Текст книги "Мифы и мины для подрыва Российской государственности"

Вызывает полное недоумение немаловажный факт, что такие прописные истины Председателю КГБ (пусть даже бывшему), целому генералу армии (еще не разжалованному в генерал-майоры), были неведомы. Полный нонсенс – иначе просто невозможно оценить данный факт.

Как тут не вспомнить слова персонажа романа Владимира Богомолова «В августе сорок четвертого…», начальника фронтового управления «СМЕРШ» генерал-лейтенанта Егорова: «Войсковые операции чаще всего дают трупы. А нам нужен момент истины!» В принципе ситуация в романе несколько отличается от реальной ситуации с разработкой Пеньковского. Но определенную аналогию найти все же можно…

В конечном итоге, как мы знаем, разработка шпиона Пеньковского была доведена до логического конца, то есть до установления того самого момента истины, в результате чего вскоре для шпиона все завершилось весьма безрадостным финалом… Но как бы то ни было, у Александра Хинштейна, откуда ни возьмись, возникает совершенно новая версия, которую он излагает в том самом эссе, носящем, как мы уже знаем, название «Другая жизнь Олега Пеньковского».

Мы назвали эту версию новой и, конечно же, погрешили против истины. Нет, версии о том, что Пеньковский – не предатель, не отщепенец, а миротворец, спасший мир от ядерной войны, или офицер, самоотверженно выполнявший воинский долг, совсем не новы.

К примеру, в 2013 году в издательстве «Вече» вышла в свет книга «Тайная сторона дела Пеньковского. Непризнанная победа России». Автор книги – капитан 1-го ранга в отставке Анатолий Максимов, почетный сотрудник госбезопасности, служил в Первом главном управлении КГБ (внешняя разведка). В его служебной биографии есть любопытнейший эпизод. В 1971 году после соответствующей подготовки он вступил с канадской спецслужбой КККП (Канадской королевской конной полицией) в оперативную игру «Турнир». По заданию руководства он сыграл роль подставы и был «завербован» канадской разведкой в качестве «агента». Целью оперативной игры «Турнир» явилось противодействие канадской операции «Золотая жила», которую спецслужбы Канады в 1970-х годах проводили в целях получения военных и торгово-экономических секретов Советского Союза. Поставленную перед ним задачу Максимов выполнил, и в 1978 году операция «Турнир» была прекращена.

По всей видимости, собственная боевая биография Анатолия Максимова поспособствовала тому, что отдельные ее элементы автор переложил на биографию Пеньковского. Иными словами, по своему образу и подобию Максимов «слепил» из Пеньковского героя, подставленного разведкам западных стран для решения важных стратегических задач.

Еще раньше, в 1993 году, в США вышла книга «Шпион, который спас мир». В книге говорилось о том, что Пеньковский на самом деле был миротворцем, сумевшим предотвратить Карибский кризис. Авторы – американец Джеральд Шектер и бывший сотрудник КГБ Петр Дерябин, бежавший в 1954 году на Запад и долгое время сотрудничавший с ЦРУ, – утверждают, кроме того, что он вовсе не какой-то отщепенец, а идейный борец с тоталитарным режимом и так далее в том же роде. Лейтмотив этого двухтомного опуса до примитивности прост: если бы Пеньковский не сообщил своим заморским и заокеанским хозяевам об истинном состоянии ракетно-ядерного потенциала СССР, новой мировой войны избежать было бы невозможно.

Подобных примеров можно было бы при желании привести еще не один десяток. Точное число авторов, пожелавших внести свою «лепту» в процесс мифологизации дела Пеньковского, при всем своем желании мы назвать не сможем…

Свою особую роль уготовил для Пеньковского и Александр Хинштейн. Кстати, свое эссе под названием «Другая жизнь Олега Пеньковского» он впервые опубликовал в своей книге «Тайны Лубянки», вышедшей в свет еще в 2008 году в издательстве «ОЛМА Медиа Групп», а спустя 8 лет это эссе плавно перекочевало в «Записки из чемодана». Но независимо от того, где оно появилось впервые, автор начинает свое эссе такими словами:

«У этого человека было три жизни.

Первая – боевого офицера, фронтовика, орденоносца.

Вторая – предателя, изменника, пьяницы-разложенца.

Третья – спасителя человечества от ядерной войны.

Но ни одна из этих жизней не является подлинной».

Лично мы полагаем (и даже – не полагаем, а убеждены), что у каждого человека жизнь – только одна. Да, порой, в силу обстоятельств, приходится вести двойную жизнь. И именно такую, двойную, жизнь вел предатель Олег Пеньковский, чтобы перед лицом своих коллег и начальников выглядеть вполне пристойно. Да, фронтовик-орденоносец и предатель-разложенец – это один и тот же человек, столь по-разному проживший начало и конец своей жизни. Про «спасителя человечества» вообще говорить нет желания, так как считаем, что данный эпитет к нашему антигерою не относится ни в малейшей степени.

Теперь, казалось бы, пора переходить к основной части эссе Александра Хинштейна. Однако делать это совершенно не хочется, поскольку по основным позициям мы уже высказали свое, как не без оснований полагаем – авторитетное, мнение. Можно было бы, конечно, шаг за шагом разбирать по косточкам все сочинение, но думаем, что занятие это вряд ли окажется благодарным. Ведь найдутся наверняка еще сотни иных писателей, которые – всяк на свой лад – будут перекантовывать и перелицовывать то, что уже давно стало классикой советской контрразведки.

Мы прекрасно понимаем чувства Ивана Александровича Серова, который, с одной стороны, допускает измену со стороны Пеньковского, а с другой – без обиняков называет его орудием Комитета госбезопасности, сделавшим все возможное, чтобы свести на нет долголетнюю и в целом – безупречную службу генерала. В том положении, в котором он оказался на склоне лет, ему, наверное, ничего иного не оставалось.

Ранее мы сделали предположение, что лишиться партбилета для Серова было практически то же самое, что получить условный срок. А может быть даже и не условный вовсе, а самый что ни на есть реальный?

Можно попытаться сопоставить судьбы двух генералов из ведомства госбезопасности: Ивана Александровича Серова и Павла Анатольевича Судоплатова. О Серове уже сказано немало. Стоит также кратко напомнить вехи биографии Судоплатова. Служил П.А. Судоплатов верой и правдой вплоть до смерти Иосифа Виссарионовича Сталина, а затем в одночасье фактически превратился во врага народа. Был лишен всех государственных наград, просидел во Владимирском централе «от звонка до звонка» 15 лет, был освобожден, а за 4 года до смерти был полностью реабилитирован.

У обоих генералов судьба оказалась совсем не «сахарной». Но вот вопрос: чья судьба оказалась трагичнее? Лично мы ответить на этот вопрос не беремся…

Попытаемся, однако, ответить на другие вопросы, а именно: почему никак не утихнут страсти по Пеньковскому? Зачем время от времени из заурядного предателя надо непременно делать героя-спасителя человечества? А именно таковым и попытался сделать шпиона Александр Хинштейн в своем эссе. Есть в том сочинении, в частности, такие слова:

«Сразу оговорюсь: то, о чем пойдет сейчас речь, не более чем плод моих умозаключений. Однако предположения эти с лихвой компенсируют все те многочисленные странности и загадки, которыми так богато дело Пеньковского.

Иными словами, моя неправдоподобная версия куда правдоподобнее, чем версии официально-канонические: как западные, так и отечественные…»

Эту мысль автор высказал, когда собственно приступил к изложению своей версии о роли Пеньковского в миссии по «спасению человечества», якобы определенной ему Комитетом госбезопасности. Вряд ли есть необходимость вновь повторять, что это была за миссия.

Стоит, однако, слегка «уколоть» Александра Евсеевича за его излишне высокое мнение о себе любимом, ибо его неправдоподобная версия так и останется навсегда неправдоподобной версией. Правдоподобной же версией мы будем считать «официально-каноническую» в том виде, как она изложена в очерке Сергея Горленко «Шпион, который так и не спас мир».

Рассказать же о дальнейшей судьбе шпиона (по версии Хинштейна) можно предельно коротко: «спаситель человечества», коим, по мнению автора, являлся Пеньковский, якобы не был расстрелян в 1963 году, поскольку и следствие, и суд – все это было, по мнению автора, сплошным фарсом. Он, то есть – Пеньковский, как полагает Александр Евсеевич, прожил долгую жизнь под другой фамилией…

Да, ничего не скажешь. Желание хоть как-то приобщиться к сенсации, даже если этой самой сенсации вовсе нет, видимо, неистребимо. Ничто человеческое нам всем, простым смертным, не чуждо. Не чуждо оно оказалось и Александру Евсеевичу.

С Хинштейном мы, надо признать, полностью согласны, когда он без всяких экивоков заявляет о том, что все, «о чем пойдет сейчас речь, не более чем плод моих (то есть его, Хинштейна. – Прим. авт.) умозаключений». Но как это стыкуется с другой мыслью автора? В предисловии к книге «Тайны Лубянки» он совершенно определенно отмечает, что его книга «сугубо документальна». На наш взгляд, эти две высказанные Хинштейном мысли являются взаимоисключающими. Более того, нам, людям, знакомым с делом разработки шпиона Пеньковского не понаслышке, абсолютно ясно то, что Хинштейн с этим делом не знакомился…

Еще раз повторим свою мысль: комментировать его «неправдоподобную версию» у нас нет никакого желания. Приведем, однако, слова, сказанные бывшим высокопоставленным сотрудником КГБ, полковником в отставке Виктором Ивановичем Черкашиным, который категорически отвергает тезис о подставе органами КГБ Пеньковского иностранным разведкам. В документальном сериале «Предатели с Андреем Луговым», показанным в 2014 году на телеканале «Звезда», Виктор Иванович говорит о Пеньковском следующее:

«Довольно часто высказывается мысль о том, что Пеньковский был якобы специально внедрен англичанам для того, чтобы ввести их в заблуждение. Это не соответствует действительности, потому что вся информация, которую он передавал, была секретной. Американцы иногда через свои подставы передавали секретную информацию противнику, чтобы таким образом заинтересовать его, но у нас такой „моды“ никогда не было. Никто бы не позволил Пеньковскому передавать секретную информацию о военном потенциале Советского Союза. Это исключено!»

Полковник Черкашин знает, о чем говорит. Ветерану органов довелось послужить в подразделениях контрразведки и разведки. В частности, он был одним из тех, кто участвовал в разработке шпиона Пеньковского.

Вот, собственно, и все, что следует сказать о Пеньковском. Хотя тема эта кажется воистину бесконечной, но пора все же и честь знать.

В заключение остается сказать пару слов о самой книге «Записки из чемодана». Книга, безусловно, заслуживает определенного внимания. Она информативна и, главное, раскрывает многие малоизвестные или совсем неизвестные страницы нашей недавней истории. Хотя в то же время вынуждены заявить, что к отдельным эпизодам мы относимся критически и даже с немалой долей недоверия. Это, впрочем, тема для совсем иного повествования…

В том, что подобная книга увидела свет, – безусловно, немалая роль принадлежит Александру Хинштейну. Ну, а эпизод, касающийся непосредственно Пеньковского, наравне с его инсинуациями в адрес истинного Героя, коим был и остается Николай Иванович Кузнецов, будем считать далеко не самой удачной страницей в журналистской биографии Александра Евсеевича.

Палачи и жертвы хрущевской «слякоти»

 
«Враг народа Берия
Вышел из доверия,
А товарищ Маленков
Надавал ему пинков.
Раньше Берия жил в Кремле,
А теперь живет в земле».
 

Нехитрое произведение народного творчества, появившееся на свет в середине 1950-х годов, по-своему точно отобразило и суть политической ситуации, и главное направление пропагандистской работы тех лет. Уж на кого, а на Берию советский агитпроп не пожалел черной краски и мрачных эпитетов: кровавый палач, садист, насильник-извращенец, злобный интриган, а кроме того английский шпион и, само собой, изменник Родины! Трудно найти в российской истории персонаж, более оболганный и оклеветанный, чем Генеральный комиссар госбезопасности, а затем Маршал Советского Союза, Герой Социалистического Труда Лаврентий Павлович Берия.

Конкуренцию ему в этом отношении может составить разве что только Григорий Лукьянович (Малюта) Скуратов/Бельский, фактически занимавший должность главы службы безопасности Ивана Грозного, на которого отечественные горе-историки тоже умудрились навешать изрядное количество собак. Простите, любители животных, уж такова причудливая метафора русского языка! Но если вину или невиновность Малюты Скуратова доказать сегодня сложно ввиду отсутствия документальных источников, то в отношении Лаврентия Берии существует достаточная документальная база, позволяющая проделать качественный анализ, чтобы покончить, наконец, с грязной хрущевской клеветой.

Итак, Лаврентий Берия, занимавший на тот момент должности первого заместителя председателя Совета Министров Союза ССР и министра внутренних дел, был арестован, согласно версии, запущенной в ход все тем же неугомонным Хрущевым, 26 июня 1953 года на заседании Президиума Политбюро ЦК КПСС. Сразу оговоримся, есть много серьезных оснований этой версии не доверять, но поскольку впоследствии состоялся якобы суд над Берией, или инсценировка этого суда, то есть смысл рассмотреть в первую очередь, такими ли серьезными были обвинения, выдвинутые против свергнутого маршала, чтобы привести к его немедленному, после приговора, расстрелу, и что в этих обвинениях послужило поводом для многолетней огульной дискредитации имени Берии и его соратников, также расстрелянных.

Что же инкриминировал бывшему наркому возглавивший следствие по делу Берии Генеральный прокурор СССР Роман Руденко, только что назначенный на эту должность вместо Григория Сафонова, отказавшегося подписывать постановление об аресте Берии в связи с его депутатской неприкосновенностью? (Были, выходит, порядочные люди и в том змеином клубке!) Предъявлен был целый пакет преступлений, подозрительно напоминающий материалы дел, возбужденных в отношении фигурантов троцкистско-зиновьевского и бухаринского процессов 1930-х годов, и это понятно, ибо обвинители на этих процессах проходили одну и ту же школу клеветы и оговоров.

Кстати, текст обвинительного заключения против Берии в соответствии с постановлением Президиума ЦК утверждался на Политбюро ЦК и неоднократно изменялся и дорабатывался не кем-нибудь, а Михаилом Андреевичем Сусловым, впоследствии ставшим вторым лицом в партии, главным идеологом КПСС при Хрущеве и Брежневе. Уже сам по себе этот факт, не виданный в судебной практике, красноречиво говорит о том, что обвинение против Берии не было результатом работы следствия и прокуратуры, не описывало конкретные преступления, совершенные обвиняемым, а явилось сугубо политическим актом, призванным как можно более наглядно показать Берию средоточием всех смертных грехов, чтобы не оставить в сознании советского обывателя ни сомнения, ни сочувствия к «кровавому садисту».

Вот так, на костях соратников, строились высокие партийные карьеры! Так вырос Суслов! В части текстуальных совпадений обвинительное заключение – не последняя параллель с аналогичными делами 30-х годов. Вот, например, взять перечень женских вещей и белья, якобы обнаруженных секретарем ЦК Шаталиным при обыске в кабинете Берии (зачем нужно было наркому хранить женское белье в служебном кабинете, ведь трансвеститом, насколько известно, Берия не был?). Этот перечень почти дословно совпадает с аналогичным же списком, приобщенном к делу расстрелянного в 1938 году наркома внутренних дел Генриха Ягоды, вплоть до загадочной формулировки «предметы мужчины-развратника». Что это за предметы такие, крючкотворы из ЦК не раскрыли ни в первом, ни во втором случае. Такое впечатление, что, придумывая Берии грехи (о следственных действиях, понятно, речь вообще не идет), следователи просто тупо переписывали протоколы более ранних дел.

Единственное, что не обнаружил в кабинете Берии товарищ Шаталин, так это резиновый половой член, который был припрятан в сейфе у шалуна Ягоды. А у будущего главного идеолога КПСС Суслова при редактировании обвинения на что-либо новенькое фантазии явно не хватило. Плохо было с фантазией у партийных функционеров! Или настолько сбили с толку «предметы мужчины-развратника», что «патриции», как ехидно прозвали в народе партноменклатурщиков, уже больше ни о чем думать не смогли!

Первое и самое тяжкое обвинение – естественно государственная измена. Единственное, кстати, обвинение, безоговорочно заслуживающее высшей меры социальной защиты, как это тогда называлось. В чем же, однако, эта измена заключалась? В обвинительном заключении об этом сказано следующим образом:

«Став в марте 1953 года министром внутренних дел СССР, подсудимый Берия, подготовляя захват власти и установление контрреволюционной диктатуры, начал усиленно продвигать участников заговорщицкой группы Деканозова, Кобулова, Гоглидзе, Мешика и Влодзимирского на руководящие должности как в центральном аппарате МВД, так и в его местных органах. Намереваясь использовать для захвата власти органы МВД, подсудимые противопоставляли Министерство внутренних дел Коммунистической партии и Советскому правительству. Установлено, что заговорщики принуждали работников местных органов МВД тайно собирать клеветнические, фальсифицированные данные о деятельности партийных организаций, пытаясь таким преступным путем опорочить работу партийных органов».

Таковым оказался один из первых перлов зарождающегося хрущевского волюнтаризма, построенного на бесконечной лжи! Пассаж о заговоре звучит, конечно, зловеще, только где он, этот заговор? Ну, продвигал Берия старых проверенных товарищей на руководящие должности, после того как вновь возглавил объединенное МВД. Так это обычная кадровая практика! С кем же еще работать, как не со старыми друзьями, которым он полностью доверял? В деле не приведены ни протоколы допросов, раскрывающих подробные планы установления контрреволюционной диктатуры, ни протоколы очных ставок, на которых подследственные беспощадно топили бы друг друга изобличающими показаниями. Фальсифицированных бумаг с компрометирующими материалами на партийные организации тоже не обнаружено.

Вместо этого – невесть откуда взятые бредовые рассуждения о том, как Берия саботировал поставки сельхозпродукции. А.И. Микоян, например, поставил Берии в вину, что в СССР вылавливается сельди меньше, чем при царском режиме, хотя Берия никакого, ровным счетом, отношения к сельскому хозяйству, и к вылову сельди в частности, не имел. Недостаток селедки должен был вызвать недовольство в народе, которое Берия намеревался использовать для смены власти! Все, «приплыли»! Стопроцентная паранойя, дальше, кажется, ехать и плыть – некуда!

Много места в обвинительном заключении заняли слезливые жалобы бывшего начальника Львовского УВД Строкача на преследования со стороны Берии, который снял его, Строкача, с должности за то, что он передавал совершенно секретную служебную информацию в обком партии и в ЦК КПУ. Расправился де, подлый интриган, с честным партийцем, а ведь Берия был абсолютно прав! Секретная информация в делах госбезопасности – это не расхожие сплетни для обкомовских посиделок, и правильно Строкача вышвырнули из Львовского обкома и из областного УВД! Вот оно, зерно конфликта, – как посмел Берия поставить интересы госбезопасности выше интересов партии?!

Итак, заговор материалами дела не подтверждается, и что остается? Еще много чего. Так, второй пункт обвинения гласит: «Установлено, что, тщательно скрывая и маскируя свои действия, подсудимый Берия и его соучастники совершали террористические расправы над людьми, со стороны которых они опасались разоблачений. На протяжении ряда лет участники заговора проводили аресты невиновных людей, от которых затем путем применения избиений и пыток вымогались ложные показания в совершенных или готовящихся контрреволюционных преступлениях. Подсудимые Берия, Меркулов, Кобулов, Деканозов, Гоглидзе, Мешик и Влодзимирский лично избивали арестованных, а также отдавали приказы о применении массовых избиений и истязаний подчиненными им работниками НКВД – МВД». И опять звучит страшно, а что на деле?

Казалось бы, по данному составу преступления должно быть обилие показаний от потерпевших, перенесших невероятные страдания, однако ничего этого в деле нет, а есть только копии документов с резолюциями Берии и других подсудимых. Резолюции гласят: «Взять крепко в работу», «накрутить», «добиться признания», «лично размотайте». Суть указаний понятна – дело происходит не в институте благородных девиц, но сами по себе резолюции никаких указаний на незаконные методы следствия не содержат.

Вместо этого в деле фигурирует материал, достойный называться шедевром следственного искусства, доказывающий, что фантазия у генпрокурора Руденко, а также у секретаря ЦК Суслова все же в некоторой степени присутствовала, хотя и странного свойства. Речь идет о признании подсудимого Влодзимирского в том, что он, будучи начальником следственной части НКВД, вместе с начальником 3-го спецотдела НКВД Церетели и начальником внутренней тюрьмы Мироновым по указанию Берии в 1939 году совершили убийство посла СССР в Китае Бовкун-Луганца и его жены.

Надо полагать, указанная супружеская пара, работая в Китае, каким-то образом угрожала Берии страшными разоблачениями, иначе зачем бы их убивать? Сомнительно, конечно, что Берия мог дать подобный приказ высокопоставленным чинам в генеральских званиях, имевшим сотни подчиненных для такого рода поручений, но с большой натяжкой можно допустить, что, будучи особо доверенными лицами, они могли выполнить какое-то крайне деликатное задание, предположим, личного свойства. Вот только где и как они совершили это убийство?

И тут время испытать настоящий шок – чета Бовкун-Луганцов якобы была убита в салон-вагоне поезда «Москва – Тбилиси» ударами деревянных молотков(!) в затылок. Затем, на перегоне Тбилиси – Батуми убитых вынесли из вагона, погрузили в автомобиль, шофер которого на ходу выпрыгнул, а машина сорвалась в пропасть и разбилась. Можете представить что-либо более нелепое, чем такое убийство, со стороны людей, облеченных огромными властными полномочиями и располагавших целым арсеналом разнообразных способов ликвидации! И почему нужно было везти обреченных супругов за 2 тысячи километров в Грузию и убивать на глазах у железнодорожного персонала? Кстати, деревянным молотком так сразу и не убьешь!

В официальном сообщении о гибели полпреда СССР в Китае и его жены, опубликованном в газете «Заря Востока» в августе 1939 года, говорилось о том, что машина, в которой ехала супружеская пара, свалилась в пропасть из-за технической поломки рулевой тяги и вместе с Бовкун-Луганцами погиб и водитель Чуприн, по версии следствия, якобы выпрыгнувший из машины. То есть следствие задним числом притянуло за уши бытовую автокатастрофу к политическому делу Берии. Налицо очевидная фальсификация реально произошедшего в Грузии события – несчастного случая, повлекшего смерть людей, к которому Берия и его подчиненные не имели никакого отношения.

На таких грубых фальшивках строилось сфабрикованное хрущевскими подручными обвинение против Берии и его соратников. Ну а пресловутые деревянные молотки (почему именно деревянные?!) – это, видимо, и есть те самые таинственные «предметы мужчины-развратника», которые Берия по своей извращенной фантазии каким-то образом использовал в интимных связях с многочисленными любовницами, а потом вручил исполнителям акции Влодзимирскому со товарищи в своем кабинете на Лубянке. Как это он сам еще не поехал с ними?! По мнению умников из хрущевского ЦК, ему как раз по статусу надо было лично заниматься «мокрыми делами»! Наркому госбезопасности ведь больше делать нечего!

Однако идем дальше. В третьем пункте обвинения Берии инкриминировали шпионскую деятельность. В частности, он якобы пытался заключить сепаратный мир с Гитлером и открыть немецкой армии перевалы на Кавказе. Берия действительно дважды, в августе 1942-го и марте 1943 года, по заданию Сталина выезжал в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандования на Кавказ, где в указанное время сложилась угрожающая обстановка. Обвинения в сепаратных переговорах остаются на совести авторов обвинительного заключения, поскольку никакими доказательствами подобные утверждения авторов заключения не подтверждаются.

Однако можно посмотреть на указанное обвинение с несколько иной точки зрения. А чем был бы плох этот сепаратный, то есть отдельный от западных союзников, мир? Они-то не торопились открывать второй фронт и лишь в 1944 году, осознав, что Красная Армия и без них займет всю Европу, поспешно высадились в Нормандии. А если бы Берии удалось с помощью сотрудников внешней разведки выманить Гитлера на нейтральную территорию и принудить его к миру, естественно, при условии отвода немецких войск на линию границ, существовавших на июнь 1941 года, то сколько воистину драгоценных жизней советских людей удалось бы сохранить! И черт бы с ними, с союзниками! Черчилль ведь с неприкрытым цинизмом заявил однажды: «Если мы увидим, что побеждают немцы, мы будем помогать русским, если начнут побеждать русские – будем помогать немцам, и пусть они как можно больше убивают друг друга!»

Что касается кавказских перевалов, то именно Берия крутыми мерами сумел организовать их эффективную оборону, сняв с должностей командующего фронтом Маршала Семена Буденного и члена военного совета Лазаря Кагановича, разваливших работу штаба фронта. Естественно, прославленный маршал Буденный и «железный нарком» путей сообщения Каганович с тех пор стали лютыми «друзьями» Берии, что ему аукнулось в 1953 году.

А командующий 46-й армией генерал Сергацков, также снятый с должности Берией за неумелое руководство войсками, в 1953 году обвинил Берию, что из-за его «своеволия» 46-я армия понесла на перевалах Кавказа огромные потери. На самом деле, однако, все обстояло «с точностью до наоборот», и именно Сергацков, загнав части своей армии в узкие ущелья, позволил немцам нанести им большой урон.

В военном деле, как и в оперативном, Берия проявил смекалку и изобретательность. Перед ним стояла задача задержать продвижение немцев вглубь Кавказа до подхода группировки советских войск, дислоцированной в Иране. Получив информацию о том, что немцы по всем направлениям наступления высылают передовые разведдозоры и без их доклада основные войска движения не начинают, Берия распорядился создать из лучших стрелков несколько снайперских команд.

Снайперы перекрыли ключевые точки на перевалах и успешно отстреливали немецких разведчиков и офицеров, задержав продвижение захватчиков минимум на неделю, а за это время успели подойти наши войска из Ирана. Просто и экономично, не прибегая к масштабным войсковым операциям. Ни Кавказа, ни бакинской нефти немцы так и не увидели, как «своих ушей».

Хрущев же в это время, в мае 1942 года, вместе с бездарным маршалом Тимошенко с пеной у рта отстаивал перед Сталиным идею наступления на Харьков, хотя Генштаб предупреждал об авантюрности этого замысла. Воистину, «хуже дурака может быть только дурак с инициативой», что и показал дальнейший ход событий. Бесталанные стратеги Хрущев и Тимошенко провалили с треском это наступление, потеряв в барвенковском котле более 270 тысяч убитыми и около 240 тысяч пленными, что привело к фатальному прорыву немецких войск и их выходу к Воронежу, Сталинграду, а также на Северный Кавказ, где Берии и пришлось их останавливать. Хрущев потом с дрожью в коленках вспоминал о гневе Сталина и о том, что чудом избежал тогда расстрела, а Тимошенко спрятался в глухой донской станице и неделю не выходил на связь, выжидая, пока утихнет грозный гнев Сталина.

Этот страх и унижение, как и другие подобные переживания, Хрущев не простил Сталину и сполна выместил свою злобу во время «разоблачения» культа личности Сталина на ХХ съезде партии. Правильно заметил в беседах с Феликсом Чуевым В.М. Молотов, отмечая, что «Сталин был по натуре несравненно более добрым человеком, чем тот же Ленин, который не преминул бы поставить Хрущева к стенке за Барвенковскую катастрофу и избавил бы страну от последующего хаоса хрущевского правления».

Следующий пункт обвинения тоже вызывает, мягко говоря, недоумение. «Как до начала Великой Отечественной войны, так и в 1953 году подсудимый Берия с помощью Меркулова, Деканозова, Кобулова совершил ряд преступлений, направленных на ослабление деятельности советской разведки». И опять зомбированные следователи попали пальцем в небо! Так, Берии инкриминировали, что в 1939 году им было «разгромлено руководство иностранного отдела НКВД во главе со Слуцким». Ну, во-первых, непонятно, кого мог разгромить Берия, если большинство руководителей зарубежных разведывательных резидентур были расстреляны еще при его предшественнике Ежове. А во-вторых, начальник иностранного отдела НКВД комиссар госбезопасности 2 ранга Абрам Аронович Слуцкий скончался от разрыва сердца 17 февраля 1938 года во время доклада в кабинете заместителя наркома М.П. Фриновского, то есть до прихода Берии в центральный аппарат НКВД и, следовательно, в 1939 году никак не мог стать жертвой Бериевского «разгрома».

Главным свидетелем обвинения по этому пункту выступил начальник Первого главного управления МВД Савченко, заявивший, что Берия организовал «полный разгром внешней разведки». Однако кто такой Савченко? После войны он был министром госбезопасности Украины, водил тесную дружбу с Хрущевым и по заданию последнего, согласно воспоминаниям Павла Судоплатова, организовал убийство архиепископа Украинской униатской церкви Теодора Ромжи и, следовательно, был повязан с Хрущевым кровью. Какая цена таким «показаниям», написанным под диктовку?

На самом же деле именно при Берии разведка добилась наибольших успехов в своей деятельности, особенно во время войны. Чего стоило своевременное получение стратегической информации о планах немецкого наступления под Курском, об отказе Японии от нападения на СССР и другие не менее важные сведения. Да и ликвидация Троцкого в 1940 году говорила об обширных возможностях советской разведки! Именно во время руководства Берии разведке удалось приобрести наиболее ценную агентуру, которая на протяжении ряда лет снабжала советское правительство информацией первостепенной важности, особенно по «атомному проекту», обеспечившему СССР ядерный паритет с США.

И наконец, «вишенка на торте» антибериевского дела – обвинение подсудимого в сотрудничестве с иностранными разведками. «Установлено, что тайные связи с иностранными разведками Берия завязал еще в 1919 году, когда, находясь в Баку, он совершил предательство, поступив на секретно-агентурную должность в контрразведке мусаватистского правительства в Азербайджане…»