Текст книги "Ленин и Троцкий. Путь к власти"

Даже беглого знакомства с содержанием брошюры Люксембург достаточно, чтобы понять, что её полемика направлена не против идей Ленина (с которыми она была знакома только со слов меньшевиков), а против бюрократически-реформистского вырождения, так хорошо знакомого ей по опыту работы в Социал-демократической партии Германии. Как актуальны слова, сказанные этой выдающейся революционеркой, по отношению к ситуации, сложившейся сегодня в Лейбористской партии Великобритании и её европейских аналогах!

«…С ростом рабочего движения, – пишет она, – парламентаризм превращает его в орудие политической карьеры, делая его, таким образом, прибежищем для буржуазных честолюбцев и неудачников. <…>

Второй вполне определённой предпосылкой современного оппортунистического течения является наличность уже высокоразвитого социал-демократического движения и, следовательно, влиятельной социал-демократической партийной организации. Последняя служит, при таких условиях, тем оплотом революционного классового движения против буржуазно-парламентарных тенденций, который необходимо разрушить, расстроить, чтобы плотное, активное ядро пролетариата снова растворить в аморфной массе избирателей»[222]222
  Люксембург Р. Организационные вопросы русской социал-демократии // Искра. 1904. № 69 (10 июля). С. 5. – Курсив А. В.


[Закрыть].

Конечно, борьба за социалистическое преобразование общества не исключает участия в выборах или парламенте. Напротив, международный рабочий класс всегда был на передовом крае борьбы за демократические права и готов использовать всякое юридическое и конституционное право, для того чтобы улучшить своё положение и занять командную позицию, дающую возможность изменить общество. Создание мощных профсоюзных организаций тоже является жизненно важной частью подготовки рабочего класса к выполнению своих исторических задач. Это, однако, двоякий процесс. Рабочий класс и организации, выражающие его волю, не существуют в вакууме. Находясь под давлением чужеродных классов, организации, созданные рабочими для преобразования общества, деформируются и вырождаются. Буржуазное общественное мнение подавляет передовых рабочих.

В арсенале правящего класса есть тысяча и один способ разложения и привлечения на свою сторону даже самых честных и воинственно настроенных членов профсоюзного движения, которым не хватает марксистской теоретической подготовки и понимания перспектив. Выделение из профсоюзов аппарата чиновников, всё более оторванных от производства и наделяемых всё большим числом прерогатив и привилегий, приводит к формированию особого, чужеродного менталитета, особенно когда рабочие не участвуют в массовой борьбе, которая проверяет руководителей движения на прочность. В длительные периоды относительного процветания, полной занятости и классового мира преобладает такое поведение рядовых рабочих, при котором они прекращают активное участие в своих организациях и перекладывают ответственность на своих вождей и чиновников. Именно такое положение дел начало складываться в Германии за два десятилетия до катастрофической Первой мировой войны, когда консервативные бюрократы, будучи марксистами на словах и реформистами на деле, постепенно подчинили себе рабочее движение. Затем этот процесс повторился во Франции и в других странах Западной Европы. Всё это коснулось не только профсоюзов. Куда более основательно этот процесс затронул парламентскую фракцию в рейхстаге. Вожди социал-демократии, будучи главным образом интеллигентами и квалифицированными специалистами, стали вести образ жизни, отличный от образа жизни миллионов рабочих и, всё более смещаясь в парламенте вправо, утрачивали контроль над рабочим классом и мало-помалу превращались в привилегированную и консервативную касту.

Выступая против этого, Роза Люксембург сделала особый акцент на стихийном движении рабочего класса, возведя идею всеобщей революционной забастовки в принцип. Такая позиция привела её к серии ошибок. Можно сказать, что во всех своих разногласиях с Лениным, включая описанный выше, Роза Люксембург была неправа. С другой стороны, все эти ошибки берут своё начало в подлинно революционном инстинкте, в безграничной вере в творческие силы рабочего класса и в непримиримой враждебности к бюрократии и карьеризму, которые, по словам Троцкого, есть самые консервативные общественные силы. Опасения по поводу «не считающегося ни с чем централизма» Ленина были присущи не только Розе Люксембург, но и другим представителям левого крыла немецкой социал-демократии. В их числе Израиль Лазаревич Гельфанд, более известный как Александр Львович Парвус, чьи труды восхищали и Владимира Ильича, и Троцкого; последний после разрыва с меньшевиками некоторое время тесно сотрудничал с Парвусом.

Годы спустя Троцкий признал ошибочность своей позиции и правоту Ленина в решении организационных вопросов. Брошюра Троцкого «Наши политические задачи», опубликованная в пылу фракционной борьбы, содержит, как позже отмечал сам автор, «немало незрелого и ошибочного в критике Ленина»[223]223
  Троцкий Л. Д. Сталин: В 2 т. СПб.: Лениздат, «Ленинград», 2007. Т. 1. С. 111.


[Закрыть]. И всё же в этой работе есть зёрна истины относительно той черты большевизма, которая связана с образом мысли и поведения комитетчиков, то есть слоя «практиков» и «функционеров», с которыми Ленин вступит в ожесточённый конфликт спустя несколько месяцев после выхода в свет брошюры Троцкого.

Ленин старался избегать открытого противостояния, игнорируя непрерывные атаки на свои воззрения. Но поведение Плеханова убедило его в том, что больше так продолжаться не может. Большую роль в этом сыграла статья Плеханова «Чего не делать», опубликованная в № 52 «Искры» и представляющая собой позорную попытку обеспечить теоретическое прикрытие для капитуляции её автора. С новыми редакторами «Искра» превратилась во фракционный орган меньшинства. Хотя большинство по-прежнему контролировало Центральный комитет, меньшинство, кооптировавшее в редакцию газеты бывших редакторов, имело большинство в Совете партии – высшем партийном учреждении. К концу года Ленин пришёл к выводу, что решение назревшего кризиса возможно только путём созыва нового партийного съезда.

Как и следовало ожидать, сторонники меньшинства, контролировавшие Совет партии, отклонили предложение Ленина. А когда тот направил свою просьбу в Центральный комитет, которым по факту управляло большинство, он неожиданно столкнулся и с сопротивлением своих соратников. В собрании сочинений Ленина можно обнаружить множество писем, в которых он пытается убедить членов Центрального комитета в справедливости своего предложения. Но большевики в составе Центрального комитета, по-видимому, признав окончательный разрыв с меньшевиками, уклонялись от требования Ленина. Владимир Ильич с горечью отмечал:

«Я думаю, что у нас в ЦК в самом деле бюрократы и формалисты, а не революционеры. Мартовцы плюют им в рожу, а они утираются и меня поучают: “бесполезно бороться!”»[224]224
  Ленин В. И. Письмо к Центральному комитету РСДРП (февраль 1904 г.) // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1975. Т. 46. C. 355.


[Закрыть]

Война с Японией

Решение Ленина порвать с меньшевиками именно сейчас не было случайным. Прежде в центре раскола стояли организационные вопросы. Но теперь дело приняло новый оборот, вызванный внезапным и резким изменением в общественной жизни страны. Студенческие демонстрации, сопровождаемые политическими забастовками и выступлениями рабочих в 1902 году, свидетельствовали о быстром развитии предреволюционной ситуации. Всеобщая политическая стачка в июле и августе 1903 года сменилась кратковременным затишьем, а затем, летом 1904 года, страну накрыла новая стачечная волна. Стачки вспыхивали по всей стране: в Петербурге, Иваново-Вознесенске, Нижнем Новгороде и даже на Кавказе, где в декабре крупная забастовка потрясла нефтяное сердце империи – Баку. Под давлением рабочего класса либеральная буржуазия заголосила о необходимости конституции. Государственный режим, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног, был охвачен паникой. Министр внутренних дел Вячеслав Константинович Плеве сказал в эти дни военному министру генералу Алексею Николаевичу Куропаткину: «Чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая победоносная война»[225]225
  Цит. по: Витте С. Ю. Воспоминания. Мемуары: В 3 т. Минск: Харвест, 2001. Т. 2. С. 262.


[Закрыть].

Несмотря на отсталую, полуфеодальную экономику и зависимость от зарубежного капитала, царская Россия на рубеже веков была одной из ведущих империалистических стран. Наряду с другими империалистическими державами – Великобританией, Францией и Германией – царская Россия участвовала в переделе мира, то есть боролась за колонии и расширение сферы влияния. Польша, Прибалтика, Финляндия, Кавказ, а также территории Дальнего Востока и Центральной Азии были фактически колониями Российской империи. Территориальные амбиции царизма, однако, были ненасытны. Алчный взгляд Санкт-Петербурга был устремлён в сторону Турции, Персии, но прежде всего – Китая, где разлагающаяся маньчжурская династия была не в силах помешать резне империалистических разбойников по живому телу страны, особенно после поражения Боксёрского восстания в 1900 году, в результате чего Россия заняла всю Маньчжурию. Хищническая экспансия России на Дальнем Востоке не на шутку взбудоражила новое японское правительство. Японские империалисты интерпретировали действия России как попытку блокировать их на материковой части Азии. Летом 1903 года в Токио победила «партия войны». А в одну из глухих февральских ночей 1904 года японцы напали на российский флот в Порт-Артуре, используя ту же тактику, которая будет повторена Японией при нападении на Пёрл-Харбор в 1941 году. Япония получила контроль над морем, и началась кровавая борьба, которая через одиннадцать месяцев привела к падению Порт-Артура и гибели 28,2 тысяч российских солдат, что составляло без малого половину гарнизона города. Спустя три недели после сдачи Порт-Артура началась Первая русская революция.

Новая, меньшевистская «Искра» первоначально отнеслась к войне неоднозначно, ограничившись лишь призывами к миру. Ленин высмеял эту идею, объяснив, что победа царизма в войне приведёт к укреплению режима в долгосрочном периоде, в то время как поражение России тут же даст начало революции. Он подверг российскую военную кампанию едкой критике, демонстрируя вырождение и коррумпированное нутро царского режима. Революционный интернационализм Ленина не имеет ничего общего с пацифизмом, так как исходит из классового анализа войны как продолжения политики другими средствами.

«Дело русской свободы и борьбы русского (и всемирного) пролетариата за социализм очень сильно зависит от военных поражений самодержавия, – писал Ленин в работе “Падение Порт-Артура”. – Это дело много выиграло от военного краха, внушающего страх всем европейским хранителям порядка. Революционный пролетариат должен неутомимо агитировать против войны, всегда памятуя при этом, что войны неустранимы, пока держится классовое господство вообще. Банальными фразами о мире а la Жорес[226]226
  Жорес, Жан (1859–1914) – видный лидер реформистского крыла социалистической партии Франции.


[Закрыть] не поможешь угнетённому классу, который не отвечает за буржуазную войну между двумя буржуазными нациями, который всё делает для свершения всякой буржуазии вообще, который знает необъятность народных бедствий и во время “мирной” капиталистической эксплуатации»[227]227
  Ленин В. И. Падение Порт-Артура // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1967. Т. 9. С. 157–158.


[Закрыть].

Расчёты самодержавия не учитывали классовую борьбу и рост национального единства. Либералы же сразу показали свою реакционную сущность. Неприязнь либералов к самодержавию, которое ограничивало доступ к дележу государственного пирога, вынудила их поддержать войну, сулящую большие прибыли за счёт приобретения новых восточных колоний. Бывший марксист Пётр Струве призвал студентов поддержать патриотические манифестации. Война на время ослабила революционное движение, но очень скоро она же придала ему новый мощный толчок. Жалкий вид, казалось бы, могучей русской армии, которая при первом серьёзном испытании разваливалась как карточный домик, разоблачал внутреннюю гнилость царского режима. Этот режим буквально трещал по швам.

Протест студенческой молодёжи нашёл своё выражение в росте числа террористических актов. Так, 15 июля 1904 года эсер Егор Созонов взорвал карету министра внутренних дел Плеве. Сорок лет спустя либерал Павел Николаевич Милюков, вспоминая настроение тех лет, отмечал, что «радость по поводу его [Плеве] убийства была всеобщая»[228]228
  Милюков П. Н. Воспоминания. М.: Политиздат, 1991. С. 157.


[Закрыть]. Царизм, встревоженный ростом революционных настроений, решил пойти на уступки. На место Плеве назначили князя П. Д. Святополк-Мирского, так как для предотвращения революционных тенденций царский режим решил сделать выбор в пользу либеральных реформ. Унизительные военные поражения сделали войну непопулярной не только в глазах широких масс, но и среди либеральной буржуазии, которая ловко отошла от патриотизма и встала на защиту пораженчества. Испугавшись угрозы революции снизу, режим пошёл на уступки и буржуазным либералам. Святополк-Мирский начал трубить о наступлении «новой эпохи».

В ноябре 1904 года состоялся первый легальный Земский съезд в Санкт-Петербурге. Либеральное политическое движение, развернувшееся вокруг журнала «Освобождение», отныне оказывало значительное влияние на земства и скрывалось за ширмой так называемой банкетной кампании. Меньшевистская «Искра» предложила своё участие в земской кампании и выступила в поддержку либералов, так как они выражали готовность бороться с самодержавием. Социал-демократам пришлось смягчить свои требования, чтобы не спугнуть своего политического союзника. Таким образом, социал-демократическая программа была поставлена под угрозу в интересах объединения с либералами против реакции. Не успели меньшевики публично поддержать либералов, как Ленин нанёс стремительный удар по банкетной кампании. В статье «Земская кампания и план “Искры”» Ленин беспощадно бичевал сторонников идеи классового сотрудничества и отстаивал независимую политику революционного класса:

«Пугаясь уличных листков, пугаясь всего, что идёт дальше цензовой конституции, гг. либералы всегда будут бояться лозунга “демократическая республика” и призыва к вооружённому всенародному восстанию. Но сознательный пролетариат отвергнет с негодованием самую мысль о том, чтобы мы могли отказаться от этого лозунга и от этого призыва, чтобы мы могли вообще руководиться в своей деятельности паникой и страхами буржуазии»[229]229
  Ленин В. И. Земская кампания и план «Искры» // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1967. Т. 9. С. 82.


[Закрыть].

Вопрос об отношении к либералам снова стал тем фундаментальным вопросом, по которому представители социал-демократии определяли свои политические взгляды. Зиновьев верно отмечает, что «снова возник с особой остротой вопрос об отношении рабочего класса к буржуазии, тот самый основной вопрос, с которым мы уже сталкивались на всех этапах истории партии и к которому в конце концов сводятся все наши разногласия с меньшевиками»[230]230
  Зиновьев Г. Е. История Российской коммунистической партии (большевиков). 6-е изд. Л.: Госиздат, 1925. С. 113. – Курсив А. В.


[Закрыть].

Осенью либеральный «Союз освобождения» опубликовал призыв к проведению банкетной кампании, чтобы вынудить правительство на проведение реформ. Адвокаты, врачи, профессора и журналисты организовали полулегальные встречи в форме банкетов, на которых звучали речи и тосты в поддержку умеренной конституционной реформы. О трусости либералов свидетельствует хотя бы тот факт, что они даже не предложили созвать Учредительное собрание, основанное на всеобщем избирательном праве, а выдвинули лишь не вполне определённые требования о предоставлении населению широких демократических свобод.

Под давлением буржуазных либералов лидеры меньшинства фактически отошли от положений революционного марксизма. Их путаное, наполовину пацифистское отношение к войне явилось, пожалуй, первым общественным выражением этого факта. Теперь меньшевики расходились с большевиками не только по организационным вопросам, но и по политическим. Правое крыло меньшевиков, куда входил, к примеру, Фёдор Дан, выдвинулось на первый план. Отныне меньшевики рассматривали пролетариат как своего рода группу поддержки либералов. Таким образом, меньшевики надеялись создать «широкий фронт» для демократии, в том числе для всех «прогрессивных сил». Меньшевики утратили всякую уверенность в революционном потенциале рабочего класса. Рабочим надлежало не требовать сверх меры и не выражать слишком крайних взглядов, чтобы не напугать либералов. «Искра», к примеру, публиковала следующие пассажи:

«Если посмотреть на арену борьбы в России, что мы увидим? Только две силы: царское самодержавие и либеральную буржуазию, которая сорганизовалась и имеет теперь громадный удельный вес. Рабочая масса же распылена и ничего не может сделать; как самостоятельная сила мы не существуем, и потому наша задача заключается в том, чтобы вторую силу – либеральную буржуазию – поддерживать, ободрять и ни в коем случае её не запугивать предъявлением своих самостоятельных пролетарских требований»[231]231
  Цит. по: Зиновьев Г. Е. Указ. соч. С. 114.


[Закрыть].

В ноябре 1904 года меньшевистская «Искра» предложила принять участие в земской банкетной кампании. В действительности «Искра» предлагала поддержку так называемому леволиберальному крылу «Освобождения»:

«В лице же либеральных земств и дум мы имеем дело с врагами нашего врага, но не идущими, не желающими или не способными пойти в борьбе с ним так далеко, как того требуют интересы пролетариата; но, выступая официально против абсолютизма и предъявляя к нему требования, направленные к его уничтожению (!), они тем самым фактически являются нашими союзниками (конечно, в очень относительном смысле), хотя и недостаточно решительными в своих действиях и недостаточно демократическими в своих стремлениях. <…>

Но в пределах борьбы с абсолютизмом, и именно в теперешнем фазисе, наше отношение к либеральной буржуазия определяется задачей придать ей побольше храбрости и побудить её присоединиться к тем требованиям, с которыми выступит руководимый социал-демократией пролетариат. Но мы впали бы в роковую ошибку, если бы поставили себе целью энергическими мерами устрашения теперь же заставить земства или другие органы буржуазной оппозиции дать, под влиянием паники, формальное обещание предъявить наши требования правительству. Такая тактика скомпрометировала бы социал-демократию, потому что превратила бы всю нашу политическую кампанию в рычаг для реакции»[232]232
  Письмо редакции «Искры» к партийным организациям о плане участия РСДРП в кампании по поводу 40-летия введения в России судебных уставов // Меньшевики. Документы и материалы. 1903– февраль 1917 гг. – М.: РОССПЭН), 1996. С. 71–72.


[Закрыть].

О чём говорит эта цитата? По сути, в ней идёт речь о а) поддержке либеральной буржуазии, поскольку б) рабочий класс должен быть на вторых ролях после либералов, а значит, с) ему не следует пугать буржуа (другими словами, ему крайне рекомендуется умерить пыл, вести себя сдержанно и фактически капитулировать), и d) всё это якобы делается не для поддержки реакции, а во имя «борьбы с реакцией».

У Ленина ещё не было собственного печатного органа (газета «Вперёд» появилась только в январе 1905 года), поэтому он выступил с критикой земской кампании в брошюре, изданной в конце ноября 1904 года. Осуждая блок меньшевиков с либералами, Ленин предложил использовать земскую кампанию для организации активной демонстрации рабочих не только против царизма, но и против вероломных и трусливых либералов. Таким образом, если большевиков отличали марксистские взгляды, представление о самостоятельности классов и акцент на революцию, то меньшевиков характеризовала идея классового сотрудничества, ревизионизм и реформизм. Именно в этом заключалось действительное различие между большевиками и меньшевиками.

Рабочие, руководствуясь классовым инстинктом, выступили против идеи союза с буржуазией. В рядах меньшевиков разгорелись бурные дебаты. Многие рабочие-меньшевики в России и Женеве заняли позицию, которая шла вразрез с точкой зрения редакторов «Искры» и находилась ближе к позиции большевиков. Разумеется, в невероятно трудной обстановке царской диктатуры нельзя было избежать временных, эпизодических соглашений с буржуазными либералами. Но Ленин был готов пойти на такие соглашения только при условии полной независимости рабочего класса и его партии: не могло быть и речи о совместных лозунгах, политических блоках, уступках в принципах и компромиссах в положениях программы. Рабочим было непозволительно игнорировать любую возможность навязать свои требования. Ленин выступал за то, чтобы рабочие организовывали легальные собрания и пытались превратить их в воинственные демонстрации.

Бывший сторонник «Рабочего дела» С. И. Сомов[233]233
  Псевдоним Израиля Соломоновича Пескина. – Прим. перев.


[Закрыть], перешедший затем в лагерь меньшевиков, вспоминал, что «все речи, которые вырабатывались для этих банкетов, имели своим содержанием резкую критику как принципов, так и тактики либеральной оппозиции и осмеивали бессильные банкетные резолюции и затевавшиеся петиции»[234]234
  Сомов С. И. Из истории социал-демократического движения в Петербурге в 1905 году // Былое. 1907. № 4. С. 30.


[Закрыть]. Следующий инцидент в Екатеринодаре показывает, как социал-демократически настроенные рабочие приняли решение вмешаться в банкетную кампанию либералов:

«В подходящий момент группа рабочих явилась на заседание городской думы, и их оратор начал говорить. Градоначальник попытался было его остановить, но растерялся, когда зашумели другие рабочие. Оратор обратился к внимающей аудитории с такими словами: “Мы с вами – представители противоположных общественных классов, но и нас может объединить ненависть к одному и тому же врагу – самодержавному строю. Мы можем быть союзниками в нашей политической борьбе. Но для этого вы должны оставить прежний путь смирения, вы должны смело, открыто присоединиться к нашему требованию: “Долой самодержавие! Да здравствует Учредительное собрание, избранное всем народом! Да здравствует всеобщее, прямое, равное и тайное избирательное право!”” После этих слов рабочие разбросали в зале прокламации Кубанского комитета РСДРП. На следующий день комитет выпустил листок, в котором сообщалось об этом инциденте и в полном объёме приводилась произнесённая оратором речь»[235]235
  Schwarz S. S. The Russian Revolution of 1905, the Workers’ Movement and the Formation of Bolshevism and Menshevism. Chicago; London: University of Chicago Press, 1967. P. 48.


[Закрыть].

В другом месте аналогичное появление этих незваных гостей привело к столкновению с полицией и казаками. Вмешательство этих «сумасшедших маленьких детей» рушило все планы либералов, которые старались держать рабочих на расстоянии. В Санкт-Петербурге собрание четырёхсот врачей отказало в приёме пятидесяти рабочим, однако те лоббировали свои идеи среди делегатов собрания. Вмешательство рабочих, требующих право на стачку, создало такую поляризацию среди врачей, что встреча беспорядочно завершилась. И таких случаев было много. В статье «О хороших демонстрациях пролетариев и плохих рассуждениях некоторых интеллигентов», помещённой в № 1 большевистской газеты «Вперёд», Ленин высоко оценил эту тактику как демонстрацию боевого духа и изобретательности пролетариата[236]236
  Ленин В. И. О хороших демонстрациях пролетариев и плохих рассуждениях некоторых интеллигентов // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1967. Т. 9. С. 137–143.


[Закрыть]. Меньшевики, напротив, боясь запугать либералов, были готовы смягчить свои требования, пожертвовать независимостью партии ради единства, одним словом, подчинить рабочий класс так называемому прогрессивному крылу капиталистов. Позднее эта политика была воспроизведена Сталиным под названием политики «народного фронта». Ленин же высмеивал эту идею:

«Можно ли вообще признать принципиально правильным постановку перед рабочей партией задачи предъявлять либеральной демократии (или земцам) такие политические требования, “которые она обязана поддерживать, чтобы иметь хоть какое-нибудь право выступать от имени народа”? Нет, такая постановка задачи принципиально неправильна и ведёт только к затемнению классового самосознания пролетариата, к бесплоднейшей казуистике»[237]237
  Ленин В. И. Земская кампания и план «Искры». С. 87.


[Закрыть].

Эта действительная основа раскола между большевиками и меньшевиками вполне проявилась много позже Второго съезда РСДРП. На это обращали внимание многие авторы, в том числе Ленин, который писал, что «большевизм вполне сложился как направление весной и летом 1905 года»[238]238
  Ленин В. И. Исторический смысл внутрипартийной борьбы в России // Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1968. Т. 19. С. 364.


[Закрыть]. В течение 1904 года политические различия только зарождались. Соломон Шварц писал:

«За взаимными обвинениями скрывались глубокие политические разногласия. А тот факт, что они не были до конца осознанными, возможно, делал дискуссию, которая больше напоминала внутрипартийный спор с посторонними и менее искушёнными членами двух течений, ещё более жаркой. Политический характер разногласий стал явным только в конце 1904 года»[239]239
  Schwarz S. S. Op. cit. P. 32.


[Закрыть].

Фёдор Дан, один из вождей меньшевиков, отмечал:

«…Теперь, в исторической ретроспекции, вряд ли нужно ещё доказывать, что сами организационные разногласия, разделившие на 2-м съезде “искровцев” на “большевиков” и “меньшевиков”, были лишь оболочкой начинающегося идейно-политического расхождения, куда более глубокого и, главное, более стойкого, чем уходившие в область прошлого и окончательно ликвидированные съездом разногласия между “экономистами” и “искровцами”. Не организационное, а политическое расхождение раскололо очень скоро русскую социал-демократию на две фракции, которые то сближались, то резко сталкивались между собой, но оставались, по существу, обособленными и борющимися между собою партиями и тогда, когда номинально пребывали в рамках единой партийной организации. <…> Но тогда, свыше четырёх десятилетий тому назад, не только сторонним наблюдателям, но и самим участникам фракционной борьбы далеко не сразу стал ясен политический характер начавшегося раскола»[240]240
  Дан Ф. И. Происхождение большевизма // Два пути. Избранное: В 2 т. / Ф. И. Дан, И. Г. Церетели. М.: РОССПЭН, 2010. Т. 1. С. 328.


[Закрыть].

Разрыв Троцкого с меньшевиками

В своей последней рукописи, посвящённой Сталину, Троцкий указывал, что действительные различия между большевиками и меньшевиками не имели ничего общего с борьбой централизма против демократии или «твёрдости» против «мягкости»: они имели более глубокое основание.

«Твёрдость и решительность предрасполагают… к принятию методов большевизма, – писал он, – однако сами по себе эти черты ещё не решают. Люди твёрдого склада встречались и среди меньшевиков, и среди социалистов-революционеров. С другой стороны, не так уж редки были мягкие люди в среде большевиков. Большевизм вовсе не исчерпывается психологией и характером; он представляет прежде всего историческую философию и политическую концепцию»[241]241
  Троцкий Л. Д. Сталин: В 2 т. СПб.: Лениздат, «Ленинград», 2007. Т. 1. С. 95.


[Закрыть].

В своей автобиографии Лев Давидович вспоминает, как старые вожди склонились в сторону либералов:

«Печать смелела, террористические акты учащались, зашевелились либералы, началась банкетная кампания. Основные вопросы революции становились ребром. Абстракции стали для меня по-настоящему заполняться социальной материей. Меньшевики, особенно Засулич, всё больше переносили надежды на либералов»[242]242
  Троцкий Л. Д. Моя жизнь: Опыт автобиографии. М.: Панорама, 1991. С. 166. – Курсив А. В.


[Закрыть].

В статье, опубликованной в «Искре» в середине марта 1904 года, Троцкий характеризует либерализм как половинчатый, нерешительный, непоследовательный и склонный к предательству. Именно эта статья вынудила Плеханова потребовать у редакторов «Искры» прекратить публиковать работы Троцкого. После того как имя Льва Давидовича пропало со страниц «Искры», его активное сотрудничество с меньшевиками подошло к концу. Троцкого тех лет часто обвиняют в «соглашательстве» и, если выражаться более грубо, в «подстрекательстве к примирению». Его примиренчество, однако, было попыткой воссоединить партию, и именно так смотрели на действия Троцкого не только в большевистском лагере, но и в партии в целом. Всё это не имело ни малейшего отношения к примирению с врагами рабочего класса: либералами и так называемой прогрессивной буржуазией. Ленин боролся с идеей такого примиренчества всю активную, сознательную жизнь.

В этом вопросе между Лениным и Троцким никогда не существовало принципиальных расхождений.

«Я целиком стоял на стороне Ленина в этом вопросе, который чем дальше, тем больше приобретал решающий характер, – писал Лев Давидович. – Во время либеральной банкетной кампании, быстро упёршейся в тупик, осенью 1904 г., я поставил вопрос: “Что же дальше?” – и ответил на него: выход может открыть только всеобщая стачка, а затем восстание пролетариата, становящегося во главе народных масс против либерализма. Это углубило мой раскол с меньшевиками»[243]243
  Там же. С. 167. – Курсив А. В.


[Закрыть].

Именно поддержка меньшевиками либералов и, в частности, земской банкетной программы заставила Троцкого порвать с меньшевиками в сентябре 1904 года. Стремясь развенчать ложь сталинистов о том, что он якобы был меньшевиком с 1903 года, Троцкий писал:

«Связь с меньшинством 2-го съезда имела кратковременный характер. Уже в течение ближайших месяцев в этом меньшинстве наметились две линии. Я стоял за подготовку скорейшего объединения с большинством, видя в расколе крупный эпизод, но не более. Для других раскол на 2-м съезде был точкой отправления для развития в сторону оппортунизма. Весь 1904 г. прошёл для меня в политических и организационных конфликтах с руководящей группой меньшевиков. Конфликты развёртывались вокруг двух пунктов: отношения к либерализму и отношения к большевикам. Я стоял за непримиримый отпор попыткам либералов опереться на массы и в то же время, и именно поэтому, всё решительнее требовал объединения обеих социал-демократических фракций»[244]244
  Там же. С. 166.


[Закрыть].

Несмотря на то что политические разногласия между большевизмом и меньшевизмом вышли на первый план, многие вожди большевиков не понимали позицию Ленина и обыкновенно стремились сгладить различия. Среди большевиков в России преобладало примиренчество. Подавляющее большинство активистов партии никак не могло уразуметь действительную причину раскола, а потому не признавало его. Даже ближайшие соратники Ленина, по сути дела, не хотели мириться с расколом. В феврале 1904 года, после длительного периода нерешительности, Центральный комитет в России отверг призыв Ленина к новому съезду партии пятью голосами против одного (за съезд голосовала только Р. С. Землячка). Для Ленина это было равносильно общественному отказу. Все, кто проголосовал против, а именно: Кржижановский, Красин, Гальперин, Гусаров и Носков, тесно сотрудничали с Лениным ещё с момента основания «Искры», некоторые были знакомы с ним и ранее. Эти люди играли важную роль в становлении революционной марксистской тенденции в России. Почему они повели себя таким образом?

Во многих отношениях они были подлинными большевиками: неутомимыми и преданными партийными деятелями, хорошими, дисциплинированными организаторами и просто самоотверженными людьми. Но в то же время они являлись «практиками»: изо дня в день они только и делали, что с головой окунались в решение бесчисленных организационных задач. Успех революционной партии во многом зависит именно от таких людей. Но менталитет этих людей, или комитетчиков, отличает своего рода ограниченность в вопросах организации, узость кругозора и недостаток теоретической подготовки. Такие люди, как правило, относятся к деталям истории с определённым презрением и рассматривают споры, подобные тем, что имели место на Втором съезде, не более как эмигрантские склоки, не имеющие практического значения. Если многие из них изначально встали на сторону Ленина и Плеханова, то они сделали это не потому, что того требовали их идейные принципы, а потому, что организационная позиция большинства поразила их близостью к тому партийному духу, который был движущей силой и смыслом их жизни.

Но после отступничества Плеханова положение осложнилось. Прежнее большинство стало напоминать меньшинство, особенно в руководящих органах. Полная изоляция Ленина, казалось, подчёркивала слабость его позиции. А аргументы Плеханова, на радость «практикам», перевешивали. Но что в действительности означала эта возня? Ленин попытался дать ответ на этот вопрос в книге «Шаг вперёд, два шага назад». Но большинство комитетчиков она не впечатлила. В конце 1904 года благодаря Ленину образовалось Бюро комитетов большинства, созданное специально для практической работы по подготовке нового съезда. Два члена Центрального комитета, Ф. В. Ленгник и А. М. Эссен, были посланы в Россию с этой целью, но были арестованы. Между тем значительная часть большевистских примирителей в Центральном комитете фактически вытеснила из своих рядов единственного сторонника Ленина – Розу Землячку. Большевистское руководство было близко к развалу. Деморализованный Гусаров отошёл от деятельности, а Кржижановский вышел из ЦК. Оставшиеся члены ЦК – Красин, Носков и Гальперин – продолжали гнуть свою линию.