артур Владимирович, столичные журналисты с задорожскими журналистами переписываются. С теми, кто уехал работать в Киевск. Раньше они работали у нас на «Полете», а теперь делают материалы для центральных СМИ. Так вот, сообщают, что на Хрещатике оппозиционеры установили около 700 палаток. Сейчас активисты от оппозиции огромной толпой движутся к зданию Центральной Избирательной Комиссии. Само здание окружила милиция и военная техника. Студенты захватили «Закраинский дом», в котором вчера размещался информационный центр Российского клуба, а также пресс-центр штаба Виктора Япановича.

– Я не понимаю, что происходит в Закраине? Я не понимаю!!! Это за пределами здравого смысла!!!

– Я тоже ничего не понимаю. Как нам теперь делать специальный выпуск новостей? Артур Владимирович, жду ваших указаний.

– Я вызвал тебя, Богдан Степанович, чтобы в новостях торжественно и с размахом рассказали о победе Япановича. Чтобы ты уволил оранжевую журналистскую свору, которая завелась на моем канале. А сейчас говорю, делайте материал нейтрально. Нейтрально, факты, сухие факты. Я хочу сохранить телеканал и после выборов.

– Как скажете.

– Не трогай их. Будут смердеть. Не время. Подождем. Я сейчас поеду в штаб. Нужно переговорить с Куликовым. А ты дуй на телеканал, контролируй ситуацию, лично контролируй. Давай выпьем на посошок, а то голова кругом, – предложил Артур Лысый.

Собственник телеканала ЗАО «Полет» и его директор, не чокаясь, выпили по сто граммов коньяка. И каждый из них подумал о том, что коньяк, наверное, хорошая подделка, раз он после третьего бокала не действует на организм.

Коньяк купила секретарша Лысого в задорожском фирменном магазине, как французский элитный алкогольный напиток, но произвели его на свет божий в Адессе. В настоящем подпольном цехе, в антисанитарных условиях с помощью спирта и порошка создавались известные во всем мире марки коньяков, вин, элитного шампанского. Спирт рабочие воровали безбожно, а недостачу покрывали за счет воды из крана, благо с водопроводной водой перебоев не было.

Трезвый и злой Артур Лысый нашел, куда сбросить накопившийся в его организме негатив. Он по третьему кругу материл водителя, который, по его глубокому убеждению, ехал медленно, как старая, отжившая свой век черепаха. Настоящий коньяк способен нейтрализовать нервное перенапряжение господина Лысого, подделка – никогда. «Сделанное в Адессе» напрямую отразилось на зарплате волителя, его оштрафовали. Второй раз за месяц. Если так пойдет дальше, к концу месяца водитель будет должен денег Артуру Лысому за свою работу. Чего только не случается в Закраине!

Водитель, обливаясь пролетарским потом, считал про себя: «сто двадцать пять, сто двадцать шесть»… Главное не сорваться, главное молчать и терпеть. Очередное хозяйское словоизвержение я выдержу, успокаивал себя мысленно шофер. Мое дело крутить баранку, вот я ее и кручу. Причем здесь старая черепаха? Я молод, я мужчина. А черепаха – самка, то есть особь женского рода. Был бы я голубым, намек бы понял, но я-то по женщинам вечный ходок. Странно.

Хозяйской логики водитель постигнуть не мог, но пытался. Сто тридцать один, сто тридцать два, не сбиться бы со счета. Откуда водителю знать, что работать на Артура Лысого означает совмещать профессию водителя с ролью мальчика для битья. Куда еще Артур Владимирович мог ежедневно сливать накопившийся негатив?

С каждым днем негатива становилось все больше и больше. Не утонуть бы в нем, подумал водитель, подъезжая к центральному входу Пиар Центра.

Встреча с Александром Куликовым прошла в сугубо деловом формате. Куликов хорошо информирован о происходящих в стране событиях. Он бесстрастно сообщил Артуру Лысому, что Виктор Юбченко объявил о создании «Комитета национального опасения», который обязан спасти демократию в Закраине. Виктор Юбченко призвал закраинцев к общенациональной забастовке. Он считает, решение ЦИК «серьезным преступлением». Это решение, уверен лидер оранжевой революции, «поставило страну на грань гражданской войны».

– Так и сказал? – переспросил Артур Лысый у Александра Куликова.

– Да, так и сказал, что решение ЦИК признать Виктора Япановича президентом Закраины, это означает «поставить страну на грань гражданской войны».

– Сан Саныч, ты думаешь, все, что сейчас происходит на Майдане – это революция?

– По сути – нет, по форме – похоже. Да, и еще, объявленная накануне встреча Юбченко, Япановича и Леонида Кучкиста так и не состоялась. Публично не состоялась. Кулуарно переговорный процесс не прерывается, идет активно. А вот и самые последние новости, – Куликов зачитал Лысому отрывки из предоставленных ему отчетов, составленных на базе мониторинга центральных СМИ.

– Виктор Юбченко заявил, что единственный возможный компромисс в создавшейся в Закраине непростой политической ситуации, это проведение нового тура голосования. Перед его проведением должен быть подписан закон о запрете открепительных талонов и утвержден новый состав ЦИК.

– Не понял. Какой новый тур голосования? Это же нарушение всех конституционных норм!

– Я не удивлюсь, если мы, Артур Владимирович, с вами вместе доживем до третьего тура голосования. Вот такая политическая каша заварилась. Мешали мы ее с вами, мешали, а она пригорела. Пожара бы не было! – Александр Куликов бросил отчеты на стол и с грустью посмотрел в окно, как будто там горела ярким пламенем закраина, которую он как политический технолог не смог уберечь от надвигающейся гражданской войны. Он отвечал за избирательный процесс в задорожской губернии. Но разве это оправдание для настоящего профессионала? «Партия Губерний» катастрофически теряла позиции на политической шахматной доске под названием «Выборы в Закраине – 2004».

Лысый последовал примеру Александра Куликова, подошел и посмотрел в окно, по улице тянулся густой дым. Артур Владимирович озабочено сосредоточил внимание на картинке за окном, он увидел, как сотрудники Пиар-Центра жгли бумагу. Артур Лысый узнал Женьку Комисар, контролирующую процесс уничтожения особо ценной документации.

– Следы заметаете? Первыми знаешь, кто бежит с корабля, пиарщики! – злобно сказал Артур Владимирович Лысый.

– А ты меня не стыди. Кто дал распоряжение делать специальный выпуск новостей нейтрально? Своя шкура ближе к телу? – пристально посмотрел, гостю прямо в глаза Александр Куликов.

Деловой формат встречи не предполагал эмоций и взаимных обвинений. Два деловых человека с полуслова понимали друг друга. Отсутствие алгоритма развития событий, точнее невозможность его прогноза, пугали в равной степени обоих предприимчивых бизнесменов. Общим знаменателем для них стал информационный рынок, благодаря которому они зарабатывали на жизнь. Выдвинув друг другу возможные версии дальнейшего развития событий в стране, Куликов и Лысый пришли к выводу, что им для ясности не хватает достоверной информации о событиях, происходящих сегодня в самом центре Закраины на Майдане. Им нужен свой человек, который сможет точно просканировать происходящие события в реальном времени, проанализировать и спрогнозировать их на месяц вперед. Таким человеком, по мнению информационных гуру, является Евгения Комисар, молодая, умная, образованная. Главное преимущество Комисар – она женщина. Такая пиар-дама в штаб к оппозиционерам свободно войдет и ни у кого из представителей вражеского штаба не возникнет сомнения, что она засланный казачок. Куликов и Лысый обрадовались совместно принятому решению. Евгения Комисар едет в Киевск, на сборы задорожские вип-персоны выделили ей сутки. Сутки, чтобы доделать все дела, собрать чемоданы и под видом активистки оппозиционных сил раствориться на Майдане. Ее согласия для участия в подобной диверсионной миссии не требовалось. Все решено, Киевск, Майдан, уличная палатка.

Женька сжигала на улице в огромном костре вещественные доказательства деятельности Пиар Центра не только за период выборов президента, но и за последние пять лет. Шеф решил основательно подготовиться к грядущим переменам в жизни Закраины и задорожской губернии в частности. Александр Куликов не сомневался, черный политический четверг не за горами. Он наблюдал из окна кабинета за хрупкой фигуркой Женьки, которая в только ей свойственной жесткой манере командовала сотрудниками центра. До предания огню ценных бумаг Евгения Комисар внимательно их просматривала и, судя по жестикуляции в адрес нерадивых пиарщиков, находила ценную документацию, которая не подлежала уничтожению. Артур Лысый с любопытством рассматривал зачистку деятельности Пиар Центра. Документацией можно при желании обогревать здание центра в течение недели.

– Как я погляжу, от клиентов отбоя у вашего центра не было. Хорошо работаете Сан Саныч.

– Главное – оперативно, – ответил Александр Куликов.

– В чем, в чем, а в оперативности вам не откажешь. Бывай. – Артур Лысый крепко по-мужски пожал руку Александру Куликову и пошел сбрасывать порцию очередного негатива на беззащитного водителя, который мерз в машине и думал о беременной жене и горячем супе.

Женька возвратилась в офис замершая, голодная и злая. Она спасла пачку важных документов, которые сотрудники Пиар-Центра по невнимательности обрекли на утилизацию. Огонь на улице еще подавал признаки жизни. В пламени политического кострища догорали остатки смет, отчетов, аналитических записок, письменных распоряжений директора, о существовании которых лучше забыть. Секретарша, увидев замершую повелительницу огня, радушно налила ей горячего чаю с медом и сделала пару любимых Женькиных бутербродов с российским сыром. Женька с большим удовольствием согрелась и подъелась на казенных харчах. Где, где, а в родном Пиар-Центре ей не дадут уметь с голоду. Узнав от секретаря, что Александр Куликов просил ее зайти после завершения конспиративной акции «Долой все улики незаконной деятельности центра», Женька без стука вошла в кабинет любимого шефа.

– Дай пиарщикам волю, так они и меня на костре сожгут, как Жанну Дарк.

– Видел из окна, как ты спасала документацию.

– Саша, неужели все так серьезно?

– Девочка моя, все более, чем серьезно. Пока ты там во дворе разжигала маленький костер, в Закраине такое вспыхнуло… Вот смотри. – Александр Куликов выложил перед Женькой последние сводки, которые только что поступили из центрального штаба «Партии Губерний». Евгения Комисар принялась обстоятельно изучать информацию, чем больше она вчитывалась в ее истинное содержание, тем более неконтролируемо в ее голове вызревала мысль, добром подобные политические эксперименты не заканчаться. В донесении черным по белому сообщалось, что Министерство Образования Закраины ситуацию в столице не контролирует. Практически все учебные заведения не работают. Школьников на занятия не пускают родители, студенты и преподаватели участвуют в многочисленных акциях протеста. Киевское управление образования объявило в школах и некоторых вузах карантин. После того, как студенты захватили здание Министерства Образования, министр вынужден был подписать декларацию с обещанием не преследовать студентов за их политический выбор в пользу оппозиции, занятия в вузах приостановлены. Митингующие захватили здание Октябрьского дворца и Дома Профсоюзов. На здании Национального банка, которым в прошлом руководил Виктор Юбченко, реет оранжевый флаг.

– Ого, что же будет дальше?

– А это дорогая, я хочу услышать от тебя. У меня был Артур Лысый, мы совместно с ним приняли решение отправить тебя в командировку, в Киевск. Наши люди тебя прикроют. Я хочу знать, что там происходит на самом деле. Не вот эти сводки читать, написанные неизвестно кем, а владеть полной, достоверной информацией о происходящем. Лысый очень сильно озабочен, если вдруг придет к власти партия «Наша Закраина» во главе с Виктором Юбченко, телеканал у него отберут. Произойдут и в нашей жизни перемены, Пиар-Центр окажется без работы. Мы с тобой, Женька, будем выброшены на свалку истории.

– Значит, Киевск?

– Это не обсуждается, – жестко отрезал Александр Куликов. И Женька сразу почувствовала, где именно в их отношениях проходит граница между работой и личными отношениями.

– Ты едешь завтра, вечерним поездом, секретарь заказала билеты. Ты – Евгения Комиссар, преподаватель вуза города Задорожье, приехала в столицу помочь своим студентам, которые бросили занятия и отправились в Киевск поддерживать оранжевую революцию. Будут проблемы, звони, контакты киевских коллег у секретаря, инициативу не проявляй. Главное – смотри, слушай, запоминай. На этом все, аудиенция закончена, мой водитель тебя ждет, поезжай домой, хорошо отдохни, выспись, впереди тебя ждут напряженные дни.

Женька в деловом формате попрощалась с шефом, но даже она, прирожденная пиарщица? не могла себе представить, насколько напряженные дни ее ждут, начиная с завтрашнего дня.

Смеркалось. По небу плыли унылые ноябрьские облака. Облетала последняя листва. К оранжевым ленточкам на голых ветках присоединились голубые атласные полоски ткани, которые вчера поздним вечером появились на деревьях благодаря активистам местного штаба «Партии Губерний». Городские деревья, облаченные в агитационную экипировку, смотрелись нелепо и вызывающе. Ничего удивительного, конкурировали партии, штабы, семьи, люди и отдельные ветки на одном дереве. Здесь оранжевый цвет, а здесь, будьте любезны, голубой. Согласия в политических предпочтениях у деревьев никто не спрашивал. Кто мог предположить, что у изможденных городских старожилов есть собственное мнение по поводу ленточных украшений? Городские деревья пережили не одни выборы, злостных хулиганов, отсутствие дождя летом и обледенение зимой. Их терпению и стойкости мог позавидовать сам Виктор. Неважно какой, Япанович или Юбченко. Кандидатам в президенты Закраины, как и обычным уличным деревьям, предстояло выстоять, уцелеть и победить. Друг друга, свой народ или самого себя?.. Главное – уцелеть.

– Мне оранжевый цвет идет больше, а губернские привязали к моим ветвям голубые ленты. Куда мэр Задорожья смотрит? – возмутилась липа, средних лет, миловидной наружности.

– А он сам голубой, – уверенно ответил ей молодой тополь.

– Так, у него молодая жена есть, – удивилась липа.

– Есть и жена, и партийная принадлежность. Помнишь, как они вон там, в десяти метрах от нас высаживали молодые саженцы? Прессу позвали, фотографировались на память. Мэр с лопатой, его секретарша с ведром.

– Помню, это происходило весной, так мэр не педераст, значит! – обрадовалась липа, придерживающаяся традиционной ориентации во всем и особенно в высадке деревьев.

– Педик, еще какой. Все саженцы погибли. Поливать надо, а не языком молоть.

– А может, градоначальник специально так сделал, чтобы деревья погибли. Может, он решил власти подножку подставить. Говорят, мэр раньше симпатизировал «Нашей Закраине», а потом стал власти прислуживать, «Партии Губерний», – рассуждала липа.

– Ох, ты и умница, недаром из тебя хорошую мебель делают, – искренне восхитился тополь и потянул к липе свои клещевидные ветки, чтобы обнять лучшую подругу за располневшую талию.

По паспорту зеленых насаждений липа принадлежала к дамам бальзаковского возраста. Мужское внимание ей льстило, она неприлично громко засмеялась, нервно всплеснула хрупкими ветками, и в небо взмыли полсотни голубых атласных ленточек.

– А что, голубой цвет тебе идет, – искренне сказал тополь.

– Мне идет, когда весной ствол известью белят, летом поливают, осенью удобрение подсыпают, зимой ветки на дрова не рубят. И вообще, когда эти выборы закончатся? Сил моих больше нет. Всем в Закраине нужна абсолютная власть и бюджетная зелень. Относительно зеленых насаждений, здесь, друг мой тополь, абсолютная безнаказанность. Чуть что не так, одно необдуманное движение веток в сторону – топор, на дрова и в топку.

– Я не хочу в топку, – расстроился молодой тополь.

– Тогда размахивай ветками и делай вид, что ты за «оранжевых», а я буду агитировать за «бело-голубых». Время, сам знаешь какое, революционное. Время, когда люди берут в руки топоры.

– Ура!!! – дружно закричали деревья и стали синхронно размахивать ветками, как будто они всю жизнь занимались политической агитацией.

Евгения Комисар ехала в автомобиле, уткнувшись лбом в холодное стекло, как в бесплатное средство от головной боли. Она бесстрастно смотрела на город, деверья, украшенные разноцветными ленточками, бежавших вдоль дороги бездомных голодных псов, людей без определенного места жительства, облюбовавших остановки общественного транспорта, пьяную шумную молодежь, мрачные дома, темные улицы и трубы на горизонте, отравляющие Задорожье едким промышленным канцерогенным дымом. Это мой любимый город, моя малая родина, подумала Женька. Хотя, согласно женской логике, она должна думать о мужчинах. О муже, о любовнике, о своем месте в любовном треугольнике. Комисар сознательно старалась избегать в мыслях зоны личной жизни, которая способна причинить ей сильную боль и страдание. Нелегко быть женщиной в статусе пиарщицы, повелительницы информационных технологий. Мало, кто из простых обывателей догадывается, что занятия пиар-технологиями сродни войне. Информация – товар, только высокотехнологичный. Его можно сравнить с радиоактивным веществом. Доза маленькая, а последствия непредсказуемые. Особенно, если это касается информационных войн в сфере политики. В 90-е конкурента убивали просто, щелкнул затвор, пуля вылетела. Нет человека, нет проблем. Сегодня бренное тело политического конкурента интереса не представляет. Достаточно уничтожить репутацию человека, смешать его имя с грязью, и он в одночасье потеряет статус, имя, бизнес, станет политическим трупом. Куликов всегда успокаивал Женьку, с моралистами нам не по пути, пиар – специфический род деятельности, есть цель – не вижу препятствий. Есть задача сделать человека депутатом – сделаем, а хороший человек или лукавый во плоти – это к высшим силам мироздания, их зона ответственности. Женьку никто не спрашивал, хочет она, Евгения Комисар, чтобы президентом страны стал Виктор Япанович.

Куликов пришел в Пиар-Центр и поставил перед его сотрудниками задачу, озвучил политический проект, на кого работаем, и сколько за свою работу получат пехотинцы информационной войны. Все понимали, за победу придется бороться. Цена политического проекта для Женьки Комисар оказалась слишком высока: уход мужа, ссора с лучшими подругами, потеря любимого пса, сна, душевного равновесия. Как итог? Панический страх будущего. Что она могла изменить в своей жизни? Изменить ход предвыборного противостояния – компетенция политических богов, возвратить мужа – поезд ушел безвозвратно, а вот помириться с подругами, простить обиды еще не поздно. Женька набрала знакомый номер телефона, сначала Стервы, потом Благовой, обе согласились прийти на встречу завтра в два часа дня. Совместный обед трех некогда закадычных подруг в их любимом, уютном кафе «Маленький Париж» обещал стать занимательным.