Текст книги "Мифы и мины для подрыва Российской государственности"

Уровень следствия и характер бредовых обвинений был такой же, как и в отношении Берии. Подобные акции повторялись хрущевскими палачами не раз в течение 50-х годов. Подвергался жесточайшим пыткам и, наконец, был расстрелян руководитель СМЕРШа и бывший министр госбезопасности Виктор Семенович Абакумов. Много лет содержались по надуманным обвинениям и потеряли здоровье в камерах печально знаменитого Владимирского централа легендарные чекисты Павел Анатольевич Судоплатов и Наум Исаакович Эйтингон, составившие славу и гордость советской разведки. Хороша была хрущевская «оттепель», нечего сказать!

Массированная атака на имя Берии началась сразу же после 26 июня и достигла своего апогея на Пленуме ЦК КПСС, проходившем со 2-го по 7 июля 1953 года. Вся тяжелая артиллерия партийной и советской печати, весь многотысячный советский агитпроп, до предела заряженный невероятным количеством помоев, выдали залп невиданной силы и зловония. Соратники по партии состязались в обличениях и разоблачениях, общий накал истерии зашкаливал. Столько подлости в одном «флаконе» не набирали даже процессы 30-х годов! Историк Борис Соколов считает, что «Берия был еще жив, еще сидел в бункере Московского военного округа, но для своих товарищей по высшему эшелону власти он был уже мертв».

Думается, что Берия действительно был физически мертв, иначе Хрущев не преминул бы вытащить его на это партийное судилище. Представьте только, какое пиршество мести, какая ярмарка подлого тщеславия развернулась бы перед новоявленным диктатором (а как же иначе!), если бы в зале сидел окруженный конвоем, морально сломленный, подавленный и уничтоженный бывший грозный хозяин НКВД, а затем – объединенного МВД, лишенный права голоса в свою защиту. Нет, будь Лаврентий Павлович жив, Хрущев не лишил бы себя этого удовольствия, и никакие соображения безопасности не заставили бы его отказаться от такого торжества.

Сторонники хрущевской версии много пишут о том, что эти соображения, а именно – стремление предотвратить силовое освобождение узника его верноподданными подчиненными с Лубянки с последующим контрпереворотом, якобы заставили хрущевскую клику организаторов заговора содержать Берию в полной изоляции и не показывать его никому вплоть до его мнимого расстрела. Довод весьма сомнительный, поскольку ближайшие сподвижники Берии были арестованы в тот же день, что и лубянский маршал, и организовать его освобождение было просто некому.

Сотрудники рангом пониже, обезглавленные этим арестом, были парализованы и сбиты с толку, к тому же внутренняя жизнь чекистского ведомства всегда отличалась высочайшей дисциплиной и без приказа сверху никто не решился бы ничего предпринимать. Такая же ситуация сложилась, кстати говоря, в августе 1991 года, когда руководство КГБ было арестовано, а рядовые сотрудники тщетно ожидали команды на ликвидацию антисоветского шабаша, но так ее и не дождались. Большинство сотрудников получили оружие и оставались на рабочих местах, но никому и в голову не пришло идти на штурм тюрьмы «Матросская тишина», чтобы освободить арестованного председателя Комитета госбезопасности В.А. Крючкова.

Еще одним доводом в пользу того, что Берия к моменту проведения пленума был мертв, является небывало разнузданный, местами откровенно хамский тон оценок его морального облика, деловых и личных качеств, повторяющиеся заклинания о том, что Берия много лет был тайным врагом и подлым шпионом. Участники пленума, искушенные партаппаратчики, прекрасно осведомленные о том, какие пируэты может выписывать коварная судьба, могли позволить себе такие высказывания, только будучи уверенными, что месть со стороны «лубянского маршала», неожиданно вернувшегося во власть, им уже не грозит, его уже попросту нет в живых.

Итак, Берия был мертв, его авторитет и репутация видного государственного деятеля были успешно втоптаны в грязь партийной камарильей на июльском пленуме ЦК КПСС, но оставался последний акт драмы – чтобы, по словам басни Крылова, «делу дать законный вид и толк», должен был состояться суд над Берией и его ближайшим окружением. В самом деле, все, что произошло в июне 1953 года, находилось далеко за рамками закона, и только то, что для одних советских граждан Берия был фигурой таинственной, а для других, в силу своей профессии, откровенно зловещей, не дало выплеснуться справедливому возмущению в партийных рядах.

Не был, по правде сказать, Лаврентий Павлович любимцем партии и советского народа. Его боялись, но не любили – такова судьба почти всех государственников, посвятивших жизнь делу охраны безопасности своей страны. Это обстоятельство, несомненно, помогло Хрущеву совершить акт беззакония, по существу, совершенно нелегитимный государственный переворот с физическим устранением самого опасного соперника на пути к абсолютной власти, хотя Берия, судя по всему, и не собирался убирать с дороги будущего «кукурузника». Его вполне устраивал сложившийся расклад высших руководящих должностей, который, однако, никак не устраивал многих других членов Президиума ЦК КПСС.

Маленков и Хрущев отчаянно опасались Берию, как носителя убойного компромата на них и других высших чинов, Молотов всегда ненавидел Берию, отвоевывая место рядом со Сталиным, и испытывал законное мстительное удовлетворение при виде падения старого врага. Каганович, как мы помним, не мог простить Берии своего фиаско на Кавказе, Микоян справедливо опасался, что «другу Лаврентию» известны кое-какие тщательно спрятанные факты времен Бакинской коммуны. Военные, во главе с Жуковым и Коневым, дружно ненавидели Берию за осведомленность об их фронтовых прегрешениях. Словом, баланс сил был далеко не в пользу Берии, чем и воспользовался Хрущев.

Суд над Берией, вернее его некая инсценировка, согласно коротенькому сообщению в газете «Правда» от 24 декабря 1953 года, якобы состоялся 18–23 декабря 1953 года. Для этого действа было образовано Специальное судебное присутствие Верховного Суда СССР в составе: председатель Присутствия Маршал Советского Союза Конев И.С; члены Присутствия: Шверник Н.М. – председатель ВЦСПС, Зейдин Е.Л. – первый заместитель Председателя Верховного Суда СССР, Москаленко К.С. – генерал армии, Михайлов Н.А. – секретарь Московского обкома КПСС, Громов Л.А. – председатель Московского городского суда, Лунев К.Ф. – первый заместитель министра внутренних дел СССР, Кучава М.И. – председатель Грузинского республиканского совета профсоюзов.

Эти люди, связанные круговой порукой молчания, наряду с Хрущевым и всем «ленинским ЦК родной партии» должны отвечать перед Всевышним за ложь и клевету, приведших Берию и его товарищей на эшафот. Ни отчетов из зала суда, ни каких-либо публикаций о состоявшемся процессе в тогдашних советских газетах не было, только еще одно скупое сообщение о приведении приговора в исполнение. Вне всякого сомнения, освещение в прессе судилища было бы совершенно иным, будь Берия жив.

Итак, подлый заговор восторжествовал. Берия и его товарищи пали жертвой коварной интриги мелкого авантюриста (или волюнтариста – это кому как больше нравится) и большого подлеца Никиты Хрущева. Кто палач, кто жертва, мы установили. Остается понять, за кого страна должна молиться и вспоминать с благодарностью, а кому воздавать справедливую хулу и презрение.

Иначе говоря, по выражению Маяковского, «кто более матери-истории ценен?» – государственник, борец с врагами социалистического Отечества и создатель ракетно-ядерного щита, который до сих пор хранит нашу страну, незаслуженно оклеветанный Лаврентий Берия или ничтожный демагог, бесталанный реформатор, разваливший все и вся во внутренней и внешней политике, палач новочеркасских рабочих Никита Хрущев, тщетно пытавшийся построить собственный культ личности, подобный сталинскому. Классик отечественной литературы М.А. Шолохов по этому поводу справедливо заметил: «Культ-то Сталина, конечно, был, но и личность была!»

Подведем короткий итог. Первое, что можно отметить в деятельности Берии – это то, что он успешно доводил до конца любое порученное ему дело. А дела эти были нешуточные. Уже в молодые годы он был направлен органами ЧК на нелегальную работу в штаб азербайджанских националистов-мусаватистов и достойно справился с важным заданием. Это хороший трамплин в его карьере – молодой сотрудник выдвигается на руководящий пост в ОГПУ Закавказья, а затем становится секретарем ЦК Компартии Грузии.

На этом посту Берия проявляет недюжинные способности крупного хозяйственного руководителя. За несколько лет ему удается создать в нищей до того грузинской экономике передовое сельское хозяйство. Отказавшись от выращивания зерновых культур, он отдает приоритет чаеводству, виноградарству, виноделию и посадкам цитрусовых. В прибрежной зоне активно строятся санатории и дома отдыха. Хозяйство республики становится рентабельным, что не остается незамеченным в Москве.

Следующее назначение Берии на пост главы НКВД хотя его и не порадовало, но он с привычной энергией берется за дело. Очищает наркомат от последышей преступника Ежова, проводит вместе с Косыгиным огромную работу по подготовке к эвакуации оборонных предприятий на Урал и в Сибирь, создает базы партизанского подполья в будущих зонах вражеской оккупации. Попутно проводит в 1939 году первую волну амнистирования политзаключенных.

В ходе начавшейся вскоре Великой Отечественной войны Берия умело руководит деятельностью разведки и контрразведки, организует охрану тыла Красной Армии и успешно выполняет поручения Сталина в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандования на Кавказе. С присущей ему тщательностью, в сжатые сроки и без применения оружия выполняет он нелегкое задание правительства по переселению народов Кавказа, Крыма и Поволжья в районы Сибири и Казахстана. На нем также лежало обеспечение безопасности во время встреч в верхах в Тегеране, Ялте и Потсдаме, которые прошли без каких-либо инцидентов, несмотря на активные попытки немцев эти встречи сорвать.

И, наконец, вершина послевоенной карьеры Берии – руководство проектами по созданию атомной бомбы и ракетной техники для систем ПВО. Примечательно, что Сталин доверил возглавить созданный 20 августа 1945 года Спецкомитет № 1 по ядерной энергии не военному, тому же многоопытному наркому боеприпасов Б.Л. Ванникову, не ученому, например академику П.Л. Капице, который, яростно критикуя в письме к Сталину Берию за некомпетентность, спал и видел себя во главе проекта. Нет, мудрый вождь безошибочно выбрал именно «некомпетентного» Берию, зная его железную хватку и мощный пробивной напор. Сталин не ошибся – Берия сам подобрал команду ученых и администраторов, организовал тесное сотрудничество с разведкой, и в считанные годы советская атомная бомба была готова.

В день испытаний, как вспоминал академик Н.А. Доллежаль, перед выездом на КП Берия показал ученым банкетный зал с накрытыми столами и сказал: «В случае удачи мы все вернемся сюда, а в случае неудачи на аэродроме ждет спецрейс на Магадан. Я отправлюсь вместе с вами».

После успешного испытания Берия расцеловал И.В. Курчатова и Ю.Б. Харитона. Тридцать три участника проекта получили звание Героя Социалистического Труда. Как были отмечены академики, можно увидеть на примере Юлия Борисовича Харитона, который в момент проведения испытания первой атомной бомбы был еще членом-корреспондентом АН СССР.

По итогам испытаний Юлию Борисовичу было присвоено звание Героя Социалистического Труда, а также звание лауреата Сталинской премии первой степени. Он был премирован суммой в 1 миллион рублей и автомобилем ЗИС-110. За счет государства ему были переданы в собственность дом-особняк и дача с обстановкой. Членкору Ю.Б. Харитону на период работы в области создания ядерного оружия был установлен двойной оклад жалования. Кроме того, детям будущего академика предоставлялось право на обучение в любом вузе СССР за счет государства, и всей семье – право на бесплатный проезд всеми видами транспорта.

Щедро оценила Советская страна блестящий успех своих ученых! Представления на поощрения готовил лично Л.П. Берия. Себя он в главный список не включил и скромно получил орден Ленина в числе 260 других участников проекта. Серго Берия пишет, что отец также стал лауреатом Сталинской премии, но документально этот факт не отражен, возможно, вследствие чистки документов, устроенной хрущевскими нукерами. Тем не менее среди обласканных властью и осыпанных наградами нашлись деятели с «хромой» совестью, типа основателя «Норникеля» Авраамия Завенягина и атомщика Игоря Головина, которые вылили на Берию ушаты помоев в 1953 году, обвиняя его в тупоумии, самодурстве и сквернословии.

В тупоумии никто из ученых, работавших в атомном проекте (кроме отмеченных выше), Берию не упрекал; наоборот, все отмечали его живой интеллект, умение быстро проникать в суть любой проблемы и оперативно принимать необходимые решения. Самодурства в работе также никто, кроме Завенягина и Головина, не заметил, а что касается сквернословия, то многие подтверждали умение Лаврентия Павловича ввернуть крепкое матерное словцо, но строго по делу! Академики Ю.Б. Харитон и А.Д. Сахаров отмечали подчеркнутую корректность Берии и полное отсутствие мата в беседах с учеными. Когда в 1953 году Хрущев предложил И.В. Курчатову «в интересах партии» написать о Берии клеветническую статью, Игорь Васильевич твердо ответил: «Если бы у нас не было Берии, то не было бы и атомной бомбы».

А чем же отметился в истории Никита Хрущев? В молодые годы его отличали активность, энергия и стремление быть на первых ролях, в основном за счет бойкости речи. Благодаря этим качествам Хрущев во время Гражданской войны быстро выдвинулся на должность инструктора в политотделе Кубанской армии и затем бодро зашагал по ступенькам партийной карьеры – секретарь парткома Донецкого индустриального техникума, секретарь партийного комитета Промышленной академии в Москве. С начала 1930-х годов он уже возглавляет Бауманский, затем Краснопресненский райкомы Москвы, то есть никаких конкретных народнохозяйственных вопросов не решает, а в 1934 году становится первым секретарем Московского горкома партии и входит в особую тройку НКВД, где активно участвует в проведении политических репрессий.

Эту же линию он с размахом проводит и на Украине, куда был направлен в 1938 году в качестве первого секретаря ЦК КПУ. По его указанию были выселены более 120 тысяч жителей Западной Украины и расстреляны тысячи советских граждан. Хрущев был недоволен масштабами репрессий и постоянно слал в Москву жалобы следующего содержания: «Дорогой товарищ Сталин! Украина ежемесячно посылает 17–18 тысяч репрессированных, а Москва утверждает не более 2–3 тысяч. Прошу Вас принять срочные меры. Любящий Вас Н. Хрущев». Сталин наложил резолюцию: «Уймись, дурак!»

В Великой Отечественной войне Хрущев участвовал, в основном, на должностях члена военного совета ряда фронтов, но активно вмешивался в деятельность командующих, что нередко приводило к пагубным результатам. Наиболее провальным оказалось Харьковское наступление 1942 года, приведшее к Барвенковской катастрофе, нанесшей колоссальный ущерб Красной Армии. Примечательным в военной биографии Хрущева, кроме Харьковского провала, можно посчитать разве только эпизод с его старшим сыном Леонидом, который был военным летчиком, как и многие сыновья высших советских руководителей.

Вкратце суть истории такова: Леонид то ли был сбит во время полета над вражеской территорией, то ли добровольно перелетел к немцам, но в любом случае – пошел на сотрудничество с фашистами. Сталин, узнав об этом, дал указание Берии найти беглеца. Ближайший партизанский отряд, состоявший, как большинство партизанских формирований, из сотрудников НКВД, похитил Леонида у немцев и вывез его в расположение партизанского отряда. Изменник был подвергнут суду военного трибунала и через короткое время расстрелян.

Хрущев пытался вымолить у Сталина прощение для сына, но безуспешно. Не исключено, что именно здесь кроется лютая ненависть Хрущева и к Верховному, и к Берии, как всегда точно выполнившему указание Сталина. Вот, кстати, как описывает попытку Хрущева вымолить прощение для сына-предателя (со слов сотрудников охраны Верховного) бывший заместитель начальника Управления правительственной охраны, Герой Советского Союза, генерал-майор М.С. Докучаев:

«Хрущев, обливаясь слезами, упал на колени и принялся целовать сапоги Сталина, повторяя сквозь надрывные рыдания: „Умоляю, товарищ Сталин, сохраните жизнь моему сыну!“ Ошеломленный Сталин пытался поднять Хрущева, но ему это не удалось. Тогда вождь вызвал Поскребышева и охрану, которая буквально за руки и ноги вынесла Мыкиту из кабинета».

Взлет карьеры Хрущева приходится на 1950-е годы и первую половину 1960-х. Он и раньше всегда действовал по принципу: «Прикажи дураку Богу молиться, он и лоб разобьет!», но под неусыпным оком и под железной рукой Сталина дурную энергию Мыкиты удавалось сдерживать. Став же единоличным хозяином огромной державы, он показал себя во всей красе. Первым делом Хрущев взялся реформировать структуру управления народным хозяйством и зачем-то создал совнархозы, нарушившие управленческую иерархию и внесшие путаницу в существовавшую систему государственных органов.

Такому же неумному реформированию подверглась и внутрипартийная жизнь. Хрущев зачем-то поделил райкомы партии на сельские и промышленные в зависимости от занятости населения.

Из личных воспоминаний А. Бражникова: «Я помню, как ругался мой отец, будучи секретарем парторганизации локомотивного депо, когда ему приходилось по всем рабочим вопросам ездить в соседний Бобровский райком, отнесенный к промышленным, хотя рядом был свой, Таловский райком партии, записанный в сельские».

Уродливой оказалась и идея укрупнения колхозов. Она явилась эдакой предтечей современных оптимизаций! На деле же эта волюнтаристская идея привела к разрушению нормального уклада жизни деревень и сел, а главное – к ликвидации многих из них.

Но это были цветочки, а ягодками стали два грандиозных хрущевских прожекта – кукурузный и целинный. После посещения Хрущевым США в 1959 году, им овладела маниакальная идея – обогнать за три года Америку по производству мяса, молока и масла. Сделать это он намеревался за счет массового внедрения в советское сельское хозяйство кукурузы, как наиболее питательного корма для крупного рогатого скота. Нашлись, как всегда, и подпевалы этой затее, хваставшие перед «новоявленным вождем» жиденькими снопиками кукурузки, выращенной юннатами на пришкольном участке в Ленинградской области.

Следуя указанию воодушевленного Мыкиты, кукурузу в ущерб обычным кормовым культурам посеяли везде, вплоть до Вологодской и Архангельской областей, где теплолюбивая «царица полей», по неведомой для отдельных недоумков причине, вообще отказалась всходить. Скот, который оказалось нечем кормить, пришлось пустить под нож, ибо купленных за валюту в Финляндии брикетов прессованного сена тоже не хватило.

Еще более драматичным стал опыт Рязанской области, где ретивый секретарь обкома Алексей Ларионов взялся за год увеличить поставки мяса государству втрое. И ему это удалось, за что в декабре 1959 года он получил звание Героя Социалистического Труда, а область была награждена орденом Ленина. Но какой ценой был достигнут этот результат?! Мало того, что было забито на мясо практически все молочное стадо и изъят под расписку весь скот из личных подсобных хозяйств колхозников, часть мяса пришлось закупать в соседних областях за счет средств, предназначенных на приобретение машин и инвентаря для предстоящей посевной.

На следующий год Рязанская область осталась без мяса, масла и молока, без новой техники и запчастей, а возмущенные колхозники, которым скот никто не вернул, стали отказываться обрабатывать землю. У Ларионова хватило мужества и честности при виде провала свести счеты с жизнью, чего, однако, не сделал всячески поощрявший его Хрущев.

Другой «славной» вехой хрущевских реформ стала целина, воспетая в прекрасных советских книгах и кинофильмах, таких как «Иван Бровкин на целине». Фильм замечательный, и все показанное в нем – правда, но экономический эффект от освоения целинных и залежных земель оказался мизерным.

Глубокая вспашка мощными тракторами, сильные зимние ветры и полые воды в течение 2–3-х лет уничтожили неглубокий плодородный слой почвы, и урожаи зерновых стали не превышать жалкие 7–8 центнеров с гектара, при том, что на Украине и в Черноземье они достигали 30–35 центнеров, а на Кубани и все 60. Миллиарды народных рублей, таким образом, оказались выброшенными на ветер, а относительная минимальная рентабельность целинных земель получалась лишь за счет огромных посевных площадей. Правы в итоге оказались Молотов и Ворошилов, которые пытались отговорить Хрущева от целинной затеи и советовали вкладывать деньги в развитие Нечерноземья.

Неразбериха и путаница в народном хозяйстве неизбежно сказались на результатах экономики. Страна стала испытывать продуктовый голод и оказалась на грани введения карточной системы, что возмутило советских тружеников.

Из личных воспоминаний А. Бражникова: «В 1962 году из магазинов вдруг резко исчезли продукты первой необходимости – мука, сахар, подсолнечное масло, молоко, не говоря уже о мясе и мясных продуктах. Отдел рабочего снабжения при паровозном депо Таловая ЮВЖД организовал поставки этих продуктов в маленький магазинчик на территории депо. Наши мамы ставили с утра нас, пацанов, в длиннющую очередь и писали на ладошках химическим карандашом номера, чтобы, не дай Бог, не перепутали. Через полдня стояния на жаре нам доставались два килограмма муки, два – сахара и две буханки хлеба. Взрослые роптали: „Сталин через три года после войны отменил карточную систему, а этот дурак готов снова ее ввести!“»

Такое положение вызвало вполне законное возмущение среди рабочих, и если в Воронеже все недовольства закончились тем, что Никиту Хрущева закидали гнилыми помидорами, то в Новочеркасске на тепловозостроительном заводе вспыхнул откровенный бунт, перешедший в массовые беспорядки. Власти растерялись, и впервые в Советском государстве руководитель Коммунистической партии, партии рабочих и крестьян, дал команду применить против рабочих оружие. За всю историю СССР Хрущев оказался единственным советским руководителем, кто решился на силовое подавление выступления пролетариата, спровоцированное его же авантюристической политикой. Ельцин не в счет – он на момент расстрела Белого дома уже не был советским руководителем.

Немало начудил Никита Сергеевич и во внешней политике. Особо выделяются два события: Карибский кризис и разрыв с Китаем. Напряженность в отношениях с США, дошедшую до грани атомной войны, в определенной степени можно занести в актив Хрущеву, ибо тут он проявил наряду с авантюризмом волю, выдержку и, чего греха таить, всерьез напугал Америку. И поделом им всем! Так или иначе, но янки пошли на попятную и убрали свои ракеты из Турции.

Жаль, что наши ракеты с Кубы Хрущев тоже убрал, даже предварительно не посоветовавшись с Фиделем Кастро, чем серьезно оскорбил кубинского лидера. Немалый переполох Карибский кризис вызвал и в советском народе. Мы, мальчишки, всерьез обсуждали услышанные от взрослых перипетии конфликта, пока кто-то из сверстников не принес радостную новость – Америка, оказывается, остров, и достаточно будет одной большой атомной бомбы, чтобы она утонула. Географическое известие моментально погасило наши страхи, и мы, успокоенные, вернулись к своим детским играм.

Куда более серьезные последствия имела ссора Хрущева с Мао Цзэдуном. Она возникла на почве спора о лидерстве в мировом коммунистическом движении. Мао считал, что после смерти Сталина это лидерство должно перейти к Китаю, что вызвало у Хрущева приступ бешенства, поскольку, по его мнению, никто, кроме СССР – колыбели Октябрьской революции, не имел права претендовать на главенство в мировом коммунистическом движении.

Личные отношения руководителей также не сложились – Хрущеву не понравилось, что Мао обсуждал с ним важные вопросы, плавая в бассейне. Но, главное, Мао не поддержал и посчитал глубоко ошибочной и наносящей вред мировому коммунистическому движению хрущевскую политику развенчания культа личности Сталина.

Дело дошло до того, что китайцы предложили перевезти саркофаг с телом Сталина в Пекин, на что Хрущев запальчиво кричал: «Дорогого товарища Сталина мы никому не отдадим!» Это, впрочем, не помешало ему потом подло, по-воровски, ночью перенести тело Сталина в могилу за Мавзолеем. Но, главное, китайцам-то не отдали!

Ссора перешла во вражду, и СССР на пустом месте получил вместо близкого союзника опасного противника. А ведь, имея такого друга, как Китай, мы могли бы всю мировую политику пустить совершенно по иному пути. И где были бы сегодня США со всей своей нынешней фанаберией! Не исключено, что попросились бы в Совет экономической взаимопомощи, и сбылись бы анекдоты о социалистическом соревновании комбайнеров Айовщины и Канзасщины! Это, впрочем, не более чем шутка.

Закономерно, что клевреты и ближние прихлебатели Хрущева, встревоженные его политическими кульбитами, в конце концов отправили «дорогого Никиту Сергеевича» на пенсию. Могли бы, конечно, поступить и хуже, но им было не до того – надо было спешно делить отнятую у Хрущева власть. Потому-то и решили они махнуть на пенсионера рукой.

Неизвестно, как с кукурузой, но, говорят, находясь на «заслуженном» отдыхе, он стал выращивать неплохие помидоры. Может, на склоне лет нашел себя на этом поприще, он ведь всегда считал себя главным агрономом страны.

Но и это еще не все, о чем нельзя умолчать, вспоминая пресловутую «хрущевскую оттепель», сиречь – «слякоть». В начале августа 1945 года первый секретарь ЦК КП Украины Никита Хрущев в своем докладе И.В. Сталину писал, что обращение к жителям западных областей УССР, сотрудничавших с немецкими оккупантами в период Отечественной войны, явиться с повинной сыграло положительную роль. Добровольно сдались властям более 5 тысяч бандитов и более 21 тысячи дезертиров. Все они были полностью освобождены от уголовного наказания. В последующие ближайшие годы на Украине были проведены еще три подобные амнистии, в результате которых прощенные государством вчерашние члены бандформирований вновь активно брались за оружие.

После смерти И.В. Сталина, когда руки у Никиты Хрущева оказались окончательно развязанными, в сентябре 1955 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны в 1941–1945 годах». Настоящий указ стал воистину печально известным, поскольку в результате его принятия из лагерей были освобождены все без исключения бывшие бандеровцы и пособники немецких фашистов, у которых руки были по локоть в крови советских граждан.

При этом, что немаловажно, вчерашние особо опасные преступники, большинство из которых заслуживали смертной казни, не ущемлялись в правах, а напротив – вскоре стали занимать на Западной Украине весьма ответственные должности в системе государственной службы и на различных предприятиях. Эти подонки общества (в их рядах, помимо собственно бандеровцев, оказались и бывшие «лесные братья», а также их прямые потомки и «идейные» наследники) до сих пор пользуются уважением у себя на Украине и в странах Балтии.

Параллельно с доморощенными преступниками в 1955 году были выпущены на свободу из советских лагерей и отправлены в Западную Германию бывшие матерые нацистские головорезы, на совести которых миллионы замученных и убитых советских граждан, бесчисленное множество совершенных воинских преступлений. И все это происходило благодаря «главному архитектору оттепели» Никите Хрущеву.

«С учетом изложенного», как мы писали когда-то в наших оперативных документах, вопрос об исторической вине двух описанных персонажей ясен и требует одного – восстановления исторической справедливости в отношении Лаврентия Берии. Он, как и его товарищи, не нуждается в оправдании или реабилитации, поскольку все предъявленные им обвинения являются пустой, бездоказательной ложью.

Никогда не следует забывать, что страна, позволяющая заваливать мусором могилы своих далеко не последних людей, представляет собой жалкое зрелище. Кстати, зачастую и самих-то этих могил в природе не существует. А ведь очень даже неплохо было бы по-человечески захоронить их останки и отдать последние почести…

Имена Лаврентия Берии и его ближайших коллег должны быть очищены от многолетней клеветы и занять достойное место в ряду выдающихся государственных деятелей нашей страны. Вместе с тем пора, наконец, дать справедливую оценку деятельности Хрущева и перестать воспевать его именную пресловутую «слякоть»! Да будет так!