Текст книги "Ленин и Троцкий. Путь к власти"

«Комитетчик, – пишет Крупская, – был обычно человеком довольно самоуверенным, – он видел, какое громадное влияние на массы имеет работа комитета; комитетчик, как правило, никакого внутрипартийного демократизма не признавал: провалы одни от этого демократизма только получаются, с движением мы и так-де связаны, – говорили комитетчики; комитетчик всегда внутренне презирал немного заграницу, которая-де с жиру бесится и склоки устраивает: “Посадить бы их в русские условия”. Комитетчик не желал засилья заграницы. Вместе с тем он не хотел новшеств. Приспособляться к быстро менявшимся условиям комитетчик не хотел и не умел»[309]309
  Там же.


[Закрыть].

Богданов выдвинул проект резолюции об отношениях рабочих и интеллигенции в социал-демократических организациях, затем Ленин внёс в проект ряд изменений. Эта резолюция, признавая тяжёлые условия нелегальной работы, выступала за более широкое применение принципа выборного начала, стремясь открыть партию для рабочих, освободить места для новых, свежих сил в ведущих партийных комитетах.

Эта резолюция вызвала у комитетчиков бурю протеста. Первым выступил Каменев (Градов):

«Я должен решительно высказаться против принятия этой резолюции. Этого вопроса как вопроса об отношении между интеллигенцией и рабочими в партийных организациях не существует. (Ленин. Существует!) Нет, не существует: он существует как вопрос демагогии – и только»[310]310
  Третий съезд РСДРП (апрель – май 1905 года). Протоколы. М.: Политиздат, 1959. С. 255.


[Закрыть].

Ещё один аргумент (о том, что у партии нет времени и сил для обучения рабочих) основывался на известной цитате из «Что делать?» – той самой, где неверно постулируется, что социалистическое сознание должно быть привнесено рабочим извне. Так, делегат Романов (Лесков) заявлял: «Мне кажется, что здесь переоценивали психологию рабочих (sic!), как будто рабочие сами по себе могут быть сознательными с.-д.»[311]311
  Там же. С. 265.


[Закрыть]. Но теперь сам автор «Что делать?» ответил своим критикам, апеллируя к классовому инстинкту рабочих, и сознательно потряс аудиторию одобрительным отношением к участию рабочих в партийной организации в период «экономизма». В собрании сочинений Ленина на английском языке эта речь Владимира Ильича была опущена – по причинам, известным только редакторам. Приводим здесь цитату из протоколов Третьего съезда на русском языке:

«Здесь говорили, что носителями с.-д. идей являлись преимущественно интеллигенты. Это неверно. В эпоху экономизма носителями революционных идей были рабочие, а не интеллигенты. <…> Далее, указывали на то, что во главе расколов стояли обыкновенно интеллигенты. Это указание очень важно, но оно не решает вопроса. вопроса. Я давно уже в своих печатных произведениях советовал, чтобы в комитеты вводили рабочих в возможно большем числе. Период времени после II съезда характеризуется недостаточным исполнением этой обязанности, – такое впечатление я вынес из бесед с практиками. <…> Необходимо преодолеть инертность комитетчиков. (Аплодисменты и шиканье.) <…> У рабочих есть классовый инстинкт, и при небольшом политическом навыке рабочие довольно скоро делаются выдержанными социал-демократами. Я очень сочувствовал бы тому, чтобы в составе наших комитетов на каждых 2-х интеллигентов было 8 рабочих»[312]312
  Там же. С. 262. – Курсив А. В.


[Закрыть].

Таков окончательный ответ Ленина всем, кто продолжает повторять его старую ошибку, высказанную в работе «Что делать?». Напомним, в этой книге Ленин заявил, что исключительно своими собственными силами рабочий класс в состоянии выработать у себя лишь тред-юнионистское сознание. Больше Владимир Ильич ни разу не повторял эти слова, даже многократно протестовал против них. Но именно комитетчики, создав формалистическую карикатуру на большевизм, держались этой старой ленинской ошибки и выступили категорически против попыток самого Ленина её исправить. Комитетчиков также возмущало, что, будучи против презрительного отношения интеллигенции к рабочим, Ленин в то же время положительно отзывался о рабочих-«экономистах». На самом деле многие из старых рабочих, связанных с «Рабочим делом», впоследствии присоединились к большевикам, а «экономисты»-интеллигенты, такие как Мартынов и Акимов, почти все до единого примкнули к меньшевикам. Об этом любопытном моменте почти никогда не упоминают, но между тем всё было именно так. Сгорая от негодования, Ленин продолжал:

«Я не мог сидеть спокойно, когда говорили, что рабочих, годных в члены комитета, нет. Вопрос оттягивается; очевидно, в партии есть болезнь. Рабочих надо вводить в комитеты. Удивительно: литераторов на съезде всего три, остальные – комитетчики, а между тем литераторы – за введение рабочих, а комитетчики почему-то горячатся»[313]313
  Ленин В. И. Выступления при обсуждении проектов резолюций об отношениях рабочих и интеллигентов в с.-д. организациях // Полн. собр. соч.: В 55 т. М.: Политиздат, 1967. Т. 10. С. 174.


[Закрыть].

Страстные аргументы Ленина и его сторонников не нашли на съезде поддержки. Закостенелое большинство переубедить не удалось, и резолюцию Ленина отклонили на том основании, что не было никакой необходимости в принятии особой резолюции по этому вопросу. Последующие события показали правоту Ленина. Несмотря на эту неудачу, Третий съезд имел историческое значение. Основные идеи Ленина о ведущей роли пролетариата в революции, необходимости абсолютной классовой независимости и недоверии либералам были приняты беспрекословно. Политика партии по аграрному вопросу (Ленин открывал эти дебаты) существенно изменилась. Было решено выступить за конфискацию всех крупных помещичьих земель и создание крестьянских комитетов. С этого момента революционное решение аграрного вопроса лежало в основе революционной стратегии большевиков. Принятый ещё на Втором съезде партийный устав в основе своей не изменился, хотя Ленин совершенно ясно дал понять: не следует трактовать устав в узком смысле, а партийную организацию следует быстро открыть, чтобы включить в неё лучших работников и молодёжь. Помня о горьком опыте раскола, Ленин также настоял о включении в устав ясных и определённых гарантий прав меньшинств в партии. Меньшинства должны были иметь право свободно выражать свою точку зрения на всех партийных уровнях, при условии что разногласия не приведут к дезорганизации партии и прекращению её борьбы против царизма и капитализма.

Источники финансирования партии

Требование Ленина о привлечении в партию рабочих полностью соответствовало действительному состоянию дел в России. Масштабные события потрясли и поменяли сознание рабочих. Десятилетия медленной и мучительной работы были вознаграждены резким подъёмом интереса к революционно-социалистическим идеям. По постановлению Третьего съезда Центральным органом партии вместо газеты «Вперёд» становилась новая газета «Пролетарий». Третий съезд также избрал новый Центральный комитет, который сменил собой прежний, соглашательский. Съезд ликвидировал никого не устраивающее разделение между Центральным органом партии, Центральным комитетом и Советом партии: был избран единый руководящий центр – Центральный комитет, который впоследствии был разделён на две части: внутри страны и за её пределами. Пока Ленин оставался за пределами России, Русское бюро ЦК, расположенное в Санкт-Петербурге, возглавляли А. А. Богданов, Л. Б. Красин, Д. С. Постоловский и чуть позже кооптированный П. П. Румянцев. Сам Ленин фактически руководил заграничной частью ЦК РСДРП, которая поддерживала тесную связь не только с Русским бюро, но и вела регулярную переписку с местными партийными комитетами.

Работа внутри страны значительно упростилась. Хотя аресты продолжались, приговоры становились всё более мягкими. В некоторых случаях решения местной полиции отменялись либерально настроенными провинциальными губернаторами. Полиция теряла самообладание. В таких условиях местные комитеты могли собираться чуть ли не ежедневно. Обычно местный комитет состоял не более чем из двенадцати человек. Каждый член комитета был ответственным за выполнение той или иной работы: печать, агитация, финансы. Кроме того, комитетчики могли отвечать за ведение дел в тех или иных районах города или на фабриках. Связь с рабочими они поддерживали через партийные кружки. Существовали ещё социал-демократические студенческие организации, а также огромная масса сочувствующих на периферии. Как только тот или иной рабочий устраивался на фабрику, он тотчас попадал в сферу влияния руководства местного комитета.

Мы уже рассмотрели отрицательные стороны работы комитетчиков. Нельзя, однако, упускать из виду положительную сторону их работы. Это были профессиональные революционеры, преданные партии, самоотверженные и трудолюбивые. Они всегда находили выход из самых непростых ситуаций. Они вели скудное существование, довольствуясь приблизительно 25–35 рублями в месяц, и только в том случае, если в партийных фондах находились такие суммы, что случалось далеко не всегда. Поэтому одни комитетчики вели частный бизнес, а другие уделяли партийной работе неполный рабочий день. Некоторые, такие как Красин, работали «под прикрытием», что иногда приводило к забавным ситуациям:

«В Санкт-Петербурге, – пишет Джон Кип, – руководители одной страховой компании с очень символичным названием “Надежда” решили набирать персонал из числа активных революционеров. Ставка была сделана на исключительную честность этих людей, которые, впрочем, из-за большого числа арестов задерживались в компании ненадолго»[314]314
  Keep J. L. H. The Rise of the Social Democracy in Russia. London: Clarendon Press, 1963. P. 181.


[Закрыть].

По воспоминаниям рабочего Алексея Бузинова, после 9 января 1905 года все трудящиеся разительно преобразились. Работа на предприятиях отошла на второй план, а на первое место вышли собрания в цехах с целью изучения последних политических листовок и газет[315]315
  См.: Гончаров В. Ф. За Невской заставой. Записки рабочего Алексея Бузинова. М., Л.: Госиздат, 1930. С. 47.


[Закрыть]. Партийная печать с её ограниченным и редким тиражом не успевала отвечать на вопросы текущего момента. Тираж старой «Искры» составлял приблизительно 10–15 тысяч экземпляров, газета выходила раз в две недели (в течение короткого периода – еженедельно). Теперь же аудитория революционно-социалистической литературы выросла, по крайней мере, в десять или даже двадцать раз. Подпольные типографии не справлялись со своей задачей. Возможность дозволенной печати появилась только в конце 1905 года, когда Троцкий и Парвус приняли старую либеральную «Русскую газету» и превратили её в легальный орган марксистов. Благодаря тому, что цена газеты составляла одну копейку, а её язык был предельно понятным широким массам, тираж газеты за несколько дней поднялся с 30 тысяч до 100 тысяч экземпляров. А через месяц, к декабрю, заказы на газету доходили до полумиллиона. Для сравнения: большевистская «Новая жизнь» выходила тиражом 50 тысяч экземпляров, что, однако, в пять раз превышало тираж старой «Искры». Осень 1905 года выдалась в этом смысле чрезвычайно плодотворной. Местные партийные комитеты, помимо прочего, размножали массу листовок и других материалов при помощи мимеографов.

Третий съезд значительно поднял боевой дух большевиков. Появились новые отделения и окружные комитеты. Были созданы фабричные ячейки и большевистские профсоюзные фракции, которые давали новые возможности для легальной профсоюзной работы, в которой, тем не менее, меньшевики получили преимущество. Большевистская агитация и пропаганда осуществлялась небольшими специально обученными группами в составе десяти-двенадцати человек. Каждый агитатор-организатор отвечал за тот или иной район. Сознание рабочих как никогда было готово к усвоению социалистических идей. В течение года большевики и меньшевики выпустили миллионы листовок.

«Оказалось… – пишет Крупская, – старые формы пропаганды умерли, пропаганда превратилась в агитацию. С колоссальным ростом рабочего движения устная пропаганда и даже агитация вообще не могли удовлетворить потребностей движения: нужна была популярная литература, популярная газета, литература для крестьян, для народностей, говорящих на других языках…»[316]316
  Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине: В 10 т. М.: Политиздат, 1989. Т. 2: Н. К. Крупская. С. 84.


[Закрыть]

Всё это требовало больших финансовых затрат. Увеличивались расходы на вооружение. И доходы большевиков и меньшевиков, как отмечает Евгений Маевский, росли:

«Бюджет революционных организаций, состоявший в 1901–1902 гг. из каких-нибудь сотен рублей, к половине 1905 г. возрос в иных местах до десятков тысяч рублей в год»[317]317
  Маевский Е. А. Общая картина движения [1904–1907 гг.] // Общественное движение в России в начале XX века: В 4 т. СПб.: Тип. общ-ва «Общественная польза», 1909. Т. 2. Ч. 1. С. 64.


[Закрыть].

Но денег всё равно не хватало. Дэвид Лейн, изучив большевистскую и меньшевистскую печать, приходит к выводу, что в феврале 1905 года Петербургский комитет большевиков заработал в общей сложности 2400 рублей, из которых 265 рублей были потрачены на печать, а 375 рублей – на решение организационных вопросов. Для обеспечения вооружения существовал отдельный фонд, в котором было собрано 1295 рублей, 850 рублей из них были израсходованы. Стачечный фонд обеспечил прибавку ещё в 981 рубль. Это означает, что совокупный доход петербургских большевиков в феврале 1905 года составил приблизительно 4680 рублей. Однако в первые две недели июля расходы большевиков увеличились: на вооружение – на 800 рублей, на организацию – на 540 рублей, на литературу – на 156 рублей.

«Доходы меньшевиков с 15 февраля по 15 марта, – отмечает Лейн, – превысили доходы большевиков и составили 4039 рублей (2000 рублей из них внёс один человек). 1250 рублей из этой суммы было потрачено на вооружение, 1126 рублей – на организацию в регионах и 630 рублей – на покупку и обслуживание печатных станков»[318]318
  Lane D. The Roots of Russian Communism: A Social and Historical Study of Russian Social-Democracy 1898–1907. Assen: Wiley-Blackwell, 1975. P. 78.


[Закрыть].

В книге «Общественное движение в России в начале XX века» Мартов подробно описывает финансовое положение большевиков и меньшевиков в 1905 года, показывая, что в бюджете организаций членские взносы играли весьма незначительную роль. Этих взносов сильно не хватало для решения задач текущего момента. Так, Бакинский комитет в феврале собрал 1382 рубля, причём «от рабочих» поступило всего 38 рублей (три процента). Только четырнадцать процентов от общих поступлений в Севастопольский комитет составили членские взносы. В Риге ситуация была несколько лучше: там доля поступлений «от рабочих» составила двадцать два процента. Между тем в Иваново-Вознесенске – твердыне большевиков – членские взносы составили пятьдесят три процента от всех доходов[319]319
  См.: Мартов Ю. О. Социал-демократия 1905–1907 гг. // Общественное движение в России в начале XX века: В 4 т. СПб.: Тип. общ-ва «Общественная польза», 1914. Т. 3. С. 569.


[Закрыть]. Обе фракции получали щедрые пожертвования от состоятельных людей, сочувствующих революции. Но меньшевики, отличавшиеся более свободной организацией, всегда остро зависели именно от этого источника доходов, в отличие от большевиков, стремившихся к тому, чтобы организация жила за счёт членских взносов трудящихся – единственной реальной основы для существования рабочей партии. Сравните это с теми данными, что мы привели выше: почти половину дохода меньшевиков в начале 1905 года сделал один-единственный человек. 15 февраля 1905 года, согласно тому же источнику, доход петербургских меньшевиков составил 247 рублей, «из которых 200 рублей пожертвовал некий сочувствующий»[320]320
  Lane D. Op. cit. P. 78.


[Закрыть]. Что касается Бунда, то здесь ситуация складывалась совершенно иначе. Несмотря на свою политику оппортунизма, Бунд имел хорошо спаянную, централизованную организацию рабочего класса, которой неоднократно восторгался Ленин. Пятьдесят процентов потребностей Бунда удовлетворялись за счёт пожертвований рабочих.

В течение всего 1905 года большевики и меньшевики изо всех сил старались удовлетворить спрос на социалистическую литературу. Повсюду ощущалась жажда печатного слова. Рабочие тянулись к знаниям. Те из них, кто прежде проявлял враждебность, безразличие или страх к социалистическим листовкам, теперь нетерпеливо разыскивали своих товарищей, которые, как они знали, в той или иной мере были вовлечены в революционное движение.

«Если раньше их никто не видел, – вспоминает Алексей Бузинов, кузнец Невского судостроительного и механического завода, – а может быть, не хотел замечать, чтобы быть подальше от беды, то теперь все уже знали, что это народ умный и сведущий во всём. Многие рылись в своём прошлом, стали выплывать на свет воспоминания, и оказывалось, что кое-то так или иначе соприкасался с социалистами. <…> Я не помню с их стороны ни одного упрёка, ни личного, ни общего, за прежние угрозы или оскорбления. В отношениях рабочих к ним стало сказываться признание, что социалисты – руководители рабочего движения. К ним прислушивались, о них заботились по-особому, с каким-то грубовато-трогательным добродушием»[321]321
  Гончаров В. Ф. За Невской заставой. Записки рабочего Алексея Бузинова. С. 49.


[Закрыть].

Большевики тоже водили дружбу с состоятельными людьми, которые систематически финансировали партию. Высокопоставленные чиновники, земские либералы, врачи и другие квалифицированные специалисты жертвовали деньги партийной организации, материально поддерживали тех революционеров, которые уделяли своей работе полный рабочий день, и даже предоставляли приют беглецам. Радикализация профессиональных слоёв проявлялась в огромном числе актов солидарности с рабочим движением при поддержке профсоюзов. Так, Союз инженеров и техников избрал большевика Глеба Кржижановского в свой Исполнительный комитет. Многие профессиональные союзы выделяли средства и оказывали помощь рабочему движению в течение всего года. На Первом всероссийском съезде инженеров было принято решение не преследовать рабочих-активистов и не вносить их в чёрный список. В Одессе руководитель одной из крупных типографий неоднократно выручал большевиков в особо трудные, безденежные периоды. Промышленник Савва Морозов в 1903 году передавал через Л. Б. Красина в партийную кассу по 2.000 рублей в месяц. Вдова Красина в биографии своего мужа указывает на то, что он собрал необходимые средства для издания газеты «Новая жизнь» «в основном благодаря щедрости своего работодателя, промышленника Саввы Морозова»[322]322
  Krassin L. Leonid Krassin: His Life and Work. London: Skeffington and Son, 1929. P. 36.


[Закрыть].

Максим Горький, на тот момент уже известный писатель, сыграл ключевую роль в финансировании революционного движения. Он добивался материальной помощи и расположения других писателей и иных представителей интеллигенции, которая с большим энтузиазмом встретила Первую русскую революцию. Пожертвования поступали также от студентов и представителей «среднего класса». Даже управляющие имениями, такие как Александр Цюрупа, регулярно помогали революционерам деньгами. Некоторые состоятельные люди не ограничивались простым перечислением денежных средств, а принимали непосредственное участие, часто связанное с большим риском для жизни, в судьбе рабочего движения. Одним из таких участников был Николай Павлович Шмит, внук двоюродного брата Саввы Морозова, владелец фабрики художественной мебели на Пресне. Когда Шмиту исполнился двадцать один год, он сблизился с рабочими. Он не только финансировал большевистскую газету «Новая жизнь», но и передавал деньги на вооружение рабочих. Фабрика Шмита сыграла важную роль в Декабрьском восстании 1905 года в Москве. Полиция называла эту фабрику «чёртовым гнездом». В итоге Николай Павлович дорого заплатил за свою преданность рабочему движению.

Эти пожертвования имели огромное значение, поскольку денег, полученных от подписок и продажи книг и газет, не хватало для удовлетворения всех потребностей движения. Сразу после Третьего съезда Красин возглавил подпольную Боевую техническую группу, где вёл работу по организации боевых дружин и снабжению их всякого рода оружием, которое привозили контрабандой из-за границы. Местные партийные комитеты начали создавать вооружённые группы – боевые дружины. Им было поручено добывать оружие и создавать боевые подразделения. Работа в этом направлении усилилась осенью, когда стало очевидно, что решающая схватка неизбежна. Часть денег на это предприятие поступала от богатых сочувствующих. Другим источником финансирования были экспроприации – ограбления банков вооружёнными большевистскими дружинами. Ленин неоднократно касался темы революционной армии и ополчения в своих работах 1905 года. В этих трудах Ленин настаивал на том, что деятельность боевых дружин обязательно связана с революционным движением и допустима только в такой ситуации. Это был не террористический заговор, а элемент широкого движения масс и единого фронта борьбы с диктаторским режимом. Следует особо подчеркнуть, что такого рода действия не имеют ничего общего с терроризмом и партизанской борьбой, которые, к сожалению, стали типичными для современного периода. Отсутствие авторитетного марксистского руководства приводит к возрождению тех примитивных методов борьбы, которые, казалось бы, давно отправились на свалку истории.

Революционный прилив

После резни 9 января 1905 года революционное движение в Санкт-Петербурге на время ослабло, так как рабочие столицы трезво оценили положение вещей. Первомайская демонстрация в Санкт-Петербурге не принесла успеха, в ней участвовало всего несколько сотен человек. Однако на протяжении весны и лета 1905 года маятник неотвратимо двигался влево. В то время как рабочие столицы взяли передышку, провинция поднималась на борьбу. 1 мая в двухстах городах России на улицы вышли 200 тысяч рабочих. События в столице дали мощный импульс движению за её пределами. Особенно отличились текстильные рабочие. 12 мая вспыхнула всеобщая стачка в текстильном районе Иваново-Вознесенска, в которой участвовало около 70 тысяч рабочих. К тому моменту в городе находилось уже свыше четырёхсот большевиков. В ходе забастовки, длившейся 72 дня, было создано Собрание уполномоченных депутатов от фабрик. В него вошли 128 рабочих и 23 работницы. Свыше трети депутатов были большевиками. Это Собрание – фактически это был первый в стране Совет рабочих депутатов – выдвигало требования и вело переговоры.

Иваново-Вознесенский общегородской совет установил в городе порядок, наладил массовый выпуск прокламаций, создал рабочую милицию и контролировал типографии, установив свободу печати, свободу слова и свободу собраний. Ежедневные массовые собрания позволяли рабочим учиться и обмениваться опытом. Крестьяне окрестных районов с надеждой смотрели на Совет, в который они направляли свои петиции. Воинственное единство пролетариата и крестьянства держалось не на словах, а на действиях самого рабочего движения. С 23 мая местная группа РСДРП начала выпускать бюллетени о ходе стачки. К концу июня иваново-вознесенская большевистская организация насчитывала уже 600 человек и объединяла 15–20 фабричных организаций. В Лодзи, центре текстильной промышленности Польши, похороны убитого казаками рабочего переросли в массовую политическую демонстрацию, где звучали лозунги «Долой самодержавие!» и «Да здравствует революция!». Волна стачек и демонстраций прокатилась по Польше и Литве и завершилась 23 июня всеобщей забастовкой и восстанием в Лодзи, а также демонстрациями солидарности в Варшаве и Одессе.

Эта волна забастовок, в течение весны и лета захлестнувшая почти все промышленные районы, всё больше приобретала политическую окраску. Если в марте только 30 процентов всех стачек носили политический характер, то в промежутке между апрелем и августом число таковых возросло до 50–70 процентов. Революционным движением руководили избранные представители рабочих в фабричных и стачечных комитетах. Таким образом, Совет на заре своего существования представлял собой расширенный стачечный комитет, орган борьбы рабочих против работодателей. Советы в России, эти на удивление эффективные, гибкие и представительные организации рабочих, не являлись изобретением Ленина или Троцкого. Маркс и Энгельс также ничего не писали о Советах. Это был результат гениальной изобретательности и инициативы простых российских рабочих. И именно Советам было суждено играть центральную роль в ходе всей русской революции, особенно во время и после грандиозной Октябрьской стачки.

Не только городские рабочие, но и крестьяне постепенно втягивались в орбиту революции. Лето 1905 года ознаменовалось крестьянскими бунтами и стачками сельскохозяйственных рабочих в Прибалтике и Украине, на Дону и Кубани, а также на Кавказе. В некоторых регионах крестьяне фактически подчинили своей власти целые районы. Меньшевики пытались использовать эти события для поддержки своей идеи «революционного самоуправления». Но истина заключалась в том, что без власти рабочего класса эти локальные вспышки могли носить только спорадический характер. В то время как меньшевики делали ставки на земских либералов, Ленин всё больше убеждался в том, что единственным возможным союзником рабочих в борьбе с самодержавием было крестьянство, преимущественно крестьяне-бедняки. Он представлял революцию как широкое движение рабочих и крестьян, которое свергнет царизм и создаст временное революционное правительство – демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства. Это правительство, по мнению Ленина, не выходя за рамки капитализма, осуществит наиболее радикальную и прогрессивную демократическую программу, первым пунктом которой станет конфискация крупных землевладений и передача земли крестьянам.

Вплоть до 1905 года аграрная программа РСДРП состояла из ряда ограниченных требований, которые были направлены на смягчение бремени крестьян, в частности на восстановление так называемых отрезков, то есть земель, отрезанных после крестьянской реформы 1861 года в пользу помещиков. Теперь же революция в городах широкой поступью шла в деревни. Крестьяне всё больше выступали за конфискацию помещичьих земель. Прежняя программа партии безнадёжно устарела. Опираясь на текущее положение дел, РСДРП переписала свою аграрную программу, включив в неё пункты о конфискации всех помещичьих, правительственных, монастырских, церковных и государственных земель. Изменившаяся атмосфера в деревнях впервые создала условия для социал-демократической работы среди крестьян.

Положение партии в провинции было ещё достаточно слабым. Это, впрочем, не помешало создать ряд кружков в окрестностях Нижнего Новгорода, Самары, Саратова, Казани и Твери. Ленин настаивал на создании в деревнях чисто социал-демократических групп, состоящих из батраков и сельских пролетариев. Только в этом случае была бы возможна совместная работа с другими революционно-демократическими группами. Предварительное условие требовало не затушёвывать различия между рабочими и мелкими крестьянскими собственниками. В знаменитом романе М. А. Шолохова «Тихий Дон» есть любопытное описание работы большевистских агитаторов в деревне. По сюжету большевик Штокман организует кружок для просвещения казаков на основе разного рода литературы и поэзии:

«В завалюхе Лукешки-косой после долгого отсева и отбора образовалось ядро человек в десять казаков. Штокман был сердцевиной, упрямо двигался он к одному ему известной цели. Точил, как червь древесину, нехитрые понятия и навыки, внушал к существующему строю отвращение и ненависть. Вначале натыкался на холодную сталь недоверия, но не отходил, а прогрызал…»[323]323
  Шолохов М. А. Тихий Дон: Роман в 4 кн. Кн. I–II. М.: Эксмо, 2005. С. 149.


[Закрыть]

Это брожение в деревне оказывало непосредственное влияние на вооружённые силы, основу которых традиционно составляли крестьяне. Однако, как это часто случалось в истории революций, восстание сначала вспыхнуло на флоте, в личном составе которого преобладали рабочие. Вести работу среди солдат и матросов оказалось труднее, чем среди крестьян. Накануне революции 1905 года в вооружённых силах страны было только три организованных партийных группы. В ходе революционных событий, однако, число таких групп возросло до двадцати семи[324]324
  См.: История Коммунистической партии Советского Союза: В 6 т. / под ред. П. Н. Поспелова. М.: Политиздат, 1966. Т. 2. С. 90.


[Закрыть]. Военные поражения накаляли обстановку в армии, делая солдат и матросов всё более восприимчивыми к социал-демократической агитации. Вести о сокрушительном поражении русской эскадры в Цусимском морском сражении 14–15 мая 1905 года особенно сильно впечатлили и без того разгорячённых матросов. Главная роль в военно-морских мятежах часто отводится младшим офицерам, чьи ряды обычно пополнялись из самых способных и грамотных матросов, которые, находясь в непосредственной близости к старшим офицерам, испытывали к ним глубочайшее презрение. Напряжённые отношения и конфликты, побуждённые высокомерием и некомпетентностью высшего офицерского состава, в условиях войны, остро поднимающей вопрос о жизни и смерти, всё больше заводили в тупик. Именно такое столкновение между младшими и старшими офицерами стало причиной знаменитого восстания на броненосце «Князь Потёмкин-Таврический», которое разгорелось 14 июня 1905 года. Эти события были увековечены С. М. Эйзенштейном в его классическом фильме «Броненосец “Потёмкин”».

Формальным поводом к восстанию стала просроченная еда. Но основными причинами были общее недовольство матросов ходом войны и усугубляемые десятилетиями невыносимые противоречия. Черноморский флот прибыл в порт Одессы именно в тот момент, когда город был охвачен всеобщей забастовкой. Никакая военная дисциплина и полицейский надзор не могли помешать бациллам революции добраться до кораблей, стоящих на якоре всего в нескольких морских милях от города. Бунтующая команда броненосца арестовала всех офицеров, кроме командира корабля и ещё шести человек, над которыми устроили кровавую расправу. Матросы избрали комитет, который принял смелое решение идти в Одессу, чтобы просить поддержки у рабочих. На берег был доставлен труп могучего матроса Григория Вакуленчука, убитого одним из офицеров корабля. Вокруг тела собралась огромная толпа, прошёл массовый митинг, в котором приняли участие социал-демократические агитаторы. Обращали на себя внимание сильная и слабая стороны спонтанного, стихийного движения масс. С одной стороны, всё было готово для решающего соединения армии с революционерами. С другой стороны, в отсутствие сознательного руководства «плавучая республика» могла проявлять себя только эпизодически. События лета 1905 года, однако, предвосхитили массовый переход солдат и матросов на сторону Советов в 1917 году.

Броненосец «Князь Потемкин-Таврический»

Описанные события застали власти Одессы врасплох. Какое-то время они не знали, как поступить. Фактически власть находилась в руках рабочих. Но рабочие действовали без ясного понимания перспективы, без общей политики и чёткого плана. Это позволило властям сконцентрировать все свои силы на Одессе. К броненосцу были направлены военно-морские силы, однако мятежникам удалось бежать в Румынию. Революция в Одессе была жестоко подавлена. Мятеж на «Потёмкине» не привёл к всеобщему восстанию, перспективы которого были неясны. Но этот мятеж не прошёл бесследно. Испугавшись масштаба массового движения и первых признаков разложения армии, правительство страны объявило о проведении выборов в парламент – Государственную думу. Десять дней спустя был заключён унизительный мир с Японией. С чисто военной точки зрения, несмотря на ряд неудач, у России было всё, чтобы извлечь пользу от продолжения войны. Людские ресурсы и деньги Японии были на исходе. К заключению мира привела не военная мощь Японии, а угроза революции в границах Российской империи. Быстрое прекращение войны было необходимо для сохранения самодержавия.

Булыгинская Дума

Манифест об учреждении Государственной думы, обнародованный 6 августа 1905 года, в очередной раз продемонстрировал слабость самодержавия. Буржуазные либералы с восторгом встретили вести об окончании войны и начале выборов в Думу, проект которой вошёл в историю как Булыгинская дума. «Японцы, – провозглашал один из них, – не войдут в Кремль, туда войдут русские!»[325]325
  Цит. по: Pares B. A History of Russia. London: Jonathan Cape, 1947. P. 485.


[Закрыть] Однако более тесное знакомство с проектом парламента, который предложил А. Г. Булыгин, вылило ушат холодной воды на разгорячённые эйфорией умы либералов. Апологет самодержавия Булыгин, по выражению Ленина, предложил «самый реакционный избирательный закон во всей Европе»[326]326
  Ленин В. И. Вторая дума и вторая волна революции // Полн. собр. соч.: В 55 т. М.: Политиздат, 1972. Т. 14. С. 381.


[Закрыть]. Избирательное право получали помещики, буржуа, зажиточные крестьяне и городской «средний класс». Рабочие, крестьяне-бедняки, женщины и военнослужащие – подавляющее большинство населения страны – такого права, напротив, лишались. Ситуацию усугубляло то обстоятельство, что Дума должна была носить не законодательный, а законосовещательный, консультативный характер. Сложная организация выборов в Думу должна была стать грандиозным обманом, который фактически обеспечивал сохранение прежних порядков.