Текст книги "Очерки всемирной истории страхования и перестрахования. Том 2. Развитие страхования и перестрахования с 18-го века в отдельных странах и регионах"

Александр Артамонов
Сергей Дедиков
Очерки всемирной истории страхования и перестрахования
Том 2
Развитие страхования и перестрахования с 18-го века в отдельных странах и регионах

Раздел I. Великобритания

Глава 1

Начнем рассказ о страховом рынке Англии 18-го века с финансовых афер, которые тогда имели очень широкое распространение, и оказывали существенное влияние на становление страхового дела в этой стране.

Финансовые пузыри. Ф. Хэйнес констатировал: «Наверное, это более или менее трюизм (банальность – прим. авторов), что сумашествие, в той или иной форме, неизменно ожидает своего гения; непривычные достижения стремятся перевернуть нас с ног на голову, и мы глупо втягиваемся во что-то, когда повод требует повышенной осторожности. Так, как и сегодня, то же происходило с человеком и в начале 18 века. Торговая экспансия расширила горизонт торговцев того времени, и пришествие банков и страхования приоткрыло возможности для сотрудничества, для совместного предприятия; мошенниками и фантазерами фабриковались многочисленные схемы, когда обещание заплатить являлось единственно продающимся товаром, с тем результатом, что на несколько лет мировой деловой мир буквально сошел с ума. Этот период в истории обычно называют эрой «мыльного пузыря Южных морей»»[1]1
   Haines Frederick Henry. Chapters of Insurance History: The Origin and Development of Insurance in England. London: Post Magazine & Insurance Monitor, 1926. Р. 184.


[Закрыть].

Действительно, с ростом торговли пришла необходимость в некоторой новой форме экономической ассоциации, и это нашло свое выражение в так называемой «common-law company, the lineal ancestor of the modern trading company» – «узаконенной общим правом компании, наследственной предшественницы современной торговой компании». Сначала они были относительно свободны от законодательных ограничений, и так продолжалось несколько лет. Такая компания являлась простым партнерством с переводными акциями (transferable shares). Так были устроены первые компании страхования от огня. В конце 17-го века и на протяжении первой четверти 18-го века количество подобных организаций стало быстро расти.

Как отмечалось ранее, условия деловой жизни того периода времени были весьма свободными, если не сказать фривольными. Деловая мораль достигла своей низшей точки. Отсутствовала стабильность в различных коммерческих операциях, торговые сделки заключались в кофейнях либо прямо на улице. Кофейня «Jonathan’s» на Чейндж-Элли (Change Alley) была излюбленным место отдыха так называемых джобберов (Stock-jobbers – сегодня это биржевые брокеры, занимающиеся спекулятивными сделками с ценными бумагами – прим. авторов) и учредителей компаний.

До 1773 года авторитетные лондонские биржевые брокеры вели свой бизнес в или около здания Королевской биржи, и лишь в тот год они объединились в ассоциацию под именем Лондонская фондовая биржа («London Stock Exchange») со штаб-квартирой в переулке Кейпел-Корт («Capel Court»), рядом с указанной биржей.

Возможно, что наиболее примечательной чертой анализируемого периода было безумие от спекуляции, которое охватило людей всех классов общества. Ф. Хэйнес отмечал: «Панацеей от бедности считалось создание некой компании для распространения какого-либо проекта. В этом процессе отбросы и золото безнадежно смешались таким образом, чтобы испытание временем нередко не удалось обнаружить золотоносную жилу, и многое было утрачено, чтобы могло подтвердить ценность. Наиболее дерзкие надувательства находили свой рынок среди несведущих и заблуждающихся инвесторов, которые глупо верили в то, что акционерный сертификат является видимым и явным знаком благосостояния. Ничего не выглядело слишком абсурдным или слишком странным в целях ‘projector’ («прожектёра»), который намеревался вытащить фунты, шиллинги и пенсы из карманов своих жертв. Так, среди прочих причудливых схем того периода мы имеем страхование девственности, страхование на случай смерти от пития джина «Geneva», а также от риска развода»[2]2
   Haines Frederick Henry. Chapters of Insurance History: The Origin and Development of Insurance in England. London: Post Magazine & Insurance Monitor, 1926. Р. 186.


[Закрыть].

Настолько эфемерными или мимолетными было большинство проектов, что они, как правило, назывались «пузырями», даже теми, кто в них участвовал. Так в трактате, опубликованном в 1720 году под названием «The Battle of the Bubbles» («Битва мыльных пузырей»), автор приводит длинный перечень различных «пузырей», которые фактически имели публичную поддержку, и утверждает, что существовали «fifty more whose names would blast the reader’s eyes to look upon them» – «еще пятьдесят, чьи названия поразят глаза читателя при взгляде на них».

«Мыльный пузырь Южных морей». Величайшим «пузырем» из всех был «мыльный пузырь Южных морей», к временному обманчивому успеху которого можно приписать целеустремленность и глупость, которые охватили инвесторов тех лет. Краткая история этого «пузыря» такова.

Во время войны Англии с Францией король Уильям III оказался не в состоянии платить военно-морскому флоту, и несчастные матросы были вынуждены принимать в качестве зарплаты счета или билеты вместо наличных денег. Матросам пришлось заключать невыгодную сделку, поскольку они обменивали свои счета у покупателей со скидкой от 40 до 50%. Канцлер казначейства Великобритании (Chancellor of the Exchequer) Джон Эйслаби (John Aislabie) сделал предложение разрешить держателям таких счетов получать 6% от дохода и привлекать их для проведения торговли через «Компанию Южных морей» («South Sea Company»). Можно предположить, что, по крайней мере, некоторые держатели таких «необеспеченных долговых расписок» (debentures) намеревались торговать через «Компанию Южных морей», но, естественно, что она ничего подобного не осуществляла на протяжении всей своей истории, поскольку, насколько известно, она ограничивалась ростовщическими операциями с правительством.

«Компания Южных морей» ссужала деньги правительству в обмен на те или иные привилегии, при этом деньги тратились свободно на взятки правительственным чиновникам, которые поддерживали ее схемы. Однажды в парламенте даже обсуждался вопрос введении национального сбора в размере 5%.

Вся страна сходила с ума, и было отмечено, что стоимость акции «South Sea Company» в размере £ 100 выросла с £ 128½ в январе 1720 года до £ 1 тысячи в июле, а в сентябре она упала до £ 175. Когда Исаака Ньютона спросили о продолжительности роста акций этой компании, он ответил, что не в состоянии рассчитать или оценить степень сумасшествия людей[3]3
   См., Timbs John// https://susanaellisauthor.wordpress.com/tag/change-alley-during-the-south-sea-bubble/.


[Закрыть]. В частности, казалось бы, серьезный чиновник в лице Канцлера казначейства накопил £ 794 451. Впоследствии его признали преступником, он стал узником Тауэра, а его имущество было конфисковано.

Уильям Хогарт (1721). Символический образ Схемы Южных морей

На самом деле, мания заключать пари обеспечивала такое влияние на общественность, что мы находим предварительные продажи права на участие в том или ином «пузыре». Инициаторы схем налагали определенные расходы для получения разрешения участвовать в той или иной схеме. Подобные разрешения сами по себе становились объектом спекуляции, и их цена могла изменяться за баснословные величины. Подобная практика быстро привела ко всякого рода злоупотреблениям и побудила к принятию мер по изменению законодательства. Результатом всего этого низменного бизнеса стало принятие в 1720 году так называемого «Bubble Act», «Закона о мыльном пузыре», который предусматривал, что (здесь мы приводим оригинальный текст одной из запрещающих статей Закона) «All undertakings tending to the prejudice of trade, and all subscriptions, etc., thereto, or presuming to act as corporate bodies without lawful authority, and all acting under obsolete charters, etc., shall be deemed illegal and void, and all such undertakings deemed ‘public nuisances’” – «Все соглашения, стремящиеся нанести вред торговле, и, кроме этого, все договоры подписки либо соглашения, предусматривающие деятельность в форме юридических лиц без законного на то разрешения, и все [компании], работающие на основе устаревших хартий, должны считаться противозаконными и недействительными, и все такие соглашения должны считаться ‘нарушающими общественный порядок’». Закон оговаривал исключения для тех соглашений, которые были разрешены, учреждены или осуществляли практическую деятельность на тот момент до указанного 24 июня 1718 года. Такое же изъятие было сделано и для «South Sea Company». Этот законодательный акт предусмотрел учреждение двух страховых корпораций «Royal Exchange Assurance Corporation» и «London Assurance Corpoartion», о которых еще речь пойдет далее.

«Change Alley» в период «мыльного пузыря»

Поскольку данная компания была классической финансовой пирамидой, то её драматичный конец был неизбежен. К лету 1720 года курс акций достиг £ 900. Но постепенно начало распространяться мнение, что акции достигли потолка, и их курс упал до £ 640. К концу августа курс искусственно, путем покупки большого количества акций агентами компании, повысился до £ 1 тысячи.

Дела компании шли всё хуже. Было составлено соглашение между ней и Банком Англии, по которому банк должен был прийти на помощь компании. Банком была открыта подписка на 5-процентные облигации на сумму в £ 3 млн, которые были предоставлены в ссуду «Компании Южных Морей» на один год. Сначала этот выпуск имел успех, но очень скоро произошел поворот, и подписка остановилась. Вкладчики начали продавать акции и забирать деньги из Банка Англии. В результате курс акций упал до £ 130-135. Через некоторое время Банк Англии отказался выполнять обязательства по соглашению, и курс акций упал еще ниже. Наступило крушение «Компании Южных Морей». Во многих городах Англии прошли собрания акционеров, требовавших наказания виновных и возвращения денег. Часть денег была выплачена: акционеры получили по £ 30 на стофунтовую акцию. В общем, ещё один предшественник «МММ»…

Как ни странно, разные источники сообщают, что «Компания Южных морей» перестроилась и даже выпускала аннуитеты вплоть до 1800 года. Подтверждением чего может служить следующий документ: (если не будет иллюстрации, эту фразу следует убрать)

После этого о ней никаких сведений нет

Недобросовестные практики в страховании. Возвращаясь к рассмотрению страховых схем «мыльных пузырей», мы вынуждены заметить, что, хотя большинство из них было обречено на провал благодаря их внутренней неустойчивости или слабости, все же, во многих случаях прожектёры были довольно искренними в своих намерениях, и не менее скрупулезными, чем, например, Чарльз Пови, идеолог «Sun Fire Office» или какой-либо иной основатель известных страховых предприятий того времени. Успешное применение принципов сотрудничества в страховании от огня, вполне естественно, привело к применению тех же принципов к другим направлениям, которые не совсем сопутствовали огневые риски. Наиболее популярным из них было страхование на случай рождения или смерти, и, кроме этого, страхование брачных союзов. Здесь действовала та же идея, а именно, положение о крупной сумме на случай оформления брака, а суммы в большинстве случаев составляли от £ 250 до £1 тысячи. При этом исключались браки, совершенные в тюрьме «Fleet».

«Компания Южных морей» не была единственной, действовавшей в начале 18-го века на территории Англии финансовой пирамидой. Среди разного рода многочисленных схем, предлагавшихся в период распространения всеобщего помешательства, около сотни касались страхования.

Релтон вспоминает следующую запись в журнале Палаты общин 22 февраля 1720 года: «В Палату поступила жалоба от нескольких общественных и частных подписных организаций в Лондоне и Вестминстере и их окрестностях в отношении нескольких неправомерных проектов и организаций, которые могут нанести большой вред обществу.

Приказано назначить комитет для расследования и изучения нескольких подписных кампаний в отношении рыбных промыслов, страхований, аннуитетов по страхованию жизни и всех иных проектов, осуществляемых в Лондоне и Вестминстере и их окрестностях; и для расследования всех дел по приобретению акций либо устаревших хартий (говорят, что они выставлялись на аукцион – ремарка Релтона); и для представления отчета по данному вопросу со своим особым мнением в Палату»[4]4
   Relton Francis Boyer. An Account of the Fire Insurance Companies, Associations, Institutions, Projects and Schemes, established and projected in Great Britain and Ireland during the17th and 18th Centuries, including the Sun Fire Office: Also of Charles Povey, The Projector of this Office, His Writings and Schemes, London, Swan Sonnenschein & Co., 1893. Part I, Chapter VII. Р. 120.


[Закрыть].

Существовали многочисленные обвинения о неправомерных методах в получении разрешений для проведения страхований кораблей и товаров, аннуитетов и т. д., частично путем подкупа генерального прокурора, сэра Николаса Лечмера (Sir Nicholas Lechmere).

Тем не менее, сравнительно небольшое количество таких схем говорило о том, насколько этот предмет был еще мало понятен или не слишком оценен, что было подтверждено в последующем странностью страховых проектов. В «Королевской таверне» (Crown tavern) в районе лондонского мясного рынка «Смитфилд» (Smithfield) была открыта «подписная книга» для учреждения «страховой компании для лошадей, которые могут умереть естественной смертью, быть похищенными либо пораженными болезнью». В таверне на Фаунтейн-стрит (Fountain street) было открыто «со-партнерство по страхованию и увеличению материального состояния детей», в другом месте Сити подписчики пришли, чтобы поставить свои имена и вложить деньги «на страхование Плуммер и Пети на случай смерти от употребления джина» (в оригинале «from Death by drinking Geneva»). А в еще одном местечке на Эксчейндж-элли (Exchange Alley) некий предприимчивый господин Уильям Хелмс (William Helmes) основал хорошо опекаемую компанию «Страхование женского целомудрия» («Assurance of Female Chastity»). Потом учреждались фирмы по «страхованию от лжи» («Assurance from Lying»), «страхованию от взломщиков домов», «страхование от подозрительности», «страхование от разбойников с большой дороги», и многие другие, одна абсурднее другой. Однако находились те, кто готов был инвестировать в такие с позволения сказать «проекты».

Государство принимало различные законы, пытаясь, хоть как-то, навести порядок в этом вопросе.

Однако, подчас, такие законы имели и определенные негативные последствия. В брошюру, посвященную страхованию банковских монет, чья копия находится в Британском музее, включен листок, датируемый 1710 годом, в котором говорится о страховой деятельности некой Дороти Петти (Dorothy Petty). Это первое документальное упоминание женщины в страховании. Так вот она в свое время направила петицию в парламент по случаю принятия законодательства, налагавшего штраф в £ 500 на того, кто создаст какое-либо страховое учреждение после 8 марта 1711 года.

Дороти, дочь священнослужителя английской церкви, основала страховую компанию по вопросам деторождения, свадеб и других услуг для обслуживания населения. Её компанией было оплачено больше претензий и использовалось больше [гербовых] марок на полисах и сертификатах, чем во всех других аналогичных компаниях Лондона. При этом она наладила хорошую систему бухгалтерского учета – все деньги, выплачиваемые конторе, учитывались в одной книге, а все деньги, выплаченные по претензиям, записывались в другую книгу, и любой человек имел свободный доступ к ним.

В силу того, что в Законе была оговорка, которая запрещала такие компании, сотни подданных Королевы, которым полагалось возмещение в соответствии с правилами таких компаний, теперь теряли большие суммы денег, а те, кто только что заключил договоры страхования, уходили со своими деньгами; поскольку в противном случае им грозил большой штраф.

Во время кризиса «Южных Морей» выжила лишь одна страховая компания – «Amicable Society for Perpetual Assurance» (дословно «Дружественная компания бессрочного страхования» – прим. авторов). Видимо, спасло само название «бессрочное»…

Нет сомнения в том, что концепцию или замысел этих разнообразных «мыльных пузырей» в страховании можно приписать первым успехам огневого страхования в конце 17-го века. Действительно, существуют прямые указания на то, что эти схемы имеют прямую взаимосвязь с прошлым. Например, возвращаясь к плакатам, которые рекламировали различные схемы, можно отметить, что они, как правило, имели заглавие «Предложения», а сам термин «Предложения» был заимствован от компаний страхования от огня того времени. Очевидно, как только люди осознавали, что методы огневого страхования дают неплохой доход, они стремились расширить сферу своей страховой деятельности.

Закон о мыльном пузыре 1720 года положил конец тому азарту, который царил тогда в обществе. Он объявил «пузырные» компании как «нарушающие общественный порядок» и запретил их дальнейшее существование. Многие проекты «мыльных пузырей», которые их инициаторы считали честными, были признаны противозаконными и упразднены. Но хотя бизнес «мыльного» прожектёрства более-менее подошел к концу, все же, добросовестные страховые компании и некоторые иные организации все еще выдавали полисы в отношении всякого рода нежелательных рисков. Объектом азартного страхования были публичные люди или общественные деятели, которые находились при смерти, на случай того, что они доживут или не доживут до определенной даты.

Опять же, когда английский король Уильям III воевал с Францией, страховые компании делали ставки от 30 до 100, что он не сможет захватить бельгийский город Намюр к определенной дате. Но, возможно, что предел наступил, когда стали выдаваться страховые полисы за 10 шиллингов и 6 пенсов на случай того, что определенные представители королевской семьи могут лишиться своих голов.

К сожалению, лорд Мэнсфилд в 1758 году по делу «Goss v. Withers (the David and Rebeccah)» вынес решение, дававшее разграничение между «азартными полисами» и полисами, основанными на реальном интересе, что привело к тому, что «азартные полисы» были признаны законными. Это, естественно, привело к увеличению злоупотреблений страхованиями как пари, а какое-то время можно было заключить страховой полис абсолютно от любого риска.

В частности, лорд Мэнсфилд отметил в данном деле, в случаях, связанных с пари, в силу того, что «the insured had no interest, so there could be no indemnity; and the only question was, whether the event had happened; and to determine this, it was necessary to set up something as making a total loss between third persons, though the ship was safe, in order to determine the question upon the wager.» – «страхователь не имел интереса, не может быть возмещения, и существовал единственный вопрос, имело ли место событие, и для установления этого было необходимо выяснить что-либо в части распределения полной гибели между тремя лицами, хотя судно осталось неповрежденным, чтобы решить вопрос по пари»[5]5
   Cole Edward. (2013), Total Loss Claims on Piratical Capture, Durham theses, Durham University. Р. 32. – (1758) 96 ER 1198, (1758) 2 KENY 325, (1758) 2 BURR 683. Available at Durham E-Theses Online: http://etheses.dur.ac.uk/9378/


[Закрыть].

Э. Коул далее отмечает в этой связи: «Закон запрещал азартные полисы на основе государственной политики согласно статута 1745 года. Из дела «Goss» очевидно, что судья Мэнсфилд разграничивает страхование на пари от полисов с объявленной стоимостью (т. е. полисов, в которых сумма возмещения, в случае признания претензии действительной, согласовывается между страховщиком и полисодержателем, когда полис заключен и не связан с фактическим размером убытка – прим. авторов) и принял решение на основе независимых суждений. Иногда ошибка в разработке нормы может означать, что полис имеет эффект страхования на пари, а не полиса с интересом, поэтому нельзя игнорировать более ранний закон по азартным полисам. Как объяснялось ранее, такие полисы остаются важными для современного права, потому что они являются средством, благодаря которому в английском праве появилась доктрина ‘потеря рейса’»[6]6
   Cole Edward. (2013), Total Loss Claims on Piratical Capture, Durham theses, Durham University. Р. 32. – (1758) 96 ER 1198, (1758) 2 KENY 325, (1758) 2 BURR 683. Available at Durham E-Theses Online: http://etheses.dur.ac.uk/9378/. Р. 32


[Закрыть].

А газета «Public Advertiser» 6 декабря 1771 года написала следующее: «С удовольствием заверяем общественность из самого достоверного источника власти, что повторяющиеся сообщения о том, что Ее Королевское Высочество принцесса Доуэгер Уэльская, очень больна и ее жизнь в большой опасности, являются абсолютно фальшивыми; такие сообщения рассчитаны исключительно на поддержание бесстыдного духа азартной спекуляции при страховании жизни»[7]7
   Цит. по кн. Haines Frederick Henry. Chapters of Insurance History: The Origin and Development of Insurance in England. London: Post Magazine & Insurance Monitor, 1926. Р. 197.


[Закрыть].

Результатом такого состояния дел стало принятие в 1774 году так называемого «Gambling Act» с опять же «коротким» названием «An Act Regulating Insurance upon Lives, and for prohibiting all such Insurance except in cases where the person insuring shall have an interest in the Life or Death of the Person Insured» – «Закон, касающийся страхования жизней, и для запрещения всех таких страхований, за исключением случаев, когда лицо имеет интерес в жизни или смерти застрахованного лица». Этот наиболее достопамятный статут очистил страховой бизнес от многих злоупотреблений, связанных со страхованием на пари, а признание страхового интереса в качестве основы любой страховой сделки подняло весь страховой бизнес на новую высоту.

Английские страховые корпорации 1720 года. В начале 18-го века общим было стремление обеспечить рентабельность того или иного проекта за счет монополизации соответствующего сегмента рынка. Поэтому естественным результатом введения страхования было провозглашение страховой монополии на основе хартии, выдаваемой властями. Финансисты стремились добиться государственного признания того или иного страхового проекта, который бы имел определенную защиту от конкуренции. Многие страховые проекты периода «мыльного пузыря» были инициированы с ожиданием получения хартии, как пути к монополии. На самом деле, стоимость хартии, судя по опыту корпораций «Royal Exchange Assurance Corporation» и «London Assurance Corporation», о которых подробнее речь пойдет чуть далее, была почти запретительной, т. е. непомерно высокой.

Ф. Хэйнес приводит отрывок из «петиции», который он обнаружил в Британском музее Лондона и который не требует особого комментария. Петиция озаглавлена как «Reasons humbly offered in behalf of the Hudson-Bay Company, that they may be Exempted in the Clause that will be offered for Suppressing the Insurance Offices» – «Основания, смиренно предложенные от имени компании Hudson-Bay Company, для того, чтобы она могла быть исключена из оговорки, которая будет предложена для запрета страховых компаний».

То, что она осуществляла значительный объем различного рода страховых операций, можно отметить из следующего отрывка: «… поскольку принимаемым теперь Законом на все страховые полисы налагается налог, который согласно существующему количеству подписчиков будет составлять примерно £ 1 800 в год, не считая роста годового повышения гербового сбора Ее Величества. Поэтому мы смиренно просим, чтобы при его [закона] утверждении в данной оговорке не содержалось бы ничего, чтобы распространялось, препятствовало, ликвидировало либо делало неправомочной деятельность страховой компании под управлением Hudson-Bay Company».

Обратимся к истории двух страховых корпораций. Законом «Royal Exchange and London Assurance Corporation Act 1719» (Закон о Страховой корпорации Королевской биржи и Страховой корпорации Лондона 1719 года, но принят в июне 1720 года, поэтому в разных источниках год внесения в парламент указан как 1719, а год фактического принятия как 1720 – прим. авторов) король Англии Георг I согласился учредить только эти две организации, запретив, тем самым, все другие страховые корпорации и общества.

Впервые идея об основании этих двух компаний родилась задолго до «мыльного пузыря Южных морей».

Хотя первая хартия корпорации «Royal Exchange» датируется 1720 годом, мы должны вернуться намного лет назад, чтобы проследить историю ее основания, а также историю появления корпорации «London Assurance Corporation».

В 1564 году компании «Mines Royal Company» был выдан так называемый «Letters Patent» или Патентная грамота.

25 мая 1568 года были выданы хартии на получение статуса корпораций двум компаниям «Governors, Assistants, and Commonalty of the Mines Royal» и «Governors, Assistants and Society of the Mineral and Battery Works». Оба общества были созданы с целью реализации эксплуатационных лицензий (working licenses), которые они приобрели у лицензиатов на поиск минералов. В 1604 и 1605 годах они получили новые хартии от короля Джеймса I, но к 1714 году, когда общества объединились под названием «Mines Royal, Mineral and Battery Works», они фактически отживали свой век, хотя и пытались показать видимость какой-то деятельности.

Еще в 1716 году Кейс Биллингсли (Mr. Case Billingsley), один из партнеров адвокатской конторы «Messrs. Bradley and Billingsley», запустил проект под названием «Public Assurance Office» («Компания публичного страхования») с капиталом в один или два миллиона фунтов стерлингов. Иногда этот проект называли «Mercers’ Hall Marine Company». В памфлете приведены имена подписчиков на сумму в £ 1 млн для страхования кораблей и товаров на море, при этом подписка началась позднее 1716 года, а именно, 12 августа 1717 года, и закончилась 16 января 1718 года. Среди подписчиков были два директора «Royal Exchange». В верхней части титульного листа имелась рукописная надпись «Royal Exchange Assurance».

Биллингсли удалось заручиться поддержкой большого количества лондонских торговцев и судовладельцев, и 25 января 1718 года они направили петицию в Тайный совет с просьбой выдать хартию (разрешение) на учреждение корпорации. Петицию подписали 286 человек.

Одновременно петицию подала другая организация – «Knights, Citizens and Merchants», которую возглавлял Джон Уилльямс (John Williams) и которая имела ту же цель и такой же уставной капитал. Поскольку было непонятно, кто из них получит желаемую хартию, они объединились и сформировали одну компанию, которая позднее и стала называться «Royal Exchange». Это произошло в 1718 году. Поскольку процесс рассмотрения петиции Тайным советом мог затянуться, подписчики приняли решение начать свою деятельность под названием «The Court of Assistants of the Mines Royal, Mineral and Battery Works» и почти за девять месяцев до получения хартии застраховали различные морские риски на сумму около £ 2 млн.

Петиция доказывала необходимость учреждения «Компании страховщиков с уставным капиталом в 1 миллион», основываясь, главным образом, на недостаточности частных инициатив и капитала для осуществления морского страхования. В ней было сказано, что многие страховщики прекратили свои операции, и единственным выходом из такой ситуации будет основание юридического лица, достаточно состоятельного для защиты от больших убытков[8]8
   См., Martin Frederick. The History of Lloyd’s and of Marine Insurance in Great Britain, London: Macmillan and Co., 1876. Р. 90.


[Закрыть].

Естественно, что поначалу проект вызвал тревогу среди страховщиков, они незамедлительно подготовили в правительство встречную петицию, которую подписали 375 человек, настоятельно протестуя против учреждения компании морского страхования, образованной на основе парламентской концессии. Они утверждали, что такая организация не только создаст монополию, но и получит незаслуженную преференцию, что приведет к задержке и отказам в страховании кораблей в наиболее сложные времена. Лондонские страховщики под предводительством Гилберта Хиткота (Sir Gilbert Heathcote),

Гилберт Хиткот

известного торговца, подготовили ещё одну петицию, в которой в качестве дополнительных аргументов утверждалось, что не нужно никакой компании, поскольку:

– морское страхование в Англии находится в удовлетворительном состоянии;

– ставки премии, взимаемые в Лондоне и Бристоле существенно ниже, чем в других частях Европы;

– страховые брокеры в состоянии предоставить достаточные страховые емкости;

– существующая система страхования позволяет привлекать много бизнеса из-за рубежа;

– конкуренция со стороны новой корпорации неизбежно уничтожит частное страхование и, тем самым, воспрепятствует развитию торговли.

Торговцы из Бристоля, единственного порта, чей объем торговых операций был сравним с Лондоном, составили собственную петицию, которую подписали 111 человек во главе с мэром города Джоном Дэйем (John Day). Их аргументы были практически теми же, что у их лондонских коллег.

2 февраля 1718 года все три петиции были направлены Тайным советом в адрес лордов-уполномоченных Комитета по торговле и плантациям («Lords Commissioners of Trade and Plantations»), которые отвечали за торговлю и администрирование английских колоний, а затем были переданы Генеральному прокурору (Attorney General) Эдварду Норти (Edward Northey) и его заместителю Генеральному солиситору (Solicitor General) Уильяму Томпсону (William Thompson). Лорды-уполномоченные в итоге представили отчет, в котором просто перечислялись факты, и не высказывалось никакого мнения по существу вопроса. Генеральный прокурор и его заместитель подошли к проблеме более ответственно.

В пользу хартии говорилось о том, что корпорация сможет позволить себе назначать более низкие тарифы, чем это делают частные компании; что корпорация будет работать более оперативно, так как один служащий заменит объем работы нескольких лиц в подборе страховщиков; что со стороны корпорации с ее уставным капиталом в один миллион будет обеспечена бóльшая безопасность и, наконец, там утверждалось, что учреждение корпорации создаст более благоприятные условия для формирования системы рассмотрения исков к страховщику.

В ответ на это противники корпорации утверждали, что морское страхование, будучи бизнесом, требующим большого скрупулезного многообразного контроля и опыта, не может осуществляться компанией или горсткой людей, хотя и объединенных одной целью, но действующих каждый за себя. Оппоненты корпорации также говорили о том, что «если страхование кораблей необходимо для международной торговли, и если существующий метод является вполне комфортным, тогда нет оснований для учреждения страховой корпорации».

С целью выработки своего решения Генеральный прокурор и его заместитель направили запрос в Коллегию прокуратуры (Attorney General’s Chambers) и выслушали своих советников и свидетелей, как со стороны авторов петиций, так и страховщиков.

Генеральный прокурор и его заместитель не поддержали ходатайство о выдаче хартии.

Таким образом, противники новой корпорации выиграли первый раунд.

На стадии, когда схема учреждения компании морского страхования, казалось, окончательно провалилась, эта тема получила поддержку со стороны двух авторитетных членов Верхней Палаты (Палата лордов) парламента – Лорда Онслоу (Lord Onslow или Thomas Onslow) и Лорда Четвинд (Lord Chetwynd).

Портрет молодого Томаса Онслоу в галерее замка «Surrey County Hall»

Они объединились с целью создания не одной, а двух компаний морского страхования.

В эпоху правления Елизаветы и первых двух Стюартов хартии и патентные письма выдавались многим группам частных монополистов на мероприятия, которые впоследствии были отменены либо утратили значимость, хотя сами корпорации все еще существовали в тени. Подкупая держателей таких устаревших хартий, имелась возможность получения, по крайней мере, некого притворного права на ведения бизнеса в качестве корпорации, и некто Уильям Смит (William Smith), инициируя создание компании «United Company of Insurers» (проект касался страхования от огня), открыто рекламировал: «Если какие-либо лица, которые обладают такой хартией, сделают ему предложения в его доме на Алдгейт-стрит, они могут получить определенную выгоду»[9]9
   Цит. по кн. Wright Charles & Fayle Charles Ernest. A History of Lloyd’s from the Founding of Lloyd’s Coffee House to the Present Day. MacMillan and Co., London, UK, 1928. Р. 47.


[Закрыть].