Текст книги "Четыре с половиной"

Она проговорила вдруг устало и совсем безразлично:

– У вас ошибка в вычислениях.

– Объясните.

Но врезался Алексей:

– Не в этом дело, Елена, не в этом! Расскажите всё, ну всё расскажите!

Показалось сначала – женщина не услышала, и не скажет ни слова.

Нет, глаза изменились, ушло не видевшее ничего выраженье.

– Хорошо. – Она подумала, и голос прозвучал уже энергично: – Хорошо. И если всё… то начну с понятного и простого – замуж я выходила вовсе не по любви. Когда Аркадий начал мной интересоваться, мне, в одной общей компании, быстренько разъяснили кто его дядя. Да и сам Аркадий скоро стал в разговорах им козырять.

Ее взгляд скользнул по гостю, внимательный и недобрый.

– Вы знаете, что такое диплом филолога, если нет связей, блата какого-нибудь?.. Вам везде будут предлагать самый мизер, и в бюро переводов, даже, заказ отдадут своему, хоть и менее профессиональному специалисту. Вы не жили изгоем.

– Жил.

– Пусть так, тем более знаете. Да, я вышла замуж, если угодно, с дальними планами. И Аркадий прекрасно чувствовал, что меня покупает. Своей тачкой, квартирой, доходной фирмочкой. И дядей. Только полный дурак не заметил бы его ко мне интерес при первом уже знакомстве. Аркадий, так сказать, не заметил.

Она потянула из сумочки сигаретную пачку, но раздумала и толкнула ее назад.

– Не заметил, разумеется, и того, что было потом.

Беспокойство на лице Алексея показало – он ждет чего-то другого, женщина поняла и кивнула слегка.

– Я не строила иллюзий насчет качеств своего мужа, оказалось – почти ни о чем не догадывалась. После выигрыша в жеребьевке вылезла просто другая личность. Он мне все рассказал, когда еще не был пьян, – кто я такая, прежде всего, и что я теперь пойду дальше, чем написано на заборах. И объяснил, как он сделает так, что я не получу ни гроша, потому что убегу с территории, а потом не буду требовать деньги по разводу. Очень просто. Всякий банк ему даст сейчас очень большой кредит. Денег хватит, чтобы нанять любую братву, которую он пригласит сюда в гости, и никто не помешает им, как он выразился, сделать из меня на много часов подстилку. И он не станет сам подавать на развод, но сделает мою жизнь адом, вплоть до «ломика по голове». Я пыталась объяснить ему, что мы все-таки люди, что я прошу лишь полмиллиона, потом – всего сто пятьдесят тысяч, чтобы уехать, купить квартиру, а слышала в ответ мат и «ползи отсюда».

Речь приостановилась, ее дыхание стало глубже и чаще – память, наверно, включила эмоции – те, что были перед убийством.

– Я нашла в хозблоке два удлинителя, толстые резиновые перчатки и убила его оголенным проводом прямо в пастели. Вы правы, под утро, а точней – прямо утром. Потом вызвала Алексея. Никаких денег я не предлагала, господин сыщик! Просто рассказала, как было.

– И улики ты ездил выбросить в какой-нибудь водоем.

– Алексей, не поддавайтесь ни на что! Слышите?! Вы лишь дали по моей просьбе вчера вечером бритву для мужа.

На стол из сумочки вдруг полетела пачка сигарет, ключи от номера, еще что-то, ее рука ушла вглубь…

Он узнал браунинг в доли секунды, еще не вынутый до конца – браунинг его покойного друга.

Большой палец сдвинул предохранитель.

Алексей попробовал встать.

– Лена, не делайте этого! Что вы молчите, Сергей Петрович?!

Ствол быстро двинулся вверх к голове.

– Что вы молчите!!

Часть IV + 1/2.

Такси поехало прочь – продолжать добывать себе заработки, но в голове оставались еще гитарные звуки и отвечавший им трепетом всех инструментов оркестр. Но иногда он сам, как приведенный на гору человек, видел вдруг огромный простор и все случившееся на нем, прожитое с гневом, тоской или радостью, и тогда инструменты складывались в объединяющий гимн, говоривший, что это было и всегда будет вместе.

Алексей с Макаром проворно идут к нему, и белобрысая голова смущенно от неуместности в траурный день, но все равно улыбается.

– Здравствуйте, братцы, здравствуйте. Вот думал, меня вы с хозяином когда-то в последний проводите путь… а вышло иначе.

– Сердце, Сергей Петрович, Макар, возьми чемодан, а лечиться всерьез не хотел.

– Знаю. Говорил: мне судьба не велит.

Прошли внутрь, за стальную дверь, и прибывший увидел знакомый фасад с бельэтажем тонированного сплошного стекла.

– Когда похороны?

– Завтра. Я нашего третьего на кладбище все приготовить послал.

Макар резво направился с чемоданом к главному входу, а его старший товарищ притормозился.

– Завещание вчера нотариус привозил и зачитывал. Вам, Сергей Петрович, зелеными… – пальцы на обеих руках раскрылись и растопырились.

Единицы измерения тут были слишком известны.

– Десять?!

– Ага.

Человек закоченел и показался даже слегка огорченным.

– Что я с ними делать-то буду?

– Мне с ребятами, дай ему Бог на том свете, – Алексей поднял голову и перекрестился, – тоже деньги не снившиеся. – Они двинулись медленным шагом. – Половину главного состояния на благотворительность отписал, а другую – родне, четверым поровну.

Гость кивнул, продолжая думать – «а теперь как», и прошел молча почти до самого входа.

Алексей, проводив, попросился отойти по делам, а навстречу из раздвинувшихся панелей появилось стройное существо, молодое и, кажется, очень красивое.

– Здравствуйте, я вас знаю.

– Откуда, сударыня?

– Заочно.

– М-м, вы жена Аркадия?

– Ну… в общем, да.

Она не улыбалась, но глаза были радостные, и от этого – все лицо.

Женщина, поймав его внимательный взгляд, очень смутилась.

– Вы простите, безнравственно чувствовать себя в такие часы хорошо, очень стыдно, – опущенный на момент ее выпуклый лоб вздернулся. – Но вы ведь понимаете, что такое свобода?

Теперь он слегка опустил голову.

– Боюсь, что нет.

– Понимаете, – капризно и требовательно возразила она, – вы просто не хотите к ней повернуться. А это обязательно нужно сделать!

– Ха, сударыня, вы меня застали врасплох, как легко у вас с главным вопросом жизни.

– Нет, это совсем не легко, – ее умные глаза смотрели на него, как на друга. – И я чувствую теперь себя должником у судьбы. – Она слышно едва повторила: – Совсем не легко…

А теперь вдруг он оказался в центре большой компании – Аркадий лезет обнять, двое других мужчин представляются и жмут ему руку, солнце тоже решило участвовать – приблизилось, бьет в лица, заставляя щуриться и от этого улыбаться.

Поезд, что, казалось, стремительно мчится в туннель, замедлил свой ход и почти что остановился.