Текст книги "Ленин и Троцкий. Путь к власти"

Требования о смещении неугодных мастеров нередко подкреплялись прямыми действиями. Рабочие хватали мастера, помещали его в мешок и выбрасывали за ворота фабрики. К 18 марта фабричная инспекция зарегистрировала в Санкт-Петербурге более двадцати случаев подобных «увольнений». После двух таких случаев на Путиловском заводе мастера, по-видимому, усвоили хорошие манеры и стали предельно вежливыми с рабочими. Уверенность пробуждённого рабочего класса подготовила благодатную почву для революционной агитации. Пользуясь легальными возможностями, предоставленными комиссией Шидловского, большевистские и меньшевистские агитаторы наводнили рабочие места своими листовками и выступали на многих массовых собраниях. Тактика обеих фракций заключалась в том, чтобы использовать выборы как платформу для охвата большого числа рабочих, не принимая, однако, участия в самой комиссии до выполнения определённых требований.

Правильность решения участвовать в этой избирательной кампании подтвердили последующие события. 17 февраля в общем собрании выборщиков участвовало 400 человек, из которых 20 процентов были социал-демократами, 40 процентов – «радикально настроенными рабочими», а остальные представляли «экономистов» и прочие группы. Депутаты-большевики, находясь в меньшинстве, тем не менее задавали тон встречи. Аресты ряда делегатов серьёзно разгневали рабочих, и на этом фоне большевикам удалось выставить Шидловскому требования свободы слова, собраний, неприкосновенности выборщиков, гласности работы комиссии и освобождения арестованных товарищей. На следующий день правительство решило, что ситуация выходит из-под контроля и отклонило эти требования, после чего выборщики отказались от избрания комиссии. Закалившись в выборах комиссии, большевики могли затем легко демонстрировать мошенническую природу правительственной затеи, параллельно агитируя за восьмичасовой рабочий день, программу государственного страхования, демократические выборы и прекращение войны. Три дня спустя власти положили конец этой единственной попытке решить рабочий вопрос законным путём. Важно отметить, что Шидловский впервые в истории России предоставил простым рабочим возможность избираться, и этот опыт оказал заметное влияние на создание в дальнейшем Петербургского совета рабочих депутатов.

Ленин ясно понимал, что все манифесты, комиссии и обещания реформ служили просто ширмой для обмана масс. Это давало возможность правительству тянуть время и готовить ответный удар. Дорога была каждая минута. В непрерывном потоке статей Ленин разоблачал иллюзии либералов в отношении мирной конституционной реформы и резко критиковал меньшевиков, которые эти иллюзии защищали. Отличительной чертой политического гения Ленина была способность отделять зёрна от плевел и схватывать сущность проблемы. Время политических игр прошло, и возникла сложная ситуация. Либо рабочий класс, ведомый толковыми вождями, объединит под своим крылом все угнетённые массы (прежде всего крестьян-бедняков и попранные народы) и разгромит царизм при помощи вооружённого восстания, либо чёрная реакция неизбежно уничтожит революцию, потопив в крови пролетариат. Третьего пути не было. Всё теперь зависело от способности марксистов завоевать решающее большинство рабочих и как можно скорее провести необходимую политическую, организационную и материальную подготовку к вооружённому восстанию. Эта идея красной нитью проходит через все работы и речи Ленина в 1905 году, что отчасти объясняет временами нетипично резкий тон его переписки с товарищами внутри страны. Нельзя было терять ни минуты.

Людям свойственно меняться. Особенно в ходе революции. В начале февраля Гапон, временно подавшись влево под влиянием революционных событий, опубликовал «Открытое письмо к социалистическим партиям России», в котором призывал к вооружённому восстанию:

«…Я призываю все социалистические партии России немедленно войти в соглашение между собой и приступить к делу вооружённого восстания против царизма. Все силы каждой партии должны быть мобилизованы. Боевой технический план должен быть у всех общий. <…> Ближайшая цель – свержение самодержавия, временное революционное правительство, которое немедленно провозглашает амнистию всем борцам за политическую и религиозную свободу – немедленно вооружает народ и немедленно созывает Учредительное Собрание на основании всеобщего, равного, тайного и прямого избирательного права»[292]292
  Цит. по: Ленин В. И. О боевом соглашении для восстания // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1981. Т. 9. С. 279.


[Закрыть].

Кавалеристы у Певческого моста задерживают движение шествия к Зимнему дворцу. 9 января 1905 г.

Обращение Гапона было тепло встречено Лениным, который, опираясь на старый лозунг «Врозь идти и вместе ударять», в своей статье «О боевом соглашении для восстания» подчеркнул необходимость создания единого фронта всех революционных сил для подготовки восстания. Однако здесь, как и во многих других статьях, Ленин выступает за сохранение полной политической независимости рабочего класса и его партии:

«Мы видим в самостоятельной, непримиримо марксистской, партии революционного пролетариата единственный залог победы социализма и путь к победе, наиболее свободный от шатаний. Мы никогда поэтому, не исключая самых революционных моментов, не откажемся от полной самостоятельности соц. – дем. партии, от полной непримиримости нашей идеологии»[293]293
  Там же. С. 275.


[Закрыть].

Под давлением массового движения меньшевики, в особенности внутри страны, начали пятиться влево. Не только большевистский орган «Вперёд», но и меньшевистская «Искра» публиковали статьи и схемы на тему уличных боёв. Однако оппортунистические тенденции, которые стали очевидны ещё задолго до событий 9 января, заставляли меньшевиков преувеличивать роль либеральной буржуазии, что выражалось, к примеру, в стремлении Мартова к политической, а не технической подготовке масс к вооружённому восстанию. Ленин, однако, разъяснял, что «отделение “технической” стороны революции от политической есть величайший вздор»[294]294
  Ленин В. И. Должны ли мы организовать революцию? // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1981. Т. 9. С. 272.


[Закрыть].

Вопрос о вооружении рабочих, который Ленин поднимал вновь и вновь, соответствовал потребностям текущего момента. Создавая примирительную завесу, правительство планомерно укрепляло силы реакции. Потрясённые солидарностью рабочих разных национальностей, власти попытались разорвать это единство, устроив кровопролитные погромы. Уже в феврале агенты царского режима начали провоцировать кровавые столкновения в Баку между армянами и азербайджанцами. В течение 1905 года по всей стране, не без помощи подкупленной полиции, прокатилась волна погромов евреев, социалистов и студентов. Для защиты рабочих различные партийные организации договорились о сотрудничестве. По практическим соображениям большевики, меньшевики, бундовцы, социалисты других национальностей и даже такие мелкобуржуазные организации, как революционная фракция Польской социалистической партии и партия эсеров, достигли соглашения между собой.

Не было ничего предосудительного и в возможном временном соглашении с буржуазными либералами, например по вопросу об организации совместной защиты от погромщиков, сохранив при этом полную организационную и политическую независимость. Но в действительности таких соглашений с либералами почти не существовало. Либералы стремились не к вооружённому восстанию, а к сделке с царизмом, считая, что массовое движение испугает власть и ускорит принятие конституции. В статьях этого периода Ленин остро нападает на либералов, предостерегая их от предательства, и борется с попытками меньшевиков размыть разделительную линию между рабочим классом и либеральной буржуазией, склонной к иллюзиям.

Ленин и комитетчики

Некоторые люди пытаются связать «первородный грех» сталинизма с демократическим централизмом Ленина. В действительности же организационные методы большевизма, пропитанные духом демократии, не имеют ничего общего с этой чудовищной бюрократической карикатурой на большевизм. Мера централизма необходима любой серьёзной организации, будь то управление железной дороги или революционная партия. Каждая политическая партия, каждая стабильная организация всегда отчасти консервативна. Для перехода из области теории к революционной практике требуются материальные средства, а значит, необходим партийный аппарат. В основе работы такого аппарата лежит рутина: ежедневный сбор денег, распространение и продажа литературы и т. д. – всё это требует скрупулёзного внимания к деталям. Без этого строительство партии было бы немыслимо. Для выполнения этих задач всегда требуется много людей. По мере того как растёт партия, увеличивается и число таких людей. Если не заниматься постоянным повышением теоретического уровня этих товарищей и расширением их кругозора, то они рискуют замкнуться в узких рамках своей организационной работы, что при известных обстоятельствах может играть опасную роль. В этом случае может создаться впечатление, что главное – это организационная работа, а идеи, принципы и теория будто бы имеют второстепенное значение. Мнения рядовых рабочих, их инициатива и критическое отношение к действительности рассматриваются здесь как ненужная обуза, как нечто, что противоречит принципу централизма, контроля сверху.

В партии большевиков, как и в любой другой партии, всё это тоже было. Однако попытки недобросовестных буржуазных историков связать это с мерзостями сталинизма и обвинить Ленина в «безжалостном централизме» в высшей степени абсурдны. К сожалению, некоторые большевистские организаторы внутри страны – так называемые комитетчики – порой действовали в лучших традициях меньшевиков. Они воспринимали организационные идеи Ленина как незыблемые, неизменные формулы, которые можно применять чисто механически, без выяснения потребностей текущего момента. Даже самая правильная идея, выходя за границы меры, непременно превращается в свою противоположность. Порождая аппаратный фетишизм и игнорируя диалектику применения этих идей в стремительно меняющейся ситуации, комитетчики, несмотря на их бесспорную способность к самопожертвованию и упорному труду, часто играли отрицательную роль в развитии партии. Чтобы поправить ситуацию, потребовалось вмешательство Ленина. Вспоминая в конце жизни об этом периоде, Троцкий подытожил позицию Ленина следующим образом:

«Ленин лучше, чем кто-либо, понимал необходимость централизованной организации; но он видел в ней прежде всего рычаг для повышения активности передовых рабочих. Аппаратный фетишизм был ему не только чужд, но отвратителен. <…> В подполье успели сложиться “аппаратные” навыки. Наметился тип молодого бюрократа. Условия конспирации ставили, правда, формальной демократии (выборность, отчётность, контроль) весьма узкие пределы. Но несомненно, что комитетчики сужали эти пределы значительно больше, чем требовала необходимость, и предъявляли к революционным рабочим более строгие требования, чем к себе самим, предпочитая командовать и в тех случаях, когда нужно было внимательно прислушаться к массам»[295]295
  Троцкий Л. Д. Сталин: В 2 т. СПб.: Лениздат, «Ленинград», 2007. Т. 1. С. 112; 109–110.


[Закрыть].

Каждый член профсоюза на своём горьком опыте обычно убеждается в том, что склонность к рутинёрству и консерватизму существует в любом партийном аппарате. Партия большевиков, как мы уже отметили, не являлась исключением из правила. Однако в партии большевиков эти элементы не играли существенной роли. Другие социал-демократические партии и реформистские профсоюзы, напротив, отличает предельный бюрократизм и существование парламентских клик, которые давно уже продали свою душу власть имущим. Такие политики, как Тони Блэр и Филипе Гонсалес, которые приходят в ужас от простого упоминания «ленинской» теории демократического централизма, кладут в основу руководства своими партиями не что иное, как чистейший бюрократизм, централизм и навязывание своей воли. Этот централизм выражается, с одной стороны, в интересах, доходах и привилегиях аппарата, а с другой – в давлении большого бизнеса, который стремится подчинить себе рабочее движение. Когда такие люди обвиняют Ленина в централизме, они ведут себя в высшей степени лицемерно.

Отвечая на циничные нападки на Ленина и большевиков, Троцкий ставит всё на свои места:

«Чрезвычайно соблазнительно сделать по этому поводу то заключение… что будущий сталинизм был уже заложен в большевистском централизме или, более общо, в подпольной иерархии профессиональных революционеров. Однако при прикосновении анализа этот вывод оказывается очень беден историческим содержанием. В строгом отборе передовых элементов и их сплочении в централизованную организацию есть, конечно, свои опасности, корни которых надо искать, однако, не в “принципе” централизма, а в неоднородности и отсталости трудящихся, т. е. в тех общих социальных условиях, которые как раз и делают необходимым централистическое руководство классом со стороны его авангарда. Ключ к динамической проблеме руководства – в детальных взаимоотношениях между аппаратом и партией, между авангардом и классом, между централизмом и демократией. Эти взаимоотношения не могут иметь априорно установленный и неизменный характер. Они зависят от конкретных исторических условий; их подвижное равновесие регулируется живой борьбой тенденций, которые, в лице крайних своих флангов, колеблются между аппаратным деспотизмом и импотентной расплывчатостью»[296]296
  Там же. С. 110–111.


[Закрыть].

Соломон Шварц, подобно многим буржуазным авторам, искажает ленинские идеи об организации до неузнаваемости. Ссылаясь на протоколы Третьего съезда РСДРП, он пытается показать, будто бы Ленин защищает бюрократическую интеллигенцию от рабочих. Приводимые им цитаты, однако, доказывают всё с точностью до наоборот. Соломон Шварц вынужден признать, что подобные проблемы существовали и в партии меньшевиков. Об этом свидетельствует дискуссия о реорганизации партийной работы, развернувшаяся на Первой общерусской конференции партийных работников в Женеве в апреле – мае 1905 года. Этому же вопросу посвящены работы видных меньшевиков. В известной брошюре «Рабочие и интеллигенты в наших организациях», написанной человеком с псевдонимом Рабочий и опубликованной в 1904 году с предисловием Аксельрода, автор заявляет: «Лучше не питать чрезмерных иллюзий относительно мартовской интеллигенции».

В марте 1905 года С. И. Гусев, секретарь Петербургского комитета РСДРП и член Бюро комитетов большинства, писал в заграничный центр партии:

«Необходим циркуляр по организационным вопросам и специально по вопросу о введении рабочих в комитеты. Необходимо подчеркнуть важность последнего условия, при котором это может быть сделано. Рабочих следует вводить не по степени их начитанности, а по степени их революционности, преданности, энергичности и влиянию. Теперь таких много и большею частью из неорганизованных рабочих, которые большею частью очень молоды и хотя начитаны в социал-демократической литературе, но не обладают политическими качествами политических вождей. Затем я уже писал вам о перенесении базиса организации – конспиративной работы – на рабочие квартиры. Конкретно это означает то же, что часть наших нелегальных лучших сил должна внешним образом орабочиться»[297]297
  Цит. по: Невский В. И. Рабочее движение в январские дни 1905 года. М.: Изд-во Всесоюз. о-ва полит. каторжан и ссыльнопоселенцев, 1930. С. 159. – Курсив А. В.


[Закрыть].

Проблема, вставшая перед партией, заключалась в следующем: как установить прочные связи между сравнительно небольшим революционным авангардом и массой вступивших в борьбу рабочих и молодёжи? Революция не оркестр, который играет строго по нотам и покорно следует каждому взмаху дирижёрской палочки. Революция – это живая игра сил, уравнение, куда более сложное, чем война между народами. Кровавое воскресенье мобилизовало рабочий класс. Но этому классу, только что оправившемуся от своих наивных иллюзий и стремящемуся к полной перестройке общества, преодолевая многочисленные препятствия, не хватало генерального штаба, способного указать путь к победе. Даже самая храбрая армия никогда не победит без хороших генералов. Но и самые лучшие генералы без армии не выигрывают сражений.

В период описываемых событий вожди большевиков и меньшевиков ещё не вернулись в Россию. Мартов прибудет в страну после 17 октября, Ленин – несколько позже, 4 ноября. Исключением был Троцкий, который прибыл в Киев уже в феврале. Там он установил тесную связь с ключевой фигурой большевиков внутри страны – Красиным. Леонид Борисович отвечал за большую и хорошо оборудованную секретную типографию, расположенную где-то на Кавказе. Однако его роль этим не ограничивалась. Красин, очень способный молодой инженер, техник и координатор, во многих отношениях был ярким примером большевистского организатора.

«Партия, как и революция, – вспоминает Троцкий, – были в ту пору ещё очень молоды, и в людях, и в делах их бросались в глаза неопытность и недоделанность. Конечно, и Красин не был совсем свободен от той же печати. Но было в нём уже нечто твёрдое, решительное и “административное”. Он был инженером с известным стажем, служил, и служил хорошо, его очень ценили, круг знакомств у него был неизмеримо шире и разнообразнее, чем у каждого из молодых тогдашних революционеров. Рабочие кварталы, инженерские квартиры, хоромы либеральных московских фабрикантов, литераторские круги – везде у Красина были свои связи. Он всё это умело сочетал, и перед ним открывались такие практические возможности, которые другим были совсем недоступны. В 1905 г. Красин, помимо участия в общей работе партии, руководил наиболее опасными областями: боевыми дружинами, приобретением оружия, заготовлением взрывчатых веществ и прочим. Несмотря на широкий кругозор, Красин был в политике и вообще в жизни прежде всего человеком непосредственных достижений. В этом была его сила. Но в этом же была и его ахиллесова пята»[298]298
  Троцкий Л. Д. Моя жизнь: Опыт автобиографии. М.: Панорама, 1991. С. 170.


[Закрыть].

Ленин высоко ценил таких людей, как Красин, которые работали эффективно, спокойно и без суеты. Хотя Красин работал конспиративно, он сыграл неоценимую роль в строительстве партии того периода. С политической точки зрения Красин был примиренцем. Но примиренчество было тогда обычным явлением среди партийных активистов внутри страны, а особенно среди рабочих, как ясно показано в отчёте петербургской делегации на Третьем съезде РСДРП:

«За последнее время требование прикончить раскол становится повсеместным. Рабочие меньшевики и большевики собираются вместе, и без интеллигенции и с интеллигенцией, и всюду выносится требование объединения»[299]299
  Третий съезд РСДРП (апрель – май 1905 года). Протоколы. М.: Политиздат, 1959. С. 549.


[Закрыть].

Так или иначе, раскол в партии необходимо было преодолеть.

Очевидным решением было созвать новый партийный съезд. Большевики много месяцев агитировали за созыв съезда, но мартовцы, боясь оказаться в меньшинстве, раз за разом устраивали обструкцию. В начале февраля полиция ворвалась в московскую квартиру писателя Леонида Андреева и арестовала всех скрывавшихся там членов Центрального комитета, главным образом меньшевиков и примиренцев. Те же, кто остался на свободе, связались с большевистским Бюро комитетов большинства и выразили намерение созвать съезд.

Хотя формально ответственность за созыв съезда лежала на Совете партии, большинство партийных организаций внутри страны выступили за съезд. Если две трети комитетов выступали за съезд, то Совет партии, согласно уставу, обязан был созвать его. К началу апреля большевики смогли окончательно подтвердить, что в общей сложности двадцать две организации внутри страны, в том числе ЦК, высказались за съезд[300]300
  Эти данные подтверждает и Мартов. См.: Мартов Ю. О. Социал-демократия 1905–1907 гг. // Общественное движение в России в начале XX века: В 4 т. СПб.: Тип. общ-ва «Общественная польза», 1914. Т. 3. С. 557.


[Закрыть]. Таким образом, из 75 голосов, представляющих на съезде всю партию, 52 голоса высказались за созыв Третьего партийного съезда. Это было больше, чем требовалось по уставу. В начале апреля Ленин от имени ЦК написал «Открытое письмо председателю Совета РСДРП Плеханову». Однако Совет, открыто нарушая устав и не уважая демократические процедуры, отказался созвать съезд. Учитывая безответственное и незаконное поведение Совета, большевикам не оставалось ничего другого, как самим созвать съезд от имени Центрального комитета и большинства партийных организаций внутри страны. Меньшевики, несмотря на приглашение к участию в съезде, остались в стороне и организовали свою собственную партийную конференцию в Женеве. 12 апреля 1905 года делегаты съезда собрались в Лондоне и более двух недель вели наряжённые дискуссии по фундаментальным вопросам революции.

Третий съезд РСДРП

12 апреля 1905 года в Лондоне начал свою работу первый по-настоящему большевистский съезд партии. На повестке дня стояли следующие вопросы: 1) вооружённое восстание; 2) отношение к политике правительства накануне и в момент переворота, включая лозунг временного революционного правительства; 3) отношение к крестьянскому движению; 4) отношение рабочих и интеллигентов в партийных организациях; 5) устав партии; 6) отношение к другим партиям, в том числе к меньшевикам; 7) отношение к национальным социал-демократическим организациям; 8) отношение к либералам; 9) практические соглашения с социалистами-революционерами; 10) организационные вопросы. На съезде присутствовали 24 делегата с решающим правом голоса, которые представляли 21 комитет, а также ряд других партийных групп, в том числе редколлегию газеты «Вперёд» и Комитет заграничной организации, которые наделялись правом совещательного голоса. Номинально Ленин являлся делегатом от Одесского комитета.

Съезд проходил в момент революционного подъёма. Партия столкнулась с рядом острых политических и тактических вопросов: вопрос об отношении к правительственным уступкам (комиссия Шидловского), вопрос о созыве парламента (Земского собора), вопрос об Учредительном собрании, вопрос о вооружённом восстании и временном революционном правительстве, вопрос о легальной и полулегальной работе, национальный и аграрный вопросы и т. д. Но один вопрос всё же доминировал над остальными – вопрос о вооружённом восстании. Ленин специально подчёркивал это:

«Вся история последнего года показала, что мы недооценивали значение и неизбежность восстания. Надо обратить внимание на практическую сторону дела»[301]301
  Ленин В. И. Речь по вопросу о вооружённом восстании 15(28) апреля 1905 г. на Третьем съезде РСДРП // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1967. Т. 10. С. 114.


[Закрыть].

Дебаты открыл Луначарский (Войнов). Революция в России началась уже в том смысле, что массы решительно вышли на арену борьбы. Осталось, утверждал он, придать этому полуспонтанному движению организованную форму. Иначе весь героизм и энергия рабочих рассеются в беспорядочных и бесцельных локальных восстаниях. В предшествующий период, когда отсутствовали объективные условия для революции, русские марксисты, главным образом Плеханов, делали упор на разоблачении волюнтаристских идей народников – «революционеров-романтиков», которые считали, что для пробуждения масс хватит решающих усилий небольших террористических групп. Для этого варианта субъективного идеализма проблема вооружённого восстания стояла вне времени и пространства. Для марксистов же, которые полагают, что революция делается руками самих рабочих, вооружённое восстание привязано к определённому моменту в развитии классовой борьбы. Там, где нет необходимых объективных условий, постоянно говорить о восстании и вооружённой борьбе – это чистой воды бланкизм.

Этот термин, широко используемый русскими марксистами для обозначения революционного авантюризма, берет своё начало от имени известного французского революционера, утописта-коммуниста Луи Огюста Бланки (1805–1881). Бланки опирался на ультралевую и заговорщическую концепцию революции: переворот, мол, должны совершить не массы, а горстка хорошо подготовленных заговорщиков. Бланки был искренним социалистом и очень мужественным человеком, но ему, к сожалению, не хватало должной теоретической подготовки, поэтому вся его деятельность шла больше во вред революционному движению.

«Бланки, – писал Энгельс, – преимущественно политический революционер; социалист он только по чувству, из участия к страданиям народа, но у него нет ни социалистической теории, ни определённых практических предложений социального переустройства. В своей политической деятельности он был по преимуществу “человеком дела”…»[302]302
  Энгельс Ф. Эмигрантская литература // Соч.: В 50 т. / К. Маркс, Ф. Энгельс. 2-е изд. М.: Политиздат, 1961. Т. 18. С. 511.


[Закрыть]

Современные ультралевые старательно повторяют все ошибки Бланки, не обладая при этом ни одной из его добродетелей.

Пока не было объективных условий, русские марксисты сосредоточились на неторопливой подготовке марксистских кадров, делали акцент на теории и организации, очень аккуратно использовали ресурсы и мало-помалу налаживали контакты с массами. Теперь же общественные катаклизмы – война и революция – перевернули всё с ног на голову. После 9 января аргументы Мартова о том, что нельзя взять и «организовать» революцию и что большевики занимаются бланкизмом, получили привкус софистики. В действительности отношение меньшевиков вытекало из их концепции буржуазно-демократической революции, во время которой рабочий класс должен подчиниться либеральной буржуазии. Вопрос об организации рабочих для вооружённого восстания не укладывался в их представления, поскольку роль рабочих они ограничивали простой поддержкой либералов и давлением на самодержавие при помощи забастовок и демонстраций, способствующих приходу этих либералов к власти. Что касается большевиков, то их позиция в корне отличалась от рассуждений Мартова и компании.

Шокирующие события 9 января 1905 года изменили сознание масс трудящихся. По стране прокатилась грозная волна разрозненных стачек и демонстраций. Один из делегатов съезда описал наэлектризованную атмосферу на фабриках и заводах:

«После январской революционной недели в Петербурге развился такой анархический стачкизм, что на многих фабриках достаточно было кому-нибудь из рабочих крикнуть: “Ребята, бросай работу!” – и стачка начиналась, а всякий, кто высказывался против неё, получал от других эпитет “провокатора”»[303]303
  Третий съезд РСДРП (апрель – май 1905 года). Протоколы. М.: Политиздат, 1959. С. 110.


[Закрыть].

Было опасение, это энергия рабочих, не найдя выхода в нужное русло, попросту рассеется. Требовалось объединить движение, чтобы в момент восстания была возможность собрать все силы в единый кулак. Этот же делегат подчеркнул необходимость борьбы с ультралевым авантюризмом и индивидуальным терроризмом:

«…С одной стороны, ненужные мелкотеррористические акты, с другой – акты бессознательной провокации при встрече с полицией и войсками, когда отдельные вооружённые лица, пуская в ход своё оружие, дают врагам повод и предлог расстреливать и избивать безоружную толпу»[304]304
  Там же.


[Закрыть].

Делегаты обстоятельно обсудили техническую сторону дела: составление стратегических карт городов, подготовку грамотных офицеров, сбор средств и т. д. Но в первую очередь всем локальным организациям требовалось знать местные условия жизни и настроение рабочих. Наряду с техническими, организационными действиями ожидали рост идеологической, агитационной и пропагандистской работы как неотъемлемой части подготовки к свержению царизма. Агитацию следовало вести не только среди рабочих, но и среди интеллигенции, студентов, женщин, молодёжи, представителей других национальностей и, если получится, среди крестьян, начиная с деревенской бедноты. Особое внимание было уделено работе в армии для привлечения солдат на сторону трудящихся. В армии планировалось провести листковую агитацию, а специально созданная комиссия под контролем Центрального комитета должна была разработать программу, содержащую требования для перехода солдат на сторону восставших.

Несмотря на то что известные события выдвинули вопрос об организации вооружённого восстания на первый план, фундаментальной задачей партии было завоевание масс. Без этого все разговоры о свержении царизма были бы пустой болтовнёй. Съезд, однако, подтвердил многие опасения Ленина по поводу того, что большевистские активисты внутри страны не спешили реагировать на меняющиеся условия. Приученные за долгое время к подпольной кружковой работе, комитетчики чувствовали себя не в своей тарелке, когда речь заходила о массовом движении, и изо всех сил старались дистанцироваться от работы с массами. Формалистическая концепция организации, дисциплины и централизма вкупе с некоторыми ультралевыми тенденциями служила им для прикрытия давно укоренённого консерватизма и ханжества. Ленин использовал съезд как арену для непримиримой борьбы с этими тенденциями.

Что касается таких легальных организаций, как профсоюзы, кооперативы и общества взаимопомощи, против участия в которых выступало подавляющее число комитетчиков, то Ленин предупреждал: «Съезд категорических указаний не может давать об участии в обществах. Надо пользоваться всеми средствами для агитации. Из опыта с комиссией Шидловского нельзя вывести безусловно отрицательного отношения», – после чего ещё больше шокировал сторонников бойкота, утверждая, что при определённых обстоятельствах не будет ошибкой даже участие в сфабрикованном царском парламенте:

«Ответить категорически, следует ли участвовать в земском соборе, нельзя. Всё будет зависеть от политической конъюнктуры, системы выборов и других конкретных условий, которых заранее учесть нельзя. Говорят, земский собор – это обман. Это верно, но иногда для того, чтобы разоблачить обман, надо принять участие в выборах»[305]305
  Ленин В. И. Речь об отношении к тактике правительства накануне переворота // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1967. Т. 10. С. 123.


[Закрыть].

Ленин предложил добавить к резолюции по этому вопросу ещё один пункт следующего содержания:

«Что касается тех действительных и мнимых уступок, которые делает теперь расшатанное самодержавие демократии вообще и рабочему классу в частности, то социал-демократическая рабочая партия должна пользоваться ими, с одной стороны, для того, чтобы каждое улучшение экономического положения и каждое расширение свободы закреплять за народом для усиления борьбы, а, с другой стороны, для того, чтобы неуклонно разоблачать перед пролетариатом реакционные цели правительства, стремящегося разъединить, развратить рабочий класс и отвлечь его внимание от насущных интересов рабочего класса в революционный момент»[306]306
  Ленин В. И. Добавление к резолюции об отношении к политике правительства накануне и в момент переворота // // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1967. Т. 10. С. 122.


[Закрыть].

Гибкое, диалектическое понимание Лениным революционной тактики и стратегии столкнулось с непреклонным догматизмом комитетчиков, для которых весь мир вращался вокруг их узкого, локального мирка. Этот мирок они ревностно охраняли, с одной стороны, от партийного руководства, находящегося в изгнании, а с другой стороны, от требований рабочих предоставить им больше возможностей для управления внутрипартийными делами. Классовый состав Третьего съезда оставлял желать лучшего. Один из делегатов, Лещинский (Жарков), комментировал эту ситуацию следующим образом:

«Рассматривая состав настоящего съезда, я удивлён, что на нём так мало рабочих, а между тем рабочие, годные для посылки на съезд, нашлись бы, без сомнения»[307]307
  Третий съезд РСДРП (апрель – май 1905 года). Протоколы. М.: Политиздат, 1959. С. 123–124.


[Закрыть]. Это подтверждает и Крупская в своих воспоминаниях: «На III съезде не было рабочих – по крайней мере, не было ни одного сколько-нибудь заметного рабочего. <…> Зато комитетчиков на съезде было много. Тот, кто упустит из виду эту физиономию III съезда, многого в протоколах съезда не поймёт»[308]308
  Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине: В 10 т. М.: Политиздат, 1989. Т. 2: Н. К. Крупская. С. 82.


[Закрыть].

Атмосфера на съезде часто накалялась до предела: Ленин боролся с предубеждениями «практиков», а те не скрывали своего возмущения чрезмерным вмешательством эмигрантов в партийные дела внутри страны.