Текст книги "Фрустрация, психологическая самозащита и характер. Том 2. Защитные механизмы, самосознание и характер"

А. Общая тенденция. – Рационализации – излюбленное средство самозащиты преступников – начиная от улыбчивых коррупционеров и кончая жестокими убийцами. Эти люди, совершая свои преступления, всегда ощущали потребность в самооправдании. Мотивация самооправдания особенно сильна у тех из них, которые – в отличие от жестоких психопатов – не совсем лишены морали. Можно выдвинуть гипотезу, согласно которой чем выше уровень морального развития преступника, тем интенсивнее его мотивация самооправдания после совершения преступления. У них, по-видимому, возможно даже переживание угрызений совести.

У таких людей активный процесс создания рационализаций начинается в том случае, когда они готовятся объяснить свое поведение, или когда от них уже требуют объяснения.

Например, люди, уклоняющиеся от уплаты государственных налогов, изобретают целый ряд рационализаций для самооправдания. Утверждают, что государство осуществляет много ненужных и требующих больших расходов программ; что мы платим больше, чем должны и т. п.

Б. Механизм басни «Волк и ягненок». – Читатель, конечно, еще с детства знаком с этой басней, которая в том или ином варианте встречается в культурах многих народов. Увидев ягненка около ручья, хищный волк, конечно, захотел съесть его. Но этот волк все же уважал законы (в душе был демократом) и ему нужно было логически обосновать свой поступок. Ягненок, конечно, не хотел стать жертвой и стал активно защищаться, приводя свои контраргументы, нейтрализуя волчьи аргументы. Не имея больше возможности одоления логики ягненка, волк делает вид, что уже хочет уйти, и тут у него в голове возникает счастливая мысль: а ведь ягненок действительно виноват в том, что у него разгорелся аппетит и появилось желание съесть его. Чувство голода возникла из-за того, что он видел ягненка. И тогда, имея законное основание, волк спокойно съел ягненка.

Такую психо-логику с целью самооправдания используют многие преступники. Ход их мысли после разбойного нападения можно представить следующим образом: «Разве я виноват? Почему она (жертва) такая глупая, что в такое позднее время дня оказалась на пустынной улице, да еще с такой суммой в кармане?». Оказывается, что бедного разбойника этот преступник (преступница) вовлек в капкан, а то он не совершил бы такого преступления. Один знакомый автора этих строк, который в одном небольшом деле вел себя мошеннически и присвоил небольшую сумму, старался оправдываться следующим образом: «А почему ты доверился мне? Не надо было обмануться». Это почти та же психо-логика самооправдания преступника, которая была описана выше. Одна проститутка оправдывала свою специфическую социальную активность следующим образом: «Разве я виновата? Если бы жены этих мужчин хорошо исполняли свои супружеские обязанности, я бы осталась без дела». У автора этих строк возникает соблазн объединить все это, с первого взгляда такие разные, случаи по признаку их ядерной психо-логики и назвать психо-логикой проститутки.

Глава 8. Защитная мотивация, рационализация и адаптация

А. Почему выбираются одни рационализации, а не другие? – Поскольку рационализация – это процесс защиты индивидом своего «Я» то вопрос, вынесенный в заголовок настоящего раздела, представляется интересным. Ведь человек в принципе мог бы выбрать различные рационализации, такая возможность у взрослого человека с развитым словесно-логическим мышлением и с обширными знаниями всегда существует.

Можно предположить, что выбираются такие рационализации, которые наилучшим образом защищают ту подструктуру Я-концепции, которая положительно оценивается человеком. Во всяком случае его мотивация (и мотивировка), как мы полагаем, именно такая. Он может, конечно, совершать ошибки, неудачно защищаться, выбрать не самые эффективные и убедительные суждения. Это зависит также от опыта, от уровня вербального развития, от знания обстановки и от других факторов. В деле использования рационализаций с целью психологической самозащиты, в умении выбора подходящих аргументов, можно приобрести опыт, навыки, гибкость и другие качества, необходимые для мастерского выполнения самозащиты.

Следует также иметь в виду, что с помощью рационализаций человек оправдывает другой мотив или другую деятельность – такие, которые также были выбраны среди многих возможных вариантов (если, конечно, мы рассматриваем поведение человека не в лаборатории, а в естественных условиях жизни).

Б. Является ли рационализация обманом? – Обман – это сознательное, намеренное поведение. В этом смысле многие случаи рационализации не являются обманом в строгом психологическом смысле, поскольку они спонтанны и их мотивация не осознается. Используя рационализации, человек обычно уверен, что прав. Внешний же наблюдатель начинает подозревать, что человек рационализирует, когда обнаруживает, что одно и то же поведение может быть объяснено разными мотивами, а не только с теми, которые приводятся индивидом. Подозрение возникает и в том случае. когда последствия действий резко различаются от тех целей, для достижения которых они были предприняты.

Когда у человека развита сильное «Я» и он не боится знать правду о себе, то он может желать искренне разобраться в мотивах собственного поведения. Но когда его «Я» ослаблена и он имеет сильную самозащитную тенденцию, то будет рационализировать свои мотивы и действия, оказывая сильное сопротивление попыткам других раскрыть перед ним его подлинные мотивы. Когда в результате успешного психоанализа индивид узнает свои подлинные мотивы, у него переживания тревоги и страха становятся более умеренными, и они приобретают способность включения знания о настоящих своих мотивах в структуру Я-концепции.

Каждый человек, объясняя свое поведение, в какой-то мере пользуется рационализациями. Подсознательно выбираются такие мотивировки, которые больше всего совместимы с самоуважением и со структурой Я-концепции. Правда, если не все мотивы поступков человека осознаются им, то тем самым возникает возможность рационализации, поскольку мы не можем полностью правильно объяснить свое поведение. Наши объяснения только частично могут быть правильными. Причем неосознаваемые мотивы чаще всего являются вытесненными, следовательно, наши объяснения являются защитными аргументациями, т. е. рационализациями.

То обстоятельство, как часто, в каких ситуациях и каким образом человек рационализирует, может стать важным индикатором устойчивых качеств личности. Многие спонтанно рационализируют, даже специально ищут слушателей, хотя никто от них не требует объяснений и оправданий своего поведения. В подобных случаях можно с большой вероятностью говорить о наличии в психике человека конфликтов, нерешенных проблем и диссонансов, которые фрустрируют его. Изучение защитных аргументаций, таким образом, может служить важным источником психодиагностических данных о личности. Этот прикладной аспект проблемы рационализации требует дальнейшего рассмотрения с целью, например, создания соответствующих тестов. При этом следует исходить из того общего положения, что сознательные самооценки людей часто являются рационализациями, с помощью которых они скрывают то, что их фрустрирует. Даже самый честный взгляд на самого себя не гарантирует от рационализации и, следовательно, от искаженного восприятия собственной личности и неверной ее оценки.

У разных людей тенденция к психологической самозащите различна. Полагают, что чем ниже уровень самооценки человека, чем труднее для него принимать самого себя таким, каков он есть на самом деле, тем в большей мере его основные усилия направляются не на самопознание, а на самозащиту и самооправдание. Чем сильнее тенденция к самозащите, тем меньше сил и времени остается для объективно-полезной деятельности. Есть люди, которые даже собственные самые нелепые поступки истолковывают в терминах высоких мотивов, с помощью чего создают положительную установку на свою личность. Такая форма самоутверждения имеет уже патологические особенности.

В механизме рационализации важным моментом является искаженное восприятие действующим лицом отношения между его потребностями и осознанной целью поведения.

Для того, чтобы глубоко анализировать этот важнейший аспект процесса аргументации, касающийся начала, инициации процесса, следует делать небольшое отступление и в более широком плане рассмотреть проблему целеобразования.

Как известно, в психической активности зрелой человеческой личности большое место занимает целесообразная, целенаправленная деятельность, т. е. такая форма активности, окончательная цель и общий план которой индивид осознает с самого начала. Началом деятельности можно считать «момент», когда ее цель и план уже даны в готовом виде в сознании человека. Они, разумеется, в ходе самой деятельности претерпевают значительные изменения, но эта сторона вопроса в данный момент нас не интересует.

Проблема состоит в том, каким образом в психике человека формируется эта цель. Иначе говоря, каковы механизмы целеобразования и целеполагания. При отсутствии такого специального процесса целеобразования и, следовательно, осознанной цели, активность личности примет импульсивный характер. Нельзя сказать, конечно, что в аргументации, как в преимущественно осознанном логико-психологическом процессе, импульсивность совершенно отсутствует. Этот интересный вопрос нуждается в специальном рассмотрении. Но в целом нам представляется справедливым утверждение, что процесс аргументации есть форма целенаправленной деятельности. Поэтому знание того, каким образом происходит целеобразование, необходимо для понимания психологических, а также философских аспектов процесса аргументации.

К сожалению, процесс целеобразования пока слабо изучен. Уже опубликованы некоторые сборники[93]93
  См.: «Психологические механизмы целеобразования» Отв. ред. О. К. Тихомиров. Москва: «Наука», 1977.


[Закрыть], однако в них перечисленные выше вопросы не исследуются. Поэтому ниже мы предлагаем ряд собственных соображений.

При обсуждении проблемы целеобразования следует отдельно рассмотреть процессы выдвижения общей цели деятельности (так сказать, стратегической цели, определяющей общую направленность активности человека) и частных (промежуточных) целей. Можно предположить, что образование промежуточных целей является более гибким процессом, подверженным изменениям тактического порядка, чем выдвижение окончательной цели деятельности.

Целеобразование, без сомнения, исходит из сферы мотивации личности, т. е. в его основе лежат потребности человека. Актуализированная активность выступает в качестве мотива, который является когнитивно-эмоциональным психическим состоянием, желанием, стремлением и т. п. Одна и та же потребность может иметь различные проявления в виде несколько различающихся мотивов поведения. Когда мотив достаточно активен – на сознательном или подсознательном уровне – он, в свою очередь, активизирует познавательные механизмы личности. Причем прирожденный механизм наследственного «рефлекса», описанный И. П. Павловым, может выступить как самостоятельно, так и в служебной роли, т. е. как средство удовлетворения других потребностей, актуализированных в качестве мотивов. В результате познавательной активности осуществляется выбор тех объектов, которые обладают качествами, удовлетворяющими актуализированную потребность. Именно эти объекты и выступают в качестве целей.

Выбор объектов в качестве целей осуществляется, конечно, в тех сферах действительности, которые доступны личности, о которых он имеет необходимую информацию. Либо это такие сферы, которые еще не существуют, но представлены в сознании с помощью механизмов воображения. Когда речь идет о социогенных потребностях высокого уровня, то механизм воображения в процессе целеобразования играет доминирующую роль. Он позволяет осуществить вероятностное предвидение, предвосхищение желаемого будущего. Поэтому мы думаем, что интимные механизмы целеобразования следует искать в комплексной активности мотивов, процессов памяти, мышления и воображения. Речь, разумеется, идет о тех случаях, когда человек самостоятельно выдвигает свои цели, а не получает их от других в виде готовых требований.

Когда человек выдвигает определенную цель и планирует соответствующую деятельность, то он в той или иной мере осознает и понимает связь цели с мотивами деятельности (а следовательно, и с лежащими за ними потребностями). Иначе говоря, человек имеет некоторое осознанное представление не только о том, что хочет (к чему стремится), но и о том, почему стремится именно к этой цели, а не к другой. Конечно, полной осознанности мотивов почти никогда не бывает. Но процесс рационализации усиливает трудность осознания подлинных мотивов поведения. Как мы уже говорили, рационализирующая аргументация включает искаженное восприятие действующим лицом отношения между его потребностями (мотивами) и целью деятельности. Цель воспринимается в качестве релевантной для группы таких его потребностей, удовлетворение которых представляет для него значительную ценность. Обычно это такие социогенные потребности, удовлетворение которых санкционируется обществом и, следовательно, может способствовать консолидации или повышению его социального статуса.

Между тем цель рационализирующей аргументации на самом деле, будучи достигнута, привела бы к удовлетворению другой группы потребностей, которые в данной ситуации выглядели бы неприемлемыми или неадекватными. Например, поступки и их рационализация могут преследовать эгоистические цели (или, иначе говоря, цель рационализирующей аргументации может быть выбрана так, чтобы стало возможным удовлетворение эгоистической потребности), однако свое поведение человек сознательно мотивирует (аргументирует) иначе: пытается доказать его обусловленность высокими моральными критериями.

В мотивационной сфере личности постоянно возникают конфликты. Тенденция к рационализации говорит о том, что между вышеуказанными двумя группами потребностей возник конфликт, причем только одна, первая, группа представлена в феноменологической картине мира (психофизической ситуации деятельности) данного человека, в сфере его сознания. Рационализирующая аргументация исходит из этого неосознаваемого или лишь частично осознаваемого конфликта, и подлинной ее целью является преодоление этого внутреннего противоречия.

Таким образом, целеобразование в процессе рационализации подчиняется важнейшей закономерности: личность, рационализируя, решает не ту психологическую задачу, которая на самом деле является содержанием его фрустрации. Целеобразование рационализации, таким образом, имеет более сложную структуру, чем в тех случаях, когда оно не исходит из потребности разрешения внутренних конфликтов, возникших между двумя группами потребностей. Следовательно, ели сложна мотивация рационализации, то и ее логическая и психологическая (особенно когнитивная) структуры тоже должны иметь дополнительные особенности, не встречающиеся в процессах аргументации незащитного характера, т. е. такие, которые не исходят из фрустрации и преследуют единственную цель – достижение истины. Проблема особенностей психо-логической структуры рационализирующей аргументации мы рассматриваем в отдельной главе.

Защитная мотивировка имеет еще одну любопытную психологическую особенность: в большинстве случаев она призвана решать внутренние проблемы, но эти проблемы в сознании субъекта представлены в качестве внешних; они как бы проецируются на внешний мир и воспринимаются субъектом как проблема приспособления (adjustment) к среде. Где искать причины этого явления?

Можно предположить, что во всех тех случаях, когда у личности имеются социально-неприемлемые потребности, они, находясь в сфере сознания, могли восприниматься в качестве свидетельств обладания отрицательными чертами характера и аморальными тенденциями. Но восприятие собственной личности как носительницы отрицательных качеств – источник фрустраций, поскольку обладание отрицательными чертами обществом и каждым его социализированным членом считается достойным сожаления явлением, т. е. депривацией, формой лишенности определенных благ. Для преодоления своих фрустраций, имеющих такие внутренние источники, личность может идти как путем самопознания и самосовершенствования, так и менее плодотворным путем преимущественной психологической защиты. Второй путь заключается в том. что субъект искажает психологическую реальность и воспринимает себя в качестве положительного объекта.

Но при этом искажается не только восприятие самого себя. Используя, наряду с рационализацией, также механизм проекции, человек свои вытесненные из сознания отрицательные качества приписывает другим и высказывает о них отрицательные оценочные суждения. Поэтому мы предлагаем назвать подобные отрицательные суждения о других отраженными рационализациями, поскольку обесценивая и унижая других, он нередко в замаскированной форме борется против собственных внутренних конфликтов и недостатков, считая их источниками фрустраций и угроз для его положительной самооценки.

Таким образом, критика, направленная на других, имеет очень сложную мотивацию. Вполне возможно, что другие являются носителями критикуемых недостатков. Но для понимания психологических истоков отраженной рационализации важно то, что для личности, осуществляющей эту разновидность психологической самозащиты, не эти недостатки других людей (и вообще «человеческой природы») являются подлинными объектами интереса, а собственная личность со своими конфликтами и неудовлетворенностью.

Итак, механизм отраженной рационализации является средством объективации личностных проблем. Такая объективация с помощью проекций ан внешний мир позволяет найти новые, дополнительные и косвенные средства преодоления внутренних конфликтов и фрустраций.

Важно учесть, что рационализация может иметь место в различных вариантах: а) говоря о своих проблемах, рационализируя свои мотивы, человек, образно говоря, не выходит за собственные границы, не вовлекает в сферу рационализирующей аргументации других людей; б) фрустрированная личность подсознательно проецирует собственные внутренние фрустраторы на других и осуществляет отраженную рационализацию; в) наконец, рационализация может носить объективно-комплексный характер, т. е. человек может, исходя из ложных посылок, не только оправдывать себя, но и критиковать других. Такая дифференциация разновидностей рационализации поможет осуществить весьма тонкий психологический анализ защитного вербального поведения человека.

Однако рационализация, как показывает анализ приведенных примеров, иногда действительно выступает как механизм приспособления к условиям внешнего мира, т. е. такой механизм, который имеет дело с подлинно внешними, объективными проблемными ситуациями. Такую функцию рационализация выполняет тогда, когда она используется личностью для искажения или отрицания объективно существующего, но отрицательно оцениваемого факта. Встречаются такие случаи, когда человек начинает оправдывать нечто (например, поступки, суждения или системы взглядов), во что хотел бы поверить, хотя оно (например, суждение о собственной личности) заведомо ложно. Очевидно, что такую задачу человек может решить только с помощью софистических аргументов. Мы полагаем, что связь защитной аргументации с проблемой мотивации софистического поведения может стать интересной темой для дальнейшего исследования.

В заключение отметим, что следовало бы тщательно исследовать общую логическую структуру защитных форм аргументации. На основе такой работы можно было бы раскрыть причины и формы использования в рационализациях известных логических ошибок (паралогизмов, софизмов и др.). Эти вопросы мы намерены обсудить в главе, которая посвящена психо-логике рационализации.

В каких ситуациях у личности возникают рационализации? Когда начинается их непроизвольное или произвольное продуцирование? Мы уже знаем, что существуют типичные случаи и ситуации, которые вызывают психическую защиту с помощью рационализаций. Это те случаи, когда человек допустил оплошность или серьезную ошибку и ему хочется объяснить или оправдать свои промахи, поскольку у него возникло чувство вины (а чувство вины всегда связано с чувством ответственности). Потребность в рационализациях возникает при неудачах, т. е. тогда, когда человеку не удается достигнуть поставленных перед собой целей или последние достигаются не в полной мере, частично, не говоря уже о тех случаях, когда человек идет на риск и потеряет все, ничего взамен не приобретая. Наконец, как мы уже знаем, потребность в продуцировании рационализаций возникают в условиях переживания конфликтов и диссонансов, возникающих как перед, так и после принятия определенных решений (выбора одного их альтернатив среди нескольких). Все эти и подобные случаи, часто встречающиеся в жизни каждого человека, нуждается в исследовании в теории фрустрации и психической защиты, в том числе в аспекте участия рационализации в защитных процессах.

Но если попытаться делать еще один шаг вглубь этих проблем, пытаясь найти то общее, что объединяет все описанные случаи и ситуации, то можно заметить, что в большинстве подобных случаев у фрустрированного человека возникает потребность в защите своего «Я» и его Я-концепции. Именно под регулирующим и управляющим влиянием «Я» и возникают те рационализации, с помощью которых защищается структура и содержание собственной Я-концепции.

Исходя из этого, мы выдвигаем следующую идею: мы считаем, что у каждого человека среди всех используемых им рационализаций имеется такая группа этих когнитивных образований (механизмов), которые исходят из «Я» и структуры Я-концепции. Для краткости их можно назвать исходящими из Я-концепции рационализациями. Хотя каждая рационализация, используемая личностью для самозащиты, так или иначе, опосредованно, связана с «Я» (поэтому и мы говорим о защите «Я» или личности, Эго), все же некоторые из них теснее связаны с элементами и целыми блоками Я-концепции, сопряжены с ними. Такие сопряженные с «Я» рационализации возникают в следующих случаях: 1) когда фрустраторы прямо воздействуют на Я-концепцию личности. (Например, кто-либо – В прямо заявляет, будто у А имеется какой-либо серьезный личностный недостаток или А совершил серьезную ошибку; 2) когда у личности, в составе ее Я-концепции, имеется устойчивый комплекс неполноценности, который постоянно мотивирует ее психологическую самозащиту, в том числе и с помощью рационализации.

Исходящие из «Я» рационализации, как и следовало ожидать, служат в первую очередь для защиты приемлемой для «Я», положительно оцениваемой структуры и содержания Я-концепции. Такая защита, на наш взгляд, может осуществляться двумя способами: 1) прямая, непосредственная защита имеет место тогда, когда на критику и попытки дискредитации личность отвечает прямым самооправданием или указанием на свои положительные черты, непосредственно отрицая то, что говорят фрустраторы: «Я не такой», «Ты ошибаешься», «У меня, наоборот, очень развита эта способность» и т. п. 2) Косвенная, и часто более эффективная, защита осуществляется следующим образом: индивид для сохранения свой Я-концепции и самоуважения осуществляет такую целенаправленную деятельность, выдвигает перед собой такие цели, вырабатывает такой уровень притязаний, достижение которых опровергало бы то, что говорят критики и недоброжелатели; 3) можно указать на еще одну возможность: человек, потерпев неудачу в какой-либо деятельности, для того чтобы доказать свою состоятельность, упорствует в ее исполнении, не отказывается от своих первоначальных целей, в результате чего у него активность приобретает персеверативность. Персеверативным становятся также те механизмы, с помощью которых он осуществляет свою психологическую самозащиту. Мы полагаем, что подобное упрямство в продолжении исполнения той деятельности, которая привела к неудаче – это признак того, что личность компенсирует свою ущемленность.