Текст книги "Ленин и Троцкий. Путь к власти"

Рождение «Искры»

Вступление в борьбу ссыльных российских лидеров решительно склонило чашу весов в пользу Плеханова. Ещё находясь в Сибири, Ленин сформировал «тройственный союз», в который, помимо него, вошли Мартов и Потресов. Этот союз должен был объединить свои силы с группой «Освобождение труда». Была поставлена задача – воссоздать партию вокруг подлинно марксистской газеты. Для этого требовалось установить контакты с Плехановым и его соратниками, находящимися в европейском изгнании. В начале 1900 года, отбыв срок ссылки, Ленин нелегально приехал в Санкт-Петербург, где встретился с Верой Засулич, посланной сюда специально для установления прочных связей с российскими организациями. Последующие месяцы ушли на подготовку к изданию новой газеты «Искра». Состоялись встречи с представителями социал-демократических групп в разных регионах европейской части страны. Ленин с единомышленниками были приятно удивлены тем приёмом, который был оказан им в различных кругах. К лету 1900 года всё было готово к установлению прямого контакта с группой Плеханова.

Ленин отправился в Швейцарию в июле, возлагая на эту поездку большие надежды. Однако его приподнятое настроение длилось недолго. Нервы Плеханова, имевшего за плечами горький опыт раскола «Союза русских социал-демократов за границей», были на пределе. Он стал угрюмым, обидчивым, а к новичкам был склонен относиться с крайним подозрением. Обсуждение важных вопросов между Плехановым, Аксельродом и Засулич, с одной стороны, и Лениным и Потресовым, с другой, проходило в крайне напряжённой атмосфере. Гостей из России потрясла нетерпимость и резкость тона Георгия Валентиновича. Положительный исход переговоров, казалось, висел на волоске. В статье «Как чуть не потухла “Искра”?», написанной Лениным вскоре по возвращении в Россию, ясно видно, какое болезненное впечатление произвело на Владимира Ильича поведение Плеханова:

«Мою “влюблённость” в Плеханова тоже как рукой сняло, и мне было обидно и горько до невероятной степени. Никогда, никогда в моей жизни я не относился ни к одному человеку с таким искренним уважением и почтением, vénération, ни перед кем я не держал себя с таким “смирением” – и никогда не испытывал такого грубого “пинка”»[145]145
  Ленин В. И. Как чуть не потухла «Искра»? // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1967. Т. 4. С. 343.


[Закрыть].

Плеханова можно было понять. Он несколько раз терпел неудачу в работе с прибывшей из России молодёжью и никак не мог оправиться от удара, нанесённого ему новым поколением в «Союзе русских социал-демократов за границей». На это накладывало свой отпечаток отсутствие единого мнения о том, что делать дальше. Ленин и другие, стремясь максимально восстановить силы движения в России, пошли на ряд уступок Струве. Так, например, в проекте заявления редакции «Искры» говорилось, что газета открыта для взглядов самых различных оттенков. Плеханов ухватился за этот недочёт и выплеснул свой гнев на изумлённых гостей из России. Этот инцидент проливал значительный свет на положение дел внутри группы «Освобождение труда». Долгий период изоляции от рабочего движения в России не прошёл для Плеханова бесследно и имел крайне негативные последствия.

Много позже, в 1922 году, в пятую годовщину Октябрьской революции и в четвёртую годовщину смерти Плеханова, Троцкий выразил сильные и слабые стороны Георгия Валентиновича следующими словами:

«Плеханов говорил как наблюдатель, как критик, как публицист, но не как вождь. Вся его судьба отказала ему в возможности обращаться непосредственно к массе, звать её на действие, вести её. Его слабые стороны вытекают из того же источника, что и его главная заслуга: он был предтечей, первым крестоносцем марксизма на русской почве. <…>

Он не был вождём действующего пролетариата, а только его теоретическим предвестником. Он полемически отстаивал методы марксизма, но не имел возможности применять их в действии. Прожив несколько десятков лет в Швейцарии, он оставался русским эмигрантом. Оппортунистический, муниципальный и кантональный швейцарский социализм, с крайне низким теоретическим уровнем, его почти не интересовал. Русской партии не было. Её заменяла для Плеханова группа “Освобождение труда”, то есть тесный кружок единомышленников (Плеханов, Аксельрод, Засулич и Дейч, находившийся на каторге). Плеханов стремился тем более упрочить теоретические и философские корни своей позиции, чем более ему не хватало политических корней. В качестве наблюдателя европейского рабочего движения он оставлял сплошь да рядом без внимания крупнейшие политические проявления крохоборства, малодушия, соглашательства политических партий; но всегда был на страже по части теоретических ересей социалистической литературы.

Это нарушение равновесия между теорией и практикой, выросшее из всей судьбы Плеханова, оказалось для него роковым. К большим политическим событиям он оказался неподготовленным, несмотря на всю свою большую теоретическую подготовку»[146]146
  Троцкий Л. Д. Беглые мысли о Г. В. Плеханове // Силуэты: политические портреты / А. В. Луначарский и др. М.: Политиздат, 1991. C. 257–258.


[Закрыть].

Начало первой страницы газеты «Искра» № 1 с передовой статьёй В. И. Ленина, где он постулирует, что «ближайшей политической задачей русской рабочей партии должно быть ниспровержение самодержавия, завоевание политической свободы». Декабрь 1900 г.

Встреча эмигрантов с Лениным и Потресовым наглядно показала, как сильно члены группы «Освобождение труда» отстали от требований текущего этапа марксистского движения. Отступления от правил, организационная расхлябанность, смешение личных проблем с политическими делами – всё это, будучи отличительными чертами жизни всякого пропагандистского кружка, становится нестерпимым препятствием, как только на повестку дня выносится вопрос об организации массовой партии и серьёзном вмешательстве в массовое движение. Безграничное терпение Ленина и понимание всеми участниками раздора его возможных последствий помогли предотвратить социал-демократический раскол. Но, несмотря на скорое восстановление рабочих, деловых отношений, глубокие, сущностные причины конфликта не нашли своего решения и грозили вновь проявиться в будущем с удвоенной силой. В конечном счёте обе стороны пришли к компромиссу. В редакцию «Искры» вошли шесть человек: Ленин, Мартов и Потресов как представители «тройственного союза» и Плеханов, Аксельрод и Засулич как члены группы «Освобождение труда», причём Плеханов при разрешении разногласий получил два голоса. Контроль над журналом «Заря» перешёл в руки Георгия Валентиновича. Между тем отношения между плехановской группой и новыми участниками редакции дали заметную трещину.

«По внешности, – писал Ленин, – как будто бы ничего не произошло, вся машина должна продолжать идти, как и шла, – только внутри порвалась какая-то струна, и вместо прекрасных личных отношений наступили деловые, сухие, с постоянным расчётом: по формуле si vis pacem, para bellum[147]147
  Если хочешь мира, готовься к войне. – Прим. перев.


[Закрыть]»[148]148
  Ленин В. И. Как чуть не потухла «Искра»? С. 351.


[Закрыть].

«Заявление редакции “Искры”» было опубликовано в сентябре 1900 года. Оно прозвучало как объявление войны всем другим течениям в российском рабочем движении. В отличие от первоначального проекта, составленного «тройственным союзом», окончательный вариант заявления обличал не только «Рабочую мысль» и Эдуарда Бернштейна, но и «Рабочее дело», а также Петра Струве (на этом особенно настаивал Плеханов). Если проект заявления был написан Лениным в достаточно примирительном ключе[149]149
  См.: Ленин В. И. Проект заявления редакиции «Искры» и «Зари» // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1967. Т. 4. С. 322–333.


[Закрыть], то финальный вариант заявления отличался уже непримиримым тоном:

«Прежде, чем объединяться, и для того, чтобы объединиться, мы должны сначала решительно и определённо размежеваться. Иначе наше объединение было бы лишь фикцией, прикрывающей существующий разброд и мешающей его радикальному устранению. Понятно поэтому, что мы не намерены сделать наш орган простым складом разнообразных воззрений. Мы будем вести его, наоборот, в духе строго определённого направления. Это направление может быть выражено словом “марксизм”, и нам вряд ли есть надобность добавлять, что мы стоим за последовательное развитие идей Маркса и Энгельса и решительно отвергаем те половинчатые, расплывчатые и оппортунистические поправки, которые вошли теперь в такую моду с лёгкой руки Эд. Бернштейна, П. Струве и многих других»[150]150
  Ленин В. И. Заявление редакции «Искры» // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1967. Т. 4. С. 358.


[Закрыть].

Открытое осуждение «легального марксизма» и упоминание имени его ведущего представителя было поворотным моментом. Струве, однако, не пошёл на немедленный разрыв с марксистами и даже опубликовал несколько статей в первых номерах газеты. Между тем переговоры Ленина и Струве, состоявшиеся за границей в конце 1900 года, привели к открытой конфронтации. Высокомерные требования Струве о повышении его авторитета в работе редколлегии были преданы огласке. Отношения между марксистами и той леволиберальной тенденцией, которая прикрывалась именем «легального марксизма», как позднее пояснял Ленин, были первым примером эпизодического соглашения между русскими марксистами и представителями иных политических течений. Не делая никаких принципиальных уступок «легальным марксистам» и поддерживая непримиримую критику их политических отклонений, Ленин, однако, был готов заключить с последователями Струве практическое соглашение. Такой шаг был необходим, поскольку нелегальное положение не давало оснований для продвижения социал-демократической работы в России, обмана полиции и цензуры, а также борьбы за привлечение внимания более широкой аудитории. Но этот же шаг в самого начала таил в себе сущностное противоречие. Это было единство двух принципиально несовместимых тенденций, и победа одной тенденции над другой являлась необходимым условием для разрешения этого противоречия.

Прежде казалось, что перевес на стороне «экономистов» и ревизионистов. Российское рабочее движение ощущало, как его руками и ногами привязывают к колеснице либерализма. Эта политическая субординация стала возможна именно благодаря активному участию «легального марксизма». Появление «Искры», которая, встав на бескомпромиссную точку зрения в отношении «экономизма» и ревизионизма, защищала интересы рабочего класса и критиковала либералов, в корне изменило ситуацию. Теперь уже Струве и его единомышленники перешли к обороне. Но Пётр Бернгардович по-прежнему пытался использовать своё имя и влияние, чтобы получить контроль над новым журналом «Современное обозрение», который планировалось строить на старых, давно дискредитировавших себя идеях. Жалобы Струве на то, что Ленин якобы «использовал» его, совершенно беспочвенны, ведь прежде сам Струве прибегал к своему значительному влиянию для искажения основных идей пока ещё незрелой российской социал-демократии и превращения её в простой придаток либерализма.

Вопреки впечатлению, созданному буржуазными историками, отношение Ленина к своим политическим противникам, таким как Струве, было вполне благородным и лояльным. Такого рода практические соглашения обе стороны заключали, прекрасно отдавая себе отчёт в своих поступках. Как мы уже видели, Ленин попал под жёсткую критику со стороны Плеханова, который считал, что Владимир Ильич сделал слишком много уступок Петру Бернгардовичу. Но таков уж был характер Ленина. Полностью непримиримый во всём, что касалось политических принципов, он был всегда чрезвычайно гибким в решении организационных вопросов и деловых отношениях с людьми. Ленин умел ценить талантливых людей. Он отвлекался от их недостатков и, проявляя завидное терпение, стремился использовать их положительные качества во благо революционного движения. Но была и другая сторона медали. Как только Ленин осознавал, что перед ним ярый противник марксизма, он делал необходимые выводы и начинал против этого человека беспощадную политическую борьбу. В этом Ленин резко контрастировал с членами группы «Освобождение труда».

Члены плехановской группы, особенно Засулич и Аксельрод, не осмеливались сжечь все мосты, которые связывали их с полулиберальными сочувствующими интеллигентами вроде Петра Струве. Они не сделали это и после 1902 года, когда переход Струве в лагерь буржуазного либерализма был очевиден всем. Но именно Плеханов потребовал от Ленина публично атаковать Струве в тексте заявления редакции «Искры». Поведение Плеханова всегда отличалось от поведения Ленина. Вера Засулич, по её собственному рассказу, однажды сказала Владимиру Ильичу: «Жорж (Плеханов) – борзая: потреплет, потреплет и бросит, а вы – бульдог: у вас мёртвая хватка»[151]151
  Цит. по: Троцкий Л. Д. Моя жизнь: Опыт автобиографии. М.: Панорама, 1991. С. 155.


[Закрыть].

Ещё в 1895 году Аксельрод упрекал Ленина за неистовые нападки на Струве в работе «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве»[152]152
  См.: Ленин В. И. Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве (отражение марксизма в буржуазной литературе) // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1967. Т. 1. С. 347–534.


[Закрыть]:

«У вас, – говорил Павел Борисович, – заметна тенденция, прямо противоположная тенденция, той статьи, которую я писал для этого же самого сборника. Вы отождествляете наши отношения к либералам с отношениями социалистов к либералам на Западе. А я как раз готовил для сборника статью под заглавием “Запросы русской жизни”, в которой хотел показать, что в данный исторический момент ближайшие интересы пролетариата в России совпадают с основными интересами других прогрессивных элементов общества. <…>

Ульянов, улыбаясь, заметил в ответ:

– Знаете, Плеханов сделал по поводу моих статей совершенно такие же замечания. Он образно выразил свою мысль: “Вы, – говорит, – поворачиваетесь к либералам спиной, а мы – лицом”»[153]153
  Воспоминания П. Б. Аксельрода о его переговорах с В. И. Лениным-Ульяновым в 1895 г. // Переписка Г. В. Плеханова и П. Б. Аксельрода: В 2 т. М.: Изд. Р. М. Плехановой, 1925. Т. 1. С. 270–271.


[Закрыть].

Непримиримое отношение Ленина к либералам с самого начала было яблоком раздора между старыми редакторами. Больше всего возмущалась Вера Ивановна Засулич:

«…Засулич особенным, ей в таких случаях свойственным робко-настойчивым голосом стала жаловаться, что мы слишком нападаем на либералов. Это было её самое больное место.

– Смотрите, как они стараются, – говорила она, глядя мимо Ленина, но имея в виду прежде всего именно его. – Струве требует, чтобы русские либералы не порывали с социализмом, ибо иначе им угрожает жалкая судьба немецкого либерализма, а брали бы пример с французских радикал-социалистов.

– Тем больше их надо бить, – сказал Ленин, весело улыбаясь и как бы дразня Веру Ивановну.

– Вот так-так, – воскликнула она с полным отчаянием, – они идут нам навстречу, а мы их бить!»[154]154
  Цит. по: Троцкий Л. Д. Моя жизнь: Опыт автобиографии. М.: Панорама, 1991. С. 166–167.


[Закрыть]

Огромный успех «Искры» определялся тем, что она удовлетворяла многие потребности рабочих. Это была ни много ни мало образцовая газета для пролетариата. На её страницах доступно и без тени высокомерия разбирались идеи «экономистов» и их союзников и давались соответствующие теоретические ответы, понятные любому грамотному рабочему. После долгих лет идеологической неразберихи социалистически настроенные рабочие наконец получили то, что хотели. Реакция рабочих на появление «Искры» сродни реакции Аристотеля на появление Анаксагора, которого первый назвал единственным трезвым человеком среди пустословов. А название газеты отсылало к стихотворению одного из декабристов, который, находясь в сибирской ссылке, адресовал поэту А. С. Пушкину следующие строки: «Из искры возгорится пламя». Не прошло и столетия, как эти строки стали явью.

На страницах «Искры» обличались не только преступления царизма внутри страны, но и подробно разбирались аспекты внешней политики, обнажались тонкости и приёмы буржуазной дипломатии. Обозревалась жизнь международного рабочего движения. Но в первую очередь «Искра» была газетой, удивительно точно отражающей жизнь, борьбу и чаяния рабочего класса. В каждом номере отводилось достаточно места для печати кратких отчётов с фабрик и рабочих кварталов. Агенты «Искры» не просто собирали эту информацию по всей России, но и тайно, контрабандой доставляли её из других стран. В результате, пусть и с задержкой в несколько месяцев, рабочие в разных уголках отечества узнавали о борьбе своих братьев и сестёр не только в пределах Российской империи, но и за рубежом. Всё это обусловило громадный успех газеты внутри страны. Перед местными партийными комитетами, которые всё ближе принимали идеи новой газеты, открывались новые возможности. К сожалению, это накладывало и серьёзные трудности на работу пока ещё не совершенного аппарата, находящегося в распоряжении зарубежного центра российской социал-демократии.

В седьмом номере «Искры» (август 1901 года) было опубликовано письмо одного рабочего-ткача, которое свидетельствовало об огромном влиянии новой газеты на передовых рабочих:

«…Я многим товарищам показывал “Искру”, – писал автор, – и весь номерок истрепался, а он дорог. Тут про наше дело, про всё русское дело, которое копейками не оценишь и часами не определишь; когда его читаешь, тогда понятно, почему жандармы и полиция боятся нас, рабочих, и тех интеллигентов, за которыми мы идём. Они и правда страшны и царю, и хозяевам, и всем, а не только хозяйским карманам… Рабочий народ теперь легко может загореться, уже всё тлеет внизу, нужна только искра – и будет пожар. Ах, как это верно сказано, что из искры возгорится пламень!.. Раньше каждая стачка была событие, а теперь всякий видит, что одна стачка ничего, теперь свободы нужно добиваться, грудью брать её. Теперь все, и старик, и малый, все читали бы, да вот горе наше – книжки нет. Я прошлое воскресенье собрал одиннадцать человек и читал “С чего начать?”, так мы до ночи не расходились. Как всё верно сказано, как до всего дойдено… Хочется нам письмо в эту самую “Искру” вашу написать, чтобы она не только учила, как начать, а и как жить и умереть»[155]155
  «Искра» № 1–52. Декабрь 1900 – ноябрь 1903 // под ред. П. Лепешинского со вступ. статьёй Н. Крупской. Л.: Прибой, 1928. С. 144.


[Закрыть].

Плеханов и Аксельрод хотели издавать газету в Швейцарии, где им было проще контролировать её. Ленин, Мартов и Потресов, напротив, добились того, чтобы редакция «Искры» работала в Мюнхене. По сути, члены группы «Освобождение труда» не до конца осознавали значение «Искры» как средства организации партии. Они сосредоточили своё внимание на журнале «Заря», который легально публиковался в Штутгарте с апреля 1901 года по август 1902 года (всего в свет вышло четыре номера в трёх книгах). Единственным членом плехановской группы, кто желал принимать активное участие в издании «Искры», была Вера Засулич, которая приехала в Мюнхен по фальшивому болгарскому паспорту. Основная часть работы по организации работы газеты лежала на Ленине. Его жена Надежда Константиновна Крупская играла в тот период неоценимую роль, занимаясь обработкой обширной корреспонденции, которая доходила до редакции косвенно, через адреса немецких товарищей.

Организация сети нелегальной доставки газеты из-за границы далась непросто. По словам Осипа Пятницкого (партийный псевдоним – Фрейтаг), который позже был назначен ответственным за эту работу, транспортировка «Искры» из Берлина в Ригу, Вильну и Санкт-Петербург отнимала несколько месяцев. Не обходилось и без грубых просчётов. В своей автобиографии «Записки большевика» Пятницкий рассказывает, как он пользовался услугами российских студентов, которые перевозили литературу в чемоданах с двойным дном. Эти чемоданы производились крупными партиями на небольшой фабрике в Берлине. Но на границах таможенные чиновники быстро разгадали этот трюк. Они без труда узнавали чемоданы, которые были одного фасона. Тогда агенты стали сами вделывать в обыкновенные чемоданы второе дно из крепкого картона, поверх 100–150 свежих номеров «Искры». Но, поскольку спрос на газету постоянно опережал сроки поставок, требовались новые методы транспортировки. Так появились специальные жилеты и юбки, куда зашивали до 200–300 экземпляров «Искры». Но и этого было мало! Внутри страны не хватало сети подпольных типографий, которые могли бы печатать «Искру» с матриц, переправленных из-за границы. Такие типографии в итоге появились в Москве, Одессе и Баку. Как можно видеть, столь сложный процесс организации печати газеты отнимал колоссальное количество времени и энергии. Требовалось, конечно, и много денег, которые поступали от групп содействия «Искре» из Берлина, Парижа, городов Швейцарии и Бельгии. Эти группы были в неустанном поиске средств и агентов, готовых переправлять литературу, а также сообщать контакты, безопасные адреса и тому подобное.

«Что делать?»

К моменту появления «Искры» социал-демократической партии в России как организованной силы фактически не существовало. Идейный беспорядок и фракционные разногласия привели к расколам и созданию малых групп. В одном только Петербурге на рубеже веков одновременно работали группы: «Группа самоосвобождения рабочего класса», «Группа рабочих для борьбы с капиталом», «Рабочее знамя», «Социалист», «Социал-демократ», «Социал-демократическая рабочая библиотека», «Санкт-Петербургская рабочая организация» и другие, и все они утверждали, что говорят от имени РСДРП. Большая часть этих групп находилась под влиянием «экономизма», и их объединяла общая черта: вера в образ «чистого пролетария». Так, первая из названных групп выдвинула идею, что интересы интеллигенции противоречат интересам рабочих. Это объясняет, почему петербургский «Союз борьбы», попав под влияние «Рабочей мысли», выражающей идеи крайних «экономистов», сам фактически разделился на две группы: одна тяготела к рабочим, другая – к интеллигенции. Конечно, такое положение дел привело не к пролетарской тенденции, а, напротив, к снобизму интеллигенции, которая полагала, что путь к победе рабочего класса лежит через потворство предрассудкам наиболее отсталых слоёв пролетариата. Повторялась ошибка народников, которые, вербуя для «хождения в народ» фабричных рабочих и заискивая перед ними, демонстрировали в то же время непонимание рабочего человека и глубокое презрение к нему.

В этот период Ленин создал ряд ярких сочинений по организационным вопросам. Идея газеты как коллективного организатора блестяще изложена им в работах «С чего начать?», «Письмо к товарищу о наших организационных задачах» и «Что делать?»[156]156
  См.: Ленин В. И. С чего начать? // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1967. Т. 5. С. 1–13; Он же. Письмо к товарищу о наших организационных задачах // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1967. Т. 7. С. 1–32; Он же. Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1963. Т. 6. С. 1–192.


[Закрыть]. В первой из названных работ центральная мысль Ленина предельно ясна:

«Роль газеты не ограничивается, однако, одним распространением идей, одним политическим воспитанием и привлечением политических союзников. Газета не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор. <…> При помощи газеты и в связи с ней сама собой будет складываться постоянная организация, занятая не только местной, но и регулярной общей работой, приучающей своих членов внимательно следить за политическими событиями, оценивать их значение и их влияние на разные слои населения, вырабатывать целесообразные способы воздействия на эти события со стороны революционной партии. Одна уже техническая задача – обеспечить правильное снабжение газеты материалами и правильное распространение её – заставляет создать сеть местных агентов единой партии, агентов, находящихся в живых сношениях друг с другом, знающих общее положение дел, привыкающих регулярно исполнять»[157]157
  Ленин В. И. С чего начать? С. 11.


[Закрыть].

Книга Ленина «Что делать?» была одной из тех немногих работ в истории марксистской мысли, которые оказали медвежью услугу всему рабочему движению. Написанная в конце 1901 – начале 1902 годов, эта работа задумывалась как окончательное сведение счётов с «экономистами» и потому имела ярко выраженную полемическую окраску. В этом труде, разумеется, есть богатый пласт ценных идей, которые, однако, сводятся на нет важнейшими теоретическими просчётами. Ленин справедливо осуждает рабское преклонение «экономистов» перед стихийностью, но в то же время допускает ошибку, преувеличивая в целом правильную идею и тем самым превращая её в свою противоположность. Он утверждает, в частности, что социалистическое сознание могло быть принесено рабочим только извне.

«История всех стран свидетельствует, – пишет Ленин, – что исключительно своими собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское, т. е. убеждение в необходимости объединяться в союзы, вести борьбу с хозяевами, добиваться от правительства издания тех или иных необходимых для рабочих законов и т. п.»[158]158
  Ленин В. И. Что делать? С. 30.


[Закрыть].

Это одностороннее, ошибочное представление об отношении рабочего класса к социалистическому сознанию не являлось оригинальной находкой ленинской мысли. Владимир Ильич повторяет здесь идеи Карла Каутского, которого, в противовес Эдуарду Бернштейну, он считал тогда хранителем традиций ортодоксального марксизма. Более того, Ленин с одобрением цитирует слова Каутского:

«…Носителем… науки является не пролетариат, а буржуазная интеллигенция (курсив К. К.): в головах отдельных членов этого слоя возник ведь и современный социализм, и ими уже был сообщён выдающимся по своему умственному развитию пролетариям, которые затем вносят его в классовую борьбу пролетариата там, где это допускают условия. Таким образом, социалистическое сознание есть нечто извне внесённое (von aussen Hineingetragenes) в классовую борьбу пролетариата, а не нечто стихийно (urwuchsig) из неё возникшее»[159]159
  См.: Там же. С. 39. – Курсив А. В.


[Закрыть].

Незрелость, односторонность формулировки Каутского являет себя здесь со всей красе. Нельзя не согласиться с тем, что марксистская теория как наивысшее выражение социалистического сознания не порождается самим рабочим классом, а является продуктом развития буржуазной мысли, прежде всего немецкой классической философии, английской политической экономии и французского социализма, вобрав в себя самое лучшее от каждого из этих направлений. Однако нельзя согласиться с тем, что пролетариат, предоставленный самому себе, способен подняться только до уровня тред-юнионистского сознания (то есть до осознания борьбы за улучшение экономических условий в рамках капиталистического способа производства). За десять лет до появления «Манифеста Коммунистической партии» британский рабочий класс в лице чартизма (который сам Ленин характеризовал как первое действительно массовое пролетарски-революционное движение в мире), вышел далеко за пределы исключительно тред-юнионистского сознания. Он перешёл от требования частичных реформ и петиций к идее всеобщей забастовки («великого национального праздника») и даже вооружённого восстания («физической силы») наподобие мятежа в Ньюпорте. Подобно чартистам, парижским коммунарам в 1871 году фактически удалось – без участия марксистских идей – взять власть, пусть даже на несколько месяцев. Напомним, что сам Маркс учился на опыте Парижской коммуны, который подарил ему идею пролетарской демократии (диктатуры пролетариата). Точно так же появление в России Советов в ходе революции 1905 года не было изобретением Ленина или Троцкого, а явилось результатом стихийных действий российского пролетариата.

Означает ли это, что марксисты отрицают важность субъективного фактора, то есть значение революционной партии и руководства? Разумеется, нет. Вся история мирового рабочего движения показывает, что пролетариату, который стремится взять власть, никак не обойтись без партии революционеров. Но субъективный фактор не может быть результатом «самовозгорания». Его не могут породить случайные события или сиюминутная необходимость. Он кропотливо готовится заранее в течение многих лет, а быть может, и десятилетий. Построение революционной партии и классовое движение, однако, не одно и то же. Эти процессы идут параллельно и в течение долгого времени не пересекаются. Рабочий класс учится на собственном опыте и мало-помалу, с трудом делает первые революционные выводы. Энгельс говорил, что в истории есть такие периоды, в которых двадцать лет означают не больше, чем один день. Везя мёртвый груз привычек, рутины и традиций, широкие массы держатся старой колеи, пока великие события не выбьют их из неё. Тот же Энгельс отмечал, что история знает и такие примеры, когда двадцать лет умещаются в пространстве одного дня.

Рабочий класс раз за разом демонстрирует свои притязания на власть. Испанский пролетариат, по выражению Троцкого, был готов на десять революций в 1931–1937 годах. Летом 1936 года рабочие Каталонии, опять же без марксистского руководства, разгромили фашистскую армию и, по сути, взяли власть в свои руки. Да, им не удалось сплотиться и удержать власть, организовать рабочее государство и распространить революцию по всей Испании. Но в том была не их вина. Ответственность за это лежала на анархистских и синдикалистских вождях ФАИ – НКТ и ПОУМ. Лидеры рабочих отказались разрушать остатки буржуазного государства и организовать новое рабочее государство на основе демократически избранных Советов рабочих и милицейских депутатов, тем самым похоронив испанскую революцию. В любом случае то, что произошло в Каталонии и других областях Испании в 1936 году, выходило далеко за рамки тред-юнионистского сознания. То же самое можно сказать и о событиях 1968 года во Франции, и о многих других событиях, когда рабочий класс пытается взять судьбу в свои руки.

Идеи не падают с неба на землю. Они – результат опыта. Так и пролетариат, выполняя свою работу, неизбежно делает общие выводы о той роли, которую он играет в общественных процессах. При благоприятных условиях, в суматохе великих событий, обучение рабочего класса значительно ускоряется. Но даже в нормальные периоды капиталистического развития старый крот истории продолжает глубоко зарываться в сознание пролетариата. В решающие моменты истории пролетарии, как правило, окунаются в происходящие события с головой и не успевают сделать необходимые выводы. Как известно, яйца курицу не учат. Поэтому задача авангарда партии – не учить рабочих, а помочь им осознать безотчётную волю пролетариата к преобразованию общества. В этом нет ничего мистического. Учит сама жизнь, любил повторять Ленин. Благодаря опыту эксплуатации и угнетения рабочий класс, начиная с наиболее передовых его слоёв, приобретает социалистическое сознание. Именно это лежало в основании того исторического процесса, который привёл к рождению профсоюзов и могучих Второго и Третьего интернационалов. Начало социалистического сознания и идея коренного преобразования общественного строя присутствуют в сводах правил и уставах бесчисленных союзов, а это немое свидетельство требования перемен. Сама классовая борьба неизбежно порождает не только классовое, но и социалистическое сознание. Отсюда обязанность марксистов – выявить то, что уже есть, чтобы дать сознательное выражение тому, что присутствует в неосознанной или не до конца осознанной форме.

Те, кто спустя столетие механически повторяют ошибки «Что делать?», по-видимому, не знают, что сам Ленин впоследствии признал, что ошибочная формулировка в его книге была просто полемическим преувеличением. На Втором съезде РСДРП, отвечая на претензии в свой адрес, Владимир Ильич сказал:

«Все мы знаем теперь, что “экономисты” согнули палку в одну сторону. Для выпрямления палки необходимо было согнуть палку в другую сторону, и я это сделал»[160]160
  Ленин В. И. Речь по вопросу о программе партии на II съезде РСДРП // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1967. Т. 7. С. 271. – Курсив А. В.


[Закрыть].

На это указывает и Троцкий в своей биографии Сталина:

«Сам автор “Что делать?” впоследствии признал односторонность и тем самым неправильность своей теории, которую он эпизодически выдвинул как батарею в борьбе с “экономизмом” и его преклонением перед стихийностью рабочего движения»[161]161
  Троцкий Л. Д. Сталин: В 2 т. СПб.: Лениздат, «Ленинград», 2007. Т. 1. С. 105.


[Закрыть].

Несмотря на этот недочёт, книга «Что делать?» стала вехой в развитии русского марксизма. В ней Ленин убедительно показал необходимость руководящей организации, потребность в профессиональных революционерах, главной заботой которых стало бы создание партии, а в перспективе – массовой всероссийской рабочей партии. Без руководящей организации пролетариату никогда не взять власть. Невыполнение этой задачи, объясняет Троцкий, приведёт к тому, что потенциальная энергия масс рассеется, как пар, не заключённый в цилиндр с поршнем.