Текст книги "Славия. Рождение державы"

Однако что мне в ней нравилось, так это то, что превыше всего она ставила дело. Если Луис по привычке своей приставал к девочкам-горничным (иногда небезуспешно) и спал до полудня, то Изабель утренние часы в сопровождении управляющей и двух солдат проводила в разъездах и скрупулезно осмотрела каждую дыру. Потом даже мадам Мария признала, что сеньора великолепно разбирается во всех делах.

Во время приезда гостей в моей домашней школе случились вынужденные трехдневные каникулы. Правда, свой строго распланированный график хотя бы в период с раннего утра до сиесты старался не нарушать.

Но и вечера у нас свободными не получались. Падре, узнав о прибытии новой хозяйки феода, посчитал необходимым скрашивать наше общество своим обязательным присутствием. Оказывается, он знавал ее отца. Вот и выходило, что нормально пообщаться мы могли только ночью.

Времени на сон не хватало совершенно, все три ночи спали не более четырех часов.

Насколько Изабель была сдержанной в обществе, настолько безудержно и откровенно вела себя в постели. Если первые две ночи мне удалось оторваться по полной программе и быть запевалой, то в ночь перед расставанием наши роли поменялись. Она пила меня досуха, словно в последний раз.

Казалось бы, только-только повторно кончили, глаза самопроизвольно закрывались, тело от трехсуточной скачки расслаблялось, начинало тянуть в сон. Но не тут-то было, горячие губы и подрагивающие пальцы рук опять и опять нежно ласкали тело, возбуждая желание. Нельзя повернуться спиной, нельзя отказать любимой женщине, и наши тела, отринув усталость, снова сплетались причудливым спрутом. Душа пела, а тело поглощала новая волна удовольствия. Во рту пересыхало, дыхание становилось хриплым, а чувства готовы были взлететь на самую вершину. Наконец стоны радости моей переросли в протяжный крик, мы на миг замерли и забились в исступленном экстазе.

– Милый, я люблю тебя, – прошептала она, немного успокоив дыхание.

– Ум-гу, и я. – Сам по себе сухощавый, сильно не потеющий, сейчас весь мокрый лежал на ней, уперев локти в кровать, зарывшись лицом в копну рассыпавшихся по постели шикарных волос. Она, тоже вся мокрая, крепко обвила меня руками и ногами и удерживала долго, словно боялась отцепиться. – Сейчас усну на тебе.

– Спи, родной, теперь беспокоить тебя не буду, – тихо сказала и опять замолчала. Попытался было привстать, да куда там, обняла меня крепко, поэтому, поцеловав в шею, остался лежать, слушая, как успокаивается ее дыхание. – Это было в последний раз.

После этих слов ее тело расслабилось, руки и ноги безвольно соскользнули, и она отпустила меня.

– Что в последний раз?! – подхватился, уселся на коленях между ее ног и внимательно взглянул в едва видимые в отблеске свечи наполненные влагой темные глаза.

– В постели – последний раз.

– Но почему?! Ты больше не хочешь со мной встречаться? – Желание спать и усталость испарились мгновенно.

– Хочу. И всегда буду счастлива видеть тебя. Но я пообещала.

– Что пообещала? Кому? Супругу или исповеднику?

– И Карлосу, и на исповеди, и, главное, Пресвятой Деве Марии. – С уголков ее глаз на подушку скатились два тоненьких ручейка. – Через несколько дней после родов Она явилась ко мне во сне и сказала: «Дочь еще возьмешь, но больше не смей, все прочие дети не будут иметь судьбы». А потом Она так пальцем погрозила и кивнула в сторону, смотрю, а там ты стоишь. Она и говорит: «Не пытайся удержать его, у него свое предназначение».

Тот факт, что Изабель пришла ко мне за очередным ребенком, меня нисколько не огорчил. Глубоко верующий человек часто видит то, что ему хочется видеть, вот и радость моя также. Не стал ни переубеждать ее, ни возмущаться, тем более что мое-то сознание попало в этот мир не просто так. Поэтому молча прилег рядом, уложил ее голову к себе на плечо и ждал, пока не услышал спокойное и размеренное дыхание. А сам еще долго не мог уснуть, размышлял о перипетиях бытия.

В сексе себе никогда не отказывал, всегда считал его жизненно необходимой физиологической потребностью. При этом старался не только получить удовольствие лично, но и принести удовлетворение партнерше. И это при любых обстоятельствах, даже выполняя некий ритуал после захвата Бахчисарая. Но, имея небольшой опыт в этой жизни и довольно богатый в той, мог сказать, что ни одна из женщин, кроме бывшей супруги и Мари, не была столь желанна, как ныне Изабель. Красавица, умница, строгая владетельница, великолепная хозяйка, чуткая любовница, страстно отдающая всю себя без остатка… При других обстоятельствах она могла бы быть классной спутницей жизни. Да не судьба.

К тому времени, когда все же сморил сон, свеча почти сгорела.

На следующий день после завтрака они уезжали. Для решения вроде бы деловых вопросов мы с Изабель уединились в кабинете.

– Не прощаюсь, любовь моя, – говорила она грустно. – Нет, не будет у нас больше таких отношений, но очень хотелось бы хоть изредка видеть тебя. Может быть, это неправильно, но приезжай, пожалуйста.

– В будущем году я должен жениться. С этой девочкой мы помолвлены с детства.

– Я помню, ты говорил. Наверное, это к лучшему. Впрочем, приезжайте вместе, я не буду ревновать и отнесусь к ней, как к сестре. Знаю тебя и не думаю, что возьмешь в жены плохого человека.

– Не знаю, милая, жизнь покажет. Но то, что буду интересоваться твоей жизнью и жизнью детей, обещаю. И наведываться обещаю.

С началом нового учебного года в морской школе свободного времени стало исключительно мало, особенно первые два месяца, но занятий со своими воинами-курсантами не прекратил ни на один день.

У меня начались теория морских наук, отработка командирских, штурманских и канонирских навыков, работа с морскими навигационными картами и приборами. Например, определение географических координат в любое время суток, расчет и прокладка курса корабля или управление артиллерийской батареей с корректировкой точности ведения огня. Здесь, правда, курс судна определялся в румбах, но для себя решил, что в будущем обязательно перейду на градусы.

Должен сказать, что учили напряженно, но хорошо. Да и сами курсанты еще до поступления имели приличное домашнее образование и готовились специально, особенно по математике, геометрии, географии и астрономии. Поэтому невежественных неучей в школу не принимали, вернее, они туда сами не шли, иначе пришлось бы учить их не менее пяти-шести лет. А это весьма и весьма накладно материально.

Если все наши студиозы корпели над науками до весны, то мне удалось усвоить материал за два месяца. Фактически до рождественских праздников мои зачеты были сданы. Хотел было получить патент досрочно, но фигушки, до окончания зимнего сезона в море на практику никого выпускать не собирались. Ну и ладно, зато больше времени стал уделять своим делам, а также более интенсивному обучению собственных бойцов.

Все они и ранее были отлично подготовленными воинами, но, получив строевых лошадей и оружие, после многомесячных боевых совместных тренировок стали великолепной ударной мобильной группой.

К весне мои механики-станочники с помощью Ивана и под моим чутким руководством закончили изготовление, доводку и испытание всех ста четырех винтовок и ста шести револьверов. Патроны мы теперь не точили, научились делать вытяжку, прогонку и формовку стаканчика и донышка в матрицах, правда, пока не в кассете, а в девяти отдельных волочильных штампах. Каждая операция проводилась индивидуально, но все равно производительность увеличилась на порядок, не говоря об экономии столь дорогостоящей латуни.

Патронам мы уделяли около пяти часов три дня в неделю и так распределили операции на пятерых, что делали не менее восьмидесяти штук в смену. Успокоились, когда получили по пятьдесят – на винтовку и по тридцать – на револьвер. Для улучшения качества выстрела и последующего удобства изъятия стреляной гильзы последней производственной операцией сделали формовку конуса в шесть градусов. Точно так же были расточены и заполированы патронки в винтовках и каморы в барабанах револьверов.

После прогрева гильзы пробовали высаживать и бутылочку с горлышком в восемь миллиметров. Получилась вполне нормальная привычная гильза, осталось умудриться изготовить инструмент и оснастку под столь «мелкий» калибр. Однако перспектива эта была дальняя.

С изготовлением пороха тоже пришлось повозиться и не просто готовить про запас, во время тренировочных стрельб его жгли немало. Помощников для «подай», «принеси», «подержи», «контролируй горелки» было много, но самую действенную и осмысленную помощь оказала Рита. Она внимательно переняла все мои приемы и синтез проводила аккуратно и неспеша, именно она больше всех нанюхалась кислотного вонизма.

С улучшением технологий и производительности что-то нужно будет думать, такую работу какому-нибудь левому негру не доверишь, а здоровье подданных, тем более девочек, для меня слишком ценно. К сожалению, это перспектива также не завтрашнего дня. Правда, изготовление инициирующих ВВ никому не доверил, а выполнил сам и без свидетелей-помощников.

Все шесть десятков комплектов кирасирской брони обрели своих хозяев и были тщательно подогнаны внахлест, на вырост. Пятнадцати-семнадцатилетние ребята еще неслабо подрастут. И ввысь, и вширь. Набедренные и плечевые щитки решил вообще не использовать, оставил только кирасы, шлемы и наручи. Толедские шашки и кинжалы также всем пришлись по душе. Кстати, в целях маскировки блестящее и сверкающее железо было подвергнуто воронению в специально отлитом для этих целей котле. Емкости для перегонного куба и два котла для походной кухни мы отлили тогда же.

В черных ботфортах, темно-синих штанах и поддоспешной рубахе, а также в черном железе воины выглядели впечатляюще. Ребят, обиженных тем, что не досталось брони, не было. Будущие морячки понимали, что им уготовлен несколько другой жизненный путь.

В моей команде не имелось таких бойцов, которые ничего не смыслили в лошадях, но Иван рекомендовал поручить их покупку двум самым настоящим лошадникам – запорожцу Илье Сорокопуду, племяннику татарского мурзы по матери, и дончаку Давиду Черкесу. В этом деле они были корифеями, мельком брошенным взглядом могли не только определить преимущества или недостатки той или иной лошади, даже их болячки чуяли на расстоянии. Этих-то парней и отвез в Малагу на осеннюю выставку-продажу. Здесь они быстро сориентировались и договорились с разными конезаводчиками о приобретении шести жеребцов и пяти десятков молодых кобылиц. А четырнадцать тягловых кобыл-трехлеток купили в тот же день.

Конечно, для строя и боя больше всего подошел бы мерин, но идея брать поголовье, способное к воспроизводству, принадлежала лично мне. Ну зачем отдавать драгоценное место на корабле при многомесячном плавании в новые земли пусть даже самому отличному боевому мерину, когда хорошая кобыла мне принесет дюжину жеребят?

В конечном итоге уже к Рождеству мы получили табун лошадей первоклассных испано-арабских смешанных пород темных мастей. Денег на это бухнул даже больше, чем предполагал, но оно того стоило. И бойцы были счастливы, мои обязательства и их мечты о самом лучшем в мире вооружении и оснащении сделались реальностью. Теперь наш маленький отряд стал подразделением, способным поспорить с любым полком тяжелой кавалерии, а к весне, когда будут изготовлены действующие образцы картечниц и минометов, обещал справиться даже не с одним полком.

Многие могут подумать, что мои бойцы постоянно только качались на физо, месили грязь на полосе препятствий, обучались стрельбе, фехтованию. Ничего подобного, на отдых отводились все вечера и целое воскресенье. Впрочем, к подобному образу жизни именно эти ребята привыкли с самого детства, по себе знаю.

Молодой неженатый воин с утра до вечера (за исключением времени, необходимого для хозяйственных работ) занимался собственной боевой подготовкой и совершенствованием воинского искусства, ибо от этого в самом прямом смысле слова зависела его жизнь. Ну а к заходу солнца проводили вечерницы с песнями, плясками и, конечно, девчонками, как же без них.

Природный казак для девок любого сословия медом намазан. Точно так же и наоборот, наши девки чистоплотны, и они тоже, особенно некоторые их места, не дегтем намазаны. Какой же нормальный мужчина будет проходить мимо?

Абсолютно то же самое и здесь. На лугу перед замком каждый вечер собиралась огромная толпа молодежи, а молоденьких девчонок сбегалось не меньше сотни. Родители их, конечно, гоняли, да и падре жаловались, но как с ними сладишь, если большинство точно знают, что никогда не будут обласканы мужчиной и, не согрешив, никогда не познают радости материнства.

Католическая церковь к этим вопросам относится жестоко, но благодаря молчаливому попустительству любителя игры в шахматы и моему твердому обещанию о налоговом послаблении это дело было спущено на тормозах. Моим десятникам строго приказал с малолетками не иметь никакого дела и гнать их с гулянок в шею, однако сегодня в обеих деревнях трудно было найти девственницу старше тринадцати лет. Это у них так определялся критерий взрослости. А больше половины из девушек уже ходили с определенно выпуклыми животами. Впрочем, оставшаяся часть далеко от них не ушла.

Старосты деревень как-то тоже зашли пожаловаться да напомнить об обещании женить виновников.

– Не возражаю, – сказал им. – Но мои воины настаивают на венчании в православном соборе. Подумайте, желающих изменить веру и отправиться вместе с сужеными в другие страны заберу без вопросов. Но тогда по налогам – никаких отсрочек.

Старосты почесали затылки да и пошли восвояси. Кто же в католической стране явно и во всеуслышание на такое согласится? Однако, как позже выяснилось, семеро моих бойцов втрескались по уши и сговорились своих девчонок умыкнуть, на что испросили мое благословение. Я не противился, если по взаимному согласию, то почему бы и нет.

Праздник Рождества и Новый год встречали весело. У крестьян впервые за многие годы хозяйственные дела наладились, второй год подряд виделся урожайным, в домах был достаток, и все это они связывали с новым сеньором. Мои ребята также уверились в моей честности, в исполнении их желаний и в своих будущих хороших перспективах.

В праздничные дни на лугу собиралась не только молодежь, во главе с падре приходило множество крестьян. Здесь же были все наши студиозы, отпущенные на рождественские каникулы: кузнецы, литейщики и рудознатцы из Толедо, а также корабелы из Малаги, которые строили наши же флейты. Только будущих адмиралов и капитанов не было, погодные условия и время каникул не располагали к нормальной навигации и поездкам туда-сюда. Но письма написали все. В основном такие: «Buenos días, el Señor. Estoy bien[10]10
  «Добрый день, у меня все хорошо».


[Закрыть]». – Правда, их старший, Александр Дуга, написал на десяток слов больше.

В эти дни уже с неделю не было дождя, стояла сушь и ярко светило солнце. Народ веселился вовсю. Рядом с мостом большая группа людей под гитару и кастаньеты отплясывала народные танцы. Большинство моих бойцов были здесь же. Не только украинский гопак (казацкий танец с саблями), но и испанские фанданго и сарабанду они танцевали не хуже местных. Особенно любили сарабанду, поскольку там в танце предусматриваются откровенные объятия партнеров. Мы же с Иваном отправились в беседку, где наш лучший (после меня, естественно) гитарист вытягивал наиболее понравившуюся лирическую песню из сорока, выученных на новом славянском языке:

 
Песни у людей разные
А моя одна на века:
Звездочка моя ясная,
Как ты от меня далека!
 

Народ тихо слушал, но, увидев меня, подхватились приветствовать, затем уговорили чего-нибудь сыграть и спеть. Вообще-то на фортепиано и семиструнке играть меня научила мама, обнаружив в своем отпрыске нормальный музыкальный слух. Это потом на дворовой скамейке у старой акации, в кругу друзей и подруг, переучился на шестиструнку.

Петь особо не любил, но музыку и песни группы «Led Zeppelin» просто обожал. Правда, нравился не только тяжелый рок, песни на лирические мотивы под аккомпанемент гитары тоже были по душе. Например, все творчество Джанни Луиджи Моранди. Или отдельные песни, такие как «Марш рыбаков» из кинофильма «Генералы песчаных карьеров». Кстати, моя горничная Луиза, когда, сидя у себя, перебирал струны и напевал эту песню, пряталась за угол, подслушивала и плакала. Исполнять песню мне нравилось в оригинале, на португальском языке, где для припева нужен еще женский голос, но, увы. А сейчас решил исполнить на русском, то есть извините, на славянском.

Зазвучали аккорды вступления, и полилась песня. Нет, это был даже не перевод, ни одна наша версия не имеет ничего общего с авторским текстом.

 
Нас генералами песков зовут,
И наша жизнь – сплошной обман…
 

Пусть простят меня потомки, чье авторское право нарушил, чьи удивительные песни прихватизировал. За триста лет до их возможного первого звучания.

Глава 6

На этот раз в Марсель отправился лично. Для сопровождения взял Антона и Данко Ангелова, тоже вполне подготовленного бойца. На них пал мой выбор, так как оба неплохо понимали по-французски, тем более Антон уже здесь бывал.

Идея посетить этот город возникла не спонтанно. Она витала в сознании с того самого момента, когда в мои руки попало письмо пирата. Тогда я его не выбросил и не уничтожил, за что-то зацепился глазами, и это что-то заставило отложить его в архив для будущего осмысления.

С того момента, как попал в рабство, меня не покидало жгучее желание жестоко отомстить за убийство отца, деда и ближников нашей семьи. Тогда, во время побега на шлюпке, эти мысли заняли все мои чувства и стали путеводной звездой. А потом мое нынешнее сознание растворилось в моем же сознании, пришедшем из будущего.

Нет-нет! Желание мести никуда не исчезло, просто, отринув юношеский максимализм, стал смотреть на проблему трезво, а с учетом поставленных перед собой задач – прагматично. Прикинув все расклады, прекрасно понял, что запросто с Собакевичем расправиться мне не дадут. Желающих восстановить справедливость да пограбить ближнего своего, конечно, нашел бы немало, но и Собакевич в пику мне мог выставить вместе с родственниками сотни полторы своих сторонников. Вот и вышло бы в нашем споре, что бабка надвое гадала. А в том, что он готовится к нашей встрече, не надо было даже сомневаться. Весть о моем добром здравии выкупленные из рабства казаки уже давно разнесли по Украине.

Не победив противника, затем таскаться по судам с моим словом против его слова и с обиженной рожей (если останусь в живых) было бы огромным уроном для чести. Здесь даже дуэль не поможет, каким бы ее исход ни был. Кроме того, не верил я, что ныне еще здравствует кто-либо из его пахолков, участников того непотребства.

К сожалению, для меня прежнего такое развитие событий выглядело вполне реалистично. Я же нынешний, определившись с дальнейшим бытием, сформулировав цели, задачи и приоритеты, решил торопиться не спеша. Однако оттягивать с выплатой кровного долга больше было нельзя. Не поймут. Иначе не только князья, но и самый захудалый посполитый шляхтич при упоминании моего имени станет высказывать свое «фэ».

Наконец к весне тысяча шестьсот восьмидесятого года подготовка завершилась. Теперь можно было с уверенностью сказать, что, несмотря на возраст личного состава, под моим началом находилось лучшее в мире на сегодняшний день боевое подразделение. Тем более что каждый из парней в свое время понюхал немало и крови, и пороха.

Определил, что в рейд пойдут семьдесят три бойца и доктор. К этому времени все были отлично подготовлены, знали свое место в строю, приучились к четкому исполнению команд, а также порядку действий на марше, во время атаки и обороны.

Удобно и прилично одеты были все. Нательное белье (трусы и рубаху) пошили из натурального шелка; темно-синие костюмы (куртки и штаны) – из плотной льняной парусины-канифаса. Лично себе такой костюм не шил, мой зеленый дорожный тоже хорош, а поддоспешник под кирасу имелся.

В отличие от кирасиров, остальных бойцов вместо коротких штанов обрядили в неширокие шаровары (по типу привычных для нас армейских) и вместо ботфортов – в невысокие мягкие сапоги. Плащи с капюшонами пошили из непромокаемой конопляной парусины, получилось дешево и сердито. Первоначально броней оснащены были только шестьдесят человек, поэтому для остальных изготовили бронежилеты в виде бригантин с прикрепленным рюкзачком-мародеркой для личных вещей, а также закупили в Толедо пехотные шлемы. Кавалеристы свои личные вещи хранили в седельных сумках.

Каждый боец имел бензиновую зажигалку, латунный котелок, флягу и кружку, оловянную ложку, иглу с ниткой, зубную щетку из конского волоса, коробочку молотого мела с сушеной мятой, кусок мыла, полотенце, а также запасной комплект нательного белья и суконных портянок.

Мыло тоже было собственного изготовления, но его запах мне не нравился, однако играться с ним было некогда, мылит и растворяет грязь хорошо – да и ладно.

Вместо аптечки каждый имел рулон перевязочной льняной ткани и латунную трубку на винтовой закрутке с настойкой ректификата-самогона и чистотела. Доктор, правда, подготовился более серьезно, в его большом дорожном ящике можно было найти и хирургические инструменты, и морфин, синтезированный нами из опия, и аспирин. Здесь даже была его главнейшая драгоценность – отлитый вместе с Иваном и притертый лично мной самый первый в мире инъектор, платиновый шприц с пятью иглами. Был он, конечно, великоват, а иглы – грубоваты, но лиха беда начало.

Когда-то радиоприемник в моей машине был настроен на канал, где ежедневно по полчаса вел передачу знаменитый доктор-педиатр. Вот и всплывала частенько в моей голове разная медицинская информация, которой не забывал делиться с мсье Ильяном Янковым. Короче, от первых опытов с лечением больных крестьян наш доктор находился в полнейшем восторге. Так что, думаю, и в походе от него будет толк.

Вооружены мы были следующим образом: кавалеристы – кинжал, шашка, револьвер и винтовка. Остальные бойцы в дополнение к специальному вооружению имели кинжал, револьвер и винтовку. Кроме того, все были снаряжены перекинутыми через левое плечо бандольеро на сто винтовочных патронов и пристегнутыми к поясу патронташами на тридцать патронов револьверных.

Дополнительно к личным вещам в рюкзачок или седельную сумку уложили деревянные банки на пятьсот грамм пороха, коробочки на двести пятьдесят капсюлей и мешочки на двести винтовочных и пятьдесят револьверных пуль. Также в отдельных пеналах хранились наборы для чистки оружия и снаряжения патронов.

Эти наборы, как и зажигалки, были экзаменационным заданием для моих станочников-механиков. Зажигалки изготовили из медных трубок с колпачками. Иван, правда, с удовольствием помог припаять упоры для колеса с насечкой и зажим для кусочка кремня. Во время вращения колесика необходимо было пятачок с кремнем поджимать согнутым указательным пальцем. Но это ерунда, зато работали зажигалки вполне прилично.

В качестве специального вооружения решил освоить пятиствольную картечницу-пулемет под винтовочный патрон и миномет калибра восемьдесят два миллиметра. Линия по изготовлению именно такого миномета когда-то стояла у меня на консервации. Даже после списания в утиль и замены изделия (передали на подготовку производства крупнокалиберный пулемет ДШК) миномет в памяти остался навсегда, поэтому изготовить его сейчас мне было совсем несложно.

В производство запустил по шесть заготовок каждого изделия. Минометные стволы отковал из полосы цементируемой стали, навивая ее на предварительно отлитую и проточенную оправку. Даже предохранитель от двойного заряжания предусмотрел. Правда, затвор с пружиной, когда для производства выстрела нужно дергать за веревку, делать не стал, полусферический боек установил жестко. Двунога и опорная плита, которую сделал прямоугольной арочного типа, были откованы из стали, а вот винты-гайки подъемных и поворотных механизмов вместе с винтами регулировки угла возвышения стволов каронад отлил и выточил из латуни. В собранном виде изделие имело вид и характеристики миномета образца тысяча девятьсот сорок третьего года, но получилось несколько тяжеловатым – шестьдесят один килограмм, это на пять килограмм тяжелее оригинала из той жизни.

Шестиперые осколочные мины тоже отлили. Заформовали на пятьсот заготовок, но из полуторатонной плавки получилось всего четыреста сорок две штуки. Однако после токарной калибровки корпуса и оперений, расточки и нарезки резьбы под направляющую хвостовика и головной взрыватель все дело встало. Причина – этот гадский взрыватель никак не получался. В той жизни мы их сами не делали, получали уже готовые по государственным поставкам от другого производителя. Но конструкцию знал прекрасно, здесь кроме корпуса присутствовали ударник, два цилиндрика, пружинка и три маленьких шарика. Мне почему-то думалось, что выполнить изделие в металле не составит никакой сложности. Довольно долго промучился с компоновкой ударника, потерял много времени, но схему упрощать не хотелось – безопасность прежде всего.

То, что одну из главнейших артиллерийских проблем решу, не сомневался, но сейчас, когда сотня разных вопросов требовала моего непосредственного участия, хотел было миномет вообще отложить в сторону. Но однажды, откалибровав шарики, для изготовления которых сконструировал специальный резец, попытался снова собрать детали взрывателя в кучу и… получилось. Взял его в правую руку и резко ударил о левую ладонь (имитация выстрела), и один из шариков, вложенный между верхним подпружиненным цилиндриком и ударником, как и положено, выскочил. Затем зажал его в патроне токарного станка и провернул на невысоких оборотах, имитируя вращение мины во время полета. Теперь точно получилось! Шарики под воздействием центробежных сил разошлись, освободив ударник. Все, дело пошло.

В будущем вопрос с шариками придется решать кардинально. И не столько для изготовления взрывателей, сколько для шарикоподшипников, которые являются самыми настоящими двигателями прогресса в машиностроении. Кинематические схемы и конструкции несложных автоматического фрезерного станка и шлифовальной машины для шариков, изобретенные господином Фишером в середине девятнадцатого века, общеизвестны, поэтому тешу себя надеждой, что в этом времени они появятся уже в семнадцатом веке. Вот тогда-то и сможем подумать не только о паровике, но и о нормальном ДВС.

Вышибной заряд внешне был похож на картонную гильзу от дробовика четвертого калибра, снаряженную черным порохом, правда, для увеличения дальности полета его сделали немного длиннее стандартного. Бояться демаскирующего дымного фактора закрытой позиции минометной батареи пока не будем, но в будущем, конечно, перейдем на бездымный порох.

Дополнительных пороховых шайб не предусматривал. При установке угла возвышения в сорок пять градусов на максимальную дальность дистанция в полторы тысячи шагов (один километр двести метров) меня вполне устроила.

А тол путем нитрования толуола азотной и серной кислотами мы с Ритой получили еще в прошлом году. Такую работу мне с друзьями когда-то довелось проделать кустарным способом, поэтому нет ничего удивительного в том, что «мыло» создали без проблем. Толуол, кстати, получали двумя способами: четырнадцать килограмм – перегонкой сосновой смолы и четыреста сорок пять – перегонкой нефти в бензин и последующего его каталитического риформинга платиной. Емкости для сырья и крышки мы с Иваном отлили из бронзы. Герметизировалась крышка толстой кожаной прокладкой и шестью резьбовыми шпильками.

Впрочем, рассказывать о технологии производства взрывчатых веществ не буду. Для человека, вдумчиво изучившего некоторые разделы химии и проводившего первые синтезы под контролем опытного товарища, тем более ранее работавшего на профильном химкомбинате, это не проблема.

Квадрант-угломер внешне получился неказистым, но вполне работающим. Опытные стрельбы каждого миномета провели вначале пустыми минами, где вместо ВВ вставили четырехсотпятидесятиграммовые свинцовые стержни. Результаты оказались стабильными, что позволило составить единую баллистическую таблицу. Затем на разной дистанции вкопали обрезки досок и дали боевыми.

Специфическим воем летящих мин и накрытием целей впечатлились все собравшиеся бойцы. Доски разваливало даже на расстоянии в сорок шагов от эпицентра взрыва. А у тех, кто не затыкал пальцами уши и не открывал рот во время стрельб, в ушах звенело до самой ночи.

Такой громкий шухер незамеченным в округе не прошел. Собаки обеих деревень на целых полчаса затихли, а вскоре к холму, где проводились испытания, прискакал на ослике бледный перепуганный падре. К счастью, к этому времени мы успели батарею свернуть, минометы уложить на повозки и укрыть, а на территории навести порядок.

– Это мы порох собственного изготовления испытывали, падре. Какой-то не такой получился, видно, придется у казны покупать, – успокоил его.

– Ох, сеньор! – схватился он руками за сердце. – Сколько дней еще вы изволите проводить свои испытания? Даже меня испугали!

Первый опытный образец картечницы (почему-то не могу называть эту роторную машину пулеметом) у нас забрал целый месяц напряженного труда, но остальные пять картечниц были собраны и доведены до ума буквально за три недели. Тридцать винтовочных стволов изготовили еще до Нового года, а шесть блоков латунных ствольных коробок и шесть комплектов деталей редуктора вращения сделали вместе с регулировочными винтами минометных прицельных приспособлений. Детали поворотной станины из сталистого чугуна отлили при одной из плавок вместе с орудийными ядрами и снарядами уже в феврале, перед самым моим отбытием в Марсель.

Теперь все производственные операции, от функционирующей медно-деревянной модели до действующего образца, проводились при самом непосредственном участии трех моих учеников. Конечно, сам бы все это сделал гораздо быстрее, но зато теперь мои ребята целиком и полностью представляли весь процесс изготовления огнестрельного оружия, а также систему работы механизмов.

Схема работы картечницы очень проста.

Ствольному блоку рукоятью через специальный редуктор задается вращательное движение. Напротив каждого ствола имеется прорезь приемника для патронов. Их подача осуществляется из магазина или скорее трехрядного бункера на сто два винтовочных патрона. В приемник патроны падают под действием собственного веса, затем простенький затвор захватывает закраину, по фигурному кулачку подает в патронник и запирает канал. При повороте стволов от вертикали на тридцать шесть градусов (в нашем случае) сжатая пружина ударника высвобождается, и боек накалывает капсюль. После выстрела стволы продолжают вращаться, очередной кулачок отжимает пружину, одновременно возвращая затвор в исходное положение, а стреляная гильза экстрагируется в самой нижней точке опять же под действием собственного веса. И так продолжается при повороте ствольной группы на каждые семьдесят два градуса до тех пор, пока в магазине есть патроны. Правда, стрелять из картечницы можно и короткими очередями.